Глава 2 Новая жизнь.
Мои родители даже были склонны считать, что нам очень и очень повезло: две комнаты в трёхкомнатной, угловой квартире со всеми удобствами, первый этаж (это тоже сказалось на цене), окна выходят во двор, в палисадник. Наша соседка по квартире, обитавшая в третьей комнате, конечно производила впечатление неадекватной, но … разговор с соседями меня успокоил. Никакого буйства за ней не наблюдалось, а все чудачества ограничивались стенами её жилища. Бабуся отличалась крайней нелюдимостью.
Да, разговор меня успокоил. Частично. Лишь переступив порог квартиры я уже почувствовала себя неуютно и как-то зябко. Оно понятно: первый этаж всё-таки. Но у нас просто не было выбора: во-первых – цена, во-вторых – состояние жилья. Оно вполне позволяло обойтись простой генеральной уборкой и не требовало немедленного ремонта. В-третьих – площадь: две комнаты на, можно сказать, две семьи позволяли для каждого выстраивать удобный для него образ жизни. В-четвёртых – школа находилась всего лишь в двух кварталах и в-пятых – приятный бонус для меня: работа. В ресторане, всего лишь в полутора кварталах от этого жилья требовалась посудомойка. Вообще-то я швея, но кого это волнует? Ателье в то время просто вымерли, задавленные валом готовой одежды всех мастей и фасонов. Так что я просто не имела права обращать внимания на неясную, почти подсознательную зябкость, пробиравшую меня до самых костей, каждый раз, когда я переступала порог нашего нового жилья.
Переезд выгреб все наши сбережения, но, уже получив первую зарплату, я ощутила себя «свободной птицей». После всех, обязательных выплат, на руках у меня осталось почти шесть тысяч свободных денег!
Надо заметить, работа в ресторане имеет ряд специфических особенностей, (это кроме ночного характера), а именно «чаевые» и «гарбич». Если с «чаевыми» всем и всё более или менее понятно: получают чаевые официанты и делятся ими главным образом с «кухней», но ведь кое-что, по мелочи перепадает и посудомойкам: пятьдесят, максимум сто рублей за смену «на дорогу» или «на подмётки». Не густо, но … откладывая эти полтинники, я например за два месяца скопила себе на вполне приличные туфли.
А вот «гарбич» требует разъяснения. Разумеется, хозяин всех нас кормил. В большинстве своём тем, что осталось на «витрине» и что не следовало оставлять на следующий день. Но кроме «витринных» остатков, кое что, особенно после больших банкетов оставалось на тарелках посетителей и вместе с этими тарелками попадало на мойку. Можете морщиться, но я, по примеру напарницы, быстренько обзавелась набором пластиковых контейнеров: разнообразные салаты, гарнир, остатки мясной нарезки, а нередко и парочка солидных отбивных. Всем этим можно было если не кормить семью, то по крайней мере втрое снизить расходы на питание. Конечно, самым изысканным и соблазнительным следовало делиться с «залом», но ведь это естественно: ты балуешь официантов лучшими деликатесами, а они подкидывают тебе по десятке или по две «на подмётки». Все дружат и всем хорошо. Особенно если дело касается спиртного.
Ресторан, в который я попала числился среди «хороших» и публика его посещала отнюдь не самая бедная. Банкеты редкостью не были. Бутылка «вискаря» или «Егерьмейстера» за пять тысяч в заказе случались достаточно часто. А если учесть, что одной бутылкой в таких компаниях дело не обходилось, то, как вы понимаете, посуда из-под элитного спиртного редкостью в нашем ресторане не была. Причём не вся она оказывалась пустой.
Красивые бутылки с парой ложек недопитого «эксклюзива» сразу стали для меня символом недоступной роскоши. Я собирала их с целеустремлённостью фаната, тащила домой и с гордостью расставляла на пустых стеллажах у стены, оставшихся от прежних жильцов. Пополнялась коллекция, пополнялись и бутылки. Энтузиазм, с которым я предавалась своему новому развлечению порой переходил за грань здравого смысла. Я понимала это, но не могла да и не хотела себя тормозить. Каждый раз, когда я возвращалась поздней ночью с работы, первое, что я видела, заходя в нашу с детьми комнату – роскошную витрину «красивой Жизни». Мою витрину. А первого сентября … Впрочем, всё по порядку.
Первого сентября мой, старший пошёл в первый класс. У меня как раз выпал выходной и «день знаний» стал для нас настоящим, семейным праздником. Утром мы всей семьёй отвели нашего первоклассника в школу. Она, как вы помните, находилась всего в двух кварталах от нашего жилья. Даже то, что «бывший» вдруг решил вспомнить, что он «тоже отец» не испортило настроения ни мне, ни моим родителям.
– Неплохо выглядишь, – сказал он вместо приветствия и я мысленно с ним согласилась. Выглядела я прекрасно и знала это.
Если женщина сидит дома, то волей или неволей, от недостатка движения, она начинает полнеть. Четыре месяца работы на ногах согнали с меня по меньшей мере половину накопившегося сальца. Костюм, пусть и поношенный, сидел как влитой. Я всё-таки швея. Блузка, туфли и колготки были абсолютно новыми, а сумочку я так вообще купила в магазине вчера. Но главным моим украшением стали дети. Дочка в новеньком, ярком платье с плиссированной юбкой просто млела от сознания, что её обновка «кружится» – юбка при вращении вздувалась колоколом, погружая малышку в нирвану блаженства. Девочка даже не замечала насколько затмил её брат: в форменном костюмчике, в парадной, белой рубашке он выглядел как «мальчик с картинки». Впечатление подчёркивала свежая, фасонная стрижка, обошедшаяся мне в пятьсот рублей. Особую гордость первоклашки представлял ранец: чёрный, с блестящими картинками. Он сам выбрал его на школьном базаре и гордился своим выбором.
Меня даже не расстроило то, что дети тут же повисли на отце: как никак они не видели его почти пять месяцев. Соскучились. Я не ревновала: знала, что праздник долгим не бывает.
– Шикуете? – процедил он сквозь зубы созерцая салаты и нарезки. Я конечно не стала объяснять, что на прошлой неделе у нас банкет следовал за банкетом и урожай «гарбича» оказался как никогда обильным. Зачем? Лишь плечами пожала:
– Праздник же.
– Да, праздник, – согласился он и уточнил, кивая на витрину. – Чем угощать будешь?
– Чаем, – отлить из заветных бутылочек хотя бы каплю, было для меня всё равно, что для завзятого филателиста, наклеить одну из заветных марок на почтовый конверт.
– Ну, дочь, ну, жалко тебе что ли?
Но даже папина подколка не могла пересилить мою фанатичную скупость:
– Жалко, – призналась я честно.
– Даже для меня?
– Так тебе, пап, нельзя, – увильнула я, стараясь не замечать обиженно надутые губы «бывшего». Хотя почему «не замечать»? Губа – толще, брюхо …
– Садитесь же за стол!
– Пап, пап, – сынуля потянул отца за рукав, – попробуй салат. В нём креветки настоящие…
Нарезка, сыр, два салата – моя добыча, горячая картошечка с курицей – мамино блюдо, чай, торт и шоколад в вазочке – куплены мной в магазине. Детский праздник удался. А Бывший … так это его проблемы. Настоящий мужик в гости со своей бутылкой ходит.
Дти висли на отце, а я … словно глаза мои открылись, с горечью наблюдала игру чувств на лице некогда любимого человека, ясно сознавая, что раньше, чем через пол года дети отца не увидят. Вот если бы я вздумала запрещать …
Уже в коридоре, на прощание, он опять попытался выказать своё недовольство:
– Ты, как вижу, не слишком мне рада …
– И что с того? – парировала я его укол. – ты ведь не ко мне пришёл. К детям.
– Пап, приходи, тут здорово!
– Пап, приходи, – поддержала брата младшая.
– Видишь? Они очень рады.
Его передёрнуло.
– Шикарно живёте на мои денежки! – буркнул он на прощанье и хлопнул входной дверью. Провожать его во двор в мои планы не входило. Вздохнув с облегчением, я защёлкнула замок, обернулась, нос к носу столкнувшись с соседкой по квартире. Её взгляд буквально прожёг меня насквозь.