Глава I
Телега медленно тащилась по дороге, собирая все кочки и ухабы. Старая кляча Рыжка не могла идти быстрее, да и надобности в этом особой не было. Всё одно, к закату доберутся до Хельсвуде, а с хозяином постоялого двора уже ударили по рукам. Мастер Йозев приподнялся на козлах и посмотрел вдаль. Горизонт был чист и светел, дождя не предвиделось. Он удовлетворённо уселся назад и обернулся на телегу. Там на охапке сена посапывала его жена Гретта, шмыгая носом и ворочаясь. Йозев усмехнулся. Видит Создатель, сегодня выдался определённо хороший день. Ярмарка в Гроссе любой день делает хорошим, что правда, то правда, но мастер Йозев выгодно продал все круги сыра, перековал Рыжку, накупил гостинцев дочкам и кое-чего по хозяйству, да ещё и денег осталось. Гретта, правда, возмущалась, зачем Люси и Тильде такие дорогие бусы, ну да девочкам скоро женихов заманивать, а женихи пошли такие, что на серую тихоню и не посмотрят. Вот и приходится тратиться на обновки, так ведь замужество - вещь такая: один раз бывает. Разок и расстараться не грех. Ворчала всё же Гретта долго, полпути, но потом притомилась и уснула на сене. После этого день сразу же заиграл яркими красками. Мастер Йозев вынул из потайного кармашка флягу с ракитницей и с чувством приложился. Гретта бы подняла вой, хорошо, что спит. По телу разлилось приятное тепло и мир заискрился.
Вдруг Рыжка запрядала ушами и начала бочить.
- Но, но, старая! - мастер Йозев аж поперхнулся от неожиданности. - На ежа, что ли, наступила?
Кобыла зафырчала и остановилась.
- Да что б тебе пусто было, - Йозев, пыхтя, слез с козел, - что ты там увидела?
На обочине дороги, почти в самых кустах, кто-то лежал.
- И думать не смей, аспид! - бушевала Гретта, когда Йозев, с трудом растолкав благоверную, показал свою находку. - Лежит и лежит себе, мало ли, проходимец какой! Пьяный поди! Да и сам-то ты что, ракитницы дёрнул, пока я спала?
- Тихо ты орать-то! - не остался в долгу Йозев. - Что дёрнул, то назад не выльешь. Помоги лучше человека на телегу положить, в Хельсвуде к лекарю отнесём.
- Ах ты, паршивец, ах ты пьянь толстая! Да где это видано - бродяг подканавных в телегу к честным людям сажать! Да ещё к лекарю его! А платить лекарю тоже ты будешь? У этой швали, небось, ни монетки нет!
Йозев осторожно подошёл поближе к лежащему и тут же сделал шаг назад. Пышущая гневом, но оттого не менее любопытная Гретта сунулась следом и взвизгнула:
- Да это ж кхарь болотная! А ну садись в телегу, и гони во весь опор, жалельщик драный!
- Цыц, дура! - Йозев сам не заметил, как взбеленился. - Кхарь, не кхарь, а раненый он. Негоже на дороге оставлять валяться. Что Создатель заповедовал? "Помогай ближнему своему в тяготах его"…
- Ты кхарь ближним-то не считай, и Создателя не прилепливай, аспид, как есть аспид! Очнётся кхарь твоя да и порубит нас своим ножичком, вона какой у ноги-то лежит!
У ноги лежал не ножичек, а самый настоящий меч. По зеленоватому лезвию струились странные знаки, периодически вспыхивающие ярким фосфорным огнём. Владелец меча лежал ничком в траве, голова и торс были почти скрыты в кустах. Наружу торчали только длинные худые ноги в высоких сапогах, да жуткий меч из зеленоватого металла, совсем не похожий на оружие обычных стражников.
- Нет, - покачал головой Йозев, - негоже так. Убивец он или нет, а я грех на душу брать не хочу. Довезём до лекаря, а там с глаз долой. Ехать-то осталось полчаса, не больше. Авось, не очухается.
Гретта всё ещё продолжала вопить и поносить мужа на чём свет стоит, а Йозев с трудом, преодолевая одышку, вытащил бесчувственное тело на дорогу. Им оказался высокий худой воин в странных доспехах из тусклых пластин, похожих на крупную чёрную чешую, мертвенно-бледный, не сказать белый. Голова была замотана тряпкой, из под которой тоненькой струйкой стекала кровь. Такая же струйка пробивалась сквозь чешую на груди. Видно было, что владелец зелёного меча при смерти, если уже не умер. Йозев наклонился и поймал чуть заметное дыхание.
- Жив! - крикнул он жене. - Жив ещё! А ну-ка, помогай!
Гретта от души сплюнула на землю и, стараясь не касаться мутно-белой кожи, стала подталкивать тело в телегу. Воин был странно лёгким, и упал на сено почти бесшумно.
- К Рилмоку правь, - распорядилась Гретта, устраиваясь рядом с мужем на козлах. Места для двоих не хватало и Йозев балансировал на краю сиденья, отчаянно пытаясь не свалиться. Спорить с женой сейчас было себе дороже, - Он в Хельсвуде на отшибе живёт, у самой реки. Ему кхарь и сбагришь, да не вздумай денег давать! Пущай свои опыты проводит, нечестивец.
- Ох, и злющая ты, - пробормотал Йозев, - хлебом не корми, дай человека оболгать. Ну какие опыты он проводит, башка твоя тыквенная? И лекарь, и травник, и грамоте обучен, люди в Хельсвуде чуть не молятся на него, даром что молодой совсем. Ты-то сама к кому за отваром от кашля да за примочками меня гоняла? И не говори, что не помогло.
- Помогло, - признала Гретта, - да только в доме у него уж больно не по-людски всё, книги какие-то стопками лежат, не повернуться из-за них, а трав сушёных да пизирьков с настойками я у него почти и не видела. Ты мне скажи - на кой человеку в нашей-то глуши столько книг? Для врачеванья не бумажки нужны с каракулями, а руки с головой, да травы целебные. А в писульках этих одно чародейство и ведовство, вот что я тебе скажу! И не жди от такого человека ничего путного! Так что ему кхарь в самый раз будет, книжки колдовские будут читать да опыты свои проклятые ставить.
- Думай, что говоришь, дура! - прикрикнул Йозев и обернулся. Раненый лежал на сене и не шевелился. - Али совсем Создатель ума не дал? Кхары самого герцога и магнифика охраняют, их нанять знаешь сколько денег стоит? Мы за год столько не наторгуем. А значит, воина надо лекарю сдать, да молиться, чтоб в душегубстве нас не обвинили.
- Пущай хоть самого Создателя охраняют, - буркнула Гретта, тоже оглядываясь на бесчувственное тело, - а по мне кхарь она и есть кхарь, отродье нелюдское. И чего им в своих болотах не сидится?
- Цыц! - Йозев щёлкнул вожжами. - Слезай, приехали.
Дом лекаря и любителя книг Рилмока действительно находился в изрядном отдалении от Хельсвуде, рядом с речкой, прямо у дома переходящей в заросший кувшинками пруд. Около дома был небольшой садик с огородом, на котором почти ничего не росло, за исключением кустов крыжовника и смородины. Домик был аккуратный, но было видно, что хозяину не хватает денег даже на самый малый ремонт. Дверь заметно покосилась, одна ставня не закрывалась вовсе, краска на стенах кое-где пооблупилась и осыпалась, на сам дом выглядел довольно чисто и опрятно. Из трубы дым не шёл - хозяин явно экономил дрова. Хотя трудно экономить то, чего нет вообще. Сарай для дров был распахнут настежь и абсолютно пуст.
Хозяин дома, молодой человек, темноволосый и зеленоглазый, лет двадцати двух-двадцати трёх, сидел в столовой, она же кухня и гостиная, обложившись книгами и манускриптами различной толщины. Каштановые пряди падали на лоб. Лицо его, живое и умное, совершенно не вязалось с подчёркнуто скромным домиком. Такие лица чаще встречаются в библиотеках Магнификата, а не в забытом Создателем городишке на краю света. Молодой человек был занят напряжённой умственной работой. Он вдумчиво читал какой-то фолиант, иногда делая пометки на полях. Заранее заготовленная свеча не горела, так как юноша старался взять всё от тускнеющего дневного света. Погрузившись в чтение, он не сразу услышал требовательный стук в дверь.
- Открывай, мастер Рилмок! - надсаживался Йозев. - Это мы, Йозев с Греттой! Из Фролина! Раненый у нас, мастер Рилмок!
- Спит поди, - сплюнула Гретта, - или пьяный валяется. Или по девкам пошёл…
- Да цыц ты, образина! Ещё мастер Рилмок услышит, как ты его тут приголубливаешь!
- Значит, опыты свои, Создателю противные, ставит!
- Да уймёшься ты ли нет… А-а, мастер Рилмок! Здоровьичка вам! Это мы, Йозев и…
- Йозев и Гретта из Фролина. Да-да, я помню. Госпожа Гретта заказывала у меня отвар для горла. - Рилмок приветливо улыбнулся вошедшим. Про себя он благословил свой слух, всё-таки позволивший выяснить имена посетителей, не прибегая к вопросам. Остальное всплыло само.
Вид у гостей был, прямо скажем, не очень. Красный и запыхавшийся Йозев, его такая же красная, только от крика, супруга и за их спинами нечто, завёрнутое в мешковину. Семейная чета была явно взбудоражена и чего-то боялась. Рилмок недоуменно подумал, что пропустил какие-то важные события в Хельсвуде, но рукописи всегда поглощали его без остатка, почти не давая времени на остальные дела, даже на обустройство собственного быта. Чего уж говорить о нуждах селян, они к нему, конечно, приходили за отварами и примочками, но сам он, как ни собирался, все не удосуживался посетить городок и познакомиться поближе хотя бы со старостой. Вообще-то, за два года пора бы уже, но пока от излишнего любопытства спасала грамота Магнифика. Ещё полгода, и его послушание закончится. Можно будет, наконец, вернуться в Цитаделлу и принять сан хрониста Магнификата. Ещё полгода… Рилмок не признавался даже себе в том, что ждёт не дождётся Дня Половины Года. Нет, его совсем не раздражали селяне, они были честные и глупые люди, озабоченные только своим урожаем и не знающие грамоты. Но иногда от отсутствия достойных собеседников хотелось выть. Считать достойными собеседниками Йозева и Гретту получалось с трудом. Однако невнимание к нуждам простых людей есть грех гордыни, а потому будущий хронист и нынешний лекарь поспешил к двери.
- Прошу вас, входите, - Рилмок подвинулся, освобождая проход, - не стесняйтесь, и расскажите мне, что вас привело сюда в такой спешке?
- Дык мы это… раненый у нас…
- Кхарь он на дороге нашёл болотную! - завопила Гретта, - Нашёл и вам притащил, куда ж ещё-то?
- Кхара? - Рилмок изумлённо воззрился на Гретту. - Раненого кхара? Здесь… в Хельсвуде? - сказать, что молодой лекарь был потрясён, значит, не сказать ничего. Он аж подпрыгивал от возбуждения. - Так что же вы медлите? Его надо немедленно перенести в дом!
- Так вот и я… - начал было Йозев.
- Немедленно!
Пока Рилмок суетился вокруг кхара, Йозев с Греттой бестолково стояли у стола, даже не пытаясь помочь. Йозев озирался вокруг. Уж сколько раз он ездил к мастеру Рилмоку за отваром от кашля, а всё равно не переставал удивляться. Как может человек прочесть столько книг? Они были повсюду, лежали стопками на столе, громоздились на стульях и сундуке, россыпью валялись на полу. Кроме толстенных томов в кожаных переплётах попадались какие-то свитки и отдельные листки, исписанные странным, витиеватым почерком. Сам Йозев читать умел, но плохо, по складам, он больше тяготел к таким понятным и полезным цифрам. Считал Йозев прилично, отчего его трудно было обхитрить. Дома лежала "Слава Создателя", он даже осилил пару строф, но уж больно мудрёным слогом была написана священная книга. Йозев предпочитал ходить в храм и слушать проповеди брата Бертрана. Всё то же самое, но простым и понятным языком.
Задумавшись о книжном деле, Йозев понял, что пропустил какую-то часть разговора Рилмока и Гретты. Судя по всему, Рилмок что-то терпеливо втолковывал его несносной жёнушке.
- Кхары не едят младенцев, госпожа Фролинше! Кхары первые из детей Создателя, наделённые разумом и пришедшие на эту землю по Его воле! Их недаром называют водными стихиалями, ибо они плоть от плоти Воды, первой стихии нашего мира. Они древний и мирный народ, живущий в Дельте сиречь Кхаридане. Именно кхары добывают так любимых нашим государем водных созданий, к примеру, белых каракатиц, вкусом сравнимых с самым нежным мясом птицы или кролика! Они также добывают жемчуг и благородный перламутр для украшения книг и реликвий! Самый ценный жемчуг, как вы знаете, многоуважаемая госпожа Фролинше, добывается как раз в Дельте, он имеет насыщенный пурпурный цвет и обладает свойством нейтрализовать многие яды. Знатные люди отдают огромные деньги за него, но, поверьте, он того стоит!
- У меня жемчугов нет, - сварливо заметила Гретта, - и всяко не будет. С таким-то муженьком. Вы мне лучше вот что скажите, господин мой лекарь, зачем это таким мирным и добрым тварям… тьфу ты, кхарам, шаландаться по нашим местам, да ещё с эдаким мечом? Всяко не перламутры добывать.
- Я не успел ещё подойти к этой теме, - лекарь мягко улыбнулся и продолжил аккуратно обмывать рану на голове у кхара. - Кхары славятся не только своим искусством ловли жемчуга и разных водных гадов. Они непревзойдённые наёмные охранники, единственные, кто может заметить в лесу эльфа со стрелой и опередить его. Их услуги дороги, гораздо дороже пурпурного жемчуга, и позволить себе их могут лишь герцоги да невероятно богатые люди. Один кхар в бою равен пятнадцати воинам-людям. Это очень, очень серьёзная охрана. И отдельно заслуживает упоминания их кодекс чести. Пока ещё никому не удалось перекупить кхариданского наёмника. Они неукоснительно следуют своей чести, поэтому-то ещё они так ценны. Человек, которого охраняет кхар, может спать спокойно в любой ситуации. Его не обманут, не предадут и его жизнь абсолютно вне опасности…
- Ну и пусть их, - Гретта покосилась на неподвижно лежащего кхара. Алебастровое лицо казалось посмертной маской, правый глаз закрывала повязка, из-под которой виднелся краешек рваного шрама. Старая рана, и страшная. Второй глаз был крепко закрыт. Дыхания почти не чувствовалось, тонкие хищные ноздри были практически неподвижны. Раненый был без сознания.
- А меч такой зачем, зелёный? Уж не чары ли на нём какие? - Гретта взволнованно охнула и отошла подальше от странного оружия.
- Нет, чар на нём нет, - покачал головой Рилмок, - Кхары не владеют магией, единственные из четырёх Повелителей Стихий, кого Создатель обделил этим даром. Не спрашивайте, почему, я и сам не знаю. Магия стихий Ветра, Огня и Камня мне известна, но неподвластна, как неподвластны людям сами эти стихии. Но магии Воды не существует, или же она была утеряна в незапамятные времена. Большего я не знаю. Но жители Кхаридана, сиречь Дельты, прекрасно обходятся и без магии. Их физическое совершенство так велико, что им нет нужды помогать себе заклятиями и амулетами. Они могут подолгу находиться даже на большой глубине, их слух острее, чем у эльфов, а выносливость такова, что позволяет им жить среди нас, людей, почти не испытывая недостатка в их любимой воде. Эта выносливость и стала залогом успешной службы кхар на поприще охранников.
- Ну, а меч-то?
- Не знаю, - покачал головой Рилмок. - Я много читал про эти мечи, у каждого кхара он свой и единственный. Меч и владелец меча как-то связаны между собой, но это не колдовство и не магия. Скорее это чувства близнецов, которые могут слышать мысли друг друга и испытывать схожие эмоции, даже будучи разделёнными немалым расстоянием. Нечто подобное я встречал в одном древнем свитке, магнифик Стелларий подробно описывал известные ему свойства меча кхар. Но и он не смог понять его природу. Сами же кхары на эту тему не говорят, да и среди них трудно найти собеседника. В Кхаридан нет дороги никому, кроме них самих, а у нас кхара можно встретить лишь в свите герцога или магнифика. Издали. Или… вот как сейчас. Простите, госпожа Гретта, кажется, раненый приходит в себя.
Гретта не стала дожидаться, пока кхар очнётся, и опрометью вылетела во двор, призывая Йозева быстрее выметаться и ехать домой. Несчастный торговец только и успел, что сунуть Рилмоку в руку пару монет за беспокойство и наспех пробормотать слова прощания. Гретта уже сидела в телеге и злобно раздувала ноздри. Её дородная фигура выражала всю ярость промедления. Спокойная ночёвка в Хельсвуде отменялась, и торговец с горечью плюнул на потраченные впустую деньги. Спорить было опасно, да и глупо. Уж если Гретта что-то вобьёт себе в голову, проще признать её полную правоту. Залог, так сказать, счастливой семейной жизни. Йозев вздохнул, забрался на козлы, и Рыжка потрусила дальше, домой, на тихий и спокойный хутор, где нет болотных тварей с их зелёными мечами, сумасшедших ведунов с книгами и тем более магнифика Стеллария.
Рилмок закрыл дверь за Йозевом и его женой и поспешил в комнату. Раненый кхар, мелко дрожа, пытался приподняться на руках. Рилмок торопливо подложил под спину валик из скатанной одежды. Кхар, а вернее, кхара, по тонким чертам лица молодой человек догадался, что это была женщина, откинулась на импровизированную подушку, приоткрыла глаз и прошептала:
- Где я?
Голос был хриплым, со странным горловым акцентом.
- Вы в Хельсвуде, досточтимая кхара, - Рилмок сам непроизвольно перешёл на шёпот, - Вы у меня в доме, я местный лекарь, зовут меня Рилмок…
- Хельсвуде? - женщина непонимающе завертела головой. - Где это… Хельсвуде?
- В Гроссе Хельс, досточтимая кхара, во владениях графа Сирке.
- Сирке? - Кхара явно была озадачена. - Что ещё за глушь?
- Мы находимся на отшибе, это верно, - торопливо кивнул Рилмок, - но позволено ли мне будет узнать…
- Что со мной? - голос кхары почему-то стал злее и твёрже.
- У… у вас пробиты голова и грудь. Я остановил кровь и наложил целебные повязки. Но вставать вам ещё нельзя, вы очень слабы и потеряли много крови. Необходим покой, хорошее питание и смена повязок каждые два часа. Тогда через месяц от ран не останется и следа.
- Через месяц? - кхара недобро прищурилась и попыталась встать. Вопль, который она издала, был слышен, наверно, во всём Хельсвуде. - Н-да, ты прав. Рановато ещё. Где ты меня нашёл?
- Вас нашли селяне по дороге из Гроссе в Хельсвуде. Вы лежали в кустах без сознания.
- Меч, - женщина нервно огляделась, - где мой меч?
- Здесь, здесь, - торопливо сказал Рилмок, - вот он, прислонен к стене. Я ничего с ним не делал, клянусь!
- Ну ещё бы, - кхара позволила себе болезненную усмешку, - попробовал бы ты. Я бы многое отдала за это зрелище.
Она хрипло вдохнула воздух и почти упала на тюфяк с сеном, служивший Рилмоку постелью. Было видно, что разговор давался ей с трудом. Из-под повязки опять начала сочиться кровь. Рилмок быстро протёр лоб чистой тряпицей и наложил свежую повязку, исподволь рассматривая раненую. Кхара тяжело дышала. Единственный глаз пристально оглядывал комнату. Глаз был большой, насыщенного фиолетового цвета и совсем без ресниц. Внутренне содрогнувшись, Рилмок отметил про себя мигательную перепонку, как у амфибий. Она поднималась и опускалась, пугая лекаря. Бровей у странной пациентки тоже не было, кожа казалась удивительно молодой и гладкой. Многие красавицы душу продали бы за такую кожу, если бы не жутковатый белый цвет, из-за чего лицо делалось похожим на посмертную маску. Губы тонкие и тоже белые. Как ещё успел отметить про себя Рилмок, женщина не имела волос на голове. Вообще. Никаких. Голова была лысой, как шар для игры в "ток-тук". Неприятная голова, хотя это дело вкуса. В Кхаридане, возможно, женщина производила фурор. Пересилив странное отвращение, Рилмок стал оглядывать кхару с ног до головы. Высокая, очень худая, но это не болезненная худоба, скорее, так выглядит сильный и поджарый зверь. Пальцы на руках длинные, тонкие, Рилмок не представлял эти руки сжимающими меч. Такие руки держат букеты полевых цветов или перебирают струны арфы. Но грубые мозоли на пальцах и хищно вытянутые ногти с металлическим отблеском ясно давали понять род занятий их обладательницы. Всё тело говорило, кричало, пело о войне. Рилмок заинтересованно наклонился над кхарой, рассматривая доспехи. Снять их у него так и не получилось, хоть он и искал застёжки или крючки; амуниция словно вросла в кожу. Пришлось накладывать повязку на грудь прямо поверх кольчуги. Как ни странно, кровь остановилась. Рилмок дорого бы дал за возможность раскрыть тайну доспехов, но обнадёживал себя мыслью, что спасённая им кхара сама расскажет об их удивительных свойствах. Доспехи казались продолжением кожи и были выполнены из странного чёрного материала, напоминавшего по виду крупную чешую. Открытыми они оставляли только голову и кисти рук. Рилмок пытался скоблить их пальцем. Палец скользил по гладкой, тускло блестящей поверхности, как по стеклу. Молодой человек был уверен, что, поскобли он ножом, эффект был бы тот же. На шее женщины с двух сторон виднелись чуть заметные полосы, три диагональных полосы, начинающихся от ушей и заканчивающихся у самого горла. "Жабры, - подумал Рилмок, - Создатель, это настоящие жабры. Б-р-р… Воистину, это нелюдь, и человек их никогда не поймёт."
Кхара забылась тяжёлым беспокойным сном. Пусть она и её собратья бьют все рекорды выносливости, опережая даже медноголовых гномов из Медных же гор, но получить две глубокие раны, одну из них в голову, неизвестно сколько лежать без сознания и без помощи под запылённым кустом, - тут любой обессилеет. Рилмок укрыл раненую залатанным одеялом, и только тут понял, что даже не знает имени своей нечаянной гостьи.
Он ещё раз внимательно осмотрел спящую кхару, убедился, что она ровно дышит и поспешил к своим книгам. Рилмок отдавал себе отчёт в том, что ему выпал невиданный, уникальный шанс поближе познакомиться с загадочными и отстранёнными кхарами, более загадочными, чем эльфы, более отстранёнными, чем джайны, и более выносливыми, чем гномы с Медных гор. До сего момента все знания Рилмока о кхарах были суммированы в фолиантах магнифика Стеллария и пары его учеников. Фолиантам было лет по четыреста, но Рилмок был рад и этому. Обитатели Дельты слыли народом гордым, необщительным, никого и никогда не допускавшим в свои топи. Немногие торговцы, выбранные самими кхарами для продажи моллюсков и пурпурного жемчуга, обычно дожидались их на одном из островков на границе Дельты и Пурпурного моря. К ним выходил кхар, редко двое, отдавали товар, получали деньги и бесшумно растворялись во влажном дрожащем мареве. По уверениям торговцев, все они были на одно лицо, и лицо это красивым назвать было никак нельзя.
Сверяясь со Стелларием, Рилмок выяснил, что жителей Кхаридана звали так же Детьми Волн, Первыми и Повелителями Глубин. Первое и третье Рилмоку было в общих чертах понятно, со вторым возникли сложности. Нет, он, конечно, знал историю Творения, но Первые, Вторые и так далее вплоть до Пятых казались ему просто историческими названиями, потерявшими свой смысл в веках. Но глядя на спящую кхару, Рилмок ощутил настоятельную потребность выяснить, что на самом деле подразумевалось под числовыми обозначениями. Стелларий тут был бесполезен, пришлось обратиться к более древним источникам, благо, у Рилмока имелась солидная кипа более-менее точных списков со старинных манускриптов. Вот и пригодилась его запасливость, хотя ментор Гокк очень удивлялся настойчивости юноши и стремлению утащить с собой в послушание чуть ли не всю доступную библиотеку. Рилмок решил не умствовать и начать с самого начала, то есть - с Истории Творения.
История Творения, если пересказать её в прозе, была весьма лаконична и проста. Сначала Создатель сотворил мир - небо, сушу, воду, заселил все доступные места живыми существами, но лишёнными разума. Создатель также определил четыре главные стихии - Воду, Камень, Огонь и Ветер, и создал стихиалей - властителей определённой стихии. Создавал Он их по очереди, и временные промежутки между появлением Первых и Четвёртых показались бы людям с их недолгой жизнью целой вечностью. Но то, что для людей вечность, для Создателя не более чем миг.
Кхары были первыми разумными творениями Создателя, так и закрепилось за ними в веках имя Первые. Они вышли из необъятных глубин Океана и расселились по всей земле, где было хоть немного воды. Но больше всего Первым приглянулась Дельта - огромный клубок рек и речушек, впадающий в море, тогда ещё не носившее имя Пурпурное. Там было всегда влажно, в рукавах рек в изобилии водилась рыба и водные гады, а посередине Дельты, закрытое от остального мира, голубело холодное и неподвижное озеро, окружённое вековыми чёрными деревьями. Кхар-ад-Дан, сердце Кхаридана.
Водные стихиали не имели собственной магии, как пришедшие вслед за ними. К чему магия, когда единственными разумными существами на земле были только они? Говорили разное, будто кхары умеют говорить с волнами и призывать огромные стоячие водяные валы, будто бы у них есть место, более секретное, чем Кхар-ад-Дан, что называется оно Кадын-Кее и в этом месте скрыта истинная сила кхар. В эти россказни Рилмок не верил. У существ, не владеющих магией, не может быть никаких тайных мест и сил, всё, чего добивались кхары, они добивались собственным упорством. Эпоха Волн была долгой, очень долгой, но, наконец, её сменила Вторая Эпоха - Эпоха Камня.
Вторыми детьми Создателя стали гномы - непревзойдённые знатоки камней, металлов, минералов, всего того, что скрыто под землёй. Они были полной противоположностью кхарам, словно Создатель решил пошутить. Маленькие, коренастые, большеголовые, они разительно отличались от тонких и гибких кхар. Гномы не умели плавать, зато прекрасно ориентировались в пещерных туннелях и других подземных ходах. На поверхность они выходили редко. Про главную гномью гору, Аргоррот, ходило тоже немало слухов, но они так и оставались слухами, потому что таинственную гору никто и никогда не видел.
Никто не знал, враждовали ли гномы с кхарами в те незапамятные времена. Магнифики сходились в мысли, что нет, так как жили Первые и Вторые в слишком разных условиях и делить им попросту было нечего.
Зато гномы были первыми, наделёнными магией. Они действительно могли вызывать обвалы и землетрясения, заставлять сходить сели и извергаться вулканы. В то время земля в прямом смысле ходила ходуном. Юные каменные стихиали вовсю испытывали свои способности. Грохот и треск не прекращался много десятилетий, катились с гор камни, разверзалась земля, пепел с ревущих вулканов покрывал все окрестности толстым седым слоем. Трудно сказать, сколько бы продолжалась эта вакханалия. Но как детям часто надоедают новые игрушки, так и гномы, вдоволь натешившись, охладели к буйным забавам и ушли в тёмные пещеры, где властвует вечный мрак.
Кхары умудрились пережить гномье буйство без существенных потерь. То ли Дельта располагалась в равнинной местности, то ли сердце Кхаридана и вправду оберегало своих жителей, но разрушений и обвалов удалось избежать. Гномам была неподвластна Вода, и сокрушительные волны так и не пронеслись над Кхариданом. Шло время, земля успокаивалась, и, наконец, наступила Третья Эпоха. Эпоха Огня.
Все летописи, когда-либо прочитанные Рилмоком, хором утверждали, что нет более загадочного и непостижимого народа, чем джайны. Огненные стихиали, они жили в раскалённых пустынях к востоку от Подлунного Хребта. Их почти никто и никогда не видел, поэтому описания внешности джайнов оставалось на совести авторов. Кто-то изображал их огненными сгустками, кто-то - стройными людьми с пламенными очами и искрящимися волосами, кто-то вообще считал их невидимыми. Рилмок, потратив много времени на раздумья, решил, что, скорее всего, джайны тоже имеют две ноги, две руки и одну голову, как все разумные творения Создателя. Возразить ему было некому. Джайны так же назывались Третьими по очерёдности прихода в мир. Магия их была неподвластна и не изучена, Рилмок думал, что они могут швыряться огненными шарами и воспламенять взглядом. Ему опять никто не возражал.
Отношения между тремя народами История Творения характеризовала как ровные и отстранённые. Создатель в великой мудрости своей расселил столь различных по сути своей существ так далеко друг от друга, что столкнуться нос к носу, а тем более что-то не поделить им было бы ой как сложно. Топи Кхаридана не привлекали гномов, а на джайнов должны были наводить ужас. Кхарам же было вовсе несподручно наведываться в пылающий Джайнмур. Гномы вольготно располагались в своих пещерах и не горели желанием ни в воду лезть, ни в огонь.
Оставались незаселёнными только пышные дубравы в самом сердце земли. Зелёный лесной ковёр простирался от Дельты до порогов Подлунного Хребта, но ни кхарам, ни гномам, ни джайнам он был не по душе. Слишком сухо для Первых, слишком ровно для Вторых и сыро для Третьих. Неудивительно, что в конце концов появились Четвёртые.
Вольные эльфы, стихиали Ветра, были излюбленными героями всех летописей и баллад, когда-либо написанных людьми. Красота предпоследних детей Творца поражала. Высокие, стройные, с буйной гривой волос, они были больше всех сходны с людьми, только казались сотканными из дуновения ветерка. Точёные лица и грациозная походка восхищали людей, отчаянно стремившихся быть хоть чуточку похожими на порывистых детей Ветра. Эльфы о своей привлекательности знали прекрасно и весьма ею гордились. Они были четвёртыми и до появления людей последними созданиями Творца. Неудивительно, что, гордые и заносчивые по натуре, они сочли себя венцом творения.
Эпоха людей ещё не наступила, но четыре стихиали пришли в этот мир. Дальше История Творения внезапно становилась очень путаной и невнятной. Как понял Рилмок, с трудом продираясь сквозь архаичные речевые обороты, пропуски целых абзацев и внезапно появляющиеся россыпи не связанных между собой букв, четыре народа всё-таки что-то не поделили. Что именно, понять было невозможно, так как из книги было абсолютно вульгарным образом выдрано несколько страниц, причём очень давно. Притягивая за уши строчки с разных мест, Рилмок кое-как понял, что началась какая-то жуткая, запредельная война всех со всеми с применением любой доступной магии. Земля ходила ходуном почище, чем во времена Второй Эпохи. С неба падали камни, реки наполнялись пламенем, а целые рощи проваливались во внезапно разверзшиеся пропасти и трещины. Сколько погибло животных, птиц и рыб, подсчёту не поддавалось, да и считать было некому. Война длилась несколько сотен лет. Рилмок был уверен, что за это время должны были погибнуть все четыре народа без остатка, но стихиали были гораздо крепче Рилмоковых догадок, и стереть их с лица земли оказалось не так-то просто. Силы Четырёх были равны, хотя Рилмок и не мог понять, как выжили посреди пылающей и трясущейся земли не владеющие магией кхары. Но так или иначе, продолжать войну не было ни сил, ни смысла. Все разумные доводы были за перемирие, но его тоже не случилось. Воюющие стороны огрызались друг на друга, но флаг мира никто не поднимал. Кончилось всё тем, как понял Рилмок, что Создатель призвал к себе по одному с каждой противоборствующей стороны и имел с ними некий разговор. Во всё это Рилмоку трудно было поверить, особенно в разговор с Создателем, но после него война действительно прекратилась и стихиали разбежались каждый в свой угол. Собственно, как было и до противостояния. В Истории Творения по этому поводу упоминался загадочный Вердикт Четырёх, но подробностей Рилмок найти не смог, как ни старался.
Потерев воспалённые от долгого чтения глаза и отложив фолиант, Рилмок снова повернулся к кхаре. Она всё ещё спала. Он подошёл к тюфяку и долго смотрел на Первую. У него в голове не укладывалось, что это существо появилось за многие тысячи лет до прихода людей. Рилмоку показалось, что он видит настоящих хозяев этой земли, ведь все, кто пришли после, пришли после.
Глава II
Светало. Рилмок сам не заметил, как прошла ночь. Раненая лежала тихо, лишь иногда постанывая во сне. Огарок свечки совсем съёжился, остался только маленький кривой фитилёк. Рилмок плюнул на всю экономию и сжёг несколько свечей во время чтения Истории Творения. Никогда он ещё не читал её с таким интересом и даже не подозревал, насколько известная всем книга может быть увлекательной. Правда, загадок она подкинула больше, чем ответов. Рилмок снова прокрутил в голове прочитанное, со вздохом признал, что всё равно знает про кхар ничтожно мало, и пошёл готовить завтрак.
На завтрак была тыквенная каша. Собственно, она же была на обед и на ужин. На Рилмоковом огороде выросла почему-то только здоровая тыквища размером в три его головы. Остальные посадки мирно засохли, хотя Рилмок исправно их поливал. Правда, были ещё крыжовник и смородина, но из них каши не сваришь. Рилмок пересчитал свои сбережения, понял, что на молоко и тем более на мясо катастрофически не хватает, и уныло поплёлся варить осточертевшую тыкву.
Сняв с огня котелок с мутно-жёлтым варевом, Рилмок снова заглянул к кхаре. Та спала. Юноша не решился её будить и начал завтрак в одиночестве. Но, видимо, запах еды всё-таки достиг ноздрей кхары, потому что с тюфяка донёсся тихий стон. Рилмок вскочил, подхватив котелок с остатками каши, и подбежал к раненой. Она умудрилась практически сесть на постели и в упор глядела на Рилмока единственным глазом. Он поёжился. Жуткий глаз, казалось, смотрел прямо в его душу и тем не менее сквозь него, как будто он был прозрачным. Кое-как оправившись от неприятного чувства, Рилмок положил на тарелку каши, протянул её кхаре и отошёл на пару шагов. Кхара удивлённо посмотрела на содержимое тарелки, осторожно зачерпнула ложкой малюсенькую порцию и отправила в рот. Через секунду её уже выворачивало жёлто-зелёной желчью прямо на пол перед постелью. Тарелка отлетела в сторону, и каша желтоватыми сгустками повисла на стенах и полках. Кхару рвало долго и мучительно, пока не кончилась желчь. Ещё минуту она мучилась пустыми спазмами и, наконец, затихла, свесив голову вниз. Рилмок в ужасе вжался в стену. Он судорожно соображал, что делать. Главное, что вроде бы не открылись раны и не пошла снова кровь, но чем кормить пациентку теперь стало абсолютно непонятно. Каша, конечно, не изысканные донные уточки, но больше ничего нет. Крыжовник Рилмок твёрдо решил не предлагать.
- Это что за дрянь? - прохрипела кхара, как следует отплевавшись. На её лице остались следы рвоты. Рилмок осторожно обтёр её рот и щёки влажной тряпицей и вздохнул:
- Тыквенная каша.
- Перепрела и сгнила?
- Нет. - Рилмок удивился. - Только выросла.
- Значит, в вашей глуши даже тыквы ядовитые.
- Почему ядовитые? Я всё время ем эту кашу…
- Святой. - Кхара скорчила нечто, напоминавшее ухмылку. - Аскет и мученик. Я знаю, некоторые из вас сходят с ума и добровольно отказываются от пищи или едят всякое дерьмо типа цикад. Я этой вашей религии не придерживаюсь.
- Да, я понимаю, - Рилмок покаянно опустил плечи, - но у меня больше ничего нет. Только смородина и крыжовник.
- Не усугубляй страдания, - наставительно подняла палец кхара, - я лучше от ран сдохну.
Рилмок заметил, что говорить его пациентке стало легче, она даже пыталась шутить.
- Вы не умрёте от ран, - твёрдо сказал он, - вам уже значительно лучше, я вижу. Вчера вы даже сесть не могли. Ещё несколько недель, и вы полностью поправитесь…
- Кхары без пищи могут прожить две недели, - сообщила та, - без воды значительно меньше, но вода-то у тебя, надеюсь, есть?
- Вода! Да-да, конечно! - Рилмок мысленно обозвал себя тупицей. - Сейчас принесу. Горячей, холодной?
- Любой.
Рилмок приволок с кухни чайник с почти остывшей водой, и кхара жадно припала к носику. Глотательных движений она не совершала, казалось, вода просто льётся струёй ей в горло. Напившись, она поставила чайник на пол, стараясь не попасть в лужу рвоты, откинулась на подушку и удовлетворённо выдохнула:
- Ну вот, жить стало значительно лучше и веселей.
Она скосила глаз на лекаря. Рилмок прибежал с тряпкой и вытирал следы неудавшегося завтрака. Кхаре стало его немного жалко.
- Сядь. - сказала она тихо, но в голосе звучал металл. Рилмок повиновался.
- Сядь и не мельтеши. Прежде всего, ты вообще кто?
- Я Рилмок. Здешний лекарь. Городок наш называется Хельсвуде, он находится во владениях графа Сирке.
- Ни о чём не говорит. - Кхара вымученно улыбнулась. - Видно, есть ещё места в нашем благословенном Создателем мире, куда не ступала нога кхар. Ладно. Разберёмся. Я не представилась. Меня зовут Алейт.
- Алейт? - Глаза Рилмока возбуждённо заблестели. - Так звали телохранителя последнего Интериора.
- Какой начитанный мальчик, - прищурилась кхара, - да, всё верно. Телохранитель последнего Интериора, вы ещё зовёте его Пропавшим Королём. Алейт - весьма распространённое у нас имя, к тому же овеянное славой. Мой отец хотел для меня того же. Частично ему это удалось. Хорошо. С этим покончили. Исторический экскурс будем проводить позже. Моя сумка у тебя?
- Да, - Рилмок снял с гвоздя кожаную сумку, туго зашнурованную и завязанную каким-то непривычным узлом.Вчера он снял её с бесчувственного тела и повесил рядом с мечом. Сумка была довольно увесистой.
- Дай сюда, - Алейт требовательно протянула руку. Быстро развязав узел, она пару секунд шарила в сумке, потом достала кошель из странной блестящей кожи и кинула его Рилмоку.
- Бери. Сходишь на рынок или что там у вас, купишь еды. Побольше. Себе и мне. И вина какого-нибудь поприличней.
- Я не могу это взять, - Рилмок торопливо отступил к стене, - это лишнее. У меня есть деньги, я сейчас же схожу на рынок…
- Бери и не умничай. Твоё богатство аж глаз режет. Иди и купи еды, тебе она нужна не меньше меня.
- Я не могу это взять, - повторил Рилмок, предательски косясь на кошель. Судя по весу, там было очень много денег, скорее всего полновесным золотом. Такую сумму Рилмок не мог представить в принципе. Ему ужасно хотелось взять деньги, но совесть возобладала. Он ещё раз мысленно провёл черту между скромностью и бедностью, понял, что стоит уже перед гранью самой настоящей нищеты, но нашёл в себе силы посмотреть Алейт в глаза. Вернее, в глаз.
- Я не возьму ваших денег. Я всё куплю сам.
- А ну бери и не выдрючивайся! - прикрикнула кхара. - Если тебе непременно нужно проявлять самопожертвование, можешь пойти и утопиться во славу Создателя. Но сейчас я твой пациент, ты мой лекарь и должен получать соответствующую плату. Лечить высшую кхару - удовольствие изысканное и весьма накладное, так как высшие кхары очень капризны. Так что марш на рынок. Не волнуйся, много ты не потратишь. Сдачи не будет.
- Вы… вы высшая кхара?! - Рилмок не мог поверить в услышанное. - Но ведь…
- О моих недостатках поговорим за ужином.
Рилмок быстро оделся и замер, не зная, куда лучше спрятать кошель. Золото жгло руки и предательски оттягивало карман. Он перепрятывал кошель раз за разом, но ему всё казалось, что все окружающие немедленно его заметят. Кошель выпирал спереди, становился горбом сзади, неприлично вис в штанах и совершенно не помещался в шляпе. Куда девать проклятущее золото? Наконец, Рилмок нашёл выход. Он вынул из кошеля три монеты (староинтерские тиалы! Красное золото!) и аккуратно положил оставшееся в кожаную сумку. Алейт полуприкрытым глазом проследила за его манипуляциями, но ничего не сказала. Теперь тиалы легко поместились в кармане, куда Рилмок немедленно засунул руку и сгрёб монетки в кулак. Руку он решил из кармана не вынимать вовсе.
Дойдя до главной площади Хельсвуде, Рилмок остановился в замешательстве. Куда пойти? На рынке, занимавшем всю правую сторону площади длинными деревянными лотками, он пару раз был, но там легко можно было нарваться на несвежую пищу. Мухи, вившиеся над торговыми рядами, красноречиво об этом свидетельствовали, тем более, что погода установилась жаркая и безветренная. Конечно, откровенно порченый товар сложно найти даже там, торговцам тоже не нужны лишние проблемы, но мясу и рыбе с рынка Рилмок как-то не доверял. Потом решил, что там ему никто не сможет дать сдачи с полновесного тиала. И совсем не хотелось объяснять проклятущим лоточникам, откуда у вечно нищего лекаря такие деньги. Про кхару Рилмок решил никому не рассказывать.
Можно было зайти на постоялый двор к господину Никусу. "Оранжевый Осёл" славился отменной кухней, овощи выращивались на особом огороде на заднем дворе, а вино Никус закупал у торговцев с самого Фолта. Половина жителей Хельсвуде выращивала скотину специально для нужд "Оранжевого Осла", и там просто невозможно было нарваться на некачественную кухню. Хельсвуде располагался прямо на дороге из Фолта в Гросс, и народу в "Осле" всегда было много и из самых разных уголков герцогства. К тому же сказывалась близость Магнификата. Паломники тоже хотят кушать и далеко не все из них аскеты, по выражению Алейт, питающиеся цикадами. "Оранжевый Осёл" процветал и золотые тиалы видел всяко чаще визгливых баб с рынка. Решено, Рилмок уверенно направился к постоялому двору.
Внутри "Оранжевый Осёл" казался даже больше, чем снаружи. На первом этаже располагался огромный зал с рядами длинных дубовых столов и массивных стульев. Кроме общего зала Никус обустроил небольшие комнатки с ширмами, где могли посидеть особо обеспеченные постояльцы за приватным разговором. На потолке красовалась самая настоящая бронзовая люстра с несколькими сотнями свечей, а не обычное для постоялых дворов колесо от телеги с парой-другой подсвечников. Стены были украшены шпалерами с изображениями диковинных зверей и птиц. Никус никогда не опускался до вульгарности и строго пресекал попытки помощников повесить хотя бы одну шпалеру на фривольную тему. "Оранжевый Осёл" был местом солидным и выглядеть обязан был соответственно.
Рилмок набрал в грудь воздуха и зашёл в общий зал. Огромным усилием воли заставляя себя не пялиться по сторонам, он подошёл к резной деревянной стойке, за которой стоял помощник Никуса Филкис. Он приходился Никусу двоюродным племянником, но был похож на последнего как две капли воды, разве что Никус был постарше лет эдак на тридцать.
- Чем могу служить? - Филкис выглянул из-за стойки и удивлённо улыбнулся. - Мастер Рилмок? Вот уж не ожидали! У вас приватная встреча? Проводить вас в за ширму?
- Нет, - Рилмок почувствовал, что краснеет. Он никогда не умел разговаривать с трактирщиками и им подобными. Их масляная услужливость вводила его в лёгкий ступор. Вот и сейчас Рилмок безуспешно пытался подобрать нужные слова. Монеты в кармане жгли руку немилосердно. "Правду говорить легко и приятно", послышался ему насмешливый голос кхары. Он зажмурился на мгновение, а потом самым твёрдым голосом произнёс:
- Мне нужно купить еды. Много и самой лучшей. И дюжину бутылок фолтского красного. И вашей знаменитой ракитницы на меду. Тоже дюжину.
Филкис воссиял как отполированный золотой самородок, и, ничем не выдавая удивления, подхватил Рилмока под руку и потащил в кладовую. Маленький и толстенький, он трещал не переставая, так, что Рилмок не успевал понять и половины слов.
-Мастер Рилмок, мы с дядей всегда знали, что у вас отменный вкус! Помилуйте, скромность вас украшает, но нельзя всё время отдаваться работе, никак нельзя! Вам необходимо попробовать нашу копчёную свинину с белым перцем! Фолтское красное буквально на днях завезли! Вы будете в восторге, такого букета им не удавалось достичь лет, наверное, десять! Ещё есть кролики и разнообразная дичь! Не согласитесь ли отведать фазана в винном маринаде? Это шедевр дядюшки Никуса! Ах, поверьте, мы так рады, так рады, что вы к нам, наконец, заглянули! О, вот висят перепела, чудные, жирные перепела, вам они должны быть по вкусу!..
- Мне нужна рыба, - перебил Рилмок, стараясь вытащить свою руку из цепких лап торговца, - много свежей рыбы. И донные уточки.
Филкис остановился так резко, что чуть не упал, а вместе с ним чуть не упал и Рилмок. Трактирщик сдул невидимую пылинку с куртки юноши и благоговейно воззрился на него. Рилмок понял, что сморозил какую-то глупость, за которую сейчас придётся отвечать. Круглые щёчки Филкиса излучали сияние, в глазах застыло выражение блаженства.
- Мастер Рилмок желает донных уточек! О-о-о! Блюдо, достойное нашего возлюбленного герцога, да будет долгим его правление! Мастер Рилмок, ваши слова навсегда останутся в моём сердце! Как я мог предлагать вам перепелов?! Ваш вкус безупречен, вы пролили бальзам на мои раны! Ах, так немного людей сейчас могут по достоинству оценить этих малюток! Мы немедленно идём к бассейну!
"К бассейну?!" Храни Создатель, это что, те самые крошечные ракушки, которых перевозят живыми в специальных бочках и пригоршня которых стоит больше двух коров?! Баснословно дорогой деликатес с герцогского стола?! Знаменитые "водные лакомства Кхаридана"?! Рилмок в ужасе попятился было, но Филкис держал его цепко. Круглый трактирщик безостановочно восхвалял вкус молодого господина, несомненно, подсчитывая в уме прибыль. Прибыль обещала быть весьма хорошей. Рилмок тоже попытался представить свои расходы, но вместо этого перед глазами возникло белое лицо кхары и её бескровные губы. Молодой лекарь понял, что битву проиграл. Теперь надо было идти ва-банк.
Он вытащил три тиала и положил перед Филкисом. Тот при виде староинтерских монет часто задышал. Щёчки его налились румянцем. Рилмоку стало противно, но отступать было некуда.
- Этого хватит на уточек, рыбу и вино?
Филкис задумался.
- Полтора тиала за ведро уточек, полтиала за свежую рыбу на вкус молодого господина, а оставшийся тиал за вино и ракитницу. - наконец вынес он вердикт. Рилмок чуть не хлопнулся в обморок. Переведя дух, он опять вспомнил лицо Алейт.
- Грабёж, - он постарался придать голосу металл. - Господин Филкис, я ещё могу согласиться с ценой за ведро донных уточек, но тиал за две дюжины бутылок - это произвол! А рыбу за полтиала мне придётся везти на телеге, если мы с вами думаем об одной и той же рыбе. Если я не хожу в ваше заведение, это не значит, что я не знаю цен. Мой пациент, для которого я покупаю еду, господин обеспеченный, но даже он не поймёт моей расточительности. Извольте сказать настоящую цену.
Филкис сопел. Он редко видел Рилмока и никогда с ним не говорил, но чутьё подсказывало помощнику дядюшки Никуса, что молодой человек в роскоши не купается и донных уточек не пробовал. Филкиса задело, что он не смог с первого раза облапошить лекаря. Интересно, что это у него за пациент? Жители Хельсвуде обычно рассчитывались с Рилмоком едой, потому что юноша явно голодал в своём послушании, а огород его был притчей во языцех. Все мало-мальски обеспеченные господа останавливались в "Оранжевом Осле", но из постояльцев, насколько Филкис знал, никто не хворал. Филкису очень захотелось выяснить, что же это за таинственный пациент. Если он платит староинтерскими тиалами, его место в лучшей комнате "Оранжевого Осла", а не в каморке у лекаря. Толстячок решил произвести разведку.
- Молодой господин прав, каюсь. Но ведь получение прибыли - это наша работа, нельзя удержаться и не поднять цену хоть чуть-чуть! - Он умильно заглянул в глаза Рилмоку. - У вас будет ведро донных уточек, дюжина фолтского, дюжина ракитницы, хлеб, сыр, наша особая копчёная свинина с белым перцем - три ноги, овощи на выбор молодого господина, все свежие, ещё на огороде, три бочки свежей рыбы и комплимент от дядюшки - наш знаменитый пирог с крольчатиной! И у вас ещё останутся деньги нанять телегу, которая привезёт вам все это великолепие!
- Сколько? - устало спросил Рилмок. Он догадывался, что теперь Филкис его не обманывает, хотя перемены настроения трактирщика не понял.
- Два с половиной тиала.
- Что ж, думаю, ты меня не очень сильно обсчитал, - Рилмок сжал руку в кармане. - Ты сможешь дать сдачу в полтиала?
- Это можно устроить, - кивнул Филкис, - вам разменять серебром или вы примете и медь?
- Половину серебром, половину медью. - решил Рилмок. - И туда же включи телегу. Я буду ждать в общем зале. Когда всё погрузите, позовите.
Филкис расплылся в профессиональной улыбке и, проводив Рилмока в общий зал, скрылся в глубинах кладовой.
Рилмок сидел за столом в одиночестве в ожидании заказа и потягивал пиво. Пиво в "Осле" варили отменное, и молодой лекарь решил, что Алейт не очень рассердится, если он позволит себе кружечку. Народу в общем зале в этот час почти не было, только за одной из ширм колыхались чьи-то тени, да в противоположном углу степенно насыщался какой-то зажиточный господин с роскошными усами. Рилмок сделал ещё глоток и принялся разглядывать шпалеры. Ближайшая к нему изображала битву странных звероподобных существ с человеческими торсами с огромным спрутом, размахивающим своими щупальцами. Полулюди-полузвери метали в него копья. Несколько копий спрут поймал и держал в щупальцах, высоко их подняв, остальные же жадно протягивал к противникам. На чьей стороне удача, было непонятно. Рилмок знал, что таких животных в природе не существует, хотя насчёт спрута не был уверен полностью. Надо будет спросить у Алейт.
Он так задумался, что не заметил, как к столу подошёл сам дядюшка Никус в ослепительном переднике. На голове его возвышался внушительных размеров белый колпак, пышные седые усы лукаво выглядывали из фамильных щёк. Дядюшка Никус лучился радушием не хуже своего помощника, но делал это как-то… степенно. Он неторопливо подошёл к Рилмоку и прогудел:
- Добро пожаловать в "Оранжевый Осёл", господин лекарь. Вы нас не балуете своими визитами.
- Мне нужно было купить еды для своего пациента.
- Да-да, Филкис уже упаковывает пирог и сейчас примется за вино. Ваш пациент, судя по всему, человек весьма обеспеченный.
- Да, - Рилмок кивнул, - он хорошо платит. У не… него два глубоких ранения, он потерял много крови и сильно ослаб. Ему необходима хорошая пища и покой. Тогда можно будет надеяться на лучшее.
Рилмок старался говорить твёрдо и слегка безразлично. Он не хотел, чтобы в гостинице узнали про кхару, хотя после его сегодняшнего заказа от любопытных не будет отбоя. Филкис первым растреплет о богатеньком незнакомце. Грабежа Рилмок не опасался, вид кхары отпугнёт любых воров, но Алейт вряд ли бы понравилась излишняя любознательность и настойчивость. Рилмок приготовился дать бой дядюшке Никусу.
- Простите за любопытство, господин лекарь, но кто он, ваш пациент? Не сочтите за бестактность, но все обеспеченные господа останавливаются в "Оранжевом Осле". Вашему гостю наверняка понравилось бы у нас.
- Несомненно, - Рилмок кивнул, - но сейчас он ещё очень слаб и не встаёт с постели. Ему необходимо менять повязки и поить специальными отварами. Если мой пациент впоследствии решит перебраться в более удобное место, я ему сразу порекомендую "Оранжевого Осла".
- Благодарю за лестную оценку, - владелец гостиницы присел на соседний стул, - но кто же он, ваш таинственный гость? Он из свиты герцога?
- Он путешествует инкогнито. - Рилмок надеялся, что его глаза не слишком бегают, - цели его пути я не знаю. Мне его привезли в бессознательном состоянии, сейчас, хвала Создателю, он уже может говорить. Большего я вам не сообщу.
- Что ж, будем надеяться на то, что ваш гость посетит наш постоялый двор, прежде чем снова двинется в путь. Ваш заказ готов, господин Рилмок. Телега стоит у входа в гостиницу. Передайте вашему пациенту самые искренние пожелания здоровья. Мы все будем молиться за его выздоровление.
Рилмок кивнул, расплатился за пиво и вышел на улицу.
- Хм-м… - Алейт заинтересованно разглядывала из окна телегу, нагруженную припасами. Кучер помогал Рилмоку разгружать. Алейт краем глаза заметила характерное выпуклое ведро с краю телеги и усмехнулась. Мальчик воспринял её совет слишком буквально. Что ж, заодно научим его есть донных уточек.
Рилмок буквально ворвался в комнату.
- Я всё купил! Там полно рыбы, есть свинина, овощи, сыр, пирог…
- И донные уточки.
- Да, - Рилмок опустил глаза, - я… я не знаю, что на меня нашло. Мне показалось, вы любите уточек… Но я… Ваши деньги…
- Уточки - это хорошо, - сообщила Алейт и осторожно, стараясь не производить лишних движений, села на постели, - уточек есть необходимо, ибо только так понимаешь истинный смысл жизни. Сегодня у нас будет пир. Ты купил вина?
- Да, красное из Фолта.
- Белое подошло бы лучше. Ну да ладно. Ну что ты на меня смотришь, как магнифик на Создателя? Деньги существуют для того, чтобы их тратить. Ни на что большее они не годны. Я смотрю, цены тут не очень кусаются.
- Помощник трактирщика хотел меня обмануть, - признался Рилмок, - но потом отчего-то передумал.
- Н-да? Странно, непохоже на них. Ты им что-то рассказал?
- Я сказал, что у меня пациент, которому необходима хорошая еда.
- Тогда всё понятно. Они просто-напросто хотят, чтобы мои оставшиеся тиалы были потрачены в их гостинице. Если бы помощник тебя обманул, ты бы не стал мне рекомендовать их сарай, верно?
- Я бы его и так не стал бы рекомендовать, - Рилмок насупился, - это место вам совершенно не подходит.
- Вот как. Что ж, наверно, ты прав. Высшей кхаре действительно нечего делать в захолустном постоялом дворе, даже если там есть донные уточки. Кстати об уточках. Тащи их сюда.
Рилмок, спотыкаясь, волок ведро с уточками, которые плавали в холодной воде с кусочками льда. Ведро было тяжелым, его выпуклые бока больно ударялись о ноги, которые и так уже были залиты ледяной водой. Знакомство с донными уточками началось не лучшим образом. Рилмок проклинал себя за неуклюжесть, а заодно и за трусость. Начать разговор с Алейт о высших кхарах он не решался, а хотелось до дрожи. Легендарные высшие, охранники королей и хранители Кхар-ад-Дана, казались Рилмоку существами абсолютно мифическими, магнифик Стелларий в своих записях упоминал о них очень скупо, но легенд вокруг тайных повелителей Кхаридана за века расплодилось невероятное множество. Говорили, что их мечи отбивают стрелы, а сами высшие кхары могут парализовать взглядом. Судя по тому, что Рилмок до сих пор перемещался на своих двоих, эта часть легенд была не слишком состоятельной. К мечу молодой человек не подходил вовсе, он пугал и завораживал, как пугают и завораживают тёмные глубины озёр, в которые нестерпимо хочется прыгнуть, чтобы больше никогда не увидеть солнце. Ещё он читал, что всякий высший кхар имеет на затылке татуировку своего клана, которых Стелларий насчитал тринадцать. Рилмок решил, что за ужином постарается незаметно рассмотреть затылок Алейт. Но сначала надо дотащить проклятое ведро до комнаты.
- Нет, не так. Смотри, - Алейт ловко подцепила ракушку пальцем, резко сжала и провела острым ногтем по линии, где смыкались створки. Что-то легонько чавкнуло, и ракушка раскрылась. Внутри находился розово-серый комочек, слегка подрагивающий, влажный и не очень-то аппетитный на вид. - Берёшь, проводишь по стыку и готово. Ешь.
Рилмок упорно ковырялся со своей ракушкой. Нож никоим образом не хотел попадать в стык и постоянно соскальзывал. Разломать донную уточку руками не получалось. Алейт с усмешкой наблюдала за его потугами.
- Ешь, говорю. И оставь ты свою зубочистку, всё равно не расковыряешь. Тут нужен специальный прибор.
- У меня его нет, - пропыхтел Рилмок, - да я уже почти открыл…
- Дай её сюда. Дай сюда, говорю, не мучь животных. - Алейт отобрала у него раковину и быстро вскрыла ногтем. - Ладно, так и быть, вскрою все. Это пища изначально не предназначена для ваших кривых лап. Тут нужен напор и нежность одновременно. Чпок! Видишь, как всё просто.
Рилмок сдался и принял из рук кхары раскрытую ракушку. Комочек внутри едва заметно шевелился. Юношу передёрнуло.
- Она… оно что, живое?!
- Пока да, - Алейт невозмутимо вскрывала остальных уточек, - но советую тебе прекратить её страдания.
- Я не могу это есть. Оно шевелится.
- Налей вина, закрой глаза, поднеси уточку ко рту и резко втяни в себя. Потом прожуй.
- Я…
- Резко в себя.
Рилмок покорно высосал уточку из её домика и блаженно закрыл глаза. Донная уточка обладала каким-то доселе невиданным вкусом, она была мягкой, но не скользкой, и её мясо почему-то отдавало ванилью. Рилмок проглотил и промычал что-то неразборчивое.
- Оценил, да? Сильные мира сего весьма уважают донных уточек за их вкус и нежность. Одна из основных, так сказать, статей ввоза в мир внешний.
Рилмок кивнул, не особенно вслушиваясь, взял ещё одну уточку и с тем же удовольствием её съел. Уточки были совсем небольшие, величиной с грецкий орех, и мяса в них было немного. На седьмой уточке Рилмоку стало стыдно. Он отодвинул ведро и задумчиво вытянул ноги.
- Что, наелся, что ли? - Алейт удивлённо покосилась на него, не переставая вытягивать уточек из их раковин. - Ешь, они долго не лежат.
- Я предался греху чревоугодия.
- Чего? Выкинь эту блажь из головы. Тебя надо откармливать, одними уточками тут не обойтись. Ешь, кому сказала! Чтобы хорошо лечить, лекарь должен быть здоров и сыт. Где тебе так прочистили мозги? Или тыквенная каша влияет на разум? В таком случае ты её больше есть не будешь. Ну, рассказывай, что это за место, где нельзя невозбранно есть донных уточек?
Рилмок молчал. Против воли он представил себе укоризненные взгляды братьев по Магнификату. Хотя в Цитаделле строгой аскезе предавались лишь монахи, роскошью стол магнификов никогда не отличался. Служение Создателю в любом его проявлении подразумевало разумную ограниченность в еде и прочих мирских радостях. Некоторые братья, впрочем, нестрого следовали заветам пастырей и даже умудрялись заводить семьи, но Рилмок их открыто презирал, а втихую слегка завидовал. Он понимал, что его сегодняшний пир во многом обязан странной гостье, но та лёгкость, с которой Рилмок принял и деньги, и баснословный деликатес, неутомимым червячком грызла его душу. Он решил не рассказывать Алейт о своём послушании. Пусть считает его слегка сумасшедшим лекарем, одичавшим в этих глухих местах. Но кхара оказалась гораздо прозорливее, чем он думал. Покончив с уточками, она села напротив Рилмока и вперила в него немигающий глаз.
- Ты служишь Магнификату. - Это был не вопрос, а утверждение, причём исполненное брезгливости и лёгкого недоумения, словно Рилмок признался в обирании нищих. Юноша вздрогнул. Он знал, что стихиали не сильно жалуют Магнификат, особенно в последнее время, когда там набрали силу сторонники Неистового Марциала, вещавшего, что все стихиали суть порождения Обратной Сути. Приверженцев у Марциала было немного, но отношения с Первозданными он успел испортить накрепко. Рилмок не разделял его убеждений, да и сам Верховный Магнифик порицал Марциала, но как доказать это кхаре?
- Да, я… Я не монах, я пока всего лишь послушник. - Слова давались с трудом, а фиолетовый глаз Алейт смотрел прямо в душу. Рилмок не мог понять, почему рассказывает почти незнакомой гостье самые сокровенные тайны, которые пытался спрятать подальше от собственной памяти. - Через полгода кончится моё мирское послушание и я приму сан хрониста. Я буду работать в библиотеке Магнификата, самом большом хранилище древних знаний…
- Положим, есть и поболе. - Алейт слушала внимательно, почти не перебивая, словно от рассказа Рилмока зависела её жизнь. - Прости, продолжай.
- Лекторий Магнификата два года назад окончили восемнадцать послушников. Я в их числе. Всем нам предстояло пройти два с половиной года мирской жизни, полной помощи ближним, а потом вернуться и принять соответствующий сан. Я буду хронистом, Кристиан астрономом… Ну и так далее. Госпожа Алейт, я правда не разделяю взглядов брата Марциала!
- Какого Марциала? Бывшего ключника, которому явилось откровение? Рилмок, ты ещё молод и почти ничего в жизни не видел. Таких Марциалов рождается в год по десятку, кто-то достигает успеха в своих проповедях, кого-то ждёт забвение. Всё это уже было. И призывы изничтожить кхар, эльфов, гномов, всех скопом или каждого по отдельности… И ничего, видишь, все живут, никто никого не изничтожил, а громкие слова лишь сотрясают воздух и разносятся по воде. Ты думаешь, чернь бросит всё и побежит накалывать нас на вилы? Или герцог спустит на нас свою армию? Люди слабы и смешны, и сами это знают. Им обидно, они хотят сравняться в мощи с Повелителями Стихий, не подозревая, что и сами могут очень многое. Так было… Прости, я задумалась. Так что не бойся, меня ты не обидишь, даже если будешь громче всех кричать: "Топить кхарей!!!" Во-первых, это будет ложь, а во-вторых, кхары не тонут.
- Почему вы решили, что я буду так кричать?
- Это я к слову. Я не люблю Магнификат по своим причинам, которые тебе знать не следует. Кто сейчас Верховный Магнифик?
- Отец Теодорий.
- В миру Тодоре Ксанти.
- Откуда вы знаете? - Рилмок был искренне поражён. Мирское имя Верховного Магнифика было неизвестно даже ему, а он провёл в библиотеке Цитаделлы множество дней и ночей.
- Я живу дольше тебя. Что ж, это неплохой выбор. Ему должно быть, лет шестьдесят?
- Шестьдесят два.
- Да, значит, это именно он… Ладно, неважно. Расскажи мне о себе.
Глаз Алейт упёрся в Рилмока. Она смотрела на него так, словно хотела подтвердить какие-то свои догадки, и от этого становилось не по себе. Рилмок сглотнул. Ослушаться было невозможно. Фиолетовый глаз словно парализовал волю, заставляя произносить слова, которых сам Рилмок почти не слышал.
- Я родился в Таринге, в семье кузнеца. У меня шесть братьев и одна сестра, я самый старший. Мой отец содержит кузницу, а мать шьёт на заказ. Наша семья совсем небогата…
- Поэтому ты пошёл в Магнификат. - Слова кхары звучали как приговор.
-Нет… Отец отдал меня туда учиться грамоте, потому что наш священник сказал ему, что из меня может выйти толк, если вовремя взяться за дело. А я был хлипким, и помощи в кузнице от меня было мало. Да и в семье лишним ртом меньше.
- Это ты сам так решил?
- Нет, всё решили отец с братом Виллимом. Да и матушка была не против.
- Не против того, что больше никогда не увидится с сыном? Сложно поверить. Хотя людские взаимоотношения для меня всегда были загадкой. Ты знаешь, что за каждого мальчика Магнификат платит его семье двести квартиалов единовременно в качестве компенсации за потерю возможного кормильца? Не знаешь. Ну хватит таращиться. Да, тебя продали как корову или, скажем, коня, хорошего коня, породистого. На эти деньги твоя семья сможет жить несколько лет. Без лишнего рта. - Кхара говорила скучным голосом, но мигательная перепонка так и дёргалась, выдавая волнение. Рилмок не верил своим ушам. Его продали? Продали в Цитаделлу, чтобы семья не голодала? Да, он стал хорошим учеником, быстро постигал все науки и к восемнадцати годам стал помощником ментора Гокка. А если бы не стал? Что тогда бы с ним было? Алейт говорила правду, это Рилмок отчего-то знал совершенно точно, и правда эта не нравилась ни ей, ни ему. Рилмок вспомнил рабочих Цитаделлы, совершенно неуместное воспоминание об огромных немых мужланах, ворочающих бочки и грузящих уголь. А вдруг это те мальчики, кому учёба так и не далась? Вдруг с ними делают что-то, что превращает их в тупых исполнительных дебилов? Рилмока передёрнуло от отвращения. Нет, этого не может быть. Немых мальчиков тоже забирают из семей, чтобы они хоть где-то принесли пользу, вот и всё. Магнификат ни за что не станет издеваться над людьми. Нет, у Алейт просто какие-то свои счёты с Цитаделлой, вот она и злится.
- Прости, я забылась. - Кхара откинулась на подушку. - Мне не следовало говорить тебе всё это. Забыть не прошу, знаю, что не сможешь. Когда-нибудь ты всё равно бы узнал. Смени мне повязку, голова разболелась.
Сквозь витражи Полуденной Галереи ярко светило солнце, разбиваясь на тысячи цветных бликов. День был в разгаре, тёплый, приятный день, когда так хочется просто стоять и смотреть на разбитые за Галереей цветники и оранжереи. Верховный Магнифик Теодорий вздохнул и расправил полы мантии. Он был лишён даже этого спокойного созерцания. Пару часов в день он выкраивал для почти тайных походов сюда. Здесь никто не посмеет его потревожить. Теодорий встал, слегка крякнув от прострела в спине, и медленно пошёл вдоль анфилады цветных стёкол. Мысли его были далеки от радостных солнечных зайчиков. Ему уже шестьдесят два. Время неумолимо, оно тихо, но незаметно берёт своё. Скоро он не сможет передвигаться без посторонней помощи. Скоро к нему приставят брата В Милосердии, и об уединении придётся забыть. А сколько ещё всего надо успеть сделать! Теодорий качнул седой головой и прислонился к стене отдохнуть. Вот так, даже пять минут ходьбы отдаются в спине и в ногах ноющим гулом. А он даже не знает, кого назначить преемником. Как ни печально, но достойных претендентов Верховный Магнифик не видел и даже знал, почему. Слишком много суеты и бесполезных диспутов, слишком мало настоящей работы. Марциал уже слишком высоко поднял голову, его пронзительные речи об Обратной Сути невесомым шепотком гуляют по всему Магнификату. Молодёжь может к ним прислушаться. Теодорий не допускал мысли о преследовании стихиалей (кто бы на это осмелился?), но такие настроения вредят прежде всего самой Цитаделле. В ней нет места расколу. С Марциалом надо что-то делать. Скоро кончится срок мирского послушания у последних выпускников Лектория, они вернутся, и смуты будет трудно избежать. Юность всегда порывиста, а Неистовый Марциал умеет находить слова для неокрепших умов. Мысли Теодория плавно перескочили на послушников. Он выделял среди них одного, очень серьёзного молодого человека, подвизавшегося у библиотекаря Гокка. Рилмок… так, кажется. В юноше была какая-то искра, почти невидимая, но Верховный Магнифик недаром занимал своё место. Он читал в душах людей, как в открытой книге, хотя и много дал бы за то, чтобы этот дар исчез и никогда не возвращался. Молодой человек далеко пойдёт. Возможно, когда-нибудь он станет новым Верховным Магнификом. Если, конечно, его не перехватит Марциал. Рилмок до боли напоминал Теодорию кого-то очень знакомого, но тень узнавания пролетала и исчезала в ярких бликах витражей. В любом случае, к мальчику надо присмотреться получше и оградить от марциаловой клики. Спина опять дала о себе знать. Теодорий вздохнул и медленно, стараясь не делать лишних движений, пошёл в лекарское крыло.
- Ваше Преосвященство! - Лекарь вскочил и низко поклонился, длинные волосы подмели пол. - Зачем вы так? Вам стоило позвонить…
- Тихо, Виарил. Ты же знаешь, как я не люблю это позёрство. И потом, здесь я чувствую себя… спокойно. Если ты понимаешь, о чём я.
- Да, Ваше Преосвященство, - лекарь говорил тихо, но чуткий слух мог угадать в его голосе странный звон, как будто ветерок шевелил хрустальные колокольчики. - Пожалуйста, садитесь. Я вотру вам в спину бальзам на горных колосках, а вы расскажете, чем сегодня опечалено ваше сердце. - он выпрямился и блик от окна отразился в огромных ярко-синих глазах. Лекарь казался совсем молодым, и лишь Теодорий да пара доверенных лиц знали, сколько ему лет. Эльфы живут гораздо дольше людей и старятся медленнее.
- Моё сердце опечалено грядущим расколом. Марциал слишком много себе позволяет, а я не знаю, как усмирить эту бурю.
Эльф чуть заметно нахмурился. Его тоже очень беспокоили проповеди Марциала, призывавшие изгнать нелюдь изо всего герцогства вообще и из Цитаделлы в частности. За себя Виарил не опасался, поймать эльфа так же трудно, как ветер в поле, но стать объектом ненависти людей его не прельщало. Он и помыслить не мог оставить Цитаделлу. Он нужен Теодорию, а потом, куда идти изгнаннику, проклятому собственной семьёй? Дружба с людьми не была в почёте у Четвёртого народа, а Виарил, изрядно помотавшись по свету в поисках приключений, взял, да и осел в главном средоточии всех людских знаний. Отец такого финта не простил и старательно проклял сына-изменника до десятого колена. Сын принял обет целибата и назло всем проклятиям стал лекарем самого Верховного Магнифика, благо тот отцовскими предрассудками не страдал, а знания Виарила о целебной силе трав превосходили все имеющиеся в библиотеке рескрипты. Магнификат поскрипел зубами для приличия, после бурных дискуссий принял нелюдь в лоно своё, и Виарил стал обладателем целого крыла в западной стене Цитаделлы, где он варил свои настойки, притирки, мази и прочие лекарские снадобья.
Виарил старательно растирал спину магнифика бальзамом. Теодорий стиснул зубы. В первое мгновение боль была адской, но её почти сразу же сменило приятное тепло, перемежающееся с неожиданным холодком. Горные колоски великолепно прогревали спину, и через две минуты Теодорий блаженно откинулся на кресло.
- Ты просто кудесник, Виарил. Почему у людей не получается так же хорошо смешивать бальзамы?
- Люди не владеют магией Ветра, - улыбнулся эльф, - а без неё не удержишь душу растения. Какой смысл жевать солому, когда есть сочная трава? Я не даю траве превратиться в солому.
- Да, Виарил, я знаю. Но каждый раз поход к тебе сродни волшебству. Я рад, что ты не уходишь от нас.
- Я не уйду, - покачал головой Виарил, и пепельные волосы упали на лоб, - моё место здесь. Скажите, что вас тревожит? Я вижу в глазах ваших тревогу и печаль. Боюсь, это не Марциал вас так расстроил.
- Ты прав, как всегда. Скоро я оставлю этот мир… Молчи, Виарил, наш век короче вашего, здесь бессильно даже твоё искусство. Я боюсь не успеть… не успеть так много! Мне некому оставить мантию, Виарил, наш дом раздирают противоречия, и марциаловы бредни - только верхушка айсберга. Мы вырождаемся, вырождаются наши знания, библиотекари и хронисты занимаются переписыванием старых книг, но никто не пишет новые! Скоро вернутся послушники. Кем они станут? Что толку со сдувания пыли с былого величия? Четыреста лет, милый мой Виарил, четыреста лет в Магнификате ничего не меняется. Мы стали похожи на сборище кумушек, перемывающих косточки каждому встречному.
- Интериор, - понимающе кивнул Виарил. В его бездонных синих глазах плескалась та же печаль, что и у старого магнифика.
- Да, Интериор. Последнее время я всё думаю, почему так случилось. Почему он ушёл от нас. Если бы… А, пустое! Когда нет Чистой Крови, чему удивляться? Всё так и застыло… Я скоро умру, Виарил, я уже смотрю смерти в глаза, а она напоследок открывает многое. Магнификату не выжить без силы Интериора, четырёхсот лет нам хватило, чтобы это понять. Мы скоро будем плодить лишь бездумных переписчиков старых книг, да полусумасшедших клириков, ни на что не годных, кроме как наизусть шпарить "Славу Создателя". Люди слабы, Виарил. Очень слабы, как ни грустно это признавать. Они верят в чудеса, в то, что стоит помолиться Создателю, и беды обойдут тебя стороной, а сами не прилагают ни малейших усилий… Герцог умён, но он всего лишь герцог. Его хватает на то, чтобы не ввязываться в бессмысленные войны и не разорять людей непомерными налогами. Да, он хороший правитель, но не более. Тёплая лужа никогда не станет горным ключом…
- Но Интериор ушёл, и его не вернуть. Вы знаете что-то, чего не знаю я? - Эльф озадаченно провёл рукой по волосам. - Вы бы не завели этот разговор просто так, Ваше Преосвященство. Я весь внимание.
- Льстец, - усмехнулся Теодорий, - ты всё перепутал. Это я хочу послушать тебя. Тебе сто восемьдесят лет. Ты должен лучше меня знать историю Пропавшего Короля и его наследства.
Виарил дёрнул головой. Он не понимал цели разговора, и это беспокоило. Старость со всеми творит странные вещи. Что задумал Теодорий?
- Интериор или Пропавший Король покинул свою резиденцию в Аквилиассе и скрылся в неизвестном направлении четыреста три года тому назад, - безмятежно начал эльф, ничем не выдавая своего недоумения, - наследников не оставил, что привело к Пятилетней войне. Затем в Аквилиассу вошёл граф Стеллан, дальний родственник Интериора по материнской линии. Убив или захватив в плен всех своих соперников, он объявил себя великим герцогом Аквилисским и Вернейским, силой не дал распасться стране на части, и, в принципе, правил довольно успешно в течение сорока лет. Титул Интериора он не принял по неизвестным причинам. Завещания Стеллан так же не нашёл, а из Аквилиассы Пропавший Король ничего не унёс. Создатель, да вы это знаете не хуже меня!
- Это - да, знаю. Но человек не может знать всё. Что говорили об исчезновении Четвёртые?
- Я не знаю, - тряхнул волосами эльф, - меня прокляли и запретили возвращаться на родину задолго до того, как у меня появились вопросы на эту тему. Но кое-какие слухи ходят.
- Да? - подался вперёд Теодорий.
- Ходят слухи, что Пропавший Король двинулся прямиком в Джайнмур.
Глава III
Кхара спала, а Рилмок всё сидел, пил вино и предавался невесёлым размышлениям. Слова Алейт о Магнификате больно ранили, он сам не ожидал, что будет так больно. Одноглазое чудовище что-то разворошило в его душе, и теперь непрошеные воспоминания не желали уходить, прячась в кружке с вином. Ему вдруг как наяву привиделась мать, худенькая измученная женщина с узким лицом и поджатыми губами, вспомнился отец, крупный, плотный, с каплями пота на широком лбу. А вот братьев и сестру из памяти вызвать никак не удавалось. Точнее, они всплывали в голове как призраки, без лиц, словно в тумане. Странно, даже имён их вспомнить не получается. Рилмок отхлебнул ещё фолтского. С тюфяка раздался тихий стон. Юноша вскочил, но, видимо, кхаре просто снилось что-то плохое. Она металась по подушке, но жара не было, и кровь больше не сочилась из-под повязок. Наверно, от переедания, злорадно подумал Рилмок. Чтобы как-то отвлечься от муторных мыслей, он достал "Историю восшествия на престол сиятельного герцога Стеллана Первого" пера самого Арчибальда Светлого, и начал читать. Сон всё равно не шёл, а жарить рыбу впрок Рилмок решил завтра.
Арчибальд Светлый в красках повествовал о том, о чём эльф Виарил рассказал Теодорию в двух словах. Герцог (тогда ещё бывший не более чем графом) Стеллан Вернейский, разгромив порядка двенадцати претендентов на опустевший трон, торжественно вошёл в Аквилиассу и объявил себя наследником Интериора. К слову, он действительно был хоть и дальним, но всё же родичем Пропавшего Короля, и тогдашний Верховный Магнифик, во избежание затяжной междоусобицы, признал Стеллана законным правителем, просив единственно не присваивать себе титул Интериора. Чем была вызвана такая просьба и почему Стеллан согласился, Арчибальд не раскрывал, но на некоторых страницах летописи попадалось выражение "Чистая Кровь", к коей Стеллан, по-видимому, отношения не имел, о чём и догадывался. Как бы то ни было, удачливый граф принял титул Великого герцога и Интерия перестала существовать.
Аквилиасса приняла нового правителя достаточно спокойно, людей волновали налоги и цены на хлеб, а не полумифическая Чистая кровь и Дар Интериора (что это за дар, Арчибальд не расшифровывал). Правление свое Стеллан начал весьма разумно, снизил налоги, выпустил из тюрем мелких сошек, а крупных казнил на главной площади в назидание. При нём в Магнификате насчитывалось более двухсот послушников, а в публичных диспутах блистали такие ораторы как Клиод и Максимилиан Кроткий. В общем, как понял Рилмок, время было хорошее. Арчибальду Светлому было чуждо пышное восхваление, писал он хоть и витиевато, но по существу, а по существу оказывалось, что мистическое исчезновение Интериора никому особо и не помешало. Искать его не искали, детей он не оставил, был и нету. Рилмок немного подивился краткости людской памяти, но Интериор исчез четыреста лет назад, и искать его на ночь глядя лекарь не собирался. Сон всё-таки подкрался к нему, и юноша растянулся на нескольких циновках на полу - тюфяк по праву занимала раненая.
Теодорий давно ушёл, а Виарил мерил шагами свою комнату, заставленную склянками со снадобьями, и тоскливо ломал тонкие пальцы. Его беспокоило здоровье Верховного Магнифика, но ещё больше эльфа тревожил интерес к Пропавшему Королю. Он скрыл от старого настоятеля почти всю правду, проговорившись только о Джайнмуре, но туда не сунется даже Неистовый Марциал. Интериор ушёл, унося с собой тайну и проклятие стихиалей, зловещий Дар, которым то ли в шутку, то ли всерьёз наградил его Создатель. Он спалил эту дрянь в огненных песках джайнов, спалил и погиб сам, потому что это место несёт только смерть. Смерть всему живому, искрящиеся дюны Джайнмура, где даже небо мутно-оранжевого цвета, как будто его расцвечивают отблески тысяч пожаров. Что сподвигло молодого правителя благословенной Интерии бросить страну и пойти спасать ненужных ему стихиалей? С помощью Дара он мог подчинить их всех, даже джайнов, но не сделал этого, а уничтожил проклятую штуковину ценой своей жизни. С его смертью исчезла Чистая Кровь. Теодорий прав, с уходом Интериора кончился расцвет Пятого народа, людей, последних творений Создателя. Бедный магнифик даже не представляет, как он прав. Но всей правды он не узнает. Даже он не поймёт этого самопожертвования во имя всех живущих в этом мире. Эльф сел и остервенело начал толочь в ступке семена волчьей гвоздики.
О том, что Рилмок посетил "Оранжевого Осла", ему напомнил громкий стук в дверь. Голос Филкиса угодливо интересовался здоровьем Рилмокова пациента и предлагал свежайшие булочки. Рилмок со стоном встал с циновок, еле распрямив затёкшее за ночь тело, и потащился прогонять настырного торговца. Юноша не сомневался, что за спиной Филкиса столпилось пол-Хельсвуде, горя любопытством и желанием воочию увидеть господина, заказавшего ведро донных уточек. Ожидания оправдались с лихвой. Филкис с деревянным лотком на ремнях стоял прямо напротив двери, а человек тридцать селян осторожно выглядывали из-за покосившегося забора. Рилмок про себя помянул Обратную Суть и попытался придать голосу побольше усталой вежливости.
- Добрый день, господин Филкис. Спасибо за визит, но моему пациенту пока ничего больше не нужно.
- Дозвольте предложить вам наши булочки, мастер Рилмок! Розали только сегодня утром их напекла, специально для хворающего господина!
- Спасибо, но у нас ещё остался хлеб. И мой господин не заказывал булочек.
Но Филкис решил идти до конца в своём желании заполучить столь богатого клиента. Он попытался бочком протиснуться в дверь, чтобы предложить булочки непосредственно будущему постояльцу, и почти отпихнул Рилмока с порога. Деревенщина за забором возбуждённо загалдела, делая ставки на то, протиснется ли Филкис, или лекарь его всё-таки вышвырнет. Проиграли все. Дверь распахнулась сама собой, Рилмок успел отскочить в сторону, а Филкис, не удержавшись на ногах, свалился прямо в лужу у крыльца, чудом не растеряв в полёте свои булочки. Громко завизжала какая-то женщина у изгороди. На пороге стояла высшая кхара в полном боевом облачении. Зелёный меч зловеще переливался у ноги. Рилмок получил дверью в лоб, но боли даже не почувствовал, заворожённо глядя на кхару. Почему-то он сразу понял, за что их народу платили такие бешеные деньги. Алейт возвышалась на крыльце, презрительно окидывая фиолетовым глазом сбившуюся в кучу чернь. Филкис, поскуливая, попытался отползти к забору, но кончик меча зацепил его за ремень, и бедный трактирщик в ужасе замер. Алейт выглядела как воплощение Обратной Сути: худая, высокая, в чёрных чешуйчатых доспехах, с жуткой перевязью на правом глазу. Сквозь растянутые в бешеной улыбке губы виднелся ряд мелких острых зубов. Меч покачивался на бедре, качая вместе с собой и немаленькую тушу Филкиса. Удовлетворённая эффектом, кхара обратилась к трактирщику с ледяной вежливостью:
- Господин трактирщик предлагали булочки? Я польщена. Меня не так часто угощают с такой настойчивостью. Пожалуй, я приму вашу выпечку. Рилмок, дай господину трактирщику монету, он почему-то не шевелится.
Рилмок ошарашенно кинул Филкису медный милльтиал, тот даже не шелохнулся. На бедного толстяка жалко было смотреть, он как-то весь съёжился, а знаменитые щёчки заливала мертвенная бледность. Селяне, почуяв возможность беспрепятственно скрыться, разбежались кто куда. Несчастный Филкис со своими булочками остался совершенно один. Рилмок неожиданно для себя развеселился и стал ждать продолжения драмы.
Кхара тем временем выудила из лотка булочку порумяней и, не отпуская Филкиса, стала её изящно обкусывать, как будто находилась на приёме у самого герцога.
-М-м-м… Замечательно. Господин трактирщик, передайте Розали или как её там, что булочки - это истинный шедевр. Давно не ела столь нежный бисквит. А ваши донные уточки выше всяких похвал. Редко удаётся в таком отдалении от столицы попробовать настоящий деликатес. Ваша кухня просто восхитительна. Мой врач тоже оценил её по достоинству. Желаю вашему постоялому двору всяческого процветания и побольше благодарных клиентов. Со своей стороны прошу впредь не беспокоить моего лечащего врача, а заодно и меня, столь бесцеремонным вторжением. Вы меня поняли, господин… э-э-э…
- Филкис, - подсказал Рилмок, от души наслаждаясь представлением.
- Благодарю вас, мастер Рилмок. Так вот, господин Филкис, вы меня поняли?
Помощник трактирщика из белого стал нежно-зелёным, как лист молодого салата. Рилмок про себя восхитился цветом. А зрелище онемевшего Филкиса проливало настоящий бальзам на душу юноши, до сих пор содрогавшегося при воспоминаниях о бесконечном тарахтении про вкус, достойный настоящего герцога. Наконец, Алейт надоело ждать ответа от мешка с булочками, и она изящным движением меча отправила толстяка в первый в его жизни полёт.
- Ну зачем вы встали? - сокрушался Рилмок, борясь с никак не уходящим смехом. - Только я стал надеяться, что раны начали затягиваться. Зачем вы устроили этот маскарад? Я бы выгнал Филкиса и так.
- Ты бы выгнал, - хмыкнула Алейт, покорно укладываясь в постель, - ты бы у него все булочки купил, чтоб он отстал, только ты эту породу не знаешь. Чернь надо почаще пугать, они будут знать своё место. Ты юноша интеллигентный, грубым словам не обучен, проку от тебя в разгоне всякого сброда мало.
- Но он не хотел ничего плохого, - возразил Рилмок, - просто предложил булочки.
- Ему не терпелось увидеть богатенького господина и предложить свои м-м-м… услуги. Я не слепая, одним глазом вижу очень даже хорошо. Тебя выводит из себя этот масляный толстяк, но ты не умеешь ставить людей на место. Не волнуйся, для этого есть я.
- Теперь в городке начнут от меня шарахаться.
- Очень хорошо. Обсчитать тебя теперь никто не решится, а я уж, так и быть, скрашу твоё затворничество. Сколько тебе ещё здесь пыхтеть?
- Полгода, - Рилмок изумлённо воззрился на кхару, - но вам незачем себя утруждать. Ваши раны заживут гораздо быстрее, и вы сможете спокойно покинуть Хельсвуде.
- Мне лень. У тебя очень тихо и уютно, для поправки здоровья самое то. Тебе неприятно моё общество? Понимаю. Я вчера наговорила гадостей, наверно, сказались царапины и фолтское красное. Если ты попросишь, я немедленно уйду.
- Нет! - Рилмок сам удивился, как громко он крикнул. - Останьтесь, пожалуйста! Я совсем не обижаюсь. Мать говорила, я вообще не умею обижаться. Не уходите, мне так о многом надо у вас спросить!
- Почему я не удивлена. Налей мне вина и поговорим. Или нет, сначала ты зажаришь всю ту прорву рыбы, что всучил тебе этот торгаш. Я объясню, как надо правильно готовить…
Теодорий устало опустился в кресло. Предстоял трудный день. Скоро пора будет идти принимать исповедь у Старших братьев, а Марциал, как это не прискорбно, входит в их число. Опять слушать исполненные фанатичного гнева речи о засилье нелюдей, смотреть в покрасневшие от накала глаза, видеть злобно сжатые пальцы. Нет, его время уходит. Он не сможет противостоять этой волне ненависти. Бедные мальчики, они вернутся в разворошённое осиное гнездо. И бедный Виарил, ему наверняка придётся уйти. Эльф не сможет терпеливо сносить нападки беснующегося клирика, он молча соберёт свои травы и покинет Цитаделлу. Да, это произойдёт только после его смерти, но час близок. И некому вручить мантию, совсем некому… Будь Рилмок постарше… Никто не поймёт, если он назначит своим преемником желторотого юнца, даже самые преданные, а Марциал его сожрёт живьём и не поперхнётся. Нет, Рилмока он не подставит под такой удар. Почему он всё время думает о нём. Мысли Теодория вращались то вокруг пропавшего Интериора, то вокруг юного помощника библиотекаря, и магнифик не мог найти между ними точек соприкосновения. И Виарил говорил как-то странно, он что-то скрывает, но зачем? Чем ему, Теодорию, может повредить знание четырёхсотлетней давности? Если Интериор и правда ушёл в Джайнмур, то на нём и на его наследстве можно ставить точку. Из Джайнмура не возвращаются, другое дело, что туда и не уходят. Это немыслимо чисто географически. Надо пересечь всю Великую Аквилию, миновать Подлунный Хребет, что само по себе было чем-то невиданным, чтобы потом окунуться в жар Джайнмурских пустынь. Никто в здравом уме таких путешествий не совершал. Был ещё обходной путь по Коралловым морям, но тамошние вечные шторма так же отбивали охоту к путешествиям. Нет, скорее всего, Интериор сгинул где-то в отрогах Подлунного Хребта, не добравшись до Джайнмура. И какая разница, как он погиб? Чистую Кровь не вернуть, а с ней и надежды на процветание Магнификата. Нет, Рилмоку не надо быть Верховным Магнификом. Пусть им станет Юлиус или Мирий, тихие, невзрачные мышата. Он, Теодорий, умрёт, и с ним умрёт эпоха. Дальше только закат. Уйдёт Виарил, задохнётся в пыли фолиантов Рилмок, может, и Марциала хватит удар от избытка энергии. И Магнификат станет прибежищем пылевых мошек да крыс, что придут грызть пергамент. Так и надо, пусть так и будет…
- Сначала добавь щепотку волчьей гвоздики и только потом обваливай в муке, тогда жареная рыба может храниться значительно дольше, - Алейт нудно перечисляла операции, необходимые для приготовления идеальной жареной рыбы, - нам это есть две недели как минимум, ты что, хочешь запороть всё блюдо?
- Я уже озверел эту рыбу чистить, - сообщил Рилмок, - и вообще, я для вас старался. Я думал, кхары любят рыбу.
- Очень любят, - кивнула кхара, - но не абы какую. Абы какую ты съешь в "Оранжевом Осле". Люди вообще понятия не имеют о правильном приготовлении рыбы. Вы её жарите в каком-то безумном масле или пропитываете дымом от дров. Запомни, Рилмок, рыба не терпит суеты и поверхностного отношения. Мы будем жарить рыбу на углях. Повороши огонь, он скоро погаснет. Так вот, обваливаем в муке и сверху посыпаем сухим беличьим укропом…
- Я скоро с ума сойду, - пожаловался Рилмок, - может, уже кинем на решётку?
- Не торопись. Да уйди ты от рыбы, видеть уже не могу это надругательство!
- Вам нельзя вставать.
- Мне всё можно, а что нельзя, за то отвечу перед Создателем, и только перед Ним. Уйди от рыбы, сказала! Вообще не прикасайся к ней, как же вы, люди, всё портите…
Через два часа, истекая потом, Рилмок упал на циновку. Жарка рыбы его доконала. Казалось, весь дом пропитался этим запахом, а от беличьего укропа хотелось чихать. Алейт же была очень довольна своим шедевром и уминала уже пятую рыбину. Рилмок вяло пошевелился и всё-таки сел на стул. Голова кружилась. Единственное, что он вынес из ужаса приготовления рыбы, это то, что мужчинам на кухне не место, а лучшая пища - это копчёная свинина.
- Ты хотел о чём-то меня спросить, - Алейт плеснула себе вина и растянулась на постели. - Я тебя слушаю.
Рилмок немедленно пришёл в себя, пододвинул стул, схватил лист бумаги и перо и с придыханием сказал:
- Расскажите мне о кхарах!
- Тебе с момента Творения или как? - в фиолетовом глазе пробегали весёлые искорки.
- Как-нибудь!
- С ума сойти, вот это жажда знаний, - Алейт кое-как села на тощем тюфяке. - Ладно, начну с себя. Меня зовут Алейт кхар'Линдаат, что означает Алейт из рода Линдаат, что в топях Линдэ. Это почти в самом центре Кхаридана. Чем ближе к Кхар-ад-Дану, тем более уважаемые роды могут там жить. Мой род весьма уважаемый. Правда, я давно там не бывала, но, думаю, ничего не изменилось. В Кхаридане практически ничего не меняется уже много веков. Да, как ты уже понял, я из высших кхар. Существует тринадцать родов, мой первый, ха-ха. Кхар-даон, глава всего Кхаридана, происходит как раз из рода Линдаат. Высшие кхары, ну… это как ваши герцоги и графы. Аристократия, так сказать. Но есть и пара отличий. Мы непохожи на простых кхар, ловцов жемчуга или донных уточек. Мы либо правим Кхариданом в Совете Дельты, либо становимся наёмными охранниками. Что, ты удивлён? Все телохранители ваших богачей происходят из тринадцати родов высших кхар. У нас есть наши мечи, наши доспехи и наше искусство. С ним надо родиться, Рилмок. Ловцы жемчуга с ним не рождаются.
- Но почему?.. Почему вы пошли на службу к людям? Это так…
- Странно? Нет, ничего странного в этом нет, но объяснять мне придётся долго. Создатель связал Первых и Последних нерушимым договором, по которому сила Первых поддерживает силу Последних. Не могу объяснить точнее. В общем, если высшие кхары не желают сидеть в Совете Дельты, они вольны наняться охранять кого-нибудь из людей. Так повелось со времён Интериоров, ну, то есть мы охраняли Интериора и его семью. Потом, когда последний Интериор исчез, мы просто стали охранять богатых людей, способных заплатить за наши услуги. Так происходит и по сей день.
- А… этот договор, он как-то связан с Вердиктом Четырёх?
- Где ты набрался этой чуши? - Алейт нахмурилась. - Вердикт Четырёх был оглашён, когда и людей-то не было. И вообще, Вердикт - это история столь давняя, что говорить о ней смысла нет. - Было видно, что упоминание Вердикта сильно разозлило кхару. Она немного поморгала здоровым глазом, потом глотнула вина и кисло продолжила: - Тебя ещё что-то интересует?
Рилмок понимал, что разговор сломался, но не утерпел:
- Госпожа Алейт, я понимаю, это бестактно… Но кхары лучшие воины этого мира, так?
- Не исключено.
- Госпожа Алейт, кто… кто вас ранил?
Кхара молчала. Молчала долго, Рилмок уже тридцать три раза пожалел о своём вопросе. Он испугался, что тоненькая ниточка доверия между ним и странной жительницей Дельты сейчас разорвётся навсегда, и Алейт просто встанет и уйдёт. Но она не ушла.
- Я не знаю, кто меня ранил. - Голос её звенел, как струна. - Мне тоже ОЧЕНЬ интересно это узнать. Интереснее, чем тебе, во всяком случае.
- Я не хотел вас обидеть…
- Ты не обидел. Всё, туши свет, давай спать.
Старый кхар сидел, согнувшись, в небольшой лодочке из плотных листьев баунума. Лодочка почти незаметно колыхалась посреди чёрного, глянцевого озера идеально круглой формы. Вода в озере была практически неподвижной, ни одна рыбёшка не выскакивала на его поверхность, ни одна водоросль не змеилась по плотному гладкому дну. Если у кого-либо возникло бы желание посмотреть в эти воды, безумец не увидел бы отражения звёзд и луны - воды Кадын-Кее не отражали ничего. Только чёрная блестящая вода, ни холодная, ни горячая.
Старый кхар знал это озеро, священное озеро Кхаридана, место, куда ни один кхар не имел права входить, только он, старый Кхарт, Кхар-даон, последний из Высших, помнящий Великую Войну, старейшина Кхаридана. Он был стар, очень стар, белая кожа истончилась до прозрачности, жабры ещё сильнее выдавались по бокам горла, а многорукий спрут на затылке, символ власти, уже почти никогда не шевелил щупальцами. Глаза Кхарта, сиреневые, почти прозрачные, видели многое на той земле. Он не всегда сидел затворником в Кхар-ад-Дане. Но это тоже было очень давно.
Он окунул костистую руку в чёрные воды. Редко, крайне редко воды Кадын-Кее озарялись нездешним светом, и в них можно было увидеть картины прошлого, настоящего, а, возможно, и будущего. Видения всегда были краткими, но очень чёткими. Кхарт помнил их все. Трудно запутаться. Кадын-Кее озарялся ровно четыре раза. По одному за каждую тысячу лет. Возможно, поэтому иные народы считали кхар лишёнными магии. Когда магия снисходит сама, да ещё и так редко (даже по меркам долгоживущих кхар), трудно до конца поверить в её существование.
Сегодня Кхарт приплыл на чёрное озеро, снедаемый странным предчувствием. Он никому не сказал о своём путешествии. Из Кхар-ад-Дана до озера неделю пути по извилистым протокам, вязким болотам, окутанным дрожащими испарениями, и множество незаметных омутов преграждает дорогу непосвящённому. Кхарт знал этот путь наизусть. Когда рассеялся последний зыбкий туман, его лодочка плавно выпорхнула на чёрную гладь, неподвижную и необитаемую. Он склонился над глянцево блестящей водой. Он ждал.
Прошёл день, а может быть, неделя или месяц. Кхарт не считал. Кадын-Кее была спокойна и черна, ничто не тревожило её нездешнюю гладь. Старый кхар прикрыл глаза и начал петь на древнем языке, первом языке этого мира. Слов не было слышно, да и неудивительно. У человека, случись ему стать невольным наблюдателем, вскоре разболелась бы голова, а волосы на теле встали дыбом. Кхар пел на вечном языке обитателей глубин, которые немы для всех, кто живёт на суше. Где-то далеко, в водах Вечного Океана, отозвались на его песню огромные горбатые киты, маленькие рыбки рек и речушек попрятались в зарослях водной пшеницы, завороженно слушая. Песня звучала. И озеро откликнулось.
Внезапно, как от вспышки, вода резко побелела и на её поверхности ясно проступили две фигуры: длинный тонкий силуэт высшей кхары с повязкой на глазу и щуплая фигурка человека, видимо, молодого мужчины. Они медленно приближались, и вскоре Кхарт смог рассмотреть их лица. Кхарой оказалась Алейт, несчастная высшая, потерявшая смысл жизни, а неизвестный человек стал при ближайшем рассмотрении молодым шатеном с неуловимо знакомыми чертами лица. Кхарт сощурился, пытаясь узнать незнакомца. Фигуры все ещё неторопливо приближались и в какой-то момент Алейт оказалась за левым плечом человека. Кхарт вздрогнул и пристальнее вгляделся в отражение. Он узнал, ему показалось, что он узнал… нечто, давно забытое, давно ушедшее и успевшее стать легендой. Моргнул - и воды Кадын-Кее отливали прежней равнодушной чернотой.
Глава IV
- У тебя много книг, - заметила Алейт, вернувшись с заднего дворика, где она теперь постоянно разминалась с мечом. Ей уже стало значительно лучше, повязка с головы была снята, обнажая свежий пульсирующий шрам. Рилмок не уставал поражаться скорости её восстановления. Воистину, высшие кхары - существа запредельные, никакой человек, да и остальные жители этой земли им в подмётки не годятся. Несколько дней назад Алейт заявила, что её мышцы стали похожи на студень из водорослей, и, не обращая внимания на протесты Рилмока, стала упражняться с мечом. Меч Рилмока завораживал. Длинный, фосфоресцирующий, со вспыхивающими знаками на неизвестном ему языке, он казался продолжением руки Алейт, а вращала она им с такой скоростью, что казалось, её окружает зеленоватая дымка.
- Да, книг много. Я смог уговорить брата Гокка, чтобы он разрешил мне взять в послушание небольшую часть библиотеки. Сам Магнифик был не против - я же будущий хронист.
- Угу, - Алейт обтёрла рукоятку меча тряпицей и поставила его в угол. - Я полюбопытствую?
- Конечно, - Рилмок сделал приглашающий жест, - вам найти что-то определённое? У меня много исторических хроник, есть "История Творения" и "Слава Создателю" пера самого Арчибальда Светлого…
- А "Великие Глубины" Лирейт кхар'Кирдеат у тебя тоже есть? - усмехнулась Алейт.
- Нет, - пробормотал Рилмок, - такого манускрипта у меня нет.
- Ещё бы. Магнификат продал бы половину своего замка за обладание этой книгой. Кхаридан не очень-то богат на литературу, но кое-что имеет… Эта книга была написана во Вторую Эпоху, ты бы вряд ли смог её прочесть.
- Во Вторую Эпоху… - заворожённо повторил Рилмок.
- Н-да. Давай исторические хроники, мне внезапно захотелось развлекательного чтива. - Алейт села на кровать, поджав ноги. За тесным столиком ей было весьма неудобно. Рилмок смутился от такого фривольного замечания об исторических книгах, но полез на полки посмотреть, что могло бы "развлечь" Алейт. Судьба сама распорядилась об этом, когда с одной из верхних (и самых хилых) полочек шумно рухнуло "Сказание о Пропавшем Короле" пера неизвестного хрониста. Алейт следила за Рилмоковыми поисками одним глазом, но когда "Сказание" шлёпнулось ей под ноги, внезапно вздрогнула.
- Давай сюда, - с деланным безразличием протянула она. - С гравюрами, надеюсь?
- Да, сам Кристобаль Придворный…
- Ой, да неважно! Главное, чтобы было портретное сходство.
- Но… - Вдруг Рилмок осёкся. - Портретное сходство? Сколько же вам лет?
- Много. - Кхара криво усмехнулась. - Очень много, столько не живут. Ну что ты стоишь столбом? Сядь.
- Куда?
- Великие Глубины! На стул. Он тут один.
Рилмок сел, не очень понимая, что от него требуется. Алейт стала неторопливо переворачивать пожелтевшие страницы, но юный лекарь заметил, как подрагивают её пальцы с металлическими ногтями. Что-то она искала в этой книге, что-то такое, чего Рилмок не понимал, но очень хотел понять. Внезапно Алейт встала, отложив том, достала из-за покосившегося шкафа старое мутное зеркало, доставшееся Рилмоку от предыдущего владельца домика, и приставила к стене напротив юноши. Рилмок смог рассмотреть себя, сидящего на стуле на фоне полок и шкафа. Манипуляции эти ему были абсолютно непонятны. Алейт тем временем нашла какую-то гравюру и заложила страницу засохшим листиком. Глаз её буравил Рилмоково лицо, и ему сделалось не по себе. "Ну уж нет, - прошептала она, - не до такой степени", и, придвинув столик, поставила книгу со страницей, раскрытой на гравюре, напротив зеркала. Сама же подошла к Рилмоку и встала у него за левым плечом. Юноша вертел головой, пытаясь разгадать её манипуляции, пока она не прикрикнула:
- В зеркало смотри! Внимательно смотри, во все глаза!
И Рилмок посмотрел.
Аквилис накрыла тяжкая, удушающая жара. Дождей не было уже две недели, и проклятое солнце шпарило что есть мочи. Жители столицы старались лишний раз не выходить на улицы, и даже знать не спешила воспользоваться паланкинами с белыми шторами. Торговля шла вяло, товары портились, а с ними и настроения купцов. Единственные, кто благословлял жару, пришедшую как будто из самого Джайнмура, были владельцы общегородских купален. В прохладные бассейны набивалось столько народа, что вода чуть ли не вскипала, но всё равно это было облегчением. Огненный глаз солнца насмешливо наблюдал за истекающим зноем городом. Не лучше было и в герцогском дворце. Слуги валились с ног, роняя опахала, но благословенный ветерок оборачивался жарким касанием зноя. С ледников Шаграта, владений медноголовых гномов, в дворец бесконечной вереницей тянулись возы с глыбами льда. Что-то, конечно, таяло в дороге, но гномы своё дело знали и глыбы вырубали нешуточные - даже двухнедельный переход не мог расплавить голубовато-синие айсберги. На герцогской кухне повара, сменяя друг друга, готовили лакомства из фруктовых соков, мёда и ледяного крошева. Такое освежающее блюдо неизменно пользовалось успехом, а мелко наструганное замороженное молоко с мёдом обожал сам сиятельный герцог. В этот раз герцог тоже, сидя на великолепном мягком троне, неспешно смаковал любимое лакомство, пока советники докладывали о положении дел. Зад герцога взмок от сидения на нагретом бархате, но боли в спине заставили его приказать обить огромный трон из тёмно-красного дерева, помнящий ещё Интериоров, мягкой тканью. За левым плечом владыки неподвижно стоял кхар с зелёным мечом наголо. Затылок охранника украшало изображение морского конька. Лидан кхар'Кирдеат, Хранитель Короны. Рядом с ним слуга постоянно сменял вечно тающее мороженое и кувшин ледяной воды, но Лидан к ним не прикасался. Личный охранник герцога не имеет права на слабость, хотя вода выглядела очень соблазнительно. Проклятая жара. Нетрудно поверить, что её наслали джайны, хоть бы они все с шипением упокоились в Великих Глубинах. Лидан покосился на кувшин. Нет уж, дождёмся вечера, за герцогской трапезой этой водой можно хоть упиться. А сейчас не время. Вдруг ухо кхара услыхало знакомое слово, и он моментально вернулся к действительности.
- Из Хельсвуде пишет ваш преданный слуга Никус, владелец постоялого двора "Оранжевый Осёл", - размеренно докладывал Фирин, главный советник. Он полулежал на удобных носилках, а слуга, как болванчик, качал над ним опахалом. Фирин был парализован с раннего детства после укуса медной змейки, но разум его знающие люди сравнивали с самим Магнификом. Его доклады никогда не содержали проходных вещей, поэтому Его Величество Стеллан Восьмой слушал очень внимательно. Какая-то ерунда, например, обвал в приграничных с гномами областях (без жертв и разрушений) вдруг оказывался важнее всех докладов о таможенных сборах, ибо открывал самоцветную жилу, а значит и меньшую зависимость от тупоголовых горных жителей. Да, Фирин знал, что докладывать. И сейчас Стеллан Восьмой и Лидан слушали молча и не перебивая.
- Сей добрый господин обращает внимание Вашего Величества на любопытный случай, произошедший около месяца назад, - бубнил Фирин. - К сельскому лекарю ваши добрые подданные доставили раненого кхара. На этих словах Лидан серьёзно напрягся.
- Сей кхар, вернее, кхара была одной из высших, судя по одежде и мечу. Она была тяжело ранена в голову и, насколько известно Никусу, некоторое время даже не вставала с постели. Лекарь, рекомый Рилмок, послушник Магнификата, присланный в Хельсвуде на два с половиной года, лечил сию кхару и покупал для неё в "Оранжевой осле" изысканные яства, из чего достопочтимый Никус делает естественный вывод, что она весьма обеспечена. Имени кхары Никус не узнал, но у неё кроме свежей раны есть ещё и застарелая: выколот один глаз.
Тут Лидан весьма отчётливо пошевелился, чего не допускал никогда. Стеллан удивлённо обернулся:
- Лидан, тебе известна сия персона?
- Ваше Величество, досточтимый Фирин, - Лидан слегка поклонился, - не будет ли мне позволено узнать о рисунке на затылке этой кхары?
- Рисунке? А-а-а, ну да. Фирин?
- Никусу это неизвестно, - степенно ответил советник. Стеллан вновь повернулся к охраннику.
- Так что ты можешь сказать?
- Единственная высшая кхара, лишённая одного глаза, известная мне, это Алейт кхар'Линдаат из Топей Линдэ, - странным голосом ответил Лидан.
- Ну да, а лекарь, это, конечно, чудом восставший Интериор, - засмеялся Стеллан. Фирин сдержанно хихикнул, но на Лидана смотрел очень внимательно.
- Скажи, доблестный, - наконец произнёс он, - скольких людских воинов заменяешь ты в открытом бою?
- Двадцать, ваша милость, если у меня только меч. Если я имею парный к мечу кинжал, мне затруднительно назвать количество.
- Двадцать, - задумчиво пожевал губами Фирин. - Тебя невозможно застать врасплох, слух твой острее совиного, а глаза видят дальше изогнутых стёкол магистра Мисса. За пятнадцать лет службы у Его Величества ты не раз спасал его жизнь в путешествиях по нашей стране, когда Его Величество милостиво посещал отдалённые районы, населённые невежественными дикарями. Ты гибок, стоек, дисциплинирован, и ты превосходный воин. Твои собратья не раз доказывали делом то же самое. Так скажи мне, доблестный, как же могла высшая кхара, даже лишённая одного глаза, позволить ранить себя столь тяжело, что ей потребовалась помощь первого попавшегося деревенского знахаря, да ещё и долгий постельный режим? Учти, Лидан, владелец постоялого двора не лжёт в своих донесениях мне, это достопочтенный и преданный короне человек. Отвечай.
Лидан замешкался, и герцог нетерпеливо буркнул:
- Я позволяю тебе, отвечай советнику.
- Я не знаю, - Лидан держался очень прямо, но жаберные щели отчётливо раздувались, - мне горько огорчать Ваше Величество, но я не знаю такого соперника.
- Как интересно! - восхитился герцог и принял из рук слуги очередную вазочку с мороженым. Облизав ложку, он добавил, - Я хочу, чтобы эту загадочную воительницу и её лекаря немедля доставили ко двору. Я хочу знать все подробности о её битве.
- И, конечно, о столь ужасном противнике, - добавил Фирин, не переставая буравить взглядом Лидана.
- Ах да. И о её ужасном противнике. Одноглазая кхара! Может, этот лекарь и впрямь Интериор? - герцог захихикал. - Ах, древние сказания! Решено! Лидан, соберись в дорогу и сей же день выезжай! Где это, Фирин?
- В Хельсвуде, Ваше Величество, в неделе пути от Аквилиса, если ехать по дороге, ведущей к Магнификату.
- Отлично! Лидан, что ты стоишь столбом?
- Я должен неотлучно находиться при особе Вашего Величества, - поклонился кхар.
- Чепуха! За две недели со мной ничего не случится, я не собираюсь покидать Аквилис. Лидан, не смотри так. Тебя заменит твой брат, как там его…
- Илдан, Ваше Величество.
- Имена у вас… фантазией твои родители явно не отличались, а? Пусть Илдан, думаю, он не хуже тебя может стоять столбом. Ему сейчас передадут мою волю, а ты собирайся. Твой герцог заинтригован и жаждет подробностей этой истории. Лидан дождался прихода брата, поклонился и вышел.
Он гнал коня, как мог, если учесть, что рядом скакали заводные для Алейт и знахаря. Мысли Лидана стучали в его голове дробью копыт. Его не удивил приказ герцога - Хранитель Короны весьма уважал Стеллана за острый ум, скрытый от простых смертных под маской слегка инфантильного любителя замороженных лакомств. О, Лидан и впрямь склонялся перед проницательностью Его Величества. Куда там Фирину. Советник боится странного противника кхары, он же, Лидан, опасается её самой. Сумасшедшая высшая, гордость и проклятье Кхаридана. За четыреста лет её имя обросло легендами, она, единственная из всех, трижды побывала в Джайнмуре и вернулась живой. Глаз не в счёт, ерунда, даже с одноглазой Лидан не рискнул бы биться на равных, а ведь он лучший, он личный охранник самого сиятельного герцога. В Дельте шёпотом передавалось её прозвище - Ищущая смерть. Немудрено. После того, как Интериор сгинул в Джайнмуре, имя Алейт кхар'Линдаат оказалось покрыто несмываемым позором. Не смочь уберечь властителя - после такого остаётся только броситься на свой меч, один из знаков на котором как раз служит для этой цели. Но Алейт, наплевав на Кодекс, решила жить. Жить и найти правду об этом решении Последнего Короля. Кроме как поисками смерти это нельзя было назвать. Кхаридан не смог её отговорить, даже изгнать навеки представительницу самого знатного рода у Кхар-даона не поднялась рука. С одной стороны, Лидан понимал. Но он не мог постичь, как она сама могла жить с таким грузом на сердце. И чего искать в Джайнмуре? Пылающие дюны даже кости превращают в мелкую серую пыль. Какие следы пропавшего властителя хотела она найти? И как вырывалась живой из пламенеющей пустыни? Лидан не знал ответа. А теперь Алейт объявилась где-то у джайнов в пекле, в каком-то захолустье, как его там... Хельсвуде. Раненая. У какого-то местного лекаришки. Что привело её туда? Лидан боялся признаться себе, что не желает встречи с легендарной кхарой. У неё на всё своё мнение. С неё станется зарубить его после первых же слов. Охранявшая Интериора без особого пиетета относилась к нынешней династии. Лидан внутренне поёжился. Наедине с собой он мог дать слабину. Да, он лучший, он и его брат Илдан, но для Алейт оба они были не более чем вылупившиеся позавчера головастики. Что поделать... Приказ есть приказ. И лишь его вера в герцога немного поддерживала Хранителя.
А ещё он знал о Ша-Ан.
Рилмок опасливо косился на Алейт, с каким-то остервенением вращающую меч. Всё утро они провели в бесконечных диспутах, подкрепляемых "Сказанием о Пропавшем Короле", коим Алейт размахивала у Рилмока перед носом. Он скрепя сердце признал явное сходство, но вот всё остальное... Мысль о том, что он, возможно, прямой потомок Интериора, не давала покоя и заставляла молодого послушника чуть не бегать кругами по комнатушке. Алейт злилась, видя его недоверие, но пока, в основном, молчала. Наконец, Рилмок выдохся.
- Ну что вы от меня хотите? - взмолился он, глядя, как Алейт буравит его фиолетовым глазом. - Ну не могу я быть его потомком! Ну никак, поймите! Интериор ушёл, не оставив наследников...
- Законных наследников, - бросила кхара в пустоту.
Рилмок вытаращился.
- П-п-просите... Но как...
- Ты что, до сих пор не в курсе, откуда берутся дети у вас, людей? - в свою очередь удивилась Алейт. - Законный брак для этого - не обязательное условие.
- Но...
- Рилмок, ты похож на головастика. Не пучь глаза, у меня откроется рана, если я буду долго на это смотреть. Интериор пропал в возрасте тридцати пяти лет, даже для вашего народа это не так уж и много. Он вполне мог делать детей, уж поверь мне. Отсутствие достойной невесты - не повод принимать целибат, или как это у вас там называется.
- Но Интериор... он не мог же... - Рилмок так густо покраснел, что Алейт расхохоталась.
- Мальчик мой, ты удивляешь меня всё больше и больше! В Аквилиассе было великое множество женщин, от простой прачки до великолепной фрейлины, и ни одна не отказала бы Интериору, пожелай бы он их ласк. А он, как ты помнишь, был мужчиной нестарым и здоровым. Кто ему мог помешать посещать Аллею Роз когда пожелает?
- Но откуда вы всё это знаете? - не унимался Рилмок. - В "Сказании" ничего подобного нет! Или в Кхаридане есть свои "Сказания"?... - Краска ещё не сошла с его лица.
- Зачем мне сказания и легенды? - удивилась Алейт. - Я была его Хранителем Короны, мне ли не знать его похождений.
Рилмок потерял дар речи. Кхара, вздохнув, отправилась во двор упражняться с мечом, оставив молодого лекаря в глубочайшем и искреннем шоке.
Глава V
В Хельсвуде Лидан въехал почти с закатом. Городок неприятно удивил его толчеей и сутолокой, не прекращавшимися даже к ночи. Лоточники расхваливали свой товар, торговки сырами и рыбой зычно зазывали покупателей, но рыба показалась Лидану весьма подозрительной. В мыслях, где же ему найти домик знахаря, он почти вплотную подъехал к "Оранжевому Ослу".
- Что ж, - пробормотал кхар сам себе, - на постоялом дворе можно узнать всё, что угодно. - И направился к воротам.
Выскочивший поприветствовать нового гостя Филкис внезапно обмяк, позеленел и шумно грохнулся на землю. Лидан соскочил с коня и подошёл к толстячку.
- Что с вами?
Филкис неловко дёрнулся, пытаясь свернуться в клубок, и замер.
- Что за... - Лидан одной рукой поднял несчастного и легонько встряхнул. Филкис пискнул.
- Д-д-д... Я не... Прошу вас...
Лидан вздохнул, опустил Филкиса на землю, благо к тому уже спешила дородная женщина в переднике, и прошёл в зал.
За стойкой царил сам дядюшка Никус, но, увидев кхара в герцогских цветах, тоже малость побледнел. "Да что у них тут, аллергия на Первых?" - удивился про себя Лидан. - "Вот ведь глушь". Но дядюшка Никус был всяко крепче своего племянника и в себя пришёл довольно быстро. Усы его вновь встопорщились, а щёки начали приобретать здоровый цвет.
- Чего угодно Повелителю Глубин? - учтиво пророкотал он, придавая своему лицу всю возможную почтительность. Лидан внутренне усмехнулся.
- Именем Короны. Мне необходимо знать, где дом лекаря, который пользует мою раненую сестру.
- О-о-о! Вам нужен мастер Рилмок, его дом вон в той стороне от "Оранжевого Осла", на самом отшибе, около прудика. Это совсем недалеко. Но, возможно, ваша милость желает отдохнуть с дороги...
- Хранителю Короны отдых ни к чему, - прервал Никуса Лидан. - Благодарю за сведения. Да, вот ещё. Его Величество весьма доволен вашим докладом советнику Фирину.
Лицо Никуса приобрело настолько блаженное выражение, что Лидан ушёл, не попрощавшись. Дядюшке было уже не до него.
Заслышав топот копыт, Алейт выглянула в окно и весело хлопнула рукой по столу:
- Ну, Рилмок, готовься! Сейчас концентрация высших кхар в твоём сарае превысит все допустимые максимумы.
Домик лекаря Лидан и впрямь нашёл довольно быстро. Он спрыгнул с коня и, внутренне поёжившись, направился к двери. Та была гостеприимно распахнута, и в проёме Лидану почудилось движение. В следующее мгновение перед ним стояла Алейт, поглаживающая меч. "Тьфу ты, пропасть," - вздохнул кхар, - "Так я и думал". Вслух же произнёс совсем другое.
- Здравствуй, Водомерка.
- Здравствуй, Морской Конёк.
Алейт приветствовала Лидана в традиционной манере: правая рука на мече, но не сжата, левая чуть отставлена в сторону с раскрытой ладонью. Лидан в точности повторил эти движения. Рилмок из окна видел церемонию приветствия и во все глаза глядел на двух высших кхар. Они были похожи, очень похожи, оба тонкие, высокие, с головами без волос и в чешуйчатых доспехах. По их фигурам нельзя было определённо сказать, кто их них мужчина, а кто женщина. Вся разница, которую отметил Рилмок, заключалась в широкой перевязи герцогских цветов у гостя и чёрной повязки на глазу у Алейт. Рилмок старался не дышать. Судьба - странная штука, два года он прожил в Хельсвуде полуотшельником без единого запомнившегося дня, как вдруг в его жизнь вошла сначала Алейт, а теперь вот приехал охранник кого-то из герцогской свиты. Что же случилось? Проклиная себя за любопытство, Рилмок вышел из домика и стал свидетелем очень странной сцены.
Алейт и гость стояли молча друг напротив друга и пристально вглядывались один в другого. В их молчании было что-то необъяснимо притягательное. Рилмок сделал ещё шажок, как вдруг почувствовал, что его кожа покрывается мурашками. Для тёплого летнего денька более чем странно. Потом заложило уши. Чем ближе Рилмок подходил к кхарам, тем сильнее гудела голова, а все волосы на теле встали дыбом. Алейт и гость не обращали на него внимания, всё так же продолжая свой безмолвный поединок. Когда Рилмок почувствовал, что сейчас потеряет сознание, незнакомый кхар обернулся и сказал уже на всеобщем:
- Твоему лекарю сейчас самому будет нужна помощь. Не стоит говорить долго на Первом Языке в присутствии людей.
Рилмок почувствовал, как невидимый обруч спадает с его головы. В ушах ещё стоял звон, но и он постепенно затихал. "Первый Язык!" - стучало в голове юноши, - "Язык обитателей глубин! Стелларий писал об этом..." Но додумать свою мысль Рилмок не успел. Алейт и гость подошли к нему, и кхара официальным тоном произнесла:
- Прошу приветствовать. Мастер Рилмок, это Лидан кхар'Кирдеат из топей Кирдэ, Хранитель Короны его величества герцога Стеллана Восьмого. Лидан кхар'Кирдеат, спешу представить вам мастера Рилмока, послушника Магнификата и здешнего лекаря.
Рилмок ошарашенно глядел на Хранителя Короны. Его лицо, в отличие от Алейт, можно было назвать даже красивым, если бы не леденящий холод сиреневых глаз. Кхар смотрел Рилмоку в лицо, не мигая, и под этим взглядом крошилась сталь. Он учтиво кивнул после представления, но руки не подал. Рилмок же и шелохнуться не смел. Под бесстрастным взором Лидана ему хотелось куда-нибудь шмыгнуть и сидеть тихохонько, но ноги словно вросли в землю. Алейт, глядя на это, только головой покачала.
- Мастер Рилмок, думаю, стоит пригласить Хранителя Короны в дом, - подсказала она.
Рилмок очнулся. "Какой же я дурак!" - мысленно взвыл он, - "Держать гостя на пороге, да ещё из герцогской свиты! Сейчас он мне голову отрубит..."
- П-п-прошу вас, - запинаясь, проблеял юноша, - заходите. У меня всего один стул...
Лидан оттёр его плечом и вошёл. Сев на тот самый стул, он дождался, пока зайдут Рилмок и Алейт, и бросил:
- Именем Короны. Вам, мастер Рилмок, и вашей пациентке необходимо проследовать со мной в Аквилис по приказу герцога. Лошади для вас уже подготовлены. Сударь лекарь, извольте собрать всё необходимое и готовьтесь выступать.
Рилмока пробрал холодный пот. Он не верил своим ушам. Его и Алейт вызывают в столицу? К герцогу? Но зачем? Или... Он вспомнил свой спор с Алейт. Но это немыслимо! Как... откуда герцог мог узнать...
Он всё ещё стоял столбом, лихорадочно пытаясь успокоить дыхание, как вмешалась Алейт.
- Что за чушь! С чего ты взял, Морской Конёк, что я с тобой куда-то поеду? Я не служу герцогу. А мастер Рилмок находится под покровительством Магнификата. К чему эта поездка?
- Это приказ, - ледяным тоном сказал Лидан, но жабры его слегка встопорщились, выдавая волнение.
- Я хочу знать, зачем мы понадобились герцогу.
- Он сам вам всё скажет.
- Нет, радость моя, - Алейт потянулась с грацией мурены, - это ты мне сейчас скажешь. В подробностях. Я тебе не подданная Короны, чтобы бежать по первому щелчку. Или ты против?
Лидан медленно и глубоко дышал. Всё шло наперекосяк, как он и опасался. Сумасшедшая высшая так просто не подчиняется, даже если бы с ней говорил сам Создатель. И Лидан с горечью понимал, что спор этот оружием не решить. В бою против Алейт кхар'Линдаат шансов у него удручающе мало. Если лекаришку можно без лишних церемоний закинуть на коня (хотя, скорее всего, худосочный щенок свалится в первую же минуту), то с Водомеркой этот номер не пройдёт. Лидан незаметно сглотнул и принял решение.
- Хорошо, я объясню желание герцога, хотя у меня нет таких полномочий. Его Величество заинтересован схваткой между Алейт кхар'Линдаат и неизвестным противником, что нанёс ей столь ужасающие ранения. Герцог...
Алейт с размаху вогнала меч в дощатый пол, отчего тот с треском проломился. Рилмок шарахнулся вбок, понимая, что сейчас грянет гром. И он грянул.
- Твой герцог слишком многого просит. Мне нечего рассказать об этой битве. Всё, что я знаю - это только то, что у меня две раны и ни одного воспоминания. Мастер Рилмок под присягой подтвердит мои слова. Если для этого надо ехать в столицу - то поезжай. Один.
- Алейт, - Лидан встал и положил руку на меч, - всем известна твоя несговорчивость, но у меня есть приказ, и я его выполню. Если для этого придётся нанести тебе третью рану, я это сделаю.
- Ну давай, - Алейт приглашающе поклонилась, - я давненько не имела хорошей боевой практики.
- Госпожа Алейт... - начал было Рилмок, с ужасом понявший, что сейчас в его доме будет натуральная резня, но кхара одним движением отпихнула его в угол.
- Ну так что?
- Я не хочу с тобой драться, Водомерка.
- Не дерись.
- Что мешает тебе поехать в Аквилис? Ты уже вполне можешь ехать верхом. А этот городишко спокойно проживёт и без мастера Рилмока, несколько дней уж точно.
- Своими днями я распоряжаюсь сама. И да, радость моя, ты абсолютно прав, что не хочешь со мной драться. Для Хранителя Короны бесчестье - потерпеть поражение в поединке. Возвращайся в Аквилис и передай герцогу мои слова.
Буравя друг друга взглядами, способными заморозить всё Пурпурное море, кхары стояли, готовые в любую минуту всё-таки решить этот спор оружием. Рилмок, трясясь от страха, вдруг неожиданно произнёс:
- Госпожа Алейт, может, нам стоит прислушаться к просьбе герцога? Я возьму все необходимые лекарства...
- Поверить не могу, что в тебе есть Чистая Кровь! - рявкнула кхара. Лидан удивлённо посмотрел на юношу.
- Даже так?
Алейт сплюнула, вытащила меч из пола и грохнулась на стул.
- Я становлюсь несдержанной на язык. Но вообще-то да, Лидан, капелька Чистой Крови в нём есть. А ну-ка, пошли.
Схватив Лидана за плечо, он выволокла его во двор, поближе к прудику. Рилмок счёл за лучшее даже не пытаться подслушать.
- Я не знаю, зачем ты здесь на самом деле, но слушай. - Алейт перешла на Первый язык. - Только из уважения к твой прабабке, Лирейт кхар'Кирдеат, всё-таки скажу. Этот мальчишка и впрямь потомок Интериора. Случайно выяснилось. Он сам ещё не до конца переварил. Но, Лидан, если это так, а это так, у меня появилось много неотложных дел.
- Ты и впрямь сумасшедшая, - покачал головой Лидан, - все слухи о тебе до неприличия правдивы. Ну сколько можно играться с этой дурацкой затеей с Интериором? Он сгинул, нет, не перебивай меня, сгинул в Джайнмуре, а ты едва унесла ноги. Ты уже ничего не узнаешь, пойми это наконец! Интериор мёртв, страной правит династия Стелланов, твоя личная месть не нужна даже тебе самой. Ты могла бы броситься на меч...
- Заткнись.
- Нет уж, послушай! - Лидан распалялся всё больше. - Хватит ворошить сухие водоросли! Ты одержима, и сама знаешь это! А мальчишка? Даже если он действительно потомок Интериора - что с того? У людей сменилось уже... одиннадцать или двенадцать поколений. Или ты хочешь восстановить Интерию? Алейт, не сходи с ума. То, что этот знахарь не до конца тебе верит - хвала Создателю! Только переворота нам здесь не хватало!
- При чём здесь переворот, Лидан? Или должность Хранителя Короны затмила твой разум? Ты думаешь, мне или этому мальчишке, как ты его называешь, нужна власть? Да он умрёт от ужаса, если только услышит подобное предположение!
- Тогда что?
- Дар Интериора, Лидан. Чистая Кровь.
- Нет, ты всё-таки сумасшедшая. - Лидан встал с земли и пошёл к домику Рилмока. Алейт пожала плечами и проводила его долгим взглядом. Семя было брошено в землю. Осталось подождать совсем немного.
Лидан вошёл в домик и устало сел на стул. Плечи и голову ломило, как после недельного марш-броска. Он понимал, что говорить с Алейт бессмысленно. За четыреста лет любая блажь может въесться в голову настолько крепко, что не помогут никакие аргументы. Четыреста лет! Лидан поцокал языком. Она почти втрое старше него, и упрямства у неё поболе. Сумасшедшая. Нет, одержимая. Абсолютно непредсказуемая, одержимая бестия. Неудивительно, что её фантазии вылились на голову ни в чём не повинного знахаря. Лидан повернулся к Рилмоку.
- Мастер Рилмок, не могли бы вы просветить меня, с чего ваша пациентка решила, что вы потомок Интериора?
Рилмок сглотнул и дрожащими руками протянул Лидану "Сказание о Пропавшем Короле" с гравюрами Кристобаля Придворного. Кхар открыл книгу на закладке и внимательно изучил иллюстрацию, периодически бросая на Рилмока цепкий взгляд. Наконец, удовлетворясь увиденным, он откинулся на спинку стула.
- Признаю, сходство впечатляющее. Возможно, на этот раз Водомерка не путает реальность и вымысел. И как же вы собираетесь воспользоваться такой родословной?
- Но я не знаю, господин Хранитель Короны, - пробормотал, запинаясь, Рилмок. - Госпожа Алейт, в сущности, ничего мне не объяснила...
- Госпожу Алейт, - криво усмехнулся Лидан, - и все её слова следует делить на пятнадцать или двадцать. Вы, возможно, не знаете, но она была Хранителем Короны при том самом Пропавшем Короле. Наш народ живёт долго и она - живое тому подтверждение. Но уход Интериора повредил рассудок Алейт. Многие вещи она воспринимает... неадекватно. Участь Пропавшего Короля стала её навязчивой идеей. Я говорю вам это для того, чтобы вы не сильно обольщались. Вы очень похожи на Интериора в вашем возрасте, но я сомневаюсь в этом родстве. Советую не забивать голову этими бреднями. Лучше помогите уговорить Алейт отправиться в Аквилис. Боюсь, силой этот вопрос не решить.
Глава VI
- Хватит подстрекать моего врача, - Алейт бесшумно появилась в дверном проёме, - я думала, что мы друг друга поняли.
Лидан встал со стула, сделал круг по комнате и угрюмо буркнул:
- У меня приказ, Алейт. Ты исполняла приказы своего господина, почему отказываешь в этом мне?
Алейт молча смотрела куда-то сквозь Лидана. Водомерка на её затылке сгибала и разгибала тонкие ножки, словно готовилась к прыжку. Рилмок опять забился в самый дальний угол. Ему уже начало казаться, что и Алейт, и Лидан посланы ему Обратной Сутью в испытание. Бесконечный спор о поездке, несговорчивость и вспыльчивость обоих кхар сильно обескураживала юношу. В глубине души он надеялся, что Алейт всё-таки послушает голос разума и согласится посетить Аквилис. Поехать в столицу! У Рилмока перехватило дыхание. В Аквилисе он не был никогда, но книги красочно описывали великолепные замки, площади, выложенные шагратским мрамором, фонтаны с разноцветной водой и прочие красоты главного города людей. А посетить герцогскую резиденцию... Об этом можно было только мечтать, да Рилмок себе этих грёз никогда не позволял, он старался быть реалистом. И вот он - шанс! Шанс, который выпадает раз в жизни. Братьям Магнификата не то чтобы не позволялось путешествовать и посещать столицу, но всевозможные соблазны крупного города были большим искушением. Рилмок не относил себя к аскетам, но заповеди Создателя чтил и старался избегать лишних соблазнов. Но... Аквилис... посетить его для будущего хрониста вдруг показалось Рилмоку чрезвычайно важным. Всё упиралось в Алейт, в её поистине необъяснимое упрямство. А ещё эти странные намёки на какую-то Чистую Кровь... Теперь Лидан тоже смотрит на него с брезгливым недоумением. За что ему эти испытания, Рилмок не знал, а потому решил прислушаться к разговору кхар, благо говорили они на всеобщем языке.
- Что ж, Морской Конёк, может, мы и поедем в Аквилис. Но через Кхаридан.
Лидан поперхнулся. Рилмок же замер на месте, не в силах осознать услышанное.
- Чрез Кхаридан? А почему не через Подлунный Хребет? Что ты забыла в Дельте, Водомерка? А, главное, что там забыл этот молодой человек?
- Я сказала. - Алейт в упор смотрела на Лидана. - Или в Аквилис через Дельту, или я остаюсь здесь и ничего ты с этим не поделаешь.
- И что же тебе так внезапно понадобилось на нашей родине?
- Купель. - Кхара словно поставила некую точку. Лидан изменился в лице:
- Ты... ты ещё безумней, чем я думал. Ты угробишь мальчишку, а, возможно, и себя. Кхар-даон не потерпит такого святотатства.
- Решайся, Лидан. Это моё последнее слово.
Хранитель Короны подавленно молчал. Предложение Алейт было немыслимым, невозможным, но по-другому с ней было договориться нельзя. Он обернулся к Рилмоку.
- У вас есть что-нибудь перекусить? Ваша пациентка меня просто вымотала.
Рилмок торопливо притащил миску с рыбой и бутылку фолтского. Лидан глянул в миску и удивлённо произнёс:
- Форель, запечённая с беличьим укропом? Не ожидал от вас, мастер Рилмок, такого кулинарного мастерства.
- Это Алейт, - покраснев, пробормотал юноша, - это она жарила рыбу.
Лидан покосился в сторону кхары. Та с безмятежным видом строгала ногтем небольшую щепочку. Рилмок неприкаянно стоял посреди комнаты, и Лидану даже стало его немного жалко. Он налил в две кружки вина и пододвинул одну лекарю.
- Я принимаю предложение Алейт кхар'Линдаат, - бесстрастным тоном сообщил кхар, - и раз уж всё разрешилось именно так, скажите мне, мастер Рилмок, что вы знаете о Чистой Крови?
- Ничего, - шёпотом ответил Рилмок.
- Что вы знаете о Даре Интериора?
- Ничего, - молодой человек снова начал краснеть.
- А что вы вообще знаете об Интериоре? Алейт сказала, вы послушник Магнификата. Это правда?
- Да, господин Лидан. Через полгода кончится моё мирское послушание, и я приму сан хрониста Магнификата...
Внезапно Лидан разразился странным каркающим смехом, отчего у Рилмока встали дыбом волосы. Алейт перестала строгать щепочку и заинтересованно наблюдала за своим собратом.
- Вы - будущий хронист Магнификата! Великие Глубины! - Казалось, у Лидана сейчас потекут слёзы от смеха. - Вы понятия не имеете о том, что происходило каких-то жалких четыреста лет назад! Я знал, что людская память недолговечна, но от Цитаделлы такой поверхностности не ожидал.
- Люди вообще странные создания, - сообщила со своего места Алейт, - они либо трясутся над своей историей, либо напрочь её забывают. В этой поделке, - она указала на "Сказание", - поступок Пропавшего Короля не объясняется никак. Вот был человек, правитель процветающей страны, и вдруг, бросив всё, встал и ушёл в неизвестном направлении. И никто его не искал. И ни у кого не возникло вопросов. А ведь эта сказка написана через какие-то тридцать лет после его ухода. Иногда мне кажется, что, приводя в мир людей, Создатель хотел пошутить, и это очень странное чувство юмора.
- Вы ничего толком не знаете о вашем предполагаемом предке, несмотря на всё его величие, - вновь вступил Лидан. - Библиотека Магнификата считается одной из крупнейших на нашей с вами земле. Понятно, что, как и в любой библиотеке, там есть всевозможные запретные секции и специальные формуляры. Но настолько не знать вещей, прямо относящихся к истории вашего народа... Алейт, - он повернулся к кхаре, - не надо ехать в Кхаридан. Это бессмысленно. Он просто жалкий головастик, одной крови мало, чтобы иметь право называться потомком Интериора. С Даром он не совладает.
- Почему?! - Рилмок сам не ожидал, что закричит во весь голос. - Почему?! Вы ругаете меня за плохое знание истории? Так расскажите мне её, вы, так долго живущие! - Юноша пошёл красными пятнами. - Я не просил никакого родства ни с Интериором, ни с кем другим! Но если то, что говорит госпожа Алейт, правда, так расскажите мне эту правду целиком! Даже если выяснится, что я не имею на неё право по крови, я имею на неё право как хронист!
- О-ля-ля, - теперь уже рассмеялась Алейт, - глядите, как нас распетушило. Рилмок, я клянусь тебе, что после посещения Кхаридана расскажу всё, что знаю. Пока это знание может тебе только повредить. Поверь мне, это не пустые слова. Лидан! Я слышала, ты согласен с моим предложением.
- Что мне говорить герцогу в таком случае, - буркнул Лидан,
- Правду, конечно, - пожала плечами Алейт, - напиши, что кхара убыла к себе в Кхаридан, а врач сопровождает её до границы. Ты поехал за нами. В Дельту герцог не сунется, а вот ты запросто. Не вижу никаких противоречий.
- Хорошо, забери вас Обратная Суть! - сплюнул в сердцах Лидан. - Откуда здесь можно отправить письмо?
- Из "Оранжевого Осла", - подал голос Рилмок.
- "Оранжевый Осёл"? А, постоялый двор, где кхар боятся до потери сознания? Кстати, почему они так нервно реагируют? Что этот толстый коротышка, что усатый хозяин. Твои проделки, Водомерка?
- Зато теперь мы избавлены от их навязчивых услуг.
Лидан обречённо махнул рукой и одним глотком допил фолтское.
"Оранжевый Осёл" был, как всегда, шумен и гостеприимен. Огромный зал был почти полностью забит посетителями, и даже в приватных нишах задёрнуты были практически все шторки. В Хельсвуде отмечали какой-то местный праздник, отчего пиво лилось рекой, а запасы знаменитого копчёного окорока с белым перцем стремительно таяли. Филкис колобком катался от столика к столику, а степенный дядюшка Никус с неожиданной для него лёгкостью метал на стол всё новые и новые кружки и ворочал тяжёлые пивные бочонки. В углу на невысокой деревянной сцене играли приглашённые из самого Фолта музыканты - разудалая четвёрка в ярких нарядах. Праздник был в самом разгаре, когда Рилмок и двое высших кхар зашли в "Оранжевый Осёл".
Не сразу, но наступила гробовая тишина. Посетители "Оранжевого Осла" изумлённо смотрели на невиданных гостей, а те из селян, кто помнил полёт Филкиса с булочками, начали осторожно отодвигаться в самые тёмные углы. Несчастный Филкис булькнул и уронил четыре полные кружки с пивом, растянувшись в пенной луже, а усы дядюшки Никуса слегка поникли. Даже музыканты прекратили наяривать свою песенку, а вытянули головы, чтобы получше разглядеть легендарных наёмников.
Рилмок почувствовал себя крайне неуютно, но развить мысль опять не успел: Лидан, перешагнув через Филкиса, подошёл к стойке и бросил ледяным тоном:
- Именем Короны. Вы немедленно отправите советнику Фирину моё послание. Перо и бумагу!
Дядюшка Никус молниеносно подал Лидану писчие принадлежности, и кхар начал строчить послание в Аквилис. Филкис меж тем кое-как выбрался из лужи пива и на карачках старался уползти за стойку. Рилмок непроизвольно хихикнул. Филкис в ужасе вытаращился на юношу и сдавленно проблеял:
- М-м-мастер Рилмок... да коли бы я... да если б я знал... к стопам припадаю... не губите...
- Чего это он? - изумлённо поинтересовался Рилмок у Алейт, которая тоже улыбалась, но как-то странно; как кот, глядящий на мышь.
- Теперь, юноша, этот добрый трактирщик считает тебя не иначе как сыном самого Создателя. Мало кто может похвастаться эскортом из двух высших кхар. Так же он думает, что ты близок к его величеству герцогу, так как наш красавец Лидан напялил на себя парадную перевязь. Дыши глубже, мальчик, ты теперь весьма знаменитая персона.
Лидан тем временем дописал послание, кинул Никусу пару монет и, обернувшись к своим спутникам, рявкнул:
- Если все попрощались с этим хранимым Создателем местом, то предлагаю тронуться в путь.
Глава VII
В путь!
У Рилмока тоскливо засосало под ложечкой. Он путешествовал всего два раза в жизни, первый раз ребёнком, когда за ним приехала повозка с эмблемой Магнификата, и брат Виллим благословил его на учёбу, а второй раз два года назад, в точно такой же повозке уже из Цитаделлы в мирское послушание в Хельсвуде. Первое своё путешествие Рилмок почти не помнил, а в следующий раз практически всё его время было отдано книгам да беспокойному сну в дешёвых комнатушках постоялых дворов. Рилмок вдруг понял, что даже не знает, как выглядит Аквилия не на гравюрах, а в жизни. Он опасливо покосился на чалую кобылу, что нетерпеливо держал под уздцы Лидан. Юноша ни разу не ездил верхом и понятия не имел, как взбираться на это животное. Кобыла казалась спокойной и неторопливо помахивала хвостом, отгоняя слепней. У самого Лидана и Алейт были совсем другие кони. Чёрные, огромные, с лохматой гривой и хвостами до самой земли, они даже стоя храпели и мотали головами, а упряжь их отливала зеленоватым металлом. Знаменитые "речные дьяволы" Кириата, специально выведенная порода, не боящаяся кхар. Говорили, что они могут переплывать бурные горные реки и взбираться по каменистым осыпям, находя одним им ведомые тропы. Стоили такие кони баснословно дорого, и позволить их себе могли разве только что сами кхары - охранники богатейших людей Аквилии. Рилмок решил для себя ни под каким предлогом даже не приближаться к этим порождениям Обратной Сути.
Алейт же и Лидан "речных дьяволов" совсем не боялись, кхара даже угощала своего жеребца чем-то, прихваченным из Рилмоковой каморки. Конь храпел, зыркал красным глазом, но лакомство принимал с удовольствием.
Лидан же, внимательно наблюдая за Рилмоком, вдруг рявкнул:
- Не подходи к лошади сзади! Тебя что, вообще не учили, как обращаться с животным?
Рилмок испуганно помотал головой и сделал шаг назад. Лидан закатил глаза:
- Вот ведь несчастье на мою голову, сожри тебя спрут. Или сюда, подсажу, - и одним движением закинул Рилмока в седло. Алейт хмыкнула. Юноша в ужасе вцепился в поводья, стараясь не упасть. Лошадь даже головы не повернула. Рилмок судорожно нашаривал стремена, одной рукой схватившись за луку, другой сжимая кожаную уздечку. Вид у него был настолько комичный, что даже непробиваемый Хранитель Короны не выдержал и захохотал. Глаза Рилмока налились бессильными слезами. Он понимал, что кхар смеётся над его неуклюжестью, но ничего не мог поделать. Седло предательски скользило, стремена не нашаривались, а уздечка была мокрой от внезапно вспотевших рук. И только чалая кобыла совершенно не обращала внимания на седока, мирно общипывая кусты волчегонки.
Отсмеявшись, Лидан подошёл к незадачливому всаднику и хлопнул того по плечу:
- Не злитесь, мастер Рилмок. Я ни разу в жизни не видел столь далёкого от верховой езды человека. Прошу меня простить. Я объясню, как вам управляться с лошадью, кстати, её зовут Арна. Чтобы повернуть, дёрните уздечку вот так. Тише, тише, не рвите Арне губы. Во-от так, теперь правильно. Чтобы она пошла, двиньте ей пятками в бока. Не бойтесь, у неё дубовая шкура, бейте сильнее, чтобы Арна почувствовала приказ. Вот вам прутик. Будете её подгонять. Мы поедем не очень быстро, иначе вы свалитесь с непривычки. Спину держите ровно, можете взяться за заднюю луку. Ну-ну, не волнуйтесь так. Мы с Алейт рядом, в случае чего поймаем вас. Так, ладно, всё, что мог, я вам сказал. По коням!
Не прошло и пятнадцати минут езды, как вдруг Алейт резко осадила своего "дьявола" и обратилась к Рилмоку:
- А у вас есть такое местечко - Фролин?
Рилмок удивлённо взглянул на кхару:
- Да, в десяти милях отсюда. Это небольшой посёлок, скорее, несколько хуторов. Надо ехать по этой дороге прямо до указателя... вроде бы. Я сам там никогда не был. А что там?
- Увидишь, - пообещала Алейт и пришпорила коня.
Лидан поравнялся с Рилмоком и поинтересовался:
- Что ещё за фокусы? Какой Фролин?
- Не знаю, - озадаченно пробормотал Рилмок, - замыслы госпожи Алейт для меня полная загадка.
- Вот ведь чокнутая, - еле слышно пробормотал Лидан и тоже хлестнул коня.
Рилмоку только и оставалось, что скакать следом, вцепившись в луку.
Тихий и сонный Фролин не ожидал с утра никаких потрясений. Жизнь текла своим чередом, куры квохтали и бродили по единственной улочке в поисках какой-нибудь поживы, где-то мычала корова, собаки лениво перебрехивались из-за плетёных оград. Жители Фролина, три семьи Фролтаг, Фролей и Фролинше, уже не помнили, когда в их забытый Создателем уголок приходили гости с Большой Аквилии. Фролин находился в стороне от тракта, постоялых дворов не имел, и даже сборщики налогов иногда забывали про эти три хутора. Дальше Хельсвуде, где фролинцы торговали сыром собственного производства, никто из них не был, да и Хельсвуде казался застенчивым хуторянам огромным, бестолковым и полным лихих людей. Каково же было их изумление, когда на дороге послышалась частая дробь копыт, и на площадку перед домами вылетели чёрные жуткие кони с такими же чёрными всадниками, похожими на глашатаев Обратной Сути, как их рисовали в "Славе Создателю". Третий конь был не такой страшный и трусил в отдалении.
Ойкнула какая-то девчонка за оградой, собаки заскулили и, поджав хвосты, попрятались по кустам, и только глупые курицы продолжали копаться в мусоре.
Лидан заметил несколько пар испуганных глаз в окнах и за заборами. Поняв, что встречать гостей никто не выйдет, он спрыгнул со Шторма (так звали его коня) и огляделся.
Площадь радовала абсолютной пустотой. Если во Фролине и жили люди, все они попрятались, и над хуторами простерлась тяжкая тишина, нарушаемая лишь храпом коней. Лидан вышел на середину, поправил перевязь, чтобы лучше была видна поселянам, и загрохотал:
- Именем Короны! Мы ищем Йозева и Гретту Фролинше! Если рекомые лица находятся здесь, они должны немедленно выйти! Приказ герцога!
- С тобой удобно ездить, - чуть слышно проговорила Алейт, слегка улыбаясь. - "Именем Короны!" - и все двери нараспашку. Только ори потише. Ты перепугал всех хуторян.
- Утихни, - бросил Лидан, - это была твоя идея ехать сюда. Что ты тут забыла?
В этот момент их нагнал Рилмок, еле державшийся в седле. Он очень устал с непривычки и теперь только тихо радовался нежданной остановке.
Одна из калиток в плетёных заборах приоткрылась, и оттуда высунулись до икоты перепуганные Йозев с Греттой. Увидев кхар, они затряслись ещё больше. Йозев, хоть и пытался дрожать меньше жены, сразу узнал раненого воина, которого они нашли по дороге в Хельсвуде. Сейчас ничто не указывало на его рану. Рядом стоял кхар в богатой одежде и недовольно зыркал по сторонам. Но уж кого Йозев совсем не ожидал увидеть, так это Рилмока-лекаря.
Жена Гретта только бесконечно осеняла себя знаком Создателя, не в силах произнести ни слова. Йозев внутренне поблагодарил незваных гостей за то, что у жёнушки пропал дар речи. Такое случалось нечасто и расценивалось как настоящий дар Создателя. Тем временем одноглазый воин подъехал на пару шагов поближе и громко поинтересовался:
- Вы Йозев и Гретта Фролинше?
- Д-да, - заикаясь, ответил Йозев. Гретта только глаза пучила. Соседей же и вовсе не было ни слышно, ни видно.
Алейт вынула из седельной сумки какой-то мешочек и швырнула почти к самой калитке. Мешочек очень знакомо звякнул. Йозев сглотнул, боясь поднять глаза.
- За то, что не оставили ближнего в тяготах его, - крикнула Алейт, - у его величества герцога Стеллана Восьмого очень добрые и богобоязненные подданные. Мой брат доложит герцогу о вашем милосердии к раненым.
Гретта, к чьим ногам упал мешочек, осторожно потрогала его и вдруг, с размаху ударив мужа по затылку, завопила:
- В ноги, в ноги падай благодетелям, окаянный! - И сама повалилась на колени. Йозев оторопело опустился рядом с ней и, услышав характерный звон внутри холщовки, тоже начал бить поклоны. Алейт неподвижно сидела на коне, наблюдая за этой сценой, Лидан откровенно скучал, а Рилмок, поражённый до глубины души, шёпотом обратился к Алейт:
- Госпожа Алейт, зачем вся эта сцена? Зачем вы унижаете этих бедных селян?
- Унижаю? - изумилась Алейт. - Этих денег хватит им на несколько лет безбедной жизни. Люди, Рилмок, это обычные люди, добрые подданные его величества герцога. Они не способны испытывать благодарность, вот почему сейчас трясутся, не понимают и размазывают сопли. Я отплатила им за доброту, а они боятся поднять глаза. За всё то время, что я живу, они ничуть не изменились. Пусть их. Здесь я сделала всё, что хотела. Можно спокойно ехать в Дельту.
И развернула коня.
Гретта, не дыша, подтянула к себе мешочек и дрожащими пальцами развязала кожаную тесёмку. Внутри, переливаясь завораживающим блеском, сияли полновесные тиалы. Очень много тиалов. Йозев, кряхтя, поднялся и с чувством возблагодарил Создателя и за нежданный дар, и за быстро исчезнувших жутких гостей. Гретта пихнула его в бок:
- Что встал-то, чурбак с глазами? А ну, пошли, золото спрятать надобно, пока соседи не прознали, что к чему.
- Ох, и злющая ты... - со вздохом пробормотал Йозев и поплёлся за женой.
В доме их ждали две дочурки-близняшки, Люси и Тильда, обе хорошенькие. с роскошными косами и румяными щёчками. Сейчас, правда, глаза их были полны испуга, а щёчки заливала бледность.
- Тятенька, кто это был? - пискнула Люси, она всегда была трусишкой.
Не дав мужу раскрыть рта, Гретта громкогласно заявила:
- Это, дура, были кхары, охранники сиятельного герцога! Ваш тятенька спас одного из них от смерти, и они щедро одарили его за это!
Йозев лишь глаза закатил, вспоминая "болотную кхарь" и "отродье нелюдское", в изложении той же Гретты чуть больше месяца назад. Люси и Тильда заворожённо глядели на крупные блестящие монеты. Гретта, перехватив их взгляд, властно сгребла мешочек.
- Ишь, зенки поразвыпучили! Вот замуж выйдете - может, пару монет дадим в приданое, а пока чтоб духу вашего рядом не было! Ты рот-то не раскрывай! Слыхала, что сказал достопочтенный кхар? Он доложит герцогу о доброте вашего батюшки! Вот тогда и заживём, а пока брысь курей загонять! Лентяйки, только мать своим бездельем позорите!
Девушки бочком вышли из дома, а Гретта торопливо запихала мешочек на самое дно самого старого и неказистого сундука.
Йозев только крякнул и пошёл к соседу Нильтасу - ракитницу пить.
Глава VIII
Его Величество герцог Стеллан Восьмой изнывал от жары на балконе тронного зала. Двое слуг безостановочно качали над ним опахалами, а вазочки с мороженым сменяли друг друга, едва подтаяв. Кхар Илдан тоже стоял рядом с повелителем, держа меч наголо, но нападать на герцога здесь было некому. Балкончик выходил на внутренний дворик герцогского замка, называемый Садиком Чудес. Пробраться туда не отваживался ни один сорвиголова. Несколько лучников-людей постоянно дежурили в пышных зарослях, а двое высших кхар неспешно прогуливались в благословенной тени и вели учтивые беседы друг с другом. Их обманчивая вальяжность влетала в копеечку для редких авантюристов, решавшихся навестить дворец правителя Великой Аквилии. Так что Стеллан находился в полной безопасности и наслаждался замороженным молоком с мёдом. Уединение государя нарушил еле заметный шелест. Услышав знакомый звук, Илдан рывком отдёрнул ширму, и на балкончик внесли носилки с Фирином.
Стеллан со вздохом отставил вазочку с мороженым и повернулся к советнику. Потревожить герцога на балкончике Фирина могло заставить только донесение чрезвычайной важности.
- Я слушаю тебя, - Стеллан устало опустился в кресло. "Нигде нет покоя... Каждый мой вздох охраняют десятки стражников и высшие кхары, но я никогда не могу побыть наедине с собой. Ну что на этот раз?"
Фирин дождался, пока государь выйдет из задумчивости и степенно начал:
- Ваше Величество, только что гонец принёс донесение от Хранителя Короны. Он пишет, что направляется по следам кхары и её лекаря в Дельту.
- Вот как? - приподнял брови Стеллан. - Очень любопытно. Хотя куда ещё направляться кхаре, как не в Кхаридан. Хорошо, Фирин, если это всё, то ты свободен.
- Ваше Величество?! - От неожиданности Фирин аж приподнялся на носилках. - Но... но как же? Если кхара уйдёт вглубь...
- Мне достаточно будет её лекаря, - перебил советника Стеллан, - я уже жалею, что отправил Лидана на поиски этих двоих. Если он что-то узнает, то вскорости узнаем и мы. Раненая Первая и деревенский знахарь не представляют угрозы для Короны. А теперь оставь меня, я хочу полюбоваться фонтанами.
Фирин пробормотал какие-то неразборчивые учтивости, и его носилки бесшумно скрылись за занавесом.
Рилмок воевал с Арной не за страх, а за совесть. Чалая кобыла воспринимала седока как досадную помеху в деле объедания кустов волчегонки и при любом удобном случае стремилась к вожделённым зарослям. Стоило ей нагнуть голову, как Рилмок едва не вылетал из седла. Оттащить упрямое животное не представлялось никакой возможности: Арна с великолепным спокойствием переносила все понукания и дёргания уздечки. Рилмок молотил её каблуками по бокам, хлестал прутиком, но кобыле было всё нипочём. Измучившись, юноша бросил поводья, вцепился покрепче в луку седла и стал молиться, чтобы глупая скотина, повинуясь стадному чувству, просто следовала за "речными дьяволами". Но если Шторм и Мурена были вышколенными конями высших кхар и не проявляли ни малейшего интереса к траве и кустарникам (Рилмок боялся предположить, чем питались эти чёрные демоны), то Арна была всего лишь кобылой-пятилеткой и старалась брать от жизни всё, включая пышные заросли с тёмными, дурманящими цветами. В конце концов Арна увязла в не менее привлекательных кустах ежевики и послушник Магнификата сдался окончательно.
Лидан, заметив Рилмоковы страдания, подъехал и прицепил длинную кожаную тесьму к упряжи зловредной кобылы.
- Поедете в поводу, - бросил он, - сил моих больше смотреть на это нету.
Тройка всадников удалялась на запад.
Миновав несколько селений, Алейт, Лидан и Рилмок услышали какие-то крики на окраине последней деревеньки.
- Что это там у них? - вполголоса поинтересовалась высшая. Всадники выехали на пустырь, и их взглядам открылась интересная картина.
В центре утоптанного пустыря был вкопан столб, обложенный вязанками хвороста, а к столбу была накрепко привязана светловолосая девушка лет шестнадцати. Лицо её почти целиком покрывали синяки и ссадины, кое-где были заметны проплешины от выдранных с корнем волос. Сил кричать и звать на помощь девушка, видимо, уже не имела. Вокруг столба толпилось человек пятьдесят с вилами и готовыми вспыхнуть факелами. Никаких отрядов стражи или деревенского патруля поблизости не наблюдалось.
Лидан присвистнул, а Рилмок оторопело смотрел на готовящуюся казнь. Наконец, он обрёл дар речи.
- Госпожа Алейт, господин Лидан, - его голос срывался, - что, именем Создателя, они хотят сделать?
- Сжечь ведьму, - бросила Алейт, - ваш народ не владеет магией, и все те, кто наперекор Создателю, пытаются овладеть запретным искусством, подлежат казни. Все эти ведьмы и колдуны могут лишь вредить и насылать порчу на скот и младенцев. Испокон веков казнь для ведьмы - костёр.
- Нет, - прошептал Рилмок, - нет, это немыслимо! Нельзя просто так взять и сжечь живьём... она же человек!.. - Глаза его налились слезами.
- А вот тут мастер Рилмок прав, - вдруг сказал Лидан, - я не вижу здесь представителей закона этих мест. Мы находимся во владениях графа Сирке, но что-то я не наблюдаю стражников с его эмблемой. Это похоже на самосуд.
С этими словами Лидан подъехал поближе к толпе и уже привычно для Рилмока загрохотал:
- Именем Короны! В чём обвиняется эта женщина?
Возле столба моментально образовалось пустое пространство, люди пятились назад, увидев высшего кхара на "речном дьяволе", но вилы не опускали. Наконец, к Лидану опасливо приблизился мужик лет сорока с испитым и порченым оспинами лицом. Во рту у него не хватало половины зубов.
- Э-э-э... значится... прощения просим, милсдарь кхар. Ведьму тута поймали, коров кровью доиться заставляла, детей на сухоломку изводила. Вот мы-то её, значится, поймали и будем щас казнить, как того требуется... Так вот, милсдарь кхар.
Лидан критически осмотрел столб и горы хвороста под ним и вдруг схватил крестьянина за горло.
- Где стражники графа Сирке? Почему казнь проводится без присутствия патруля? Знаешь ли ты, смерд, что тебе и твоим односельчанам грозит за самосуд?
Мужик хрипел и пучил глаза, толпа со вздохом отхлынула подальше. Девушка к тому времени уже бессильно обмякла, поддерживаемая лишь верёвками, врезающимися в кожу. Лидан ослабил хватку и пристально смотрел на мужика в ожидании ответа. Тот долго откашливался, а потом просипел:
- До графа далеко, милсдарь кхар... кха-кха... сбежать могла ведьма-то... мы уж и в подпол сажали... всё одно... не выдерживают мужики, выпускают с жалости-то...
Рилмок, заворожённо глядя на эту сцену, вдруг взмолился:
- Госпожа Алейт, ну сделайте же что-нибудь! Я прошу вас, я на колени перед вами встану...
- Заткнись, - шёпотом рявкнула Алейт, - Лидан сейчас наведёт порядок в этой толпе любителей огонька.
Лидан лёгким движением оттолкнул мужика, который влетел в толпу и распластался на земле, потом подъехал к столбу и одним взмахом меча разрубил путы. Девушка рухнула на гору хвороста, как Рилмоку показалось, без сознания. Лидан склонился над ней и похлопал по щекам. Рилмок и Алейт подъехали поближе. Девушка едва открыла глаза и вдруг (откуда только силы взялись?) упала на колени:
- Господин!... господин!... благодарю вас....
Лидан спрыгнул с коня и ногой подтолкнул несостоявшуюся жертву самосуда к Рилмоку:
- Благодари этого юношу. Он просил нас за тебя.
Девушка бросилась к Рилмоку и обхватила руками его сапог, покрывая судорожными поцелуями каблук и стремя:
- Господин... век вашей доброты не забуду... рабой вашей буду... что хотите, для вас... жизни не пожалею... навсегда ваша...
Рилмок не успел и рта раскрыть, потрясённо глядя на обливающуюся слезами ведьму, как Лидан одним движением закинул её поперёк спины Шторма.
- Передадим её стражникам в Сиркейте. Если она ведьма, пусть её судит графский суд, а не кучка безграмотных пьяниц и черни. Я доступно выражаюсь? - Он обвёл взглядом толпу. Люди, встретившись с ним глазами, опускали головы, но злобный шепоток не смолкал. Крестьяне собрались на редкое в их краях зрелище, а теперь жертва буквально уплывала из-под носа. Кхар сплюнул на землю и крикнул своим товарищам:
- Поехали отсюда. Ещё немного - и я сам порублю здесь всех без суда.
Два часа троица ехала в абсолютном молчании. Рилмок никак не мог поверить, что поселяне готовы были сжечь девушку живьём без суда, Алейт, казалось, вся эта история не интересовала вовсе, а Лидан, периодически поправляя лежащую поперёк конской спины ведьму, только шипел что-то вполголоса. Наконец, достигнув симпатичной опушки, он остановил Шторма и скинул свою ношу наземь:
- Иди куда хочешь, - его взгляд, казалось, крошил камень, - мне нет дела до твоих прегрешений. Нам предстоит дальний путь, и у меня нет никакого желания ехать в Сиркейт. Если сумеешь где-нибудь скрыться - значит, повезло. Но не забывай, кому на самом деле ты обязана своим спасением. - С этими словами он развернул коня и приблизился к Рилмоку и Алейт.
Девушка стояла, не в силах поверить своему счастью. Рилмок поймал её взгляд и тепло улыбнулся. Как хорошо, что кхары обладают обострённым чувством справедливости. Юноша готов был сам целовать сапоги Лидана, за то, что тот не дал свершиться этой ужасающей казни. Рилмоку не было дела, была ли девушка ведьмой или толпа поселян просто нашла козла отпущения за все свои неурядицы. Главное, что девушка жива и, возможно, больше не попадёт в лапы этих изуверов. Она, заметив его взгляд, на коленях поползла к Арне и, вцепившись в стремя, снова принялась осыпать поцелуями Рилмоков сапог. Алейт громко хмыкнула:
- На твоём месте я бы бежала со всех ног. Ведьм не очень-то жалуют в Великой Аквилии. Чтобы духу твоего здесь не было сей же час!
Девушка всхлипнула, поплотнее закуталась в свои лохмотья и, прихрамывая, побрела в сторону деревьев.
- Постой! - вдруг крикнул Рилмок. Девушка испуганно обернулась. - Постой, надо обработать твои раны. У меня есть снадобья, которые помогут снять боль, и заживляющая мазь...
- Не стоит, добрый господин, - застенчиво проговорила девушка, кутаясь в обноски, - на мне всё, как на собаке, заживает. Не забывайте, я ведь ведьма! - И, лукаво стрельнув глазками, она скрылась в лесу.
- Темнеет, - Лидан совершил круг по всё той же опушке, - устроим здесь привал.
- Под открытым небом? - поразился Рилмок.
- Интересно вы рассуждаете, сударь будущий хронист. Если мне не изменяет память, последнее село перед границей с Дельтой было как раз то самое, где так любят сжигать молоденьких девушек. Постоялых дворов нам не предвидится, будем спать в лесу. Не волнуйтесь, у меня есть кое-какая снедь и тёплые покрывала, вы не замёрзнете. А кроме холода, вам, почитай, и бояться-то нечего. Хотя нынешняя жара сведёт с ума даже джайнов. Ладно, всё, вы как хотите, а мне надоело скакать весь день напролёт. Спешиваемся!
Рилмок кулем свалился с Арны и застонал от боли. День скачки вымотал его до предела. Только сейчас он понял, как же устал. Поясницу ломило так, что на глаза наворачивались слёзы, ноги ниже колен не ощущались вовсе, а, отойдя в заросли и приспустив штаны, Рилмок с ужасом обнаружил, что вся внутренняя поверхность бёдер превратилась в один сплошной багрово-чёрный кровоподтёк. Сил шарить в сумке в поисках мази уже не было. Перед глазами Рилмока плавали цветные пятна, голова кружилась от усталости и от пережитого шока. Ладно, может, к утру полегчает. Едва доковыляв до расстеленного Алейт покрывала, он упал, закрыл глаза, на ощупь завернулся в тяжёлый шерстяной плед и провалился в черноту.
Проснулся Рилмок от странного и неприятного ощущения, словно что-то кольнуло его в затылок. Открыв глаза, он с изумлением увидел неподалёку от себя уже знакомую девушку в лохмотьях. Она скорчилась на голой земле, а в шею ей упирался зелёный меч Алейт. Лидан стоял рядом и с каменным лицом смотрел на юную ведьму. Рилмок ошарашенно приподнялся на локте:
- Что случилось? Госпожа Алейт, что произошло? Почему...
- Эта девчонка хотела пошарить в твоей сумке. Она следила за нами. Я слышала, как она крадётся вслед коням. Сначала мне подумалось, что она хочет залезть тебе под покрывало, - на этих словах Рилмок густо покраснел, - но у неё были на тебя иные виды. Я подождала, пока она полезет в сумку, и прекратила эти поползновения.
- Украсть что-то у меня? - Рилмок сначала даже не понял. - Но у меня ничего нет... что... что у меня можно украсть?
- Говори! - Алейт сильно ударила девушку ногой под рёбра. Та охнула и заскулила:
- Я ничего не делала! Я ничего не крала! Я не... - Ещё один удар заставил её взвыть раненым зверем. Рилмок подскочил, как ужаленный.
- Не смейте её бить!
- Говори! - не обращая на него внимания, снова рявкнула Алейт. Девушка икнула и, глядя в землю, плаксиво затараторила:
- Я думала... я хотела... богатенький щенок... с охраной из болотных тварей... у таких много денег...
- Ты что, всерьёз думала подобраться незамеченной? - вступил Лидан. - Зря я тебя снял со столба. Дуракам на земле не место, дурам тоже.
Алейт грубо схватила девушку за волосы и заставила встать на ноги. Неудачливая воровка тряслась всем телом, но заплывшие от побоев глаза излучали звериную злобу. Рилмок перехватил её взгляд и отшатнулся, поражённый. Алейт тем временем, покрепче намотав на руку светлые пряди, скучным голосом сообщила:
- Если бы я или Лидан присягали тебе, мастер Рилмок, эта маленькая дрянь умерла бы, не потревожив твой сон. Но мы здесь все... хе-хе... сами по себе. Так что...
- Что вы хотите с ней сделать? - закричал Рилмок, еле сдерживая дрожь в голосе.
- Лидан, - обратилась Алейт к Хранителю Короны, - что делают в Аквилии с ворами по законам герцога Стеллана Восьмого?
- Отрубают руку по локоть, - с великолепным равнодушием сообщил Лидан. Рилмок не верил своим ушам.
- Вы хотите... но она же ничего не украла!
- Полбеды, если бы украла, - Алейт ещё раз ощутимо тряханула девушку за волосы, заставив ту разразиться бессильными слезами, - я не стражник и не палач. Но она клялась быть твоей рабой и делать для тебя всё, что пожелаешь. Ты спас её от смерти. Она пыталась тебя обокрасть. Лидан, что законы людей говорят о клятвопреступниках?
- Казнь путём отсечения головы.
Рилмок задохнулся:
- Вы... вы спасли её от костра, а теперь хотите отрубить голову? Где же ваше хвалёное правосудие? Передайте её в Сиркейт...
- Вы не поняли, - ледяным тоном сказал Хранитель Короны, подходя к Рилмоку и разворачивая его лицом к Алейт и девушке, - клятвопреступники не имеют права на милость. Если в вас есть кровь Интериора, смотрите и запоминайте. Есть только одно преступление, которое не прощается никогда и никому. Давай, Алейт, закончи этот фарс.
- Не-ет! - завизжала воровка. - Простите! Именем Создателя заклинаю, пощадите! Прошу вас, отпустите! Вы никогда больше меня не увидите, клянусь вам...
- Чудесные речи в устах клятвопреступницы, воровки и притворщицы. Ты ведь не ведьма? - Девушка замотала головой. - Ещё и не ведьма. Тебя могли сжечь по ложному обвинению, но сейчас прими смерть с достоинством. Ты сама выбрала свою судьбу.
Поняв, что сейчас произойдёт, Рилмок зажмурился. До его ушей донёсся всхлипывающий хруст. Когда он смог заставить себя открыть глаза, Лидан закрывал еловыми ветками обезглавленное тело.
В глазах Рилмока потемнело, и он лишился чувств.
Глава IX
Рилмок ехал молча, опустив голову, чтобы кхары не увидели его слёз. Жуткая сцена казни, хоть он и не смог заставить себя смотреть на это, постоянно так или иначе крутилась у него перед глазами. Справедливость и возмездие... да, кхары знали своё дело. Юноша никак не мог признаться себе, что не может придумать оправдания для несчастной девушки, и это заставляло его ещё сильнее страдать и опускать покрасневшие глаза. Плакать в присутствии Лидана, ехавшего с ним в поводу, Рилмоку казалось немыслимым. Непробиваемый Хранитель Короны, скорее всего, лишь посмеётся над слабостью глупого послушника. Кхар видел много слёз, крови и смертей, что ему дурацкие попытки Рилмока как-то обосновать для себя несовершенство мира. Юноша сам не заметил, как зарыдал почти в голос, и тем неожиданнее было услышать у себя над ухом тихий голос высшего кхара:
- Плачьте, мастер Рилмок, - Лидан говорил негромко, но каждое его слово огненными буквами навек впечатывалось Рилмоку в память, - плачьте, ибо в этом нет стыда. Вы смываете прошлую жизнь, такую простую и понятную, где нет места предательству, лжи и корысти. Плачьте. Плачьте о людях, ваших соотечественниках, что презрели заповеди Создателя и людские законы. Плачьте о тех, кому неведомы понятия чести, совести и благодарности. Вы сильный и мудрый человек, ибо сила в том, чтобы признать свою слабость, а мудрость - чтобы признать своё незнание. Ваш мир рухнул, омойте его слезами и расстаньтесь с ним, чтобы открыться новому. Вы слишком долго просидели в своей раковине, пора сбросить кокон и заскользить по бесконечной водной глади. Плачьте, мастер Рилмок. Плачьте.
Алейт обернулась, заслышав речь Лидана, но, увидев покрасневшие глаза Рилмока, снова вперилась вдаль. Незачем вмешиваться. Лидан умеет разговаривать с людьми, а этому мальчику сейчас как никогда нужен спокойный и мудрый совет.
- Вы наделены состраданием, - продолжал Лидан, - это редкое качество для многих из вас. Плачьте, пусть ваши слёзы пополнят Озеро Скорбей, что никогда не иссякнет, но и не выйдет из берегов. У вас чистая душа. Не дайте ей зачерстветь без слёз - они, как вода для посевов, дают прорасти в вас силе и мудрости. Плачьте. - С этими словами Лидан отъехал немного в сторону, оставляя Рилмока наедине с собой.
Два следующих дня они ехали по безлюдной местности, пышные дубравы которой сменились топким березняком, перемежающимся небольшими озерцами. Вокруг шумели камыши и устремлялась к солнцу осока, кое-где начали попадаться болотца, поросшие серым и мягким мхом. Ехать приходилось очень осторожно. Если Шторм и Мурена, боевые кони кхар, были привычны ко всему, то бедняжка Арна всё время оступалась, проваливаясь копытами в болотную топь. Лидан буквально тащил её за собой, следя, чтобы кобыла наступала на следы Шторма, а Рилмок вцепился в луку седла, вознося молитвы Создателю и даже не пытаясь управлять своей лошадью.
- Кхаридан близко, - бросила Алейт, - скоро начнутся топи.
Воодушевления Рилмоку эти слова явно не добавили. "Ну приедем мы в этот Кхаридан, - мучился он ворохом мыслей, - оставят меня на пороге с лошадьми и всего делов. Людей туда не пускают... Зачем мы вообще туда едем? Лидан был против... Какая-то Купель... Ох, оставят меня у ворот сидеть в болотах и кормить комаров... И Арна еле идёт... Как кхары могут жить в таких местах? А, ну да, у них жабры. А мне каково? Брат Луций писал, в таких местах можно запросто подхватить лихорадку или болотную гниль..." - окончательно посыпать голову пеплом Рилмок не успел. Алейт, внезапно пришпорившая Мурену и унёсшаяся куда-то вдаль, вернулась и с довольным видом сообщила:
- Здесь неподалёку есть чудесное озерцо. Явно с ключей Кхаридана. Устроим там привал.
Лидан кивнул и хлестнул коня. Арна рванулась вместе с ним, и Рилмок чуть не выпал из седла. Создатель оказался глух к его молитвам.
Так понравившееся Алейт озеро оказалось идеально круглым водоёмом с на удивление сухими берегами. Зеркальную гладь покрывали кувшинки и водные лилии, всюду резвились и выпрыгивали высоко в воздух рыбёшки, а водомерки рассекали озеро своими длинными ножками. Вода была необычайно прозрачной, и Рилмок, как заворожённый, рассматривал фантастические подводные леса из водорослей, меж которыми сновали блестящие тельца рыб.
Кхары спешились, Лидан вытащил Рилмока из седла и поинтересовался:
- Где у вас та знаменитая заживляющая мазь, что вы так благородно предлагали воровке?
- В сумке, - Рилмок зажмурился на секунду, - в синем флаконе. Господин Лидан, вы поранились?
- Поранились вы, - бросил Лидан, копаясь в рилмоковых запасах, - снимайте штаны, сейчас будем приводить в порядок ваши ноги. Почему вы не сказали, что стёрли себе там всё до крови? Наша выносливость несравнима с вашей, могли бы и не геройствовать. Теперь хочешь-не хочешь, а будет привал.
Рилмок попробовал стянуть с себя холщовые штаны, но дальше завязок дело не пошло. Ткань намертво присохла к содранной коже. Во время движения Рилмок притерпелся к неудобству, опасаясь выглядеть слабым в глазах кхар, но сейчас взвыл от боли раненым зверем. Лидан цокнул языком и одним рывком стянул одежду юноши наземь.
Картина открылась удручающая. Теперь Рилмок плакал навзрыд вовсе не из-за несовершенства мира. Внутренняя поверхность бёдер и зад были покрыты кровавым месивом; из-под содранной корки струились красные ручейки. Боль была адской. Алейт заглянула Лидану через плечо, закатила единственный глаз и пошла обустраивать привал. Смущать Рилмока, лежащего без штанов, Алейт не хотела. Хоть она и кхара, но всё же женщина, а у Рилмока очень целомудренные понятия о приличиях.
Тем временем Лидан разыскал нужный флакон и от души вытряс на ладонь почти всё содержимое. Он протянул Рилмоку уздечку Арны,
- Возьмите в зубы и сожмите. Будет больно. - И начал резкими движениями втирать мазь.
Лидан соврал. Было не больно. Было ОЧЕНЬ больно. Рилмок в первую секунду задохнулся от жуткого жара в ногах, а потом благополучно отключился. "Вот и славненько, - пробормотал еле слышно Лидан, - слабость иногда бывает полезной". И продолжил втирать в израненную кожу юноши целебный состав.
Проснулся Рилмок на берегу озера, укрытый попоной, с тщательно перевязанными ногами. Боли почти не было, но ноги сильно затекли. Юноша приподнялся на локтях, высматривая своих попутчиков. Его внимание привлёк плеск где-то в глубине озера. Приглядевшись, он увидел кхар, плещущихся в воде. Они... Рилмок никогда не видел их такими: радостно-беззаботными, с улыбками на алебастровых лицах, с сияющими глазами. Что Лидан, что Алейт наслаждались прозрачной водой, ныряли, выпрыгивали в воздух, снова ныряли, и все их движения были подчинены какой-то сложной схеме, словно кхары демонстрировали танец, древний и прекрасный. Чешуя их доспехов сверкала в облаке мельчайших брызг, когда они вырывались с глубин на поверхность. Рилмок не мог отвести глаз от этого гимна водной стихии. И что-то ещё было в этом танце, странное и завораживающее, отчего юношу бросило в жар. Он сглотнул и попытался отвести глаза. Послушники Магнификата дают обет безбрачия, и Рилмок вдруг остро, до дрожи позавидовал простым людям, да и кхарам, в принципе, тоже. Водным стихиалям неведомые глупые людские приличия и правила. И сейчас Рилмок предпочёл отвернуться, чтобы не мучить себя лишний раз. Ему всё равно в таких вещах ничего не светит. Даже казнённая Алейт девушка предпочла пошарить в его сумке, а не познакомиться поближе с ним самим. Что ж, значит, не судьба. И Рилмок улёгся обратно на попону.
Вдоволь наплескавшись в благословенной воде с кхариданских ключей, Алейт и Лидан выбрались на берег.
- О, мастер Рилмок! - Лидан удовлетворённо оглядел юношу. - Совсем другое дело. Теперь вы выглядите человеком. Советую вам искупаться, вода просто чудо. Очень бодрит.
- В Кхаридане искупается, - заявила Алейт странным тоном, - хотя здесь тоже ничего. Давай, Рилмок, ты пыльный, как фолианты Цитаделлы. Окунись.
Рилмок осторожно опустил ногу в воду и тут же выдернул:
- Она же ледяная!
Кхары хором рассмеялись, и Рилмок снова уловил перемену в их отношениях. Развить мысль дальше ему не удалось. Лидан срезал с ближайшей ивы прутик и поинтересовался:
- Мастер Рилмок, вы любите ловить рыбу?
Рыбалка, в отличие от верховой езды и любовных побед, у Рилмока удалась на славу. Озерцо кишело окуньками и пескариками, пару раз юноше удалось поймать щуку, так что импровизированный садок, сплетённый Лиданом из ивовых прутьев, наполнился буквально через полчаса. Кхар научил Рилмока искать под корягами ручейников - светлых личинок каких-то жуков, излюбленное лакомство рыб, и действительно, у Рилмока шла поклёвка за поклёвкой. Когда в садке не осталось места, Алейт разожгла костёр и принялась варить халлас - так кхары называли уху. Вскоре дурманящий аромат достиг ноздрей Рилмока, и он, исходя слюной, поспешил к котелку, неловко ковыляя на заживающих ногах. Блюдо и впрямь было отменным. Янтарный халлас, состоящий только из рыбы и воды, затмил юноше даже приснопамятных донных уточек. Воистину, сколь многого он не знал о Повелителях Глубин...
После еды молодого человека сморил сон, и он растянулся на попоне, стараясь поудобнее устроить ноги. Ласковая темнота окутала его, и он провалился в мир сновидений.
- Кхаридан, - внезапно севшим голосом объявила Алейт, и Рилмок вздрогнул спросонья. Он почти заснул в седле, пока кони неторопливо шли по топкой местности. Вдобавок, спустился туман, такой густой, что юноша не мог разглядеть в двух шагах от себя Лидана на вороном Шторме. Ехать приходилось медленно и осторожно, и мерная поступь коней убаюкала Рилмока. Туман обволакивал его, нежно окутывал, навевая сон, и тем неожиданней прозвучал голос Алейт.
Проснувшись, Рилмок судорожно вдохнул и уставился во все глаза на открывшуюся ему картину.
Из белого дрожащего марева выступали величественные чёрные деревья, обвитые влажным мхом и цепкими тонкими лианами. Их корни начинались где-то выше Рилмокова роста и образовывали нечто вроде ворот. Под корнями блестела тёмная, неподвижная вода, и сам воздух как будто сгустился, превратившись в тёплый душный студень. Ничто не тревожило вековые деревья, ни шелест ветерка, ни плеск рыбёшек под корягами, и Рилмоку показалось, что он воочию узрел Вечность. Он почувствовал себя крошечной букашкой по сравнению с исполинскими деревьями, он не мог представить, никогда, даже в самых смелых фантазиях, что увидит легендарные Врата Кхаридана... так близко.
Лидан и Алейт спешились, и плеск их ног, наконец, привлёк внимание обитателей Кхаридана. Из чёрного провала Врат бесшумно появились двое высших кхар и поприветствовали сородичей в традиционной манере. Затем между ними начался неслышный разговор на Первом языке, отчего у Рилмока снова заломило виски и встали дыбом волосы. Голову начало стягивать невидимым обручем. Он так бы и свалился с лошади, но тут в проёме показалась ещё одна фигура.
Это был кхар, очень старый, высохший до полупрозрачности, его чешуйчатые доспехи отливали усталым серебром, а сиреневые глаза, казалось, смотрели прямо в душу. При его появлении клещи на голове Рилмока разжались, и он с облегчением уткнулся лбом в гриву Арны. Кхар внимательно оглядел троицу путешественников и приветственно поднял костистую руку. Заговорил он на всеобщем языке.
- Я ждал вас, и вы пришли. Здравствуй, Алейт кхар'Линдаат, ты давно не посещала родной дом. Здравствуй, Пятый, твои собратья редкие гости в наших местах. Здравствуй, Лидан кхар'Кирдеат, тебя не было в зеркале Кадын-Кее, но я рад тебе. Поприветствуем же, как должно, лучших из нас.
В ответ раздался низкий, вибрирующий гул, он шёл будто бы отовсюду, и Рилмок заметил в темноте Кхаридана множество сиреневых огоньков - посмотреть на гостей собралось много обитателей Дельты.
Лидан уже привычным движением стащил Рилмока из седла, и коней увели под уздцы бесшумно появившиеся кхары, но другие - гораздо ниже, без доспехов, в одеяниях из каких-то широких листьев. Рилмок не успел их рассмотреть. Старый кхар подошёл к юноше и пристально посмотрел ему в глаза. Алейт кашлянула:
- Кхар-даон, это Рилмок из Таринге, послушник Магнификата...
- Я знаю, - тихо ответил Кхарт, - его лицо знакомо мне, хоть имя и неизвестно. Мальчику следует окунуться в исцеляющие воды Кхаридана, я вижу, что он утомлён и страдает от ран. Проследуем же в Озёрную Долину, там вы все отдохнёте и расскажете, что привело вас домой.
С этими словами около Рилмока незаметно появилась узенькая лодочка из странных глянцевых листов, ею правил высший кхар с шестом в руках. Рилмок осторожно забрался в лодочку, боясь, что она не выдержит его веса - настолько хлипкой она казалась, но лодочка даже не прогнулась. Кхар пошевелил шестом, и они заскользили по тёмной глади. Рилмок вертел головой в поисках Лидана и Алейт, но тем лодочки были ни к чему, они стремительно плыли рядом с Кхартом, который на удивление ловко управлял своей лодкой.
Кхары и Рилмок проплывали мимо огромных полузатопленных деревьев, обвитых косматым мхом, мимо чёрных впадин, заполненных водой, откуда иногда с шипением вырывались горячие струи, плыли по величественной водной глади без конца и края. Рилмок жадно вдыхал тёплый влажный воздух, по его лицу струились грязные потоки из пыли, а волосы прилипли ко лбу. Он потерял счёт времени, хотел было спросить у кхара-рулевого, долго ли ещё плыть, но тот то ли не понимал всеобщего языка, то ли не желал разговаривать с чужаком. Весь путь странники проделали в полном молчании.
Внезапно Рилмоку в глаза ударил слепящий свет. Лодочки выплыли на огромное открытое пространство, не загороженное гигантскими деревьями. Это была Озёрная Долина, первое из священных мест Кхаридана и наиболее доступное. Озёрную Долину мог беспрепятственно посещать любой кхар, будь он высшим или низшим. Бескрайний простор, насколько хватало глаз, покрывали тысячи круглых водоёмов, разделённых пушистым мягким мхом. Все озерца казались абсолютно одинаковыми, всех их покрывали кувшинки и какие-то неизвестные Рилмоку водяные цветы. От красоты этого места захватывало дух. Рилмок мысленно вознёс хвалу Создателю за то, что Он в бесконечной доброте своей позволил ничтожному Пятому войти под своды Кхаридана и увидеть зрелище, достойное кистей лучших художников. Юношей овладело странное благоговение, он смотрел и не мог насмотреться на красоту Озёрной Долины. И даже не заметил, как его лодочка причалила к мшистому берегу.
Лидан помог Рилмоку вылезти на берег, и юноша неуверенно сделал пару шагов по серебристому ковру. Мох был мягкий и очень упругий, ноги совершенно не проваливались в воду, хотя она была здесь повсюду.
- Тебе надо умыться, - категорично заявила Алейт, - выбирай озеро по душе и вперёд. - Рилмоку показалось, что её голос дрогнул. Он обернулся и встретился глазами со старым кхаром. Тот слегка кивнул:
- Я бы послушался Алейт кхар'Линдаат. Ты устал и твои ноги изранены. Сними всю одежду и выбери озеро. Его воды вернут тебе бодрость духа и крепость тела.
- Любое озеро? - не понял Рилмок.
- Какое тебе больше нравится, - Кхар-даон обвёл рукой Озёрную Долину. - Здесь вся вода целебная.
Алейт напряжённо смотрела на Рилмока, ожидая, пока тот пойдёт купаться. Лидан тоже наблюдал за ним, постукивая металлическими ногтями. Кхарт никакого нетерпения не выказывал, но Рилмок понял, что ему надо немедленно, вот прямо сейчас выбрать озеро и искупаться. Не подчиниться взгляду прозрачных сиреневых глаз старейшего из ныне живущих было невозможно. На берега прибывали всё новые кхары и рассаживались на мшистом ковре. Рилмок понял, что зрителей прибавляется и осторожно направился к дальнему берегу подальше от любопытных глаз. Наконец он уселся на пышном мхе около одного из озёр, покрытого ярко-красными водными лилиями. Скорчившись, чтобы никто не видел его наготы, Рилмок торопливо разделся и неуверенно опустил ногу в воду. Против опасений, она была такая ласково-тёплая, что удержаться было невозможно. Рилмок с наслаждением погрузился в благословенную воду и, повинуясь внезапному порыву, нырнул с головой.
- Ты до сих пор сомневаешься? - не поворачивая головы, поинтересовалась Алейт у Лидана. Её взгляд был прикован к озеру с лилиями.
- Он выбрал Купель, - кивнул кхар, - но вот выберет ли Купель его? Я всё ещё думаю, что ты просто угробишь паренька в угоду своим фантазиям.
- Будем ждать, - с каменным лицом ответила Алейт.
- Будем. - Лидан скрестил руки и тоже вперился взглядом в Купель.
Он плескался в тёплой воде, разбрызгивая хрустальные капли, смывая грязь, пот и слёзы, его тело омывали ключи, бьющие со дна озера, а красные лилии норовили вплестись в мокрые пряди. Хотелось петь, кричать, хохотать, хотелось взмыть из воды, как кхары, и вновь стремглав опуститься на дно. Рилмок не помнил, когда ещё он испытывал такое счастье. Вода окутывала его, даря ни с чем не сравнимое наслаждение. Юноша вдохнул поглубже и снова нырнул.
Он уже почти достиг песчаного дна, как вдруг его подхватил незаметный прежде водоворот и закрутил в сумасшедшем танце. Рилмок попытался выплыть из коварного омута, но сил пробить водную воронку недоставало. Он начал биться, как рыба, выброшенная на берег, стараясь преодолеть сопротивление водоворота, но его только глубже затягивало. Лёгкие начали гореть, воздуха не хватало, и Рилмок с ужасом понял, что скоро не выдержит, инстинктивно вдохнёт и захлебнётся. Он начал ещё сильнее работать руками и ногами, но всё без толку. Вода словно сдавливала его тело, не оставляя ни малейшего шанса, перемалывала, как жернова зерно. Рилмок уже начал терять сознание, как вдруг увидел двух самых кошмарных существ, что только могли привидеться в горячечном бреду. Гигантские спруты с огромными мощными клювами возникли из ниоткуда, но мгновенно нашли свою цель и бросились к юноше. Рилмок в каком-то оцепенении следил за стремительными движениями чудовищ, но когда одно из них обхватило его торс, не выдержал и закричал, забившись в судорогах. Его лёгкие пронзили мириады раскалённых игл, и Рилмок умер.
- Слишком долго, - встревоженно заметила Алейт. - даже лучшие пловцы людей не могут настолько задерживать дыхание. - Она сжимала и разжимала кулаки, а водомерка на её черепе беспокойно сучила ножками. Лидан выглядел спокойней, только жабры раздувались, да бился в конвульсиях морской конёк.
- Если воды Купели осквернит смерть, - он положил руку на эфес меча, - я лично зарублю тебя, Алейт, несмотря ни на что. Раз уж за четыреста лет ты не нашла повода броситься на меч.
- Если воды Купели осквернит смерть, я сама попрошу тебя об этом, - на Алейт было страшно смотреть. Она вцепилась Лидану в руку, не отрывая глаз от озера. Красные лилии на нём казались каплями крови. Кхар-даон был внешне спокоен, множество кхар, заполонивших берег, пока просто ничего не понимали, но невероятное напряжение витало в воздухе.
- Мне бы не хотелось убивать тебя, - прошептал Лидан.
Алейт не ответила.
Загробный мир предстал перед Рилмоком совсем не таким, каким его изображали в "Славе Создателю", и описывал в проповедях брат Виллим. Вместо хрустальных чертогов для праведных и кипящей лавы для грешников Рилмок оказался сдавлен в каком-то узком тоннеле с кроваво-красными упругими стенками, которые еле заметно пульсировали, словно дышали. Было больно. Грудь горела, перед глазами плавали багровые круги; Рилмок единственно пытался двигаться вперёд по тоннелю, так как развернуться не мог никак. Протискиваться между скользких гладких стен было очень трудно. Где-то далеко впереди маячил светлый отблеск, и Рилмок понял, что во что бы то ни стало должен добраться до этого лучика. Всё остальное казалось неважным: боль, головокружение, невозможность расправить плечи. Тоннель, словно живой, сдавливал его, не давая возможности отдохнуть. Юноша не понимал, как он может испытывать боль, если он умер, но лучик требовательно светил в глаза, и он протискивался, извиваясь словно червяк. Вдруг он почувствовал осторожный толчок в спину, будто кто-то помогал ему в достижении цели. Скосив глаза, Рилмок увидел давешних страшилищ, но теперь чудовища помогали ему преодолеть кровавый тоннель. Решив уже ничему не удивляться, Рилмок полз и полз, заходясь от боли, когда внезапно в лицо ему хлынул ослепительный свет.
Лидан вынул меч из ножен и вопросительно взглянул на Кхарта. Алейт всё так же не отрывала от Купели единственного глаза, но Хранитель Короны был уверен: она видит и его самого, и сияющий зелёным клинок. Как ни жаль...
Вдруг поверхность озера забурлила, словно вскипев, на серебристый мох выплеснулась окрасившаяся красным пена, и воды с силой вытолкнули из себя обнажённое тело. Раздался изумлённый вздох. К Рилмоку быстро подбежали двое кхар и бережно, но сноровисто начали вытирать его от слизи и крови. Юноша бессильно висел у них на руках, извергая из себя воду пополам с кровью. Он долго дёргался и хрипел, пока последние капли не покинули его лёгкие. Алейт подскочила, как ужаленная, Лидану пришлось с силой рвануть её назад. Он сам до конца не верил, что Рилмок выжил в мясорубке Купели, но паренёк лежал перед его глазами на мягком мху, живой и, насколько было видно, здоровый. Его торс и руки покрывал странный узор, вытисненный прямо на коже: два спрута обвивали щупальцами грудь и спину, устремив хищные морды к кистям рук.
- Поздравляю, Водомерка, - Лидан убрал меч, - ты поставила на кон всё и выиграла. Даже не верится...
Кхар-даон поднял руку, и Лидан пристыженно замолк. В воцарившейся тишине владыка Кхаридана запел, и Рилмок с запоздалым изумлением понял, что слышит слова Первого языка, слышит - и понимает!
- Плоть от плоти Кхаридана, в Кхаридане умерший и Кхариданом рождённый, - пел старый Кхарт, - призвавший кракенов и подчинивший их силу! Ликуйте, Первые, ибо ныне в водах Кхаридана возродилась Чистая Кровь!
Благоговейная молчание было ему ответом, и звенящую тишину нарушил только громкий треск.
Это с хрустом переломился меч Алейт.
Глава X
Проснулся Рилмок в тёмной и на удивление сухой для Кхаридана пещере, выстланной серым мхом. Щурясь со сна, он огляделся. Пещера оказалась дуплом одного из чёрных деревьев-великанов, просторным и достаточно низко расположенным над землёй. На полу лежала аккуратно свёрнутая одежда и сумка, рядом стояли сосуды из сушёных водных тыковок. Сосуды источали одуряющий запах чего-то очень вкусного. Рилмок сглотнул и понял, как же он проголодался. Сил размышлять о произошедшем с ним у юноши не было, так что он придвинулся к пище и только сейчас заметил Лидана, сидящего на краю дупла и свесившего одну ногу вниз.
- Очнулись, мастер Рилмок? Ну и как вы себя чувствуете? Нет-нет, не дёргайтесь. Поешьте как следует и обязательно выпейте росяное вино. Оно очень бодрит.
- Ч-ч-что вы здесь делаете, господин Лидан? - Рилмок уже набил рот едой, и ему стало стыдно.
- Охраняю ваш сон. Кхар-даон и Алейт сейчас заняты неотложным делом, так что эта честь выпала мне. - Лидан, казалось, совершенно не лукавил. - Вы потеряли много сил в Купели и могли невзначай вывалиться из дупла. Сказать по правде, я восхищаюсь вами. Что вы так смотрите? Странно слышать такое от меня? Но вы прошли Купель, приняли кракенов в своё тело и доказали, что в вас есть Чистая Кровь. Вы действительно потомок Пропавшего Короля. И кое-какие вещи в связи с этим мне придётся вам объяснить. Но вы ешьте. Времени теперь у нас много.
Рилмок послушался совета кхара и с новой силой налёг на еду. Кухня Кхаридана состояла из донных уточек (целый сосуд!), мяса каких-то моллюсков, завёрнутых в водоросли наподобие конвертиков, уже полюбившегося Рилмоку халласа и росяного вина - прозрачного, тягучего и очень терпкого. Хлеба, равно как и мяса животных, кхары не держали. Есть могли, коли оказывались на чужбине, а сами не готовили никогда. Но Рилмок не печалился об отсутствии знакомой пищи, он уже уверенно вскрывал донных уточек, как учила Алейт, и с причмокиванием высасывал их нежное содержимое. Росяное вино немного ударило в голову. Не как фолтское, конечно, но хмель там явно присутствовал. Вдруг Рилмок с ужасом обнаружил, что не предложил Лидану разделить с ним трапезу. Он обернулся, прикусив губу, и столкнулся с взглядом с Хранителем Короны, который ему подмигнул:
- У вас всё на лице написано, мастер Рилмок. Не переживайте, я сыт. Хотя с удовольствием подниму тост за вас.
Рилмок, неловко шаря по пещерке, нашёл ещё один сосуд, и Лидан щедро плеснул себе вина.
- За вас, мастер Рилмок! Не думал, что судьба сведёт меня с потомком Интериора. Можно считать, что в этой жизни я видел всё. Ваше здоровье!
И они с Рилмоком чокнулись тыквенными стаканчиками.
- Вас мучают вопросы, мастер Рилмок, - отставив выпивку, сообщил кхар, - немудрено. Что ж, чем смогу. Спрашивайте.
- Что со мной произошло? - быстро спросил Рилмок, одним глотком допивая росяное вино.
Лидан покачал ногой, отставил свой стаканчик и задумчиво посмотрел на юношу.
- Вы прошли испытание Купелью. Вообще-то Купель предназначена для высших кхар, человек физически не может пройти через это.
- Для высших кхар?
- А как вы думали? Для кого может быть предназначено кхариданское озеро? Когда высший кхар достигает возраста посвящения, он обязан пройти испытание Купелью. Там он умирает и рождается заново, обретя свою силу через кракенов. Либо просто умирает, если не совладает с пастью Купели. Из всех головастиков рода максимум пять-шесть проходят до конца. Мы входим туда обнажёнными и беззащитными, а выходим облачёнными в чешую. Никто и никогда не рассказывает, что ему довелось пережить в Купели. Мы с братом были единственными из тогдашней нашей икры, кто смог выйти.
- Это так... жестоко... - потрясённо прошептал Рилмок. - Если с вами творилось то же, что и со мной... Но зачем?!
- Я же объясняю вам: в Купели мы обретаем нашу силу и наше искусство. Мало родиться высшим кхаром, надо заслужить право быть им. Слабым не место ни в Совете Дельты, ни на службе у людей.
- Но как... если вы знаете, что можете не вернуться... скорее всего, не вернётесь оттуда...
Лидан пожал плечами:
- Мы вышли из воды и в ней же упокоимся. Высший кхар не может миновать Купели. Тогда его убивает глава рода. Поймите, мастер Рилмок, здесь, в Кхаридане, не действуют людские законы. Мы не можем позволить себе бесконтрольно заполнять здешние воды. Вы, люди, живёте мало и стараетесь оставить после себя как можно больше детёнышей, да и те могут умереть во младенчестве. Кхары живут по пятьсот лет. Если бы выживали все - что бы тогда началось? Поэтому любой высший кхар бестрепетно входит в Купель. И только от него зависит, кто победит. Есть такие, о ком до сих пор слагают легенды.
- А... А Алейт? - глупо уставившись в пол, спросил Рилмок.
- О! Несравненная Водомерка! Она была единственной из своей икры. Надо понимать, мастер Рилмок, чем больше головастиков из одной икры становятся высшими кхарами, тем слабее каждый из них. Нас с Илданом осталось всего двое. Алейт кхар'Линдаат вышла из Купели одна. Такого не было ни до неё, ни после. Она сильнее нас всех. До сих пор.
Рилмок молча сидел, обхватив руками колени. Он никак не мог привыкнуть к щупальцам кракенов, обвивших его тело. Смерть и рождение в Купели... он сопротивлялся этим воспоминаниям, как мог, слишком чуждыми и страшными были они для двадцатидвухлетнего юноши. Лидан не торопил Рилмока, сочувственно глядя на его окаменевшее лицо. Сам кхар дорого заплатил бы за милость забвения. Но его воспоминания о Купели были так же свежи, как и у Рилмока из Пятого народа.
- Когда вы были в озере, - внезапно продолжил Лидан, смотря куда-то сквозь Рилмока, - я сказал Алейт, что если воды Купели осквернит смерть, я зарублю её. - Рилмок вздрогнул и с ужасом посмотрел на высшего кхара. - Купель видела много смертей. Мириады. Но смерть человека... Никто не смог предсказать бы, как повела бы себя Купель после этого. Даже сам Кхар-даон не ответил бы на этот вопрос. Вот почему я был так резко против этого сумасшедшего предложения Алейт. И я убил бы её, не глядя. Несмотря на... несмотря ни на что. - Голос Лидана звучал глухо, он словно бы выдавливал из себя слова. Рилмок съёжился ещё больше и сильнее вжался в стену. Кхар открылся с новой, настолько неожиданной стороны, что юноша зажмурился и потряс головой. Слова Лидана отдавали каким-то абсолютно неподвластным человеку холодным безумием. Никогда ещё Повелители Глубин не казались Рилмоку такими непостижимыми в своей стихийной жестокости. Убить миллионы, чтобы выжили пятеро? Бестрепетно зарубить ту, которую любишь, ради возможных мифических последствий? Рилмок не мог ни понять, ни принять этого. Но та ниточка дружбы, что протянулась между ним и двумя высшими кхарами, почему-то стала крепче. Юноша вздохнул и откинулся на моховой коврик.
- Почему Алейт захотела, чтобы я полез в эту вашу Купель? - Голос Рилмока задрожал. - Раз она предназначена только для кхар. Чего она добивалась? Даже если во мне есть кровь Интериора - но ведь он человек! Господин Лидан, я не понимаю...
- Я тоже, - признался Лидан, - и предоставлю право объяснить это вам Алейт или Кхарту. До вас ни один человек не касался вод Купели. Думаю, Кхар-даон мог бы вам рассказать подробнее. Он старейший из ныне живущих, в его голове знания четырёх тысячелетий. Думаю, только он сможет ответить на ваш вопрос.
Сам Кхар-даон и Алейт в это время находились в настолько странном месте, что перед ним меркла даже не отражающая звёзды гладь Кадын-Кее. Совсем крошечное озерцо, заросшее острой, взметающейся вверх осокой с тёмными, глянцевыми листами, о которые так легко порезаться. Кхары едва умещались на небольшом валуне посередине озера. Алейт угрюмо молчала, кусая бескровные губы, и от волнения даже сняла повязку с глаза, обнажив жуткий заросший прокол. Кхар-даон терпеливо ждал, пока она успокоится. Переломившийся меч лежал здесь же, на валуне, бесполезными кусками металла. Зеленоватые узоры на нём поблёкли, и сам клинок будто потускнел. Алейт с невыразимым страданием смотрела на останки верного друга. Меч был с ней четыреста семьдесят лет, а не стало его в одно мгновение. Кхара не понимала, как такое могло произойти. Стоило Купели вытолкнуть Рилмока на поверхность, клинок хрустнул и сам собой переломился у основания. Тогда Алейт впервые подумала, что может лишиться чувств, и только железная хватка Лидана не дала ей сползти на пружинящий мох. Потом Кхарт осторожно, но настойчиво увёл её сюда. К Осоковому Колодцу.
Кхар-даон острым ногтем срезал один из длинных блестящих листов. Лист был длиной сравним с мечом, и формой тоже. Старый Кхарт медленно приложил лист к сломанному клинку. Приказав Алейт сжать эту конструкцию покрепче, он запел на Первом языке, и стайки рыб испуганно метнулись в подводные заросли. Кхарт пел, и на его глазах лист осоки вытягивался, утолщался, на нём проявлялись знакомые узоры и стала прорастать гарда, а потом эфес. Алейт старалась не дышать, но прерывистое клокотание в груди иногда пробивалось наружу. Кхар-даон пел, и старый меч истлевал, как сброшенный лист, а новый становился тяжелее и крепче. Наконец, всё было кончено. В руках Алейт сверкал юным зелёным сполохом новый меч - точная копия погибшего. Из здорового глаза на молодой клинок упала её слеза - первая за четыреста семьдесят лет.
- Пришла пора отбросить старое, Алейт кхар'Линдаат, - Первый язык не нуждался в переводе, - прими новый меч и новую судьбу. Твоя служба Интериору завершена. Теперь тебе предстоит стать телохранителем и советником этого юноши, что прошёл путями Купели и нашёл выход. Будь достойна его. Я знаю, это ты привела его сюда и настояла на том, чтобы он вошёл в Купель. Ты искала своего Интериора и ты нашла его. Я знаю, что даже Лидан, лучший из нас, не верил тебе. Признаться, я тоже не верил, что Чистую Кровь можно пробудить таким образом. Мы все склоняем головы перед тобой. Ты чувствуешь кровь, которой служила. Будь верна Великому Завету. Веди этого мальчика к его судьбе и оберегай в этом пути. А теперь возьми меч, и мы вернёмся назад.
Рилмок едва не выпрыгнул из дупла, увидев Алейт и неторопливо идущего за ней Кхарта. Юноша не видел, как сломался меч Алейт, а потому даже не представлял, где она была так долго и что делала. Алейт же, увидев спутников, улыбнулась, как самая обычная женщина, и помахала рукой:
- В этом дупле вы похожи на двух птенцов-переростков. Какого спрута вы двое сидите на дереве, да ещё и пьёте без меня?
- Очухалась, - сообщил в пустоту Лидан, но было видно, что он рад видеть Алейт, хоть каменное лицо его оставалось неподвижным. - Чем бормотать что-то снизу, залезай сюда! - крикнул он в ответ. Кхара рассмеялась, крутанула в руке меч и уселась на мох. Лезть в дупло она явно не собиралась. Кхар-даон, пряча усмешку, сел рядом. Лидан, мгновенно оценив обстановку, сгрёб Рилмока в охапку и одним движением оказался на земле.
Кхарт внимательно посмотрел на Рилмока, которому стоило большого труда не отвести глаз от взыскующего взгляда, и сказал:
- На закате приходите в Озёрную Долину. Мы проводим вас в путь, как должно. А теперь мальчик должен спать. Он ещё не восстановился до конца.
Рилмок удивлённо моргнул, но тут же почувствовал, как наливаются свинцом ноги, тяжелеет голова и слипаются глаза. Даже не успев пробормотать прощальные учтивости, юноша свернулся клубочком на мху и заснул.
Лидан и Алейт молча сидели около прозрачного озерца, окружённого замшелыми корягами. Кхар косился на новый меч Алейт, но вопросов не задавал. В Кхаридане не принято было лезть в душу, пока не позвали. Поэтому Лидан просто сидел, перебирал пальцами тёплую прозрачную воду и молчал. Всё, что мог, он уже сказал.
- Ты сделал очень странный выбор, Морской Конёк, - раздался вдруг над его ухом голос Алейт. Лидан криво усмехнулся:
- Хранитель Короны Великого герцога должен выбрать пару себе под стать. Хранитель Короны Интериора подойдёт, на мой взгляд.
- От скромности не сдохнешь, - констатировала кхара и вперилась в него единственным глазом, - Лидан, красавчик Лидан, мечта любой кхары старше головастика. Что ж, посмотрим, что из этого выйдет.
Кхары посмотрели друг на друга и внезапно стремительно нырнули в воду.
Рилмок проснулся удивительно отдохнувшим и осторожно вылез из дупла, предварительно одевшись. Разгуливать по Кхаридану в одиночку он не решился - несмотря на все чудеса, связанные с его возрождением в Купели, он всё же оставался чужаком в этом водном мире. Так что Рилмок уселся на внешний край дупла и начал осматриваться, понимая, что в Кхаридане он в первый и последний раз. И юноша с каким-то щемящим чувством смотрел и запоминал, впитывал нездешнюю красоту этого места, его обманчивую мягкость и стальное нутро. Он смотрел, и яркими картинками навек отпечатывались в его сердце мшистые чёрные деревья, стоящие в воде, омуты и лопающиеся пузыри горячих источников, цветущие лианы, обвивающие камни и коряги. Он вспоминал Озёрную Долину и Врата Кхаридана, и ему хотелось плакать. Та часть его, что вобрала в себя кракенов и понимала Первый язык, нашёптывала ему слова прощания со второй родиной. Рилмок пытался не думать об этом, но всё-таки он носил в себе теперь частичку Кхаридана, и мука скорого расставания огнём жгла глаза и перехватывала горло. Он сорвал на память ярко-жёлтый цветок болотного плюща и бережно спрятал в сумку.
Глава XI
На закате Лидан вытащил Рилмока из сухого уютного дупла и посадил в узкую лодочку, сплетённую из блестящих листьев:
- Мы поплывём в Озёрную Долину. Кхар-даон повелел собраться там всем тринадцати родам, а также вам.
- А что там будет? - обеспокоенно спросил Рилмок.
- Я не могу вам этого сказать. Слушайте Кхар-даона и выполняйте его указания. - Лидан вдруг посмотрел юноше в глаза и тихо добавил: - Мужайтесь. В вашей жизни в последнее время было много потрясений. Сегодня к ним прибавится ещё одно.
После этих слов кхар хранил молчание всю дорогу, не обращая внимания на встревоженные расспросы Рилмока. Наконец, молодой человек понял, что выпытывать что-либо у Хранителя Короны бесполезно, и съёжился в лодочке. Он не знал, чего ждать от владыки Кхаридана. Лидан говорил, что Кхарт - старейший из ныне живущих и что только он может дать ответы на все мучившие Рилмока вопросы. Не для этого ли они сейчас плывут по зеркальной глади? А вдруг Кхар-даон откажется рассказывать ему про Чистую Кровь? Рилмок переживал и без конца устраивался поудобнее в узкой лодочке. Лидан периодически косился на него, но продолжал молчать.
Наконец, лодочка причалила к уже знакомому мшистому берегу. Рилмок в немом изумлении оглядывал Долину. Туда прибыли, наверно, все высшие кхары Дельты. Повсюду, покуда хватало глаз, на мягких кочках сидели тонкие фигуры в чешуйчатых доспехах. Юноша вспомнил рассказ Лидана о Купели и вздрогнул. Если это те пять-шесть выживших с каждой икры... сколько же могло быть здесь кхар, если бы из Купели выходили все? Да, Хранитель Короны прав - Кхаридан оказался бы переполнен и это ещё слабо сказано. Рилмок сглотнул и с трепетом признал правоту высшего кхара. Оправданная жестокость... в этом весь Кхаридан.
Затем он заметил, что в Озёрной Долине что-то изменилось. На берегу появилось возвышение, где восседал старый Кхарт, а прямо перед ним простиралась ровная площадка, покрытая мхом. Кхар-даона окружали неплотным кольцом двенадцать высших кхар, все на одно лицо, как подумалось Рилмоку. "Главы родов", - шёпотом подсказал юноше Лидан и помог ему выйти на берег.
- Теперь стойте здесь и слушайте Кхар-даона. Да, и снимите всю одежду.
Рилмок затравленно огляделся. Прятаться было некуда, все кочки заполонили кхары с немигающими глазами. Кхар-даон спокойно и даже с каким-то интересом наблюдал за происходящим. Наконец, Рилмок глубоко вдохнул и торопливо разделся донага. Кракены на его груди и руках словно пошевелились. Кхарт кивнул и слегка повернул голову.
Отдельно от Совета Дельты, с зелёным мечом наголо, стояла Алейт. Она казалась неподвижной статуей из белого камня, если бы не мигательная перепонка на глазу, которая часто-часто поднималась и опускалась. Такой взволнованной юноша её ещё не видел. Рилмок скосил глаз. Лидан занял своё место около одного из двенадцати, лицо его не выражало ничего. Только сиреневые глаза неотрывно следили за потомком Интериора.
В оглушительной тишине раздался тихий голос владыки Кхаридана:
- Мы собрались здесь, чтобы принять клятву Полного Круга Алейт кхар'Линдаат из топей Линдэ человеку по имени Рилмок из Таринге, носителю Чистой Крови и потомку Интериора людей. Кто свидетельствует за него?
- Я свидетельствую, - хрипло сказала Алейт. Рилмок стоял ни жив, ни мёртв, и только широко раскрытыми глазами смотрел на кхару.
- Прошлое свидетельствует, - кивнул Кхар-даон и повторил вопрос:
- Кто свидетельствует за него?
- Я свидетельствую, - вышел вперёд Лидан.
- Настоящее свидетельствует, - снова наклонил голову Кхарт и в третий раз спросил:
- Кто свидетельствует за него?
Кракены на руках Рилмока полыхнули холодным зелёным светом. Юноша дёрнулся, поражённый. Тело его покрылось мурашками, а сердце отчаянно колотилось в груди. В тёплом воздухе Долины Рилмока бил озноб. Кракены сияли, шевеля щупальцами, и тысячи сиреневых глаз, не мигая, смотрели на него. Кхарт медленно кивнул:
- Будущее свидетельствует.
С этими словами он поднялся со своего места и подошёл к Рилмоку.
- Ты подавлен и боишься. Отринь свой страх. Ты прошёл путями Купели и стал ближе к кхарам, чем кто-либо в этом мире. Кровь от крови Интериора и плоть от плоти Кхаридана, Прошлое, Настоящее и Будущее свидетельствуют за тебя. Прими клятву Алейт кхар'Линдаат, и да свершится предначертанное.
- Что мне делать? - одними губами прошептал Рилмок.
- Ничего, - слегка улыбнулся Кхарт, - просто стой.
В гулкой тишине Алейт подошла к дрожащему Рилмоку и медленно начала очерчивать круг своим длинным мечом. Юноша оказался в центре и только косил глазами, не в силах совладать с волнением. Лицо Алейт застыло алебастровой маской. Только фиолетовый глаз глядел с невыразимой мукой. Там, где мха касалось лезвие, вспыхивали и гасли зеленоватые огоньки, складываясь в ровную окружность, и из неё стоймя выходили громадные полупрозрачные водяные валы, которые сомкнулись над головой Рилмока. Он оказался в коконе из фосфоресцирующей призрачной воды и сквозь дрожащую стену увидел, как Алейт с силой вонзила меч в землю. Волны вспыхнули и с грохотом расплескались, окатив Рилмока с ног до головы.
Когда последние капли просочились в мох, Алейт подошла и всё так же молча положила к ногам Рилмока меч. И он увидел, как медленно разгорается на гладком лезвии странный знак с множеством чёрточек - символ кракена. Повинуясь внезапному озарению, он осторожно коснулся рукой ледяного металла. Кракен на его руке тоже засветился бледным светом. И вдруг всё погасло.
- Клятва принесена, - громко объявил Кхар-даон. - Алейт, ты можешь взять меч. Рилмок, ты можешь одеться.
Кхара обессиленно села на мох. Клятва Полного Круга выпила её до дна. Теперь она была связана нерушимым обетом с Рилмоком из Таринге, несостоявшимся хронистом Магнификата и потомком Пропавшего Короля.
Рилмок одевался, путаясь в завязках и дрожа от холода. Он пытался поглубже натянуть рукава, чтобы не видеть слегка подрагивающих кракенов. Они уже не светились, но всё равно выглядели чудовищно. Юноша не поднимал взгляда от земли, кусая губы и сглатывая. Слишком много всего разом свалилось на его плечи. Безумно хотелось спать. Рилмок понимал, что делает что-то не то, что надо подойти к Алейт, так и сидевшей на мху с закрытым глазом, что надо...
Внезапно чья-то рука легла ему на плечо. Перед юношей стоял старый Кхарт.
- Ты измучен и опустошён. Клятва забирает силы у обоих, повторная клятва тяжелей вдвойне. Алейт уже клялась Интериору. Теперь ей нужен покой. - Кхар-даон жестом подозвал Лидана и что-то тихо и отрывисто сказал. Хранитель кивнул и направился к Алейт. Кхарт тем временем продолжил:
- Омой лицо в любом озере. Теперь даже Купель безвредна для тебя. А после мы с тобой будем сидеть и разговаривать.
Рилмок плеснул в лицо воды из ближайшего озерца и с изумлением почувствовал, что сон уходит. Ещё гудела голова и не до конца прошла дрожь в теле, но мысли молодого человека прояснились. Он побрызгал себе на волосы, обернулся к Кхарту и учтиво поклонился.
- Владыка Кхаридана?..
- Давай присядем где-нибудь неподалёку. Тебя мучают вопросы. Ты обескуражен и запутан. Ты будешь спрашивать, а я отвечать, но учти: не все знания несут в себе благо. Твой предок этого не учёл. Я не хочу, чтобы ты сгинул так же. А Водомерка не всесильна. От твоей собственной судьбы не спасёт тебя даже она. Так что я слушаю тебя, Рилмок.
Свето-сиреневые глаза Повелителя Глубин смотрели Рилмоку прямо в душу. Кхар был стар, очень стар, он был старше камней, на которых сидел и старше деревьев, что были Вратами Кхаридана. Он знал и видел многое, и Рилмоку казалось, что напротив него сидит Вечность. Кто знает, зачем Создатель отмерил Кхар-даону столь долгий век. Старейший из ныне живущих спокойно ждал, пока Рилмок решится заговорить. Юноша неловко помялся, не зная, с чего начать. В голове внезапно вспыхивали и гасли сотни вопросов, начиная с Истории Творения и заканчивая рисунками на затылках кхар, но стоило Рилмоку открыть рот, как вопрос тускнел и становился абсолютно глупым и неважным. Юноша так бы и мучился, разрываясь между своими мыслями, как вступил Кхарт:
- Твой первый вопрос был о Чистой Крови.
Рилмок вздрогнул и часто закивал. Ну конечно же! Все вокруг него только и говорят об этой Чистой Крови, но ещё никто не удосужился объяснить ему, что это.
- Чистая Кровь, - невозмутимо продолжал Кхар-даон, - есть то, что возвышает людских владык. Как в Кхаридане есть простые кхары и высшие, так и у других народов есть нечто подобное. У Второго народа, сильномогучих и рассудительных гномов есть Подгорные Властители, у огневеющих джайнов Пламенные Очи, а у эльфов их Предвечные Владыки. - Тут Кхар-даон усмехнулся. - Четвёртые всегда славились любовью к преувеличениям. Но так же и у людей есть истинные повелители, чья кровь и чья судьба навечно связаны с процветанием вашей расы. Интериоры призваны править Пятым народом и вести его к радости и благоденствию.
- Но сейчас правит Великий герцог... - неуверенно пробормотал Рилмок. - И в книгах сказано, что в нём нет Чистой Крови...
- Править и властвовать - не одно и то же, - кивнув, ответил владыка Кхаридана, - герцог мудрый и справедливый правитель. Но скажи мне, Рилмок, послушник Магнификата, сколько юношей примут обет в этом году?
- Восемнадцать, - прошептал Рилмок.
- В дни благословенной Интерии в Магнификате обучались и шли служить людям до восьмисот послушников. Алейт сказала мне, что ты должен будешь принять сан хрониста. Ты не вернёшься в Магнификат, - тут у Рилмока отвисла челюсть, - но знания, почерпнутые тобой из книг Цитаделлы всегда будут с тобой. Но пополнялась ли библиотека Магнификата новыми книгами?
- Нет, - покачал головой юноша, - магистр Грокк говорил, уже давно никто не пишет новых книг, Мы приводим в порядок старые, чтобы их не сгрызли мыши и не попортила книжная моль...
- Ты сам ответил на свой вопрос, - спокойно сказал Кхарт. - Пока на троне государя людей не будет сидеть настоящий Интериор, не бывать расцвету Пятого народа. Я знаю о вашем путешествии. Скажи, Рилмок, будущий Интериор, кого ты видел в своих странствиях? Я отвечу за тебя. Ты видел жадных и льстивых трактирщиков, невежественных селян, каковым неведома отплата за доброту, ты видел пьяную толпу,озверевшую от безнаказанности и собиравшуюся сжечь ведьму по ложному доносу. Наконец, ты видел воровку и клятвопреступницу, казнённую Алейт. У тебя не появилось никаких вопросов, Рилмок из Таринге?
Рилмок сглатывал и хлопал глазами. Он понимал, что старый Кхарт медленно, но настойчиво подводит его к какому-то выводу, но никак не мог найти подходящих слов. И вновь Кхарт ответил за него.
- Ты видел свой народ, Рилмок. Ты видел, во что он превратился. Не думай, что тебе просто не повезло в путешествии. Куда бы ты не поехал, во всей Великой Аквилии ты увидишь одно и то же. Без Чистой Крови люди теряют свой облик, дарованный Создателем, и превращаются, по определению Лидана кхар'Кирдеата, в чернь и копошащийся сброд. Неважно, какие на них одежды и сколько золота звенит в их кошельках. Пока не взойдёт на трон Аквилиса истинный Интериор, упадок продолжится, и я бы не хотел это видеть.
- Но... я же не могу придти в Аквилис и сказать герцогу: "Уходи!" И... но я никакой не правитель, я всего лишь безродный послушник...
- Не смей говорить так! - возвысил голос Кхарт. - В твоих жилах Чистая Кровь, ты принял силу Кхаридана, тебе служит славнейшая из нашего рода! Ты возьмёшь свой трон, Рилмок, ибо такова твоя судьба. Я не знаю, как это произойдёт. Но я живу четыре тысячи лет, я видел рождение, расцвет и падение Пятого народа. Ты - его единственная надежда. И Алейт с Лиданом помогут тебе обрести трон и вновь восславить последних детей Создателя. Я, Кхарт кхар'Линдаат, Кхар-даон Первого народа, говорю это.
Рилмок молчал. Слова владыки Кхаридана потрясли его. Он будет править Аквилией? Он, глупый послушник и плохой лекарь? И плохой хронист, вдобавок. Но кракены на его руках шевелились, и вторая его половина, обретённая в Купели, шептала: "Ты сможешь. Вся твоя никчёмная жизнь, пыльные фолианты, ежедневные проповеди, послушание в забытой Создателем дыре, - всё это вело тебя, последнего из рода Интериора, к твоему предназначению. Ты не преодолеешь идущую на тебя волну. Отдайся ей, и она вынесет тебя на благословенный берег".
Алейт всё так же лежала на пружинящем мху, борясь с болью, раскалывающей голову. У неё открылись обе раны, и Лидан, ругаясь по-чёрному, как мог, накладывал повязки и вливал в неё воду из Бездонного Озера. Эта вода возвращала к жизни даже самых безнадёжных больных. Кхара хрипела, бредила, что-то бормотала о Чистой Крови, но в себя не приходила. Повторная Клятва окончательно подкосила её. Не могло быть и речи о скором выступлении в Аквилис. Лидан прикинул, что кхаре понадобится как минимум три дня на восстановление. Он сплюнул и, смочив её лоб озёрной водой, уныло уселся рядом.
"Какого спрута я связался с этой компанией? - в голове Лидана бродили безрадостные мысли. - Алейт еле шевелится, приказ герцога я никак не выполню, из Рилмока Интериор, как из меня трактирный плясун." Хранитель Короны всё не мог признаться себе, что страх за Алейт пересилил все его клятвы Великому герцогу. Сознание этого жгло огнём, и Лидан решил, что, как только Алейт сможет хотя бы сидеть на лошади, они тут же выедут в Аквилис. Клятва высшего кхара слишком сильна, чтобы оставлять место эмоциям. Он снова покосился на мечущуюся в забытьи Алейт. "Вот ведь угораздило меня не вовремя". И Лидан поплёлся за новой порцией целебной воды.
- У тебя ещё много вопросов, Рилмок из Таринге, - сказал Кхарт, вставая с валуна. - Ты пробудешь здесь ещё несколько дней, пока Алейт не сможет сопровождать тебя...
- Что с ней? - быстро спросил Рилмок.
- Она приходит в себя после клятвы Полного Круга. Если бы ты был герцогом или магнификом, ей было бы легче. Чистая Кровь слишком сильна, клятва выпила Алейт и отняла все силы. Не переживай, с ней Лидан и он позаботится о ней.
- Владыка, - Рилмок набрался храбрости и спросил: - Алейт и Лидан говорили о Даре Интериора. Что это?
Кхар грустно посмотрел на него, и юноша вдруг понял, насколько же тот стар. Полупрозрачная кожа, обтянувшая костистый череп, почти бесцветные глаза, видевшие эпохи. Кхар был очень стар и очень печален.
- Дар Интериора, - только и сказал он, - относится к тем знаниям, что несут в себе только боль и разрушение. Когда придёт время, ты узнаешь, что это. И я надеюсь, что меня в этот момент рядом с тобой не будет.
Рилмок открыл было рот, но Кхарт легко коснулся его плеча:
- Ты должен навестить Алейт. Возможно, она уже пришла в себя.
Глава XII
Рилмок подбежал к лежащей на мху Алейт и споткнулся, увидев Лидана. Тот прижал палец к губам, качнув головой в сторону кхары и жестом отозвал Рилмока в сторону.
- Она спит. Я сменил, наверно, повязок двадцать, но теперь её раны, вроде, перестали кровоточить. Т-с-с, не дёргайтесь так, мастер Рилмок. Кхары - существа выносливые, нас не так-то легко убить. Клятва её вымотала, но кризис, кажется, миновал. Пусть спит. Вы мне лучше расскажите, как у вас дела? Вы говорили с Кхар-даоном?
- Да, - Рилмок судорожно вздохнул, обернулся на спящую Алейт и продолжил: - Кхар-даон рассказал мне о Чистой Крови. По правде говоря, господин Лидан, вопросов у меня теперь больше, чем было вначале. Кхар-даон... он сказал, что я должен занять трон Аквилиса...
- Он прав, - кивнул Лидан, - и вы займёте его. Не сразу, конечно. Сейчас вы попросту не готовы. В вас нет пока и сотой доли необходимых Интериору качеств.
Рилмок согласно покивал. Вообще-то он не понимал, как он сможет взойти на престол, занятый герцогом Стелланом, о чём и спросил у Хранителя Короны.
- Господин Лидан, как я вообще могу претендовать на этот трон? Ведь Аквилией правит Великий герцог, ну не уйдёт же он, раскланявшись со мной...
- Великий герцог, - в глазах Лидана мелькали весёлые искорки, - Великий герцог мудр и справедлив. Его любит народ и приближённые. Но поверьте мне, мастер Рилмок, поверьте Хранителю Короны, вам не потребуется никакого переворота...
- Почему? - Рилмок был искренне поражён. Вроде как Лидан должен пресекать все попытки, даже самые ничтожные, посягательства на Стеллана, что же он такое говорит?
- Вы приедете в Аквилис и всё поймёте. - Кхар был настолько безмятежен, что Рилмок счёл за лучшее сменить тему разговора:
- Господин Лидан... Великий Кхарт сказал, что я не вернусь в Магнификат.
- Само собой, - согласился Лидан, - у вас теперь иная судьба. Обрести Чистую Кровь, чтобы задохнуться в пыли библиотек? Нет, мастер Рилмок, боюсь, путь в Магнификат теперь для вас закрыт. И в связи с этим должен вас спросить: ведь вы ещё не принимали обетов?
- Я пока послушник, - покачал головой Рилмок, - обеты мы должны принимать в День Половины Года. Пока ещё не истёк срок моего мирского послушания.
- Отлично, - хлопнул себя по колену Лидан, - вы меня несказанно этим осчастливили. К чему я спросил вас: обет безбрачия тоже входит в эти клятвы?
- Конечно, - Рилмок даже удивился словам кхара, - приняв сан, мы отрекаемся от мирской жизни и всех её соблазнов.
- Ну, мастер Рилмок, теперь выкиньте эту блажь из головы. Вы - будущий Интериор, ваша кровь - квинтэссенция процветания вашего народа. У вас должны быть наследники. Ваш предок не оставил законных детей, и видите, к чему это привело. Его бастар... потомков никто не искал. Наше счастье, что спустя четыреста лет Алейт каким-то чудом угодила в вашу развалюху. И теперь вам волей-неволей придётся найти себе даму сердца и продолжить свой род.
Рилмок покраснел. Он и сам догадывался о сути этих расспросов, но слова Лидана всё равно вгоняли его в краску. Кхар заметил смущение молодого человека.
- Вы девственник? - напрямую поинтересовался он. Рилмок кивнул. Кхар задумчиво почесал ухо.
- Ну ничего, это ненадолго, - наконец сообщил он, - вы молоды и привлекательны и должны нравиться женщинам вашего народа. Вы, случаем, не смотрелись в воду? Гляньте, сделайте милость. Купель не только подарила вам кракенов, вы слегка изменились внешне. Несильно, но на деревенского недотёпу уже не похожи. Думаю, по прибытии в Аквилис вы распрощаетесь со своей невинностью. Там для этого все условия.
К концу второго дня Алейт стало уже значительно лучше. Она постоянно окуналась в Бездонное Озеро и ела за троих. Лидан только головой качал, а Рилмок искренне радовался, глядя, как быстро идёт на поправку его Хранитель. Хранитель... Он никак не мог поверить, что теперь его, как герцога или магнифика, охраняет высшая кхара. Он привык к ней, как к пациентке, собеседнице, порой весьма язвительной, как к странному чуду, что вошло, ворвалось в его жизнь несколько месяцев назад. Но эта клятва посреди Озёрной Долины, призрачные волны и сияющие кракены на руках... Рилмок чем-то более глубоким, нежели разум, понимал, чувствовал эту неразрывную связь между ним и Алейт кхар'Линдаат. К этому надо было привыкнуть, и Рилмок решил пустить всё идти своим чередом.
- Завтра утром выезжаем, - не терпящим возражений голосом заявил Лидан. - Приказ герцога всё ещё в силе, и я должен доставить вас двоих в Аквилис. Мы потеряли уйму времени, хотя, вообще-то, сроков мне никто не ставил. Но всё равно надо поспешить.
Алейт пожала плечами и сообщила, что она готова вскочить в седло в любой момент, а вот что касается Рилмока, то его мучения с Арной вряд ли позволят им быстро достичь Аквилиса. Вообще её отношение к Рилмоку как будто не поменялось: всё та же язвительность и саркастичные реплики, немигающий буравящий взгляд. Но то, что он теперь под неусыпным надзором, Рилмок понял как-то сразу и очень хорошо.
Они стояли у Врат Кхаридана, неподалёку двое низших кхар держали под уздцы их коней. Рилмок тайком погладил лежащий в сумке жёлтый цветок. Это была его личная связь с Кхариданом, более личная, чем даже обвившие тело кракены. Ни Алейт, ни Лидан не знали об этом цветке. И Рилмок перебирал пальцами глянцевые лепестки, с трудом удерживаясь от слёз.
Из чёрного провала Врат неслышно появился Кхар-даон. Юноша с внезапной робостью поклонился владыке Кхаридана. Тот подошёл и, как обычно, не мигая, посмотрел юноше в глаза.
- Мы больше не увидимся, великий? - шёпотом спросил Рилмок.
- Кто знает, - ответствовал Кхар-даон.
Перед троицей лежал путь на Аквилис.
Дорога Рилмоку почти ничем не запомнилась, кроме того, что он по неизвестной причине стал гораздо увереннее держаться в седле. Юноша грешил на Купель, что придала ему некоторые черты высших кхар, которые, как известно, были непревзойдёнными всадниками. Алейт только хмыкала, признавая, что из Купели Рилмок извлёк хоть какую-то пользу, а Лидан облегчённо отстегнул повод. Дорога предстояла длинная, и бесконечные битвы Арны и Рилмока раздражали Лидана безмерно.
На нечастых постоялых дворах Лидан привычно рявкал: "Именем Короны!", и лучшие комнаты возникали словно ниоткуда при постоянной переполненности сельских гостиниц. Рилмок не уставал поражаться, куда едут все эти люди, что останавливались в соседних комнатах. Им встречались купцы, везущие на продажу дорогие ткани и редкие пряности; крестьяне с телегами, набитыми репой; вездесущие гонцы Герцога, падавшие на колени при виде Хранителя Короны; уличные певцы и проститутки, в общем, всё великое разнообразие людских сословий и чинов. Трактирщики все как на подбор были копиями дядюшки Никуса, а помощники словно брали за образец Филкиса с его знаменитыми щёчками. Лидан и Алейт никогда не спускались в общий зал, и Рилмок коротал вечера за бутылкой фолтского в обществе двух высших кхар. То странное потепление в отношениях двоих Повелителей Глубин как будто сошло на нет. Лидан и Алейт вели себя ровно и отстранённо. Рилмок не мог этого понять, но убеждал себя, что постичь высших кхар не удавалось ещё никому, и не ему быть первым в этом нелёгком деле.
В конце третьей недели пути перед странниками возникли сияющие шагратским мрамором стены Аквилиса, столицы Великой Аквилии, государства людей, где находилась резиденция Великого герцога, и куда Лидан кхар'Кирдеат должен был доставить кхару и её лекаря. Их путь был завершён.
Стражники у главных ворот едва успели открыть створки, как в проём на бешеной скорости, выбивая пыль из-под копыт храпящих "речных дьяволов", ворвались двое высших кхар и молодой человек на обычной лошади, с великим трудом пытающейся догнать своих кириатских собратьев. Первый всадник, высший в герцогской перевязи, тот, перед кем трепетали все стражники Короны, едва не сшиб зазевавшегося новобранца. Парень, открыв рот, смотрел на чёрного демона на таком же жутком скакуне и чуть не был затоптан вороным жеребцом с налитыми кровью глазами. Лидан, не глядя, хлестнул плетью, и парнишка кубарем отлетел к воротам, схватившись за обожжённое плечо. Следом за Хранителем Короны на той же скорости в ворота ворвался очень похожий всадник, молодой стражник лишь успел заметить, что лицо его пересекала глазная повязка. Третий был не такой пугающий, на вид обычный юноша, не кхар, и лошадь самая обыкновенная, чалая пятилетка, с ходу определил стражник, но было в молодом человеке нечто такое, что новобранец инстинктивно отшатнулся. Красивый молодой человек излучал незримую силу, перед которой меркли бешеные высшие кхары с их демоническими лошадьми. Старший страж, заметив потирающего плечо новобранца, отвесил тому хорошую затрещину:
- Али не видишь, что пожаловал Хранитель Короны нашего возлюбленного герцога, деревенщина? Правильно он тебя плетью-то огрел, башку дубовую! Перед господином Лиданом надо двери загодя распахивать и молиться, чтобы не заметил тебя! Ему убивать - что тебе вшей давить, морда твоя лопоухая! Это кхарь вышний, он тебя, вшу, и не заметит, затопчет. А ну, вставай, позорище! И того хватит, что господин Лидан сородича своего привёл, а тот твою харю видел хнычущую! Вот погоди, кончится смена, я тебе ужо! Встать!
И несчастный новобранец поплёлся на свой пост.
Спешившись и не глядя бросив поводья подоспевшим грумам, Лидан щёлкнул пальцами, даже не посмотрев, есть ли кто-нибудь перед ним. В мгновение ока откуда-то из доселе незаметной двери появился слуга, низко склонившийся перед кхаром.
- Да будет здравствовать Хранитель Короны Его Величества!
- Передай герцогу, что Лидан кхар'Кирдеат исполнил его приказ. Я буду ждать распоряжений Его Величества вместе со своими спутниками в Коралловом Зале.
Слуга, торопливо поклонившись, скрылся так быстро, что Рилмок подумал, уж не призрак ли этот незапоминающийся человек, и не умеет ли он проходить сквозь стены.
Лидан шумно вздохнул, словно сбрасывая с плеч тяжкую ношу, и повеселевшим голосом сообщил:
- Ну вот мы и в Аквилисе. Отдыхайте, мастер Рилмок, сейчас слуги принесут фрукты и освежающие напитки. Жара стоит, как в Джайнмуре. В этих каменных коробках она особенно невыносима.
Алейт огляделась, как будто очнувшись от долгого сна.
- Надо же. Четыреста лет... для Пятых срок немалый, а в Аквилиассе не изменилось почти ничего, по крайней мере, здесь, во дворце. Твой герцог, Лидан, чтит обычаи старых времён, как и его предки, в принципе. Не ожидала.
Рилмок вертел головой и не мог поверить. Он в Аквилисе! В столице Великой Аквилии, главном городе людей, да что там, он в герцогской резиденции! Чудесные дворцы, будто выточенные из одного-единственного куска мрамора, знаменитые фонтаны с разноцветной водой, певчие птицы летают над их головами и наполняют воздух дивными трелями... Молодой послушник оглядывался, раскрыв рот. Лидан с усмешкой хлопнул его по плечу:
- Осваивайтесь, мастер Рилмок. В конце концов, вам здесь жить.
Алейт хмыкнула:
- Не обнадёживай парнишку раньше времени, Морской Конёк. Нам предстоит разговор с твоим герцогом.
- Искренне надеюсь на твоё минимальное благоразумие, - бросил Лидан. - Не забывай, что я Хранитель Короны. Пусть ты победишь меня в бою, но прошу тебя, не провоцируй скандалы.
- Лидан, ты перегрелся? Эта джайнмурова жара тебя тоже доконала? Я не сумасшедшая, что бы ты не думал обо мне... хм. Я умею говорить с великими герцогами. Я их видела гораздо чаще тебя.
Лидан только покачал головой.
Незаметный слуга вновь появился ниоткуда и с глубоким поклоном сказал:
- Его Величество Стеллан Восьмой ожидает своего Хранителя Короны и его спутников в Садике Чудес.
- Повезло. - Лидан тряхнул головой, - когда герцог в Садике Чудес, значит, он в хорошем расположении духа. Нам сейчас это весьма кстати. Алейт, тебе мне объяснять нечего, а вот вы, мастер Рилмок, стойте и молчите. Заговорите, когда к вам обратится Его Величество. Ведите себя скромно, но с достоинством. Вы не подданный Короны, не забывайте, пока что вы под покровительством Магнификата. Поглядывайте на меня, если что. Я дам вам знак, когда молчать, а когда говорить. И учтите: герцог, несмотря на свой чудаковатый внешний вид, человек редкостного ума. Врать ему бессмысленно. Только Фирин, главный советник, думает, что может давать ему советы. Ха-ха. Герцог милостиво не развенчивает заблуждения несчастного калеки. В общем, молчите, отвечайте, когда вас спросят, и не говорите сверх спрашиваемого. Ну всё, идёмте. Нельзя заставлять ждать Его Величество.
Его Величество Стеллан Восьмой неторопливо прогуливался по Садику Чудес. Это было его любимое место. Пышные пальмы и благородные каштаны простирали свою тень над небольшой площадкой, облицованной прекрасной мозаикой. В центре шумел фонтан с подкрашенной водой. Стеллан обожал это чудо гномьей архитектуры. Приземистые и коренастые строители запросили больших денег, но их дело того стоило. Фонтан выпускал в небо сотни разноцветных струй, и Стеллан не уставал любоваться ими. В Садике Чудес ему было всегда спокойно и комфортно, и принять Лидана с его спутниками герцог решил именно здесь. Любой разговор проходит успешнее, если собеседников окружает воплощённая красота.
Лидан первым вошёл в Садик и припал на одно колено:
- Ваше Величество, ваше приказание исполнено. Высшая кхара и её лекарь доставлены мной под своды Аквилиса.
- Лидан, - герцог привстал с кресла, - я никогда не сомневался в твоей безупречной исполнительности. Представь же мне наших гостей, я весь внимание.
У Лидана окаменело лицо. Рилмок со страхом глядел на высшего кхара... такого знакомого... такого чуждого. Он словно заледенел, и Рилмок запоздало понял причину. Сейчас Лидан скажет, что перед герцогом Стелланом Восьмым стоит потомок Интериора.
- Ваше Величество! Спешу представить Вам Алейт кхар'Линдаат из топей Линдэ и послушника Магнификата Рилмока, рождённого в Таринге. Он лечил Алейт кхар'Линдаат от её ран и был тем самым лекарем, о котором вы милостиво изволили поинтересоваться.
- Превосходно! - захлопал в ладоши Стеллан. - Я рад, мой верный Лидан, что ты, несмотря на все препоны, смог привезти в Аквилис кхару и её врача. Садитесь же, не стойте! Вы не слуги, чтобы стоять болванчиками! Досточтимая кхара, известна ли вам причина, побудившая меня послать моего Хранителя Короны за вами?
- Известна, - равнодушно бросила Алейт, - но позвольте мне донести до Вашего Величества один непреложный факт. Этот юноша, что сидит перед Вами и не смеет поднять глаз - последний потомок Интериора или, как у вас говорят, Пропавшего Короля. Ваш Хранитель Короны под присягой подтвердит это.
Стеллан Восьмой изменился в лице, а потом обратился к Лидану:
- То... что говорит эта высшая... это... это правда?
- Да, Ваше Величество. - Лидан решительно не умел лгать. Но следующие слова герцога шокировали его до глубины души.
- Хвала Создателю! - с чувством произнёс Стеллан, чем заслужил удивлённый взгляд Алейт. Не обращая внимания на высшую, герцог уселся в кресло и взял вазочку с мороженым:
- Вы удивлены? Это я должен быть удивлён. Я доверяю Лидану как самому себе. Он единственный не способный ко лжи, его Клятва не позволяет ему этого. Если Лидан кхар'Кирдеат говорит мне, что ты, мальчик, прямой потомок Интериора, я верю ему. Я верю и повторю ещё раз: "Хвала Создателю!"
Рилмок стоял перед Великим герцогом, перед его Хранителем Короны, перед Алейт, своей Хранительницей, стоял и не мог понять слов Стеллана Восьмого, Великого герцога Аквилии, государя людей и любителя мороженого. А тот, безмятежно облизав серебряную ложечку, сообщил:
- Пусть Нашим гостям приготовят подобающие покои. Они проделали долгий путь и нуждаются в отдыхе. Завтра Мы примем их в Садике Чудес.
Глава XIII
Алейт и Рилмок шли по тенистой галерее за щуплым слугой, ведущим их в отведённые им комнаты. Рилмок беспрестанно вертел головой, рассматривая красоты герцогского замка. Внутренняя галерея, ведущая из Садика Чудес, была украшена великолепными мозаиками из баснословно дорогих самоцветов, которые гномы добывали в своих шахтах, повсюду возникали и терялись в тени деревьев тончайшей резьбы статуи, изображавшие могучих мужчин и прекрасных женщин, а колонны анфилады были выточены из редкого бело-золотого мрамора, единственное месторождение которого находилось в двух месяцах пути от Аквилиса. Роскошь и броская красота дворца потрясли Рилмока. Как непохожи были эти грандиозные шедевры архитектуры на крохотные лачуги подданных Его Величества! Даже твердыня Магнификата меркла перед этим мраморным чудом. Рилмок задрал голову, чтобы получше рассмотреть пролетевшего мимо него разноцветного попугая, и у него перехватило дыхание.
В небольшом отдалении, на втором этаже, опершись на балконные перила, стояла женщина лет двадцати. Её роскошные рыжие волосы блестящей волной спускались на плечи и грудь и доходили до талии. Лоб украшала подвеска с драгоценным камнем, а струящееся платье из мягкой переливчатой ткани почти не скрывало изгибов безупречной фигуры. Лицо женщины словно сошло с картин Кристобаля Придворного, и Рилмок не мог оторвать взгляда от неизвестной красавицы. Залюбовавшись незнакомкой, он так резко остановился, что Алейт буквально налетела на него сзади. Рилмок вздрогнул, а когда поднял глаза вновь, девушка уже исчезла.
- Рилмок, хватит глазеть на попугаев. Мы так никогда не дойдём до своих покоев.
- Госпожа Алейт... вы... вы видели?
- Что? - Мозг Алейт, связанный клятвой, автоматически фиксировал любую возможную опасность, но рыжеволосая незнакомка угрозы не представляла, потому кхара потратила на неё не больше доли секунды.
- Девушку... там, наверху...
- А, девушку. Видела. И что?
- Она прекрасна...- заворожённо прошептал Рилмок. - Госпожа Алейт, правда, она прекрасна?
- Хм. - Алейт усмехнулась. - Рилмок, радость моя, я не очень крупный специалист по красоте ваших женщин. Скажу тебе больше, в разные времена у вас, людей, понятия красоты, что женской, что мужской, менялись иногда на прямо противоположные. Во времена правления Пропавшего Короля, скажем, считались красивыми чёрные волосы и бледная кожа. Кстати, торговля с Кхариданом переживала тогда прямо-таки бурный расцвет. В наших водах растут водоросли, что помогают женщинам менять свой цвет волос. Вот в то время этот фекет покупали в колоссальных объёмах, почти на корню извели растение. А потом внезапно вошли в моду белые волосы, а потом ещё какие-то... У вас очень переменчивые взгляды на красоту.
- Как вы думаете, кто она? - Лекцию Алейт юноша пропустил мимо ушей. Кхара улыбнулась про себя. Что ж, интерес Рилмока к женщинам уводит его всё дальше от Магнификата.
- Ну, раз она стояла там, на верхней галерее, значит, это какая-то фрейлина из свиты Её Величества. Простая служанка не одевается так дорого и не глазеет праздно по сторонам, а герцогиня вряд ли позволит себе выйти без достойного сопровождения. Я думаю, это фрейлина. Спросишь Лидана при случае, он тут всех знает.
Рилмок торопливо закивал, соглашаясь с Алейт. Обязательно надо будет узнать у Хранителя Короны... Он так замечтался, что даже не заметил, как слуга с поклоном открыл перед ним дверь в его комнату.
Его Величество герцог Стеллан Восьмой стоял на коленях в небольшой часовне при своих покоях и возносил хвалу Создателю. Слёзы текли по щекам немолодого герцога, впервые за много лет. Он молился и благодарил Вседержителя за нежданный дар - юношу, в чьих жилах текла Чистая Кровь.
Герцог был бездетен. Его первая и горячо любимая супруга леди Паулина умерла несколько лет назад от костеломки, вызванной укусом очень мелкой, но очень опасной мошки. Несмотря на долгую и счастливую жизнь, у венценосной пары не было детей. Проносив положенный траур, Стеллан всё-таки озаботился вопросом престолонаследия и женился на леди Джиневре, младшей дочери графа Сэндреи, второго человека в Аквилии. Брак был заключён по расчёту, никаких эмоций Джиневра у герцога не вызывала, но опустевший трон - не шутки. Когда через несколько месяцев регулярного супружеского долга герцогиня так и не забеременела, Стеллан заволновался. Придворный лекарь, опустив глаза, пытался что-то мямлить о бесплодии леди, но герцог умел читать между строк. За короткий промежуток времени в его спальне побывало несколько десятков женщин, причём обязательным условием было наличие у них как минимум двоих детей. Лекарь тщательно обследовал каждую через некоторое время после ночи с Его Величеством, и вердикт был неутешительным. Ни одна из них так и не забеременела от Стеллана Восьмого.
В один прекрасный день Его Величество вызвал к себе леди Джиневру и коротко дал понять, что в её любви более не нуждается, но, принимая во внимание её молодость и пыл, дозволяет самой выбирать себе ухажёров, в пределах дворца, разумеется, и с соблюдением всех предосторожностей. Бастард на троне - это ещё хуже, чем трон вообще опустевший. Герцогиня хлопала глазами, не понимая, отчего впала в немилость, но потом освоилась, да так, что про неё устали распускать слухи. Сам герцог переключился на эпизодические развлечения с пышнотелыми блондинками, и жизнь в замке пошла своим чередом.
Но Стеллан Восьмой недаром считался человеком острого ума и редкой проницательности. В Магнификате, где он проходил надлежащее обучение, будучи принцем, его умоляли остаться, не желая терять способного юношу. Но наследный принц хорошо понимал свой долг и в положенное время покинул Цитаделлу, вернувшись ко двору Его Величества Ир-Стеллана Второго, своего отца. Стеллан был единственным сыном Великого герцога. Сейчас пятидесятидвухлетний Стеллан Восьмой понимал, что его династия вырождается. С каждым поколением появлялось всё меньше детей, особенно мальчиков, а его самого мучил целых ворох болезней, половина из них наследственных. Угроза затяжной междоусобицы после его смерти была настоящим кошмаром Его Величества. Стеллан хорошо знал историю и прекрасно помнил, сколько лет длилась кровавая распря после ухода Интериора. Допустить такое в нынешней Аквилии было нельзя, но герцогу некого было назначить преемником. Граф Сэндреи распутен и жесток, его сыновья - ничем не лучше, а леди Джиневра была попросту хорошенькой дурой без единой извилины. И в тот момент, когда герцог уже извёлся, перебирая в уме десятки возможных вариантов, в Садик Чудес широким шагом вошёл Хранитель Короны и его спутники.
Бросив единственный взгляд на скромно одетого юношу с точёными чертами, герцог испытал тот же шок, что и когда-то Алейт, держа в руках "Сказание о Пропавшем Короле". Стеллан знал "Сказание" почти наизусть, а гравюрами Кристобаля Придворного мог засматриваться часами. Поразительное сходство не уклонилось от внимания Его Величества. А услышав имя высшей кхары с обезображенным лицом, Стеллан сделал единственно возможный вывод. Через секунду его подтвердил хриплый голос Алейт. И Лидан, его Лидан, единственный по-настоящему преданный, окончательно убедил герцога в его правоте. Стеллана настолько переполнило волнение, что он счёл за благо отпустить гостей отдыхать, а сам дрожащими губами приказал Хранителю Короны в подробностях описать его путешествие. Лидан рассказывал долго, опустив только подробности, связанные с Купелью, но герцог понял, что в результате какого-то варварского кхариданского обряда мальчик пробудил в себе Чистую Кровь. В висках Стеллана застучало. Это был шанс. Более того, это был единственно возможный вариант. Он уже прикидывал так и эдак текст указа, как вдруг что-то резануло его слух.
- Лидан, этот юноша... Рилмок, он послушник Магнификата?
- Да, Ваше Величество.
- И он уже принял обеты?
- Нет, Ваше Величество.
- Я немедленно отпишу Теодорию! Цитаделла не опустеет, лишившись одного из своих бесчисленных пылеглотателей. А ты должен стать моими глазами и ушами. Я должен знать всё про этого юношу, что он ест, как и с кем он спит. Ты подружился с ним в дороге, не так ли? Это превосходно. За троном тебя заменит брат, разницы никто не увидит, а вот ты... Проводи с ним как можно больше времени. Рассказывай ему. Готовь его. Я не знаю, сколько ещё дней или лет отпустил мне Создатель. Сделай так, чтобы мальчик максимально узнал здешнюю жизнь. Меня не поймут, если я буду проводить много времени с деревенским лекарем, а тебе, хвала Создателю, будет задавать вопросы только самоубийца. Ты понял меня?
- Да, Ваше Величество, - Лидан поклонился. - Я исполню Ваше повеление в точности.
Рилмок с восхищением разглядывал отведённые ему покои. Комната с огромным балконом была больше, чем весь "Оранжевый Осёл". Стены украшали гобелены искусной работы, потолок украшала сверкающая хрустальная люстра с сотней свечей, а громадная кровать была такой мягкой, что Рилмок утонул в пуховых перинах. Он на цыпочках бродил по просторным покоям, осторожно трогая драгоценные кубки и витые подсвечники, а когда вышел на балкон, увитый благоухающими лианами, то не смог сдержать вздох восхищения. С высоты ему открылся почти весь дворец и Садик Чудес с цветными фонтанами. Когда ему на плечо сел давешний пёстрый попугай, Рилмок только счастливо рассмеялся. Ах, если бы ещё увидеть ту прекрасную девушку... Лидан, скорее всего, сейчас находится при особе Его Величества, но завтра Рилмок решил во что бы то ни стало улучить минутку и спросить кхара о незнакомке.
Слуга с поклоном подал ему новую одежду. Юноша проследовал в купальню, где тщательно и с наслаждением вымылся, причесался и даже обрызгался ароматической водой. "Кажется, я родился в третий раз, - рассеянно думал Рилмок, лёжа на кушетке и не торопясь одеваться, - такого просто не может быть..." Кроме него, в купальне не было никого, даже слуг, но Рилмока, не привыкшего к дворцовой роскоши, это не смущало. Он ещё раз с какими-то смешанными чувствами оглядел своих кракенов и, вспомнив слова Лидана, потянулся к зеркалу. Со слегка запотевшего стекла на него смотрело знакомое лицо, но что-то и впрямь неуловимо изменилось. То ли черты стали твёрже и правильней, то ли... Изменения были почти незаметными, но их было так много, что Рилмок то узнавал себя, то нет. "Наверно, я ещё не пришёл в себя после купания", решил юноша. Вернувшись в комнату, где его уже ждал ужин из нескольких блюд и бутылка выдержанного вина с горных виноградников графства Фаркаш, он откинулся в мягком кресле и прикрыл глаза. Если это сон, но Рилмок твёрдо решил не просыпаться.
Его забытье в кресле нарушил лёгкий стук в дверь. Рилмок испуганно вздрогнул, но потом рассмеялся. Здесь ему ничто не угрожает. Алейт не пропустит к нему никого, кто мог бы повредить ему. А, может, это сама Алейт или Лидан? Ох, он заснул прямо за столом. Рилмок открыл дверь и сердце его остановилось.
На пороге стояла та самая незнакомка, что так поразила его воображение несколькими часами ранее. Вблизи она казалась ещё прекраснее. Юношу бросило в жар. Что она здесь делает? Девушка засмеялась серебристым смехом и поинтересовалась:
- Я войду?
Рилмок торопливо посторонился, пропуская её вперёд, и сглотнул, не в силах бороться со сбившимся дыханием. Рыжеволосая красавица обернулась:
- Почему ты так смотришь? У меня что-то не то с платьем? Ты что, немой?
- Нет, - севшим голосом пробормотал Рилмок, -нет... Вы прекрасны! - выпалил он и залился краской.
- Вот как? - промурлыкала она. - Как чудесно это слышать. Ну что ты стоишь там, в углу? Подойди ко мне, я не кусаюсь и у меня нет ножа в рукаве.
Рилмок осторожно приблизился, не в силах поверить в происходящее. Девушка дотронулась до его щеки.
- Такой красавчик. Я тебя не видела здесь раньше. Ты издалека?
- Из... из Таринге, - одними губами прошептал Рилмок, с ужасом чувствуя, что его тело начинает жить своей жизнью. Если девушка это увидит...
- Таринге? Создатель, что за глушь. Что же тебя привело во дворец? Впрочем, неважно. Здесь уже давно проходной двор. Ну подойди же поближе, что ты пятишься?
И она сама быстро подошла к нему, приблизив лицо настолько, что Рилмок почувствовал лёгкое дыхание. Юноша держался из последних сил. Попросить девушку удалиться и не смущать его он был не в состоянии, но определённая часть его тела строго выговаривала ему за медлительность. Красавица заметила эту внутреннюю борьбу.
- Давно бы так, - и обвила юношу руками. Тут он сдержаться уже не смог и упал на кровать, увлекая девушку за собой.
Измотанный, обессиленный и абсолютно счастливый, он краем глаза увидел выскальзывающую за дверь тень и серебристый голосок:
- Лидан, вообрази, он девственник! О, не провожай, я помню, где живу.
Рилмок сел на кровати, силясь унять бешено стучащее сердце. Его мысли путались, заходясь в каком-то необъяснимом восторге и постоянно возвращаясь к девушке из волшебных баллад. Он вдруг понял, что даже не удосужился узнать имя рыжеволосой колдуньи. Что это было? То, что в Магнификат с этого момента ему дорога заказана, Рилмока уже не волновало. Принимать целибат после такой истории он бы теперь не решился ни за что. Кое-как одевшись, юноша выглянул за дверь, но красавицы и след простыл. Зато в дальнем конце коридора Рилмок увидел Лидана, сидящего на подоконнике и поглаживающего попугая. Хранитель Короны обернулся и легко спрыгнул на пол.
- Могу вас поздравить, мастер Рилмок, - Лидан едва заметно улыбался, - первый раз, и сразу герцогиня. Воистину, вы станете великим Интериором.
- Это.. это была герцогиня?! - У Рилмока пропал дар речи, потом снова появился, но лишь для того, чтобы булькать что-то непереводимое. - Создатель! Господин Лидан! Но.. что же мне делать? Герцог отрубит мне голову! - Юношу трясло так, что он не мог даже сцепить пальцы.
- С чего вы взяли? Я лично проводил Её Величество в ваши покои. Герцог в курсе, если вам необходимо это знать. Меньше тревожьтесь, мастер Рилмок. Леди Джиневре куда приятней ласки молодого мужчины, чем старого и больного герцога. Ну что вы смотрите на меня, как пескарь на щуку? Его Величество женился на леди Джиневре по банальному политическому расчёту. Её семья - одна из самых влиятельных среди Пятого народа, герцог это прекрасно понимает. Он укрепил своё положение свадьбой с леди, но как женщина она была ему неинтересна с первых же минут. Его Величество предпочитает пышнотелых блондинок, так что леди Джиневре мало что светило в этом смысле. Вы ещё не знаете, что герцог не способен иметь детей? Так что каждый из них развлекается, как может. Леди Джиневре позволено иметь любовников из числа дворцовой стражи и прочих людей, относящихся к замку. Мастер Рилмок...
- Господин Лидан, - голос Рилмока срывался на какой-то свист, - вы хотите сказать...
- Я хочу сказать, чтобы вы не обольщались вниманием Её Величества. Леди Джиневре быстро надоедают новые игрушки.. Вы для неё - приятное разнообразие среди наскучивших стражников и пажей. Пройдёт пара-тройка дней, и вы тоже получите отставку. Не смотрите на меня так. Я знаю, что говорю. Леди Джиневра пыталась соблазнить и меня. Как раз высшего кхара в её коллекции так не хватало.
- Вас?! - с ужасом переспросил Рилмок. - Но... но как вы....
Лидан усмехнулся, вспоминая что-то своё. Лицо его подёрнулось странной дымкой.
- Кхары и люди устроены по-разному, мастер Рилмок. Я при всём желании не смог бы даровать герцогине ту любовь, к которой она привыкла. Пришлось изворачиваться. Но леди Джиневра осталась довольна. Я до сих пор помню её стоны. Это было... интересно. С кхарами такого не бывает.
- Вы... и она.... - Рилмок задохнулся.
- Простите меня, мастер Рилмок. Мне не стоило говорить вам этого. Я забыл, что вы слишком щепетильны в таких вещах. Но поверьте: леди Джиневра вас ещё не раз посетит. И вы будете рады этим визитам. А потом она забудет о вас так же, как забыла о своём эксперименте с высшим кхаром. Наслаждайтесь, пока есть возможность, мастер Рилмок. Леди Джиневра - роскошная женщина, молодая и красивая. Пусть для меня она тоже стала своего рода экспериментом, для вас она будет незабываемым чудом. Плюньте вы на свой несостоявшийся целибат. Всё равно в Магнификат вы не вернётесь. Наслаждайтесь ласками герцогини, кто знает, когда ещё вам удастся так... м-м-м... отдохнуть.
Рилмок сел на корточки в роскошном коридоре, облицованном шагратским мрамором, и заплакал. Лидан сочувственно смотрел на юношу, чьи наивные мечты были в очередной раз безжалостно растоптаны. Для кхара это приключение с герцогиней уже тысячу раз отошло на второй план, тем более, что прекрасная Джиневра, поняв, что от кхара в любовных утехах толку мало, быстро остыла к высокому и статному Повелителю Глубин. Хотя сам Лидан вспоминал ту пару ночей с тайным удовольствием.
- Вы тоже были с ней, - Рилмок захлёбывался словами, - вы... вы...
Лидан вздохнул, подсел к Рилмоку и обнял его за плечи. Из глаз юноши лились неподдельные слёзы.
- Мне жаль разбивать ваши мечты, мастер Рилмок. Магнификат учит людей идеальным отношениям, во что вы, не сомневаюсь, искренне верите до сих пор. Мне жаль, что я был так прямолинеен. Но люди есть люди, они здесь не на страницах фолиантов и не в гравюрах художников минувших веков. Вы во дворце Его Величества Стеллана Восьмого со всеми его соблазнами и возможностями. Если вас это как-то успокоит, то я скажу вам, что леди Джиневра доставила мне неизъяснимое наслаждение. Поверьте высшему кхару, который в принципе не приспособлен к любовным утехам с людскими женщинами. Так что за вас я спокоен. Наслаждайтесь вниманием Её Величества. Ну, а если вам захочется излить душу - я всегда рядом. Боюсь, Алейт в данной ситуации не поймёт вас так, как я.
Лидан ещё долго сидел на полу, пока Рилмок, уронив голову на руки, плакал, привалившись плечом к чешуйчатым доспехам Хранителя Короны.
Глава XIV
Едва рассвело, как герцог через слугу вызвал к себе Джиневру тоном, не допускающим возражений. Молоденький лакей опрометью понёсся к покоям Её Величества, напуганный так, словно это он в чём-то провинился перед Стелланом Восьмым. Когда едва успевшая привести себя в порядок герцогиня торопливо вошла в зал, Илдан с грохотом закрыл тяжёлые резные двери и встал снаружи с мечом наголо. Теперь даже полнейший безумец не смог бы помешать разговору венценосной пары.
- Ты посещала Нашего гостя? - резко спросил Стеллан.
- В-в-ваше Величество не запрещали мне этого, - пролепетала Джиневра, нервно теребя складки платья.
- Он остался доволен твоим визитом?
Герцогиня кусала губы. Никогда раньше Стеллан не интересовался её похождениями, изредка равнодушно выслушивая донесения челяди и советников. И нынешний разговор Джиневру несколько... тревожил.
- О, да, Ваше Величество! Он был... более, чем доволен. Я помогла ему избавиться от его невинности.
- Хорошо, - герцог, заложив руки за спину, сделал круг по залу, а потом внезапно приблизился к супруге. Глаза его расширились, и Джиневра испуганно сделала шаг назад.
-Ты можешь посещать его, пока не надоешь. Если Наш гость доволен твоими ласками, не вижу причин запрещать тебе приходить к нему. Но! Ты удвоишь, нет, учетверишь все свои предосторожности! Я не допущу, чтобы ребёнок этого юноши родился от той, в чьей постели перебывала половина замка! Ты поняла меня?
- Ваше Величество, - всплеснула руками Джиневра, - да кто он такой, этот мальчишка? Я заметила на его теле странные узоры...
- Тебя не должно волновать ни его происхождение, ни приглашение в Наш замок! Не забывай, ты здесь и так пользуешься всем, чем захочешь. Я не запрещаю тебе прыгать из постели в постель, у тебя лучшие наряды, развлечения, тебе доступны все мыслимые и немыслимые удовольствия, - герцог вспомнил, с каким перекошенным лицом докладывал Лидан о своём уникальном в некотором роде опыте, - так что изволь не лезть в Наши дела. И да, кстати. Этот юноша обучался в Магнификате, так что не открывай при нём рта. Если он услышит твоё щебетание, то разочаруется во всех женщинах сразу. Ты можешь идти.
Джиневра присела в самом низком реверансе, на который только была способна, и торопливо вышла. Разговор её напугал. Но ни одна женщина не проглотила бы столь странные слова просто так. Тем более герцогиня.
- Лидан! - Джиневра подсела к Хранителю Короны, который в последнее время почему-то пользовался непривычно большой свободой. Вот и сейчас кхар безмятежно сидел на подоконнике, свесив ногу, и барабанил ногтями по драгоценному мрамору. Место за троном занял его брат, что Джиневру тоже удивляло. Илдан не пользовался у герцога тем безграничным доверием, что его близнец. Лидан, увидев герцогиню, вежливо наклонил голову, но даже не привстал.
- Ваше Величество.
- Лидан, - Джиневра присела на краешек подоконника, - это ведь ты привёз в замок того юношу и высшего кхара?
- Да, Ваше Величество.
- Скажи, кто этот молодой человек? Он такой... необычный. Он с запада, из Кириата, верно? Или... Ах, не помню, он говорил, такой чудной городишко... В общем, Лидан, скажи мне, что в нём такого? Мой венценосный супруг очень радушно принял его.
- Сожалею, Ваше Величество. У меня прямой приказ герцога не разглашать личность и происхождение его гостя. Прошу прощения у Вашего Величества.
Джиневра подсела поближе, почти вплотную к бледному лицу кхара.
- Лидан... Ну скажи мне... Хотя бы в память о нашей былой... дружбе... - Но, столкнувшись с ледяным взглядом немигающих глаз, резко отпрянула. - Ты такой же холодный и скользкий, как рыбы, от которых вы произошли! - крикнула она, топнув изящной ножкой.
- Как будет угодно Вашему Величеству, - снова наклонил голову Лидан.
Джиневра резко встала и, шурша юбками, почти побежала из галереи.
Она фурией пронеслась по коридорам и вышла на балкон, с которого первый раз увидела Рилмока. Вдохнув пьянящий аромат лилий и пионов, Джиневра немного успокоилась. В самом деле, ну какая ей разница, что за тайны несёт в себе этот мальчик? Он молод, красив, до смешного неопытен и так же страстен. Ничего лишнего, довольно усмехнулась про себя герцогиня. Не то что порядком поднадоевшие льстивые пажи и неотёсанные стражники. И зачем она только пыталась что-то выяснить у кхара? Яснее ясного, что тот скорее умрёт, чем нарушит приказ. Она вспомнила неподвижное лицо Лидана и внутренне поёжилась. С таким же лицом он приходил к ней те несколько ночей, бесстрастно опускался на колени, а после, не произнеся ни слова, чёрной тенью выскальзывал за дверь. Б-р-р... Джиневра поклялась себе больше никогда не устраивать таких новаторских опытов.
Рилмок и двое высших кхар шли по залитой солнцем галерее в Садик Чудес. Герцог выгнал оттуда всю охрану, включая двоих высших, оставив только Илдана. Такая секретность удивляла, но лучники, получавшие очень неплохие деньги за непыльную, в общем-то, работёнку (кто в здравом уме полезет в Садик Чудес?) только возблагодарили Создателя за нечаянный отдых. Кхары же, не выражая никаких эмоций, скрылись в прохладной тени.
Рилмок, увидев близнеца Лидана, не сдержался и быстро поприветствовал того на Первом Языке. У Илдана встопорщились жабры, и Рилмок от души наслаждался изумлением высшего кхара. Пара молниеносных взглядов между братьями - и Илдан снова замер немым изваянием у кресла Его Величества.
- Я много думал и молился этой ночью, - начал Стеллан, - Создатель свёл меня с тобой, Рилмок, и с легендарной Алейт. Лидан вчера рассказал мне про ваше путешествие. Теперь я хочу послушать вас. Давай, Рилмок, поведай мне свою историю.
Рилмок, запинаясь и исподволь пряча руки, стал рассказывать. С самого начала. Как его забрали в Магнификат, где он был на хорошем счету, как он принял мирское послушание в Хельсвуде, как двое селян привезли к нему раненую кхару...
Он говорил о знакомстве с Лиданом, о так своевременно свалившемся с полки "Сказании", о безумном решении Алейт опытным путём проверить, есть ли в нём Чистая Кровь...
О Купели Рилмок старался не упоминать вовсе, но герцог уже подозревал, помня рассказ Лидана, о каком-то обряде посвящения. В подробности Стеллан решил не вдаваться. Секреты кхар должны и останутся только их секретами и тайнами.
Рилмок рассказал, как Алейт при всём Кхаридане поклялась ему в верности, и как напутствовал его старый Кхарт...
К концу повествования юноша взмок и охрип. Утирая лоб рукавом шёлковой рубашки, Рилмок обессиленно рухнул в кресло. Даже в Магнификате он никогда не произносил столь длинных речей. Герцог слушал его, не перебивая, и только нервно мял кружевной платочек. Наконец, он повернулся к Алейт.
- Досточтимая высшая, не поведаете ли теперь вы свою историю, хотя вы и есть История... Я слушаю вас.
Алейт говорила кратко, рублеными фразами, но весьма учтиво. Лидан холодным потом обливался, страшась, что Водомерка, по своему обыкновению, ни в грош не ставящая всё вокруг, возьмёт, да и ляпнет какую-нибудь дикость. Но пока Алейт ничем не выказывала своего недовольства. Её истинные чувства оставались для Лидана тайной за семью печатями.
Да, её подобрали селяне и отвезли к лекарю. Кто её ранил? Хороший вопрос, ей самой интересно. Нет, она не помнит. Вообще не помнит, как оказалась на той дороге. Да, Рилмок её лечил, как мог. Убить высшую кхару не так-то просто. Да, она обратила внимание на его внешность. А как же. Хорошо, что мальчик такой любитель литературы. Да, в Кхаридане есть особый обряд, пробуждающий силу. Мальчик прошёл его и высвободил Чистую Кровь. Да, она поклялась ему Полным Кругом. Нет, она не сумасшедшая. Хотя многие считают именно так. Да, сразу после Кхаридана они поспешили в Аквилис. У вас удивительно красивый дворец, Ваше Величество. Я хорошо помню его ещё в те... старые времена. Да, Ваше Величество.
Герцог молчал. Долго. Слуги принесли вазочки с мороженым, и Рилмок впервые попробовал излюбленное лакомство Стеллана Восьмого. Сам Стеллан, рассеянно облизав ложку, глубоко вздохнул и начал:
- Я выслушал три истории одного путешествия. Они сходятся в деталях и достойны доверия. Признаться, я много молился, и Создатель внял моим молитвам. В твоём рассказе, Рилмок, я отметил один существенный момент. Я верю Лидану как самому себе. Я верю Алейт кхар'Линдаат, ибо честность и неподкупность Хранителя Короны Интериора не подлежит сомнению. Но превыше их всех я верю Кхар-даону Первого народа, что подтвердил право этого юноши на Чистую Кровь и развеял мои сомнения...
На этих словах кхары дружно склонили головы.
- Рано утром я написал указ. Он будет зачитан после моей смерти. В нём я объявляю Рилмока из Таринге, бывшего послушника Магнификата, своим наследником, и отдаю ему трон по праву Чистой Крови. - У Рилмока вытянулось лицо. Алейт согласно кивнула. Лидан же бросил взгляд на юношу, как бы напоминая: "Что я тебе говорил?"
- Я не знаю, сколько мне осталось жить, - продолжал Стеллан, - и мне многому надо научить тебя, потому что сейчас ты не готов возглавить Аквилию. Вы с Алейт останетесь при дворце, с возможностью, разумеется, - он повернулся к Алейт, - посещать Кхаридан и иные места...
- Ваше Величество! - Рилмок задохнулся от собственной наглости, но продолжил, - Ваше Величество! Я... я не знаю, как благодарить вас за оказанную мне честь... Но... Я не буду достоин крови и памяти моего великого предка, если не узнаю, что заставило его уйти и сгинуть в неизвестности!
Алейт хрипло каркнула что-то, но Рилмок, нервно ломая пальцы, продолжал:
- Кхар-даон сказал мне, что с уходом Интериора закончился расцвет Пятого народа. Но Интериор не мог уйти без веской причины! Я не смогу сидеть в роскошном замке и постигать таинства управления государством, пока не узнаю, что случилось с моим предком... Мне необходимо... необходимо понять! Я пойду туда, куда ушёл он, и узнаю правду.
- Я ждал этих слов, - с грустью сказал герцог, - ждал и боялся. Ибо это твоё право - доискаться до Истины. Ты знаешь, куда ушёл Интериор?
- В Джайнмур, - прошептал Рилмок.
- Да, в Джайнмур. Сними рубашку! - вдруг приказал Стеллан. Рилмок поперхнулся, но снял шёлковую сорочку. По его телу извивались и переплетались щупальцами кракены, уставшие от бестолковой одежды. Герцог внимательно рассмотрел живые рисунки.
- Это у тебя после обряда? - спросил он. Рилмок кивнул, стараясь не смотреть на руки.
- Это осьминоги, - приглядевшись, заявил Стеллан.
- Кракены, - поправила его Алейт.
- Пусть кракены. По мне, это большие и хищные осьминоги. Когда я, как наследный принц, проходил обучение в Магнификате, мне там преподавали, в числе прочих дисциплин, основы четырёх стихий. - Рилмок удивлённо вытаращился. Он ничего такого не изучал - Мальчик мой, наследник престола обучается совсем иным вещам, нежели простой брат Магнификата. Мне не очень давался этот предмет, но кое-что я помню, - герцог подал знак Илдану, и тот преподнёс ему горящую лучинку.
- Джайнмур... Огненная пустыня с фонтанами чёрного масла... Пламенные Очи... - он посмотрел на лучинку. - Эту веточку можно затушить дуновением, - он быстро задул щепку. - Костёр можно забросать землёй. Горящее поле можно спасти, пустив встречный огонь. Но когда полыхает целый лес, что понадобится тебе тогда?
- Вода, - одними губами прошептал Рилмок. Алейт сидела, напряжённая, словно тетива у лука.
- Вода, - кивнул герцог. - Ты - живое подтверждение силы воды, о которой говорят, будто она утрачена. Но посмотри на своих кракенов. Может быть, этот обряд готовил тебя к путешествию в Джайнмур. Я не удивлюсь, если это так.
На этих словах Алейт встала и низко поклонилась герцогу:
- Разум Вашего Величества остёр, как мечи кхар. Я благодарю Создателя за встречу с вами.
Лидан мысленно утёр лоб.
- Да будет так, - резюмировал Стеллан, - надвигается послеполуденная жара. Отдыхайте и развлекайтесь. Я прошу вас провести со мной ещё пару недель. Ваше путешествие было долгим и утомительным, вам не следует очертя голову бросаться в новый путь. Лидан, - герцог посмотрел в глаза высшего кхара, - ты помнишь мой приказ?
- Всегда, Ваше Величество, - тихо ответил Хранитель Короны.
Заслышав уже знакомый стук в дверь, Рилмок посторонился, щёлкнул дверной ручкой и учтиво пропустил вперёд леди Джиневру. Та куталась в шёлковый палантин, спасаясь от мнимого холода. Рилмок посмотрел на неё и в голове у него зазвучал тихий голос старого Кхарта: "Это твой народ, Рилмок. Посмотри, во что он превратился". Джиневра заметила неподвижность Рилмока и нахмурилась:
- Что такое? Я тебе наскучила? Так быстро?
- О нет! - Рилмок тряхнул головой, словно отгоняя непрошеные видения, - Ваше Величество не может мне наскучить. Вы так ослепительно красивы... это я, боюсь, недостоин вашей любви. У меня мало опыта, и я опасаюсь, что могу не сдержаться раньше времени. Но Лидан рассказывал мне про один интересный способ...
- Лидан?! - Герцогиня повернулась так резко, что чуть не упала. - Лидан? Рассказал? Тебе? Как он посмел!.. Как он... болотное отродье... - Даже в полумраке комнаты было заметно, как пошло пятнами её лицо. - И почему тебе?!
- Лидан - мой друг, - пояснил Рилмок.
- Лидан кхар'Кирдеат - твой друг?! Однако... - Джиневра как-то неловко села на край кровати, а потом вскочила и схватила Рилмока за плечи. - Да кто же ты такой? Стоп. Ты приехал в сопровождении ещё одного кхара. Я знаю наперечёт всех людей в Великой Аквилии, кто может позволить себе такую охрану. И тебя среди них нет. Мой муж, Великий герцог, принимает тебя в Садике Чудес, а мне запрещает раскрывать рот в твоём присутствии, потому что, видите ли, я для тебя слишком глупа! Хранитель Короны - твой дружок, да такой закадычный, что делится с тобой своими постельными приключениями. Кто же ты, забери тебя Обратная Суть?
- Меня зовут Рилмок из Таринге, - поклонился юноша, - и, кажется, это всё.
Джиневра хлопала глазами, теребя кисти палантина.
- Но ведь вы, Ваше Величество, пришли сюда не за тем, чтобы обсуждать мою родословную или моих друзей? - Рилмок каким-то бережным, почти нежным движением сбросил с плеч жены Стеллана розовый шёлк.
"Любить - так герцогиню!" - пробормотал он про себя и задул свечи.
Глава XV
Фирин лежал на удобной и мягкой кушетке, наслаждаясь освежающим дыханием фонтанов. Парализованный советник подставлял лицо россыпям искрящихся брызг и закрывал глаза от удовольствия. Проклятая жара. Слуги без устали качали над ним опахалами, но фонтан справлялся со своей работой не в пример лучше. На душе у Фирина было неспокойно. Последние дни герцог замкнулся в себе, ни разу не вызвал его для доклада, освободил Лидана от его обязанностей (он уже не раз видел праздношатающегося кхара и был тому весьма удивлён) и вообще вёл себя странно. Фирин раздумывал как раз об аудиенции, когда к фонтану спустилась леди Джиневра. Советник сглотнул. Он взглядом ощупывал точёную фигурку и блестящую волну волос, с горечью понимая, что ему уж точно ничего не светит. Несмотря на неразборчивость герцогини в связях, вряд ли она обратит свой взор на толстого обездвиженного советника. Фирин едва не задохнулся от безнадёжности.
- Ваше Величество! - Он попытался придать лицу самое благожелательное выражение. - Вы чем-то опечалены? У вас дрожат губы...
Джиневра резко обернулась.
- А, Фирин, это ты. С чего ты взял, что я опечалена? Я... в раздумьях.
Фирин вытаращился бы, если бы не проклятый этикет.
- Я могу помочь Вашему Величеству?
- Ты? А, впрочем, почему бы и нет. Ты знаешь, кто этот юноша, что прибыл в сопровождении Хранителя Короны и ещё одного кхара? Он... я не могу понять, кто он такой. Его нет в списках людей, что могут позволить себе кхариданского наёмника.
- Но, Ваше Величество! - Фирин рассмеялся. - Всё совсем не так. Это простой сельский лекарь, что лечил раненую высшую, неизвестно как попавшую к нему. Мне отписал об этом интересном случае владелец постоялого двора в Хельсвуде. Не так часто высшие без дела шляются по нашей Аквилии, а раненая кхара привлекла внимание герцога, и он захотел выслушать её историю. За этим он и послал Лидана в Хельсвуде, и тот всё-таки притащил эту парочку в Аквилис. Так что ваши сомнения беспочвенны. Это не принц-инкогнито, а всего лишь деревенский знахарь.
- Деревенский знахарь? - Джиневра тряхнула волосами и зашипела, как разъярённая кошка. - Деревенский знахарь, говоришь? Деревенский знахарь, чьё тело покрывают живые рисунки? Мой муж, Великий герцог буквально пихает меня к нему в постель до тех пор, пока я ему не надоем! Я - ему! Деревенский знахарь, чей лучший друг - Лидан кхар'Кирдеат?
Фирин всё-таки вытаращился.
- Ваше Величество преувеличивает. У Хранителя Короны не может быть друзей, особенно среди людей...
- Да ну? А с чего бы тогда Лидан рассказал ему про... - герцогиня оборвала себя на полуслове и принялась яростно обмахиваться веером из павлиньих перьев.
Фирин пожевал губами. Так-так-так. Значит, и эти дикие слухи оказались правдой. С ума сойти, куда катится мир. Но гораздо больше советника взволновали подробности о лекаре. Врать Джиневра не умела, вернее, не умела врать изобретательно, так что, скорее всего, все её слова соответствуют действительности. Фирин нахмурился. Что же это творится в герцогском замке? Фирин и так не знал, как относиться к той странной опале, которой он подвергся в последние дни, а рассказ герцогини усилил его подозрения. Советник щёлкнул пальцами, и слуги подхватили его носилки.
- Прошу прощения у Вашего Величества. Государственные дела зовут меня.
Джиневра только раздражённо махнула веером.
Фирин почти достиг тронного зала, как вдруг слуги остановились настолько резко, что он чуть не выпал из носилок. Шею ему защекотал неприятный холод.
Скосив глаз, Фирин увидел у своей щеки зеленоватое лезвие. Знакомый гортанный голос произнёс:
- Умерь прыть, советник. Герцог никого не принимает.
Фирин задохнулся от бешенства и страха:
- Как ты смеешь, кхар, угрожать мне? Ты забываешься! Я советник Его Величества и требую аудиенции!
- Это ты забываешься, Фирин, - Лидан так и не убрал меча, - я пока ещё Хранитель Короны и у меня прямой приказ герцога никого к нему не допускать до его собственного соизволения. Разверни носилки, Фирин, пока этого не сделал я.
Фирин задрожал. Ссориться с Хранителем Короны было себе дороже. Каким-то шестым чувством советник понял, что отлучение Лидана от трона было вызвано вовсе не монаршей немилостью, а, скорее, наоборот. И все эти странности начались с приездом одноглазой кхары и её врача. Кхару Фирин видел мельком, и вид её отбивал всякое желание задавать вопросы, а лекарь и вовсе пропал где-то в глубинах замка. Толстый советник досадливо кусал губы. Лидан заметил его нервозность:
- Если ты, по примеру леди Джиневры, начнёшь засыпать меня вопросами, то выкинь это из головы. Леди хотя бы было что предложить мне. Но ты, боюсь, совсем не в моём вкусе. Разворачивай носилки.
И меч с грохотом влетел в ножны.
Фирин покачивался в носилках и лицо его горело от гнева. Он с раздражением ощупал неподвижные ноги. Ах, если бы он мог ходить! Сколько вопросов он мог бы решить без помощи соглядатаев и доносчиков! Проклятый паралич! Фирин подумал всё-таки разыскать знахаря. Глупая деревенщина не будет противиться расспросам советника. Но потом он вспомнил слова Джиневры. Если лекарь и впрямь друг Хранителя Короны... то наверняка расскажет ему о визите в фириновы покои. И вот тогда несчастному калеке несдобровать. Фирин вздохнул и решил вооружиться единственным доступным ему оружием: терпением. Рано или поздно герцог призовёт своего верного слугу и поделится своими тревогами. Стеллан уже немолод, а к старости многие начинают любить уединение. Фирин терпелив. Он подождёт.
Герцог действительно никого не принимал. Более того, его даже не было в тронном зале. Последнее время он часто спускался в глубокие подземелья замка, выстроенные ещё при Интериорах, один, без охраны шёл извилистыми коридорами и останавливался около камеры, больше похожей на комнату зажиточного горожанина. Он заходил туда и долго смотрел на сидящую там пленницу. Та, скорчившись в углу, тоже не отрывала от Стеллана глаз. Эти безмолвные визиты продолжались уже несколько дней, и, наконец, герцог не выдержал.
- Прости, Ша-Ан. Боюсь, тебе придётся распрощаться с твоим уединением.
Та, что сидела в подземелье, скорчилась ещё больше и завыла. Она всё поняла.
Рилмок же все свои дни проводил в герцогской библиотеке, получив на то высочайшее разрешение. Но юноша читал не трактаты об устройстве государства или тонкостях налогов и податей. Его внимание целиком, без остатка поглотили книги, где содержался хотя бы намёк на Джайнмур. Старенький седой архивариус, получив недвусмысленный приказ содействовать юноше во всех его изысканиях, покорно таскал стопки фолиантов, многие из которых помнили не только Стеллана Первого, но и его предшественников. Рилмок читал, не отрываясь, даже ужин слуги приносили в библиотеку, и только с приходом ночи молодой человек с воспалёнными от долгого чтения глазами спускался в свои покои. Там его ждала Джиневра, и на несколько часов Рилмок отрешался от сказаний про пламенеющие пустыни.
В один из жарких дней, что никак не сменялись прохладой, Стеллан вызвал к себе Рилмока и обоих кхар. В его небольшом личном кабинете были спущены тяжёлые шторы. Когда все собрались, герцог подал знак, и дюжие стражники внесли в кабинет наглухо закрытый паланкин. Рилмок замер. Стеллан отослал стражу, открыл дверцу, и на пол выползло самое жуткое и отвратительное существо, что только мог вообразить себе человек.
Сморщенная фигурка, сутулая до горбатости, с тонкими сухими лапками, головой, покрытой редкими прядями... и густо залитыми золотом глазами без зрачков. Существо подслеповато морщилось, пытаясь отползти в тёмный угол. Кожа его была смугло-золотистой, но высохшей и дряблой. Уродец свернулся клубочком в углу у шторы и затих.
Воцарилось потрясённое молчание. Первой пришла в себя Алейт.
- Ваше Величество... что это?!
Рилмок только глупо таращился, не в силах произнести ни слова.
Герцог вздохнул и покосился на страшилище.
- Её зовут Ша-Ан. Несколько лет назад стражники нашли её, ковылявшей ночью в Аквилис. Они схватили её и привели ко мне. Эта несчастная - уроженка Джайнмура.
Внутри Рилмока словно ухнул чугунный шар. Вот это... это существо... это джайна?! Этот скулящий клубок, боящийся поднять глаза?! Он не верил, не мог заставить себя поверить...
У Алейт же, как всегда, было своё мнение.
- Уроженка Джайнмура? Там что, началось прогрессирующее вырождение? Я была в Джайнмуре. Это... существо... схоже с джайнами только глазами и цветом кожи. Твои родители были брат и сестра? - обратилась она к Ша-Ан.
- Моя мать принадлежала к Пламенным Очам, - тихо, но с какой-то гордостью прострекотало существо, и Рилмок поразился звукам этого голоса - как будто рядом с ним трещал костёр.
- Понятно, - кивнула Алейт, - ещё хуже. Плод любви простого джайна и высокородной. Что ж, у нарушивших заповеди Создателя вряд ли могло родиться что-то иное. Ваше Величество, - Алейт перевела взгляд на герцога, - зачем вы привели сюда этого выродка?
- Госпожа Алейт, - срывающимся шёпотом пробормотал Рилмок, - для чего вы так суровы с этой несчастной? Судьба довольно покарала её.
- Лишишься своего глаза - можешь говорить с ними, как хочешь. У меня нет любви ни к джайнам, ни к их ублюдкам.
- Ша-Ан бежала из Джайнмура, - со вздохом сказал герцог, - она знает туда дорогу. Пусть тело её немощно, но разум остёр. Она может быть вашим проводником.
- Меня изгнали из Джайнмура, - еле слышно прошелестела Ша-Ан, - мой облик оскорблял взор Пламенных Очей. Даже моя мать не смогла защитить меня. Я долго... скиталась, пока меня не подобрали лучники герцога. Его Величество был добр ко мне. Он дал мне кров и пищу, а в моей каморке всегда горит жаровня. Если Его Величество прикажет, я проведу вас в Джайнмур. Это будет меньшее из того, чем я могу отплатить герцогу за его доброту.
- Ваше Величество так же милосердны, как и умны, - поклонилась Алейт и, снова переведя взгляд на джайну, рявкнула:
- Я была в Джайнмуре трижды! Туда не так просто добраться. Я сильнее и выносливей тебя, выродок, но даже я с трудом проделала этот путь. Так расскажи мне, Ша-Ан, как ты, несчастная калека, смогла добраться до Аквилии? Ты бы вряд ли одолела Подлунный Хребет или переплыла Коралловое море, где никогда не бывает штиля. Говори!
- Я шла ходами Дрогхаулдара, - голос Ша-Ан сорвался на свист. Алейт побледнела, хотя Рилмок сомневался, может ли мутно-белая кожа посветлеть ещё сильней. Оказалось, может.
- Дрогхаулдар? Ты хочешь провести нас ходами Дрогхаулдара? Здесь что, все с ума посходили?
- Ходы пустынны и необитаемы уже многие тысячелетия, - глядя на Алейт, промолвила Ша-Ан. - Время ярости Вторых давно прошло. В оплавленных туннелях никто не живёт. Они тихи и безопасны.
- Дрогхаулдар разветвляется на тысячи отнорков! Там можно бродить бесконечно и не найти выхода!
- Поэтому я пойду с вами. Я знаю, как через ходы добраться до Джайнмура.
Алейт шумно выдохнула и посмотрела на своих спутников.
- Лидан, ты знал об этом?
Хранитель Короны кивнул. Алейт помрачнела ещё сильней и, наконец, обратилась к Рилмоку:
- Ты не передумал?
Юноша дрожал всем телом, но голос его прозвучал твёрдо:
- Нет.
- Что ж... Мне не нравится эта затея с Дрогхаулдаром, но альтернативы ещё хуже. Подлунный Хребет в это время сотрясают обвалы, а Коралловое море нам не одолеть. Хорошо, Ша-Ан. Ты проведёшь нас забытыми путями гномов.
Уродка мелко закивала и съёжилась в углу. Герцог дёрнул шнурок колокольчика и стражники просунули в кабинет паланкин. Ша-Ан с трудом забралась в него и закрыла дверцы. Джайну унесли в её подземелье.
Герцог понуро сидел в кресле, уронив голову на грудь. Стояла напряжённая тишина. Алейт мрачно стреляла единственным глазом, Лидан задумчиво гладил эфес меча, а перед глазами Рилмока всё стояло сморщенное лицо с золотыми глазами. На какую-то секунду он захотел закричать, что передумал, что он не пойдёт в Джайнмур, и тут же устыдился. Даже проклятая и изгнанная калека не боится совершить этот путь. К тому же, с ним будут кхары. Рилмок долго и протяжно выдохнул.
- Если мы всё решили, то давайте выйдем при полной луне.
- Через пять дней, - прикинула Алейт, - хорошо. Нам с Лиданом как раз надо успеть научить тебя ездить на "речном дьяволе".
- Это что? - глупо спросил Рилмок, когда Лидан подвёл к нему громадного чёрного коня с налитыми кровью глазами. "Речной дьявол" храпел и мотал головой.
- Знакомьтесь, мастер Рилмок, это Нарвал. Конь Илдана. Мой брат отличается спокойным нравом, так что и коня подобрал себе тихого и меланхоличного.
- А в каком месте этот конь меланхоличен? - заикаясь, поинтересовался Рилмок. Алейт расхохоталась, впервые после знакомства с Ша-Ан:
- Нарвал ленив, как донная актиния. Тебе придётся пришпоривать его. Но для путешествия в Джайнмур тебе нужен хороший конь. Арна чудесная лошадка, но у вас с ней как-то не сложилось. Ну что ты пучишь глаза, словно головастик? Садись в седло и сделай хотя бы круг.
- Да я не заберусь на него! - замотал головой Рилмок. - Он вдвое выше Арны!
Лидан похлопал Нарвала по шее, и гигантский конь покорно опустился на колени.
- Запомните, как попросить его поклониться. А теперь залезайте.
Рилмок взгромоздился на Нарвала, и "речной дьявол" выпрямился во весь свой рост. Он тряхнул длинной гривой и, качнувшись, внезапно перешёл в рысь. Рилмок вцепился в поводья. Нарвал скакал ровно, будто не замечая седока, но когда юноша натянул повод, стал как вкопанный. Арна никакого сравнения не выдерживала. Рилмок восхищённо сделал ещё круг, переведя Нарвала в галоп. Воистину, у брата Лидана было прирождённое чутьё на лошадей.
- Ну вот, а вы боялись. Ещё пару дней тренировок, и вы сможете поспевать за нами и не выпасть при этом из седла.
Оставшиеся до выхода дни Рилмок учился управляться с Нарвалом. Периодически к нему спускался Илдан, что-то шептал коню, гладя того по лобастой башке, а потом с непроницаемым лицом наблюдал за рилмоковыми тренировками. Нарвал временного хозяина принял кротко и без эмоций, видимо, действительно отличался завидной меланхоличностью. Наконец Илдан признал, что у Рилмока всё меньше шансов упасть с коня, похлопал Нарвала по шее и скрылся в тени галерей.
Алейт и Лидан периодически скрывались в бассейне для кхар, а герцогская челядь собирала и упаковывала съестные припасы, воду и факелы. Герцог был бледен, много молился и так никого и не принимал. Ша-Ан же лежала в своей каморке, свернувшись клубочком, и тихо оплакивала свою участь.
В последнюю ночь Рилмок почти не спал. Он, как мог, вежливо отослал недоумевающую Джиневру, и метался по роскошной кровати. Предстоящий поход ужасал его и вместе с тем манил. Что его дёрнуло решиться пойти туда - зов крови Интериора или нашёптывания Обратной Сути? Рилмок был практически уверен, что не вернётся. Из Джайнмура не возвращаются. Перед глазами всплыло бескровное лицо Алейт. "О моих недостатках поговорим за ужином." ... "А "Великие Глубины" Лирейт кхар'Кирдеат у тебя тоже есть?" ... "Поверить не могу, что в тебе есть Чистая Кровь!" ... "Здесь неподалёку есть чудесное озерцо. Явно с ключей Кхаридана." ... "Нам с Лиданом как раз надо успеть научить тебя ездить на "речном дьяволе"...
Он почувствовал, что глаза начинает предательски щипать. Нет, решено. Он поедет в Джайнмур. Не ради себя. Ради Алейт.
Наутро осёдланные "речные дьяволы" с притороченными сумками стояли и храпели у ворот, ожидая седоков. Герцог, как-то странно приволакивая ногу, вышел к тройке всадников. За ним стражники тащили паланкин с Ша-Ан.
- Ну и как она поедет? - буркнула Алейт. - Она не сможет даже держаться за луку.
- Привяжу её к седлу Нарвала, - пожал плечами Лидан, - она лёгкая, да и Рилмоку будет ехать с ней проще, чем тебе. Или мне. В нём присутствует такое качество, как сострадание. В отличие от нас.
Джайну привязали к задней луке, и Рилмок оседлал коня. Ша-Ан ему совсем не мешала, она сидела, вцепившись тонкими лапками в изукрашенную луку и тихо поскуливала.
Герцог подошёл к нему и, осенив знаком Создателя, промолвил:
- Я желаю тебе найти то, что ты ищешь, и успокоить своё сердце. Я буду ждать вас и молиться за ваше скорое возвращение. Пусть Создатель хранит вас на вашем пути.
Кхары и Рилмок поклонились, уже сидя в сёдлах, и три "речных дьявола" чёрными вихрями вылетели за ворота.
Глава XVI
Кони, мерно стуча копытами, неслись по бескрайним полям. Ша-Ан посоветовала держаться границы Аквилии и Келентелле, на что Алейт только зубами скрипнула. Рилмок заметил, что она всё время старается пропустить Шторма с Лиданом в седле поближе к Нарвалу. "Не хочет смотреть на Ша-Ан", - догадался Рилмок. Вслух же спросил совсем о другом:
- А что вообще такое этот Дрогхаулдар?
Не дав Ша-Ан открыть рта, Алейт чуть поравнялась с ним и крикнула, перебивая ветер:
- Это древние ходы гномов времён их молодости. Вторые тогда вовсю испытывали свою мощь. Они вызывали обвалы и извержения, вгрызались в камни и спускали с вершин Шаграта лавины. Просто так, без цели. Одним из таких напоминаний об их развлечениях и стал Дрогхаулдар - разветвлённая сеть подземных ходов, проплавленных в толще скал. Никто, даже сами Повелители Камней, не знают точно, сколько там ответвлений и переходов. Бродить там можно вечно. Ходы похожи друг на друга как две капли воды. Я надеюсь, выродок помнит свой путь. Иначе мы рискуем остаться там погребёнными навеки.
Рилмок поёжился. Он не то чтобы боялся подземелий, он ни разу не был в них, но что-то древнее и чуждое слышалось ему в словах Алейт, будто тоннели гномов хранили в себе некую нерастраченную силу, слепую и злобную. Ша-Ан говорила, что ходы необитаемы, но кто знает? Никому не под силу пройти их все, даже почти вечным, с точки зрения Рилмока, кхарам. А вдруг они заблудятся и действительно останутся там навсегда? Рилмок не хотел признаваться себе, что ужасно боится. Он покосился на кхар. Их белые лица были, по обыкновению, бесстрастны, но, может, их сердца тоже сжимает холодный и липкий страх? Юноша обернулся на Ша-Ан, притороченную к седлу, словно тюк. Джайна сидела скорчившись и молчала, подавая голос только на развилках и поворотах, стараясь не привлекать к себе внимания. Периодически она бросала острые взгляды на Рилмока, словно подавляя в себе желание о чём-то поведать ему, но всегда сдерживалась. Ну и ладно. Говорить с Ша-Ан Рилмок тоже не хотел. Если он начнёт болтать с уродкой, Алейт, того и гляди озвереет окончательно. А злить Алейт Рилмок не хотел.
Дорога вдруг сделала резкий поворот и вдали показалось зелёное лесное море. Даже с такого большого расстояния были видны исполинские дубы - стражи эльфийских владений.
- Нам лучше не углубляться в Келентелле, - прошелестела Ша-Ан, - Четвёртый Народ не сильно жалует незваных гостей в своих дубравах.
Путники молча свернули на еле заметную тропку, уводящую в степь.
Через пять дней пути, перемежаемого недолгими привалами, всадники достигли симпатичной полянки с искрящимся водопадом, падающим с поросшей кедрами горы. Спешившись, они подвели коней к водопаду и огляделись. Место было чудесным. "Речные дьяволы" с хрустом принялись за траву, а Рилмок и кхары поспешили подставить лица под обжигающе холодные струи. Ша-Ан осталась сидеть на земле, спрятав голову в ладони.
- Хорошее место, - удовлетворённо огляделась Алейт, вдоволь нафыркавшись и напившись из водопада. - Я здесь не была.
- Это вход в Дрогхаулдар, - тихо ответила джайна.
Рилмок завертел головой. Где? Тоннели гномов представлялись ему огромными разверстыми пастями, уходящими вглубь земли, чёрными провалами в толще скал. Где же тут вход? Опушка ничем не выдавала своей причастности к ярости Повелителей Камней. Журчал и разбивался искрящимися брызгами водопад, зеленела трава, то тут, то там мелькали яркие пятна полевых цветов. Даже кони, за версту чуявшие опасность, спокойно хрустели ветками и отгоняли хвостами надоедливых слепней.
Лидана тоже удивили слова Ша-Ан. Он обошёл опушку с настороженностью хищного зверя и вернулся в большом недоумении.
- Здесь нет ничего похожего на вход.
- Вход есть, - вдруг каркнула Алейт, - надо просто не думать о нём. Тогда Дрогхаулдар сам распахнет перед нами свои врата. Не забывайте, он - результат магических опытов Вторых. Так что прекращайте рыскать тут, как истекающие слюной гончие, и давайте отдохнём. Чувствую, такой привал у нас ещё не скоро случится.
Мирный пейзаж благотворно подействовал на всех. Алейт даже повернулась к Ша-Ан и с интересом вновь рассмотрела джайну-карлицу. Казалось, кхара, наконец, поняла, что глупо спрашивать за грехи сородичей с несчастной калеки. Ша-Ан почувствовала перемену настроения высшей и осторожно подняла глаза.
Рилмок в который раз поразился их разрезу и бездонному золоту, плещущемуся в них. "Моя мать принадлежала к Пламенным Очам." Интересно, кто же её отец. Но, кем бы он ни был, радости от рождения ребёнка он вряд ли испытал. Рилмоку было жалко скрюченную горбунью. Ей придётся вернуться туда, откуда её изгнали. Может быть, Ша-Ан вообще убьют. Кто знает, каковы нравы джайнов.
Путники перекусили, и Лидан отвязал коней.
- Мы оставим их здесь? - поразился Рилмок.
- Кони не пойдут гномьими подземельями. Тем более, если правда всё то, что болтают о Дрогхаулдаре, он выплавлен в толще пород. Лошади будут скользить и оступаться. "Речные дьяволы" будут ждать нас тут, сколько понадобится. Припасы мы с Алейт разделим поровну, а вы, мастер Рилмок, тащите Ша-Ан, если она совсем не сможет идти. У выродка птичьи кости, вы не почувствуете веса.
- Но куда же нам идти? - завертел головой Рилмок. - Мы так и не нашли вход.
- Вход здесь, - тихо промолвила Ша-Ан, указывая на незаметную прежде расселину прямо за водопадом.
Все резко повернули головы. В толще воды едва просматривалась узкая вертикальная щель. Почти невидимая из-за водных брызг, она чёрным провалом разрезала гору.
Алейт оглядела своих спутников:
- Ну, что застыли? Пошли.
Рилмок последний раз бросил взгляд на мирно пасущегося Нарвала и сквозь хлещущие струи вошёл в тёмный пролом.
Внутри ходы Дрогхаулдара напоминали тоннели с идеально круглыми стенами из странного оплавленного материала. "Каменное стекло!" - догадался Рилмок. - "Магнифик Стелларий писал..." Но, как, впрочем, и всегда, додумать мысль про древнего магнифика Рилмоку не удалось. Его отвлёк приглушённый голос Лидана:
- Здесь никаких факелов не хватит. Тьма, как у спрута в брюхе.
- Сейчас, сейчас, - засуетилась Ша-Ан, шевеля тонкими ручками. Она что-то стрекотала еле слышно на неизвестном языке, гладила ломкие пальцы, и через какое-то время над её ладошкой засветился, разгораясь всё ярче, тёплый мерцающий огонёк.
- Сила Огня, - кивнула Алейт, - как мы могли забыть. Ты так и шла здесь?
- Да, - кивнула маленькая джайна, - огонь помог мне найти выход и не сойти с ума. Он будет гореть, пока у меня хватит сил.
- И надолго тебя хватит? - поинтересовался Лидан, закидывая за спину сумку с припасами.
- Пока я жива и в сознании, мой огонёк будет вести вас. Поворачивайте, куда я скажу. И не бойтесь. Ходы Дрогхаулдара пусты. Здесь нет места ничему живому.
Они давно потеряли счёт времени. Поворот, поворот, немного по прямой и снова в какой-то отнорок... Рилмок перестал ориентироваться уже через несколько минут. Все ходы были абсолютно одинаковой высоты, с гладкими стенами и блестящим скользким полом. Кони и впрямь не прошли бы здесь. Отовсюду раззявленными пастями смотрели входы, ниши, пещерки... как Ша-Ан прошла здесь, одна, без воды и съестного? Хотя, может, ей и швырнули вслед котомку с невеликим припасом? Джайна ковыляла уверенно, хоть и постоянно поскальзывалась. В конце концов, Лидан подхватил её за шиворот, как кутёнка, и бросил:
- Будешь говорить, куда идти. Отдохнёшь - спущу.
Калека мелко закивала и вытянула вперёд ладошку с огоньком.
Алейт недовольно бросала взгляды по сторонам. Ходы были сухими и прохладными, ни один запах не касался гладких стен, ни один звук, кроме эха шагов, не тревожил тоннели Дрогхаулдара. И это начинало беспокоить высшую всё сильнее.
- Долго нам ещё?
- Не очень, - Ша-Ан изо всех сил вглядывалась в свой огонёк. - Ещё три дня вашим шагом.
- Сколько же ты ползла здесь? - не выдержал Рилмок.
- Долго, - слабо улыбнулась джайна, - я надеялась найти здесь смерть. От голода, жажды или зубов древних чудищ. Но Дрогхаулдар отпустил меня. Не бойтесь. Мы скоро достигнем предместий Джайнмура.
Перед одним особо разветвлённым участком Ша-Ан сидела и стрекотала, глядя на огонёк, не меньше получаса. Алейт злилась, понимая, что не в силах запомнить дорогу назад при всём желании, а джайна не производила впечатление выносливого существа. Если она умрёт... как они выйдут? Алейт не желала признаваться себе, что из Джайнмура они все могут не выйти вовсе. Или вырвется она одна, как три раза до этого, но сейчас с ней были Рилмок, будущий Интериор, Лидан, которого ей почему-то совершенно не хотелось терять, и несчастная калека, чья жизнь целиком и полностью была в её руках. И Алейт впервые чуть не заплакала от бессилия.
Внезапно у Рилмока перед глазами пошли цветные круги и стало трудно дышать, будто грудь сдавил невидимый обруч. Стены подземелья перед ним поплыли, и он со сдавленным хрипом опустился на блестящий пол.
- Что? - подскочил Лидан. Алейт, поджав тонкие губы, покачала головой:
- Я слыхала о таком. Страх бесконечных туннелей. Он может прийти внезапно и так же внезапно отступить. Только гномы не подвластны ему. Ещё удивительно, что с ним не приключилось этого раньше. Что ж, придётся сделать привал.
Она похлопала Рилмока по щекам.
- Успокойся. Закрой глаза и успокойся. Ничего страшного с тобой не случилось, обычная паника. Дыши глубже. Вот так. Лидан, дай воды. Пей. Пей! Не сможешь идти, я тебя понесу.
Рилмок с закрытыми глазами на ощупь тянулся к фляге с водой. Его трясло. Он был уверен, что стены Дрогхаулдара сближаются и вот-вот раздавят его, разотрут своими гладкими боками. Голос Алейт слышался ему как из бочки, какие-то успокаивающие слова, но одурь не проходила. "Я умру здесь. Я не дойду до Джайнмура, никто из нас не дойдёт, даже Ша-Ан. Мы останемся здесь навеки, погребённые под толщей скал. Из Дрогхаулдара нет выхода..." - он уже бредил. Даже с плотно зажмуренными глазами ему казалось, что потолок падает на него, впечатывая в гладкий камень.
Алейт вздохнула, закинула юношу себе на плечо, как тюк, и обратилась к Ша-Ан:
- Веди дальше.
Но не успела карлица даже открыть рот, как издали раздался странный приглушённый рокот. Кхары замерли, как по команде схватившись за мечи.
- Ты говорила, ходы пусты и там никто не живёт! Тогда что это? - от тона Алейт у Ша-Ан чуть не разорвалось сердце. Маленькая джайна закрыла лицо руками и прошептала:
- Здесь нет чудовищ. Это... это сам Дрогхаулдар...
- Обвал? - резко спросил Лидан.
- Нет, - Ша-Ан била крупная дрожь, - это не обвал. Это ходы меняют направление.
- Вот даже как? - Алейт говорила язвительно, но что-то в её голосе выдавало сильное волнение. Очень сильное.
- А вы не слышите? - горько спросила Ша-Ан и вцепилась сухими лапками в волосы.
Во тьме подземелья явственно слышался утробный гул, совершенно непохожий на катящиеся камни. Что-то ворчало и гулко ухало в глубине гномьих проходов. Грохот приближался. Ноздри Алейт раздувались, мигательная перепонка быстро-быстро поднималась и опускалась, что случалось только тогда, когда она была не на шутку взволнована. Она с отчаянием покосилась на неподвижного Рилмока на её плече и перевела взгляд на Лидана. Тот обнажил меч, понимая, что это бесполезно, но с оружием наголо он чувствовал себя немного увереннее. Ша-Ан раздувала свой огонёк и что-то стрекотала умоляющим тоном.
Внезапно ближайший проём словно затянуло тускло блестящей плёнкой, а в доселе гладкой стене с почти живым вздохом открылся новый ход. Гул окружал четвёрку путников, будто они попали в ревущий шторм. Дрогхаулдар менял свои отнорки и переходы, и выглядело это так жутко, что Алейт пошатнулась, схватившись рукой за стену. Лидан сгрёб Ша-Ан в охапку и тоже остановившимся взглядом наблюдал за превращениями Дрогхаулдара. Стало ясно, что теперь найти выход будет практически невозможно. Около их пятачка сходились и вновь раздвигались стены, новые ходы раскрывали свои пасти, а старые с треском затягивались каменным стеклом. Уши закладывало, как будто гигантские волны с грохотом разбивались о горные отроги. "Хоть Рилмок этого не видит", - вдруг подумалось Алейт. Ещё никогда ей не доводилось оказываться в столь безнадёжной ситуации. Но они с Лиданом не могли называться высшими кхарами, если б так просто сдались. Вот только чего стоит храбрость, когда враг неведом.
Внезапно Алейт в упор посмотрела на скорчившуюся фигурку на полу. Ша-Ан свернулась в клубок и тихо дрожала. "Нет, нет. Она слишком цепляется за жизнь. Вряд ли она привела нас в эту западню". Кое-как успокоив себя такими мыслями, Алейт со вздохом села на пол и уложила Рилмока, так и не пришедшего в себя.
- Всё? - Вопрос Хранителя Короны прозвучал как приговор. Кхар не питал иллюзий насчёт их путешествия. Вероятнее всего, оно закончится здесь, в хитросплетениях скользких ходов Дрогхаулдара. Никакого выхода Лидан не видел. Он покосился на Ша-Ан. Было видно, что несчастная джайна находилась на грани обморока, но из последних сил держалась. Почувствовав взгляд сиреневых глаз, она подняла голову и прошелестела:
- Надо идти. Пока мой огонь горит, у нас есть надежда.
Алейт хмыкнула, но ничего не сказала. Слова сейчас могли только бесцельно сотрясать воздух.
Лидан вздохнул, взял Ша-Ан за шиворот и бросил:
- Ну давай. Веди.
И вновь они шли одинаковыми округлыми коридорами, абсолютно одинаковыми и абсолютно пустыми. Рокот прекратился, видимо, теперь Дрогхаулдар с любопытством наблюдал за бесплодными попытками путников найти выход из нового лабиринта. Время, казалось, застыло в глянцевом камне. Они шли и шли, иногда прерываясь по просьбе Ша-Ан. Карлица подолгу смотрела на огонёк, что-то бормотала еле слышно, но выражение бесконечного ужаса с её лица вроде бы сошло.
Рилмок пришёл в себя внезапно, как от ушата холодной воды. Грудь больше не сдавливало и дышать ему было легко. Алейт, заметив его пробуждение, скомандовала привал.
- Ну ты как?
- Я потерял сознание? - Рилмок озирался. - Мы всё ещё здесь?
- Угу. Выход уже близко. - Каменное лицо Алейт ничего не выражало. - Да и отключился ты совсем ненадолго. Бывает. В этом нет ничего постыдного. Ходы Дрогхаулдара мало кого оставляют равнодушным.
Лидан отвёл глаза, слушая Алейт. Пусть успокаивает мальчика, в конце концов, она его Хранительница. Сам же он решил не встревать. Если из этих проклятых подземелий есть выход, они попытаются его найти. Вот, собственно, и всё.
Когда Рилмоку начало казаться, что в мире существуют только гладкие стены, скользкий пол да бесконечное хитросплетение одинаковых ходов-выходов, Ша-Ан вздрогнула, съёжилась пуще прежнего и прошелестела еле слышно:
- Там свет. Мы пришли.
Путники, торопясь и оскальзываясь, бросились вперёд, и в лицо им хлестнул обжигающий ветер, швырнув горсть песка. Лица мгновенно покрылись испариной, а волосы стали липкими. Рилмок смотрел в открывшийся провал и не мог поверить. Они прошли ходами Дрогхаулдара и достигли Джайнмура.
Даже предместья Джайнмура обжигали яростными суховеями. Это ещё не было пустыней, мёртвое пространство из песчаных дюн, тянущихся до горизонта и смертельных зыбучих песков; пока это была иссушённая степь с пожухшей серой травой и редкими холмиками. По растрескавшейся земле метались перекати-поле, редкие деревца прижимались к земле, спасаясь от хлёстких плетей жаркого ветра. Небо над головами было странного бледно-жёлтого цвета с ослепительным белым солнцем в бесконечном зените. Время у Ворот Джайнмура словно застывало, превращаясь в иссохшую мумию, и безжалостное светило не покидало центра неба. Редкие саламандры иногда пробегали рядом с Рилмоком, но тот их не видел; он был слишком измотан жарой. Смоченные тряпицы на лбу высыхали в мгновение ока, одежда, пропитавшаяся потом, уже сотни раз намокала и становилась сухой и заскорузлой снова, глаза нестерпимо щипало от соли. Язык словно превратился в огромный наждак, заполнивший рот без капли слюны. В голове мутнело, он уже еле шёл, и только двое невозмутимых кхар, идущих рядом, не давали ему лечь и умереть. Если они, стихиали Воды, могут идти этим палящим путём, то и он, Рилмок, тоже сможет… Вдруг голова его закружилась совсем уж неприлично, и он осел на раскалённый песок…
Когда Рилмок очнулся, глазам его предстала невиданная картина. До горизонта, куда ни взгляни, простиралось ласковое спокойное море, по его глади пробегала чуть заметная рябь. Где-то совсем вдалеке виднелись гордые силуэты кораблей с незнакомыми тёмно-зелёными парусами; паруса раздувались от ветра, но эскадра продолжала стоять неподвижно. Небо было привычного голубого цвета, только на нём было целых три светила, похожих на солнце, но поменьше размером. Иногда на самом краю зрения возникал крошечный островок с ещё более крошечной фигуркой на нём; островок постоянно перемещался и невозможно было предугадать, где он появится через мгновение. Рилмок с наслаждением ощутил прохладу морского воздуха и вдохнул полной грудью. Сейчас его меньше всего интересовало, куда это они попали и есть ли выход отсюда к Джайнмуру - главное, что вокруг была спасительная прохлада. Он оглянулся - кхары с блаженными улыбками лежали на песке и подставляли лица нежному бризу. Даже железная Алейт вытянулась, зажмурив единственный глаз, и что-то мурлыкала. Взгляд Рилмока упал на Ша-Ан. По её золотым глазам невозможно было ничего прочесть, но и без того лицо её выражало крайнее потрясение. Она, не отрываясь, следила за плавающим островком, и губы её дрожали. Рилмок не успел спросить, в чём дело - Алейт тоже заметила волнение калеки и метнулась вперёд.
- Тебе знакомо это место? - Она бесцеремонно схватила Ша-Ан за подбородок. - Отвечай, где мы?
Ша-Ан не реагировала, как завороженная продолжая следить за островком. Алейт сильно встряхнула её и дала пощёчину. Рилмок дёрнулся было, но потом отступил; у Алейт были свои счёты с этим существом. Недолгое перемирие в Дрогхаулдаре уступило место настороженному недоверию. Кхара ещё раз влепила Ша-Ан затрещину, и золотоглазая наконец очнулась. Теперь её лицо выражало бесконечный ужас.
- Где мы? - повторила Алейт. - Я вижу, ты узнала это море. Куда мы попали? И почему ты так трясёшься? Отвечай, не заставляй меня доставать меч.
Ша-Ан слабо дёрнулась и прошептала:
- Лита Майя.
Наверно, впервые Рилмок увидел на лице Алейт такое потрясение. Она отпустила Ша-Ан и вгляделась вдаль; островок продолжал своё путешествие по морской глади. Он то приближался, то отдалялся, казалось, он находится одновременно в тысяче разных мест. Один раз Рилмок сумел разглядеть фигурку на островке - вроде бы это была женщина в зелёном платье. Он обернулся; Алейт продолжала всматриваться в горизонт, иногда вздрагивала, словно отгоняя какие-то сомнения. Ша-Ан наоборот, внезапно сгорбилась и сидела, уткнув лицо в колени. Лидан недоумённо наблюдал за всей этой сценой, но не вмешивался. Наконец Алейт странным голосом произнесла:
- Лита Майя… Мать Миражей…
- Но ведь это сказка, - подал голос Лидан, подойдя поближе. - Лита Майя такая же сказка, как говорящий осьминог или крысиный король из людских преданий. Ею пугают непослушных детей, но и только.
- Мать Миражей не любит огласки, - скривившись, произнесла Ша-Ан, - за тысячи лет пальцев руки не наберётся, чтобы пересчитать тех, кто видел её. Её считают страшной сказкой, пугалом для детей, однако ж мы в её владениях. А про её владения достоверно известно одно: выхода отсюда нет.
- Как это нет? - удивился Лидан. - Мы же вошли, значит, и выйдем тоже. Любой путь имеет два конца.
- Ты помнишь, как мы вошли? - усмехнулась Ша-Ан, - Вы все ослабели от жары и потеряли сознание, даже Алейт, чья сила и выносливость вошли в легенды, а я уже слишком слаба, чтобы идти наравне с вами. Никто не знает пути к Обманному Морю. Только самые отчаянные из женщин всех народов приходят сюда, чтобы Мать Миражей поделилась с ними колдовской силой. Но сила её - не от стихий, а от мрака душ тех, кто находит дорогу сюда. Недобрая её магия и все народы под корень истребляют ведьм, что постигли её науку и нашли выход из её царства.
- Значит, кто-то всё-таки находит путь? - прищурился Лидан.
- Ты мужчина, и путь твой оборвётся здесь. У Обманного Моря нет края, оно повторяет себя бесконечно, и призрачная эскадра всегда стоит на одном и том же месте. Только Камень Лита Майи носится по прозрачным водам, что нельзя пить никому живому. Мать Миражей заманит тебя в чудный оазис с пальмами и водопадами, но это лишь тени, здесь нет ни воды, ни пальм. Ты умрёшь от жажды, подставив голову звенящим струйкам фонтана, и иссохнешь в призрачной тени пальм. Повторяю тебе - её сила из тьмы глубин.
- Ты-то откуда так хорошо всё знаешь? - рявкнула Алейт.
- Меня сначала хотели отдать ей, - пожала плечами Ша-Ан и снова затряслась. - Когда Ша-Аргх понял, что очередной опыт провалился, он выделил караван, что доставил меня к предполагаемым границам Обманного Моря - никто ведь точно не знает, где на этот раз его волны омоют песок Джайнмура. Джайны клянутся Вечным Пламенем, что Лита Майя - это выдумки обессилевших от зноя путешественников, но сами прекрасно знают её силу и мощь. Я должна была навсегда сгинуть в прекрасном оазисе, но мы не дошли до границ Обманного Царства. Верблюдов поразила пустынная костеломка и они все за час передохли. Караванщики испугались, что я проклята самим Пламенем, и бросили меня в дюнах. Я валялась там в забытьи неведомо сколько времени, пока часть моей матери во мне не зашевелилась и не указала путь к обитаемым землям. Но пока я лежала, наполовину погребённая песком, мне виделись необычайные вещи, и это был не бред. Мне кажется, Лита Майя приходила взглянуть на меня, но чем-то я, видно, ей по вкусу не пришлась. В насмешку или как, но она поведала мне в забытьи, кто она такая и чем грозит путникам появление в её краях. Она знала, что я скоро умру, или меня убьют… неважно… я никому не смогу рассказать о ней, а те, кому всё-таки смогу, мне не поверят. Она не ожидала, что я выживу. Теперь нам всем не выйти отсюда. Повторюсь: Мать Миражей не любит огласки.
С этими словами Ша-Ан вновь упёрлась подбородком в колени и больше не произнесла ни звука.
Воцарилось молчание. Алейт, словно её убедили слова Ша-Ан, задумчиво чертила мечом на песке замысловатые фигуры, Лидан недоверчиво крутил головой, а Рилмок силился вспомнить всё, что он знал о Лита Майе, но понял, что никогда о ней не слышал. Где-то глубоко в детских воспоминаниях вертелись обрывки страшных сказок о загадочной ведьме из далёких краёв, что забирает непослушных детишек в свой чёрный замок с костяным забором, но имени этой ведьмы сказки не сохранили. И нигде не говорилось о ласковом море, неподвижных кораблях и плавающем островке с сидящей фигуркой.
Тем временем островок ощутимо приблизился и стало понятно, что это огромный плоский валун, неизвестно как держащийся на поверхности моря, а на нём полулежала, опершись на локти и склонив набок голову, прекрасная женщина с золотистыми волосами и молочно-белой кожей, пышными формами и совершенной красотой юного лица. На вид ей было лет двадцать, одета она была в шёлковое тёмно-зелёное платье с очень глубоким декольте, по которому пробегали золотистые искорки, пальчики прекрасных босых ножек напоминали разного размера жемчужинки, а глаза незнакомки светились дивным зелёным светом из-под невероятно длинных ресниц. Рилмок и кхары замерли, потрясённые увиденным, а Ша-Ан скрючилась ещё больше и уронила голову на руки. Казалось, она плачет.
- Ты снова здесь, маленькая джайна? - Хрустальный голосок завораживал, манил, обещал исполнить любые желания. Рилмок не мог отвести взгляда от Матери Миражей. Та, подплыв поближе, с интересом разглядывала Ша-Ан, не обращая, казалось, ни малейшего внимания на её спутников. - Ты нашла путь сюда второй раз? Зачем ты здесь? Я не посылала тебе зов.
- Мы идём в Джайнмур, - еле слышно прошептала Ша-Ан, не поднимая глаз.
Прекрасная блондинка залилась переливчатым смехом.
- В Джайнмур? Ты хочешь вернуться в Джайнмур? Как это мило... Ты развлекла меня своими словами. Кто это с тобой?
Алейт дёрнулась и, глядя колдунье в глаза, бросила:
- Мы двое - высшие кхары из топей Линдэ и Кирдэ, а это послушник Магнификата.
- Вот как? В твоих словах лишь часть правды. Я вижу ложь и недомолвки так же ясно, как вы меня. Но мне безразлично, кто вы. Вы вошли в мои владения, и останетесь здесь. Мужчинам нет хода с берегов Обманного Моря, а ты, кхара, не представляешь для меня интереса. Твоя сила чужда этому месту. Останьтесь здесь и насладитесь оазисами посреди пустыни. Ваши последние мгновения должны быть наполнены смехом и радостью. Лита Майе претит жестокость. Ты, маленькая джайна, что нашла сюда путь второй раз... Даже не знаю, что делать с тобой.
Ша-Ан угрюмо молчала. Рилмок видел, что она ожидает для себя участи худшей, чем смерть. Лита Майя, покачиваясь на камне, смотрела на неё с лёгкой улыбкой, но в бездонных зелёных глазах её плескался мрак. Кхары замерли, готовые к прыжку, но Мать Миражей снова рассмеялась.
- Мой остров носится по Обманному Морю уже тысячи лет. Он может скрыться с ваших глаз в любую минуту. Даже вашей хвалёной скорости, о высшие, не достанет, чтобы коснуться меня хотя бы кончиком меча.
Она растянулась на своём ложе, как сытая кошка, и даже потянулась похоже. Она действительно хозяйка этого места, подумал Рилмок, места, где нет времени и пространства, а есть только призрачное море да изумрудные паруса кораблей. И ужас, что сковал его в Дрогхаулдаре, начал понемногу возвращаться. Если даже кхары не смогут причинить ей вреда... Но, взглянув на Лита Майю вновь, Рилмок устыдился своих слов. Он, он сам не позволил бы Лидану или Алейт хотя бы пальцем коснуться этого совершенства. Ша-Ан, глядя на Рилмока, вдруг прошептала:
- Да... Это конец любого мужчины, что попадает сюда... Она очарует тебя, заманит в свои сети и бросит умирать на песке, пока ты будешь видеть дивные сны...
- Что-то я этого очарования не замечаю, - хмыкнул Лидан, краем уха услышавший шелест джайны.
- Ха-ха, - серебристо рассмеялась Лита Майя, - значит ты, бледный красавчик, считаешь себя кем-то особенным? Кем-то, над которым не властны мои чары и моя красота? Ах, вот поэтому мужчинам нет хода в мои владения. По крайней мере, таким как ты.
Лидан покачал головой.
- Я, конечно, всякое в жизни видел, но сейчас, признаю, я в тупике. Тебе нужна моя любовь? Или любовь этого юноши? Вряд ли. Алейт тебе без надобности, Ша-Ан, как я понял, тоже. Что, будем играть в отгадки, что мы здесь делаем и зачем нарушили твой покой?
Лита Майя улыбнулась самой многообещающей улыбкой. Рилмок только смотрел, открыв рот и забыв дышать, но Лидан был явно крепче впечатлительного юноши, или, может, кхар в принципе не воспринимал светловолосую колдунью как женщину. Он, прищурившись, вглядывался в прекрасное лицо и, наконец, со всем возможным сомнением произнёс:
- Если мне суждено умереть здесь, в твоих владениях, так покажи, чего ты стоишь. Мне будет жаль, если я иссохну, так и не увидев пальм и фонтанов.
Алейт слушала и не верила своим ушам. Он совсем ума лишился - играть в игры с повелительницей Обманного Моря? Или чары Лита Майи действуют на Повелителей Глубин, отнимая их разум? Кхара уже дёрнулась было, но споткнулась о Ша-Ан, что лежала, уткнувшись лицом в песок и напоминала сейчас неприметный серый камень. Лидан обернулся, подмигнул и продолжил:
- Ну так что?
Лита Майя смотрела с еле заметным удивлением. Мало кто решался говорить с ней таким тоном, да ещё разглядывать её, словно товар на рынке. Под остекленевшим сиреневым взглядом ей было до странного неуютно. И вдруг Лита Майя поняла: он не боялся. Этот бледный кхар с морским коньком на затылке - он не боялся её, не признавал её силу и могущество. Она могла наслать на него тысячи видений, вплоть до самых ужасных, вырывающихся из заповедных уголков памяти, но взгляд прошедшего Купель остался бы таким же. Лита Майя нахмурилась и недовольно произнесла:
- Я не играю в детские игры с до сих пор не повзрослевшими мальчиками. Вы останетесь здесь навсегда. Без пальм и фонтанов. Ваш друг сам лишил вас этого удовольствия.
Лидан улыбнулся с видом победителя и сел на песок. Рилмок так и не понял, зачем Хранитель Короны затеял всю эту игру, но пока тот препирался с Лита Майей, божественное очарование колдуньи понемногу уступало для Рилмока место настороженности и опаске. Хотя происходило это чересчур медленно.
- Почему бы тебе не отпустить нас? - поинтересовалась Алейт, . - Ты сама сказала, что мы не нужны тебе. Мы не искали встречи с тобой. Наша цель - Джайнмур.
Лита Майя повернула изящную головку движением, от которого захватило дух. По крайней мере, у Рилмока. Кхары своих эмоций не проявляли.
- Зачем тебе в Джайнмур, Дитя Волн? Там ты не найдёшь прохлады и ласковых ручейков. Зачем тебе туда, тебе и твоему родичу? Что Повелителям Глубин нужно от Повелителей Огня?
- Туда нужно мне, - вдруг хрипло сказал Рилмок, - эти высшие всего лишь сопровождают меня. Путь до Джайнмура полон опасностей.
- Тебе нужно в Джайнмур. - повторила Лита Майя и легко спрыгнула со своего камня. Подойдя к Рилмоку, она долго вглядывалась в его глаза. У юноши запершило в горле. Образ леди Джиневры померк и испарился, даже близко не походивший на то совершенство, что стояло сейчас перед ним. Лита Майя, увидев что-то, что хотела, удовлетворённо кивнула и отошла.
- Я вижу, кто ты есть. Я пропущу вас в Джайнмур.
Это было так неожиданно, что Рилмок сел на песок. Кхары взволнованно переглянулись, ожидая удара в спину, а Ша-Ан в немом ужасе не отрывала золотых глаз от прекрасного лица Лита Майи.
- Я пропущу вас в Джайнмур. Ты должен сгинуть так же, как сгинул тот, что приходил до тебя. Твой Дар не должен вырваться на свободу, а память о тебе и тебе подобных должна превратиться в песок. Иди в Джайнмур и умри там.
Глава XVII
Путешественниками внезапно овладело то же беспомощное состояние, что и перед нечаянным вторжением во владения Лита Майи. Снова навалилась одуряющая жара, и Рилмок повалился на песок, тщетно пытаясь разлепить отяжелевшие веки. Из последних усилий он повернул голову и увидел, как Лидан и Алейт чёрными тенями соскальзывают вниз. Больше Рилмок не видел ничего.
Очнулись они там же, где и были - в серой и жаркой степи, высушенной палящим солнцем. С трудом поднявшись, Алейт кое-как усадила юношу, привалив спиной к сумкам, а Лидан устроил калеку на связке тёплых покрывал (в Джайнмур! Шерстяные покрывала! Воистину, герцог перестарался в своём стремлении предусмотреть любые мелочи). Ша-Ан безвольно свернулась калачиком там, куда её положили, и затихла в обречённом безмолвии. Казалось, встреча с Лита Майей выпила все её силы. Лидан осторожно потрепал её по плечу, хмыкнул и подошёл к Рилмоку с Алейт.
- Мне кто-нибудь объяснит, что за дела тут творятся? Мне не улыбается становиться героем страшной сказки про злую ведьму. Алейт, ты же её раньше не видела?
- Я наведывалась в Джайнмур через Подлунный Хребет. Ходы Дрогхаулдара - последнее место, куда бы я сунулась. К спрутам всё это! Ты ведь не понял главного, правда?
- Она отпустила нас, потому что считает, что Рилмок погибнет в Джайнмуре...
- Это мы ещё посмотрим! - Алейт яростно крутанула меч. - Она что-то почувствовала. Что-то, что её напугало. Рилмок не умеет пользоваться Даром, пока не умеет, но Мать Миражей страшит даже призрачная возможность. А теперь скажи мне, Лидан кхар'Кирдеат, что может напугать Лита Майю?
Лидан молчал. Он был невеликим специалистом по магическим практикам и вступать в спор с Алейт не хотел. Довольно было и того, что они вырвались из ловушки безвременья. Но одноглазая кхара не унималась:
- У тебя есть хоть какие-то мысли?
- У меня мысль - добраться до Джайнмура, выяснить там причину ухода Пропавшего Короля и вернуть Рилмока живым в Аквилис. И тебя, кстати, тоже. Другие мысли меня сейчас не беспокоят. Чего и тебе желаю. - Лидан прикрыл глаза. Он не хотел, чтобы Алейт видела его замешательство. Впервые в жизни Хранитель Короны столкнулся с кем-то сильнее себя. Кхара не в счёт, ему с ней не драться. А неведомая и пугающая Лита Майя, во власти которой Время и Пространство... Такого Лидан ещё не видел и сидел, рассеянно поглаживая рукоять меча.
Алейт тем временем раскопала в сумках фляги с тёплой водой и кинула остальным:
- Смочите губы, но много не пейте. Воды мало, до Пылающей Пустыни может быть в обрез.
Путники последовали её совету. Рилмок осторожно смочил губы Ша-Ан, но та только проскулила что-то.
- Она сможет идти? - встревоженно спросила Алейт.
- Я понесу её, - ответил Рилмок, - она лёгкая.
Собрав вещи и оглянувшись в последний раз на скрытый за пыльными вихрями Дрогхаулдар, троица пошла на восток, туда, где небо меняло цвет с бледно-жёлтого на мутно-оранжевый.
У Джайнмура не было чётких границ, и всё же Рилмок сразу почувствовал, как пересёк незримую черту. Воздух словно сгустился, превратившись в обжигающий кисель, ноги еле шли по осыпающимся песчаным дюнам. Палящее солнце немилосердно жгло кожу, и раздеться Рилмок даже не помышлял. Тогда его тело превратится в один сплошной ожог. Кхары крепились, но было видно, что даётся им это непросто. Лишь Ша-Ан, казалось, не страдала от жары, но она была уроженкой здешних мест и огненные суховеи не причиняли ей вреда. Внезапно Рилмок почувствовал, как земля уходит у него из-под ног. Запаниковав, он стал дёргаться, с ужасом понимая, что его затягивает в песок. Алейт заметила его мучения.
- Не дрыгайся! Это зыбучие пески! Если будешь махать руками...
Но тут её саму обвила мягкая, но непреклонная сила дюн. Рилмок в каком-то оцепенении видел, как она и Лидан медленно проваливаются в гибельную воронку. Сам он с Ша-Ан на руках как мог, пытался ужом вывернуться из песчаной ловушки, но та не отпускала. Через несколько мгновений Рилмок был спелёнут и обездвижен, а песок всё сыпался на него с бесконечных дюн. От жара и мёртвой хватки воронки он понял, что сейчас потеряет сознание. Через секунду так и произошло.
Очнулся Рилмок в камере, если это помещение можно было так назвать. Крошечная клетушка из каменного стекла, без окон, округлая, словно гигантская огненная капля упала здесь когда-то и оставила после себя расплавленный след. В каморке было жарко, но не смертельно. Рилмок со стоном пошевелился. Он был один. Алейт, Лидан, Ша-Ан... никого рядом не было. "Что со мной? Где я? Где все?" - мысли его метались, пока тело кое-как пыталось принять приемлемое положение. Получалось плохо. Рилмок бесформенным кулем скатывался на дно сферической камеры и, в конце концов, прекратил эти бесплодные попытки. "Я в Джайнмуре. Я в Джайнмуре, и я пойман в клетку... Это конец..." Рилмок оцепенело смотрел перед собой. То, что зыбучие пески привели их к джайнам, сомнений не было. Только вот приём оказался... жарким. И не очень-то обнадёживающим.
Рилмок ещё раз попытался сесть, понял, что тело его почти не слушается, и замер. Снаружи доносились какие-то стрекочущие звуки, они приближались, и юноша вжался в стену. Ничего хорошего от визитёров он уже не ждал.
Внезапно камеру заполонила огромная фигура, выше самого сильного из ярмарочных борцов. Вошедший напоминал льва, вставшего на задние лапы. Сходство усиливалось гривой искрящихся волос, разбрасывающих горящие брызги. Посетитель был высок, мощен, если не грузен, с налившимися буграми мышц, прикрытых полупрозрачной тканью. Глаза его были залиты тем же золотом, что и у Ша-Ан. Только лицо (если это можно было назвать лицом) было мясистым и бесконечно отвратительным. Вывороченные ноздри, огромные губы, занимавшие чуть ли не пол-лица, золотые щёлки глаз, буйная огненная шевелюра. Вошедший был страшен, силён и абсолютно безжалостен. Рилмок понял это с первой секунды и теперь только тихо дрожал на стеклянном полу.
Великан с треском пророкотал:
- Кто бы мог подумать! Ты явился сам, без Зова. Редкостная удача. Прошлый раз не принёс мне ничего, кроме головной боли. Надеюсь, ты будешь покладистым и не заставишь меня убивать твоих друзей.
- Кто ты? - непослушными губами прошептал Рилмок, в глубине души уже зная ответ.
Огненная громадина расхохоталась так, что у Рилмока заложило уши.
- Я забыл представиться! Как я принимаю гостей! Знай, мышонок из Аквилии, что перед тобой Ша-Аргх, Первый средь Пламенных Очей Джайнмура. Ты мой гость, но не злоупотребляй моим радушием. Твои друзья...
- Что с ними? - быстро спросил Рилмок.
- Они там, - Ша-Аргх неопределённо махнул огромной лапищей, - в гостиной, вернее, в пыточном зале. Всегда приятнее договариваться, имея козырь в рукаве. Водные твари неплохие воины, но и у них есть предел. Сейчас они греются в кострах Джайнмура. И только от тебя зависит, как долго это продлится. Одноглазую тварь я помню хорошо. Она несколько раз пробиралась в мои владения, и каждый раз драпала, как дрисливый тушканчик. Я был рад встретиться с ней снова.
- Что тебе надо? - В глазах у Рилмока плескался страх. Джайн, скорее всего, уже убил Лидана и Алейт, а, может, и Ша-Ан. В золотых глазах невозможно было ничего прочесть. Ша-Аргх снова рассмеялся.
- Твоя кровь, мышонок. Чистая Кровь. Я расскажу тебе одну историю, мышонок. Честность и откровенность - вот моё кредо. Без этого трудно надеяться на взаимопонимание. Я буду откровенен с тобою так же, как был откровенен с тем, другим. Много лет назад ко мне пришёл похожий на тебя. Он пришёл сам, одноглазая тварь (тогда ещё с двумя глазами) пыталась помешать ему. Не вышло. Так вот. Он пришёл сюда и вдруг заартачился. Я много сил потратил на уговоры. Мне не нужна была его бессмысленная смерть. Но похожий на тебя упёрся. Он не понимал, и мне пришлось применить всё своё красноречие. Без толку. Вы, люди, удивительно несговорчивый народ. Как вы ещё не перерезали друг друга в ваших скученных поселениях. - Ша-Аргх хрипло рассмеялся. - Мне нужна была его кровь, отданная добровольно. Я через некоторое время понял, что силой тут не победить. Но похожий на тебя не хотел делиться своим Даром. Я был... вынужден. Но оставим это. Ты, мышонок, несёшь в себе ту же кровь. Она нужна мне. Отдай её добровольно, и твои друзья останутся живы. Или нет. В любом случае, решается твоя судьба, а не водных тварей или выродка, что ты приволок вместе с собой. Я понимаю твоё замешательство. Я ещё приду, и ты дашь ответ.
- Создатель, - шёпотом молился Рилмок, скорчившись на полу камеры. Его глаза жгли бессильные слёзы. - Создатель, даруй ей освобождение. Даруй ей смерть без мук. Она так долго страдала в этой жизни, - он размазывал бесполезные слёзы по щекам, - не откажи ей в последней милости, не дай ей умереть в огне и боли. Она… она не заслужила такой смерти… Создатель, молю, даруй ей покой и прохладу вод Кхаридана, не заставляй её умирать так… - он уже путался в молитвах, борясь с темнотой в глазах. Жар камеры медленно убивал, жарой, жаждой, ожиданием конца. Вчера Ша-Аргх привёл его в пыточную, чтобы Рилмок посмотрел на Алейт. Она была распята на косом кресте, под её ногами горел негасимый костёр, поддерживаемый заклятиями и не требующий дров. Периодически из стен вырывались струи раскалённого пара. "Это не даст ей умереть, - насмешливо заявил Ша-Аргх, - Кхары любят воду, я предоставил её. Она страдает от раскалённого пара, но он и не даёт ей погибнуть. Сколько ей мучиться, зависит от тебя. Даруй ей освобождение, о котором ты молишься. Отдай свою кровь, и она умрёт быстро и чисто - только горсть пепла. Не заставляй её страдать ещё больше. Я слышал твой шёпот в ночи, мальчик. Создатель не поможет тебе на этот раз. Отдай свою кровь и я клянусь тебе, водная тварь умрёт быстро и безболезненно. Я не так жесток, как ты думаешь, но меня огорчает твоя несговорчивость." - Ша-Аргх легонько дунул, и костёр под крестом взвился с новой силой. Алейт уже не могла даже шевелиться, она безвольно обвисла на кресте. Кожа её потрескалась, бесполезные жабры торчали уродливым сухими пластинами. Фиолетовый глаз закатился. Рилмок был готов плакать от бессилия, но решился, стиснув зубы, не давать воли эмоциям при Ша-Аргхе. Безумный повелитель джайнов был достаточно безумен, чтобы поджарить Рилмока на таком же кресте.
- Создатель, даруй ей своё милосердие, - прошептал тогда Рилмок, и Ша-Аргх тотчас ухватился за эти слова.
- Милосердие! Благословение, а не проклятие! То, о чём говорила Шепчущая. Ты и впрямь от крови Интериора, недоносок. Повторяешь его слова. Это хорошо, значит, она не ошиблась, и ты действительно потомок Чистой Крови. Чудесно. Ты отдашь мне свою кровь, мышонок из Аквилии, но мне она нужна добровольно. Протяни руку, и твоя кхара перестанет страдать. Я даже отправлю её пепел в Кхаридан, пусть топят его в своих лужах. Что мешает тебе, мышонок? Её ты не спасёшь. Огни Джайнмура неугасимы. Она может вариться в кипятке много лет, её мучения не передать словами. Ты хочешь для неё такой участи? Нет? Всего лишь протяни руку. Протяни руку, и моя Шепчущая сделает надрез. Он спасёт тебя, твою водную тварь, возможно, даже того охранника, что медленно поджаривается сейчас в соседней камере. Протяни руку, мальчик. Спаси их. Твоих друзей. Они рисковали ради тебя - неужели ты не рискнёшь ради них? Оставишь их умирать в огнях Джайнмура? А, мышонок?
Рилмок только глотал слёзы и молчал. Он уже понял цену словам Ша-Аргха. Если он отдаст свою кровь, сумасшедший джайн лишь продлит агонию его друзей, а самого Рилмока заставит смотреть на порождение своей крови. О, как в этот момент Рилмок проклинал своё родство с Интериором. Загадочный Дар так и остался загадкой, перерождение в Купели подарило ему только кракенов на руках, знание Первой Речи и никаких других способностей. Ша-Аргх открыто издевался над ним, каждый день приводя его к косому кресту и по нескольку часов заставляя его смотреть на мучения Алейт. Кхара не выказывала никаких эмоций, безвольно вися на кресте. У Рилмока разрывалось сердце, но кракены на его руках шевелились, а, значит, Алейт была ещё жива. Ещё жива. Ещё один страшный день в море кипятка и жара. Рилмок не мог понять, как она держится за жизнь. Но пока она борется, он не может сдаться. Ша-Аргху нужна его кровь, в этом весь секрет. Дар Интериора, вырванный насильно, не имел никакого значения. Рилмок это понял с первого дня их безумного плена. Только добровольно отданная кровь могла сыграть роль в зловещем замысле помешавшегося повелителя Джайнмура. Не случайно у его камеры бессменно дежурили двое джайнов с ножами и склянками. Стоит ему согласиться… просто протянуть руку огненным сторожам… как закончатся мучения Алейт… а, может, и его собственные. Его жизнь Ша-Аргху не нужна, только кровь. Чистая Кровь. Рилмок клял себя всеми словами, что поддался соблазну узнать тайну ухода Интериора. И где он теперь? И где Алейт? Распятая под костром, что ненавистен для кхар, оживляемая потоком кипящего пара, что возвращает к жизни для бесконечных мучений. Неужели он даст ей медленно умирать в огне… Но слова Ша-Аргха пугали его гораздо больше. Он хотел его кровь. Что он с ней сделает? Рилмок не сомневался, что после кровопускания его быстро и бесцеремонно сожгут в любом огненном озере, что в избытке имелись в Джайнмуре. Ша-Аргх намекал на это со всей искренностью, и Рилмок не имел оснований не верить повелителю Джайнмура на этот раз. И пепла не останется. И получится, что и он, и Алейт, и Лидан просто сгорят в угоду безумному джайну, как, видимо, сгорел его предок, "заартачившийся", по словам Ша-Аргха. Неужели всё кончится так? Рилмок кусал пересохшие губы. Нет. Ради Алейт. Ради той, что вела его этим путём. Рилмок вспомнил, как он выхаживал кхару, когда её привёз на телеге перепуганный мастер Йозев. Как она поправлялась. Как смеялась над ним и рассказывала вещи, что не снились и самому Магнифику Теодорию. Как она смотрела на него, когда он, задыхаясь, вынырнул из Купели. Как положила перед ним меч.
Кракены на руках снова зашевелились. Рилмок почти физически чувствовал их ярость. Высшая кхара, плоть от плоти Воды, изнывала на горящем кресте, а их хозяин медлил. Рилмок утёр слёзы и глянул на руки. Да, его знаки волновались. И он вдруг почувствовал странную решимость. "Будь что, будет, джайн, но я не оставлю свою Хранительницу." Он встал и забарабанил кулаками по двери.
- Ваша милость желает отдать кровь, - начал джайн со склянкой, но Рилмок ударил его в челюсть с неожиданной силой, сморщившись от палящего прикосновения к коже, и ринулся в пыточный зал.
Алейт продолжала висеть на кресте, опустив голову, но Рилмоково появление она заметила.
- Я сама закончу свою жизнь,- отчётливо произнесла она. Эти слова вдруг подстегнули его, как шпоры лошадь. Время остановилось. Он видел удивлённо поднимающегося со своего места Ша-Аргха, видел озадаченных джайнов с ножом и склянкой, Ша-Ангх, Шепчущую, скорчившуюся у ног Безумного Джайна, выродка Ша-Ан с блистающими глазами. Словно в каком-то киселе из секунд и минут он подошёл к Ша-Аргху и выкинул вперёд обе руки.
И вдруг сдвинулись пределы.
Кракены ожили. Стекая с рук Рилмока едва заметными линиями, они обретали плоть и яростно плевались струями воды. Первый фонтан рванулся к бесчувственной Алейт и загасил костёр под её крестом. Второй окатил её с ног до головы, заставив вздрогнуть омертвевшую плоть. Третий фонтан, самый яростный, был направлен на Ша-Аргха. Тот был буквально смыт бешеным напором ледяной воды и шипел, пытаясь выбраться наружу. Холодные струи не давали ему этой возможности. Вода, губительная стихия для джайнов, захлёстывала Ша-Аргха с ног до головы, он практически не мог вынырнуть на поверхность. Огненная грива волос потускнела и прекратила искрить, сам джайн беспомощно отплёвывался, не имея практически никакой возможности вынырнуть и глотнуть воздуха. Ша-Ангх отползла подальше, с ужасом глядя на погибающего повелителя, Ша-Ан испытывала почти священный экстаз. Алейт лишь мотала головой, пытаясь уловить драгоценные капли воды. Рилмок тяжело дышал, кракены уже не слушались его, заливая пыточный зал потоками воды. Все джайны, что присутствовали при истязаниях Алейт, в панике толпились у входа в попытках сбежать. Наконец, всё было кончено.
Ша-Аргх лежал тусклой кучей у трона. Вода убила его, залив кипящую плоть ледяным потоком. Лишь редкие искры взмывались над тем, что некогда было грозой Джайнмура. Ша-Ангх ползала по полу, боясь поднять голову. Поток не задел её, но шипение кучи, что некогда была её повелителем, не давало ей подняться. Она пыталась уползти, когда тонкий язык воды кинул её к ногам Рилмока. Ша-Ан казалась не задетой буйством воды и по-прежнему ютилась в своём углу, сияющие глаза, не мигая, смотрели на Рилмока. Золото её глаз не позволяло понять настроение выродка.
Рилмок на негнущихся ногах подошёл к Алейт. Та, словно почувствовав его приближение, дёрнулась.
- Ты наконец-то понял свою силу, мышонок из Цитаделлы, - прошептала она и провалилась в спасительное забытье. Вся её кожа являла собой один большой ожог. Жабры встопорщились так, что Рилмок был не уверен, что они смогут когда-нибудь вдыхать воду. Единственный глаз Алейт помутился и поблёк, став бледно-сиреневым вместо фиолетового. Губы её потрескались, а кожа распалась на тысячи бледных сухих лепестков. Но кхара внезапно очнулась, напугав Рилмока ещё больше.
- Ты правда думал, что я сдохну над этой грелкой? - Алейт говорила с трудом, но интонации её ничуть не изменились.
- Алейт… я… ты… ты жива….
- Я сейчас заново сдохну, если увижу, что ты скорбишь о невинно убиенных.
- Ты жива.
- А ты думал. Грелка, конечно, не лучший способ отдыха, но альтернатива была совсем никчёмной.
- А…
- Ты всерьёз предполагал, что меня пугают эти "пытки"? Я боевая кхара, мальчик, высшая кхара, меня трудно сварить, а ещё труднее убить. Я думала, ты успел это понять.
- Но… Костёр… Я же видел….
- А я ещё и чувствовала. Неприятно, да. Не спорю. Мерзко даже, можно сказать. Очень не люблю огонь, даже кипяток меня не примирил с этим полоумным. Но зато ты выпустил кракенов. Может, ты развеешь мои сомнения?
- Это Дар Интериора, - прошептал Рилмок, со священным трепетом глядя на руки. - Сила, что побеждает стихии...
- Иди и приведи в чувство Лидана, - хрипло каркнула Алейт. - Он мальчик выносливый, но кто знает, как над ним издевался этот сумасшедший.
Рилмок поковылял на негнущихся ногах в другой зал. Огонь под Лиданом не горел. Видимо, джайны, почувствовав гибель повелителя, в испуге сами загасили пылающие костры. Рилмок вскинул руки. Кракены холодными струями обдали Лидана, позволив ему прокашляться и придти в себя, а потом Рилмок волок ослабевшего кхара в пыточный зал, где, бессильно привалившись к стене, сидела Алейт.
Оставив кхар приходить в себя, Рилмок сел на пол, испытывая странные, ни с чем не сравнимые ощущения. Какая-то часть его сломалась или, наоборот, со звонким щелчком стала на место. Он поднялся и подошёл к Ша-Ангх.
Та лежала, скорчившись, подобно выродку, и не смела поднять глаз. Рилмок брезгливо тронул её носком сапога.
- Вы понимаете лишь силу, - с трудом сплюнул он, - ну так получите. Тебе есть, что сказать, Пламенная?
Ша-Ангх отползла и просипела:
- Ша-Ангх видит силу. Силу Воды, что ты подчинил себе. Как ты это сделал... Сила Воды давно утрачена... - она хрипела и пыталась спрятать лицо, но Рилмок с каким-то странным удовольствием переворачивал Шепчущую ногой и заставлял смотреть на себя.
- Сила Воды не утрачена. Кхары просто не имеют обыкновения бахвалиться своими способностями. Ты будешь ещё пытаться спорить со мной?
- Ша-Ангх видит силу. Ша-Ангх склоняется перед силой. Ша-Ангх не навредит тебе. Что Ша-Ангх может сделать для тебя?
- Сделай так, чтобы мои друзья поверили в твоё раскаяние!
Джайна скривила губы в подобии усмешки.
- Там, за стенами, вдоль по коридору и направо будет озеро. Горячее подземное озеро. Там твои друзья смогут восстановить силы. Если... если ты не захочешь сделать здесь ещё одно.
Рилмок ещё раз ткнул её носком сапога.
- Мне не нужна здесь ещё одна Озёрная Долина. Показывай, где твоё озеро. И не вздумай юлить, - он вытянул руки. Ша-Ангх с испугом отползла и стрекочущим голосом позвала джайнов, тех немногих, что прятались за дверьми, раздираемые любопытством пополам с ужасом - жуткая смесь. Те опасливо подошли к Алейт и Лидану, старательно обходя испускающую пар тушу, ранее носящую имя Ша-Аргх, подхватили кхар под руки и осторожно повели к озеру. Рилмок, Ша-Ангх и Ша-Ан следовали за ними. В глазах у Рилмока двоилось, он очень хотел лечь и заснуть на целый год, но рядом с ним шла Шепчущая джайнов, и его друзей её слуги несли к водоёму с благословенной водой. Рилмок резко зажмурил и снова открыл глаза. Нет времени для слабости. Сейчас он узнает всё.
Кхар бережно опустили в воду, и их жабры начали слабо шевелиться, впитывая благословенную влагу. Рилмок, удостоверившись, что Лидану и Алейт ничто не угрожает, обернулся к Ша-Ангх. Огенноволосая джайна смотрела на него с осторожностью, но уже без страха.
- Ты знаешь мою силу. Не вздумай лгать мне.
- Ша-Ангх видит силу. Ша-Ангх склоняется перед силой. Теперь Ша-Ангх - Первая средь Пламенных Очей, и ни один джайн не оспорит это право. Ша-Ангх благодарит тебя за это и ответит на твои вопросы. Спрашивай, Ша-Ангх слушает тебя.
Рилмок задержал дыхание, внезапно сбившееся, как при первом визите леди Джиневры.
- Что такое этот Дар, что погубил моего предка и чуть не погубил меня?
Ша-Ангх то ли закашлялась, то ли засмеялась.
- Дар Интериора... Это возможность подчинять себе силы стихий. Только возможность. Твой предок не знал, как пробудить свою силу. Чтобы возможность стала способностью... Ты рисковал из-за своих друзей. Тот, кто пришёл раньше, не имел друзей. Он боялся за свою жизнь, но Дар не открывается дрожащим тушканчикам. Ты хотел спасти своих кхар. Ты мог погибнуть, но пошёл на это, чтобы спасти их. Милосердие. Вот, что отличает Интериора от простых смертных. Об этом говорил Ша-Аргх, но он не знал силы милосердия. Он был жесток и погиб жестокой смертью. Я вижу в тебе силу Воды. Ты взял её в Кхаридане?
Рилмок кивнул, косясь на кхар. Те обессиленно отмокали в озере.
- Зачем Ша-Аргху нужна была моя кровь? Что он хотел с ней сделать?
- Ша-Аргх был одержим идеей подчинить себе Дар. Твой предок был слабым человеком. Он любил смотреть на огонь, был ли это камин в его покоях или весёлый костерок на охоте. Ша-Аргх послал ему Зов через огонь. Противиться Зову Интериор не мог. Он не владел силой Огня, чтобы отрешиться от него. Он пошёл в Джайнмур, ведомый странным желанием. Эта кхара, его Хранительница, как могла, пыталась помешать ему. Но Зов Ша-Аргха был силён. Очень силён. Интериор прогнал кхару и пришёл в Джайнмур. Ша-Аргх встретил его со всеми почестями. Но твой предок не принял предложения Пламенных Очей. Он испугался. Тогда Ша-Аргх решил действовать хитростью. Он прислал к нему джайну, самую красивую для вашего глаза, Ша-Атх. У неё была фигура, которая нравится людям, и длинные золотые волосы...
- Рилмок, это у тебя наследственное, - пробормотала Алейт, слушавшая весь рассказ, как оказалось, но не пророняя ни слова.
- Ша-Атх вобрала в себя семя Пропавшего Короля. Ша-Аргх хотел в его ребёнке попытаться открыть Дар. Но... - Ша-Ангх покосилась вбок, - Ша-Ан не имела ни малейших признаков Дара.
- Ша-Ан?! - закричал Рилмок, еле справляясь с волнением, - Ты сказала - Ша-Ан?
Первая средь Пламенных Очей усмехнулась.
- Да, Ша-Ан - твоя... не знаю, как у людей это правильно называется... в общем, тётка по отцовской линии. - Рилмок с трудом дышал, глядя на скорчившуюся в углу калеку. Ша-Ан не поднимала глаз, только всхлипывая и пряча голову в широкие рукава.
- Но всё было без толку, - продолжила Ша-Ангх, - признаков Дара у неё не было, сколько бы опытов не ставил над ней Повелитель Джайнмура, всё было без толку. Только тело её стало немощным и бесполезным. Ша-Аргх послал караван с подарком для Лита Майи, в надежде, что Мать Миражей откроет в Ша-Ан нечто, скрытое от Ша-Аргха. Но Лита Майя не приняла подарка, и участь Ша-Ан до сегодняшнего дня была нам неизвестна. После чего Ша-Аргх просто выпустил из Интериора всю кровь, но она не отвечала на его мольбы. Никаких признаков Дара Первый средь Пламенных Очей не получил и лишь напрасно лишил жизни твоего предка. Тогда в его голову закралась мысль, что кровь надо получить добровольно. Он говорил это тебе? Говорил, что пытался убедить Интериора? Он лгал. Он слишком поздно понял свою ошибку. И вдруг приходишь ты, без Зова, сам, не понимая, чем рискуешь... - Ша-Ангх кашлянула, сорвав голос от долгой речи. Рилмок воспользовался паузой.
- Ты выкинешь из головы все бредни Ша-Аргха. Дар Интериора вам неподвластен.
- Ша-Ангх видит силу и склоняется перед силой. Третий Народ не будет враждовать с остальными четырьмя. Ша-Ангх видит цену мира.
- Тогда обеспечь моих друзей и... и Ша-Ан всеми удобствами. Им надо прийти в себя после ваших костров.
- Ты увидишь их мирно спящими у вод подземного озера. Никто не причинит им вреда. В том моё слово, и оно нерушимо. Тебе же следует отдохнуть и набраться сил. Ша-Ангх распорядится о твоих покоях.
Глава XVIII
Несмотря на приглашение Ша-Ангх, Рилмок предпочёл остаться со своими друзьями у озера. Кхары обессиленно лежали в воде, еле заметно шевеля жабрами. Рилмок переходил от одного к другой, гладил их холодные пальцы и еле сдерживался, чтобы не заплакать. Он будто снова почувствовал обжигающее дыхание смерти, что коснулось Алейт и Лидана там, в зале. Сам юноша кроме предельной усталости не ощущал ничего. Он получил ответы на свои вопросы, о, он узнал даже больше, чем хотел, но знание это ядовитым семенем прорастало в его душе, отравляя разум и заставляя сердце биться больно и невпопад. К чему были эти поиски истины, если он и его друзья чуть не погибли. Ни одно знание не стоит пыток огнём и звериной жестокости. Да и чего он добился? Узнал, что его предок - слабый и безвольный человек, поддавшийся чарам Первого средь Пламенных очей? Что он умер от страха, истекая кровью, так и не открыв свой Дар? Что его ребёнок был обречён на жестокие эксперименты Ша-Аргха, продолжавшиеся невесть сколько времени? Рилмок сел на краешек берега и закрыл глаза. Только бы кхары хоть чуть-чуть окрепли. Он знал, что Повелители Глубин сильны и выносливы, вспомнить хотя бы, сколько времени провела Алейт, раненая и без сознания, в придорожных кустах. Но у всего есть предел. И Рилмок молился, чтобы кхары этот предел не переступили.
Ша-Ан, как обычно, сидела, скорчившись, в уголке и не подавала о себе знать. Она прекрасно понимала, сколько значат для Рилмока двое высших. И сколько - она. Выродок, волею судьбы разделивший с ним кровь. Но Ша-Ан не ждала братской любви. Скорее, Рилмок бросит её здесь, в Джайнмуре, он достаточно впитал ненависти к её сородичам, чтобы обращать внимание на сомнительное родство. Маленькая джайна подобралась ещё сильнее и неслышно заплакала.
Молчаливые джайны неслышно поставили еду перед Рилмоком и Ша-Ан. Юноша заглянул в миску. Какие-то то ли сушёные, то ли вяленые ящерицы и жирное, солоноватое молоко. Он пододвинул к Ша-Ан её порцию.
- Ешь. Тебе нужны силы. Иначе ты можешь не одолеть обратный путь.
Калека воззрилась на Рилмока золотыми глазами и впервые заплакала в голос.
Кхары медленно, но верно приходили в себя. Первым очнулся Лидан и, фыркая, вылез из воды. Увидев Рилмока, он просветлел лицом:
- Живой, кто бы мог подумать!
- Лидан! - Рилмок взвизгнул и натурально повис у рослого кхара на шее. - Ты в порядке! Ты очнулся!
- В порядке, в порядке. Кхар не так-то просто убить. Но я не горю желанием повторять этот опыт.
- Ты жив, - всхлипывал Рилмок, - ты и Алейт...
- Кстати, об Алейт. - Лидан наклонился над высшей и прислушался. - Дышит и даже не хрипит. Пусть набирается сил. В кои-то веки я утёр ей нос.
Рилмок удивлённо покосился на спящую Алейт.
- Я очухался раньше неё, - усмехнулся Лидан. - Всё-таки молодость берёт своё. Но оставим это. Пусть спит и залечивает раны. Ты мне другое скажи: эти наши жертвы во имя непонятно чего хотя бы оправдались?
Рилмок сам не заметил, как они перешли на "ты".
- Да... оправдались... Хоть я и узнал много такого, что предпочёл бы забыть навсегда...
Лидан сочувственно покачал головой.
- Этот ненормальный тебя тоже истязал?
- Нет... он заставлял меня смотреть на Алейт... пока я не сломаюсь.
- Ну, судя по тому, что мы живы и у нас даже есть обед, сломался всё-таки он?
- Я убил Ша-Аргха, - тихо сказал Рилмок, - я высвободил кракенов и убил его. Силой Воды.
Лидан ошарашенно посмотрел на него. В глазах кхара отражалось изумление пополам с недоверием.
- Я овладел Даром. Теперь кракены подчиняются мне. Я убил Ша-Аргха и его наследница поклялась Вечным Пламенем не причинять нам вреда.
- Невероятно... - Лидан качал головой, пытаясь осмыслить услышанное. - Ты будешь великим Интериором. Теперь я это знаю точно.
- Ты ещё не знаешь всего, - криво ухмыльнулся Рилмок и, подойдя к Ша-Ан, сделал приглашающий жест:
- Знакомься, Лидан, это Ша-Ан. Моя пра-пра-пра... в общем, тётка по отцовской линии. Её мать принадлежала к Пламенным Очам, а отцом был Пропавший Король. Прошу любить и жаловать.
Лидан осторожно подошёл к маленькой калеке. Ша-Ан смотрела на него золотыми глазами и ломала тонкие пальчики.
- Сколько же тайн скрывает эта история, - прошептал Хранитель Короны и медленно сел на землю. Для него впечатлений было более, чем достаточно. Он запустил руку в блюдо, выудил ящерку поаппетитней и машинально сунул в рот. Рилмок решил не беспокоить не до конца оправившегося кхара. Позже у них будет время подробно всё обсудить.
Алейт, отплёвываясь и тряся головой, выбралась из воды и уселась на берег, поджав ноги. Заметив Рилмока и Хранителя Короны, она слабо улыбнулась. Всё-таки они выжили. Выжили в этой огненной мясорубке и, судя по всему, джайны больше не жаждут заполучить Чистую Кровь или овладеть не принадлежащим им Даром. Она прокашлялась. Рилмок обернулся и бросился к ней.
- Алейт! Как ты... как ты себя чувствуешь? Ты можешь встать?
- Ты меня огорчаешь, - покачала головой Алейт, - ты упорствуешь в своих заблуждениях. Я была в порядке ещё когда Ша-Ангх лебезила перед тобой и клялась всем, чем могла, что она тебе не враг.
Лидан усмехнулся. Видимо, что-то он всё-таки пропустил.
- Рилмок, не мельтеши, ты расскажешь всё в подробностях, когда мы покинем это хранимое Создателем место, - Алейт строго пресекла попытки Рилмока рассказать о кракенах и участи Ша-Аргха. Словно в ответ на эти слова около озера неслышно появилась Ша-Ангх, облачённая уже в полупрозрачную золотую ткань и нарисовавшая себе точку на лбу - символ Первой средь Пламенных очей.
- Ты хочешь уйти в свои края. - Она не спрашивала, а утверждала. Лидан и Алейт напряглись, но Ша-Ангх легко махнула изящной ручкой: - Вы вольны покинуть Джайнмур сей же час, но ты, победивший Ша-Аргха, не принял от нас часть нашей Силы. Дар не должен оставаться половинчатым. Проследуйте за мной, и Ша-Ангх дополнит его мощью Огня. Ша-Ангх видит силу, Ша-Ангх склоняется перед силой, Ша-Ангх поделится частью своей силы. Идите за мной. - и она, легко покачиваясь, как огонь свечи на ветерке, направилась к выходу из подземной каверны.
Рилмок неуверенно встал. Он как-то не задумывался, что Дар может впитать в себя и другие стихии. Мощь кракенов была неоспоримой, но весь ли они Дар целиком? Слова Ша-Ангх озадачили его, и он не хотел признаваться себе, что опасается огненноволосой джайны. А вдруг она так же коварна и лжива, как Ша-Аргх? Увидев его сомнения, Алейт легонько подтолкнула его в бок.
- Иди. Она говорит искренне. Она боится тебя и уважает, а в этих краях уважают только силу. Она не осмелится ударить в спину. И в её словах есть резон. Тебе нужно освоить ещё три стихии, чтобы полностью раскрыть Дар. Иди и возьми вторую.
Рилмок вошёл в тот самый зал, где так недавно и так давно горели негасимые костры и обжигающие гейзеры выбрасывали вверх свои раскалённые струи. Теперь зал был пуст и от этого ещё более просторен. Лишь у дальней стены стоял необычного вида трон да горело в подвесных чашах чёрное земляное масло.
Ша-Ангх что-то протрещала на языке джайнов, и в зал внесли огромное полированное зеркало из неизвестного Рилмоку металла. Первая средь Пламенных Очей обернулась.
- Подойди ко мне настолько близко, насколько сможешь.
Рилмок опасливо сделал два шага по направлению к ней. Ша-Ангх, видя его замешательство, рассмеялась потрескивающим смехом, будто где-то рядом горел костерок.
- Ты убил Ша-Аргха, а теперь боишься подойти ко мне!
Юноше стало стыдно. Он глубоко вдохнул и приблизился к Ша-Ангх. Её кожа излучала тепло, будто нагретое на солнце дерево. Она взяла обеими руками его голову и прижала к себе, словно для поцелуя. Рилмок неосознанно задержал дыхание.
- Смотри мне в глаза, - повелительно прошептала Ша-Ангх.
Перед Рилмоковым взором закружились, заплясали огоньки, множество огоньков, они сливались в одно большое пламя и заволокли собой всё. Из пламени выскакивали и тут же прятались сияющие саламандры, в ушах Рилмока стоял треск и грохот, будто на него надвигался опустошительный верховой пожар; огонь ярился и надвигался пылающей стеной. Когда юноша почувствовал, что огненная волна сейчас пожрёт его самого, и инстинктивно дёрнулся, Ша-Ангх прижала его ещё крепче, пламя зашлось на какой-то невероятно пронзительной ноте, и Рилмок упал, закрыв лицо руками.
Он пришёл в себя, обнаружив, что его поддерживает Алейт, а Ша-Ангх держит перед ним то самое огромное зеркало.
- Ты очнулся. Хорошо. Теперь смотри.
В отполированной поверхности Рилмок увидел себя, целого и невредимого. Глаза были на месте, но что-то в них неуловимо изменилось. Приглядевшись, юноша понял. Внешний край зелёной радужки опоясывали тонкие золотые кольца. Вид был непривычным и пугающим. Он всмотрелся пристальнее, зрачки его расширились и вскоре из зеркала на него смотрели чёрные с золотом глаза. Рилмок отпрянул.
- Сила Огня. - торжественно возвестила Ша-Ангх и взмахнула рукой. Тут же двое джайнов втащили в зал блюдо, наполненное земляным маслом, и поставили на пол.
- Подожги его! - велела Ша-Ангх, и Рилмок вытаращился.
- Как? Это же жидкость...
- Она может гореть. Это земляное масло. Подожги его.
- Но... как?!
- Ты владеешь теперь силой Огня. Воспламени его.
Рилмок неуверенно вытянул вперёд руки, но Ша-Ангх легонько хлопнула его по локтю.
- Руки - Кхаридана. Глаза - Джайнмура. Воспламени масло.
Рилмок неуверенно помялся, глубоко вздохнул и попытался вспомнить как можно чётче огненную стену, что надвигалась на него. Глаза заволокло красным и оранжевым. Когда он уже почти слышал яростный треск пламени, его уши уловили ещё один звук. Это медленно хлопали в ладони джайна и двое кхар.
Проморгавшись, Рилмок увидел, что масло в блюде пылает, посылая в потолок клубы чёрного дыма.
Около выхода из подземного дворца путников ожидали трое громадных невиданных зверей с тонкими ломкими ногами, изогнутой шеей и внушительным горбом на спине. Звери мотали головами и издавали протяжные горловые звуки. Сумки с вещами и Ша-Ан были приторочены к маленьким паланкинам на самом верху горбов. Рилмок, открыв рот, смотрел на диковинных существ. Они же с вальяжной грацией перебирали ногами и казалось, пребывали в какой-то мечтательной полудрёме.
- Сожри меня спрут. - Из оцепенения Рилмока вывел голос Хранителя Короны. - Мы что, поедем на этих... животных?
- Это верблюды, - пояснила Ша-Ангх. - Они сильны и выносливы и могут идти по пустыне, не нуждаясь в воде. Недаром их зовут кораблями пустыни. Не смотри, доблестный кхар, что они непривычно выглядят. Ваши кони для нас такие же странные и некрасивые животные. Верблюды довезут вас до входа в Дрогхаулдар. Они знают эту дорогу. Идут они медленно, но это лучше, чем проделать весь путь на своих двоих. Садитесь на верблюдов, и они сами привезут вас к границе Джайнмура. А ты, Рилмок, - она подошла к юноше, всё так же таращившемуся на удивительных существ, - мы ещё встретимся с тобой в обстоятельствах чарующих и торжественных. Пока же прощай.
И она отошла к провалу входа.
Лидан и Алейт на удивление ловко взобрались на неуклюжих зверюг, хотя лицо Хранителя Короны выражало великое сомнение. Он поёрзал в неудобном маленьком седле, посмотрел на Алейт и трагически прошептал:
- Никому об этом не говори.
- Ни за что, - пообещала Алейт.
Рилмок осторожно описывал круги около своего верблюда, не решаясь залезть в седло, хоть корабль пустыни и опустился предупредительно на колени. Наконец, устыдившись своего страха, он вскарабкался на верблюда, и длинноногий зверь легко выпрямился. Рилмок вцепился в верблюжьи бока, но тот неожиданно плавно тронулся с места, ошарашив юношу ещё больше. Он обернулся. Ша-Ангх неподвижно стояла у входа во дворец. Её золотые одежды развевались на палящем ветру. "Прощай, Первая средь Пламенных очей, - прошептал Рилмок, - Пусть твоё правление обернётся миром для Джайнмура и заставит забыть ужасы пыточных костров..."
Верблюды шли на запад.
Вокруг, куда не повернись, расстилалась бескрайняя пустыня с холмами дюн. Как верблюды понимали, куда нужно идти, для Рилмока навсегда осталось тайной.
Когда путники уже могли различить вдали чёрный провал Дрогхаулдара, верблюды вдруг с громкими хрипами повалились на песок и, содрогаясь в конвульсиях, испустили дух. Лидан еле успел отвязать вещи и Ша-Ан, как зыбучие пески поглотили горбатые туши. Воздух вокруг замерцал и стальной хваткой вцепился в горло. Небо засветилось странным, молочным светом и начало падать вниз. В глазах у Рилмока потемнело, и он рухнул, уткнувшись головой в клубки перекати-поля.
Очнулись они на берегах Обманного Моря, ошалевшие, но живые. Камень Лита Майи колыхался рядом с берегом, а сама ведьма смотрела так, будто не верила глазам.
- Как. Вы. Попали. Сюда. Во. Второй. Раз. - Голос её звенел. Казалось, Мать Миражей с трудом заставляет себя произносить слова. Её прекрасное лицо побледнело, стоило ей бросить взгляд на Рилмока, приподнимающегося на локтях.
- Ты?! Ты вернулся из Джайнмура? Но как...
- Ша-Ангх предоставила нам верблюдов, - Рилмока вдруг озарило, что Лита Майя смертельно напугана. Новые силы в нём делали его твёрже, он чувствовал это и не испытывал страха. Только бесконечное омерзение.
- Ша-Ангх?
- Первая средь Пламенных Очей, - пояснил Рилмок. - Я убил Ша-Аргха и теперь она владеет Джайнмуром по праву сильного.
Лита Майя слезла с камня и подошла к юноше. Потом, словно её что-то укололо, она резко отдалилась. Её прекрасные зелёные глаза казались сейчас тёмными омутами, что затягивают в смертельную ловушку неосторожного пловца. Она обошла сидящих на песке кхар и остановилась у Ша-Ан.
- Ты. Снова ты. Третий раз ты попадаешь в мои владения, и два из них тебе удалось ускользнуть. - Она резко обернулась. - Больше вы отсюда не выйдете! Ты! Ты, мальчишка с кракенами на руках и вызолоченными глазами! Ты использовал Дар! Я надеялась, что ты сгинешь в огненных озёрах, но ты оказался крепче. Но теперь это всё неважно. Я не выпущу тебя и твоих друзей.
Лидан непроизвольно потянулся к мечу, но Алейт резко схватила его за руку, прошипев в самое ухо:
- Во имя Создателя, не дёргайся. Мы здесь никчёмные фигурки для игры на доске. Сейчас всё зависит от Рилмока. Поправь меня, если я ошибаюсь.
Лидан сглотнул и убрал руку с эфеса клинка. Алейт была права. Силой, точнее, их силой здесь мало что можно было решить. Всё существо Лидана требовало схватки с неожиданно появившимся врагом, но кроме меча он имел ещё и голову. Поэтому сидел рядом с Алейт на песке и слушал странный диалог.
- Почему ты так упорно не хочешь отпускать нас? Только не говори, что влюбилась в меня или Лидана. В чём дело, Лита Майя?
Её камень вихрями носился по бескрайней глади, то приближаясь, то превращаясь в еле заметный штрих, но Рилмок почему-то был уверен, что Мать Миражей слышит его из любой точки Обманного Моря.
- Чего ты боишься? Ведь ты боишься. Ответь мне, Лита Майя.
Колдунья внезапно объявилась рядом, глаза её полыхали зелёным огнём.
- Твой Дар должен был сгинуть навеки и никогда более не осквернять наш мир.
- Откуда такие мысли? Ты думаешь, что я железной рукой приведу стихиалей к покорности? Какое тебе дело до внешнего мира, ведьма на камне?
Она шипела, как кошка, увидевшая змею.
- Если ты выйдешь, тебе не обязательно будет править железной рукой, как ты говоришь. И того довольно, что твой Дар отвратит от меня тех немногих, что рискуют познать тёмные глубины своих душ. Я не хочу скитаться по Обманному Морю, зная, что у меня никогда уже не будет учениц. Дар делает всех живущих ближе к Создателю, а мне нет дела до Создателя. Мне нужны мои ученицы. Ведьмы. И я не допущу, чтобы ты вышел. Хотя ты и так не выйдешь.
Рилмок задумчиво чертил носком сапога причудливые фигуры на мягком песке. Ситуация складывалась патовая. Он отдавал себе отчёт, что из владений Лита Майи можно выйти только с её соизволения. Мать Миражей недаром носила своё имя. Но она боялась его. И чем сильнее становился её страх, тем быстрее и бестолковее метался по ласковым волнам её камень. Значит, не всё ещё потеряно. Рилмок кусал губы, мучительно соображая, чем можно огорошить древнюю ведьму настолько, чтобы она отпустила его и его друзей. Кракены на руках возбуждённо шевелились, им передалось волнение хозяина. Рилмок, бросив на них взгляд, неосознанно вскинул руки и его уши прорезал истошный визг.
Это кричала Лита Майя, находясь почти на горизонте. Кхары встрепенулись, как ужаленные, но юноша бросил на них ободряющий взгляд и снова вытянул пальцы. При этом он широко раскрыл глаза. Море перед ним подёрнулось багряной дымкой.
Визг уже имел мало что общего с живым существом. Казалось, колдунью заживо раздирают на части. Когда в ушах Рилмока зазвенело совсем уж неприлично, он опустил руки и зажмурился. Вопль стих.
Открыв глаза, он увидел побледневшую Мать Миражей, покачивающуюся на камне. Вид у неё был весьма встрёпанный. Рилмок приободрился.
- Я вижу, Дар Интериора тебе действительно не по нраву. Ты всё ещё хочешь, чтобы мы остались с тобой?
- Ты не протянешь здесь долго, мальчик, подчинивший себе стихии. - говорила Лита Майя твёрдо, но в глазах мелькали искорки ужаса. - Я могу немного потерпеть твои выходки, прежде чем ты умрёшь от зноя и жажды.
- Я могу убить тебя. Я убил повелителя Джайнмура, и это оказалось не так-то сложно. Вряд ли ты бессмертна.
Ведьма молчала.
- Я так же терпелив, как и ты. Не сегодня, но я убью тебя. Ты пожертвуешь собой ради невозвращения Дара в мир?
- Он блефует, - встревоженно пробормотал Лидан, вслушиваясь в немыслимый диалог, - он блефует и знает это.
- Блефует, - согласилась Алейт, - но Мать Миражей, кажется, ещё не догадалась об этом. Её здорово потрепало, признаться, я такого не ожидала. Возможно, он-таки возьмёт её измором. Впрочем, не будем гадать. Дай воды Ша-Ан, она сейчас умрёт от разрыва сердца.
Лита Майя шумно дышала, широко раздувая ноздри. Мальчишка её напугал. Да что там напугал - её трясло от невыразимого ужаса. Дар Интериора, вручённый Пятым самим Создателем, жёг её нутро, разрывая его на кровоточащие ошмётки. Он действительно мог её убить, и древняя ведьма это понимала. Она не хотела умирать, она слишком долго жила, чтобы знать - там, за чертой, ничего нет. И Лита Майя не хотела пересекать эту черту.
- Ты говоришь, из твоих владений нет выхода. Я верю тебе. Но если это так, и мы в любом случае умрём на берегах Обманного Моря, я не хочу делить его с тобой. Мы будем гулять по песчаным пляжам и любоваться призрачной эскадрой, пока нас будут держать ноги, но ты умрёшь. Мне ты здесь не нужна.
Мать Миражей молчала. Долго. Так долго, что Рилмок понял - весы качнулись в его сторону.
- Я предлагаю тебе сделку. - Голос её звучал хрипло и срывался при каждом вдохе. - Я отпущу вас. Тебя и двоих кхар. Но джайнмурскую уродку я оставлю себе. Три жизни за одну - разве это не щедрое предложение?
Рилмок опешил. Ведьма сдалась, но чего она требует взамен? Юноша покачал головой.
- Мы пришли вчетвером, вчетвером и уйдём. Ты не получишь Ша-Ан.
- Это моё последнее слово, - как могла равнодушно пожала плечами Лита Майя, - тогда оставайся и будь моим гостем.
- Соглашайся! - вдруг крикнула Алейт, вскакивая на ноги. Водомерка на её затылке судорожно перебирала ножками. - Соглашайся, во имя Создателя! Нам не выбраться без её воли! Зачем тебе Дар, зачем тебе Чистая Кровь, если ты иссохнешь здесь, как пустой бурдюк? Соглашайся!
Ша-Ан смотрела на Рилмока золотыми глазами, и он в который раз пожалел, что не может в них ничего прочесть. Он подошёл к маленькой калеке.
- Соглашайся. - вдруг легко сказала она. - Видно, не зря судьба кругами вела меня, каждый раз возвращая к берегам Обманного Моря. Соглашайся, Рилмок. Мне не было счастья в Джайнмуре, в Аквилии я сидела в подземелье, чтобы ничей глаз не зацепился за меня. Здесь нет никого, кроме Матери Миражей. А её мой облик совсем не пугает. Соглашайся, Рилмок. Я всегда буду помнить о тебе.
Рилмок опустился возле неё на колени. Глаза его налились слезами. Он взял хрупкую лапку и прижал к губам. Ша-Ан вскинула вторую руку и легонько погладила его по щеке.
- Не скорби обо мне. Я была рада познакомиться с тобой и узнать, что в этом мире у меня есть родная душа. Соглашайся на предложение Лита Майи. Ты нужен Аквилии. Ты нужен миру. Соглашайся.
В какой-то отчаянной последней надежде Рилмок подошёл к молчащему Лидану. Тот покачал головой.
- Соглашайся, Рилмок. Три жизни за одну - это действительно щедрый размен.
Минуты тянулись в тягостном безмолвии. Вдруг Рилмок вскочил на ноги и резко повернулся к прекрасной ведьме:
- Мы шли в Джайнмур ходами Дрогхаулдара! Мы не выберемся оттуда без Ша-Ан!
Лита Майя смотрела на него со странной печалью. В зелёных глазах бушевали вихри, но плечи её поникли.
- Дрогхаулдар прямой. - наконец сказала она. - Тот, кто знает свою цель, не встретит на его пути ни единого препятствия. Итак, ты согласен на сделку?
- Да, - сглотнув, быстро кивнул Рилмок, - я согласен. Получи свою ученицу и отпусти нас.
Небо побелело и начало падать вниз. Уже ожидая этого, Рилмок и кхары задержали дыхание и закрыли глаза. Мир заволокла вязкая мгла и Лита Майя навсегда исчезла из их жизни.
Очнувшись на серой потрескавшейся земле, путники увидели прямо перед собой отверстый провал Дрогхаулдара. Лидан, осторожно заглянул туда и издал изумлённый возглас:
- Великие Глубины, он действительно прямой! Это колдовство Лита Майи?
- Мы сами сделали это, - тихо сказала Алейт. - Нам есть, куда возвращаться.
Путь по Дрогхаулдару Рилмоку запомнился скользящим полом да странными тёмными заплатками на тускло блестящих стенах - зримое доказательство того, как яростно и беспощадно гномьи ходы спрямляли свои извилистые рукава. Время, как и во владениях Лита Майи, в Дрогхаулдаре не ощущалось вовсе, и Рилмок не знал, сколько часов или дней они шли. Ещё оставался скудный припас в сумках, Лидан высек искру, запалил факел и стены тоннеля озарились неверным дрожащим светом. И какова же была их радость, когда мутный факельный свет сменился впереди яркими солнечными лучами.
Они вылезли из Дрогхаулдара, щурясь от слепящего солнца и судорожно вдыхая наполненный цветочными ароматами воздух. Дни в подземелье чуть не превратили их в подобие слепых сомиков, что умирают, стоит их поднести к свету. И сейчас троица блаженно растянулась на мягкой траве, вознося хвалу Создателю за их возвращение. Рилмок оторопело перебирал колоски трав и россыпи цветов, неуверенно подходил к водопаду и подставлял лицо под благословенные струи. Он не мог поверить, что они вырвались. Два раза прошли берегами Обманного Моря, выжили во владениях безумного Ша-Аргха, пересекли Дрогхаулдар и, наконец, вырвались. Они в Аквилии! По щекам Рилмока катились слёзы, которые он даже не считал нужным утирать. Вдруг он услышал какие-то звуки. Обернувшись, он увидел Алейт, прячущую голову на груди у Лидана и странно дёргающую плечами, а Хранитель Короны, кусая губы, гладил её по голове и бормотал что-то успокаивающее. Рилмок отвернулся, шмыгнув носом. Он знал причину слёз Алейт кхар'Линдаат. Не долгий путь был тому виной, не пытки Ша-Аргха и не мучительный зной дюн Джайнмура. Бессилие в ловушке Лита Майи, где были бесполезны её сила, её ловкость и её меч, где жизнь Рилмока зависела только от того, сломает он волю древней ведьмы или нет. Невозможность уберечь Рилмока жгло душу Алейт сильнее всех негасимых костров Джайнмура. И теперь она плакала, изливая со слезами всю свою боль.
- Никогда, слышишь! - Алейт требовательно смотрела Лидану в глаза. - Больше никогда не отпускай меня в такие авантюры!
- Никогда, - прошептал Хранитель Короны, гладя вздрагивающие плечи, - никогда и ни за что. Я не отпущу тебя больше, Алейт, любовь моя...
Рилмок решил не вмешиваться. Алейт не понравилось бы, что он видел её такой. Он отошёл и вдруг увидел чёрную тень.
- Нарвал! - Рилмок подпрыгнул и бросился навстречу коню, с разбега обняв того за мощную шею. - Нарвал, миленький мой, коняга моя меланхоличная! - Он трепал косматую гриву, гладил тёплые ноздри, а "речной дьявол" пытался положить Рилмоку на плечо свою лобастую голову. Юноша счастливо рассмеялся. Теперь он точно верил, что всё дурное осталось позади.
За его спиной раздались радостные возгласы. Шторм и Мурена вернулись к своим хозяевам.
- По коням! - Никто и никогда не подумал бы, что Алейт минуту назад обливалась слезами, до крови кусая губы. - Мне надоели эти буераки, да и вам, наверно, тоже. Пора вернуться в Аквилис! - И пришпорила Мурену.
Молодой стражник, в своё время отведавший плети самого Хранителя Короны, стоял на небольшой площадке смотровой вышки и вглядывался вдаль. Он очень любил такие назначения: ни тебе толстого капитана с его вечными придирками, ни бесконечных стоек навытяжку, покой, тишина и благодать. Он даже и на дорогу-то особо не смотрел - чего там увидишь, окромя телег да снующих человечков, что с высоты вышки казались мелкими мурашами. Стражник уже хотел было в нарушение всех уставов глотнуть из плоской фляжечки, что держал в сапоге, как вдруг что-то привлекло его внимание. Он вперился взглядом в дорогу. Далеко-далеко, почти на границе видимости, но очень быстро приближаясь, к Аквилису неслись три чёрные точки. Стражник охнул и кубарем скатился с вышки.
- Вашбродь, вашбродь! - Новобранец, задыхаясь, подлетел к усатому капитану. - Тама... Скачут...
- Да говори ты толком! - рявкнул капитан. - Кто скачет, зачем, флаги какие?
- Тама... Кони эти чернющие... Господин Хранитель возвращается, с товарищами...
- Ох ты, - капитан дёрнул ус и вдруг заорал, как могут орать только начальники дворцовой стражи, - Ворота настежь! Пошевеливайтесь, улитки толстозадые! А ты, - он обратился к молодому стражнику, - дуй к их милости господину Илдану, да передай, что братец его возвернулся! Их величество, да продлит Создатель его дни, ужо извёлся совсем. Ну, что вылупился, морда конопатая? Бегом марш!
Илдан стоял у дверей часовни, где теперь постоянно пропадал герцог. Стеллан трижды проклял себя, что не смог отговорить Рилмока от путешествия в Джайнмур. Прошло уже несколько недель, а кхары и мальчик всё не возвращались. И герцог винил в этом только себя.
Илдан тоже переживал за Стеллана. Пусть он всего лишь заменял Лидана за троном, кхар по-своему любил герцога за его ум и прозорливость, а так же за удивительную честность. "Власть развращает. Абсолютная власть развращает абсолютно". Это изречение кого-то из древних Интериоров Стеллан повторял постоянно, чтобы ни на секунду не забыть, что он слуга людям, а не тиран. И за это Илдан его тоже очень уважал.
Внимание кхара привлёк дикий топот в коридоре. Через мгновение перед его взором возник молоденький конопатый стражник, задыхающийся от быстрого бега и размахивающий алым вымпелом - знаком донесения высшей срочности. Он споткнулся о порог, растянулся перед Илданом и выронил флажок.
- Что за вести? - Илдан аккуратно приколол вымпел к полу зелёным мечом.
- Там... тама...
- Да говори ты толком! - Илдан, как и капитан, на дух не переносил косноязычия.
- Брат ваш, ваша милость, вернулся, с сородичем и пареньком тем...
- Возвращайся на пост, - бросил кхар и, рывком распахнув резные двери, припал на одно колено: - Ваше Величество, прошу прощения, что прерываю вашу молитву. Вернулся Хранитель Короны со своими спутниками.
Рилмок лежал на огромной кровати в своих покоях и наслаждался отдыхом. Его и двоих высших приняли со всеми почестями, герцог выбежал им навстречу и, залившись слезами, возблагодарил Создателя. Все расспросы были оставлены на потом. Кхары отмокали в бассейне, блаженно раскинувшись, а Рилмока вымыли, причесали и накормили так, что он лежал сейчас, не в силах пошевелиться. Стеллан заметил отсутствие Ша-Ан, лоб его прорезала горькая складка, но время вопросов ещё не пришло. Путникам надо было восстановить силы и как следует отдохнуть, даже кхары выглядели бесконечно измотанными и на все обращения отвечали тихо и односложно.
Герцог взволнованно мерил шагами Садик Чудес. Возвращение Рилмока и кхар окончательно расставило всё по своим местам. Мало кто может вырваться из Джайнмура. Если Рилмоку это удалось... Герцог вдруг затребовал себе писчие принадлежности и удалился в свой кабинет.
Ближе к полуночи, когда Рилмок лежал, блаженно вдыхая свежий ночной воздух, дверь бесшумно приоткрылась и в его комнату прошмыгнула Джиневра.
- Не сегодня, леди, - слабо улыбнулся Рилмок, - я не в силах даже пошевелиться.
- Ну так не шевелись, - промурлыкала герцогиня, и рыжеволосая головка скользнула куда-то вниз. - Можешь потом поделиться с Хранителем Короны своими впечатлениями.
На следующий день Рилмока посетили герцог и Илдан. Юноша начал было извиняться за то, что не может приветствовать Его Величество как должно, но Стеллан лишь отмахнулся:
- Мальчик мой, к чему все эти условности? Как ты себя чувствуешь? Кхары до сих пор приходят в себя.
- Как они? - взволнованно спросил Рилмок.
- Пускают пузыри в бассейне и трескают донных уточек, - улыбнулся брат Лидана. - Ещё немного, и им это надоест. Повелители Глубин быстро восстанавливают силы.
- Вы пришли узнать, чем закончился мой поход. - Рилмок посмотрел в глаза немолодому герцогу. - Я расскажу вам. Всё.
И он рассказал. Рассказал о Дрогхаулдаре и Обманном Море, чем вызвал изумление на лицах слушателей, рассказал о кострах Джайнмура и клятве Ша-Ангх, сдерживая слёзы, рассказал о сделке с Лита Майей. И только об участи Пропавшего Короля Рилмок умолчал, наскоро сочинив байку про великую битву двух Повелителей, в которой Ша-Аргх одержал бесчестную победу, ударив в спину. Герцог слушал, и слёзы катились по его щекам, а у Илдана топорщились жабры. Когда, охрипший и заново переживший все ужасы, Рилмок откинулся на подушку, Стеллан тихо сказал:
- Спи, мой мальчик. Отныне все твои невзгоды ушли в прошлое. Теперь для тебя начинается время постижения новых знаний. Тебе предстоит стать Интериором, и к этому нужно как следует подготовиться.
Когда за Его Величеством и Илданом закрылась дверь, Рилмок уже спал.
Глава XIX
- Вставай! - Алейт так рявкнула под дверью, что Рилмок подскочил. Не понимая, в чём дело, он начал торопливо одеваться, не попадая в рукава. Наконец он выскочил из комнаты и столкнулся нос к носу с взволнованной высшей.
- Что случилось? - Вид Алейт Рилмока напугал.
- Герцог ждёт тебя. И не один.
Войдя в Садик Чудес, Рилмок увидел Стеллана с обоими кхарами-близнецами и незнакомую тонкую фигуру с длинными пепельными волосами. Одет незнакомец был по-дорожному. Когда он поднял голову, на Рилмока воззрились огромные небесно-синие глаза в обрамлении невероятно длинных ресниц. Гость Стеллана был красив какой-то неземной красотой. Рилмок откровенно вытаращился.
- Я рад, что ты так быстро пришёл, - поднялся со своего места герцог, - я хочу представить тебе эльфа Виарила, что прибыл сюда из Магнификата.
- Я знаю, кто ты, - тихо сказал эльф, пристально глядя на Рилмока. Тот одевался в большой спешке и не успел застегнуть рубашку на все пуговицы, так что через дорогой шёлк виднелись щупальца кракенов.
- Меня зовут Рилмок из Таринге, - осторожно отрекомендовался Рилмок, неловко поклонившись.
- Брось, мой мальчик, - герцог повернулся к Виарилу, - я рассказал Повелителю Ветров, кто ты такой. В свете новостей, что он принёс сюда, я не видел смысла скрывать правду.
Эльф бездонными глазами смотрел на юношу. Наконец, он тихо вздохнул и начал:
- Я был личным лекарем Его Преосвященства Верховного Магнифика Теодория в течение долгих лет. Месяц назад Магнифик умер.
- Как?! - вскричал Рилмок, но, почувствовав ощутимый пинок под столом, прикусил язык.
- Теодорий умер, - продолжал Виарил, - он тихо почил во сне без боли и страданий. Но Его Преосвященство так и не смог выбрать себе преемника, хоть и перебирал в уме братьев, достойных мантии. Увы. Две недели назад Конклав с перевесом в два голоса избрал на пост Верховного Магнифика брата Марциала. - Эльф ничем не выдавал своего волнения, но Рилмок прикусил губу. Он помнил Неистового Марциала и его фанатичные речи о стихиалях. Если он возглавил Магнификат, его брызжущая слюной ненависть может найти поддержку. Людям свойственно обвинять в своих бедах кого угодно, кроме самих себя, а Повелители Стихий с их удивительными способностями хорошо подходили под определение Обратной Сути, так как людям не дано было с ними сравниться. Бешеный фанатик может наломать немало дров. Рилмок несколько раз глубоко вдохнул и учтиво обратился к Виарилу:
- Что же привело вас в столицу Аквилии?
- После избрания Марциала мне стало неуютно в Цитаделле. Я решил не дожидаться своего изгнания и ушёл сам. Со своими родичами я не в ладах, поэтому путь мой лежал в Аквилис, в надежде на аудиенцию у Его Величества. Мои чаяния оправдались. Герцог принял меня, и я рассказал ему всё, что знаю.
- Но у Магнифика должен быть охранник из Кхаридана, - заметил Рилмок. - Он остался при особе Его Преосвященства?
- Марциал не принял клятвы Итана, - с грустью ответил Виарил, - и мы покинули Цитаделлу вместе. Потом наши пути разошлись. Я направился в Аквилис, а Итан кхар'Филреат - в Кхаридан, чтобы занять своё место в Совете Дельты. После всего случившегося он весьма... разочарован в людях.
- Ещё бы, - хмыкнула Алейт, - это уже ни в какие рамки не лезет.
Рилмок слушал и не верил. Он не мог понять, как Марциал перетащил на свою сторону большую часть Старших Братьев. Запугал? Или... что ещё хуже - убедил? Юношу трясло. Наконец он взял себя в руки, кое-как успокоил дыхание и заговорил:
- Если всё то, что рассказал достопочтенный эльф, правда, то... Боюсь, мне придётся навестить свою былую обитель.
- Мальчик мой! - Стеллан взволнованно привстал, - Во имя Создателя, что ты хочешь сделать?
- Я навещу Магнификат и заставлю Марциала отречься от своей ереси, - на скулах Рилмока проступили алые пятна. - Я не допущу, чтобы бредни про Обратную Суть получили распространение. Достопочтенный Виарил, сколько времени, сказали вы, Марциал провёл в качестве главы Магнификата?
- Две недели.
- Ну, за две недели он вряд ли смог сильно напортачить. Я завтра же выдвинусь в Цитаделлу.
- Рилмок! - вскричал герцог, - Рилмок, ты совершаешь большую ошибку! Магнификат не подчиняется Короне, ты не сможешь повлиять на Верховного Магнифика!
- Ваше Величество, - Рилмок повернулся к герцогу, - вы милостиво разрешили мне пользоваться вашей библиотекой. Я много читал и многое понял. Да, Магнификат пользуется широкой автономией, он не платит налоги в казну Короны, наоборот, все храмы в Аквилии отчисляют десятую часть своих пожертвований в Магнификат. Цитаделла имеет обширные земли, принадлежащие ей, на её территории законы Короны весьма урезаны. Но! Взамен Магнификат обязуется направлять в Аквилию своих братьев для проповедей и для почитания среди людей заповедей Создателя. Это его несомненная плата за столь существенные привилегии. Если Марциал объявит официальной доктриной Магнификата борьбу со стихиалями, трудно предсказать, как повернётся жизнь в благословенной Аквилии. Полоумному фанатику не место на престоле Цитаделлы. И я, как будущий Интериор, обязан не допустить распространения ереси. Я приведу Магнификат к покорности или разберу его на камешки.
Герцог ошарашенно молчал. Кхары слегка улыбались, и Рилмок видел, что заручился их поддержкой в этом сумасшедшем предприятии. Эльф Виарил после долгого молчания покачал головой и тихо произнёс:
- Если вы действительно хотите поехать в Магнификат... думаю, мне следует сопровождать вас. Мало кто знает Цитаделлу лучше меня.
- Я был бы счастлив, - признался Рилмок и обернулся к кхарам, - Алейт?
- Я давно предлагала пощекотать животы этих пыльных мешков, - в глазах высшей кхары плясали смешинки. - Само собой, я согласна.
- Лидан, - неуверенно обратился Рилмок к другу, - ты же должен оставаться при особе Его Величества...
- Приказ герцога всё ещё в силе, - невозмутимо ответил Лидан, - так что от меня ты не отвертишься. Тем более, я ни разу не был в Цитаделле, и это позор.
- Не волнуйтесь, Ваше Величество, - обратился Рилмок к до сих пор не пришедшему в себя Стеллану, - я клянусь вам, что возьму Магнификат без единой капли крови.
Странная четвёрка неспешно прогуливалась по дивным садам герцогской резиденции. Виарил истосковался по зелёным кронам и буйному многоцветью за годы, проведённые в Магнификате, и теперь наслаждался великолепием замковых садов. Его блаженное состояние внезапно потревожил Рилмок.
- Обратите внимание, достопочтенный Виарил, - юноша незаметно указывал куда-то вверх, переходя на заговорщицкий шёпот, - там, на балкончике, видите? Прекрасная рыжеволосая красавица? Это леди Джиневра, супруга Его Величества. Она так же пылка в любви, как и красива. Опасайтесь, она может попытаться навестить вас этой ночью.
- А вы весёлый человек, Рилмок из Таринге, - улыбнулся эльф, - вряд ли жену герцога заинтересует Повелитель Ветра. Тем более, что я давно принял целибат, да и без него человеческие женщины меня не привлекают.
- Резонно, - кивнул Рилмок, - но леди Джиневре абсолютно без разницы, приняли вы целибат или нет. Более привлекательного мужчины она ещё точно не встречала и начнёт на вас охоту. Тем более, что леди - большая поклонница стихийной любви.
На этих словах Лидан громко хмыкнул. Алейт покосилась на него:
- Забери тебя Обратная Суть! Почему я до сих пор не знаю этой сказки?
- Я расскажу тебе её в подробностях, - пообещал Лидан, и кхары дружно расхохотались. Виарил вежливо дождался, пока наступит тишина и слегка улыбнулся:
- А у вас тут интересно. Но, думаю, прекрасная леди не сможет увлечь Повелителя Ветров.
- Ставки? - обернулся к кхарам Рилмок.
- Жалованье за месяц, - немедленно откликнулся Лидан.
- Я даже не знаю, что поставить, - почесала затылок Алейт. - Положим, Мурена и вся её упряжь.
- Рилмок, а что ставишь ты? - поинтересовалась она.
- Трон Интериора, - очень серьёзно ответил Рилмок.
Три ладони легли друг на друга.
- Ну, господин эльф, вы принимаете ставки? - Лидан откровенно упивался Рилмоковой игрой. - Мы все убеждены в победе леди.
- Что ж, - подумав, ответил Виарил, - ставить мне нечего, но я азартен по натуре. По рукам! - И вдруг прыснул от смеха, накрыв своей ладонью остальные три. В саду раздался довольный хохот.
Джиневра стояла на балконе, пытаясь унять бешено стучавшее сердце. Ей хватило одного взгляда на длинноволосого незнакомца, беседовавшего с кхарами и мальчишкой, чтобы понять, кто перед ней. Он всего лишь раз поднял голову вверх, но взгляд огромных бездонных глаз поразил Джиневру в самое сердце. Внутри неё разливалась сладкая истома. Герцогиня, хоть и не блистала интеллектом, безграмотной простушкой отнюдь не была и в ранней юности зачитывалась сказаниями про Повелителей Стихий. То, что перед ней эльф, стало ясно с первых минут. Джиневра вцепилась пальцами в перила. Незнакомец был прекрасен. Да что там - она в жизни не видела более красивого мужчину. Джиневра кусала внезапно пересохшие губы. Что угодно, любыми средствами, но она должна проникнуть в его покои. Кровь стучала у неё в висках. Джиневра вспомнила свою клятву больше не экспериментировать, и закатила глаза. Эльф - это не кхар с холодными руками и таким же взглядом. О-о-о... Воображение рисовало ей самые причудливые картины. Она бросила взгляд вниз. Четвёрка, видимо, договаривалась о пари. Пусть их. Ей нет дела до высших с их рыбьими мозгами и до порядком поднадоевшего мальчишки, который после своего возвращения как с цепи сорвался. Нет, её ждёт добыча поинтереснее...
Троица распрощалась с эльфом, пожелавшим ещё немного насладиться герцогским садом. Алейт безапеляционно заявила, что в замке Рилмоку охрана не нужна, и направилась в бассейн для кхар, прихватив с собой Лидана. Тот ничуть не возражал. Сам Рилмок решил немного посидеть в библиотеке, куда попросил принести себе обед, и отдохнуть среди книг. Вечером решено было собраться в комнате Алейт и разработать план.
- Ну и как ты собираешься "приводить Магнификат к покорности", да ещё и без кровопролития? - поинтересовалась Алейт, устраиваясь в гамаке, что вытребовала у Лидана. Рилмок возбужденно мерил шагами комнату.
- Первый вопрос, - он крутанулся на месте, - как эльфы переносят звуки Первой Речи?
- Да никак, - пожал плечами Лидан, - они её не слышат. Только люди чувствуют её воздействие, но не понимают.
- Отлично, - потёр руки Рилмок, - одной проблемой меньше. Второе: в Кхаридане много песен?
- Порядочно, - хмыкнула Алейт, - тебе какую спеть?
- Мне нужна самая торжественная песнь, что только есть в Кхаридане.
Кхары переглянулись.
- "Гимн Глубинам" подойдёт? Это самое торжественное, что только приходит на ум.
- Вы оба знаете его?
- Все кхары знают этот гимн. Он для нас, как ваша "Слава Создателю".
- О чём он?
- Он прославляет Создателя и его безграничное милосердие. Обычно гимн поётся в несколько голосов.
- Нам хватит и двух, - сообщил Рилмок, - мы придем в Магнификат и будем петь гимн, прославляющий Создателя. Там он будет более, чем уместен. Думаю, Его Преосвященство сломается максимум на втором куплете.
Алейт внимательно посмотрела на Рилмока широко открытым глазом, а потом внезапно звонко чмокнула его в лоб:
- Это гениально!
- Но-но, - рассмеялся Лидан, - я сейчас начну ревновать.
- Кто бы говорил, - отмахнулась Алейт, - Кхар-даон загнал бы тебя в Купель второй раз за твои похождения. Ты хоть понял, что он предложил?
- Да, - Лидан кивнул, - Первая Речь действительно может довести человека до потери сознания... Если...
- Если понизить на три тона обычное исполнение "Гимна Глубинам", - возбуждённо перебила его Алейт, - то...
- То человеку можно внушить всё, что угодно. - Лидан тем не менее закончил свою мысль. - Рилмок, браво. Теперь я верю, что ты действительно сможешь взять Магнификат без боя.
Виарил с наслаждением растянулся на огромной кровати. После многих ночей на жёсткой кушетке своей кельи в Магнификате эльф утопал в невесомых перинах и благодарил Создателя за столь редкостное удовольствие. На столе дымились и источали дразнящий аромат блюда из злаков и овощей, приготовленные герцогским поваром. Как и все Четвёртые, Виарил не употреблял животную пищу. Он потянулся к столу, ловко схватил двумя пальцами хрустальный бокал и с наслаждением отпил ледяного искрящегося вина. Да, люди научились, наконец, понимать душу винограда. Виарил сам не ожидал, насколько истосковался по радостям этой бренной жизни. На его окно уселся попугай, и эльф кормил его с руки крупными орехами.
Его блаженную негу нарушил тихий стук в дверь. Виарил удивлённо посадил попугая на спинку стула и пошёл открывать.
Ожидая увидеть на пороге слугу или кого-нибудь из кхар, эльф столкнулся почти вплотную с рыжеволосой красавицей, о которой так интригующе рассказывал Рилмок. От неожиданности Виарил сделал шаг назад. Леди Джиневра стояла, комкая в руках кисти шёлкового палантина и, не отрываясь, смотрела на Повелителя Ветров. Виарил тоже разглядывал нежданную гостью. Супруга герцога своей красотой напоминала прелестниц Четвёртого Народа, разве что среди эльфов не водилось рыжеволосых, да ушки женщины были миниатюрными и закруглёнными. А вот глаза... У Виарила внезапно пересохло горло. Никто и никогда в жизни не смотрел на него так. С таким... желанием. Виарил сглотнул, и в голове его молнией пронеслась непрошенная мысль: "Какой смысл держать обет безбрачия, добровольно покинув Магнификат?" Мысль была из разряда крамольных, но Виарила почему-то это почти не тревожило. "Даже обидно, - вдруг подумалось ему, - первый раз заключить пари и так сразу продуть. Хорошо, что я спорил на интерес". Он сделал приглашающий жест и поинтересовался:
- Я могу вам чем-то помочь?
- Да, - одними губами произнесла Джиневра, не в силах оторваться от бездонных глаз.
- Прошу вас, - Виарил с поклоном посторонился, - я в вашем полном распоряжении.
Джиневра настолько была ошеломлена неожиданным счастьем, что даже не услышала щелчок закрывающейся двери.
- Думаете, сработает? - Рилмок переводил взгляд с Алейт на Лидана и наоборот.
- Я уверен в этом, - кивнул Лидан. - Странно, что нам самим не пришла в голову эта идея.
- Мы не привыкли считать Первый Язык оружием, - бросила Алейт и повернулась к Рилмоку. - А вот как ты додумался до такого?
- Я помню свои ощущения от Первой Речи до Купели, - пояснил Рилмок. - Когда вы ругались у моего домика в Хельсвуде, я чуть с ума не сошёл. И у Врат Кхаридана тоже... Не думаю, что Марциал сильно отличается от меня тогдашнего.
- Тихо, - вдруг шикнул Лидан и направился к двери, - подождите меня пару минут.
Через мгновение он проскользнул обратно в комнату.
- Мы выиграли пари, - сообщил он с довольным видом, - я только что видел леди Джиневру, покидающую нашего друга из Келентелле. Такого блаженного выражения лица я у неё ещё не видел. Жаль, что этот хитрец ничего не поставил.
- Куда катится мир, - покачала головой Алейт, - прямо жаль, что мы не взяли эту женщину с собой в Джайнмур. Может, и не пришлось бы тогда затапливать там всё почём зря. Я всегда выступаю за мирное решение проблем.
Лидан и Рилмок только глаза закатили на этих словах.
- Кстати об эльфе, - Лидан озадаченно посмотрел на друзей, - не понимаю, зачем он нам в пути. Аудиенции у Марциала мы так и так добьёмся, вряд нам понадобятся сведения о подземных ходах и прочих тайнах Магнификата.
- Во-первых, - Алейт загнула палец, - он должен убедиться, что Рилмок сдержит обещание. Ему не меньше нас интересно, как наш юноша будет низвергать Магнификат. А во-вторых, Четвёртые - народ злопамятный и обидчиков не прощают. Он должен видеть своё отмщение. Уверяю, после этого более преданного друга нам не найти.
- Отлично! - Рилмок стукнул кулаком по столу. - Давайте расходиться, завтра предстоит целый день бешеной скачки. Я рассчитываю достичь Цитаделлы за три дня.
Ранним утром, когда солнце только начинало золотить шпили Аквилиса, четвёрка совершала последние приготовления. Шторм, Мурена и Нарвал были осёдланы, кхары поправляли подпруги и удила. Виарил с некоторым удивлением разглядывал своего коня - "речного дьявола" по кличке Шквал.
- Я много слышал об этих конях, - признался он, - и даже видел несколько раз, но вот ездить на них верхом мне не доводилось.
- Справитесь? - поинтересовалась Алейт. - Скачка предстоит нешуточная, но "речного дьявола" можно заменить на другого коня. Темп, конечно, просядет...
- Уроженцу Келентелле с радостью повинуется любое животное, - улыбнулся Виарил. - Думаю, мы со Шквалом поладим.
Когда последние сборы были завершены, к Рилмоку и стихиалям спустился герцог.
- Я не знаю, чем завершится ваш поход, - лицо Стеллана было взволнованным и грустным одновременно. - Я буду молиться за вас.
- Я выжил в Кхаридане и Джайнмуре и вырвался из ловушки Обманного Моря, - ответил Рилмок, вскакивая в седло, - Магнификат после этого может считаться развлекательной прогулкой.
Кхары поклонились герцогу, осенявшему друзей знаком Создателя, и пришпорили коней. Четыре "речных дьявола" чёрными вихрями вырвались из замковых ворот.
Рилмок не обманул. Скачка и впрямь была бешеной. Из-под копыт летели камни, храпящие кони, гордость Кириата, держали немыслимый темп, даже не взопрев. Им, как и их всадникам, хватало получасового перерыва, чтобы потом нестись во весь опор больше суток. Оставляя позади охавших и прячущих детей селян, скулящих собак и шарахавшихся прочь лошадей и овец, седоки гнали коней так, будто за ними следовала Обратная Суть и все её порождения. Через три дня перед четвёркой вздыбилась громада Цитаделлы.
- Что вам нужно? - надменно спросил высокий и толстый брат, чья очередь сегодня была дежурить у ворот и принимать прошения паствы.
- Мне нужна аудиенция Его Преосвященства! - крикнул Рилмок, спрыгивая с Нарвала. Эльф и кхары тоже спешились. Брат недоуменно вытаращился, но вскоре взял себя в руки и снова надел высокомерную маску.
- Порождениям Обратной Сути нет хода в Магнификат! Тот, кто водит с ними связь, так же не будет пропущен!
- Ты сейчас проводишь меня к Марциалу, - свистящим шёпотом сообщил Рилмок.
Монах слегка побледнел. В молодом человеке чувствовалась странная сила, несомненно, дарованная Обратной Сутью, и это пугало толстого привратника даже больше, чем двое болотных тварей, готовых выдернуть мечи из ножен. В третьем спутнике нахального мальчишки монах с удивлением узнал лекаря покойного Теодория. Зачем остроухому травнику понадобилось возвращаться, да ещё в такой компании? Меж тем Рилмок подошёл вплотную к привратнику и негромко сказал:
- Ты проведёшь меня к Магнифику. Не заставляй моих друзей обнажать клинки. Я был послушником Магнификата и знаю, что вы не держите охраны. Магнификат держится на вере, а не на силе. Никто в здравом уме не нападёт на святую обитель. Кхары могут за полчаса превратить Цитаделлу в безлюдную пустыню. Но я пришёл не убивать. Веди!
В тоне мальчишки послышалось нечто такое, что толстый привратник, икнув, сделал дрожащей рукой приглашающий жест:
- Следуйте за мной.
Рилмок и его спутники шли за монахом огромными гулкими коридорами. Рилмок помнил эти стены, но воспоминания эти, казалось, приходили из невероятно далёкой, прошлой, основательно забытой жизни. Теперь гранитные колонны не вызывали в нём никаких эмоций. Он очистит Цитаделлу от ереси, а уцелеют ли при этом стены - неважно.
Привратник довёл их до громадной, под потолок, резной двери, инкрустированной гномьими самоцветами и кхариданским перламутром. Рилмок не смог сдержать усмешку. Почему-то дверь не испытала гнева Марциала, хотя, по идее, он должен был сорвать бесовские побрякушки и утопить в ближайшем пруду.
Монах с трудом приоткрыл одну створку:
- Его Преосвященство занят благочестивыми размышлениями и молитвой. Одумайтесь, пока не поздно.
- Пошёл вон, - посоветовал в ответ на это Рилмок и, тут же забыв о привратнике, вошёл в зал.
Около образа Создателя, шитого золотыми нитями по ослепительно-белому шёлку, стоял на коленях щуплый лысоватый человек в пурпурной мантии. Его пальцы были унизаны перстнями, а с шеи свешивалась цепь Верховного Магнифика. Заслышав шум, он обернулся и лицо его исказилось.
- Кто вы такие?... Как посмели порождения Обратной Сути осквернить святое место?
Рилмок неторопливо снял рубашку, и Марциал завопил, увидев кракенов:
- Ты! Ты, отродье, противное Создателю! Как ты прошёл?!
- Ногами, - бросил Рилмок и подошёл поближе. Лицо Марциала исказила безумная гримаса:
- Что понадобилось ублюдку стихий в Магнификате? Или ты - искушение, что посылает Создатель, дабы проверить верность чад Своих? Сгинь, пропади, рассыпься, порождение Обратной Сути! Нет силам зла и раздора власти в святой обители!
- Я пришёл сюда, чтобы заставить тебя отречься от своей ереси, - Рилмок уже вплотную подошёл к брызгающему слюной Магнифику.
- Что?! Как смеешь ты, проклятая изрисованная тварь, называть Откровение ересью! - Марциал раскраснелся и тяжело, с присвистом, дышал. - Кто ты такой и по какому праву врываешься в святые стены?
- По праву наследника престола Аквилиса и будущего Интериора, - Рилмок содрогался от отвращения, глядя на беснующегося Магнифика. Остальные спутники хранили молчание. Пока ещё было рано.
Марциал расхохотался визгливым смехом:
- У Стеллана Восьмого нет наследников! Грядёт смута и беззаконие! Лишь в Цитаделле не прольётся кровь!
- Ну, хорошо бы, - пробормотал Рилмок и повысил голос:
- Герцог издал указ, в котором назвал меня наследником престола и подтвердил, что в моих жилах Чистая Кровь! Рядом со мной Хранитель Короны герцога, уполномоченный подтвердить мои слова.
- Чистой Крови не существует! - взвизгнул Марциал, и тут Рилмок резко схватил его за золотую цепь. Магнифик осёкся поначалу, но потом продолжил выплёвывать слова:
- Тебе удалось обмануть герцога, но не меня! Я вижу тебя насквозь, порождение зла и беззакония!
Рилмок надавил посильнее, и крики Марциала перешли в хрип.
- Ты прогнал единственного, кто мог встать на твою защиту, - Юноша покачал головой. - Хотя вряд ли Итан кхар'Филреат смог бы долго противостоять Лидану и Алейт. Кстати, - он обернулся, - здесь становится невыносимо скучно. Наш диалог с Его Преосвященством заходит в тупик. Боюсь, мы не придём к согласию. Вы не поможете мне?
Марциал побелел, как мел, но кхары не обнажили мечей. Вместо этого они запели.
В первое мгновение Рилмок опешил. Мощная, чистая волна ударила ему в уши. Лидан и Алейт вели каждый свою партию, бесконечно звенящую у Алейт и низко вибрирующую у Хранителя Короны. "Гимн" властно подчинял себе, заставлял трепетать и благоговейно славить бесконечное величие Создателя. Рилмок задохнулся от восхищения, каждой клеточкой своего тела впитывая торжественную песнь. Он с трудом сосредоточился и перевёл взгляд на Марциала.
Верховный Магнифик отнюдь не разделял Рилмокова трепета. Он скорчился, зажав уши ладонями, глаза его налились кровью и почти вылезли из орбит. Было видно, что он едва держится, чтобы не упасть на пол и не начать корчиться в конвульсиях. Сила воздействия Первого Языка даже при обычном разговоре кхар доставляла человеку крайний дискомфорт, а пение в унисон усиливало его в несколько раз. Рилмок аккуратно зажимал Магнифика, отрезая тому пути к отступлению. В ближайших кельях и коридорах братья и послушники испуганно озирались, кто-то хватался за голову, кто-то падал на колени, не в силах держаться на ногах, братия была в полнейшем замешательстве, но никто не посмел приблизиться к залу Престола. Любой шаг в этом направлении отдавался гулким звоном в голове и ломотой в висках.
Кхары пели. Рилмок периодически оглядывался на них и пальцами показывал, чья партия должна звучать сильнее или слабее. Искусно играя на переливах нот, он добился того, что Марциал уже в голос выл и катался по полу, обливаясь слезами. Его била крупная дрожь.
- Как ты перетянул на свою сторону Конклав? - Рилмок говорил шёпотом, но голова Марциала откидывалась после каждого слова, будто по ней били молотом.
- Под... подкупил...
- Ф-фух. - Рилмок чуть не рассмеялся от облегчения. Купленные голоса - это не искренняя вера и не страх, держащий за горло. Возможно, у Марциала совсем мало сторонников.
Кхары пели. Его Преосвященство вдруг зашёлся каким-то собачьим визгом и начал оседать.
"Пора". Рилмок незаметно загнул один палец, и мелодию повела одна Алейт. Голос Лидана был слишком низок и мог довести Магнифика до бесповоротного и неизлечимого сумасшествия. Этого Рилмок не желал. Выбрав сильную долю, он встроился в песнь Алейт и начал нашёптывать Его Преосвященству то, что впоследствии назовут Покаянием Марциала.
Тот вдруг поднял к Рилмоку залитое слезами лицо и простонал:
- Откровение! Мне было Откровение!
Рилмок быстро отскочил к стене, потянув за собою кхар и изумлённого Виарила, и скрылся среди тяжёлых занавесей. Приложив палец к губам, он через щёлку наблюдал за происходящим.
Верховный Магнифик раненым зверем метался по залу. Наконец, никого не обнаружив, он сам схватил длинный витой шнур колокола, что призывал Старших Братьев. Марциал бешено тряс шнур, и под сводами Цитаделлы раздались глубокие и протяжные звуки. Вскоре в зал Престола обеспокоенными стайками начали заходить братья. Кто-то до сих пор потирал виски, кто-то недоумённо оглядывался. Наконец, все были в сборе. Братия с ужасом глядела на Магнифика, чьё лицо выражало смесь самых разных чувств. Марциал шумно всхлипнул и упал на колени перед Старшими Братьями.
- Возлюбленные чада мои! Братья мои! Мне... мне было видение! Со мной говорил Создатель! - Марциал протягивал дрожащие руки к монахам. - Он явил мне Откровение Своё! Обратная Суть завладела моими помыслами, и я, безродный, поддался её мерзостным речам! Я попрал заповеди Создателя и поддался богомерзкому искушению! Братья мои! Я каюсь, каюсь, мне нет прощенья пред лицом Вседержителя и перед вами, чада мои! Я, прах под ногами вашими, посмел хулить творений Создателя, которых Он привёл в наш мир раньше нас! И речами своими я отвратил многих из вас от света Его! Кайтесь же со мной, ибо только покаянием заслужим мы прощение Его!
- Он говорит искренне, - потрясённо прошептал Лидан, - он верит в то, что говорит!
- Ещё бы, - прошипела Алейт, - я в жизни никогда не исполняла "Гимн" с таким чувством. Всё, заткнись, дай досмотреть.
Марциал рвал на себе волосы и расцарапывал заплаканное лицо. Братия изумлённо перешёптывалась, на некоторых лицах Рилмок видел недоумение, но большинство монахов облегчённо вздыхали и осеняли себя знаком Создателя. Рилмок утёр лоб. Кажется, получилось.
- Писцы! - вдруг завопил Марциал. - Где писцы? Сюда, срочно! - дождавшись торопливо вбежавших послушников с перьями и бумагой, он, задыхаясь, продолжил, - Писать! Указ! Все... всех братьев, что я направил в храмы для служения - вернуть! Епитимью и покаяние! Всем! Всем, кто последовал за мной в моей ереси! Вернуть братьев! Чада мои! - он обратился к монахам, - кайтесь! Все кайтесь, кого прельстил я богомерзкими речами! Я, я сам налагаю на себя епитимью! Я удалюсь в келью и буду держать пост и предаваться аскезе! И слагаю с себя перстни и бархат, ибо недостоин сего, но облачусь в рубище!..
Его Преосвященство ещё долго плакал и каялся в окружении падавших на колени Старших Братьев. Рилмок и его спутники осторожно выбрались из тяжёлых складок занавеси.
- За Престолом есть ход во двор, - прошептал Виарил, - Думаю, надо уйти, не прощаясь.
Они по очереди проскальзывали в тайный проход и через несколько минут вышли наружу за воротами Магнификата. Неподалёку щипали траву "речные дьяволы".
- Это фантастика, - потрясённо произнёс Виарил, до сих пор не пришедший в себя от увиденного. - Я поражён до глубины души. Надеюсь, Магнифик не изменит своего мнения?
- Он верит в свои слова, как в самого Создателя. - Рилмок с наслаждением вытянулся на траве. - Он убеждён, что с ним говорил Вседержитель. Думаю, теперь нет в Аквилии более благочестивого и богобоязненного человека, чем наш Неистовый Марциал. Возможно, когда-нибудь он станет величайшим Магнификом.
Эльф только покачал головой, но Рилмок видел странный блеск в его бездонных глазах. Виарил дождался своего отмщения.
Когда четвёрка уже седлала коней, к ним подбежал запыхавшийся послушник и неловко протянул свиток с печатью Магнификата.
- Что это? - полюбопытствовал Рилмок.
Лидан острым ногтем подцепил бумагу, развернул и пробежал глазами.
- Его Преосвященство желает Великому Герцогу долгих и мирных лет жизни, обязуется по первому зову прибыть в Аквилис для торжественной коронации Интериора, а так же сообщает, что в знак мира и согласия между Аквилисом и Магнификатом обязуется отчислять десятую долю с налогов Цитаделлы в казну Короны ежемесячно, начиная с новой луны. - Лидан свернул грамоту и обернулся.
- А ты неплохой дипломат. Герцог уже от одной этой бумаги будет ходить колесом, если, конечно, ему не дорог позвоночник.
- Всё-таки мы скрылись не совсем незамеченными, - покачал головой Виарил.
- Поехали, - усмехнулась Алейт, - нельзя заставлять герцога ждать.
Глава XX
Стеллан Восьмой изумлённо разглядывал бумагу из Магнификата. Начертанное в ней было настолько... немыслимым, что герцог перечитал грамоту трижды. Лицо его, выражавшее смесь недоверия и опаски, разгладилось. Казалось, новость о покорности Магнификата произвела на Его Величество значительно большее впечатление, чем все злоключения Рилмока в Джайнмуре. Немудрено. Магнификат близко, а до пылающих пустынь так просто не добраться, да и джайны не горели желанием сближаться с людьми.
Герцог утёр лоб и прошептал:
- Это невероятно! Я не знаю, как тебе это удалось...
- Я не пролил ни единой капли крови, - Рилмок стрельнул глазами в кхар, - Его Преосвященство сам и искренне раскаялся в своих мыслях и деяниях и теперь предаётся аскезе и самобичеванию. Он также отозвал всех братьев, что направлялись в храмы Аквилии для проповедей, и наложил на них суровую епитимью. Я сделал, что мог, Ваше Величество. Ереси Марциала больше не существует.
Герцог молчал. Молчал долго, словно собираясь с нелёгкими мыслями. Рилмок и кхары вежливо ждали. Виарил стоял в сторонке и тоже ждал. В его мысли периодически врывалась рыжая волна волос и точёная фигурка. "М-да, не вышел из меня истинный брат Магнификата, - подумал эльф, - Да, видно, оно и к лучшему."
- Я много молился и размышлял во время вашего отсутствия, - герцог устало опустился в кресло. - Я не знаю, сколько ещё отмерил мне жизни Создатель. Я уже немолод, и тело моё страдает от болезней. Я переписал указ, Рилмок. Я не хочу дожидаться своей смерти, ибо тогда не увижу, ради чего жил. Я хочу своими глазами видеть начало возрождения Аквилии. Завтра на всех площадях Аквилиса и во всех крупных городах зачитают мой указ, гонцов я уже разослал. В нём я отрекаюсь от престола и назначаю тебя своим наследником по праву Чистой Крови. На коронацию Интериора будут приглашены все знатнейшие роды Аквилии. Коронацию я назначаю через два месяца.
У Рилмока натурально отвалилась челюсть. Он глупо моргал, пока его разум пытался осмыслить слова Стеллана. Его коронуют? Через два месяца?! Но как же...
- Но как же, Ваше Величество, - Рилмок аж заикаться начал, - я не могу... я же... я не готов...
- Ничего, за два месяца как-нибудь подготовишься. Я пошлю весть в Цитаделлу, думаю, Марциал с радостью возложит на тебя венец.
- Да я не готов! - чуть ли не в голос закричал Рилмок. - Я даже толком не читал книги об управлении государством! Какой из меня правитель? Да и потом... Ваше Величество... а что же вы?
- Из тебя пока действительно правитель юный и неопытный. Но истории известны случаи, когда трон занимали и в более невинном возрасте. Таких Интериоров и Великих герцогов всегда опекали доверенные советники, - герцог хитро прищурился. - Признаться, я привык к дворцовой роскоши. И знаний о государственных делах у меня не в пример больше. Если ты оставишь меня своим советником, думаю, дела в Аквилии пойдут на лад. Чистая Кровь, подкреплённая мудрым словом - думаю, возрождение Пятого Народа мы увидим даже скорее, чем на то рассчитывали.
- Ваше Величество! - Рилмок упал на колени. - Вы... вы и вправду предлагаете мне свою помощь? Я... как мне благодарить вас?..
- Брось, мой мальчик. Я старый и больной человек, но поделиться своими знаниями пока ещё могу. Мы обсудим все эти вопросы, а теперь вам надо отдохнуть после долгой дороги. Мне же необходимо написать несколько важных бумаг.
- Ваше Величество! - Алейт встряла столь внезапно, что герцог вздрогнул. - Позвольте нам с Лиданом послать весть Кхар-даону. На наш взгляд, его присутствие на коронации только упрочит позиции Интериора.
- О!...да-да, конечно! - Стеллан взволнованно пригладил редкие волосы. - Это была бы великая честь для Аквилиса - принять Владыку Первого Народа.
- Кхар-даон может передать зов Ша-Ангх, ну, а вместе они уж как-нибудь достучатся до Повелителей Камней и Ветров. Было бы неплохо видеть на церемонии посольства всех четырёх Стихий.
Рилмок только моргал. Скоро его коронация. И туда, возможно, приедут представители всех Народов. О, Создатель! У юноши кружилась голова. Разум отказывался верить в услышанное. Перед его глазами внезапно пронеслась его недолгая, но такая странная жизнь. Мог ли он, скромный сын кузнеца, проданный родителями в Магнификат, представить себе всё это? Встречу с Алейт и Лиданом, путешествие в Кхаридан, Купель, разговор со старейшим из ныне живущих, Кхар-даоном... Мог ли он хотя бы вообразить, что воочию увидит дюны Джайнмура и чёрные Врата Кхаридана, побывает на берегах Обманного Моря, о котором даже легенд не складывали - никто не верил в его существование. Мог ли он помыслить, что низвергнет власть Магнификата и заставит отречься от ереси его предстоятеля? Мог ли он... мог ли... Юноша прикрыл глаза. Зелёные глаза с золотыми ободками.
Герцог, видя замешательство Рилмока, отправил его отдыхать, а Лидан с Алейт удалились к Аквиле - главной реке города - послать весть Кхар-даону.
Фирин, которого герцог наконец призвал к себе и приказал тщательно проконтролировать все приготовления к предстоящей коронации, находился в состоянии, близком к обмороку. Услышанное потрясло парализованного советника до глубины души. Герцог отрекается от престола?! Передаёт трон какому-то мальчишке, деревенскому знахарю?! Какая ещё Чистая Кровь, помилуйте, это предания седых времён, но никак не дня сегодняшнего! Однако Стеллан был непреклонен. Фирин поклялся именем Создателя исполнить повеление Его Величества в точности, но сам места себе не находил, как бы странно это не звучало. Он вспоминал всё, что слышал об этом Рилмоке. А получалось, что почти ничего Фирин и не слышал. Мальчишка спал с герцогиней - так с ней спала половина замка, тем более, что он молод и здоров. Он - друг Лидана кхар'Кирдеата, по словам прекрасной Джиневры? В это Фирин не верил до последних событий. С будущего Интериора станется подружиться и с ледяным Хранителем Короны. Вспомнив его меч у себя на шее, советник вздрогнул и сильнее вжался в обитую бархатом кушетку. О Создатель, а что же будет с ним? Оставит ли этот мальчишка при себе обездвиженного советника? Фирин знал, что не умеет ничего, кроме как складывать донесения своих филёров в правдоподобные доклады Его Величеству. Толстый советник вздохнул и тихо заплакал. Он будет молить этого Рилмока или как его там, чтобы тот не прогонял несчастного калеку. Фирин плакал и впервые в жизни не знал, что ему делать.
Стеллан призвал к себе Лидана и Алейт, как только выяснил, что те вернулись с берегов Аквилы.
- Я хочу обсудить с вами, как лучше принять посольства, - объявил он поклонившимся кхарам. - Я никогда в жизни не смел даже подумать, что мой замок могут посетить повелители Четырёх Стихий. Я читал о них в книгах и манускриптах, но доселе кроме кхар и одного эльфа, не видел никого. Я не знаю обычаев стихиалей и тонкостей их взаимоотношений. Я не знаю, как, кого и где лучше разместить. В общем, знаю я настолько мало, что могу честно сказать: я не знаю ничего. Да! - он тряхнул шнур и приказал вбежавшему слуге найти эльфа Виарила и проводить в Садик Чудес. - Дождёмся Повелителя Ветра, и вы поможете мне разобраться в этих делах.
- Мы послали зов Кхар-даону. - сообщила Алейт, когда Виарил присоединился к ним. - Он, в свою очередь, пошлёт весть Ша-Ангх. А потом... Звенящие водопады Келентелле донесут слова Кхарта до Повелителей Ветров, а подгорные кузни гномов расскажут Повелителям Камней о слове Ша-Ангх. Я уверена, все четыре посольства прибудут в Аквилис в ближайшие два месяца.
- Сколько может быть народу в таком посольстве? - озабоченно спросил Стеллан.
- Тринадцать прибудут из Кхаридана, - загнула палец Алейт, - Кхар-даон и двенадцать глав родов.
- Из Келентелле, если там всё по-прежнему и ничего не изменилось, должны приехать семеро во главе с Предвечным Владыкой Риголланом. - Виарил тряхнул пепельными волосами.
- Не думаю, что Пламенных Очей намного больше, - вступил Лидан, - а про Подгорных Королей известно, что в Аргорроте заседают пятеро. Значит, пятеро и будут.
- Итого порядка тридцати персон. - Стеллан задумался. - На первый взгляд, немного, но как же их разместить со всеми удобствами? Замок Аквилиса никогда не принимал, скажем, джайнов. Я в замешательстве.
- Устроить можно всё, - безапеляционно заявила Алейт. - Дайте мне лист бумаги и перо.
Получив искомое, она нарисовала большой прямоугольник.
- Это замок, - сообщила она и внутри прямоугольника появился овал. - Это бассейн для кхар. Он вместительный, но нельзя забывать о небольших бассейнах позади. Сейчас они законсервированы за ненадобностью, но открыть и очистить их не составит труда. Они использовались во времена Интериоров, когда кхар в замке было больше. Зачем их потом замуровали, ума не приложу. Но распечатать их дело нехитрое, ломать - не строить. Посольство Кхар-даона понимает, что вы не в состоянии обеспечить им здесь копию Кхаридана, а потому прекрасно разместятся в бассейнах. Советую поставить около них деревянные домики из плавника, у берегов Аквилы его предостаточно, и выстлать их мхом. Мы с Лиданом объясним, как они должны выглядеть. Так. Далее. - она обвела кругом пространство за территорией замка. - Здесь пустырь. Если я правильно понимаю, тут тренируются дворцовые стражники. Прикажите насыпать сюда толстый слой песка и разожгите костры, чем выше, тем лучше. Пламенные Очи оценят такую заботу. Подземные пещеры из каменного стекла, боюсь, соорудить будет трудновато. Но можно просолить воловьи шкуры и использовать их для шатров. Гномов вполне по силам разместить в их любимых подземельях, благо они их и строили, только прибраться бы там. А эльфы... Виарил?
- Мои сородичи горды и надменны, - задумчиво произнёс эльф, - Они ответят на приглашение, чтобы не стать посмешищем в глазах остальных Народов, но могут затребовать себе лучшие покои. Я бы отдал им галерею, выходящую на западную сторону Садика Чудес. Риголлан придаёт огромное значение этикету и всякого рода ранжирам. Надеюсь, только присутствие всех Стихий сдержит его от язвительных комментариев. Мои пути давно разошлись с путями Четвёртого Народа, мне претит их заносчивость и глупый снобизм. Возможно, посольство Келентелле отбудет обратно в свои дубравы сразу после коронации. Прошу это учесть, Ваше Величество, и не держать на них зла. Слишком долго они были последними и любимыми детьми Создателя, и обида на Пятый Народ у них в крови.
- Надеюсь, заносчивость Четвёртых будет единственной нашей проблемой, - с надеждой сказал Стеллан. - Алейт, Виарил, я благодарю вас за вашу помощь и прикажу немедля готовить... м-м-м... покои для всех посольств. Вас же я не держу более, и вы вольны распоряжаться своим временем. Лидан, тебя это тоже касается.
Двое кхар и эльф, коротко поклонившись, вышли, оставив герцога наедине со своими мыслями и схематичным наброском замка.
Джиневра заперлась у себя в будуаре и яростно теребила хризолитовое ожерелье. Служанок она прогнала так резко, что девушки в слезах убежали, забыв даже сделать реверанс. Джиневра была в бешенстве. Как мог её муж вздумать отречься от трона? Старый выживший из ума глупец. О ней он, конечно же, не подумал. Джиневре было неведомо, что Стеллан решил стать советником Интериора, и рыжеволосая красавица рвала и метала, уже успев разбить зеркало и пару бокалов. Сумасшедший старик. И кем теперь она будет, после отречения? Женой... графа? Если герцог отречётся от титула, ему будет присвоен фамильный титул Стелланов, граф Вернейский. Только коронованный правитель Аквилии может называться Великим герцогом. Как помнила Джиневра, эту сложную систему разработали при Стеллане Первом. А теперь вот Великое герцогство должно будет превратиться в Интерию, Стеллан примет свой фамильный титул... Что за чушь! Жена графа! Дочь графа, а теперь вот и жена графа! Джиневра уже успела подзабыть, какими вольностями пользовалась во дворце и с чьего соизволения. Сейчас её беспокоило будущее... Так, стоп. Будущее. Что же это получается, этот странный мальчишка с живыми рисунками на теле и есть будущий Интериор? Носитель Чистой Крови? Джиневра задумалась. Соблазнить его она, разумеется, соблазнила, ей он даже успел надоесть, но одно дело таинственный незнакомец, скрывающий свою родословную, и совсем другое - Интериор Пятого Народа. Герцогиня вздохнула. Дурацкие законы не позволяют женщине подавать на развод, даже в случае бесплодия, а Стеллану на всё наплевать. А ведь она могла бы стать супругой Интериора! Джиневра закатила глаза. Пустые мечты. Рилмок не хуже прочих осведомлён о её репутации. Тем более, что практически на его глазах она навещала покои эльфа. В стену полетел очередной бокал. Ну как, как так вышло? Мысли о Виариле заставили её погрустнеть ещё больше. Повелителю Ветров она нужна была как редкое и экзотическое развлечение, очень кстати после долгого целибата. Какое он на неё произвёл впечатление, эльф, скорее всего, не задумывался. А Джиневра не находила себе места, мысленно сравнивая пепельноволосого красавца хоть с тем же Рилмоком. Без шансов. В стену полетел то ли пятый, то ли шестой бокал, попутно задев подсвечник. Витая безделушка предательски наклонилась. Джиневра стукнула её кулачком, свернулась калачиком на роскошной кровати и заплакала от бессилия. Рушился весь её мир, такой удобный и привычный, и красавица герцогиня не видела ни единого выхода из идиотской ситуации.
Её рыдания прервал деликатный стук в дверь. Шмыгнув носом, Джиневра хотела крикнуть, что никого не принимает, но осеклась. А вдруг это Великий герцог или, того хуже, будущий Интериор? Даже поплакать нельзя вволю, забери их всех Обратная Суть. Герцогиня наскоро отёрла лицо платочком и как можно спокойнее сказала:
- Прошу вас, входите.
На пороге застыл Виарил. Его глаза были полны сочувствия. Джиневра приоткрыла рот от неожиданности и тут же постаралась взять себя в руки. Выглядеть скулящей горничной, которой отвесили оплеуху, перед красавцем эльфом Джиневра не могла.
- Что... что привело вас сюда? - Она против воли перешла на шёпот.
- Вы опечалены. моя леди. Что заставило вас плакать? У эльфов тонкий слух и вообще мы очень восприимчивы. Я услышал ваши рыдания ещё в начале галереи, а у вашей двери меня просто накрыло волной горя и безысходности. Что могло заставить вас так горько плакать? Моё сердце разрывалось, и я не смог пройти мимо.
И тут Джиневра не выдержала. Путаясь в словах, рыдая и комкая тончайший платочек, она говорила и говорила. О своей безотрадной участи, о бездумных похождениях, о страхе перед бессердечным отцом, который придёт в ярость, узнав, что дочь больше не герцогиня... Джиневра плакала, а Виарил гладил её по плечам, тихонько раздувал рыжие волосы, и Её Величество понемногу успокаивалась. В конце концов, она затихла, спрятав голову у эльфа на груди.
- Возможно, вы не знаете всего, - Виарил поцеловал тонкие пальцы с отполированными ноготками. - Его Величество, хоть и слагает с себя титул Великого герцога, остаётся во дворце первым советником Интериора. Вам не придётся уезжать ни в какое родовое поместье. И ваши покои, скорее всего, останутся вашими ещё долгое время. В первые месяцы Интериору будет не до выбора супруги. Так что утрите ваши слёзы, и давайте попросим горничных убрать весь этот беспорядок. Вы можете порезаться осколками.
- А вы? - севшим голосом спросила Джиневра. - Вы ведь после коронации покинете Аквилис и направитесь в Келентелле?
- О, нет. - Виарил ещё раз поцеловал тонкое запястье. - Рилмок предложил мне должность главного придворного лекаря. Симон уже стар и подслеповат, да и в травах я разбираюсь в сто раз лучше него. Не забывайте, моя леди, я много лет был личным лекарем Его Преосвященства Теодория. Я остаюсь в Аквилисе, чему рад. В том числе из-за вас.
Джиневра распахнула глаза, в которых ещё блестели слёзы.
- Из-за меня?..
- Да, моя леди. Вы так же прекрасны, как красавицы Келентелле, но в вас есть мягкость и доброта, не присущая прелестницам моего народа. Я был потрясён, увидев вас. Вы - самый драгоценный самоцвет в оправе Аквилиса. Я бы остался в замке даже и без должности лекаря Интериора. Вы же не против моего общества?
Тут уже Джиневра разрыдалась так, что никакой платочек не помог бы. Но Виарил чувствовал в её слезах волну горячей и искренней радости. И ему было тепло от этих слёз.
Тем временем дворец и окрестности всё больше и больше напоминали разворошённый муравейник. Обезумевшая челядь носилась взад и вперёд, подготавливая покои для графов и баронов с домочадцами, а так же для эльфийского посольства. Лидан громовым голосом распоряжался мастеровыми, размуровывавшими старые бассейны и проверявшими много лет не использовавшиеся трубы. На плац везли телеги, гружёные песком для подобия дюн Джайнмура, а огромные медлительные волы, каждый в несколько раз сильнее любого тяжеловоза, тащили подводы с исполинскими стволами кедров для громадных костров. Несколько десятков человек с трудом укладывали брёвна в пирамиды.
В подземельях, помнивших ещё Интериоров, слуги выметали паутину и слои вековой пыли, превращая гулкие проходы и камеры в удобное жильё для Повелителей Камней. Суматоха стояла страшная. Герцог иногда только за голову хватался да бесконечно пил настойку нигтата, которую ему заваривал обеспокоенный Виарил.
Из Магнификата прибыл обоз, чуть ли не до верху гружёный фолиантами, повествующими о церемонии коронации Интериоров и сопутствующих ритуалах. Из сокровищницы Короны был со всеми предосторожностями извлечён венец Интериоров, хранившийся в ларце из гномьего хрусталя, выдерживающего удар кузнечным молотом.
Портные и их подмастерья вертели Рилмока так и эдак, снимая мерки, и у молодого человека вскоре начало двоиться в глазах. Не избежала этой участи и Алейт, которой требовалась парадная перевязь. Кхара еле сдерживалась, чтобы не послать всех этих суетящихся людишек куда подальше и лучше бы на Первом Языке, но каждый раз глубоко вздыхала и терпела. Великие Глубины, даже глазную повязку ей пошили новую, из чёрного шёлка с вплетёнными серебряными нитями. Лидан ржал в голос, глядя на её мучения, а вечером показывал свои достижения на поприще обновления бассейнов. Один из них они даже опробовали.
Когда до коронации осталось две недели, и Рилмок был убеждён, что не доживёт до неё, свихнувшись от бесконечной суеты, беготни и каких-то вновь и вновь возникающих проблем, молоденький конопатый стражник в очередной раз кубарем скатился со смотровой вышки. Он был предупреждён о высоких и странных гостях, что пожалуют в Аквилис, но увиденное потрясло новобранца до глубины его не самой глубокой души.
По дороге к замку медленно и величаво двигалась кавалькада из чёрных храпящих коней в зеленоватой упряжи. На них восседали всадники, похожие на господина Лидана, только числом больше. Но зачаровал стражника не ровных строй из двенадцати "речных дьяволов", а всадник, едущий во главе. Невысокий и словно бы высохший от времени, совсем не чета своим статным сородичам, он пугал и завораживал одновременно. Вокруг него словно расходились круги, как от брошенного в воду камешка, и воздух дрожал, влажным маревом окутывая обманчиво хрупкую фигуру. Светло-сиреневые глаза смотрели, не мигая, и новобранец испуганно прикрыл ладонью рот. Ему показалось, что старый кхар видит его насквозь. Под седлом всадника был, наверно, единственный в мире "речной дьявол"-альбинос с красными глазами и отливающей серебром шкурой. Сколько денег отдал за него Кхаридан, представить было невозможно, но, скорее всего, прославленные коневоды Кириата теперь могли долгие годы есть донных уточек с золотой посуды.
Стражник, сбивая ноги, побежал к капитану, но тот уже зычным голосом велел открывать ворота.
Посольство Кхаридана во главе с Кхар-даоном прибыло в Аквилис.
Герцог и Джиневра стояли на пороге дворца в ожидании прибытия кхар. Герцог то и дело утирал лоб, а его супруга, последнее время находящаяся в странно приподнятом настроении, репетировала самую обаятельную улыбку. Получалось неплохо, стоило ей только вспомнить... Вдруг Стеллан сжал её руку:
- Идут.
К Их Величествам приблизились тринадцать высших кхар в полном облачении. Двенадцать из них показались герцогу абсолютно неотличимыми друг от друга, но Кхар-даона он узнал сразу. Старый Кхарт подошёл поближе и еле заметно наклонил голову.
- Я был рад принять приглашение Великого герцога. Коронация Интериора после четырёхсотлетнего перерыва - то событие, что я не хотел бы пропустить. Я желаю Великому герцогу долгих лет жизни и спокойной воды. Я желаю супруге герцога, чтобы её отражение в водной глади никогда не менялось. Позвольте представить вам моих спутников.
И Кхар-даон долго и подробно представлял каждого из высших кхар, которые вежливо кивали венценосной чете.
- Я распорядился обустроить бассейны, - сбивчиво проговорил Стеллан. - Надеюсь, посольству Кхаридана будет там удобно.
- Я благодарю Великого герцога, - степенно ответил Кхарт. - Могу ли я теперь увидеться со своими сородичами и с будущим Интериором?
- О да! - герцог кликнул слугу, и юный паж, заходясь от восторга, проводил посольство Кхаридана в Садик Чудес.
Лидан первым вскочил на ноги и низко поклонился. Рилмок и Алейт, обернувшись, тоже склонились в приветственном поклоне.
- Здравствуй, Рилмок. - Кхар-даон улыбался. - Я рад нашей встрече. Много лет я не покидал Кхаридана. Хорошо, что этот момент настал. Я получил весть по воде, отправленную Лиданом и Алейт. Я вижу, ты воспринял силу Огня. Ты использовал Дар.
- Да, - шёпотом ответил Рилмок, - я... я высвободил кракенов и убил Ша-Аргха. Он мучил Алейт и Лидана...
- Да... - тихо произнёс Кхарт. - Хвала Создателю, что я этого не видел. Дар обладает сокрушающей мощью. Требуется немало сил, чтобы обуздать его.
- Своим Даром он чуть не убил Лита Майю, - сообщила Алейт, - и распоряжался им весьма умело.
- Лита Майя? - Казалось, Кхарт был искренне удивлён. - Вот даже как. Зеркало Кадын-Кее никогда не показывало мне её владений, но это тёмное место и тёмная душа. Если ты одолел её... Да, наверно, ты действительно достоин Дара. Я рад, что Купель отпустила тебя. Мы ещё будем сидеть и говорить, Рилмок, а теперь, Лидан, покажи нам наши... палаты. Наш путь был долгим и для многих из Совета Дельты непривычным и полным новых впечатлений. Нам всем не помешает немного отдохнуть.
Лидан с поклоном сделал приглашающий жест.
Не прошло и двух дней с момента приезда посольства Кхаридана, как конопатый стражник понял, что всё, что он видел до этого, включая затянутых в чешую бледных всадников на исполинских храпящих конях, было детской сказочкой.
Он услышал грохот ещё до того, как на дороге показались ни много, ни мало, а чуть ли не порождения Обратной Сути.
С диким лязгом и барабанным боем к Аквилису приближались невиданные существа. Впереди ехала тонкая огненноволосая фигурка, облачённая в блестящую полупрозрачную ткань. Она сидела, поджав ноги, на спине кошмарного существа, больше всего похожего на исполинскую ящерицу с вызолоченным гребнем, украшенным крупными рубинами. Игуана ревела, лязгая зубами о металлический намордник, а её туловище было прикрыто ослепительно сверкавшей на солнце бронёй. Громадные когти на лапах тоже были окованы металлом. Глаза зверюги, маленькие и злобные, излучали настоящий, нестерпимый жар. Но фигурка в золотом словно не чувствовала его. Позади неё, мерно перебирая ногами, шли странные горбатые существа с такими же золотоволосыми всадниками, только их тела были обёрнуты в голубое. Звери издавали протяжные хриплые крики, и исполинское чудовище вторило им, разбрызгивая дымящуюся слюну. Посольство ритмично било в непривычного вида барабаны, словно задавая темп своим зверям. У хозяйки игуаны барабана не было.
Такими запомнила Аквилия джайнов во главе с Ша-Ангх, Первой средь Пламенных Очей Джайнмура, прибывших на церемонию коронации. Долго ещё тёмными ночами матери рассказывали непослушным детям сказки о великой золотой колдунье с юга, что ездит на огромной ящерице и забирает к себе в пустыню тех, кто плохо себя вёл. Если бы Ша-Ангх услышала эти сказки, она была бы неподдельно удивлена.
- Костры! - ломал руки Стеллан. - Мы не успеем зажечь костры! Такие брёвна враз не разгорятся, хоть и сочатся смолой. Ах, боюсь, Первая средь Пламенных Очей будет разочарована таким приёмом! Что же делать?
- Отойдите, Ваше Величество, - Рилмок тяжело дышал, глядя на пирамиды из строевого кедра. Н-да, задачка. Главное, не подпалить всё в округе. Юноша сосредоточился, вызвал в памяти стену огня и стал ждать. Внутри его глаз медленно, но верно нарастало тепло. Когда он почувствовал, что глаза сейчас вытекут от жара, он с трудом разлепил веки. Громадные костры полыхали, посылая в небо длинные языки пламени. Снопы искр взметались в воздух россыпью золотых бабочек. Треск стоял сравнимый с рёвом верховой игуаны. Рилмок обернулся.
Герцог, осеняя себя знаком Создателя, смотрел на юношу со смесью ужаса и благоговения на лице. Лоб его покрывала испарина.
- Такова сила Огня, - прошептал он. - Да хранит нас всех Создатель.
- Воистину, ты понимаешь душу джайнов. - Ша-Ангх смотрела на костры, подставляя лицо опаляющему жару. - Ша-Аргх был глупец. Сколько сил осталось тебе получить до равновесия?
- Две, - ответил Рилмок, - силу Камней и силу Ветра.
- Ты должен обрести их до коронации, - Ша-Ангх грациозно повернулась. - Это будет непросто, особенно если учесть беспредельную эльфийскую гордыню. Мне бы не хотелось, чтобы здесь, в сердце народа людей, пролилась кровь. Риголлан спесив и высокомерен, но, думаю, даже его продуваемых всеми ветрами мозгов хватит, чтобы не ссориться с тобой.
- А... а гномы? - осторожно спросил Рилмок у повелительницы Джайнмура.
- Гномы просты, честны и прямолинейны. Они поступят по справедливости. Друнгдар правит своим народом давно и мудро. Он лучше многих понимает необходимость равновесия. Тебе не следует ждать подвоха с их стороны.
И Ша-Ангх снова подставила лицо языкам пламени.
До коронации оставалось десять дней, и весь дворец с нетерпением и любопытством ждал два последних посольства. Летописцы уже сменили несколько сотен перьев, описывая строгих кхар и сверкающих джайнов, "речных дьяволов", верблюдов и игуану по имени Шшах. Для Аквилиса наступало время перемен.
Глава XXI
Посольства Аргоррота и Келентелле прибыли практически одновременно, и тем ярче был контраст между горделивыми эльфами верхом на оленях с посеребрёнными рогами, и пешими низкорослыми гномами, закованными в броню почти по самые глаза.
Друнгдар и Риголлан приветствовали друг друга со всей возможной учтивостью, но в глазах гнома плясали смешинки, а Предвечный Владыка эльфов еле заметно кривил тонкие губы. Его безмерно раздражала необходимость покинуть Келентелле ради какой-то человеческой клоунады, но отказ выставил бы его не в лучшем свете. В возрождение Чистой Крови Риголлан не верил. С чего бы вдруг? Четыреста лет людишки жили, даже не вспоминая о сошедшем с ума правителе, как вдруг - нате вам, объявился наследник, да ещё, говорят, владеющий Даром. Силу Ветра Риголлан передавать выскочке не собирался. Скажите на милость. И как, интересно, этот сопляк сможет распорядиться мощью Стихий? Риголлан издал вздох усталого старца, и, спешившись, бросил поводья подскочившему груму.
- Ну что, здрав буде, Предвечный! - огрел его по пояснице здоровенной лапищей Друнгдар. - Вот уж не чаял, где свидимся-то!
- И тебе здравствовать, гном, - процедил Риголлан, сознательно опуская титул. - Я не мог пропустить этот балаган. В моей жизни так мало развлечений... - тут голос его осёкся. Гном с удивлением проследовал за ним взглядом.
По дворцовой галерее шла кхара. Высшая кхара с повязкой на правом глазу. Она даже не бросила взгляд в их сторону, но Риголлан смотрел так, будто увидел свою собственную смерть.
- Ты чего, владыка? - озадаченно спросил Друнгдар. - Кхар, что ль, не видывал? Что побледнел-то так?
- Оставь меня, - прошипел Повелитель Ветров и потрясённо пробормотал:
- Как? Как она выжила? Что ещё за...
Гном угрюмо наблюдал за Риголланом. Он вспомнил шёпот обвалов, россыпи камней, катящихся из-под сапог высшей, которая, стиснув зубы, преодолевала Подлунный Хребет. Камни помнили её шаги и рассказали Владыке Аргоррота о беспримерном, отчаянном путешествии кхары. Друнгдар уважал преданность и смелость и следил краем глаза за сумасшедшим марш-броском. И он дождался продолжения, хоть и не чаял уже услышать сквозь скрип камней знакомые шаги. Одержимая высшая смогла ускользнуть из Джайнмура. А потом её следы затерялись в Келентелле.
- И чем она тебе не угодила, Риголлан? Я слышал об этой высшей. Она бросалась в Джайнмур раз за разом, пытаясь выяснить участь своего повелителя. Недавно вот объявилась где-то посерёдь Аквилии, раненая, говорят... - тут гном очень пристально посмотрел на владыку эльфов. - Уж не ты ли её так приголубил?
- Тебе-то что, Друнгдар? - с вызовом бросил, обернувшись, эльф, чьё невыносимо прекрасное лицо выражало неприкрытое презрение. - Или ты забыл? Никто не имеет права пересекать границы Келентелле! Ни один чужак, будь то кхар, джайн или гном! О людях я и не говорю! А эта болотная тварь шла по дубравам, как у себя дома! Да, измотанная, усталая, допускаю, что она жаждала тени и прохлады, но это не повод вторгаться в мои владения!
- И что? - выражение лица Друнгдара не предвещало ничего хорошего. - Ты не дал страждущему отдохнуть под сенью твоих дерев и пойти себе дальше своей дорогой? Ты совсем ума лишился, Риголлан?
- Эта тварь убила десятерых моих лучших стрелков! - Предвечный Владыка выплёвывал слова, но держался прямо и надменно. - Я послал их выгнать её взашей. Она разделала их под орех, обессиленная и лишённая одного глаза! Я не помню, скольким воинам стоило наконец усмирить её.
- Так что ж не убил? Раз уж числом одолел, - сурово вопросил гном, - тоже мне, вояка.
- Смени тон! - Риголлан уже не скрывал ярости. Его посольство с опаской косилось на него и гнома. Вспыльчивый нрав владыки Четвёртого Народа был притчей во языцех. - Мне претит проливать зряшную кровь.
- Дурак ты, Предвечный, - сплюнул наземь Друнгдар, - дурак и трус. И позёр вдобавок. Хорошенькая смесь. Ты уж либо убивай, раз одолел, либо отпусти на все четыре стороны по праву сильного. А Песней Забвения разум обволакивать, чтоб не вспомнила тебя, чтоб мстить тебе не пришла за гостеприимство твоё - одно скажу, дурак. Правильно от тебя родной сын-то к людям сбежал. С таким отцом лучше уж круглым сиротой быть.
- Да как ты смеешь! - Риголлан развернулся. Его красивое лицо было перекошено от бешенства. - Мой сын изменник, и я надеюсь никогда его больше не увидеть! А одноглазая тварь не вспомнит нашу стычку. В конце концов, я пощадил её! Я её не убил, моя лань скакала всю ночь, чтобы скинуть ношу подальше от моих владений. Она жива и пусть благодарит Создателя, раз не может высказать свою признательность мне.
- Так я передам, - прокряхтел гном. - Пущай знает, кому кланяться за милосердие такое. Ты не переживай, Риголлан, как есть, всё передам.
Эльф побелел. Схватив Повелителя Камней за плечо, он приблизил своё лицо почти вплотную к окладистой бороде и прошипел:
- Только попробуй! Только попробуй и, клянусь...
- Да что ты сделаешь-то, - насмешливо хохотнул гном. - трус. Хоть Стеной Плюща свои владения огороди, чтоб даже муравей за твою границу не зашёл, а трусом останешься. И силу свою, силу Ветра, ты будущему Интериору передашь.
- Ни за что! - трясясь от ярости, бросил эльф.
- Тогда сам возьмёт, - пожал плечами коренастый гном. - Помяни моё слово. Три силы против одной - самому-то не страшно? Я-то равновесие чту и силой своей поделюсь. Мне не жалко. А ты можешь и не делиться, - Друнгдар посмотрел куда-то вбок, - вон твой сынок идёт, Виарил. Я сейчас с ним побалакаю, он заместо тебя сойдёт. Кровь-то та же.
На Риголлана было страшно смотреть. Увидев сына, он отшатнулся, но неимоверным усилием взял себя в руки. Не хватало ещё проявить слабость при Предвечном Круге! Но Виарил... изменник, презревший вековые законы эльфов и изгнанный им самолично... что он делает здесь, в Аквилисе, при дворе герцога, последние дни носящего этот титул? Риголлан постепенно успокоил дыхание. Он приехал на коронацию, а ведёт себя, словно упившийся мёдом стрелок. Виарил тоже заметил отца и вежливо поклонился. Лицо его выражало равнодушную почтительность.
Гном уже давно ушёл вместе со своими сородичами, а Риголлан, заняв лучшие покои в западной галерее, машинально глотал искрящееся вино и вспоминал одноглазую кхару и сына-изменника. Что он сделал не так? Но Риголлана странным огнём жгла суровая отповедь Друнгдара. Эльф покачал головой. Что взять с медноголовых коротышек, помешанных на собственных запутанных кодексах чести и справедливости. Справедливость только одна: нерушимость границ и нетерпимость к изменникам. На том стоял и будет стоять Келентелле.
- Эй, друже! - Друнгдар тихонько окликнул Виарила, прогуливающегося по герцогским садам. - Подойди-ка. Да не бойсь, я недобрых умыслов не имею.
Виарил подошёл, исподволь разглядывая Подгорного Короля. Вид гном имел весьма представительный. Низенький, ниже плеча эльфу, он был разодет в посеребрённые доспехи, изукрашенные самоцветами с голубиное яйцо. В бороду его были вплетены рунические амулеты, а посохом, казалось, можно проломить голову Шшах. Виарил изобразил на лице приветливую учтивость.
- Знаю, что ты дружен с Пятыми, - прогудел Друнгдар. - Так послушай, что я скажу. Батюшка твой рассудком стал скорбен. Мало, что сына родного изгнал, так ещё на путника напал, что хотел лишь отдохнуть в тени его дубрав. Не по чести это.
- Путника? - не понял Виарил. - Какого путника?
- А ты у кхары Интериоровой спроси, откель её в людскую глушь занесло, раненую. - Скулы эльфа закаменели. - Чуешь? Вот-вот. Песнь Забвения-то, она такая. Так и не помнит, поди, что за передряга случилась. Но я тебя не за тем позвал, чтобы о кхаре печалиться. Она, зрю, крепче нас всех покамест. А позвал я тебя, чтобы ты, коли батюшка твой заартачится, силу Ветра Интериору передал. Там ума большого не надо. Мнится мне, Риголлан может через гордость свою, эльфийскую, не переступить. Худо оно, ой, как худо. Не чтит Предвечный Владыка равновесия, не понимает. Что была Великая Война, что нет. Создатель, поди, не просто так к себе всех призывал да про равновесие говорил. И Вердикт Четырёх, думаю я, батюшка твой на свой лад толкует. А в Вердикте-то что сказано? Что равны силы Четырёх и не будет в их войне победителя, и что порукой тому будет Пятый, все Стихии объединивший, как залог вечного мира. Вот что гласит он, а батюшка твой о том слышать не хочет, гордыней своей ослеплённый. А ты, поди, с людьми дружен, да с Интериором близок, раз ошиваешься тут с умным видом. Вот и говорю тебе: встань перед ним заместо батюшки. Негоже Дар неполным оставлять.
- Да, Друнгдар, - прошептал Виарил, - я встану. Но твои слова бесконечно опечалили меня.
Гном сочувственно похлопал придворного лекаря по локтю, отчего тот чуть не упал, и вразвалочку направился в освещённое факелами подземелье. Там уже были готовы покои для него самого и его свиты.
В Аквилис продолжали прибывать графы и бароны со всех концов страны. У герцога скулы свело от бесконечной приклеенной улыбки, с которой он встречал новых и новых гостей. Прибыл даже граф Сирке, в чьих захудалых владениях началась история Рилмока. Приехал и белый от бешенства граф Сэндреи с сыновьями. Новость об отречении Стеллана стала для него ударом под дых. Теперь его дочь не супруга монарха, а... Он грязно выругался. Слухи до него доходили, а как же, но пока Джиневра была женой Великого герцога, Эмри Сэндреи было плевать на слухи. Но теперь... Подобострастно испросив дозволения Стеллана на прогулку вдвоём с дочерью по саду, он, едва отойдя на небольшое расстояние, раздул ноздри и, не стесняясь никого, заорал:
- Допрыгалась, шлюха! Ты думаешь, если все закрывают глаза на твоё распутство, то отец поступит так же? Маленькая дрянь! Позорище! Знаешь, что я услышал от перешёптывающихся служанок? Что ты, мразь, якшаешься ещё и с нелюдью! - Эмри Сэндреи, не сдержавшись, ударил Джиневру по лицу. Та, охнув, отлетела к стене, из глаз брызнули слёзы.
Вдруг граф замер. Шею его холодил неприятный и знакомый графу предмет. Меч.
За его спиной раздался низкий гортанный голос:
- Вы подняли руку на супругу Его Величества. Очень неосмотрительно. Я буду ходатайствовать, чтобы казнь прошла до коронации и не омрачила торжество восшествия на престол Интериора.
- Что?! - Граф весь налился кровью. - Герцог отрёкся! Теперь эта блудливая девка - никто!
- Манифест Его Величества зачитали на площадях всех городов, но церемонии отречения ещё не было, а, значит, леди Джиневра формально монаршая особа. А что до "якшаний с нелюдью", как вы выразились, - Лидан смотрел на графа с бесконечным презрением, - я могу считаться оскорблённой стороной. Не переживайте так, - добавил он, взглянув на лицо Эмри, сменившее цвет на мертвенно-бледный, - я не оскверню свой меч вашей кровью. Стража!
Подскочившие стражники быстро и бесшумно увели обмякшего графа. Лидан подошёл к Джиневре:
- Ваше Величество сильно пострадали? Я позову Виарила.
- Лидан, - Джиневра смотрела на него во все глаза, - почему?...
- В память нашей былой дружбы, Ваше Величество, - Хранитель Короны быстро бросил что-то пробегавшему слуге, помог герцогине подняться и, коротко поклонившись, скрылся в галереях.
Рилмок стоял в просторном зале подземелья, в окружении четырёх факелов. Около каждого факела находился коренастый гном в парадной броне; изукрашенные доспехи поблескивали в неверном свете огня. Лица Вторых были неподвижны и торжественны.
Напротив Рилмока стоял Друнгдар, в одних кожаных штанах, босой, вынувший из бороды все амулеты. Рилмока он тоже попросил снять рубашку и минут пять восхищённо разглядывал кракенов, возбуждённо шевеливших щупальцами. Кракенам тоже было интересно происходящее.
- Да свершится воля Создателя и замысел его! - вдруг грохнул Друнгдар. Рилмок вздрогнул. Казалось, горный обвал пронёсся мимо его ушей. Гном подошёл к юноше и положил руки ему на локти, так как выше не доставал.
- Возьми меня за плечи. Сжимай, что есть силы. Падать будешь, помирать будешь - сжимай! Ни на минуту не отпускай! Готов?
Рилмок не знал, готов ли он, но кивнул.
В тот же миг в руки его впились настоящие клещи. Сила Друнгдара была поистине необоримой. Рилмок почувствовал, как руки предательски немеют, но, помня слова гнома, своих пальцев не разжал. Перед глазами носились цветные круги. "Ох, и синяки же будут..." - последнее, что успел подумать Рилмок. В голове его взорвался вулкан, и юноша, так и не выпустив из объятий Друнгдара, обмяк и рухнул на мраморный пол.
Очнулся он от того, что Друнгдар, смеясь, поливал его пивом. Рилмок вздрогнул, зажмурился от пенной волны и рассмеялся:
- Вы так всех в чувство приводите?
- А то! - прогудел гном. - Доброе пиво завсегда на пользу, ты меня слушай, я тебе правду говорю, как есть! На-ко вот, хлебни нашего, подгорного. Это не ваше вино, тьфу, кислятина, эльфами выдуманная. Это рожь, парень, добрая рожь и добрый ячмень. Пей, приходи в себя. Ты как вообще?
- Не знаю, - признался Рилмок, - ещё не понял. Руки болят.
- Да, что руки! Поболят - перестанут. Цел, невредим, а руки дело наживное.
- И... что теперь со мной... я имею в виду...
Гном вместо ответа подвёл Рилмока к огромной каменной чушке, невесть как извлечённой из самых глубоких подземелий, где её предназначение всё равно оставалось неясным.
- А разбей-ка сию фигуру бесформенную и взор наш оскорбляющую!
Четверо гномов с интересом воззрились на Рилмока.
- Да вы что, - Юноша даже рассмеялся, - шутите тут со мной по-гномьи? Её ж волы с места не сдвинут.
- Волы не сдвинут, а ты сдвинь! - повелительно заявил Друнгдар. - Али разбей на осколки мелкие.
Рилмок задумался. Сила Воды находилась в его руках. По крайней мере, их надо было выбросить вперёд. Сила Огня жила в золотых ободках глаз. Сила Камня... Они с Друнгдаром сжимали друг друга в клещах... Рилмок бросил взгляд на пальцы. Так и есть! Каждый ноготь был дополнен маленьким изображением молота, почти незаметным, но всё-таки различимым. Юноша снова задумался. Как же ему разбить чушку? Ухнуть по ней кулаком? Да нет. Для этого надо родиться гномом, и то весьма сильным. Да и вряд ли сила Камня действует вот так вот в лоб. Рилмок шевелил пальцами и в итоге не придумал ничего лучше, как сделать щелчок, словно комара убиваешь.
Чушка с треском раскололась.
- От оно! - захохотал Друнгдар, уже наполовину облачившийся в парадную броню. - Можешь ведь, друже! Ты токмо, ежели пожелаешь разбить что, про обвал думай. Обвал я тебе вшептал. И бездумно пальцами не размахивай! Не для того Интериоры свой замок строили да нас приглашали, чтоб ты тут в одиночку всё разнёс. Слышь? От и хорошо. Сила, она почтение любит. Ты это запомни, парень. А теперь наружу тебе пора. Подземелья не для тебя.
- Я прошёл тоннелями Дрогхаулдара, - вдруг сказал Рилмок, в упор глядя на старейшину гномов. - Теперь Ход прямой. Вы знаете об этом?
- От оно что... - пробормотал Друнгдар, замерев. - От кто ходы-то спрямил... А мы голову ломали...
- Это не я. - Рилмок помотал головой, - Лита Майя сказала, что Ход прямой. Надо только знать свою цель.
- А ты, друже, чёрной ведьме поверил, ухи развесил. Нет её власти над Дрогхаулдаром, не её это место. Сам ты его и спрямил, коли уж начистоту. Кто был с тобой там?
- Кхары... Лидан и Алейт...
- Повелители Глубин не имеют власти над Камнем. Ты сам спрямил Ход. Лита Майя только подсказала как.
- Я не мог! - закричал Рилмок. - Первый раз мы шли с Ша-Ан, это... в общем, она из Джайнмура. Она прошла ходами Доргхаулдара и вела нас в Джайнмур по своим следам. В ходах было полно поворотов и разветвлений, так, что я запутался в первые же минуты. Но потом Ход спрямился!
- Дык я и говорю тебе: ты Ход и спрямил! Чего непонятного? Вернуться хотел? Люди живут меньше Повелителей Стихий, времени у вас мало. Чьё желание было сильнее, а, Рилмок? Да ты силой Камня овладел ещё до этого дня! - Друнгдар расхохотался и плеснул ещё пива. - От оно что! А я, дурак, пыжился тут! От урок мне! Ха-ха-ха! - И громоподобный смех старейшины Аргоррота сотряс подземелье.
Виарил бродил по садам герцога и ломал тонкие пальцы. То, что Риголлан откажется передавать силу Ветра Рилмоку, было ясно, как белый день. Виарил хорошо знал своего сиятельного отца. Этот точно, говоря словами Друнгдара, "заартачится". О, Создатель, как же быть? Виарил даже приблизительно не представлял, как можно передать Рилмоку последнюю силу. Да и кто бы ему рассказал? Эльф тоскливо смотрел на цветущие кусты. Заметив нераскрывшийся бутон, Виарил неосознанно подул на него, и цветок выпростал свои лепестки. Эльф счастливо рассмеялся. Решение, как всегда в таких случаях, лежало на поверхности.
- Прости, Рилмок, но тебе придётся претерпеть мой поцелуй. - Виарил, внутренне паникуя, стоял напротив юноши. - Хвала Создателю, что мы можем обойтись без свидетелей. Но сила Ветра передаётся лишь с дыханием. Закрой глаза и думай о какой-нибудь прекрасной женщине.
Рилмок опешил, но отступать было некуда. Последняя сила должна была перетечь в него, хотя способ Рилмока шокировал. Виарил вздохнул.
- Закрой глаза. Можешь вообще ни о чём не думать. - И впился губами Рилмоку в рот.
- И что теперь? - Юноша старался не смотреть на эльфа. - Как выражается сила Ветра?
Вместо ответа Виарил поднёс ему блюдо с водой.
- Подуй, чтобы образовался маленький смерч.
- Подожди. - Рилмок тщательно осматривал себя. - А где знаки, подтверждающие, что я принял вашу силу?
- Ветер не оставляет знаков. Думай о смерче и дуй на воду.
Рилмок выполнил указания Виарила, и в блюде завертелся миниатюрный ураган.
- Вот так. Думай об этом блюде всякий раз, как захочешь воспользоваться силой Ветра. Будь трижды осторожен, иначе ты всё в округе разгромишь по незнанию. Да прибудет с тобой сила Четвёртого Народа! - Виарил встал и обнял Рилмока. - Теперь ты готов к коронации. Твой Дар впитал все четыре Стихии и стал завершённым. Хранитель Равновесия вошёл в наш мир.
Глава XXII
Риголлан нервным движением руки отослал всю свиту и вышел прогуляться по герцогским садам. Предвечному Владыке было неспокойно. Дело было даже не в разговоре с Друнгдаром - что бородатый коротышка понимает в нерушимости границ? Аргоррот находится в неприступных горных областях, куда не так-то просто добраться. Сама священная гора и вовсе пряталась среди своих точных копий в Шагратском хребте, и никто, кроме гномов, не смог бы отличить её от близнецов. А Келентелле вольготно расположился в дубравах, открыт всему миру, можно и так сказать. Риголлан поморщился. Эльфы были самыми молодыми стихиалями, и память о Войне была для них ещё свежа, как и Вердикт Четырёх. Поэтому владыка эльфов был так нетерпим к нарушителям его границ.
Но даже эти мысли ушли куда-то вглубь. Риголлан вспоминал мальчишку, которому должны были представить его завтра, накануне коронации. Ему хватило одного взгляда на пружинящую походку и странную лёгкость движений, чтобы понять: Друнгдар всё-таки добрался до Виарила. Что ж... Везде надо искать плюсы. Теперь Риголлану не придётся... хммм... самому проводить эту, с позволения сказать, процедуру. Виарил коснулся своим дыханием мальчишки, и тот обрёл-таки силу Ветра. Значит, все силы теперь подвластны ему... Мысли о мальчишке незаметно сменились мыслями о бешеной высшей. В голове звучал, не затихая, голос Друнгдара: "Дурак ты, Предвечный. Дурак и трус. И позёр вдобавок. Хоть Стеной Плюща свои владения обвей, а трусом останешься". Риголлана жгли эти слова. Он ведь и впрямь испугался тогда, испугался самой кхары и возможной мести её сородичей. Если бы строй кхар вошёл в Келентелле... О нет. Такое даже представить было невозможно. Риголлан потряс головой. Но почему, почему напыщенные слова гнома никак не покинут его головы? Ведь он прав. Он прав?
- Владыка... - Латейль всё-таки осмелилась нарушить приказ. - Владыка, моё сердце разрывается, глядя на вас. Вы чем-то опечалены. Чем советница Латейль может помочь вам?
Риголлан вздохнул. Эти советники, как муравьи, всюду пролезут. Он чуть было не заорал на Латейль самым вульгарным образом, но сдержался. Не хватало ещё окончательно потерять лицо перед своими подданными, тем более, что вокруг было множество бесконечно снующих туда-сюда слуг и прогуливающейся знати. Он устало взглянул на прекрасную советницу.
- Ты не в силах дать мне нужный совет, Латейль.
- Я не буду давать вам своих советов, Владыка. Но, быть может, совет старейшего из ныне живущих снимет груз с вашего сердца?
Риголлан задумался. Старый Кхарт был вторым существом после Создателя, в отношении которого эльф испытывал трепет. Четыре тысячи лет! Даже представить трудно. Но Латейль, возможно, попала в точку, сама того не зная. Если поведать Кхар-даону эту историю без имён и лиц, возможно, Владыка Кхаридана сможет ему помочь. Спокойствие Воды - этого действительно сейчас так не хватало импульсивному Повелителю Ветров.
Жестом отослав Латейль, Риголлан двинулся к покоям посольства Дельты.
Кхар-даон принял Риголлана на берегу небольшого обновлённого бассейна, увитого водными лилиями. Старый Кхарт иссохшей рукой гладил нежные лепестки, покрытые мельчайшими капельками воды. Риголлан немного робко наклонил голову и присел на край каменной кладки.
- В твоём сердце шторм, владыка эльфов, - Кхарт говорил очень тихо, но Повелитель Ветров обладал отменным слухом. - Ты хочешь усмирить его. Что привело тебя ко мне, Риголлан?
- Друнгдар, Подгорный Король, указал мне на один мой бесчестный поступок, хоть я всегда был уверен в своей правоте. Ныне же моё сердце неспокойно. Мне странно чувствовать это.
- Этот бесчестный поступок на самом деле был?
- Да, - Риголлан резко кивнул. Кхарт задумался.
- Этот бесчестный поступок привёл к чьей-то смерти?
- Нет! Нет...как оказалось.
Кхар-даон ещё раз пробежал пальцами по лепесткам лилии и воззрился на Риголлана. Тот поёжился. Взгляд старого кхара проникал внутрь, очень глубоко внутрь души эльфа и читал там, читал как по написанному, и светло-сиреневые глаза, не моргая, в упор смотрели на него.
- Прошлое нельзя изменить. Всё, что было сделано, уже записано в скрижалях Создателя, и не в нашей власти вернуться назад. Часть всегда слабее целого, Риголлан. Тот, кто пострадал от твоих действий, взрастил ли он в сердце своём месть?
- Он... Я спел Песнь Забвения, великий.
- Песнь не имеет обратного хода, и ты это знаешь не хуже меня. Пострадавший от тебя не вспомнит нанесённую обиду, даже если ты расскажешь всё в подробностях. Что же ты хочешь от меня?
- Кхарт... Что мне делать, Кхарт? Почему меня так это мучает теперь, после слов Друнгдара?
- У тебя светлая душа, Риголлан. Только Лита Майя может творить зло и не скорбеть об этом. Ты высокомерен и заносчив, ты ослеплён гордыней, но глубины твоей души восстают против несправедливости и бесчестья. Ты не исправишь содеянного, но ты можешь раскаяться. - Кхарт смотрел владыке эльфов прямо в душу. - Наступают новые времена, новая эпоха. Не должно вступать в новую эпоху со старыми долгами. Поступай, как велит тебе совесть. Я догадываюсь, что ты ведёшь со мной разговор не о своём сыне. Мне нелегко дать тебе совет. Но подумай о новом времени.
Риголлан встал и поклонился. Слова Кхарта словно приоткрыли какую-то тайную дверцу, которую сам Повелитель Ветров, стиснув зубы, держал запертой.
- Я благодарю Кхар-даона Первого Народа, - он неосознанно теребил длинные светлые волосы. - Ты дал мне совет, которому я последую. Пусть будут спокойны воды Кхаридана.
- Да не умолкнет шелест дубрав Келентелле. - Кхарт медленно мигнул, смачивая глаза, и скрылся в водной глади.
Пока Рилмок медленно сходил с ума от бесконечных примерок, репетиций и зазубривания необходимых речей, Алейт с Виарилом сидели в уютной беседке и играли в кости. На все мольбы Рилмока остаться с ним высшая с хищной улыбкой сообщала, что она уже бывала на коронациях и ничего нового на репетиции не увидит, а Виарил просто устал от бесконечной суеты и беготни, превращавшей дворец в разворошённый улей. И сейчас они вдвоём наслаждались тишиной и покоем в дальней беседке в глубине герцогского сада.
Их спокойную и бесцельную игру на интерес нарушил буквально влетевший в беседку паж:
- Его Величество Предвечный Владыка Риголлан желает говорить с вами! - Парнишка обращался к Алейт. Та удивлённо вскинула на него единственный глаз.
- Интересно... Что ж, нельзя заставлять ждать владыку Келентелле. Виарил, ты чего? - Глаза эльфа подёрнулись ледком. Алейт не видела, как он нервно сжал под столом кулаки.
- Предвечный Владыка, - Алейт изящно, но неглубоко поклонилась вошедшему Риголлану. Тот, увидев сына, замер на мгновение, но в следующую секунду его лицо вновь приобрело выражение безмятежного равнодушия.
- Если моё присутствие мешает Предвечному Владыке, я удалюсь, - Виарил начал было подниматься, но Риголлан жестом заставил его сесть.
- Сын. - В его голосе звучал металл. - Друнгдар говорил с тобой?
Виарил кивнул.
- Тогда твоё присутствие не имеет значения. Можешь остаться. Я пришёл к Алейт кхар'Линдаат.
- Я слушаю вас внимательно.
У Виарила засосало под ложечкой. Он догадался о цели визита своего отца и теперь больше всего хотел спрятаться под стол, вцепившись в полированный кедр, и сидеть там, зажмурившись от страха. Виарил прекрасно знал и вспыльчивый нрав Алейт, и беспримерную заносчивость Риголлана. Если они сейчас сойдутся... О, Создатель, если здесь прольётся кровь... С мечом Алейт не расставалась никогда. Даже Риголлану не хватит ловкости увернуться. Виарил трясся, пытаясь сохранить спокойное выражение лица. Но Риголлан и Алейт не смотрели на него.
- Ты помнишь, как ты познакомилась с Интериором, Алейт? - Владыка эльфов глядел на неё с требовательным интересом.
- Как познакомилась, помню, - Алейт усмехнулась, - но если Предвечный Владыка, по примеру Великого герцога, желает услышать историю моего появления у него, вынуждена разочаровать. Мне почему-то отшибло память. Чудно. Такого со мной ещё не было. Я сожалею.
- Я пришёл, чтобы рассказать тебе эту историю. - Внутри ярко-серых бездонных глаз плескалось нечто, что насторожило Алейт.
- Я... вся внимание, Владыка.
И Риголлан заговорил. Он говорил без утайки, выплёскивая на ошарашенную кхару все подробности её появления в Келентелле, её битву с лучшими эльфийскими стрелками, и как он, Риголлан, потеряв десять воинов, в панике пел Песнь Забвения над обессиленной высшей. Как его лань уносила её тело вглубь людских поселений. Как он жил с осознанием собственной правоты, пока Друнгдар и Кхар-даон не открыли ему глаза. Риголлан говорил долго, и Алейт слушала, не проронив ни слова. Только рука её всё крепче сжимала эфес. Виарил находился в предобморочном состоянии, готовый, в случае чего, сам встать между ними. Но этого не потребовалось.
- Владыка Риголлан рассказал мне крайне интересную историю. - Алейт произнесла это как во сне, а потом с силой вонзила меч в пол беседки. Столетние кедры застонали и раскололись. Риголлан словно не обратил на это внимания, пристально глядя на кхару. Виарил не мог понять, о чём думает его отец.
- История и впрямь любопытная. - Алейт как будто успокоилась, отведя душу на ни в чём не повинных досках. - Но разум мой по прежнему обволакивает Песнь Забвения. Я ничего не помню. Я верю вам, верю, что всё произошло именно так. Но зачем вы пришли?
- Я... - У Риголлана не сразу получилось произнести задуманное. - Я прошу у тебя прощения, Алейт кхар'Линдаат. Я поступил с тобой бесчестно, не дав отдохнуть в тени моих лесов. Я выставил против тебя одной целый отряд. Я испугался твоей мести и спел тебе Песнь. Я поступил как трус. Старый Кхарт говорил мне, что сделанного не воротишь, и это правда. Но я прошу тебя, прими моё раскаяние. Мне будет трудно войти в новое время со старыми долгами.
Алейт молчала. Молчал и Виарил, ошарашенный настолько, что только и мог перебирать в руке янтарные кости. То, что он слышал, было немыслимо. Невероятно! Чтобы Риголлан раскаялся в содеянном! Нет, это положительно дурной сон.
Наконец Алейт выдрала из досок меч, на котром не оказалось ни зазубринки, с грохотом загнала его в ножны и уставилась на Предвечного Владыку.
- Мне нечего прощать Повелителю Келентелле. Я была в Джайнмуре с Рилмоком и Лиданом. Мы попали в плен, и нас подвергли пыткам. Да, с помощью Дара мы вырвались, но... Джайны не владеют Песнью Забвения, и до сих пор иногда по ночам передо мной встают негасимые костры.Вам же мне нечего прощать, владыка Риголлан. Для меня этой схватки не было. Но если ваша душа в смятении, скажу только, что не держу на вас зла. Это всё, чем я могу успокоить ваше сердце. Если вам этого достаточно...
- Достаточно, - с трудом произнёс Риголлан, - это много больше, чем я ожидал услышать от тебя. - Он глубоко вздохнул и обратился к Виарилу: - Тебя же я не прощаю, и тебе нет хода в Келентелле. После моей смерти престол перейдёт к твоему брату Лиэрилу. Таково моё слово.
И Риголлан, шурша складками длинных одежд, быстрым шагом покинул изувеченную беседку.
- Ну и замороченный у тебя отец, - Алейт оттащила столик подальше от разлома и приказала принести ещё вина. - Тут прощаю, тут не прощаю, тут донных уточек ем. Неудивительно, что вас, эльфов, считают малость не в себе. Тебя-то он с чего выгнал?
- Я плохо вписывался в его представления о прекрасном, - слабо улыбнулся Виарил, до сих пор не придя в себя. Алейт плеснула ему вина и поинтересовалась:
- Кстати, насчёт донных уточек. Ты уже невесть сколько времени провёл во дворце, но так их и не попробовал. Позорище.
- Эльфы не едят животную пищу, - напомнил Виарил.
- А-а-а, ну да. Конечно. Как я могла забыть. Теперь всё понятно. Что хорошего может прийти в голову, если она питается одной травой. Неудивительно, что твой батюшка периодически сходит с ума.
- Я тоже питаюсь травой, - Виарил помаленьку приходил в себя.
- Но ты хотя бы занимаешься этим в приличном обществе, - наставительно подняла палец Алейт, - и тем не менее. Ты на себя посмотри. Сначала тебя занесло в Магнификат, потом, хвала Создателю, вынесло всё-таки, зато теперь ты служишь людям и спишь с человеческой женщиной. Н-да... Я, пожалуй, перестану есть водоросли. - Алейт отхлебнула ещё вина. - Мне теперь как-то страшновато.
- Алейт! - Виарил волевым усилием перевёл тему в интересующее его русло. - Почему?.. Почему ты простила его? Он же...
- Виарил, ты удивительно нелогичен. Мне нечего, понимаешь, нечего ему прощать! Я ничего не помню! Если его загрызло раскаяние - хвала Создателю! Я-то тут при чём?
- Ты могла убить его.
- Больно надо.
- Я не понимаю тебя, Алейт, - прошептал Виарил, - Создатель свидетель, я тебя просто не понимаю.
- А я не понимаю эльфов, и что? Вот скажи мне, зачем вы серебрите рога своим оленям? Это же глупо: коричневая шкура и серебряные рога. Выдохни, мой маленький любитель человечинки, и вдумайся только: я ведь теперь весьма уважаемая персона.
Виарил непонимающе смотрел на неё.
- Ну что ты пялишься? Тебе непонятно? А много ли ты знаешь живущих в этом лучшем из миров, перед кем просил прощения Владыка Риголлан? А? То-то же. Я, можно сказать, уникальное явление. Гордись, что знаком со мной.
И Алейт с наслаждением отпила ещё вина.
Рилмок судорожно перебирал в памяти порядок завтрашних действий. Бывший послушник, которого обучали специальным приёмам, тренирующим память, что было немаловажно для будущего хрониста, сейчас чуть ли не плакал навзрыд. Церемония в его голове постоянно путалась, он уже подумывал было о специальных подсказках в рукаве, ну, или попросить Алейт зарубить его, чтоб не мучился. "Так... Рилмок, соберись. Завтра коронация, возьми ж себя в руки, наконец! Так-так-так... Сначала Стеллан зачитывает свой манифест и слагает с себя корону Великого Герцога, потом Верховный Магнифик произносит речь и возлагает на меня венец... ну, тут вроде всё понятно... потом я принимаю поздравления от Четырёх Народов, затем верноподданнические клятвы от графов и баронов... вот где страх-то... Так, давай заново. Сначала граф Стеллан Вернейский, потом Эмри Сэндреи...а, нет, графа уже казнили, значит, его старший сын Эрно Сэндреи... что-то быстро тут всё меняется... потом граф Констанц Кириати... и так все девять вплоть до Аглента Сирке... Потом я произношу речь и объявляю графа Вернейского своим первым советником... Потом вроде как пир... Так, надо ещё раз пройтись по графам..." - у Рилмока натурально кружилась голова. Хорошо Алейт, ей и делать-то ничего не надо, стой себе за троном да улыбайся, пугая графских дочек. Кстати, о дочках. Герцог недвусмысленно дал понять, что на коронацию соберётся весь цвет Аквилии, все графы и бароны притащат с собой жён и сыновей, которым предстоит служить новому Интериору. У многих вельмож были и дочери, у кого-то и не по одной. "Присмотрись к девушкам, Рилмок. Одна из них станет твоей женой. Супруга Интериора должна иметь хорошее происхождение. Так что обрати внимание на дочерей своих вассалов. Прими это как мудрый совет" - Стеллан был абсолютно серьёзен. Рилмок клятвенно пообещал рассмотреть прелестниц, но внутренне поёжился. После Джиневры все девушки казались её бледным отражением в мутной воде. И хоть герцогиня целиком переключилась на Виарила (вот ещё загадка. Виарил, конечно, пари проиграл, но, кажется, вполне доволен жизнью), Рилмок не испытывал ревности. "Наверно, я просто не любил её по-настоящему. А как я узнаю, что влюбился? А вдруг мне не понравится ни одна из дочерей графов? А вдруг..." - Рилмок встал и нервно отпил вина. Всё, хватит. Пусть идёт всё своим чередом. Коронацию бы пережить.
Лидан шёл навестить Рилмока перед церемонией и как-то приободрить совершенно потерявшегося юношу, как вдруг услышал сзади топот. Обернувшись, Лидан увидел бегущего за ним рыжеволосого молодого человека в богатых одеждах. Нагнав Хранителя Короны, парень отдышался и учтиво поклонился:
- Господин Лидан кхар'Кирдеат... я.. меня зовут Эрно Сэндреи, я сын графа Эмри Сэндреи...
Лидан хмыкнул.
- Желаю вам здравствовать, господин Сэндреи. Сожалею, что вашего отца постигла такая участь. Вы желаете вызвать меня на поединок?
Эрно побледнел и замахал руками.
- Что вы, господин Лидан! Я... я искал вас повсюду. Я хотел выразить вам свою... свою благодарность! - выпалил рыжий.
- Не припомню, чтобы чем-то помог вам.
- Вы отправили на плаху старого графа, моего отца. Вы избавили нашу семью от деспота и тирана, а меня одним движением руки сделали графом! Теперь я возглавляю род Сэндреи.
Лидан долго и пристально смотрел на молодого графа. Тот немного робел, но в целом держался уверенно. Хранитель Короны прищурился. В Эрно не было той звериной жестокости, что отличала его батюшку и выделяла среди прочих вельмож. Возможно, парень станет хорошим графом, если власть не развратит его. Посмотрим.
- Не думал, что вы станете благодарить меня за содеянное, граф Сэндреи. Но сделанного не воротишь. Надеюсь, Интериор примет вашу службу и оценит ваши таланты по достоинству.
Эрно мялся, словно желая спросить что-то, но никак не мог. Лидан заметил смятение молодого графа.
- Вас что-то беспокоит?
- Скажите, - голос Эрно упал до шёпота, - вы... вы и вправду спали с моей сестрой?
Лидан расхохотался. Насколько же люди заморочены на своих постельных приключениях.
- Вправду. Не волнуйтесь, у вашей сестры не будет детей-полукровок. Вы, ваша милость, во дворце Великого герцога. Здесь обретают плоть любые, даже самые сокровенные фантазии. Желаю вам успехов в их освоении. - И, быстро наклонив голову, Лидан ушёл, оставив Эрно в ещё большем замешательстве.
Последним в Аквилис прибыл Верховный Магнифик Марциал в сопровождении двух Старших Братьев. Бело-серая карета с эмблемой Магнификата степенно ехала по улицам города, сопровождаемая радостными криками людей. Марциал периодически выглядывал из оконца и осенял горожан благословляющим знаком. Те протягивали ему детей и кидали под копыта коней белые цветы.
Стеллан Восьмой с супругой приняли Его Преосвященство в тронном зале. Магнифик шёл, опираясь на посох. После Покаяния он будто прибавил лет двадцать, в волосах серебрилась седина, а лицо было изборождено глубокими морщинами. И лишь взгляд Марциала был всё так же ярок, как прежде. Но в нём не было фанатичного блеска, лишь готовность нести слово Создателя всем страждущим.
- Ваше Преосвященство, - герцог наклонил голову и Марциал осенил его знаком Создателя. - Я счастлив видеть вас в своём замке. Легка ли была ваша дорога?
- Дорога, ведущая к свету, всегда легка. Я выехал, едва лишь гонец донёс до меня весть о грядущей коронации. Воистину, велик Создатель, раз допускает меня, ничтожного, до столь радостных и чудесных событий. Я возложу венец на чело Интериора и буду молиться о его долгом и мудром правлении.
- Ваше Преосвященство наверняка утомлены долгой дорогой. Мой Хранитель Короны проводит вас в ваши покои.
Марциал увидел Лидана и остановился. Что-то подсказывало ему, что он уже видел этого высокого кхара с неподвижным лицом. Но где он мог его видеть? А, наверняка видел что-либо подобное в старых книгах. Там всегда изображали кхар именно такими. Магнифик подобрал полы мантии и, опираясь на посох, медленно последовал за Хранителем Короны. Тот свои эмоции, по обыкновению, не проявлял никак.
Когда Магнифик удалился и герцог уже открыл рот, чтобы вежливо пожелать Джиневре хорошего дня, в тронный зал влетел молоденький паж и низко поклонился. Было видно, что парнишка взволнован до крайности, это угадывалось по сбитому дыханию. Уши пажа розовели.
- Ваше Величество! К вам направляются Предвечный Владыка Риголлан и Первая средь Пламенных Очей Джайнмура!
Герцог оторопел. Повелители Стихий вели себя весьма дружелюбно и учтиво, но вдруг им что-то не понравилось? Погасли костры или... или Риголлану принесли жареного зайца?! Что могло направить к нему двоих Повелителей? Стеллан отёр внезапно взопревший лоб и промолвил, пытаясь скрыть волнение:
- Не заставляй Повелителей Стихий ждать.
В зал вошли Риголлан и Ша-Ангх. Первая средь Пламенных Очей, с залитыми золотом глазами и в искрящемся мареве полупрозрачной ткани остановилась неподалёку от трона. Жар её кожи мог испугать герцога. Риголлан же подошёл почти вплотную. Джиневра кусая губы, старательно отводила глаза. Это уж чересчур, сказала она сама себе. Нет-нет, и думать забудь. Такая добыча не про твою честь. От красоты Предвечного Владыки у неё пересохло горло. Но обращался Риголлан вовсе не к ней.
- Великий герцог, мы с Ша-Ангх подумали и решили внести в завтрашнее действо некоторые детали.
Стеллан заинтересованно поднял глаза. Риголлан был выше его на целую голову.
- После заката намечен фейерверк, если я правильно понял церемониал?
- О да! - Герцог заулыбался. - Ночью будет прекрасный салют! Его будет видно из любой точки Аквилиса!
- Мы предлагаем, - прошелестела Ша-Ангх, - объединив силы Огня и Ветра, устроить фейерверк, что никогда доселе не видывала Аквилия. Мои приближённые могут запустить в небо огненных птиц и россыпи сверкающих огней, а эльфам вполне по силам заставить птиц летать и петь. Думаю, ваши мастера вряд ли способны на такое.
- Вы... вы предлагаете устроить магический фейерверк? Но... Создатель, это же прекрасно! Такого никто и никогда не видел! - Стеллан возбуждённо теребил воротник. Риголлан еле заметно улыбнулся:
- Восшествие на престол Интериора после четырёхсотлетнего перерыва - достаточно серьёзное событие. Он вобрал в себя силы всех стихий. Магический салют - вполне естественное продолжение столь значимой церемонии. Прикажите расчистить место перед дворцом и огородить его. Огненные птицы не причинят вреда собравшимся горожанам, но лишних предосторожностей не бывает. Тем более, что у Пламенных Очей слишком горячая кожа. Не хватало ещё, чтобы во время салюта кто-то ошпарился, подойдя слишком близко.
Ша-Ангх усмехнулась. Интересно, что же такое случилось с Риголланом, что он прямо-таки воспылал любовью ко всем Народам. Если это проявление Дара Интериора - остаётся только возносить хвалу Создателю и ждать коронации. Глаза её вспыхнули непереносимым золотым светом.
Глава XXIII
Наконец наступил день коронации. С самого утра Рилмока трясло так, что он с трудом облачился в парадный наряд цветов Интериора - чёрный с золотым. Слуг он отослал, чтобы не волноваться ещё больше под их пытливыми взглядами. Алейт, глядя на его мучения, только головой качала. Сама она уже была одета, если можно было считать одеждой перевязь и глазную повязку. На бедре, как обычно, покачивался меч.
- Что ты паникуешь? Ты уже назубок вызубрил всю церемонию. Стеллан подскажет тебе, если запутаешься. - Алейт то ли огорчало, то ли забавляло Рилмоково замешательство.
- Хорошо тебе, - Юноша нервно барабанил пальцами по мраморному подоконнику, - тебе ни говорить, ни делать ничего не надо, стой да улыбайся. А я даже представить боюсь, что мне придётся принимать все эти клятвы и присяги. Как будто эти графы как один уверуют в то, что во мне есть Чистая Кровь.
- Уверуют, - усмехнулась Алейт, - ещё как уверуют. Тебе, возможно, даже раздеваться не придётся. Ну ты готов? Опоздать на собственную коронацию - такое даже Интериор не может себе позволить.
- Откуда взялся этот мальчишка и как ему удалось запудрить мозги Стеллану? - Щеголеватый граф Констанц Кириати, в чьих землях разводили "речных дьяволов", не спеша прогуливался по саду вместе с Эрно Сэндреи. Вельможи ожидали приглашения в тронный зал.
- Я не знаю, откуда, - Эрно ещё не совсем освоился с ролью главы рода Сэндреи и чувствовал небольшую неловкость, - но в Аквилис прибыли посольства четырёх Стихий и Верховный Магнифик. Вряд ли бы они все слетелись сюда, будь этот юноша самозванцем. Хотя, надо признать, всё это очень странно и неожиданно.
Констанц задумчиво кивнул. Кем бы ни был этот Рилмок, Повелители Стихий явно с ним хорошо знакомы. Как помнил граф из истории, даже на коронации последнего Интериора, не говоря уж о герцогах, никто ни разу не видел стихиалей. Возможно, этот юноша действительно несёт в себе Чистую Кровь. Как она смогла уцелеть за столько лет? Для Кириати, да и не только для него, Чистая Кровь была красивым мифом о золотом веке Аквилии. Интересно. Быть может, сегодня миф станет былью?
- В какое любопытное время мы живём, - граф обернулся к Эрно. - Скорблю об участи вашего отца. Его ведь зарубил кхар?
- Его казнил палач, - тихо ответил рыжий наследник покойного Эмри, - мой отец поднял руку на герцогиню. Более идиотский поступок сложно представить. Благодарю за ваше сочувствие, но я, по правде говоря, вздохнул с облегчением. Мой отец был груб и несдержан, люди для него значили не больше пыли под ногами. Я надеюсь своим правлением заставить их забыть те позорные времена.
- Какие интересные слова я слышу из ваших уст, граф Сэндреи. Вы и впрямь белая ворона в вашем семействе.
Эрно напрягся.
- Что вы имеете в виду?
- Помилуйте, Эрно! Я могу называть вас Эрно? Род Сэндреи всегда был известен своеобразной... м-м-м... широтой души. Вам ли не знать этого.
- Мой отец был распутен и жесток. Мой брат Геллерт просто жесток, а сестра Джиневра просто распутна. Маддалена, к великой моей скорби, умерла три года назад. Если я не стремлюсь повторять их "подвиги", это не повод считать меня ненормальным. Да, я не желаю травить людей собаками себе на потеху, как Геллерт, или спать со всем, что движется, как Джиневра. И -да! - я благодарен Лидану кхар'Кирдеату за то, что он отправил моего отца на плаху. Эмри Сэндреи заслужил это.
- Вы благодарны кхару за казнь отца, - задумчиво произнёс Констанц Кириати, - нет, я ошибался. Вы не белая ворона. Вы самый опасный ястреб в вашем семействе.
Эрно пожал плечами. Он понимал, что кто-нибудь из графов обязательно попытается установить своё влияние над молодым и неопытным мальчишкой, только что волею судьбы ставшим главой фамилии. То, что Кириати опередил остальных - почему бы и нет. Подковёрные интриги, создающиеся и распадающиеся союзы, династические браки - всё это было неотъемлемой частью жизни аквилийской знати. Сейчас влияние дома Сэндреи резко пошатнулось. Джиневра больше не жена Великого герцога, а место главы рода занял двадцатилетний юнец. И у Эрно Сэндреи был только один выход. Присягнуть Интериору и своими делами заслужить его доверие. Вполне логичный вывод, вот только привыкший везде искать двойное дно Кириати этого не поймёт.
- Кстати о кхаре, - Констанц покосился на молодого графа, - вы знаете, что он лучший друг будущего Интериора? Удивительно, не правда ли. И он... как бы сказать помягче... весьма решительно "омолаживает" его будущую свиту.
- Ваш сын - мой ровесник, - резко ответил Эрно, - вам не страшно, Констанц? Я могу называть вас Констанц?
Констанц Кириати ничего не ответил.
Гул колокола возвестил о начале церемонии. Эрно и Констанц вместе с остальными направились во дворец.
Тронный зал сегодня поражал своим великолепием. На стенах плясали разноцветные блики от множества витражей из гномьего хрусталя, колонны были увиты цветами, а с потолка свешивались штандарты Великого герцога. Солнце золотило шагратский мрамор и отполированные позолоченные капители, резные двери под потолок и трон Интериора. С него был снят весь бархат, и громадное кресло, вырезанное из цельного куска редчайшего красного кедра, представало во всём своём торжественном величии.
Стеллан с Лиданом за спиной стоял около пустого трона. Рилмок, по церемониалу, находился ещё дальше, почти у самой стены, где ему были видны только головы собравшихся, да резная громадина трона. Повелители Стихий, образовав разорванный полукруг, неподвижными изваяниями застыли по бокам от потемневших за столетия подлокотников. Напротив трона, в некотором отдалении собрались все приглашённые: графы, бароны, придворные и Верховный Магнифик. Около него на бархатной подушечке покоился венец Интериора. Стояла гулкая, напряжённая тишина.
Вдруг безмолвие пронзили звуки рога - так по древней традиции возвещали о появлении герцога.
Стеллан вышел к трону, и все присутствующие склонились в почтительном приветствии. Только главы четырёх Народов оставались неподвижны в своём странном оцепенении.
Эрно вместе со всеми припал на одно колено. Он кожей чувствовал, что ему предстоит увидеть нечто немыслимое, нечто, что огненными буквами впечатается в память и навсегда в ней останется. Его бил странный озноб. Молодой граф смотрел в пол, не решаясь поднять глаза.
Стеллан, облачённый в роскошные парадные одежды, с церемониальным мечом на боку, развернул внушительного вида свиток и слегка дрожащим голосом начал:
- Я, Стеллан Восьмой, Великий герцог Аквилии, граф Аквилийский и Вернейский, перед лицом Создателя и перед пятью Народами ныне отрекаюсь от престола Аквилии и от титула своего, дабы передать трон и страну в руки Рилмока из Таринге, по праву Чистой Крови в его жилах и по праву Дара Интериора в его сердце. Сие провозглашаю, находясь в здравом уме и твёрдой памяти, добровольно и безо всякого принуждения, перед всеми присутствующими и перед ликом Создателя, что привёл меня в этот мир. Свидетельствуют же мне Кхарт кхар'Линдаат, Кхар-даон Первого Народа, Друнгдар из Аргоррота, Подгорный Король Второго Народа, Ша-Ангх, Первая средь Пламенных Очей Третьего Народа, Риголлан из Келентелле, Предвечный Владыка Четвёртого Народа и Его Преосвященство Верховный Магнифик Марциал.
Вздох изумления пронёсся над залом. Эрно бросил быстрый взгляд на Констанца Кириати. Граф Кириати во все глаза смотрел на Стеллана, будто до сих пор не верил в происходящее. Его тонкое аристократическое лицо выражало смесь недоверия и трепета. Сам Эрно чувствовал странное благоговение. Последний раз он видел Великого герцога довольно давно, на свадьбе с Джиневрой, но сейчас, глядя на тщедушную фигурку пожилого человека в роскошной мантии, вдруг преисполнился бесконечным уважением к мужеству того, кто сейчас читал слова отречения. Что будет с герцогом дальше? И где же тот, кому Стеллан так бестрепетно передаёт трон?
Взвыли в торжественном пении рога, и штандарты герцога медленно поползли вниз, а на их месте взвились чёрные знамёна с одной-единственной десятилучевой звездой золотого цвета.
"Как путеводная звезда в ночном небе, освещает он путь человечества и не даёт сбиться, но указывает дорогу..." - в памяти Эрно невольно всплыли строки из "Сказания о Пропавшем Короле". Неужели это правда и золотая звезда вновь взойдёт над Аквилией? Эрно до боли всматривался в фигурку за троном. Вновь зазвенели на высокой, вибрирующей ноте рога, и Рилмок встал перед троном.
Ещё во время речи герцога Рилмок чувствовал, что вот-вот потеряет сознание, и только ощутимый щипок Алейт не дал ему упасть. Всё происходящее казалось сном, удивительно ярким, реальным до невозможности, но всё же сном. Юноша до последнего не верил, что ему предстоит сесть на трон Интериора и принять этот титул. Уже умолк Стеллан, сняв корону и оставшись с непокрытой головой, уже ликующим пением взвились рога, уже колыхались под потолком чёрно-золотые штандарты, а Рилмок всё не мог себя заставить сделать хотя бы шаг. Перед глазами пронеслись озёра Кхаридана и пески Джайнмура, ласковые волны Обманного Моря и рвущий на себе волосы Марциал. Рилмок медлил и лишь на последней ноте поющего рога неверным шагом двинулся к трону.
На него смотрели тысячи глаз. Удивлённые, недоверчивые, радостные, настороженные, глаза мужчин и женщин впивались ему в лицо, ощупывали его, изучали, и Рилмок вдруг успокоился. Под цепкими взглядами он встал перед троном Интериора, и Верховный Магнифик сделал шаг навстречу.
- Перед ликом Создателя и перед пятью Народами я возлагаю венец Интериора на Рилмока из Таринге по праву Чистой Крови! - Голос Марциала был удивительно глубок и звучен. - Да свершится воля Создателя и да обретёт своё завершение долгая дорога, что вела Интериора к трону его! И пусть Повелители Стихий свидетельствуют мне!
Кхар-даон медленно вышел и встал рядом с Рилмоком. У юноши перехватило дыхание. Тысячи глаз, как один, не мигая, уставились на него.
- Я, Кхарт кхар'Линдаат, Кхар-даон Первого Народа и владыка Кхаридана, свидетельствую, что Рилмок из Таринге умер и был рождён заново в водах Кхаридана, и воспринял силу Воды по праву Чистой Крови.
Он сделал приглашающий жест, и Рилмок вздрогнул. Как во сне, он неосознанно вытянул руки вперёд, и кракены тонкими струйками стекли с его пальцев. Раздались изумлённые возгласы. Кракены кружились, разбрызгивая сверкающие капли, но не заливали в яростном бешенстве огромный зал. Рилмок не дышал, и вместе с ним затаили дыхание люди и стихиали, все, собравшиеся на церемонию коронации, верящие, что этот юноша и есть Интериор, и до сих пор не верящие.
Эрно с трудом подавил судорожный вздох. Значит, это правда. Этот Рилмок и впрямь от крови Интериора. Молодой граф обернулся. Всюду он видел потрясённых людей. Лучшего доказательства Чистой Крови сложно было сыскать.
Тем временем место Кхарта занял коренастый Друнгдар в сияющей броне. В его бороде сверкали амулеты, а крупные самоцветы на поясе и наручах искрились в солнечных лучах.
- Я, Друнгдар, Подгорный Король Второго Народа, - прогудел он, - свидетельствую, что передал силу Камня Рилмоку из Таринге по праву Чистой Крови!
Двое гномов сноровисто подкатили к подножию трона каменный блок. Рилмок, уже понимая, что он него требуется, вызвал перед внутренним взором обвал и резко щёлкнул пальцами. Глыба затрещала и раскололась. Друнгдар удовлетворённо грохнул посохом оземь и с достоинством вернулся на своё место.
- Я, Ша-Ангх, Первая средь Пламенных Очей Джайнмура, - голос Ша-Ангх напоминал треск костра, пляшущего на сухих ветках, - свидетельствую перед всеми собравшимися, что я передала Рилмоку из Таринге силу Огня по праву Чистой Крови. Так говорю я, Первая средь Пламенных Очей.
Перед глазами юноши вновь встала пышущая нестерпимым жаром стена огня. Когда он смог смотреть сквозь багровую пелену, чаша с земляным маслом горела ровным рыжим пламенем. "Когда её успели принести?" - Рилмок понял, что пребывает в состоянии странного оцепенения, что затуманивало разум. Внезапно лёгкий ветерок, наполненный ароматом лилий, коснулся его лба. Зал вздохнул.
- Я, Риголлан, Предвечный Владыка Келентелле, свидетельствую, - Повелитель Ветра говорил звонко и безмятежно, и в жемчужно-серых глазах невозможно было ничего прочесть, - что Рилмок из Таринге является наследником Пропавшего Короля и по праву Чистой Крови воспринял силу Ветра.
Рилмок скосил глаза на Виарила. Тот держался неестественно прямо, словно деревянный, и юноша вспомнил, что Риголлан изгнал своего сына и проклял его. Ну и дела. Значит, Виарил наперекор отцу передал ему, Рилмоку, последнюю силу. Но Предвечный Владыка говорил и ничем не выдавал своего неудовольствия. Юноше осталось только дунуть, и по залу с лёгким шелестом прокатился маленький вихрь.
Риголлан равнодушно отступил на своё место.
Марциал подошёл и возложил на голову Рилмока тонкий золотой обруч со звездой по центру. Рога сменились горнами и флейтами. Интериор взошёл на престол Аквилии.
Рилмок сел на трон осторожно, будто там его поджидал клубок ядовитых змей. Деревянное резное кресло было чуть тёплым и очень жёстким. "Ты служишь людям, - раздался в его голове голос Кхарта, - этот трон - напоминание о том, что служение требует твёрдости красного кедра и тепла твоего сердца." Чёрной тенью за трон метнулась Алейт и неподвижно застыла за его левым плечом. Рилмок глубоко вдохнул и произнёс:
- Ныне начинается новая эра для Аквилии и Пятого Народа. Спустя четыреста три года Чистая Кровь вновь на престоле Аквилиса. Вы слышали свидетельства Повелителей Стихий и видели силу Дара. Склонитесь перед Интериором, вельможи Аквилиса.
Марциал степенно оглядел графов и баронов и звучным голосом возвестил:
- Граф Стеллан Вернейский!
Стеллан, уже без мантии, медленно подошёл к трону и встал на колени.
- Я, граф Стеллан Вернейский, глава дома Вернеи и наследный владелец графства Вернеи, присягаю на верность Интериору и клянусь никогда не выступать против него словом или делом. Сим клянусь перед всеми Народами и перед Создателем.
У Рилмока запершило в горле. Он до сих пор не мог поверить, что бывший герцог стоит перед ним на коленях и произносит слова клятвы, нарушение которой каралось смертью. Но Стеллан говорил спокойно и твёрдо, как человек, принявший окончательное и единственно верное решение. Он принёс присягу и стал первым подданным Его Величества Рилмока Первого, Интериора людей.
- Встаньте, граф, - Слова давались юноше с трудом, - ваша клятва услышана.
Стеллан улыбнулся и отошёл обратно к Джиневре и Лидану.
- Граф Эрно Сэндреи.
Рилмок уже не так сильно стискивал руками подлокотники, и Алейт за его спиной слегка улыбнулась. Так, что ближайшие ряды чуть было не попятились.
Но прежде чем Эрно сделал хотя бы шаг, в воздухе раздался свист, и чёрной тенью вырвалась вперёд рука Лидана. Через секунду стражники держали с двух сторон Геллерта, младшего брата Эрно Сэндреи, а Лидан вертел в тонких пальцах маленькую, словно игрушечную стрелу.
- Это одноручный арбалет, - шепнула на Первом Языке Алейт, напряжённая, как готовая сорваться тетива, - он стреляет отравленными дротиками. Легко прячется в рукаве.
Рилмок медленно встал с трона под нестройный гул собравшихся и в упор посмотрел на Геллерта. Тот стоял красный от бешенства и бесполезных попыток вырваться из лап стражников. Рыжеволосый юноша буквально выплёвывал слова, раздувая ноздри.
- Он! Он, убийца! - Геллерт Сэндреи не отрывал от Лидана ненавидящего взгляда. - Он убил моего отца! Отправил его на плаху ни за что! Болотное отродье!
- Ваш отец поднял руку на жену Великого герцога. За это положена смертная казнь. - Рилмок говорил тихо, но слышно его было даже в самых дальних уголках зала. - Если бы вы осмелились напасть на меня или мою будущую супругу, вас тоже бы ждала казнь. Но вы, - тут Рилмок на секунду задумался, - вы целились не в меня, а в Лидана. - Бывший Хранитель Короны слегка улыбался, и от этой улыбки замерзали моря. Рилмок перевёл взгляд на Геллерта. - Пусть Лидан кхар'Кирдеат решает вашу судьбу.
Лидан вышел вперёд, вертя в руках дротик. Геллерт Сэндреи тяжело дышал, словно не слыша, и только смотрел на кхара налившимися кровью глазами.
- Вы обнажили оружие в тронном зале. Смелое решение. Куда вы целились? - Лидан говорил учтиво и смотрел на Геллерта с неподдельным интересом.
- В глаз!
- В глаз. Вы, верно, желали, чтобы мы с Алейт кхар'Линдаат являли собой пару, гармоничную во всех отношениях. Благодарю за заботу. Значит, вы считаете меня убийцей вашего отца, Эмри Сэндреи. Что ж. Пусть так. Я отправил к палачу вашего отца, я удостоился благодарности от вашего брата, я поймал ваш дротик... И раз уж я для вас стал олицетворением всех бед, предлагаю решить наш спор поединком.
Встревоженный гул зала стал ему ответом. Геллерт побледнел. Только сейчас до молодого человека начало доходить, в какую смертельную ловушку он себя загнал. Попытки вырваться он уже прекратил, с ужасом глядя на приближающегося кхара. В горле Геллерта раздалось какое-то бульканье.
- Я... Я не выйду против высшего кхара! - это был даже не крик, а вопль.
- Вы уже вышли, - напомнил Лидан.
Геллерт забился в руках стражи и вдруг упал на колени, выплюнув зуб. Белый от бешенства Эрно вытирал руку платком.
- Подбери сопли, тряпка! Ты покрыл наше имя несмываемым позором, так хоть умри как мужчина! - граф Сэндреи схватил брата за подбородок. - Ты посмел осквернить церемонию коронации, ты тайком пронёс отравленный дротик в тронный зал! Встань и дерись или, клянусь Создателем, я сам убью тебя.
Лидан покачал головой, глядя на своего противника.
- Я предлагаю уравнять шансы. - Кхар обернулся, и его брат швырнул ему зелёный меч, попутно пошутив на Первом Языке про избиение младенцев. - Возьмите меч. Вам выпала неслыханная честь. Вы будете драться кхариданским мечом. Мало кто из людей держал его в руках.
Эрно вытолкнул брата из толпы, и тот, пошатнувшись, едва не упал. Меч лежал рядом, иногда разгораясь холодным зелёным огнём. Геллерт дрожащими руками взялся за рукоять и снова упал на колени:
- Я не подниму его!
В толпе раздались смешки. Лидан пожал плечами и, подойдя к стражникам, выдрал у них из рук два клинка.
- Что ж, уравняем шансы по-другому. Эти мечи вышли из одной кузницы и ничем не отличаются друг от друга. Надеюсь, ЭТО вы поднимете. - И кинул Геллерту длинный стальной меч.
Младший брат Эрно медлил. Он знал, что против высшего кхара у него нет шансов. Ни единого. Да ладно, чего уж там, у него не было шансов даже против собственного брата. Геллерт Сэндреи не любил поединков, предпочитая отравленные стрелы для сильных и травлю собаками для слабых. Сейчас против него выступала сила поистине несокрушимая.
- В стойку, сударь, - слегка поклонился Лидан.
Геллерт не шевелился. Эрно, озверев окончательно, буквально силой поставил брата на ноги и рявкнул:
- В стойку, сопляк! Молись, чтобы тебя убили быстро!
Несостоявшийся убийца непослушными пальцами сжал меч и вытянул его вперёд. Это было первое и последнее движение Геллерта Сэндреи в этом поединке.
Лидан чёрным смерчем носился вокруг Геллерта, бешено вращая клинок, так что движения сливались в чёрно-серебряную дымку. Он аккуратно срезал с наряда графа узкие полоски ткани, не касаясь мечом кожи. Геллерт стоял столбом, не понимая, откуда на этот раз выскочит осиным жалом смертельная сталь. Лидан вертелся, и толпа дышала всё чаще. Зрелище было поистине захватывающим. Вжжж-вжжж-вжжж... костюм Геллерта понемногу стал напоминать лохмотья шута. Последним движением Лидан срезал широкую прядь рыжих волос, отбросил меч и слегка поклонился собравшимся. По залу пронёсся изумлённый вздох.
Геллерт Сэндреи был жалок. Его красный бархатный костюм превратился в мешанину из полосок, а наполовину обритая голова вызывала брезгливую оторопь. По лицу молодого человека текли слёзы страха, он словно не понимал, что до сих пор жив. Сначала тихо, а потом всё громче раздавались смешки. Вскоре над незадачливым дуэлянтом хохотал весь зал, даже Рилмок не смог удержаться и хихикнул. Лидан швырнул мечи стражникам, забрал свой и бросил в пустоту:
- Прилюдное осмеяние - лучшее наказание для некоторых господ. - Он слегка наклонил голову. - Ваше Величество.
И Рилмок понял, что весь этот спектакль Лидан разыграл для него одного.
Вдруг какое-то движение привлекло его внимание. Расталкивая локтями вельмож и придворных, в ноги Рилмоку бросилась Джиневра. Плечи её дёргались, по лицу катились слёзы. Задыхаясь, она обнимала его сапоги и, глотая слова, рыдала:
- Ваше Величество! Умоляю вас! Пощадите Геллерта! Не отправляйте его на плаху! Он... он ещё ребёнок, злой, бессердечный, но ребёнок! Смерть отца стала для него страшным ударом! Ваше Величество, именем Создателя заклинаю, не казните... Он не понимает, против кого вышел... Он... Он достаточно наказан, Ваше Величество!... - Джиневра уже почти не могла говорить, лишь судорожно дышала, заливая слезами Рилмокову мантию и сапоги. Юноша опешил. Сейчас она до боли напоминала ему молоденькую воровку, так же покрывавшую поцелуями его сапоги и стремя. Только несостоявшаяся ведьма молила за себя, а Джиневра за брата. Бывшая герцогиня всхлипывала, даже не пытаясь утереть льющиеся слёзы.
- Джиневра, встаньте. Да встаньте же! - Он оглядел притихший зал и выхватил взглядом светловолосую тонкую фигуру. - Виарил!
Подскочивший эльф попытался поднять сестру Геллерта, но она упорно цеплялась за ножки трона. Рилмок вздохнул и встал.
- Я не желаю проливать зряшную кровь. - На этих словах Риголлан, доселе наблюдавший за происходящим с ленивым интересом, встрепенулся и впился глазами в юношу. Тот оглядел зал и повторил. - Я не желаю проливать кровь и осквернять церемонию коронации. Даже Лидан кхар'Кирдеат не оставил на этом человеке ни единой царапины. Сударь Сэндреи, вас можно поздравить. Вы, наверно, единственный, кто смог напасть на Лидана и уйти живым. - Рилмок помолчал и вдруг резко крикнул: - В Магнификат его! На покаяние! Пусть братия решает, когда Геллерт Сэндреи достаточно искупит свой недостойный поступок.
По залу прошёл шелест. Вельможи и придворные, даже Стеллан, все были изумлены мягкостью приговора. Марциал степенно склонил голову. Он сам поступил бы точно так же. Джиневра рухнула на пол, содрогаясь в новых рыданиях:
- Я благодарю... я благодарю Ваше Величество за доброту... - Виарил всё-таки сумел мягко поднять её и отвести к мужу. Рилмок проводил её взглядом. Всё-таки в ней есть любовь, пусть разбудить её было непросто. Джиневра утирала слёзы, до сих пор не веря, что Геллерт будет жить. Рилмок обернулся к Эрно. Тот выскочил из толпы и упал на колени.
- Я благодарю Ваше Величество за доброту и великодушие по отношению к моему брату. - Он перевёл взгляд на Лидана, до сих пор вертевшего в пальцах дротик. - Я благодарю Лидана кхар'Кирдеата за урок и за проявленное милосердие. - Эрно смотрел прямо, не опуская глаз. Он будет верным подданным, подумал Рилмок и вслух произнёс:
- Что ж, давайте считать этот досадный инцидент исчерпанным. Граф Сэндреи, вы уже преклонили колени. Я слушаю вас.
Эрно выпрямил спину и твёрдым голосом начал говорить.
- Я, граф Эрно Сэндреи, глава рода Сэндреи, присягаю на верность Его Величеству Рилмоку Первому, Интериору людей по праву Чистой Крови. Я клянусь никогда не выступать против него ни словом, ни делом, и слова мои слышит Создатель. Моя жизнь и моя честь принадлежат Интерии, и слово моё нерушимо.
- Встаньте, граф, - после долгого молчания промолвил Рилмок, - я принимаю вашу клятву. Вы можете вернуться в зал.
Графы и бароны на деревянных ногах подходили к трону и становились на колени. Больше никто не сомневался в праве Рилмока на престол.
- Я, граф Констанц Кириати, присягаю на верность...
- Я, граф Детре Фаркаш, клянусь своей честью....
...
- Я, граф Аглент Сирке, присягаю на верность... - Рилмок уже слушал вполуха. Главное было сделано. Аквилия получила Интериора. Осталась самая малость.
- Я принял присяги девяти графов и трёх баронов Аквилии. - Голос Рилмока обрёл необходимую уверенность. - Теперь выслушайте мой указ. Я назначаю графа Стеллана Вернейского своим первым советником, покуда смерть или его собственное желание не положат конец этой службе. Так же, удовлетворяя прошение эльфа Виарила, сына Риголлана из Келентелле, я назначаю его придворным лекарем, покуда смерть или его собственное желание не положат конец этой службе. Я поздравляю вас с назначениями, - Рилмок обратился к Стеллану и Виарилу. - Надеюсь на вашу преданность и верность. А теперь я объявляю торжественную часть законченной. Время насладиться пиром и фейерверком.
Глава XXIV
- Я прошу всех отойти к стене, - Рилмок с трудом, но скрыл волнение. - Сейчас появятся столы. Это займёт буквально пару минут.
Только гости, недоумевая, начали отодвигаться, как зал заполнил утробный гул. Приглушённо взвизгнула графиня Кириати. Остальные кто с испугом, а кто с любопытством следили, как мраморный пол прорезали тонкие прямые трещины. С трудом, будто вспоминая давно забытое, щели расходились всё сильнее, и, наконец, первый прямоугольник пола стал медленно опускаться. Вздох изумления пронёсся над залом. Рилмок смотрел во все глаза, до конца не веря в происходящее, хотя Стеллан и поведал ему о древних аппаратах, что помнили самых первых владельцев замка. Плиты, скрежеща, уходили вниз, а на их место под лязг цепей поднимались громадные столы и скамьи на таких же мраморных основаниях. Глубоко внизу разминали свои застоявшиеся шестерни механизмы подъёмников. Друнгдар с довольным видом погладил бороду. Это он рассказал Стеллану о давно забытых устройствах, что не раз удивляли бывшего герцога, так часто замиравшего перед ними в подземельях. Громадные цепи и блоки, не тронутые ржавчиной, странные механические приспособления... Гномы первыми приветствовали появление людей и Чистой Крови, и отношения Вторых и Пятых всегда были довольно тёплыми. Прадед Друнгдара, Дронтурн, лично конструировал подъёмники для одного из Интериоров древности.
Восхищённые возгласы наполнили зал. Графы не раз бывали в резиденции Стеллана, а его свадебный пир с музыкантами, танцорами и изысканными яствами помнили до сих пор. Но ничего, подобного разверзшимся плитам и поднимающимся из глубин столам, их светлости не видели.
Рилмок тоже был захвачен зрелищем. Сработанные из белого сиркейтского клёна столы могли разместить всех гостей и ещё осталось бы место. Они медленно выплывали из недр подземелий так плавно, что ни один кубок даже не покачнулся.
Вдруг Рилмок почувствовал, как его разума касается легчайший ветерок. Перед ним стоял Кхар-даон.
- Великий! - Юноша взволнованно сглотнул. Кхарт был серьёзен, но в глазах его плясали смешинки. Он протянул Рилмоку крупную, размером с вишню, пурпурную жемчужину.
- Сегодня на пиру будет много здравиц в твою честь и не раз поднимутся кубки с вином. Ты ещё молод и твоё послушание не позволяло тебе предаваться возлияниям. Опусти эту жемчужину в свой кубок, и хмель не завладеет твоим разумом.
Кхарт проследил, как Рилмок осторожно положил жемчуг на дно бокала и бесшумно отошёл к своим спутникам.
- Неужели великий Кхар-даон опасается яда на этом пиру? - Стеллан взволнованно стиснул пальцы. У него самого была такая жемчужина, правда, поменьше раза в три.
- Нет, - Рилмок улыбнулся. - Это чтобы я не захмелел как сапожник на собственной коронации.
- О! - Первый советник покачал головой. - Нам всем не помешало бы иметь такую жемчужину. Что ж, пора начинать пир. Но прежде пять Народов преподнесут дары Интериору людей.
Рилмок ошарашенно уставился на советника.
- Дары?
Стеллан кивнул.
- Свершилось небывалое. На престол Аквилиса вернулась Чистая Кровь, и Дар Интериора собрал в себе силы всех стихий. Теперь, Ваше Величество, вам следует принять дары от их Повелителей, ибо вы с ними единое целое.
Рилмок, так до конца и не придя в себя, сел на трон, а на пустое пространство в центре зала, заполненного полукругом столов, степенно вышел старый Кхарт.
Воцарилась тишина. Гости ещё не расселись за столы, а теперь никто и помыслить не мог сесть. Сотни взглядов были прикованы к Кхар-даону, держащему в руках что-то длинное и узкое. У Рилмока перехватило дыхание. Он вдруг понял, что за дар приготовил ему владыка Кхаридана. И Рилмок не ошибся.
Кхарт торжественно вытянул костистые руки и взглядам собравшихся явился меч. Тонкий, длинный, цвета болотной осоки, он не был покрыт вспыхивающими знаками, как мечи Лидана и Алейт. Лишь у самой гарды сияла звезда Интериора.
Рилмок перестал дышать. Кхар-даон преподносил ему меч из сердца Дельты. Такого не случалось ни разу за всю историю существования людей. Кхарт сделал ещё шаг вперёд и торжественно молвил:
- Ты не высший кхар и не можешь носить кхариданский меч. Но ты умер и был рождён заново в водах Кхаридана, ты укротил кракенов и овладел Первой Речью. Часть Кхаридана слита в тебе воедино с твоей человеческой сутью, и Дельта - твоя вторая родина. Прими этот меч как её дар своему сыну.
- Но... Но как же Кодекс? - Рилмок ошарашенно смотрел на Кхарта.
- Я и есть Кодекс. - Владыка Кхаридана смотрел на него нездешним взором. - Я писал его уложения. Для твоего народа ты значишь столько же, сколько я для своего. Я приравниваю тебя к высшим кхарам по праву крови. Я спел этот меч в Осоковом Колодце. Теперь он твой.
В звенящей тишине Рилмок встал и непослушными пальцами сжал рукоять. Звезда под гардой вспыхнула и засветилась ровным зелёным светом. Затылком Рилмок чувствовал, как затаила дыхание Алейт. Лидан с братом были неподдельно взволнованы. Жабры у обоих стояли торчком. Рилмок перевёл взгляд на меч, единственный в своём роде. Глаза предательски защипало. Поборов волнение, он провёл рукой по гладкому, странно тёплому лезвию.
- Это бесценный дар. - Рилмок смотрел Кхар-даону в глаза. - Я благодарю владыку Кхаридана. Воды Озёрной Долины навсегда в моём сердце.
Кхарт медленно кивнул и неторопливо вернулся на своё место. Множество глаз провожало его в благоговейном молчании.
- Хо-хо! - Друнгдар вышел вперёд и встал перед Рилмоком. Доспехи его сияли, отполированные до рези в глазах. За спиной повелителя Аргоррота стояли двое гномов и держали что-то блестящее.
- Кхар-даон преподнёс тебе поистине драгоценный дар. Такому камню нужна достойная оправа. - Он обернулся, и гномы почтительно передали ему блестящий предмет. Друнгдар степенно повернулся. Рилмок ахнул. Перед ним на вытянутых руках гнома лежали ножны, каких не видывал свет. Нет, они не были усыпаны самоцветами и перламутром. Дар Друнгдара был выполнен из нестерпимо сверкающего прозрачного камня, а изнутри был выстлан мехом горной рыси.
- Гномий хрусталь, - прогудел Повелитель Камня, - не разобьёшь и молотом. Прими эти ножны в знак нашей дружбы. Прими и вложи в них осоковый меч.
Клинок бесшумно вошёл в хрустальные одежды, и алмазный блеск ножен слился с зелёным светом меча, проступающим даже сквозь мех. Рилмок с трудом удержался на ногах и неимоверным усилием выровнял дыхание. Ножны и меч были созданы друг для друга. Он, не отрываясь, смотрел на сверкающее чудо, и зал смотрел вместе с ним. "Как будто обретают плоть волшебные сказки из детства", - Эрно Сэндреи завороженно глядел на Интериора. Рыжий граф чувствовал, как сердце его сжимается от странного, мальчишеского восторга. Невероятный день! Эрно перевёл взгляд на сестру. Та уже успокоилась и тоже смотрела на Его Величество широко распахнутыми глазами. Эрно представил, сколько перьев изведут летописцы, описывая торжества коронации, и только головой покачал.
Ша-Ангх горделиво вышла в центр и лукаво улыбнулась. Её окружало дрожащее марево, по которому пробегали красноватые искры. В руке она держала изящную клетку из каменного стекла, а в клетке вертелось что-то маленькое и золотое. Эрно вытянул шею, пытаясь рассмотреть неведомое существо.
- Это саламандра, - возвестила Ша-Ангх, покачивая клетку. Рилмок увидел, что по ней описывает круги небольшая ящерка, словно состоящая из огня. Там, где она пробегала, на полу клетки оставались багровые раскалённые следы.
Ша-Ангх довольно улыбнулась, видя изумление окружающих.
- Где бы ты ни был, на охоте, в путешествии или в своих покоях - посади её в костёр или камин, и твой очаг будет гореть, не нуждаясь в дровах, сколько ты захочешь. - С этими словами Первая средь Пламенных Очей вручила Рилмоку клетку. Юноша осторожно принял её и заглянул внутрь. Саламандра бегала по своему убежищу, посылая в воздух россыпи искр.
- Дай ей уголёк, - посоветовала Ша-Ангх, - пусть она примет его из твоих рук.
Подбежавший слуга с поклоном подал Рилмоку ведёрко с углями. Юноша замешкался на миг, но потом решительно запустил пальцы в багровую россыпь и выудил аккуратный уголёк. Жара Рилмок почти не чувствовал, хотя слуга от ужаса чуть не выронил ведёрко. Просунув пальцы через ажурную решётку, Рилмок протянул саламандре угощение. Ящерка цапнула уголёк и разгорелась ещё сильнее. Ша-Ангх с улыбкой следила за ней.
- Я благодарю Первую средь Пламенных Очей Джайнмура за столь щедрый дар, - Рилмок осторожно поставил клетку с саламандрой на стол. - Я назову её Ир-Шшах, что в переводе со староинтерского значит "подобная Шшах".
- Прекрасное имя. - Золотые глаза Ша-Ангх наполнились тёплым светом. - Я счастлива, что мой дар пришёлся Интериору по душе. - И она направилась к своему посольству, изящно покачивая бёдрами.
Стеллан уже устал считать, сколько раз за день он едва удерживался от того, чтобы изумлённо открыть рот. Отчаянная выходка Геллерта Сэндреи, разыгранный Лиданом жестокий спектакль, ссылка в Магнификат несчастного юнца, а теперь вот дары Повелителей Стихий, и о каждом можно сложить не одну балладу. Меч от песни самого Кхар-даона! Ножны из гномьего хрусталя! Саламандра из пылающих песков Джайнмура! Бесценные, восхитительные дары! Чем же удивит Рилмока Предвечный Владыка Риголлан?
Повелитель Ветра стремительно вышел в центр зала и слегка наклонил голову, пряча усмешку. Длинные зелёные одежды, расшитые серебром, слегка колыхались, как от легчайшего бриза. Рилмок готов был поклясться, что вокруг Риголлана, кружась, порхают крошечные бабочки. Юноша, внезапно развеселившись, окинул взглядом зал. Все женщины, да и некоторые мужчины тоже, смотрели на владыку эльфов с плохо скрываемым вожделением. Риголлан был прекрасно осведомлён о впечатлении, которое производил. Движением, от которого зашлось сердце не только у Джиневры, он поправил якобы выбившуюся прядку волос и впился взглядом в Рилмока. И что-то такое было в этих жемчужно-серых глазах, что юноше внезапно вспомнилось всё, что рассказывал ему Виарил после того поцелуя. Риголлан не собирался передавать неизвестно откуда взявшемуся выскочке силу Ветра, он приехал на коронацию, чтобы не потерять лицо перед остальными Повелителями Стихий и не более того. А уж о дарах и речи не было. Четвёртый Народ не сильно жаловал людей. Сам же Риголлан не испытывал к Пятым особых чувств: никто же не переживает из-за муравьёв под ногами или копошащихся в земле мокриц. И сейчас владыка Келентелле стоял перед Интериором с поистине королевским достоинством. И с пустыми руками.
Но Риголлан не зря носил титул Предвечного Владыки.
- Пусть принесут пять горстей зёрен от разных злаков, - отрывисто бросил он, и слуга, стоявший у двери, опрометью бросился в кладовую. Через некоторое время он уже бежал к Риголлану с пятью холщовыми мешочками. Предвечный Владыка принял зёрна и высыпал их на стол.
- Пшеница, рожь, ячмень, овёс и просо. - Он перебирал зёрна тонкими пальцами. - Основа основ жизни Аквилии. - Риголлан зачерпнул горсть пшеницы и легонько дунул. Золотистые зёрна словно засветились изнутри. Рилмок привстал в изумлении. Риголлан, не обращая на него внимания, так же дунул на остальные злаки и поднял глаза.
- Если добавить эти зёрна в мешки и перемешать, остальные семена тоже нальются силой жизни. На следующий год нивы Аквилии принесут невиданный урожай. Колосья согнутся под тяжестью зёрен, которые так же передадут силу жизни следующим посевам. Отныне Аквилия забудет о неурожаях и голоде. Таково слово Предвечного Владыки Келентелле.
Рилмок замер, не в силах осознать услышанное. Риголлан приносил дар не ему - он одаривал всю Аквилию. Светящиеся зёрна кучками лежали на столе, обещая избавление от недорода. Рилмок с трудом отогнал видения бескрайних колосящихся полей и севшим голосом произнёс:
- Мне не хватит слов, чтобы возблагодарить Предвечного Владыку как должно. Я...
- Счастье правителя в счастье его народа. Возрождение Интерии вряд ли возможно при постоянном страхе крестьян за свой урожай. Теперь такого не будет. - И Риголлан резко повернулся и отошёл.
- Эк его! - Друнгдар подошёл к Ша-Ангх, с интересом наблюдавшей за превращением зёрен. - Со мной говорил - чуть яд с губ не капал, думал, панцирь мне прожжёт. - Гном хохотнул. - А теперь полюбуйтесь-ка: кормилец всей Аквилии!
- Это удивительно, - ответствовала Ша-Ангх, - тем более, что праздничный салют - тоже его идея.
- Что-то с ним приключилось, пока мы тут пиво пили да на Шшах таращились, - Друнгдар во все глаза смотрел на Риголлана. - Что-то мозги ему прочистило. Хотелось бы мне знать, что.
- Я уверена, мы узнаем, - Первая средь Пламенных Очей улыбнулась, тоже не отводя от владыки Келентелле золотых глаз. - Но, надо признать, Риголлан и впрямь сильно изменился.
Гном задумчиво кивнул.
Виарил не верил глазам, не верил ушам и чуть ли не щипал себя, чтобы убедиться, что он не спит и не видит сон. Риголлан отдаёт драгоценнейшее?! Семена Жизни, символ Келентелле? Прибывший без подарка, отказавшийся передавать свою силу теперь преподносит Интериору... нет, Интерии бесценный дар? Создатель, как? Этого не может быть! Риголлан, презирающий людей и изгнавший сына за дружбу с ними, как... что...
Лекарь владел собой отменно, но сейчас его синие глаза выражали беспредельное изумление.
Марциал вышел, опираясь на резной пастырский посох. Рядом с ним шли двое Старших Братьев, готовых в любую минуту подхватить Его Преосвященство под руки. Позади маленький служка нёс бархатную подушечку с чем-то увесистым.
- Я смиренный слуга Создателя, пришедший в мир, чтобы нести слово Его. - Верховный Магнифик смотрел Рилмоку в глаза. - Ныне замысел Всеотца воплотился в тебе, и Чистая Кровь вновь на престоле Аквилии. Я неустанно возношу хвалу Создателю, что дозволил мне, грешнику, быть свидетелем сего чуда. Я преподношу тебе книгу, писанную во времена Рутгера Благословенного, третьего Интериора людей. - И служка вынес подушечку со "Славой Создателя", инкрустированной золотом и самоцветами. Книга была толстой, с потрёпанными страницами, но она несла в себе отпечаток той эпохи, эпохи расцвета Пятого народа. Рилмок благоговейно прикоснулся к изукрашенному переплёту.
- На всё воля Создателя, - прошептал он. - Я буду стараться быть достойным памяти Рутгера Благословенного. Я благодарю Его Преосвященство за такой дар и буду искать в этой святой книге совета и утешения в минуты печали.
Марциал вознёс хвалу Создателю, осенил Рилмока благословляющим знаком и степенно удалился.
Стеллан едва слышно прошептал:
- Теперь, Ваше Величество, вам следует объявить о начале пира.
Слуги быстро, но без спешки помогали гостям рассесться. Рилмок, наконец, смог разглядеть уставленные яствами столешницы и восхитился, с какой скрупулёзной точностью повара и челядь выполнили распоряжения Стеллана.
Столы графов и баронов ломились от гор дымящихся жареных фазанов и свиных окороков, рядом вздымались груды оливок, пирамиды кириатского сыра из кобыльего молока и караваи с хрустящей корочкой. Всюду были расставлены кувшины с драгоценным вином с виноградников Фаркаш. Между блюдами то тут, то там проглядывали прекрасно подобранные композиции из цветов. Все яства Аквилии сегодня собрались на этих столах, от копчёных свиных ног Сиркейта до хлебов Сэндреи и перепелов из богатых дичью лесов Вернеи.
Стол Его Преосвященства был гораздо более скромен, но сыр, овощи и грибы были приготовлены со всем тщанием. В тонкогорлых кувшинах была чистая ключевая вода. Верховный Магнифик после Покаяния дал обет не брать в рот ни капли хмельного. Остальные братья были вынуждены придерживаться того же правила.
Словно в противовес Марциалу, стол Подгорного Короля был гимном доброй охоте и хмельному веселью. На громадном блюде возвышался зажаренный целиком вепрь, его окружали молочные поросята и всевозможная дичь. В глубоких серебряных супницах ждали своей очереди тушёные грибы и ячменная каша с салом - излюбленное блюдо гномов. Пузатые бочонки манили свежим пивом, а пудовые кружки убедительно доказывали мастерство Второго Народа в поглощении сего напитка. Рилмок поражался про себя, как только стол не проломится под эдакой тяжестью.
Предпочтения кхар юноша уже знал и не сильно удивился при виде серебряных ведёрок со льдом, где плавали донные уточки, и узких плетёных кувшинов с росяным вином. Улыбнувшись, Рилмок заметил груды форели, запечённой с беличьим укропом. Ну и ну. Их с Алейт бесхитростное блюдо оказалось достойно коронационного пира.
Эльфам, не приемлющим животной пищи, были предложены всевозможные овощи и фрукты, какие только произрастали в Аквилии. Половину плодов Рилмок видел-то впервые. В вазочках лежали разноцветные яблоки, груши, какие-то невиданные фрукты, похожие на шишки, и крупный розовый виноград с полупрозрачными ягодами. От такого разнообразия захватывало дух. Особенно Рилмока заинтересовали здоровенные круглые плоды, похожие на гладкие тыквы, только с полосатой кожурой. Стеллан объяснял ему, что это арбузы и растут они к югу от Аквилиса.
Джайнам же столы вообще не потребовались. Посольство Третьего Народа вольготно расположилось на изумительной красоты коврах с мягким, по щиколотку, ворсом. На коврах были разложены подушки с кисточками, а между ними множество пиал с солёным молоком, шпажки с печёным на углях мясом и непривычного вида тонкие лепёшки. Вяленых ящерок Рилмок не обнаружил. "Интересно, чем кормят Шшах", - вдруг задумался юноша. Громадная игуана ежедневно собирала вокруг себя множество зрителей, развлекая их громоподобным рёвом. "Не меньше двух ослов в день", - решил Рилмок, потряс головой, чтобы отвлечься от посторонних мыслей, и встал, держа в руке кубок с вином. На дне его сверкала пурпурная жемчужина. Пир начался.
Констанц Кириати непринуждённо и с большим изяществом обгладывал ножку куропатки, но по его лицу было видно, что графу кусок не лезет в горло. Чаще, чем то позволяли приличия, он бросал острые взгляды в тот конец стола, где рядом с сестрой и Стелланом Вернейским сидел Эрно Сэндреи. Сам рыжий граф не обращал на Констанца ни малейшего внимания, целиком поглощённый беседой с Джиневрой. Им было, что обсудить.
Лукреция Кириати заметила напряжение мужа. Будучи женщиной проницательной, она искоса бросила взгляд на предмет озабоченности супруга и ласково накрыла его руку своей.
- Мой дорогой, ты чем-то обеспокоен? Ты ешь безо всякого аппетита.
Граф Кириати слегка скривил тонкие губы.
- Мне не нравится этот мальчишка Сэндреи.
- Эрно? Помилуй, Констанц, он ещё ребёнок, и ребёнок растерянный. В одночасье потерять отца и брата... Мы, верно, видим закат дома Сэндреи. Что же тебя тревожит?
Его светлость подцепил для приличия ещё одну куропатку и тихо прошептал, наклонясь к жене:
- Я бы не стал называть Эрно Сэндреи растерянным ребёнком. Это волк в овечьей шкуре. Хранитель Короны отправил его отца в лапы палача, а этот рыжий сучонок возблагодарил его за это. И потом ещё, когда Лидан кхар'Кирдеат выставил на посмешище несчастного Геллерта, помнишь, милая? Этот змеёныш был счастлив отделаться от брата, да ещё и не преминул раскланяться с кхаром, который, между прочим, близок к Его Величеству. Эрно без зазрения совести отправит на плаху любого, кто помешает ему в его планах. А в планах у него втереться в доверие нашему новому государю и сохранить влияние своего рода. А мне, дорогая, это совсем ни к чему. Наступила новая эпоха, сменилась династия, на трон Аквилии взошёл истинный потомок Интериоров. И в это благословенное время фамилия Кириати должна заблистать, как огранённый алмаз. Теперь наш род должен стоять после Вернеи, а не Сэндреи. Ты ведь всё понимаешь, моя умница. И мне надо свалить этого мальчишку, пока он не набрал вес.
Лукреция улыбнулась и отпила розового вина. Она понимала беспокойство мужа, но, как истинная графиня Кириати, уже продумала несколько вариантов для себя и супруга.
- Родной мой, тебе вовсе незачем ссориться с молодым Эрно, тем более, что мальчик теперь круглый сирота. Тебе надлежит использовать свои собственные силы и возможности, а их немало.
- К чему ты клонишь? - Констанц бросил на жену острый взгляд.
- Загляни за горизонт дня сегодняшнего, любимый. Наш государь молод и не женат. Из всех знатных семей Аквилии только Кириати, Фаркаш и Сирке имеют дочерей. Но Сирке слишком захудалый род, а Фаркаш недаром переводится со староинтерского как "волк": слишком часто в их семье рождаются дети с "волчьей пастью". Интериор ни за что не возьмёт в жёны Эржбету Фаркаш. И остаётся только Оливия Кириати. Наша дочь, Констанц. Немного терпения, и ты станешь тестем Его Величества.
Констанц Кириати задумчиво возил по тарелке куропатку. В словах Лукреции была железная логика. Но Интериор на то и Интериор, что может позволить себе жениться по любви. Не на простолюдинке, нет, оборони Создатель, но, возможно, на той же Агате Сирке. Девочке пятнадцать лет, Аглент впервые вывел её в свет. Она пока ещё восхищает той невинной свежестью, что так часта в забытой Создателем глуши. А Оливия... В двадцать пять лет ещё не побывавшая замужем, худая, остроносая и страшная, как ощипанная ворона. Её возможный брак с тем же Эрно был с негодованием отвергнут старым Эмри Сэндреи, а другие женихи казались Констанцу Кириати недостаточно знатными. Да и внешность дочурка имела уж слишком... запоминающуюся. Никакие шелка и драгоценности не могли скрыть длинного крючковатого носа, лошадиных зубов и хорошо заметных усиков над верхней губой. О, эти усики! Констанц иногда с горечью думал, что Создатель изрядно пошутил, одарив графа Кириати сыном и дочерью, но перепутав их внешность. Лоренц был гибким и стройным, с фамильными чёрными глазами в обрамлении невероятно длинных ресниц, с родинкой на правой щеке и чувственными губами. Сколько за сыном числилось разбитых сердец, Констанц не считал. Оливия же... Граф Кириати уповал только на советы Стеллана Вернейского. Бывший Великий Герцог должен был объяснить молодому государю всю важность династических браков. Но всё равно стопроцентной уверенности у графа не было.
Он повернулся к Лукреции, уже открыв рот, чтобы поделиться своими сомнениями, но жена с лукавой улыбкой произнесла:
- И не забывай, мой родной, что в твоих землях разводят "речных дьяволов".
- И что с того? Его Величество не высший кхар, ему без надобности эти зверюги.
- Мой дорогой! - Графиня Кириати укоризненно покачала головой. - Я понимаю, ты выше слухов и сплетен, но в замке все как один утверждают, что Его Величество управляется с "речными дьяволами" не хуже Хранителя Короны. Это удивительно, но так и есть. Преподнеси ему в дар лучшего жеребца с пастбищ Кириата. Я уверена, Интериор по достоинству оценит такой подарок и не забудет о тебе.
- Лучшего жеребца я продал в Кхаридан, - буркнул Констанц, - но, возможно, ты права. Я постараюсь добиться аудиенции у Его Величества. А теперь вели наполнить мой кубок. В горле пересохло.
Лукреция ласково погладила мужа по руке и подала знак виночерпию.
Граф Аглент Сирке чувствовал себя крайне неуютно. Он неоднократно бывал в Аквилисе, последний раз на празднествах, посвящённых юбилею восшествия на престол Стеллана Восьмого, но каждый раз кричащая роскошь дворца действовала на графа Сирке угнетающе. Роскошные пиры, где угощений хватило бы на весь Сиркейт, вызывающие наряды дам, - Аглент только глаза прятал от неловкости, - бесконечные охоты, танцы, в общем, сплошные бессмысленные траты, и это когда в Сиркейте на счету каждая монетка. Проклятая засуха погубила почти все посевы. Оттого Аглент Сирке так встрепенулся, когда Риголлан одарил Интериора светящимися зёрнами. Но даже это чудо вылетело у графа из головы, едва он перевёл взгляд на дочь. Агата, милая Агата с непослушными кудряшками и глазами оленёнка. А ведь ей уже пятнадцать. Создатель, ну почему дочери так быстро взрослеют? Совсем недавно она играла в куклы и неловко осваивала своё первое рукоделие, а теперь уже надо подыскивать женихов. Аглент подавил вздох. Он не желал Агате участи старой девы, как то случилось с Оливией Кириати, но и не мог думать о разлуке с дочерью без содрогания. Она так невинна и чиста. А этот дворец - прибежище пороков и разврата, здесь Аглент Сирке, сам того не желая, наслушался такого, что впору было хватать дочь в охапку и бежать в Сиркейт без оглядки. Граф сомневался, что Интериор как-то образумит подданных, Его Величество тоже был не дурак развлечься с замужней дамой. О Создатель, как же уберечь Агату от соблазнов? А ведь они тут повсюду. Агленту казалось, что каждый слуга, каждый стражник и каждый придворный масляными взглядами ощупывают его дочь. Он взволнованно обернулся к Агате. Девушка сидела тихо, как мышь, устремив взгляд в золочёную тарелку. Её кубок был пуст. Агате очень хотелось рассмотреть Повелителей Стихий, но отец строго приказал ей не глазеть по сторонам. "Приличные девушки не пялятся на гостей Его Величества", - шёпотом выговаривал Аглент Сирке зардевшейся дочери. Но как можно удержаться, когда вокруг столько всего чудесного! Невероятной красоты дворец, захватывающая церемония, такая вкусная еда, наконец! В Сиркейте исповедовали скромность и ограниченность во всём, и теперь Агата чувствовала себя нищенкой, забредшей в господский дом. Она осторожно, краем глаза посмотрела на Интериора и тут же была одёрнута отцом:
- Не смей глазеть на Его Величество! Как ты ведёшь себя! Не забывай, что ты дочь графа Сирке и не стреляешь глазками подобно этим распутным женщинам из столицы!
- Я не смотрю на Его Величество, - пролепетала Агата, ещё ниже опустив голову, - он пугает меня. У него странные глаза и странное лицо. И это существо у него за спиной... Я боюсь, батюшка.
Аглент Сирке сопел. Странные глаза, значит? И когда же она успела их рассмотреть? Вдруг графа словно обожгло изнутри. А если Интериор, да продлит Создатель его дни, решит взять в жёны его Агату?! Он молод и холост, и вряд ли прельстится уродливой Оливией или полусумасшедшей Эржбетой. И если он решит жениться на Агате, бедный Аглент не посмеет перечить. Нет-нет, как можно перечить государю, да ещё владеющему магическими силами? Но расстаться со своей кровиночкой, отпустить её в это царство лжи и разврата, где даже Повелители Стихий не гнушаются самых низменных страстей... Аглент Сирке понимал, что его опасения беспочвенны, по крайней мере, пока, но вино и фазаны потеряли для него всякий вкус.
Внезапно граф услышал своё имя и от неожиданности чуть не поперхнулся. Подняв глаза, он увидел стоящего Интериора с кубком в руках. Аглент мог поклясться, что молодой правитель осушил уже с десяток таких кубков, но отчего-то даже не раскраснелся.
- Я хочу выпить за здоровье графа Аглента Сирке, в чьих землях судьба свела меня с Алейт кхар'Линдаат и где началась моя дорога к трону Аквилии! Я также поднимаю кубок за здоровье прекрасной Агаты! - Рилмок улыбнулся, беззастенчиво разглядывая девушку, и залпом выпил вино.
- Какая премиленькая курочка, - шепнул Эрно сестре, - и как робеет под этими взглядами! Я бы не отказался пригласить её на верховую прогулку.
- Агату? - Джиневра тихонько рассмеялась. - Её отец отпустит бедняжку с тобой разве что после свадьбы.
- А вот возьму и женюсь, - усмехнулся Эрно, - Аглент Сирке не посмеет отказать главе дома Сэндреи. И уж лучше я породнюсь с этим захолустьем, чем дотронусь до Оливии. Что, сестричка, как тебе такая невестка?
- Братец, ты теперь глава рода и не должен испрашивать у меня разрешения. По мне Агата всего лишь симпатичная простушка. Зато она будет верна тебе. Аглент Сирке воспитал её в большой строгости.
- Тебя тоже воспитывали в строгости.
- Но я была женой Великого Герцога, а теперь я супруга первого советника. И Стеллан весьма снисходителен ко мне. В тебе же я снисходительности не вижу.
Эрно Сэндреи окинул Агату раздевающим взором и ухмыльнулся чему-то своему.
Когда на Аквилис спустились сумерки, молоденький паж, лопающийся от гордости за доверенное ему дело, звонко воскликнул:
- Фейерверк в честь восшествия на престол Его Величества Рилмока Первого!
Гости оживились, допивая вино и с любопытством поглядывая в окна.
Но прежде, чем собравшиеся двинулись к выходу, откуда-то издали раздались приглушённые крики. Рилмок удивлённо всмотрелся. Неужели кому-то не хватило урока Геллерта Сэндреи? Но вместо убийцы с арбалетом он увидел, как четверо носильщиков поднесли к трону обездвиженного Фирина. Бывший советник трясся и плакал, размазывая по толстому лицу слёзы. Рилмок опешил.
- Вы кто?
Фирин поднял заплаканные глаза. С трона на него смотрел человек, вобравший в себя все силы стихий. Молодой, почти юный, с живым и умным лицом, вот только глаза его с золотыми ободками видели, казалось, всю боль этого мира. Фирин глядел на него, и толстого калеку всё сильнее душил страх. После того, как Интериор назначил своим первым советником Стеллана, Фирин не ждал для себя ничего хорошего. Зачем он новому правителю, парализованный и бесполезный? Фирин втайне умолял Создателя о милости. Пусть этот Рилмок оставит его во дворце, хоть самым последним писцом. Идти Фирину было некуда. Родни у него не было, да и какая родня согласилась бы принять такую обузу? И теперь калека красными от слёз глазами смотрел на Интериора.
- Вы кто? - повторил свой вопрос Рилмок. По странному стечению обстоятельств он ни разу не сталкивался с Фирином во дворце и сейчас с некоторым любопытством рассматривал заплаканного человека на носилках.
- Я... я Фирин, бывший советник Его Величества, - Фирин глотал слова. - Молю вас, не прогоняйте меня! Я... мне некуда идти... я...
Рилмок обернулся к Стеллану. Тот задумчиво почесал бородку.
- У Фирина большая сеть осведомителей и доносчиков. Даже письмо от трактирщика Никуса, с которого всё и началось, доставил его филёр. Бедный Фирин, - Стеллан смотрел на своего бывшего советника, - Ваше Величество, не думаю, что его стоит отсылать в Магнификат или отказываться от его услуг. Он мне верно служил, хоть и пытался везде найти тайную выгоду, будь то деньги или сведения. Фирин лучше всех знает "второе дно" Аквилиса. Я бы посоветовал Вашему Величеству оставить моего бывшего советника в замке. В конце концов, вы в любой момент можете выслать его в Цитаделлу.
Рилмок задумался. Фирин вызывал в нём странное чувство брезгливости, как жирный и склизский червяк. Собиратель грязи, сплетен и компромата. Но такие люди тоже нужны, хотя бы для того, чтобы этим не занимался Стеллан. Нынешний первый советник в суматохе приготовлений о Фирине забыл начисто, но тот нашёл способ напомнить о себе. Что ж, так тому и быть. Рилмок ещё раз вгляделся в лоснящееся лицо с покрасневшими глазками.
- Я оставлю вас при дворе, сударь Фирин. Если в ваши сети попадётся что-либо интересное, не вижу смысла не воспользоваться этой возможностью. А теперь идите и насладитесь фейерверком.
Фирин всхлипнул, и носильщики, торопливо пятясь, унесли портшез. Рилмок задумчиво коснулся рукой золотой звезды на венце. Теперь все эти люди, что заполняли зал, его вассалы, и не все из них обладают рассудительностью Стеллана или решимостью Эрно. Со сменой династии этот муравейник переполошится не на шутку.
Глава XXV
Когда почти все собравшиеся покинули зал, Рилмок с тоской обернулся к Алейт. Та уже слегка расслабилась и стояла, облокотившись сзади на спинку трона. Лишь лицо её было по-прежнему невозмутимым.
- У меня странное чувство, Алейт, - Рилмок, дождавшись, пока последний придворный покинет тронный зал, сел на пол и привалился спиной к резным ножкам. - Теперь я Интериор людей и правитель Аквилии. Почему у меня так пусто на душе?
Кхара не отвечала, лишь буравила его фиолетовым глазом.
- Я повелитель Пятого Народа, - продолжал Рилмок, глядя куда-то в пустоту, - но мои друзья - это двое высших кхар и эльф-отступник. Как я могу править людьми, если стихиалей я понимаю лучше и они мне ближе, чем кто-либо другой? Это из-за Дара?
- Не забывай о Стеллане и Эрно, - покачала головой Алейт, - пока что это всего два твоих бастиона, но они стоят многих иных. Стеллан по своей воле отрёкся в твою пользу, а молодой Сэндреи явно начитался всевозможных сказаний, которые для него воплотились в тебе. Остальные тебя боятся. Ты показал им силу Дара, тебя приветствовали Повелители всех Стихий. Такого не было уже невесть сколько лет. У вашего народа короткая память, ты сам мог убедиться в этом. Все эти графы... Они присягнули тебе, но теперь ломают головы и злятся, как такое могло произойти. Молоденький мальчишка, вынырнувший неизвестно из каких глубин. Не переживай, они все будут верно служить тебе. Пока за страх. Потом, если они умны, за совесть. Мой тебе совет, раз уж мы тут одни: присмотрись к этому рыжему графу, Эрно. Он может стать хорошим вассалом. Ты проявил милосердие к его брату, и это видели все. А так же они видели, что ты послал высшего кхара вершить над этим парнем суд. Ты всех знатно запутал. Подожди немного. Твоим подданным надо дать время прийти в себя. Ладно, пойдём. Негоже опаздывать на фейерверк, что устраивают Повелители Ветра и Огня.
Рилмок поднялся и вдруг судорожно схватил Алейт за руки:
- Скажи мне... ведь ничего не изменится? Ты... ты по-прежнему мой друг? Не Хранительница, не кто-либо ещё... Ты ведь останешься моим другом?
- Я им всегда была, головастик из Цитаделлы. - Алейт с какой-то затаённой грустью смотрела на него, и мигательная перепонка медленно поднялась и опустилась. - Я и Лидан. И Виарил. Для нас ваши статусы и короны не значат ничего. Моя клятва стоит для меня на первом месте, но... - Она замялась, чуть ли не впервые в жизни. - Ты всегда будешь моим другом, Рилмок из Таринге. Мне, можно сказать, повезло вдвойне. У меня есть друзья, у меня есть Лидан, у меня есть своё место в этом мире. А ты занял своё. Но для нашей четвёрки это не играет ровным счётом никакой роли. Ну всё, хватит. Не доставало только, чтобы ты расчувствовался не к месту. Теперь ты Интериор, так что яви себя народу в подобающем виде. Пошли. - Она хлопнула Рилмока по плечу, и он, пригладив волосы, направился на площадку для фейерверка.
На большой огороженной площадке у левого берега Аквилы мастеровые торопливо проверяли в последний раз прочность деревянных сидений и крепость ограды. Ожидался невероятный наплыв народа. Для Интериора и его свиты был выстроен каменный помост с удобными креслами, остальные придворные располагались в своеобразных ложах. Люди попроще должны были разместиться в деревянном амфитеатре. Повсюду были расставлены светильники, чтобы никто не спотыкался и не ломал себе ноги в ночной темноте. Риголлан цепким взглядом охватил площадку. Он не боялся пожара - все огненные птицы будут летать высоко, и искры не достигнут сидений. Ветер, по мановению изящной руки, сначала превратился в легчайший бриз, а потом и вовсе стих. Воцарился мёртвый штиль. Вот и хорошо. Лучше подстраховаться, всё равно за всем не уследишь. Риголлан покосился на Ша-Ангх. Та была прекрасна в своей безмятежности, окутанная золотым маревом. И кто сказал, что Огонь - стихия разрушения? Владыка эльфов внутренне усмехнулся. После разговора с Кхартом весь мир Риголлана перевернулся с ног на голову. Он просил прощения у кхары, он свидетельствовал на коронации, теперь вот пялится на Ша-Ангх. Хорошенькие дела. Зато фейерверк, поразмыслил Повелитель Ветра, должен выйти на славу. Такого Пятый Народ ещё точно не видел и вряд ли увидит вновь. Сила Ветра заворожит любого. Даже Ша-Ангх.
Стеллан Вернейский уселся в кресло неподалёку от центрального возвышения. Он предвкушал невероятное зрелище, и у немолодого графа, как в детстве, пробегали мурашки по коже. Как же долго в Аквилисе не было больших праздников, с салютами, с народными гуляниями и фонтанами вина за счёт Короны. Разве что его свадьба с Джиневрой? Стеллан повернулся к супруге. Та уже пришла в себя после выходки Геллерта и теперь сидела рядом, тонкая, трепетная и прекрасная. Неудивительно, что даже Виарил не смог устоять перед ней. Стеллан задумался. Дать Джиневре развод? Детей у них нет, монарший титул он сложил с себя добровольно. Зачем принуждать порывистую красавицу к опостылевшему браку? Тем более, что она, наконец-то, нашла мужчину своей мечты. Но потом советник, вздохнув, отказался от этой идеи. Так кардинально ломать устои не пристало никому, особенно в первые дни правления Интериора. Можно иметь в любовниках эльфа, кхара, кого угодно, хоть "речного дьявола", но официальный союз двух разных рас... это вызовет кривотолки. И не факт, что Его Преосвященство одобрит такой финт. О Риголлане и говорить нечего. Гордый владыка эльфов не потерпит смешения крови. Стеллан ободряюще погладил Джиневру по руке. Та слабо улыбнулась. Ей были известны настроения мужа, и она первая просила его оставить всё, как есть. Джиневра отдавала себе отчёт, что люди живут гораздо меньше других Народов. Ни к чему связывать себя навечно с Повелителем Стихий. Наступит время, и её красота поблекнет, а прекрасные рыжие волосы подёрнутся серебром. Она не хотела, чтобы Виарил видел её увядание. Но пока... Она вздохнула и слегка прикрыла глаза. Пока она самая счастливая женщина на свете. Джиневра улыбнулась чему-то своему и с любопытством вытянула шейку, рассматривая последние приготовления к салюту.
Виарил держался несколько поодаль и от кресла Интериора, и от Стеллана с супругой. Некоторые вещи не стоит выставлять напоказ. Придворный лекарь знал, что об их связи судачит весь дворец, но одно дело слухи, а другое - то, что открывается людским глазам. Да и отца Виарил не хотел лишний раз выводить из себя. Та сцена в беседке до сих пор вгоняла эльфа в дрожь. Да, Риголлан покаялся перед кхарой, но это вовсе не означает, что он будет смотреть сквозь пальцы на возмутительную связь своего сына с человеческой женщиной. Пусть он, Виарил, проклят и изгнан, Повелителем Ветра он от этого быть не перестал. А становиться невольным виновником испорченного фейерверка Виарил не хотел и скромно продолжал подпирать стену в дальнем ряду.
Граф Эрно Сэндреи занял своё место в первом ряду и постарался успокоить бешено ухающее сердце. Ничего себе коронация, подумалось молодому графу. Видел бы это отец... Эрно усмехнулся. Воистину, неисповедимы пути Создателя. Он приехал сюда в надежде одним глазком посмотреть на Интериора, ну и перемолвиться парой слов с сестрой, которую не видел уже несколько лет, а теперь сидит рядом с повелителем Аквилии в качестве главы рода Сэндреи, зато его полоумный братец сослан в Магнификат на хлеб и воду. Новости одна другой чуднее! Эрно не желал признаваться самому себе, что сбылись его самые сокровенные мечты. И теперь, чтобы эти мечты не пошли прахом, он собирался служить Интериору как истинный граф Сэндреи, верой и правдой, ни на волосок не отклоняясь от своей присяги. Эрно увидел сестру и легонько ей подмигнул. Вот ещё одна история, кому расскажи, не поверят. Он попытался незаметно повернуть голову, выискивая Лидана, но вдруг столкнулся с бездонным взглядом только что назначенного придворного лекаря... Виарила, кажется. Эльф улыбнулся краешками губ, но Эрно вдруг отчего-то всё понял. Создатель, ну и дела. Сестрица никогда не перестанет удивлять его. Глава рода Сэндреи вежливо кивнул эльфу и с трудом перевёл взгляд на площадку.
Рилмок в сопровождении Алейт вышел из дворца и у него захватило дух. Такого он ещё не видел. Казалось, весь Аквилис собрался смотреть салют в честь восшествия Интериора на престол. Деревянные скамьи были забиты, не было заметно ни одного свободного места. Стражники сноровисто расчищали проходы и следили, чтобы не началась давка. С окрестных крыш и балконов, с деревьев и мачт кораблей, что стояли в порту Аквилы, на Рилмока смотрели тысячи и тысячи глаз. Он никогда бы не подумал, что в столице живёт столько народу. И все они, вельможи и простолюдины, стражники и хлебопёки, прачки и куртизанки, дети, взрослые и глубокие старики, все они, не отрываясь, смотрели на того, кто принял титул Интериора - впервые за четыреста три года. Рилмок почувствовал некоторое замешательство.
- Хватит таращить глаза, - шепнула Алейт на Первом Языке, - ты владыка Аквилии, а не восторженный послушник. Не заставляй меня читать тебе лекцию о поведении на людях, иначе тут будет массовый мор.
Рилмок вздрогнул, устыдился сам себя и как можно спокойнее сел на центральное кресло.
Как по команде, четыре угла площадки заняли двое джайнов, закутанных по самые глаза в голубую полупрозрачную ткань, и двое эльфов в струящихся одеяниях. Один из джайнов воздел руки, и в тёмном послезакатном небе расцвёл дивный огненный цветок. Тут же эльф, стоявший ближе, сделал какое-то неуловимое движение, и цветок заблистал яркими красками, увеличиваясь в размерах. Вокруг него летали разноцветные птички.
Площадь ахнула от изумления, а второй джайн, щёлкнув вытянутыми пальцами, послал в небо россыпь сверкающих брызг.
Небо сияло, словно в сказках о гномьих владениях; в нём летали невиданные птицы в золотом оперении, распускались волшебные цветы, и молнии сплетались в причудливый узор. Рилмок, не дыша, смотрел на танец Стихий. Вот одна из огненных птиц пролетела совсем низко над трибунами, вызвав общий вздох восхищения пополам с опаской. В небе возникли тысячи пламенеющих брызг, словно невидимый великан красил что-то в золотой цвет огромной кисточкой и стряхнул излишки.
Второй эльф как-то странно повёл руками, и в блистающие россыпи ворвались полупрозрачные олени с серебряными рогами и такие же призрачные "речные дьяволы". Становясь на дыбы, невиданные животные ржали и били копытами воздух.
Джайны в долгу не остались, и к оленям присоединилась золотая громадина Шшах. Игуана ревела, лязгая длинными зубами о намордник, но ей было не дано перекрыть восторженные крики трибун. Рилмок незаметно повертел головой. Стеллан, Джиневра, Эрно, - все были заворожены феерией Огня и Ветра. Через мгновение небо разорвали тысячи огней и стаи крохотных блестящих птичек. Магический салют был виден, думалось Рилмоку, далеко за пределами Аквилиса.
Внезапно всё погасло, и в небо взвилась одна-единственная золотая звезда со множеством лучей. Трибуны замерли в благоговейном молчании.
Рилмок смотрел на эту звезду, и у него перехватило горло. Вот он, герб Интериора, и сейчас его видят все жители Аквилиса и посольства Стихий. Звезда сияла, и юноша вдруг увидел, что джайны и эльфы стоят и, не отрываясь, смотрят в небо вместе с ним. Руки их были опущены.
- Как... Что это? - Рилмок быстро, чтобы никто не заметил, на Первом Языке обратился к Алейт. - Эта звезда... Как она появилась?!
- Спроси что полегче, - Алейт тоже не отрывала глаза от нестерпимо сверкавшей звезды. - Могу только сказать, что это не моя работа.
Риголлан подавил усмешку. Его руки с точёными пальцами были скрыты в складках расшитых серебром одежд. Владыка Келентелле не нуждался в дурацких пассах и бестолковых размахиваниях. Он ещё раз взглянул на сияющий герб в небе, а потом перевёл взгляд на Ша-Ангх. Та застыла в изумлении.
"Что ж, чего-то я ещё стою, если смог её удивить." - И Риголлан безмятежно намотал на палец белую прядь.
Аквилис гулял до поздней ночи. Для горожан были открыты все трактиры, а фонтаны в этот раз посылали в небо струи не воды, но вина. Всюду пели и плясали люди, давно не видевшие праздника, и во дворце не стихал гул разговоров и звон кубков. Но всему приходит конец, и перед рассветом сон сморил даже самых стойких.
Алейт проследила, чтобы Рилмок улёгся в постель и сообщила, что подышит воздухом в галерее у его комнаты.
- Ты что, теперь вообще спать не будешь? - удивился юноша.
- Буду. Мои покои рядом с твоими, и там есть сквозной проход. Но сейчас я хочу немного проветриться. Вся эта суета здорово действует на нервы. А ты спи. Впереди неделя празднеств, тебе надо быть в форме.
И Алейт уселась на мраморный подоконник, откинув голову и прикрыв фиолетовый глаз.
Латейль, обливаясь слезами, брела по кружеву галерей замка, провожаемая восхищёнными взглядами стражников, не смевших заступить ей дорогу. В этот поздний час коридоры были почти пусты и только неверный свет луны пробивался сквозь арочные проёмы. Прекрасная советница шмыгала носом совсем по-человечески и на ходу утирала глаза кистью расшитой шали. Ей было всё равно, куда идти. После такого... Латейль всхлипнула вновь и, подняв глаза, увидела в конце коридора тонкую чёрную фигуру. Алейт, Хранительница Короны Интериора. Что ж, наверно, это и к лучшему. Она тоже женщина, пусть это и не бросается в глаза, и, возможно, сможет понять горе Латейль. А на чьём плече плакать, эльфийке было, право, всё равно.
Алейт тоже заметила одинокую фигурку, бредущую словно во сне. Она уже потянулась к мечу, как узнала в ночной гостье советницу из свиты Риголлана. Опасности красавица не представляла, ей, кажется, самой была нужна помощь. Алейт спрыгнула с мраморного подоконника и подошла к эльфийке.
- Не обнажай меч, высшая, - прошептала Латейль, подняв заплаканные глаза, - я не несу зла. Я Латейль, советница Предвечного Владыки Риголлана.
- Приветствую, - наклонила голову Алейт, - что заставило прекрасную Латейль бродить в одиночестве по ночному замку и так горько плакать?
Эльфийка всхлипнула снова и как-то неловко уселась на широкий подоконник. Алейт присела рядом. Вид Латейль её обеспокоил. Она осторожно погладила советницу по волосам и заметила тёмные пятна на её шее и плечах - следы ночи любви. Латейль ещё сильнее разрыдалась, судорожно сдёрнула шаль и принялась с каким-то остервенением вытирать слёзы. Под шалью на ней была только почти прозрачная сорочка, не скрывавшая абсолютно ничего. "Видел бы это Рилмок, - усмехнулась про себя Алейт, - наверно, потерял бы дар речи на месяц". Вслух же произнесла:
- Тебе стоит облегчить душу. Я клянусь, что наш разговор умрёт вместе со мной.
- Я знаю, - прошептала Латейль, - я рада, что встретила тебя сейчас.
Она заметила, что Алейт искоса разглядывает следы на её плечах и вздрогнула.
- После смерти Аритэль владыка Риголлан часто призывал меня к себе.
- Очень разумное решение, - согласилась Алейт, - строгая аскеза украшает братьев Магнификата, но не Повелителей Ветра. Тем более, как я поняла, он уже снял траур?
- Он никогда его не носил, - лицо Латейль исказилось, - ни на один миг после заката Звезды Келентелле Риголлан не облачился в багровое. Он не способен испытывать любовь. Я ему тоже нужна только для развлечения.
Кхара покачала головой:
- Ты, наверно, мёрзнешь на голом мраморе.
Эльфийка горько рассмеялась.
- Даже ты, высшая, проявляешь ко мне больше сочувствия, чем мой повелитель.
Алейт снова посмотрела на кровоподтёки, покрывавшие шею и плечи Латейль.
- Сегодня он тоже призвал тебя?
Советница кивнула.
- Он был груб с тобой?
- Нет. Он не бывает грубым. Равнодушным, отстранённым, страстным, холодным, нежным... каким угодно, но не грубым.
- Тогда что заставило тебя бежать из его покоев в чём была и так безутешно плакать?
Латейль зябко поёжилась и впилась бирюзовыми глазами в лицо кхары.
- Он назвал меня чужим именем в порыве страсти. Знаешь, чьим?
- Надеюсь, не моим, - попыталась отшутиться Алейт.
- Твоим? О, Создатель, нет! Да что я несу! Прости, мои мысли сейчас путаются и я начинаю говорить ерунду. - Латейль приблизила губы к уху кхары и прошептала имя.
- Сожри меня спрут. - Глаз Алейт округлился.
- Тоже мысль, - невесело улыбнулась Латейль и снова промокнула глаза шалью.
- Я смотрю, владыка Риголлан и впрямь пересмотрел свои принципы. Причём радикально. - Алейт недоверчиво покачала головой и снова погладила эльфийку по мягким белым волосам. - Ты ведь любишь его. - Это был не вопрос, а утверждение. Латейль помедлила и кивнула.
- Ты любишь его, а он пользуется тобой, когда пожелает.
- Кто может отказать повелителю Келентелле? Не скрою, первый раз он призвал меня сразу после похорон Аритэль. Это было... дико, но я не осмелилась перечить. А потом... - Прекрасная советница вздохнула и прикрыла глаза. - Вряд ли я могла долго сопротивляться своим чувствам. Риголлан - прекраснейший из мужчин. Но он изменился. В последние дни его было не узнать. В этом есть часть моей вины. Именно я посоветовала ему обратиться к великому Кхарту в поисках утешения.
Алейт хмыкнула. Вот, значит, кто вправил остроухому гордецу мозги. Неудивительно, что в голове у Риголлана теперь сумятица. И эти его покаяния... подарок, что обещал избавление от голода... бедная советница. Весь её мир встал с ног на голову.
- Он изменился, - с горячностью продолжала Латейль, - этот... этот фейерверк... - Она закусила губу. - Я и представить не могла, что...
- А Ша-Ангх знает об этой внезапной и пламенной страсти?
Латейль пожала плечами. При упоминании Ша-Ангх глаза её вновь налились слезами. Алейт вздохнула, вынула из ножен меч и крутанула его в воздухе.
- М-да, Лидан, конечно, не подарок, но я рада, что не оказалась в ситуации, подобной твоей. Но чем же я могу помочь тебе? Не в моей власти влиять на повелителя Келентелле.
Латейль глазами указала на дверь. Алейт против воли расхохоталась.
- Прекрасная Латейль хочет побить Риголлана его же оружием? Но разве пристало эльфийке, пусть и смертельно оскорблённой, искать утешения в людских ласках?
- Он не человек, - Латейль гордо вздёрнула подбородок, - не кхар, не гном и не эльф. Он Залог Вердикта и стоит выше всех нас. Выше Риголлана уж точно, - добавила она злорадно.
Алейт внимательно посмотрела на свою прекрасную собеседницу.
- Ты столь же мудра, сколь и красива. Риголлан глупец, раз может себе позволить потерять тебя. Что ж, твой план мне по душе. Его Величество видел красивых женщин, но ни одна из них не сравнится с тобой. Думаю, это будет замечательный сюрприз. Проходи. А кракенов не бойся! - вдруг бросила Алейт напоследок в открывающуюся дверь.
"Всё-таки она странная, - подумала Латейль, - как и все кхары, в общем-то". И бесшумно проскользнула в покои Интериора.
Алейт устроилась на подоконнике, подставив лицо прохладному ночному ветерку и заснула глубоким, но чутким сном. Этой ночью Рилмоку грозит разве что смерть от экстаза, но он мальчик крепкий. Должен выдержать.
Глава XXVI
За те семь дней, что продолжались празднества, Эрно Сэндреи не раз искал случая хотя бы мельком столкнуться с Агатой. Против воли он признавался себе, что этот милый котёночек уже глубоко запустил коготки в его сердце. И та шутка на пиру, про свадьбу, уже не казалась простой шуткой. Медлить граф Сэндреи не привык и в одно прекрасное утро, пробормотав молитву Создателю, отправился на штурм бастиона по имени Сирке.
Аглента и Агату он обнаружил прогуливающимися в дальнем конце сада. Граф был уныл и постоянно кривил губы, будто красота садов его безмерно раздражала, а Агата, опустив очи долу, семенила рядом в тягостном молчании. Внутри Эрно вскипел гнев. Старый дурак Сирке даже не позволяет дочери насладиться чудесным видом. И платье у неё какого-то мрачного цвета, будто она не молодая девушка в расцвете своего очарования, а вдова, оплакивающая покойного мужа. Ну ничего, скоро у Агаты Сирке будут и прекрасные платья, и драгоценности из гномьих самоцветов. Запирать такую красавицу в Сиркейте графу казалось форменным святотатством. Эрно решительно зашагал навстречу отцу и дочери.
- Ваша милость, - граф Сэндреи коротко поклонился, - я могу просить вас уделить мне каплю вашего времени?
Аглент Сирке остановился как вкопанный. Встреча с Эрно не сулила ничего хорошего. Сын жестокого самодура и брат распутницы, что ему надо от него, Аглента? Заметив взгляд рыжего наглеца, брошенный на Агату, граф Сирке похолодел. Только не это! Лоренц Кириати, Ингер Фаркаш, да хоть сам Интериор, но не Эрно Сэндреи! Только не он! Агата, девочка моя, как же я тебя не уберёг! Придав лицу самое холодное выражение, Аглент Сирке сухо произнёс:
- Что вам угодно?
Эрно вдруг упал на колени. Это было настолько неожиданно, что Агата поспешно сделала шаг назад, испуганно моргая, а её отец нерешительно замер.
- Граф Аглент Сирке, - голос Эрно звучал хрипло, но твёрдо, - перед лицом Создателя я прошу у вас руки вашей дочери. Я клянусь быть ей защитой и опорой, в горе и в радости.
- Ни за что. - Аглент Сирке сам не знал, как у него хватило духу произнести эти слова. Он смотрел на коленнопреклонённого Эрно, и глаза Сирке заливала холодная ярость.
- Вы не получите мою дочь, пока я жив. Я не отдам Агату в семью тиранов и распутников. Вы можете убить меня, но Агаты вам не видать.
- Вы отказываете главе дома Сэндреи? - прищурился Эрно. - Вы не хотите, чтобы ваша дочь не нуждалась ни в чём? Чтобы любое её желание исполнялось дюжиной слуг? Чтобы она стала частью одного из сильнейших домов? Сомневаюсь, что вам удастся найти ей более завидного жениха.
Сама девушка стояла, кусая губы и не решаясь поднять глаза. Хорошо, что отец не видел, какими взглядами Агата тайком провожала рыжего красавца, если тот оказывался неподалёку. А в эти дни он постоянно оказывался где-то рядом. Агата старалась ничем не выдать своего волнения. Неужели сам граф Сэндреи обратил на неё внимание? Думать об этом было странно и притягательно. И вот теперь Эрно Сэндреи просит у отца её руки! Перед внутренним взором Агаты пронеслись картины одна прекраснее другой, как до её ушей долетел скрипучий голос Аглента:
- Вы не получите мою дочь, Эрно Сэндреи. Не имею более вам ничего сказать.
Эрно встал с колен и улыбнулся странной, хищной улыбкой.
- Возможно, имеет смысл спросить саму прекрасную Агату?
Девушка едва не задохнулась, но граф Сирке, стиснув её локоть, отрывисто произнёс:
- Моя дочь не желает иметь с вами, сударь Сэндреи, ничего общего. Простите, нам нужно идти. Моё почтение, - последние слова Аглент словно выплюнул, скривив рот. Глаза Агаты налились слезами, но девушка не посмела перечить. Эрно пригладил рыжую прядь и поклонился как ни в чём не бывало:
- Я не прощаюсь, ваша милость. Агата, - он вдруг схватил её руку и порывисто поцеловал, - с вами я не прощаюсь тем более.
И граф Сэндреи быстрым шагом направился ко дворцу.
Агата едва сдерживала слёзы. Этого не может быть! Не может быть, чтобы все её мечты, её сказку, хранимую в самых потаённых уголках сердца, отец так безжалостно растоптал. Она не решалась поднять глаза на окаменевшего от ярости Аглента. Отец всегда был суров, его бесконечные рассказы о столице, погрязшей в грехе, пугали Агату, но сейчас внутри девушки клокотало нечто, чему она сама не могла подобрать названия. Резко вырвав локоть из рук отца, она стремительно метнулась к ближайшей скамье и разрыдалась со всем возможным отчаянием.
Аглент Сирке в недоумении смотрел на дочь. Почему она так горько плачет? Ах, да что он, старый глупец? Конечно, она плачет. Если бы не он, быть ей женой этого рыжего подлеца. Граф подошёл к дочери, прячущей лицо в ладонях:
- Вытри слёзы. Не хватало ещё, чтобы кто-то увидел, как ты плачешь. Ну всё, всё. Всё хорошо. Неужели ты всерьёз думала, что я отдам тебя этому негодяю? Успокойся, моё солнышко, я не дам тебя в обиду. Ничего Эрно Сэндреи сделать тебе не сможет.
На этих словах Агата разрыдалась до икоты. Аглент смотрел на дочь, кусая губы. Да что с ней такое? Неужели мысли о пирах и нарядах затмили все его, Аглента, нравоучения? Неужели ей хочется этой безрассудной жизни, полной развлечений и сомнительных удовольствий? О, Эрно Сэндреи предоставил бы их с избытком. Хвала Создателю, что он, Аглент Сирке, проявил твёрдость. Его кровиночка не достанется этому самоуверенному щенку. Граф наклонился, чтобы погладить Агату по волосам, но та с каким-то остервенением вырвалась и убежала в свои покои. Аглент Сирке так и остался стоять столбом, недоумённо глядя ей вслед.
Эрно шёл по дворцовым галереям, едва сдерживая рвущиеся наружу проклятия. Старый осёл! Такая бледная немочь хорошо смотрится в кельях Магнификата, а не в графских покоях. Тоже мне, образец целомудрия. Будто и не бродили по Аквилии слухи, как он сослал собственную жену в обитель сестёр В Милосердии за какую-то ерунду. Бедная девочка, как она живёт с этим полоумным. Эрно то хватался за эфес фамильного клинка, то раздражённо поправлял волосы или манжеты. Не может быть, чтобы он опустил руки. Но что делать? Не силой же забирать несчастную Агату и тайно венчаться с ней где-нибудь в Кириате. Душа Эрно протестовала против таких действий. Он хотел открыто всему миру продемонстрировать свою нареченную, а не прятаться от гнева её сбрендившего папаши. И тут Эрно Сэндреи пришла в голову мысль, с которой он опрометью бросился к первому советнику.
- Ваша светлость, - Эрно был сама почтительность, - мне трудно говорить об этом, но я умоляю вас об аудиенции Его Величества. Это вопрос жизни и смерти.
Стеллан удивлённо разглядывал юного графа. Тот был сильно взволнован, бесконечно приглаживал рыжие вихры и кусал губы. Эрно старался держаться с достоинством, но его глаза едва не полнились слезами. Стеллан вздохнул. Видно, у юноши действительно случилось что-то из ряда вон выходящее.
- Его Величество сейчас в Садике Чудес наслаждается пением птиц. Я провожу вас к нему, но прежде позволено ли мне будет узнать, что вас так взволновало? Быть может, я смогу помочь вашей светлости.
Эрно замялся. Хотя... что он теряет? Он ведь, вообще-то, родственник Стеллана, брат его жены. Хоть раньше он и видел бывшего герцога всего дважды, но раз уж Стеллан теперь первый советник, грех не воспользоваться его предложением.
- Я просил у Аглента Сирке руки его дочери Агаты. - Эрно говорил спокойно, но дыхание его сбивалось. - Граф отказал мне в довольно резкой форме.
Стеллан поднял брови. Аглент Сирке всегда был немного не от мира сего, но отказать второй фамилии в государстве, не считая Его Величество? Советник внимательно посмотрел на Эрно.
- Граф Сирке объяснил причину своего отказа?
- Боюсь, он, как и все, впрочем, одурманен слухами, сопровождающими нашу семью. Я не сужу его. Мои отец и брат слишком долго поддерживали репутацию безжалостных самодуров. Я не таков, но как объяснить это Агленту? Я действительно люблю его дочь. Агата прекрасна, как первый весенний цветок. Но я не дикарь, чтобы уводить свою любимую под покровом ночи и умолять какого-нибудь сельского священника обвенчать нас. Ваша светлость, посоветуйте, как мне быть. Переубедить графа Сирке я не в силах.
Стеллан пожевал губами и вздохнул.
- Вы можете поклясться перед лицом Создателя, что любите Агату Сирке и готовы быть ей мужем, пока смерть не разлучит вас?
- Я готов. - Голос Эрно ушёл в хрип, но сам он держался с достоинством, неожиданным для столь юного возраста.
- Следуйте за мной. - Стеллан был спокоен и величав. - Думаю, у Его Величества найдётся для вас минутка.
Рилмок вместе с Алейт сидел в Садике Чудес и изучал прибор под названием кальян - ещё один подарок Ша-Ангх. Первая средь Пламенных Очей с улыбкой рассказала Интериору, что некоторые травы, брошенные на угольки, вызывают приятное расслабление, а некоторые - чудесные видения и невероятную лёгкость во всём теле. Сейчас Рилмок курил джайнмурский табак с крошками нигтата на росяном вине и пребывал на вершине блаженства. Алейт с усмешкой наблюдала за ним. Бесконечные пиры и празднества вымотали Рилмока до предела и теперь он имел право на минуту забытья. А уж приводить в чувство Алейт умела.
Ширма, закрывавшая вход в Садик Чудес, покачнулась, и Алейт вскочила. Рилмок остался полулежать в блаженной неге.
Стеллан остановился в нерешительности. Он имел право беспрепятственно посещать Интериора в любое время, но сладковатый запах подсказал ему, что Рилмок вряд ли способен сейчас принять Эрно и тем более помочь несчастному графу. Однако юноша уже заметил своего советника и сделал приглашающий жест.
- Стеллан, что вы, право, как какой-то проситель из Фролина. Я всегда рад видеть вас. О, с вами граф Сэндреи! - Рилмок попытался сесть, но ничего не вышло. Ноги были словно чужие. Вздохнув, он решил наплевать на приличия и просто поднял глаза на почтительно замершего Эрно.
- Вы чем-то взволнованы, граф. Что привело вас сюда? Думаю, причина более чем серьёзная.
Алейт незаметно фыркнула. На лице Эрно всё было написано, как если бы он говорил вслух. Мальчик влюбился, а злой отец наверняка и слышать не хочет о таком зяте. Вот и весь сказ. Ах, люди, до чего они заморочены своими условностями, титулами, сплетнями, этой дурацкой девственностью до брака, как будто её отсутствие мешает рожать детей. Кхара с интересом воззрилась на Эрно. Ну, что же так гложет новоявленного графа Сэндреи, что тот в сопровождении Стеллана вламывается в Садик Чудес?
- Ваше Величество, - прошептал Эрно, припав на колено, - я уповаю на вашу мудрость и милосердие. Вы не стали предавать смерти моего несчастного брата, явив великодушие, угодное Создателю. Молю вас, выслушайте меня. Волею судьбы я встретил здесь, на торжествах, Агату Сирке, дочь графа Аглента Сирке, и полюбил её всей душой. Я просил её руки у графа, но, к своему глубочайшему сожалению, получил отказ в словах, недостойных его титула. Я умоляю Ваше Величество. В вашей власти все мы, и Аглент Сирке тоже. Помогите мне, - голос Эрно был уже почти не слышен. Рыжий граф боролся со сбивающимся дыханием, стоя на коленях. Рилмок изумленно посмотрел на него.
- Встаньте, граф Сэндреи. Вам не к лицу протирать коленями мрамор. Вы говорите, Аглент Сирке отказал вам? А что сама Агата? Вам известно её мнение на этот счёт?
- Если бы видели её глаза, Ваше Величество...
- Довольно! - Рилмок резко встал, покачнувшись, и схватился за изголовье кушетки. Алейт вздохнула, но промолчала. - Пусть сюда пригласят Аглента Сирке с дочерью. А пока, граф, извольте опробовать это замечательное приспособление. Вам необходимо расслабиться. Вас просто трясёт. Мне же нужно перемолвиться парой слов со своим советником.
- Стеллан, что это значит? Я что, сваха какая-то, чтобы расхваливать жениха перед отцом невесты? Почему он вообще пришёл ко мне? - Глаза Рилмока были неестественно расширены, так что золотые ободки опоясывали чёрную бездну зрачков.
- Вы для него олицетворение справедливости, Ваше Величество. Он не зря вспомнил о Геллерте. Но Эрно Сэндреи - человек прямой и открытый. Он мог бы вызвать Аглента на поединок или попросту тайно увести Агату куда-нибудь... подальше от столицы. Но он хочет справедливости в её высшем проявлении. Он предан вам, - Стеллан посмотрел Рилмоку в глаза. Юноша задумался.
- Алейт говорила мне после коронации, что пока у меня есть два бастиона, но они стоят многих иных. Вы, Стеллан, и Эрно Сэндреи.
- Проницательность Алейт сравнима с её искусством меча.
- Мне следует укрепить свой бастион. - Рилмок бросил взгляд на Эрно, которому Алейт объясняла устройство кальяна. Рыжий граф заинтересованно вертел в пальцах длинные тонкие трубки.
- Кхар-даон в одном нашем старом разговоре сказал мне, что грядёт новое время, и вот оно наступило. В новом времени мне нужны новые люди. Верные и преданные. Стеллан, я благодарю вас за мудрый и своевременный совет. Теперь я знаю, как поступить. - Рилмок развернулся и подошёл к Эрно и Алейт.
- Но я даже не успел дать вам совет, - прошептал Стеллан, глядя Интериору в спину.
Аглент Сирке и его дочь поспешно следовали за юным пажом в Садик Чудес. По пути граф весь извёлся, не понимая, чем вызвано это приглашение. Или доставка с конвоем. В любом случае, Аглент ничего хорошего от визита к государю не ждал. Интериор молод, наверняка по-юношески горяч, и кто знает, чем обернётся прогулка в Садик Чудес. Граф посмотрел на дочь. Агата уже привела себя в порядок, вытерла слёзы, но вид имела хмурый и подавленный. Её руки постоянно теребили льняные манжеты без малейшей вышивки - граф Сирке очень беспокоился, что его крошка может подпасть под греховное очарование бренных вещей, и строго-настрого запрещал в одежде, равно как и в прическах, любые украшения. Сейчас Агата выглядела благочестиво и пристойно, если бы не молнии, которые она метала при каждом взгляде на отца.
Наконец паж торжественно отодвинул ширму и возвестил появление его светлости графа Сирке с дочерью.
Садик Чудес заворожил Агату с первых минут. Там росли, кажется, все цветы мира, а фонтан с разноцветной водой чуть не заставил девушку издать изумлённый возглас. Повсюду летали диковинные птицы с длинными хвостами, а в чаше фонтана плавали маленькие сверкающие рыбки. Агата так залюбовалась обстановкой, что не заметила, как кто-то подошёл к ней.
- Я же говорил, прекрасная Агата, что не прощаюсь с вами, - Эрно Сэндреи учтиво кивнул вмиг зардевшейся девушке. - Я повторю своё предложение в присутствии Его Величества и первого советника, а также Хранителя Короны. Возможно, теперь ваш батюшка станет посговорчивее.
Агата радостно закивала, не обращая внимание на побледневшего от гнева отца. Вдруг рот её приоткрылся в ужасе. Она встрепенулась и склонилась в самом низком реверансе, длинные волосы почти коснулись пола.
- Ваше Величество...
Рилмок оглядел всех собравшихся, снова вдохнул дурманящий дым и приветливо улыбнулся Агате:
- Вблизи вы ещё прекраснее. Прошу вас, садитесь. Боюсь, нам предстоит долгий разговор. Эрно! - он обратился к Сэндреи. - Вы, кажется, хотели что-то сказать.
Молодой человек вдохнул поглубже и, уже не преклоняя колен, перевёл взгляд на Аглента Сирке.
- Я во второй раз прошу у вас руки вашей дочери в присутствии Его Величества и двоих свидетелей, которые подтвердят, что я действую, повинуясь велению сердца, а не холодному расчёту, и Создатель слышит мои слова. Граф?
Сирке чувствовал себя загнанной в угол крысой. В этом кричаще роскошном садике с фонтанами и попугаями он видел только ненавистное скуластое лицо, обрамлённое рыжей гривой. Сирке понимал, что весы, скорее всего, качнутся не в его сторону. Эрно уже был здесь, когда паж привёл их с Агатой, и, вероятно, успел навешать Его Величеству лапши на уши. А Интериор немногим старше этого негодяя, и двое молодых мужчин вполне могли найти общий язык. Аглент Сирке несколькими глубокими вдохами успокоил бешено ухающее сердце и решил идти до конца, каким бы он ни был. Создатель не оставит его в эту минуту.
- Я не принимаю вашего предложения, ваша светлость. Агата не станет вашей женой.
Алейт фыркнула снова. Не Садик Чудес, а какой-то пруд для головастиков, возбужденно решающих свои детские проблемы. Если каждый так начнёт испрашивать аудиенции по любому поводу, Интериор сойдёт в могилу максимум через полгода. Она посмотрела на Рилмока. Тот безмятежно затянулся, чем вызвал плохо скрываемую гримасу у тощего графа, и произнёс:
- Сударь Сирке, вы ведь в курсе, что дом Сэндреи - второй по знатности и количеству земель во всей Аквилии после дома Вернеи? Себя я, разумеется, не считаю. Что заставляет вас избегать брака вашей дочери с главой рода Сэндреи? Насколько я знаю, дела в ваших землях идут не очень хорошо, даже Риголлановых зёрен недостаточно, чтобы быстро привести там всё в порядок. И вы отказываетесь от родства с богатейшей фамилией и от возможности возвысить ваш дом. Почему, граф?
Аглент сглотнул. Аргументы Интериора были разумными и в них был известный смысл, но разве дело в землях или золоте? Граф Сирке как можно спокойнее поправил воротник и как можно медленнее произнёс:
- Сиркейт и впрямь небогат, Ваше Величество, но там живут честные и богобоязненные люди, усердные труженики. Скромность и следование заповедям Создателя - вот те главные качества, что присущи как моим подданным, так и мне самому. - На этих словах Рилмок затянулся снова, желая скрыть усмешку. Эти мирные хлебопашцы собирались сжечь заживо девушку по ложному доносу. Воистину, во владениях графа слова Создателя толкуются чересчур вольно. Аглент продолжал:
- Я воспитывал Агату в почитании святых заповедей, послушании старшим, целомудрии и благочестии. Как отец, я несу полную ответственность за свою дочь и не отдам её в семью, в которой собраны все пороки, от чревоугодия до лени и прелюбодеяния. Отец господина Сэндреи...
- Мой отец в могиле, а брат в ссылке! - не выдержал Эрно, сверкая глазами. - Моя мать и старшая сестра давно покоятся с миром. Мы с Джиневрой - последние из дома Сэндреи! Или, может, Джиневра вам тоже чем-то не угодила?
Аглент осёкся. Говорить о том, чем ему не угодила Джиневра, в присутствии Стеллана он опасался. Вдруг герцог... тьфу ты, первый советник выше этих сплетен и не знает о похождениях рыжей бестии? Но не сказать значило признать, что ничего предосудительного в поведении сестры Эрно нет. Аглент замялся, мучительно подбирая слова, как вмешался сам Стеллан:
- Времяпрепровождение моей супруги не должно вас беспокоить, граф. В конце концов, она моя супруга, а не ваша, и все её развлечения происходят по моему соизволению и с нашего обоюдного согласия, чему есть веские причины.
У Аглента отвалилась челюсть. Более безумных слов он ещё не слышал ни от кого. Создатель, да чтобы выжечь скверну из этого дворца, придётся разрушить его до основания, а землю засыпать солью. Он затравленно огляделся. На него в упор смотрели три пары глаз и жуткое фиолетовое буркало охранницы. От этого последнего хотелось бежать со всех ног. Рыжий наглец щурился, словно силясь проникнуть взором вглубь Аглента, Стеллан смотрел устало и неодобрительно, а глаза Его Величества пугали до одури. Расширенные от дурмана, чёрно-золотые, они парализовали волю и заставляли сердце биться часто и неровно.
Внезапно Рилмока коснулось звучание Первой Речи, такое невесомое, что никто ничего не заметил.
Интериор помешал начавшие было угасать угольки, вдохнул ещё нелюдского зелья, выпустил из носа две струйки дыма и со вздохом уставшего ото всего человека промолвил:
- Так что вы лично, сударь Сирке, имеете против Эрно Сэндреи?
Аглент молчал. Рилмок удовлетворённо кивнул сам себе и обратился к доселе молчащей Агате:
- Милая Агата, мы тут вовсю обсуждаем ваш предполагаемый брак, а вас никто и не спросил.
- Я, я отвечаю за свою дочь! - Граф Сирке дал петуха. - Она всё равно слишком молода, чтобы решать самостоятельно!
- Алейт, сделай так, чтобы граф умолк. - поморщился Рилмок. - Слушая вас, Аглент, я будто вновь переношусь в Магнификат и внимаю моим бывшим менторам. Но вы не ментор, а ваша дочь не сестра В Милосердии, чего, надеюсь, никогда не случится. Теперь я буду говорить с Агатой, а вас будет развлекать светской беседой моя Хранительница. Она знает уйму историй.
- Я знаю уйму историй, ваша светлость. - Ножны Алейт ненавязчиво упирались в каблук графа. - Если пожелаете, я расскажу вам, как мы с будущим Интериором посещали Джайнмур...
Аглент Сирке не отвечал. Он во все глаза следил за беседой Агаты и Его Величества. Девочка моя, не подведи хотя бы сейчас! Граф, скрепя сердце, допускал, что дочка, впервые попавшая в столицу и закруженная водоворотом новых впечатлений, просто потеряла голову от предложения Эрно. Но теперь-то у неё было время всё взвесить и не вбивать гвозди в гроб старого отца. Она же умница и не согласится выйти за это сборище пороков. Создатель, укрепи и вразуми меня, грешного, и даруй благословение Своё...
- Агата, что скажете? - Вызолоченные глаза смотрели девушке в душу, приводя в благоговейный трепет. Агата ломала тонкие пальчики, не в силах вымолвить не слова. К ней обращался Интериор! Девушка от волнения позабыла все слова и только глядела на Его Величество распахнутыми оленьими глазами.
Видя замешательство Агаты, Рилмок ободряюще улыбнулся:
- Вам не стоит так переживать. Мы не кусаемся: ни я, ни граф Сэндреи, ни даже Алейт... сейчас, во всяком случае. Так что вы скажете на предложение Эрно Сэндреи?
Агата зажмурилась. Если это сон, то ведь это только её сон? Но Его Величество стоял перед ней во плоти и Эрно Сэндреи не отрывал от неё позабывшие мигать глаза. И Агата решилась.
- Я буду счастлива стать женой его светлости графа Эрно Сэндреи. - Девушка помедлила и добавила: - И да слышит мои слова Создатель.
Аглент что-то проскулил и затих, чувствуя, как ножны сильнее упираются ему в ногу. Алейт на него не смотрела.
- Хвала Создателю! - Рилмок облегчённо выдохнул, подошёл к кальяну и быстро затянулся. - Хоть и с боем, но прорвались.
Он взял руки Эрно и Агаты, соединил их и громко и внятно произнёс:
- Властью, данной мне Создателем, как государю Интерии, я объявляю помолвку между Эрно, главой дома Сэндреи, и Агатой, урождённой Сирке. Свадьбу назначаю через две недели.
- Две недели? - Стеллан аж привстал.
- А что тянуть? Жених согласен, невеста согласна, не вижу причин оттягивать очевидное. Я сам встану за плечом Эрно, как его венчальный брат. А Джиневра будет счастлива стать венчальной сестрой милой Агате. Да и Марциал пока здесь... Граф, - Рилмок уставился на Эрно странными, пугающими глазами, - озаботьтесь свадебным ожерельем и тому подобными вещами. Стеллан! Распорядитесь, чтобы портные начали работу над платьем леди. - Он снова повернулся к паре, так и не разнявшей рук. - Его Преосвященство Марциал будет рад обвенчать вас в часовне при моих покоях. Граф Сэндреи ещё носит траур по безвременно ушедшему отцу. В этой ситуации шумная свадьба вызовет нежелательные кривотолки. Обвенчаетесь тихо, а все пиры и торжества мы перенесём на вашу годовщину. О вашей помолвке будет объявлено и сказано, что свадьба состоится через год. Ваша светлость не имеет возражений?
Эрно упал на колени.
- Ваше Величество! Я и рассчитывать не мог...
- Эрно, встаньте, у меня уже голова кружится от ваших бесконечных коленопреклонений. Скажите мне лучше, в вашем поместье толковый управляющий?
- Да, Томаш, - Эрно был озадачен.
- Отпишите ему, что неотложные дела заставляют вас задержаться в столице. Аглент! - Граф повернулся как деревянный. - Вы вольны остаться в Аквилисе и присутствовать на свадьбе дочери или же отбыть в Сиркейт. Препятствий вам никто чинить не станет.
- С позволения Вашего Величества я бы предпочёл уехать. - Слова давались графу Сирке с трудом. - Я потерял дочь и не вижу смысла продолжать своё пребывание в Аквилисе. Этот город угнетает меня и отбирает всё, что мне дорого. Я не хочу оставаться здесь.
- Отцовская любовь свята, но вы перегнули палку, Аглент. - Рилмок подошёл к осунувшемуся Сирке. Выглядел граф плохо. - Я умею смотреть и видеть. Эрно Сэндреи любит вашу дочь. Агата будет счастлива с ним, и вам не о чем переживать.
На этих словах Рилмок повернулся к Стеллану.
- Мне необходим ваш совет. До свадьбы, разумеется, и граф, и прекрасная Агата останутся во дворце, но что потом? Якобы незамужняя Агата должна будет вернуться к отцу в Сиркейт, о чём и речи быть не может. Уехать к супругу ей тоже не удастся, раз уж мы тут плетём такие интриги. Я хочу услышать от вас, каким образом мы будем целый год морочить голову аквилийской знати.
Стеллан задумчиво соединил кончики пальцев.
- Моя очаровательная супруга имела армию служанок и с десяток пожилых матрон, по недомыслию называвшихся её фрейлинами. Сейчас их количество резко уменьшилось, разумеется, но Джиневра охотно приняла бы к себе молодую компаньонку. Моя жена так одинока, - Стеллан усмехнулся, - ей очень не хватает общения по душам. Прекрасная Агата превосходно заменила бы любую из её бывших фрейлин. Тем более, Джиневре наверняка есть что рассказать своей будущей невестке и немного... подготовить её к супружеской жизни.
Агата покраснела до кончиков ушей. Рилмок, снова затянувшись, хлопнул по спинке кушетки:
- Очень хорошо. Такой финт тоже вызовет кривотолки, но я не собираюсь отчитываться по каждому своему решению. Эрно, - он повернулся к молодому графу, - вам тоже предстоит остаться при дворе. У меня будет для вас назначение, которое мы обсудим позже.
- Ваше Величество! - Эрно выпустил руку Агаты и сделал шаг вперёд. - Вы позволите мне задать графу Сирке один вопрос?
- Извольте, - Рилмок снова потянулся к кальяну. Глаза его подёрнулись лёгкой дымкой.
- Ваша светлость, - Эрно приблизился к Агленту Сирке почти вплотную, - почему вы отослали свою супругу в обитель?
Граф дёрнулся, как от удара:
- Какое вам дело?
- Просто интересно. Леди Эмилия вряд ли могла повторить "подвиги" моей сестры. В вашем захолустье это весьма затруднительно. Так что же случилось?
Аглент Сирке молчал. Эрно уже хотел было повторить вопрос, как с кушетки раздался голос Рилмока:
- Леди Эмилия тайком от мужа купила дочке пони. Она знала, как малышка Агата любит лошадей. Граф узнал об этом, пришёл в ярость и продал пони заезжему купцу, что мечтал о маленькой лошадке для своего сына. А супругу за недозволенные траты и греховные развлечения для дочери сослал в обитель.
Агата стояла ни жива, ни мертва. Всю жизнь отец рассказывал ей, что её матушка умерла от красной лихорадки, что свирепствовала в тот год. Выходит, это неправда? И матушка жива? Агата не могла поверить, но что-то в голосе Интериора подсказывало ей, что это правда.
- В мой табак подмешан сбор, обостряющий восприятие, - Рилмок с неприятной улыбкой смотрел на Аглента Сирке. - Если присовокупить к нему возможности силы Ветра, можно читать в душах людей, как в открытой книге. Вы были слишком взволнованы после вопроса Эрно, и ваши воспоминания лежали передо мной как на ладони. - Рилмок смотрел на унылого съёжившегося графа и не мог сдержать презрительной ухмылки. - Вы правы, ваша светлость, вам лучше вернуться в Сиркейт. Я выделю вам эскорт, достойный тестя графа Сэндреи.
Алейт слушала вполуха. Свадебные переживания Эрно ничуть её не волновали. Если людям можно любить друг друга только после посещения священника - ну, так это Пятые, у них в голове такая мешанина, что лучше даже и не вникать. Она запустила пальцы в кисет. Всё-таки Виарил молодец, что отсыпал ей этого зелья. Она ухитрилась незаметно подбросить его в кальян, пока Рилмок объявлял о помолвке, а граф Сирке боялся даже посмотреть на кхару. Что ж, может, оно и к лучшему. Интериору полезно знать тайные мысли вассалов. Да и просто расслабиться, вдыхая дурманящий дым, куда как неплохо.
Лукреция Кириати не верила своим ушам. Только что герольд звучным, хорошо поставленным голосом объявил о помолвке Эрно Сэндреи и Агаты Сирке. Свадьба состоится через год. Лукреция задумалась. Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Ей было неинтересно, с чего вдруг Эрно решил жениться на этой затюканной девочке, но он отвёл от её дочери главную угрозу. Теперь Оливия - основная претендентка на сердце Его Величества. Лукреция поспешила к мужу поделиться радостной вестью.
Констанц Кириати выслушал новость с угрюмым видом, весьма обеспокоившим Лукрецию. Муж как будто не был рад, слушая её счастливое щебетание. Лукреция озабоченно стиснула пальцы. Что-то случилось? Она о чём-то не знает? Может, Его Величество, да сохранит нас от этого Создатель, всё же предпочёл эту истеричку Эржбету? Графиня терялась в догадках и просительно заглядывала мужу в глаза:
- Дорогой, я не понимаю... Отчего ты так удручён?
- Пока ты любовалась фонтанами, я встретился с Аглентом Сирке. Вернее, он сам искал встречи со мной. Не знаю, почему он решил излить душу именно мне. Граф завтра отбывает в свои владения. Один.
- Но... как? Ведь торжества ещё не закончены... постой! Как "один"? А малышка Агата?
- Она останется здесь вместе со своим нареченным. Эту помолвку устроил лично Интериор, причём против воли Аглента. Лукреция, да он приставил к этой унылой гусенице свою кхару, чтобы тот прикусил язык! А потом посоветовал Сирке вернуться в свой замок и не высовываться! Это когда такое было?! Разве Стеллан Восьмой позволял себе такие возмутительные фарсы? Милая, нашему новому государю не нужны старые графы и бароны, он делает ставку на молодых. На таких, как Эрно, наглых, самоуверенных, видящих в Интериоре воплощение старинных баллад и от этого ещё более преданных. Старый Сирке с его ханжеством и показным благочестием ему совсем не интересен. А ещё во время нашей с Аглентом беседы мимо нас пару раз прошёл этот болотный чёрт Лидан, и я уверен, что он слышал если не всё, то многое. Этот болван Сирке даже голоса не понизил. Я как-то не горю желанием побыстрее встретиться с Эмри Сэндреи. И Лидан кхар'Кирдеат - друг Его Величества. Думаешь, он сохранит в тайне слова Аглента? Он предан Интериору чуть ли не более, чем Стеллану. Один из цепных псов Рилмока Первого, готовый убивать по его приказу. А Его Величество жесток, Лукреция, он наполовину кхар, и так же безжалостен, как они. Он пойдёт по трупам, а я трупом становиться не хочу. И я молю Создателя, чтобы Интериор никогда не обратил внимания на нашу дочь.
Глава XXVII
Роскошная карета, запряжённая восьмёркой лошадей, неслась по широкому тракту. Её сопровождали трое высших кхар - неслыханная предосторожность. Илдан и Киртен держались строго по бокам, почти вплотную к наглухо занавешенным окнам, Лейтан скакал впереди роняющей пену восьмёрки. Всё живое бросалось врассыпную, страшась угодить под копыта храпящих коней и колёса кареты. Её Величество леди Оливия возвращалась домой в Кириат.
Оливия поплотнее задернула тяжёлые шторы и зябко завернулась в подбитый мехом плащ, несмотря на одуряющую жару. Что сулит ей возвращение в отчий дом - избавление или же старый кошмар уступит место новому? Она была бы счастлива забыть каждый день, каждый час, проведённый в Аквилисе, но память, словно в насмешку, снова и снова услужливо разворачивала перед ней картины её горького замужества.
Чуть меньше года назад в Кириат прибыл гонец Интериора и вручил Констанцу грамоту с печатью в виде звезды. Графу с женой и дочерью предписывалось немедля прибыть в столицу. Оливия не понимала, чем вызвана такая срочность, но Лукреция Кириати вся светилась от радости:
- Милая, тебе предстоит стать супругой Его Величества! Этим письмом он извещает нас, что принял решение жениться на тебе! Ах, Оливия, это просто чудесно! Я всегда была уверена в благородстве Его Величества!
Оливия моргала и не могла даже понять, рада она такому неожиданному предложению или нет. Её помолвка со старшим сыном Эмри Сэндреи сорвалась, а больше никто из аквилийской знати не проявлял желания обручить своих сыновей с застенчивой и некрасивой Оливией. Девушка и сама понимала, что Создатель жестоко посмеялся над ней. Высокая, плоская, с длинным носом, лошадиными зубами и этими треклятыми усиками, что не поддавались никаким ухищрениям служанок, Оливия была откровенно уродлива. И хоть мать всегда убеждала её, что внешность не главное, маленькая Лив с детства уяснила - ни один мужчина никогда не посмотрит с восхищением ей вслед. Это её не сильно огорчало - Оливия была весьма холодной и скованной, любовные романы не представляли для неё интереса, она никогда ни с кем не кокетничала, предпочитая носиться верхом по бескрайним просторам Кириата. Уж лошадям не было никакого дела до её усиков. А наездницей Оливия была превосходной. Она опасалась только "речных дьяволов", которые храпели и взбрыкивали каждый раз, когда девушка подходила слишком близко.
Грамота Его Величества произвела в замке Кириати настоящий переполох. Лукреция тайком утирала слёзы счастья, ежеминутно благодаря Создателя за то, что не остался глух к её молитвам. Брат Лоренц, казалось, тоже был рад за сестру и уже прикидывал, как будет развлекаться в столице, где столько отличных злачных мест и красивых женщин. И лишь Констанц Кириати иногда замирал в задумчивости, и в такие моменты лоб его прорезала странная горькая морщина. Оливия чувствовала, что отец явно чего-то не договаривает, но дочерний долг призывал её не докучать графу расспросами. Его светлость отписал в столицу, что счастлив принять предложение Его Величества, но рука графа при этом слегка подрагивала.
За месяц до назначенной свадьбы семейство Кириати прибыло в Аквилис. Оливия помнила до мельчайших подробностей пышную встречу, пир, на котором Интериор объявил о помолвке во всеуслышание, бесподобно красивый набор драгоценностей из гномьих самоцветов - свадебный подарок Рилмока Первого. На пиру у неё было такое роскошное платье и сеточка для волос, что Оливия незаметно трогала юбки и рукава, дабы убедиться, что это не сон. Почему Интериор остановил свой выбор на ней? Отец много рассказывал Оливии о важности династических браков между знатными семьями, и девушка абсолютно спокойно относилась к тому, что когда-нибудь ей придётся покинуть отчий дом и выйти замуж за сына одного из аквилийских вельмож. Это был обычный порядок вещей. Но стать женой Интериора Оливия Кириати не то что не мечтала - ей такое попросту не приходило в голову.
Две недели Рилмок осыпал Оливию роскошными подарками, он преподнёс ей столько драгоценностей и невероятно красивых нарядов, что девушка стала втайне надеяться, что, если будет на то воля Создателя, их брак будет крепким и дружным, как у её родителей. Лукреция и Констанц были вместе уже двадцать шесть лет, но до сих пор относились друг к другу с нежностью. Оливия не могла заставить себя полюбить Рилмока, он чем-то безотчётно пугал её, да и Его Величество вряд ли трепетал в её присутствии. Однако он всегда был безукоризненно вежлив, предупредителен, каждый день преподносил новый подарок и улыбался странной, еле заметной улыбкой. Лишь глаза его в золотых кольцах никогда не смеялись.
В начале третьей недели Его Величество пригласил Оливию прогуляться по саду. Усадив девушку на скамью, он некоторое время в молчаливой задумчивости покусывал травинку, а затем повернулся к ней:
- Оливия, мне нужно с вами серьёзно поговорить. Я вижу, что вы женщина умная и правильно поймёте всё, что я вам скажу. Вся моя жизнь принадлежит Аквилии. Я беру вас в жёны, руководствуясь исключительно интересами государства. Мне нужен наследник, и ваша главная задача - родить мне сына. Я прошу вас не поддаваться эмоциям и понять, что я не смогу вас полюбить. - Оливия опустила голову. Её надежды на крепкий брак, основанный на взаимном доверии и привязанности, стремительно таяли. Рилмок говорил быстро, отрывисто, почти не глядя на неё. - Я понимаю, Оливия, что тоже не вызываю у вас симпатии. Мне не нужна ваша любовь, но, если это вас как-то успокоит, могу заверить, что пока моё сердце не занято никем в принципе. Но я отвлёкся. После того, как вы родите наследника престола, вам будет предоставлена практически неограниченная свобода. Я уже оценил мудрость бывшего Великого герцога в этих вопросах. - Оливия этой фразы не поняла, но всё и так складывалось не в её пользу. Рилмок продолжал: - Вы можете предаваться любым развлечениям, к вашим услугам армия слуг, все ваши желания будут исполняться незамедлительно. Балы, охота, выступления танцоров и музыкантов, что угодно. Также вы можете развлекаться и... м-м-м... иными способами, если будет на то ваша воля. Любой мужчина в замке будет у ваших ног, стоит вам щёлкнуть пальцами. Я же надеюсь, что навещу вас только для зачатия наследника.
Оливия уставилась в землю, чтобы Его Величество не увидел её налившихся слезами глаз. Воплощались все самые худшие её опасения. Её привезли во дворец, чтобы она стала племенной кобылой, а её будущий муж прямым текстом заявляет, что она ему безразлична. Но Рилмок ещё не закончил свою речь.
- Так же, Оливия, вы не станете вмешиваться в государственные дела. Это не женское занятие, и у меня хватает доверенных лиц, чтобы управлять Аквилией без вашего участия. Прошу отнестись к моим словам серьёзно, так как я не имею привычки прощать неповиновение. Вы плачете? Бросьте. Вскоре вам предстоит стать супругой Интериора, учитесь держать себя в руках. Ваш отец отзывался о вас как о сдержанной и рассудительной женщине, не заставляйте меня сомневаться в его словах. А теперь я вынужден вас покинуть. Наслаждайтесь пением птиц. А ещё они очень любят, когда их кормят с рук.
И Рилмок, коротко кивнув, быстрым шагом пошёл прочь.
Оливия думала, что умеет держать удар, но жестокие слова будущего супруга больно ранили её, заставив сидеть на скамейке в саду под тенью раскидистых каштанов и горько плакать. Она никому не могла пожаловаться или излить душу - в этом дворце слишком много любопытных глаз и ушей. Да и чего она хотела - чтобы Его Величество воспылал к ней страстью? К уродине с лошадиными зубами? Об усиках Оливия старалась не думать. На людях Рилмок был с ней учтив и предупредителен, здесь же, в саду, без свидетелей... Она вздохнула, утерев слёзы. Нельзя раскисать. В конце концов, она из дома Кириати и не подведёт отца и матушку. Они так долго ждали возвышения своей фамилии.
Лишь вечером, в покоях Лукреции, девушка позволила себе разрыдаться в голос.
- Девочка моя, - графиня гладила её по голове, кусая губы, - ну успокойся, пожалуйста. У Его Величества наверняка был трудный день и он позволил себе резкость. Будь мудрее. Ты будущая супруга нашего государя и от тебя нельзя будет вот так запросто отмахнуться.
- Да? А что он, по-вашему, только что сделал? - Заплаканная, Оливия стала ещё уродливей. Нос покраснел, углы губ опустились, делая лицо похожим на жуткую маску уличного клоуна. Лукреция слегка раздражённо сцепила пальцы.
- Оливия, Его Величество очень верно заметил, что ваш брак заключается в интересах Аквилии. Аквилия выше его или твоей любви. Почему ты плачешь? Ты его не любишь. Он тебя тоже, ну так что? Одну ночь ты потерпишь, а потом можешь пользоваться всеми возможностями жизни в столице. Оливия, доченька, пойми уже, наконец, тебе будет очень трудно найти свою любовь. Лучше забудь об этом. И я не советую тебе повторять выходки Джиневры Вернеи. Мать наследника престола не должна быть замечена ни в чём предосудительном. Его Величество может весьма... свободно трактовать брачные узы, но ты должна быть верной и покладистой женой. Тогда он оценит тебя по достоинству. Со временем, разумеется. А сейчас вытри слёзки и пойдём прогуляемся по саду и полюбуемся на фонтаны.
Лукреция шла под руку с дочерью, поглощённая своими мыслями. Последние дни она часто вспоминала давешний разговор с мужем на торжествах по случаю коронации, и воспоминания эти ей не нравились. Лукрецию тоже немного пугал молодой правитель, вобравший в себя силы четырёх стихий. Это делало его... чуждым. Констанц говорил о жестокости Интериора, но тут графиня Кириати была не согласна с мужем. Никаких гор трупов и бессмысленных казней Аквилис не наблюдал. Даже наоборот. За те несколько месяцев, что Рилмок провёл на престоле Аквилии, дела действительно понемногу пошли в гору. Что и говорить - он даровал дому Кириати полномочное право торговли с Кхариданом. Своеобразный свадебный подарок. Да и в других графствах, по словам Констанца, ситуация потихоньку выправлялась. Казна весьма неплохо пополнялась и за счёт налогов. Эрно Сэндреи, ставший во главе казначейства, обнаружил незаурядные математические способности и буквально заново выстроил систему сборов и податей, введя подоходный налог и избавив самых обездоленных от платы вовсе. Констанц, скрепя сердце, был вынужден признать, что свои владения Эрно тоже не пощадил, частым гребнем пройдясь по всем значимым позициям графства - зерно, масло, кожи, даже строительство и кузнечное дело. Откуда у двадцатилетнего юнца, которому больше пристало прожигать жизнь в пирах и охотах, такие серьёзные взгляды на жизнь, граф Кириати не знал. И тем горше было ему осознавать, что былое время уходит безвозвратно.
Новый Аквилис настолько разительно отличался от старого, что сложно было поверить, будто это один и тот же город. В столице обосновались посольства Четырёх Стихий, при посредничестве Рилмока заключались торговые и дипломатические союзы, подписывались договора и совершались сделки. Одним из хрестоматийных событий стал торговый договор между Джайнмуром и Аргорротом. Гномов очень заинтересовали пылающие саламандры - хорошее подспорье в кузнечном деле, а Ша-Ангх была не прочь нарядить Шшах в новую роскошную броню. Кхары начали поставлять в Келентелле знаменитый пурпурный жемчуг, а подданные Риголлана ухитрились приспособить его для изготовления удивительных целебных снадобий. В Аквилисе же в результате активной торговли между всеми народами оседало не только приличное количество денег, но и кое-что из того, что привозили с собой стихиали. Подпись Рилмока, как Залога Вердикта, обладала свойством открывать любые двери, так как каждый из четырёх Народов считал Интериора частью себя.
И только сам Рилмок в минуты покоя ронял голову на руки, пытаясь унять внутреннюю дрожь. Сумасшедший ритм, в котором он жил последнее время, изматывал его и заставлял всё чаще искать успокоения в подарке Ша-Ангх. Он, наконец, понял смысл слов Кхар-даона о проклятой силе Дара и знание это огненными иглами пронзало его душу. Грядущее бракосочетание только добавляло тёмных красок в жизнь повелителя Аквилии.
За несколько дней до свадьбы служанка, краснея и старательно отводя глаза, проводила в покои невесты придворного лекаря. Оливия очень удивилась: она чувствовала себя абсолютно здоровой, не было ни малейших признаков недомогания. Виарил долго щупал её пульс, хмурился, ничего не говоря, а потом велел выпить какой-то странный мерцающий отвар, оказавшийся ужасно горьким, после чего поклонился и вышел. Но Оливия заметила в его глазах какое-то сумрачное сочувствие.
- Ты узнал? - Рилмок расхаживал по своему кабинету, заложив руки за спину. На лице его застыло выражение тоски и безнадёжности.
Виарил кивнул.
- Наиболее благоприятный день наступит через три дня после свадьбы.
Рилмок со стоном сел и обхватил руками голову.
- Я не смогу, Виарил. Создатель свидетель, я просто не смогу! Даже если напьюсь как сапожник.
Придворный лекарь пошарил в складках длинных рукавов и вынул маленький флакон красного стекла.
- Выпей это перед визитом к Её Величеству. Этот эликсир придаст тебе необходимую твёрдость... м-м-м... духа несмотря на твои собственные желания. Но должен тебя предупредить: его действие длится максимум полчаса...
- Да мне бы полминуты продержаться! - воскликнул Рилмок и, вскочив со стула, начал нервно расхаживать по комнате. - Она же страшилище, каких мало. Да ещё и девственница впридачу. Нет, я столько не выпью... Виарил, скажи мне, ты знаешь Песнь Забвения? Мне бы пригодилась после брачной ночи.
Эльф улыбнулся.
- Я думаю, можно просто опустить занавеси и не зажигать свечей. В темноте все кошки серы.
- Подумать только! - Рилмок снова сел, вызвал слугу и приказал принести кальян. - Я ласкал красивейших женщин этого мира, а теперь должен прибегать ко всевозможным ухищрениям, чтобы переспать с собственной женой!
- Тебе нужен наследник, - напомнил Виарил, - и я уверен, что одну ночь ты переживёшь. Но ты меня заинтриговал. Могу ли я узнать, какая же ещё женщина, кроме Джиневры, оставила след в твоём сердце?
- Латейль, - Глаза Рилмока мечтательно закатились, - советница твоего отца.
- О! - только и смог сказать эльф.
Потом он вдруг встал и встревоженно посмотрел на Интериора.
- Рилмок, - Виарил подошёл к юноше почти вплотную, - Рилмок, прости мне моё нахальство, но... Что с тобой?
Рилмок уронил голову на руки.
- Я не знаю, Виарил. Создатель свидетель мне, я не знаю. Я чувствую к ней необъяснимое отвращение. Да-да, я знаю, несчастная Оливия ни в чём не виновата. Это всё мои мысли... - Рилмок остервенело затянулся и выпустил дым через ноздри. - Я боюсь сам себя, Виарил. После того, как я взошёл на престол... Я боюсь, что во мне что-то треснуло, треснуло непоправимо.
Эльф печально смотрел на него огромными глазами.
- Ты стал часто прибегать к помощи этой штуки, - Виарил легко коснулся изукрашенного горлышка кальяна.
- Знаю, - выдохнул Рилмок, - знаю, забери меня Обратная Суть! Ты же понимаешь, почему.
- Но ведь не только поэтому, - эльф грустно покачал головой, - читать мысли весьма полезно, но так часто использовать этот сбор...
- Сейчас там табак с нигтатом.
- Я вижу. Рилмок, ты должен отдохнуть. Просто вычеркнуть пару дней из своей жизни, наплевать на все посольства, приёмы, подготовку к свадьбе... Тебе необходимо хотя бы поспать.
- Виарил. - Рилмок пристально поглядел на друга. - Когда я был в Кхаридане... У кхар есть обряд посвящения, возможно, ты слышал о нём.
- Алейт рассказывала мне, но в очень общих чертах.
- Подробности не нужны, поверь. Ты бы не смог смотреть на кхар без содрогания, если б узнал. Этот обряд убивает тысячи, чтобы выжили пятеро. - Рилмок зажмурился, лицо его исказила гримаса воспоминания. - Я знаю, что такое оправданная жестокость, Виарил. Я знаю... Я хочу привести Аквилию к процветанию. Сожри меня спрут, я уже это делаю! И результаты налицо. И я не завидую тем, кто попытается вернуть старое затхлое время.
- Ты во многом прав, друг мой. Но всё-таки, - придворный лекарь вынул ещё один пузырёк, - выпей этот отвар и поспи. Мне больно смотреть на тебя.
Рилмок взял флакончик и вдруг обнял Виарила с неожиданной силой, уткнувшись лицом в пепельные пряди.
- Прости меня, если можешь. Я действительно боюсь сам себя. Спасибо, что ты всё ещё со мной.
- Мы всегда будем с тобой, что бы не случилось. Я, Лидан и Алейт. - Эльф погладил Рилмока по тёмным волосам. - Не забывай, как Повелитель Ветра, я очень восприимчив. Иногда мне кажется, я вижу тебя насквозь, словно ты сделан из стекла. Ты взвалил на себя непомерную тяжесть. Нельзя всё делать самому. У тебя есть Стеллан, другие советники, Фирин, наконец! Ты просто обязан переложить часть забот на их плечи, на то эти люди и находятся при дворе. Иначе скоро даже этот дурман не сможет помочь тебе. А теперь закрой двери и вели Алейт никого к тебе не пускать.
Ночь накануне свадьбы Оливия проплакала, уткнувшись лицом в подушку. Чем ближе становился день её венчания с Интериором, тем сильнее она ненавидела своего будущего мужа. Рилмок, как обычно, был с ней безупречно вежлив, но иногда в его глазах мелькало такое отвращение, что она с трудом удерживалась от слёз. Вдобавок её измучили бесконечные примерки, где служанки соревновались в лести, восхваляя красоту будущей королевы. Оливия, не сдержавшись, даже влепила пощёчину одной из них, что громче всех заливалась соловьём. Служанки притихли, но радости это девушке не доставило.
А ещё был Стеллан, заставлявший её зубрить свадебный церемониал и репетировать все слова и движения; Алейт, которая откровенно разглядывала будущую жену своего господина, и доброты в этом взгляде не было; Лидан или его брат, - Оливия их не различала - чьи поклоны были исполнены такой ледяной учтивости, что хотелось выть. Никто в этом замке не любил Оливию Кириати и не считал нужным это скрывать.
Рано утром две служанки облачили Оливию в роскошное свадебное платье. На один миг девушка даже залюбовалась собой, подойдя к зеркалу. Она не сразу узнала себя в той, что смотрела на неё с отполированного серебра. Платье из белого шёлка, расшитого золотыми звёздами, сверкающая диадема, та самая, что Рилмок подарил ей в день прибытия, золотая сеточка для волос с ниспадающей вуалью... Первый раз в жизни Оливия была почти красива.
В карете вместе с ней ехала Агата Сирке, её венчальная сестра. Рилмок распорядился об этом сухо, как о решённом вопросе, и Оливии ничего не оставалось делать, как сделать покорный реверанс. Сейчас она искоса рассматривала девушку, подавляя в себе зависть к её юному очарованию. Агата, как уже знала Оливия, была помолвлена с Эрно Сэндреи, но вели себя молодые люди весьма вольно для ещё не обвенчанной пары. Оливия могла поклясться, что своими глазами видела, как рыжий наглец беспрепятственно заходил к Агате в комнату, и это после заката! Хотя распущенность дворцовой жизни Оливию коробила не в последнюю очередь из-за того, что ей самой не светило подобных развлечений. Перед ней склоняли головы все мужчины в замке, кроме Рилмока, но ни один из них не искал её взгляда.
Главный храм Аквилии был украшен цветами и увит золотыми лентами. Площадь перед ним была заполнена людьми, жаждущими хоть одним глазком увидеть Его Величество с супругой. Мужчины размахивали шляпами и кричали что-то приветственное, а женщины бросали в воздух цветы и ветки сирени - символ крепкой любви. Оцепление из стражников, образовавших полукруг перед храмом и выстроенных вдоль дороги, дополняли тринадцать высших кхар с мечами наголо- не для охраны порядка, а для большей торжественности. В конце концов, Интериор был наполовину кхаром.
Марциал с трепетом перебирал страницы "Славы Создателю". Сегодня он скрепит союз, который принесёт процветание Пятому Народу. Чистая Кровь более не исчезнет бесследно, но продолжится в детях и внуках Рилмока Первого. Этого дня Марциал ждал и молил Создателя не призывать к себе своего верного слугу раньше срока. И Создатель услышал его молитвы.
Когда Оливия с Агатой и дюжиной фрейлин вошла в храм, она опешила. Рилмок уже ждал её, по церемониалу он должен был прибыть заранее вместе со своим венчальным братом. Увидев, кого он выбрал, бедная Оливия чуть не лишилась чувств. За спиной Его Величества стоял Лидан кхар'Кирдеат.
"Назвать кхара венчальным братом? Этого... эту жуткую болотную тварь? Позволить ему стоять рядом с Верховным Магнификом?" - Глаза Оливии против воли налились слезами. Значит, это всё-таки правда. Кхары Рилмоку ближе и роднее людей. Создатель, да что же за чудовище её будущий муж?
- Агата, - раздражённо прошептала Оливия, - ты бы согласилась, чтобы твоей венчальной сестрой стала Алейт кхар'Линдаат?
- Если будет на то воля Его Величества, - потупив глаза, ответила девушка. Не рассказывать же, право, что у неё уже есть венчальная сестра по имени Джиневра? Их с Эрно брак был освящён Марциалом в маленькой часовне при покоях Интериора, и Рилмок, как и обещал, встал за спиной её жениха. Но Оливии об этом знать необязательно. Агата разглядывала будущую супругу государя из-под полуопущенных ресниц. Ещё никогда она не видела Оливию так близко. Бывают же на свете уродины. Даже чудесное платье не помогало, своей роскошью оно только сильнее подчёркивало безобразие невесты. Агате стало немного жаль эту тощую носатую женщину. Судьба от души посмеялась над ней, одарив непривлекательной внешностью, а теперь ещё и нелюбимым мужем. Птица в золотой клетке. Эрно рассказывал Агате, что Его Величество отнюдь не жаждет любви своей нареченной, и Агата понимала, почему.
Оглядев храм, заполненный знатью и придворными, Оливия нашла в толпе матушку и отца. Те были неподдельно взволнованы, Лукреция украдкой утирала слёзы, Констанц старался выглядеть спокойным, и только плотно сжатые губы выдавали его состояние. Оливия слабо улыбнулась родителям и неспешно направилась к алтарю.
Ей доставляло какую-то мстительную радость идти, внезапно замедляя шаг и заставляя свою венчальную сестру путаться в юбках и оступаться. Агата семенила молча, держа шлейф свадебного платья. Девушка уже поняла, что сестринской любви от Оливии ей не дождаться. Озлобленная на весь мир страхолюдина... И как только Его Величество нашёл в себе силы решиться на этот брак?
Лидан наклонился к Рилмоку и быстро прошептал:
- Твоя будущая жена наживает себе врагов на ровном месте. Очень недальновидно. Хотя, возможно, леди Оливия просто волнуется перед церемонией.
- Ничего страшного, - тихо бросил Рилмок, - её волнение вполне объяснимо. Я имел с ней недавно один разговор и предупредил эту усатую уродку, что не потерплю неповиновения. Да, Лидан, на что приходится идти ради блага Аквилии. Теперь Кириати купаются в золоте, торгуя с Кхариданом. Бедный Констанц! Он всерьёз думает, что я дал ему право беспошлинной торговли.
- Разве нет? - прищурился кхар.
- После того, как Эрно распотрошил систему сборов и податей, Констанц платит в казну на порядок больше, чем раньше. Его доходы существенно увеличились, а подоходный налог на то и придуман, чтобы хорошенько пощипать некоторых обеспеченных господ.
- Ты мог бы даровать ему право торговли, не принуждая себя к этому браку.
- То, что достаётся даром, мало ценится. Для Кириати брак его дочери - это сделка. Оливия в обмен на торговые льготы. Плюс возвышение рода. А это страшилище, после того, как родит ребёнка, может отправляться в свободное плавание. - Рилмок усмехнулся. - Под неусыпным наблюдением, разумеется.
Лидан понимающе ухмыльнулся.
Стоя на коленях перед Верховным Магнификом, Оливия как можно ниже опустила голову, чтобы никто не увидел её дрожащих губ. Вуаль закрывала её лицо, и Оливия с ужасом ждала, когда Рилмок откинет тонкое кружево и поцелует её. А момент этот неумолимо приближался. Уже прочёл свадебную проповедь Марциал, уже коснулся их лбов пальцами, смоченными ароматным маслом, уже Оливия шёпотом сказала "да". Дольше стоять на коленях было недопустимо, но девушка не могла заставить себя подняться. Вдруг чья-то рука больно стиснула её плечо и буквально рывком поставила на ноги. Её муж в упор смотрел на неё вызолоченными глазами. От его взгляда веяло холодом Кхаридана.
- Ты проявляешь непокорство с первых минут, - Рилмок говорил шёпотом, но Оливии казалось, что уши её закладывает, как от крика. - Не забывай, что теперь я дважды твой повелитель: как государь и как муж. Не усложняй себе жизнь, Оливия, я не собираюсь нянчиться с тобой. Веди себя в соответствии со своим титулом. С этой минуты ты супруга Интериора. Так что не позорься.
Он откинул вуаль, но не поцеловал её, а всего лишь сделал вид, приблизив свои губы. Оливия судорожно сглотнула. Обошлось. Но потом она чуть не зажмурилась в ужасе. По традиции венчальная сестра поздравляла новоиспечённого мужа, а брат - жену. Агата легко коснулась губами щеки Рилмока, а Оливия в каком-то оцепенении наблюдала, как к ней приближался высший кхар. Он был на полторы головы выше неё, так что ему пришлось нагнуться. Щеки Оливии коснулись сухие холодные губы с царапающими трещинками. Она вздрогнула от отвращения. Лидан хмыкнул и отступил. Рилмок же, медленно вздохнув, словно укрощая гнев, прошептал:
- Тебе следует проявлять сестринскую любовь к моему другу и венчальному брату. Лидану плевать на твоё отношение к нему, но если я ещё раз увижу на твоём лице такое выражение... Да, и учти. Теперь во дворце будет много Повелителей Стихий. Разных. Научись им улыбаться. Ты меня поняла?
- Да, Ваше Величество, - Оливия склонилась в реверансе. Внутри неё бушевал пожар бессильного гнева, заливая краской лицо. Он её ненавидит. Ненавидит настолько, что не стесняется отчитывать при Его Преосвященстве и этом Лидане, который смотрел на неё и улыбался. Наверняка доволен спектаклем. Оливия резко повернулась к Агате. Та быстро опустила глаза.
Марциал воздел руки и провозгласил хвалу Создателю за то, что два любящих сердца соединились в священном союзе. Оливия искала глазами мать и отца. Они же всё видели, видели эту омерзительную сцену... Лукреция и Констанц смотрели на неё сияющими от счастья глазами. Оливия отвернулась, не в силах скрыть слёзы. Всё кончено. Теперь она жена чудовища, владеющего магией стихий, чудовища, заново рождённого в болотах Кхаридана, жестокого, безжалостного и неуправляемого. Чудовища, которому она должна родить сына. В этот момент Оливия прокляла Создателя со всей страстью своей порывистой натуры. Лита Майя осталась бы ею довольна.
На пиру Оливия почти не ела, лишь изредка вымученно улыбаясь. Рилмок не обращал на неё внимания, принимая поздравления и осушая кубок за кубком. Он пил и не пьянел, чем пугал Оливию ещё больше. Его Хранительница потягивала вино из узкого стаканчика, и её фиолетовый глаз неприятно ощупывал жену Интериора. Оливия поняла, что отныне она под постоянным надзором. Лидан с братом тоже бросали на неё острые взгляды, но в сиреневых глазах невозможно было ничего прочесть. Вскоре Оливии стало казаться, что весь зал исподволь рассматривает её и смеётся, поднимая вновь и вновь кубки с вином.
Прекрасная Джиневра, что-то шепчущая своему рыжему брату и постоянно подающая знаки виночерпию...
Эрно, кивающий и смеющийся, холёная рука бесстыдно поглаживает плечи Агаты...
Сама Агата, малолетняя мерзавка, так и льнёт к своему жениху и что-то быстро говорит ему в ухо, иногда игриво покусывая мочку...
Стеллан, неодобрительно качающий головой, будто Оливия не оправдала его надежд...
Лекарь Виарил, не отрывающий глаз от Джиневры, на Оливию он не посмотрел ни разу...
И её муж. Рилмок пил, шутил, смеялся, принимал поздравления и провозглашал здравицы гостям, венец он уже снял, и тёмные волосы прилипли ко лбу. Он не обращал внимания на Оливию, и весь зал безмолвно принял правила игры. Даже её родители. Оливии хотелось плакать, но она боялась поднять глаза. Теперь этот замок - её дом. Её клетка. Она целиком и полностью во власти повелителя Интерии, сумасшедшего выродка стихий. Пусть его боготворит народ и склоняются до земли графы и бароны, для неё, Оливии, он навсегда останется бессердечным монстром, не питающим к ней даже капли сочувствия. Она с ужасом подумала о брачной ночи и впервые за вечер залпом осушила свой кубок.
Ни в первую, ни во вторую ночь Рилмок к ней не пришёл. Где и с кем её муж проводил время, для Оливии осталось загадкой. Она лишь благодарила Создателя за отсрочку. Само собой, Лукреция уже давно просветила дочь об интимной стороне супружеской жизни, и оптимизма Оливии это знание не добавляло. Пользуясь отсутствием мужа, она придирчиво рассматривала себя в зеркале и каждый раз убеждалась, что Рилмок столько не выпьет. Но она должна родить наследника, а, значит, неизбежный визит Интериора в её спальню когда-нибудь состоится. И на третью ночь так и произошло.
Во втором часу ночи дверь в её покои с грохотом распахнулась, и Рилмок быстро вошёл, напряжённо сжимая и разжимая кулаки. Вид у Его Величества был пугающий. На бедре покачивался подарок Кхар-даона - чудесный зелёный меч в сверкающих ножнах.
Рилмок нервно задёрнул все шторы, задул немногие горящие свечи и резко бросил:
- Перевернись на живот. Со спины ты не такая страшная. Оставь сорочку, я не собираюсь любоваться тобой.
Оливия, дрожа, перевернулась. В бедро ей упёрлась рукоять меча. Её муж даже не счёл нужным снять одежду. Внезапно её нутро разорвала острая боль. Её брали грубо, как какую-то трактирную девку, совершенно не заботясь о её ощущениях. По ногам потекла кровь, и движения стали ещё более резкими, причиняя нестерпимые страдания. Самым пугающим было ровное дыхание её мужа, будто он не насиловал её, а принимал какое-нибудь посольство в тронном зале. Оливия всхлипнула, но, закусив губу, молча лежала на шёлковых простынях, только пальцы вцепились в дорогую ткань. Ей было трудно дышать, подушка закрывала лицо, и девушка молилась, чтобы эта пытка быстрее кончилась. Никакого экстаза, о котором рассказывала матушка, и близко не было. На глаза её навернулись бессильные слёзы. Ей казалось, что прошла вечность, прежде чем Рилмок оттолкнул её.
- Теперь я передаю тебя заботам Виарила. Если он верно рассчитал день, ты должна забеременеть. Искренне надеюсь, что он прав. Второго такого испытания я не выдержу даже впотьмах. Не спрашиваю о твоём удовольствии, у тебя на лице всё написано. Я вижу в темноте. Лучше б я был слеп. Спокойной ночи, моя леди.
И Рилмок вышел, громко хлопнув дверью, оставив Оливию плакать в одиночестве посреди окровавленных простыней. Под кроватью валялся пустой пузырёк красного стекла.
Через месяц с небольшим Виарил оповестил Интериора, что его супруга носит ребёнка. С этого момента жизнь Оливии превратилась в затяжной кошмар.
Рилмок приставил к ней Илдана, словно в насмешку над её неприязнью к болотным тварям. Кхар был предупредителен до отвращения, угадывал все её желания, катал на "речном дьяволе" по кличке Прибой и разве что в постель с ней не ложился. Куда бы не пошла Оливия, бледный урод оказывался рядом. На все мольбы девушки оставить её в покое кхар качал головой: "Приказ Его Величества", и неотступно следовал за ней. Его неподвижные сиреневые глаза наводили на Оливию ужас. Он был повсюду, и скрыться от равнодушного взгляда наёмного убийцы не было никакой возможности. Оливия запиралась в покоях, но знала, что Илдан с мечом наголо стоит у двери, как сторожевой пёс. Её мучили тошнота и бессонница, порождение её мужа властно требовало права на жизнь, и Оливия терзалась своей беременностью, как пыткой. Не хватало воздуха, она постоянно выходила ночью на балкон галереи, и бледная тварь тут же возникала рядом.
А потом появилась она. Ведьма из Келентелле. В одну из ночей, когда Оливия судорожно дышала прохладным воздухом в ажурной галерее, а её ребёнок больно толкался в округлившемся животе, она увидела, как во внутренний дворик въехала на красавце-олене тонкая фигурка, окружённая едва заметным сиянием. Длинные белые волосы, ниспадающие до земли, точёные изгибы тела, острые ушки - подданную Риголлана нельзя было спутать ни с кем. В сопровождении Алейт прекрасная незнакомка скрылась в галерее. У Оливии перехватило дыхание.
- Кто это? - резко спросила она у Илдана. Тот был, как обычно, невозмутим.
- Это Латейль, советница Предвечного Владыки Риголлана.
- Что привело её сюда в такой час? Разве Аквилия и Келентелле имеют какие-то разногласия?
- Я не могу ответить на вопрос Вашего Величества, - Оливия могла поклясться, что Илдан прекрасно знал причины визита эльфийки. - Наверняка в Аквилис прекрасную Латейль привели дела государственной важности. Сожалею, но более подробных сведений у меня нет.
Оливия резко развернулась и чуть ли не бегом возвратилась в свои покои. Ложь Илдана жгла её огнём. Женская интуиция... обманутая жена всегда чувствует присутствие соперницы. Но эльфийка! Её муж изменял ей с нелюдью! Божественно красивой, пьянящей, захватывающей дух, но нелюдью! Оливия вспомнила все те дикие слухи о Джиневре, этой похотливой сучке. Якобы она спала с кхаром и эльфом, то ли с обоими сразу, то ли по отдельности. Оливию трясло от этих сплетен. И вот теперь её муж принимает у себя в покоях эльфийку, ночью, и уж явно не для политических разговоров. Оливия вцепилась в мраморные перила. Она сейчас же пойдёт к супругу и выгонит эту тварь. Пусть Рилмок больше ни разу не посещал её после той кошмарной ночи, но он её муж. И она не стерпит надругательства над святостью брака. Оливия повернулась к Илдану:
- Только посмей меня остановить.
Кхар вежливо склонил голову:
- Это сделает Алейт кхар'Линдаат.
- Она не осмелится! Я жена Интериора!
- Боюсь, для Алейт ваш титул не значит ничего. Но не буду вам мешать. - Илдан снова поклонился, и Оливия замерла в нерешительности. Алейт её пугала гораздо больше Илдана и его брата. В ней чувствовалась такая запредельная жестокость, что Оливия против воли поёжилась. Эта лысая дрянь может зарубить её без разговоров, она никогда не выказывала должного почтения супруге государя. Даже не кланялась при встрече, а лишь зыркала единственным глазом и скалилась своей мерзкой улыбкой. Проклятая тварь. Стеллан говорил, Алейт была с Его Величеством в Кхаридане и Джайнмуре, и с её помощью он искоренил ересь Марциала. Она пользуется безграничным доверием Рилмока. И если Оливия попробует проникнуть в спальню мужа, эта тварь отсечёт ей голову. И не поморщится. Её Величество комкала манжеты сорочки и не знала, что делать. Вдруг над самым её ухом раздался шёпот Илдана:
- Возвращайтесь в свои покои, Ваше Величество. Вам необходим отдых. Не спорьте, - Илдан взялся за дверную ручку, - Вы не в том положении, Ваше Величество, чтобы спорить. Прошу меня простить. Я приносил клятву Малого круга Стеллану Восьмому, и от этой клятвы я не освобождён до сих пор. Вас я охраняю по личному распоряжению Интериора. Не заставляйте меня с оружием провожать вас в вашу спальню. А Алейт вас убьёт. Просто чтобы вы знали. Поэтому не любопытствуйте насчёт Латейль. Позвольте пожелать вам спокойной ночи. - И Илдан распахнул двери спальни.
Роды длились больше двух суток. Виарил, ругаясь на всех языках, включая староинтерский, вливал в Оливию всё новые и новые эликсиры, но женщина, тем не менее находилась между жизнью и смертью. Рилмок сквозь зубы бросил, что надо спасать ребёнка, а жена ему не нужна, но Виарил, как лекарь, не мог допустить смерти этой несчастной женщины. Он лил ей в горло отвары, укрепляющие плоть, он лично перерезал пуповину у наконец родившегося наследника. Малыш был опутан щупальцами кракенов, а его глазёнки пугали золотыми ободками. Когда Оливии принесли сына, она не смогла сдержать возгласа отвращения. Стихийная тварь, плоть от плоти своего отца. Ребёнка сразу же отдали кормилице, дородной крестьянке из Шуа, но Оливия так и не смогла забыть выражение бешенства на лице мужа. Он ненавидел её в тот момент, когда она увидела сына и отшатнулась. Кормилица унесла ребёнка, и Оливия откинулась на подушки, хрипло дыша. Всё кончилось. Она родила Рилмоку сына. Теперь он больше не придёт в её спальню и не будет брать её силой. Оливия наконец почувствовала себя свободной.
В одно утро, когда она уже немного окрепла, в её покои внезапно вошёл муж. Оливия вцепилась пальцами в кружево юбок. Что ещё случилось? Но Рилмок пребывал в хорошем расположении духа, даже поцеловал ей руку и уселся рядом на кушетку.
- Ты исполнила своё предназначение. Я не бросаюсь пустыми обещаниями. С этого момента ты можешь располагать собой как пожелаешь. Любой твой каприз будет исполнен незамедлительно. Меня ты не интересуешь, так что твои ночи отныне принадлежат только тебе. Есть что-нибудь, что я могу сделать для тебя сейчас?
Рот Оливии изумлённо приоткрылся. Ей это снится? Она помнила тот давний разговор в саду, но он был словно из прошлой жизни. И что... теперь она и впрямь предоставлена сама себе? Оливия вдохнула поглубже и решила рискнуть.
- Я благодарю Ваше Величество за доброту. Позволено ли мне просить, чтобы вы отозвали Илдана кхар'Кирдеата с его нынешнего поста? В сердце Аквилиса мне ничего не грозит, и его бессменное присутствие немного утомляет меня.
- Как скажешь, - на удивление быстро согласился Рилмок, - я уже понял, что кхар ты недолюбливаешь, хоть это и странно. Что ж, пусть будет так. Наслаждайся жизнью, ты это заслужила. Я иногда был неоправданно резок с тобой. Что поделаешь, мы оба жертвы государственных интересов. Надеюсь, теперь пребывание во дворце доставит тебе только приятные впечатления.
И Рилмок, как обычно, не прощаясь, покинул её покои.
Как распорядиться неожиданной свободой, Оливия ещё не придумала. Ей казалось, что муж просто нашёл ещё один способ посмеяться над ней, и несколько дней не выходила из своих комнат. Но странное дело - Илдан и впрямь исчез с её горизонта. Не веря собственному счастью, Её Величество рискнула воспользоваться шансом. Она каталась верхом, вспоминая привольные долины Кириата, гуляла по дивным дворцовым садам, и ничто, казалось, не могло омрачить новой жизни Оливии Кириати. О Латейль она старалась не вспоминать. И, может быть, она бы смирилась с ролью птицы в золотой клетке, если б однажды слуга не подал ей с поклоном письмо. Отправителем значился его светлость граф Аглент Сирке.
Глава XXVIII
В один прекрасный солнечный день, когда Оливия качалась в саду на увитых цветами качелях, к ней неслышно подошла Алейт. Оливия чуть не взвизгнула от неожиданности.
- Проследуйте за мной, Ваше Величество. Вас желает видеть Интериор.
Оливия напряглась. Все эти недели Рилмок абсолютно не интересовался её жизнью и этот внезапный вызов девушку испугал. Она судорожно начала перебирать в уме события последних дней. Ничего необычного. Она совершала верховые прогулки, гуляла, иногда, в особо сильную жару, сидела в своих покоях и вышивала. Что могло побудить её мужа послать за ней? Оливия, недоумевая, встала с качелей и, шурша юбками, двинулась вслед за Алейт.
Рилмок принял супругу не в Садике Чудес, а в своём личном кабинете, что само по себе было недобрым знаком. Алейт распахнула перед Оливией дверь и проскользнула внутрь, усевшись на один из стульев и поджав ногу. Неслыханная дерзость, но Рилмока это, видимо, ничуть не смущало. Он встал при появлении жены и жестом указал на кресло. Оливия склонилась в реверансе и осторожно села, будто вместо алого бархата её поджидал клубок ядовитых змей.
- У меня к тебе непростой разговор, - Рилмок пододвинул к себе кальян. - Очень непростой. Даже не знаю, с чего начать.
Оливия испуганно смотрела в золотые кольца глаз. Внутри неё словно свила гнездо неведомая зубастая тварь и сейчас терзала её, обжигая нестерпимой болью. Рилмок вздохнул.
- Я обещал тебе полную свободу. Я сдержал слово. И чем ты мне отплатила?
Её Величество вжалась в кресло. Что? Чем она отплатила? Она ни в чём не виновата, никто во дворце не мог бы и слова сказать против Оливии, она всегда вела себя сдержанно и ни разу не позволяла вольности в отношении любого из подданных её мужа...
- Оливия, - укоризненно покачал головой Рилмок, - ты же понимаешь, что я всё равно о тебе беспокоюсь. Мне небезразлична твоя жизнь, хоть я в неё и не вмешиваюсь. Я даже произвёл в сержанты того милого юношу из дворцовой стражи и подписал ему отпуск на десять дней в награду. - Тут Рилмок прищурился. - За героизм.
Оливия задохнулась, кровь бросилась ей в лицо. Значит, её муж всё время был в курсе её жизни, даже самых... деликатных сторон?! Но он же обещал... Рилмок с усмешкой наблюдал за сменой выражения лица супруги.
- Что ты так распереживалась? Ты же знаешь о моих свиданиях, почему я не могу знать о твоих? Я рад, что ты не похоронила в себе женщину. Это внушает надежду, что у тебя остались хоть какие-то желания.
Оливия закусила губу. Она уже тысячу раз успела пожалеть о том случае, тем более, что ничего хорошего всё равно не вышло.
Неожиданно для самой Оливии через некоторое время после родов её тело настойчиво стало требовать плотской любви, словно пробудилась её дремавшая прежде чувственность. Ощущения были новыми, незнакомыми и немного пугающими. Оливия вспомнила их последний разговор с Рилмоком. Он тогда высказался вполне определённо. Но как же ей быть? Её Величество понятия не имела, как ей пригласить кого-то к себе, а главное, кого? Она было подумала обратиться за советом к Джиневре, но сразу же расхотела, стоило ей представить лукавую и понимающую улыбку рыжей бестии. И Оливия решилась просить помощи у того, к кому, казалось, должна была обратиться в последнюю очередь.
Илдан выслушал её сбивчивый монолог бесстрастно и невозмутимо. Оливию всегда поражала абсолютная свобода кхар в вопросах морали.
- Ваше Величество предпочитает зрелый опыт или напор юности? - осведомился брат Лидана, когда Оливия умолкла. Женщина густо покраснела:
- Илдан, я сейчас пожалею, что обратилась к тебе.
- Ни в коем случае, - Кхар еле заметно улыбнулся. - Желания Вашего Величества легко исполнимы. Я прикажу устроить учения на плацу, а вы во время верховой прогулки выберете того, кто вас заинтересует. Потом опишите мне его, и я доставлю этого человека в ваши покои. В полночь вас устроит?
- Ты так говоришь, будто я стою в лавке ювелира и выбираю новое колье.
- Что в сущности одно и то же, Ваше Величество. - Заметив, что Оливию что-то гложет, Илдан добавил: - Я буду нем, как рыба. Я уже много раз видел подобное. Можете рассчитывать на меня.
И кхар с поклоном удалился.
Илдан не солгал. На плац действительно вскоре высыпали стражники во главе с капитаном, разбились на пары и начали тренировки с мечами. Оливия, одевшись попроще и на всякий случай накинув вуаль, приказала оседлать свою любимую кобылу Незабудку и отправилась на прогулку вдоль стен дворца. Как раз мимо плаца с учениями.
Её внимание привлёк один стражник, совсем молодой, лет восемнадцати, светловолосый, но загорелый. Он немного напоминал эльфа, но без присущей Четвёртому Народу томной изысканности. Стражник сосредоточенно отбивал удары своего противника и по сторонам не глядел. Иногда мимо него проходил капитан, что-то рявкал и устремлялся к другим подчинённым. Оливия кивнула сама себе. Пусть будет блондин, этим он хотя бы не похож на Рилмока.
Брат Лидана выслушал описание внешности молодого стражника и ненадолго задумался.
- Яцинт, - выдал он вердикт, - из последнего рекрутского набора. Кажется, ваш земляк, откуда-то с юга Кириата. Будьте покойны, Ваше Величество, в полночь он будет у вас.
В половину двенадцатого ночи дверь в казарму распахнулась, и на пороге возник высший кхар, один из тех двоих, что вселяли страх в сердце любого караульного. Он пристально оглядел всполошённых стражников. За его спиной маячил взволнованный капитан, не успевший толком застегнуть мундир и забывший в суматохе свой шлем.
- Яцинт. - Голос кхара был гортанным и скрипучим. - Два шага вперёд.
Стражники недоумённо переглядывались, пока молодой новобранец неловко протискивался с дальнего конца казармы.
- Два шага вперёд! - нервно заорал капитан, а потом, заикаясь, затараторил:
- Ваша милость, господин Илдан, да что он натворил-то? Яцинт-то? За что ж его... посреди ночи...
- Пока ничего, - бросил кхар, - ему только предстоит.
Капитан осёкся.
Наконец не на шутку испуганный Яцинт вышел вперёд. Илдан критически оглядел юного стражника. Вид тот имел взволнованный, он кидал вопросительные взгляды на товарищей, но те хранили молчание. Илдан подошёл к юноше.
- Приведи себя в порядок и быстро. Пойдёшь со мной. Шлем можешь оставить.
- А...
- Отставить разговоры. Шевелись. Я два раза не повторяю.
Яцинт бросился одеваться, в спешке не попадая в рукава. Куда его поведут? Что он сделал? Он и служил-то всего полгода и ничем не выделялся среди своих товарищей по оружию. И капитан орал на него не чаще, чем на других. Что же случилось, зачем за ним пришёл этот жуткий кхар с глазами мертвеца? Задавать вопросы было бесполезно, и Яцинт, обливаясь холодным потом, обречённо последовал за высокой фигурой в чёрной чешуе.
Чем дольше они шли по дворцовым галереям, тем чаще Яцинт вспоминал скабрезные казарменные разговорчики о бывшей герцогине. Вот только сейчас леди Джиневра сидит тише мыши, а про супругу Рилмока Первого Яцинт не слышал ничего. И даже ни разу не видел, много ли увидишь с поста у Провиантских ворот. И мыслей о том, куда ведёт его кхар, у новобранца не было никаких.
Илдан остановился у резных дверей с позолоченной ручкой, глянул на Яцинта и бросил:
- Сочувствую, парень.
И, взяв его за шиворот, аккуратно переставил за порог, закрыв за стражником дверь.
Ещё ни разу за свою недолгую, но бурную личную жизнь Яцинт Немет не терпел такого сокрушительного фиаско. Когда он разглядел в неверном мерцании свечей, к кому его доставил господин Илдан, парень упал духом во всех смыслах. Спасительным зельем Виарила разжиться было негде, да Яцинт и не подозревал о его существовании. Когда стало понятно, что дезертировать не удастся, стражник, зажмурившись, стал судорожно перебирать в уме все самые запоминающиеся моменты своей жизни, чтобы хоть как-то выправить положение. Ирма, Жофи, Марта... Всё без толку. "Меня казнят, - обречённо понял Яцинт, - и скорее всего, уже завтра..."
Когда Оливия в бешенстве приказала ему убираться, парень стрелой вылетел в коридор, застёгиваясь на ходу, и наткнулся на Илдана. "Всё, - вздрогнул Яцинт, - вот и смерть моя стоит." Кхар оглядел несостоявшегося любовника и отрывисто сказал:
- За мной.
Яцинт уныло поплёлся бесконечными коридорами, надеясь, что меч кхара убивает быстро. Илдан привёл парня в странное помещение с бассейном посередине, куда-то отошёл и вернулся с узким плетёным стаканом.
- Пей, - он сунул под нос Яцинту стакан. В нём была какая-то прозрачная жидкость. Стражник опрокинул залпом и закашлялся. Внутренности обожгло огнём, из глаз юноши покатились слёзы.
- Что... что это?!
- Кхариданское пойло, - усмехнулся Илдан, - пей. Здесь его полно. И хватит трястись как головастик.
- Её Величество отправит меня на плаху...
- Не отправит. Пей. И держи язык за зубами.
Когда Яцинт уже перестал дрожать, осушив три стакана, Илдан вывел его в знакомые коридоры и махнул рукой:
- Казармы там.
И растворился в ночной тьме.
Из воспоминаний Оливию вывело постукивание пальцев. Рилмок барабанил по столешнице, изредка затягиваясь сладковато пахнущим табаком.
- Твоя личная жизнь весьма примечательна, но ради этого я не стал бы тебя дёргать.
Он встал и вдруг приблизился к ней вплотную. Его глаза расширились, ноздри подрагивали, как у гончей, почуявшей дичь.
- Оливия, Оливия... - Лицо его исказилось. - Скажи, когда именно тебе отказал рассудок?
Девушка непроизвольно подобралась. Что он имеет в виду? Рилмок повернул голову, и из незаметной дверцы в тёмном углу вышел Илдан.
- Ты?! - Оливия приоткрыла рот. Кхар бесстрастно бросил на стол пухлую пачку писем, перевязанную розовой ленточкой.
- Сожалею, Ваше Величество.
- Ты... ты шпионил за мной? Перехватывал мои письма? Но... Как ты посмел?..
- Приказ Его Величества.
Рилмок с неприятной усмешкой наблюдал за оторопевшей Оливией. Лицо его жены то заливала мертвенная бледность, которой позавидовали бы кхары, то на щеках выступали уродливые красные пятна. Глаза Оливии наполнились слезами.
- Ваше Величество... почему...
- Я же сказал, что беспокоюсь о тебе. А ты... Ты могла бы радоваться жизни, к твоим услугам было всё, понимаешь, всё! Я ни в чём тебя не ограничивал. Так почему же, - его лицо выражало неподдельное страдание, - почему из всех возможных вариантов ты выбрала государственную измену?!
На этих словах Илдан и Алейт одновременно потянулись к ножнам.
Сказать, что Оливия была поражена - значит не сказать ничего. Она осела в кресле, будто её ударили в живот, дыхание сбилось, перед глазами шли круги. Государственная измена?! Но она же ничего не совершала!
Рилмок брезгливо тронул письма.
- Скажи, что за нашёптывания Обратной Сути подтолкнули тебя переписываться с Аглентом Сирке?
Оливия хлопала глазами.
- Но... это просто дружеская переписка... Его светлость по-отечески поддерживал меня...
- Да? Тебе мало родного отца? Что же это за поддержка... - Рилмок вытащил из пачки одно из писем. - Та-ак... Ага... Граф имеет наглость просить тебя, чтобы ты добилась для него разрешения навестить дочь... Он не теряет надежды, что милая Агата когда-нибудь бросит своего жениха... Вот ведь упрямый осёл! И что же ты ему ответила?
- У Вашего Величества все мои письма, - прошептала Оливия, опустив голову.
- Точно. Сейчас поглядим... Хвала Создателю, хоть здесь ты проявила здравомыслие.
- Ваше Величество! - Голос Оливии дрожал. - За что вы так ненавидите бедного Аглента? Он потерял дочь, ему запрещено покидать Сиркейт... Агата о нём даже не вспоминает. Чем он вызвал такое сильное ваше неудовольствие?
- Он плохо понимает интересы государства, Оливия. Помолвка Эрно и дочери Сирке - это не только союз двух любящих сердец. Хотя, не спорю, счастье Агаты тоже очень важно. Мне нужны верные и преданные вассалы. После того, как граф Сэндреи получил свою возлюбленную, его преданность возросла ещё больше. Не забывай, он глава казначейства. А Аглент Сирке не способен думать ни о чём, кроме греховности этого бренного мира. Агате незачем с ним встречаться. Хорошо, что ты объяснила ему своё положение. Стреноженная лошадь. - Рилмок нервно затянулся и хохотнул. - Тебе приятно, что хоть кто-то считает тебя способной повлиять на меня. Вы оба глупцы. Ладно, с дочерью разобрались...
- Ваше Величество! - Оливия набралась храбрости и посмотрела в глаза мужу. - Но Агата ведёт себя возмутительно! Незамужней женщине принимать в своих покоях...
- Будущего мужа? Они помолвлены и имеют право оставаться наедине.
- Ночью?
- А когда? - удивился Рилмок. - Днём его светлость занят на службе, а Агата исполняет обязанности твоей, между прочим, фрейлины. Как и Джиневра, и многие другие. Когда же нашим голубкам встречаться, как не по ночам? Или эта старая развалина убедила тебя в греховности поцелуев до брака?
- Это возмутительно... - снова прошептала Оливия.
- Ты стала такой ханжой после того, как довела до нервной икотки того новобранца? Теперь завидуешь чужой любви? Молчать! Я ещё не закончил. Аглент жалуется тебе на непомерные налоги. Ты что, его светлость Эрно Сэндреи, чтобы решать такие вопросы? Я понимаю, граф изливает тебе душу, потому что больше некому, но...
- Сиркейт очень небогатое графство, Ваше Величество! Новые налоги буквально душат бедного Аглента!
- Душат, значит...
Рилмок дёрнул шнурок колокольчика и велел лакею пригласить в кабинет Эрно Сэндреи со всеми отчётами. Через десять минут главный казначей быстрым шагом вошёл и упал на одно колено:
- Ваше Величество. - Заметив Оливию, Эрно снова поклонился. - Леди Оливия.
- Эрно, моя супруга интересуется тонкостями нынешней системы сбора налогов. Будь так любезен, объясни Её Величеству текущее положение вещей.
- С удовольствием, Ваше Величество, - Эрно повернулся к Оливии и достал какие-то свитки, - вступив в должность, я заменил подушевой налог прогрессивным подоходным, не считая Магнификата с его постоянной ставкой в десятую часть.
Оливия непонимающе моргнула. Эрно улыбнулся:
- При кажущейся запутанности система очень проста. Подушевой налог предполагал одинаковую плату для всех мужчин Аквилии, включая младенцев и стариков, и плата эта равнялась ста тиалам в год. При этом не учитывались доходы плательщиков. Глупость несусветная. Знать и зажиточные граждане почти не ощущали на себе налогового бремени, а бедняки были вынуждены отдавать почти всё или вовсе уклоняться от уплаты, за что их сажали в тюрьму. Я отменил эту систему и ввёл налог, возрастающий одновременно с доходами подданных Его Величества. Сейчас существуют шестнадцать разрядов, от ста пятидесяти до четырёх тысяч тиалов в год. Тот, кто зарабатывает от ста пятидесяти до двухсот тиалов, платит в казну два тиала, далее ставка возрастает, и те, чей доход составляет четыре тысячи, платит уже четыреста пятнадцать тиалов. Свыше четырёх тысяч - четыреста восемьдесят тиалов плюс шестьдесят с каждых пятисот сверх четырёх тысяч. Люди же, зарабатывающие меньше ста пятидесяти тиалов, от уплаты налога освобождаются. Магнификат платит десятую часть от своих доходов по соглашению, достигнутому в конце правления Стеллана Восьмого. Я не счёл нужным менять эту позицию. Вот, собственно, и всё, - бодро закончил Эрно Сэндреи.
Оливия ничего не поняла из этой тирады и решила напрямую перейти к волнующему её вопросу:
- А как обстоят дела в графстве Сирке?
- Сиркейт! - На какой-то миг Оливии показалось, что Эрно сейчас выругается. - Это настоящая головная боль. На днях я послал туда уже вторую проверку, на этот раз во главе с Кейтаном...
- Кхар?! - изумлённо вскричала Оливия.
- О да! - Граф Сэндреи довольно улыбнулся. - Исключительно светлая голова, перемножает в уме такие суммы, что я только диву даюсь. При Стеллане он был одним из стражей Садика Чудес. Я его обнаружил, когда они с напарником от скуки соревновались в умножении на скорость. Признаюсь честно, я был поражён до глубины души. Но Садик может охранять любой высший кхар, так что Кейтана я забрал себе. Теперь он мой заместитель. Сборщик налогов с боевой выучкой Кхаридана - о таком я не мог и мечтать . Вот сейчас он будет потрошить нашего унылого Аглента. В Сиркейте творится такой кавардак, что я был вынужден послать именно Кейтана кхар'Килтаата. Мы провели там целых две параллельные переписи, и всё равно ничего не сходится. Граф либо утаивает часть доходов, либо как-то распределяет их по доверенным лицам. Согласно моим расчётам, Сирке должен платить сто пять тиалов, так как доход его приближается к двум тысячам. Он же утверждает, что никаких двух тысяч у него нет и собирается платить двадцать один тиал, как если бы его доход был от шестисот пятидесяти до восьмисот тиалов. Я согласился бы с этой суммой в прошлом году, но сейчас в графстве собрали прекрасный урожай, да и торговля приободрилась. Аглент скрывает свои доходы, но не переживайте, Кейтан быстро выбьет из него эту дурь. Всё-таки он не только служащий моего ведомства, но и высший кхар. И меч у него всегда с собой. - Эрно обнажил в улыбке белые зубы.
- Видишь ли, Эрно, - Рилмок похлопал рукой по пачке писем, - леди Оливия ведёт бурную переписку с Аглентом Сирке, и тот жалуется ей, что новые налоги легли на его плечи непосильным бременем. Именно поэтому я и пригласил тебя, чтобы ты лично развеял тревоги Её Величества. Леди Оливия очень переживает за старого Сирке.
- Как только Кейтан вернётся, я немедленно оповещу Ваше Величество о результатах проверки. Но мне думается, граф лукавит, расписывая свои беды. Во всех остальных графствах, а также во владениях баронов Шуа, наблюдается рост доходов. Либо у Аглента негодный управляющий, и тогда его заменят, либо сам граф хитрит и изворачивается. Боюсь, второе ближе к истине.
- Спасибо, Эрно, ты свободен. - Рилмок кивнул рыжему графу, и тот, поклонившись, оставил Интериора наедине с супругой.
- У тебя остались какие-то вопросы? - Взгляд Рилмока не предвещал ничего хорошего. Оливия постаралась сохранить хоть каплю достоинства:
- Его светлость слишком молод для такой должности. Вряд ли он и впрямь наведёт порядок в такой тонкой сфере, как налоги. Ему больше пристало прожигать жизнь в балах и псовых охотах.
- Оливия, я тебе уже говорил как-то, чтобы ты не лезла в государственные дела. Эрно за несколько месяцев привёл этот клоповник в чувство. Если тебя тревожит, что ему двадцать лет, позволь напомнить, что мне двадцать три, и я повелитель Пятого Народа. Но оставим налоговые сложности Эрно. Теперь мне придётся затронуть весьма болезненную тему.
Рилмок сел и обхватил голову руками, словно на него свалилось известие о смерти близкого человека. Несколько минут он неподвижно сидел в кресле, закрыв глаза. Оливия боялась дышать. Кхары смотрели на неё без малейшего сочувствия. Они знали, о чём ещё писал Аглент Сирке супруге государя.
Наконец Рилмок отнял ладони от лица и тихо прошептал:
- Я лично заставил Марциала отречься от своей ереси. Любой, кто поддерживает его былые заблуждения, объявляется государственным преступником и подлежит тюремному заключению, ссылке в Магнификат или казни в зависимости от собственного упорства. Больше никто и никогда не посмеет очернять Повелителей Стихий. Я как Залог Вердикта, не позволю этого. Вся моя жизнь посвящена тому, чтобы пять Народов жили в мире и согласии, и я не допущу, чтобы яд ереси проникал в умы людей. Объясни мне, Оливия, что сподвигло тебя примкнуть к сумасшедшим фанатикам, которых в Аквилии осталось меньше, чем пальцев на руке? Почему моя жена осмелилась поддержать ересь, от которой отрёкся сам Верховный Магнифик? Чем тебе так насолили остальные Народы? Отвечай!
Оливия молчала и всхлипывала. Она действительно поддерживала Аглента Сирке в его неприязни к стихиалям и не стеснялась писать об этом. Если бы она знала, что проклятый кхар перехватывает все её письма! Он делал это так ловко, что никто не отличил бы сломанную и вновь наложенную печать от нетронутой. Рилмок действительно убрал Илдана с её глаз, но взамен приказал ему шпионить за ней. А она, дурочка, всерьёз поверила своему сумасшедшему мужу и его обещаниям! Оливия уже не скрывала слёз.
- Я жду. - На какой-то миг ей показалось, что Рилмок ударит её.
- Ваше Величество ставит первые четыре Народа выше людей, - прошептала Оливия, зная, что это конец. Своими словами она подписала себе приговор. Но остановиться уже не могла, словно какая-то неведомая сила заставляла её лихорадочно бормотать, вцепившись в шёлк юбок. - В сердце Аквилии стихиалей больше, чем у себя на родине. Их силы... Если люди не обладают магией, это не значит, что они должны смотреть на Повелителей Стихий снизу вверх. Мы - Пятый Народ, последние из детей Создателя! Мы не должны пресмыкаться перед...
- Всё это крайне интересно, Оливия. Я вижу, твои убеждения идут из самого сердца. Но скажи мне, с чего всё началось? Почему ты так пылко поддержала заблуждение Аглента? - В голосе Рилмока слышалось чуть ли не участие.
- Эта ведьма... - Лицо Оливии исказила жуткая гримаса, изуродовавшая её ещё сильней. - Тварь из Келентелле! Ваше Величество, почему вы прельстились нелюдью?
- Ах вот оно что! - Рилмок рассмеялся странным каркающим смехом. - Я-то думал, тобой движут якобы ущемлённые интересы Пятого Народа, обида на то, что людям неподвластны силы стихий, да что угодно! Но обыкновенная ревность? Это что-то новое. Ты же не любишь меня, какое тебе дело до того, кто согревает мне постель? Или это правда, что все женщины ужасные собственницы? Только не надо рассказывать мне про святость брачных уз. Надеюсь, кстати, что тот сержант всё-таки восстановит своё душевное равновесие. А ты, Оливия... Если ты настолько глупа, что поддерживаешь Аглента в его еретических мыслях из-за собственной уязвлённой гордости... После доклада Кейтана я решу, что делать с Сирке, а вот ты...
Рилмок встал, заложил руки за спину и несколько раз обошёл кабинет. Кхары молчали, не сводя глаз с заплаканной Оливии. Из той словно вытекла вся жизнь, она сидела в кресле и тихо молилась, зная, что это бесполезно.
- Ты вернёшься в Кириат, - вдруг резко сказал Рилмок, - без права покидать графство и переписываться с кем-либо. Остаток своих дней ты проведёшь там. Я не желаю проливать кровь матери моего сына, а в обители, на хлебе и воде, ты не протянешь и года. Ты уедешь завтра и я надеюсь больше никогда о тебе не услышать.
Рилмок стоял на балконе и наблюдал, как исчезает в дорожной пыли карета, запряжённая восьмёркой лучших скакунов. Его жена навсегда покидала Аквилис, и он молча провожал взглядом уменьшающуюся точку. Эта часть жизни для Рилмока закончилась.
- Не задалась у тебя семейная жизнь, - негромко заметила Алейт, облокотясь рядом с ним на витые перила. Рилмок поднял на неё глаза.
- Я повенчан с Аквилией. Для других в моём сердце нет места. Тебе ли не знать.
- Я знаю, - кивнула Алейт. - Это плата. Равновесие в мире и хаос в душе его Хранителя. - Она аккуратно поправила Рилмоку выбившуюся тёмную прядь.
Внезапно Рилмок упал на колени, прижавшись лбом к холодному мрамору. Плечи его содрогались.
- Скажи, Алейт, почему? - он поднял на неё покрасневшие глаза. - Что со мной, Алейт? Ты знаешь меня лучше, чем я сам. Меня словно накрывает какая-то тёмная волна и тащит в ледяной омут. Что со мной?..
- Это плата, - повторила Алейт, присев рядом с Рилмоком, - плата за равновесие. Нельзя вобрать в себя силы всех стихий и остаться прежним. Восторженный головастик из Хельсвуде, к которому я забрела на огонёк, давно покоится на дне Купели, и рыбы дочиста обглодали его скелет. Каждый твой шаг приближал тебя к тому, что ты есть. Смерть в Купели. Убийство Ша-Аргха. Победа над Лита Майей. Потеря Ша-Ан. Ты становился всё жёстче и жёстче. Для правителя это хорошо. Но человек по имени Рилмок умер в Кхаридане.
- Неужели я и впрямь такое чудовище, как думает Оливия? Я не любил её, но...
- Ты не умеешь любить, Рилмок. Ты не любил ни Джиневру, ни Латейль. Ты не любил свою несчастную жену. Твой Дар выжег тебя дотла, заставив отдаться служению Пяти Народам, и убил ту малую человеческую часть в тебе, что была способна любить. Часть всегда слабее целого, Рилмок. Мне жаль.
- Кто же победил в этой борьбе за равновесие? - прошептал Рилмок в пустоту. Слёзы катились по его щекам.
Алейт молчала.
На Интерию мягко спускались золотистые сумерки.
Глоссарий
Аквила - самая большая река Аквилии, на берегах которой стоит Аквилис
Аквилиасса - название Аквилиса во времена Интерии
Аквилис - столица Аквилии
Аквилия - государство людей
Алейт кхар'Линдаат - высшая кхара, Хранительница Короны Пропавшего Короля, позже Хранительница Рилмока
Аргоррот - государство гномов, также название священной горы гномов
Аритэль - супруга Предвечного Владыки Риголлана, умерла незадолго до описываемых событий
Арна - кобыла, на которой Рилмок совершал путешествие в Кхаридан и Аквилис; спокойная, но упрямая
Арчибальд Светлый - летописец времён Стеллана Первого
Баунум - растение из Кхаридана; из его листьев кхары делают лодки
Бертран - брат Магнификата, чьи проповеди любил слушать Йозев
"Великие Глубины" - книга пера Лирейт кхар'Кирдеат, написана во Вторую Эпоху
Вернеи, Джиневра - супруга Великого герцога Стеллана Восьмого, дочь Эмри Сэндреи и сестра Эрно и Геллерта Сэндреи. Нимфоманка. Любовница Лидана, Рилмока и Виарила
Виарил - сын Предвечного Владыки Риголлана. Проклят и изгнан Риголланом из Келентелле за дружбу с людьми
Виллим - брат Магнификата, посоветовавший родителям Рилмока отдать мальчика на обучение в Цитаделлу
"Гимн Глубинам" - торжественная песнь кхар, прославляющая Создателя; поётся в несколько голосов
Гномы - также Повелители Камня, Второй Народ; один из Пяти Народов, вторые по очередности пришествия в мир. Живут в подземельях Аргоррота, владеют магией Камня. Непревзойдённые знатоки минералов и металлов, искусные кузнецы и инженеры
Гокк - брат Магнификата, библиотекарь, наставник Рилмока
Гроссе Хельс - городок в графстве Сирке
Дрогхаулдар - разветвлённая система подземных ходов, созданная гномами во Вторую Эпоху
Дар Интериора - способность подчинять магию стихий; отличительная особенность носителей Чистой Крови. Интериоры древности обладали Даром в спящем состоянии, полностью пробудить Дар удалось лишь Рилмоку в критической ситуации
Дельта - одно из названий Кхаридана
Джайнмур - область, где живут джайны, также название их государства. Бесплодная раскалённая пустыня к юго-востоку от Аквилии, на севере граничит с Келентелле
Джайны - также Третий Народ, Повелители Огня. Третьи по очерёдности пришествия в мир. Живут в Джайнмуре. Владеют магией Огня. Очень скрытные и замкнутые, контакты с внешним миром не поддерживают
Донные уточки - моллюски, добываемые в Кхаридане. Отличаются превосходным вкусом, предмет торговли Кхаридана с Аквилией
Дронтурн - гном, прадед Друнгдара. Конструировал подъёмники для дворца Интериора
Друнгдар - повелитель гномов, Подгорный Король Аргоррота. Честен и прямолинеен, недолюбливает интриги
Ересь Марциала - доктрина, разработанная братом Марциалом из Магнификата. Объявляет Повелителей Стихий порождениями Обратной Сути и призывает к борьбе с ними. Искоренена Рилмоком при помощи Лидана и Алейт
Илдан кхар'Кирдеат - высший кхар, брат-близнец Лидана. Заменял его в должности Хранителя Короны Стеллана Восьмого. После восшествия на престол Рилмока был приставлен шпионить за его женой
Интериор - титул правителя людей, обладателя Чистой Крови.
Интерия - название государства людей в период правления Интериоров, абсолютная монархия
Ир-Стеллан Второй - Великий герцог Аквилии, отец Стеллана Восьмого
Ир-Шшах - саламандра, подаренная Рилмоку Ша-Ангх на пиру в честь коронации
Итан кхар'Филреат - высший кхар, Хранитель Мантии Верховного Магнифика Теодория. После его смерти и избрания Марциала покинул Магнификат и отправился в Дельту
Кадын-Кее - священное озеро Кхаридана, находится в центре Кхар-ад-Дана. Посещать его имеет право только Кхар-даон. Иногда воды Кадын-Кее показывают картины прошлого, настоящего и будущего
Кейтан кхар'Килтаат - высший кхар, страж Садика Чудес при Стеллане Восьмом. После коронации Рилмока стал заместителем Эрно Сэндреи, главы налогового ведомства
Келентелле - область проживания эльфов, также название государства. На юге и юго-востоке граничит с Джайнмуром, на севере с Аргорротом, на западе с Аквилией
Кирден - высший кхар, один из трёх, сопровождавших Оливию Кириати обратно в Кириат
Кириат - одно из девяти графств Аквилии, граничит с Кхариданом. В Кириате разводят "речных дьяволов"
Кириати, Констанц - глава дома Кириати и наследный владелец одноимённого графства. Отец Лоренца и Оливии
Кириати, Лоренц - сын Констанца Кириати, наследник титула
Кириати, Лукреция - жена Констанца Кириати, мать Лоренца и Оливии
Кириати, Оливия - дочь Констанца Кириати, жена Рилмока. Через некоторое время после рождения сына была обвинена в государственной измене и сослана в Кириат без права покидать пределы графства
Клиод - оратор времён Стеллана Первого
Коралловое Море - море на крайнем востоке, известно непрекращающимися штормами
Кристиан - послушник Магнификата, учившийся вместе с Рилмоком. Собирается стать астрономом
Кристобаль Придворный - художник времён Стеллана Первого, чрезвычайно популярный в своё время
Купель - озеро в Озёрной Долине Кхаридана. Каждый высший кхар по достижении определённого возраста должен пройти испытание водами Купели, где в случае успеха получает свои навыки и обрастает чешуей. Выживают в Купели пять-шесть кхар из тысячи.
Кхар-ад-Дан - центр Кхаридана, где заседает Совет Дельты
Кхар-даон - глава Первого Народа, владыка Кхаридана. Имеет неофициальный титул "старейший из ныне живущих", ему четыре тысячи лет.
Кхаридан - область расселения кхар, пронизан множеством рек, образующих Дельту.
Кхарт кхар'Линдаат - Кхар-даон. Имеет неофициальный титул "старейший из ныне живущих", ему четыре тысячи лет.
Кхары - также Первый Народ, Дети Волн, Повелители Воды. Первые по очерёдности прихода в мир. Некоторые высшие кхары нанимаются охранниками к богатым людям. Правители Аквилии всегда имеют Хранителя Короны из высших кхар. Известны своей абсолютной неподкупностью и невероятными боевыми качествами.
Латейль - эльфийка, советница Предвечного Владыки Риголлана. Любовница Риголлана, затем Рилмока
Лидан кхар'Кирдеат - высший кхар, Хранитель Короны Стеллана Восьмого. Друг Рилмока, возлюбленный Алейт
Лирейт кхар'Кирдеат - высшая кхара, прабабка Лидана. Её перу принадлежит монументальный труд "Великие Глубины"
Лита Майя - колдунья, живущая на берегах Обманного Моря. Обучает женщин всех народов тёмной магии. Возможно, единственное зримое проявление действий Обратной Сути в реальном мире
Лиэрил - сын Риголлана, после изгнания Виарила наследник трона Келентелле
Магнификат - духовный центр Аквилии с жёстким монашеским уставом, имеет обширную библиотеку. Крупнейшее учебное заведение государства. Имеет широкую автономию, до последнего времени не платил налогов в казну Аквилии. Глава Магнификата - Верховный Магнифик, избираемый конклавом из Старших Братьев.
Максимилиан Кроткий - оратор времён Стеллана Первого
Марциал - один из Старших Братьев Магнификата, после смерти Теодория избранный Верховным Магнификом. Автор доктрины, получившей имя "Ересь Марциала". Отрёкся от неё под давлением Рилмока
Мурена - кобыла Алейт, "речной дьявол"
Нарвал - конь Илдана, потом Рилмока, "речной дьявол"
Незабудка - кобыла Оливии Кириати
Немет, Яцинт - рядовой дворцовой стражи, любовник Оливии. Позже произведён в сержанты
Нигтат - растение, обладающее успокаивающим действием. Также используется в смесях для кальяна
Никус - владелец постоялого двора "Оранжевый Осёл" в Хельсвуде
Обманное Море - владения Лита Майи. К берегам Обманного Моря не ведёт ни одна дорога, путешественники могут попасть туда, внезапно потеряв сознание. Время там изменяет свою скорость
Обратная Суть - антагонист Создателя. Как и Создатель, в реальном мире ничем себя не проявляет
Озёрная Долина - первое из священных мест Кхаридана, доступное для всех кхар. В Озёрной Долине находится Купель
"Оранжевый Осёл" - постоялый двор в Хельсвуде. Его владелец Никус - один из агентов первого советника Фирина
Осоковый Колодец - небольшое заросшее осокой озеро в Кхаридане, из листьев этой осоки кхары делают свои мечи
Паулина - первая жена Стеллана Восьмого, умерла несколько лет назад
Первый Язык - также Первая Речь, язык кхар, основан на инфразвуке. Люди испытывают сильный дискомфорт при звуках Первой Речи, хоть и не могут её слышать
Покаяние Марциала - отречение Марциала от своей ереси под воздействием Первой Речи
Прибой - "речной дьявол", на котором Илдан катал Оливию
Пропавший Король - последний Интериор древности, исчезнувший бесследно и необъяснимо четыреста три года назад.
"Речные дьяволы" - боевые кони кхар, преимущественно вороной масти. Значительно крупнее и выносливее обычных лошадей. Их разводят в Кириате, что составляет существенную статью доходов графства
Риголлан - повелитель Келентелле, Предвечный Владыка эльфов. Очень надменен и высокомерен
Рилмок - послушник Магнификата, дальний потомок Пропавшего Короля, носитель Чистой Крови. С помощью Купели пробудил в себе Дар Интериора. Сменил на троне Аквилии Стеллана Восьмого, приняв титул Интериора
Рутгер Благословенный - третий Интериор людей, очень благочестивый и набожный человек.
Симон - придворный лекарь Стеллана Восьмого. Впоследствии эту должность занял Виарил
Сирке - одно из девяти графств Аквилии, самое небольшое и небогатое.
Сирке, Агата - дочь Аглента Сирке, невеста (и тайная жена) Эрно Сэндреи
Сирке, Аглент - владелец графства Сирке, отец Агаты. Очень набожен, с неприязнью относится к стихиалям. После помолвки своей дочери с Эрно Сэндреи попал в опалу.
Сирке, Эмилия - жена Аглента Сирке. Сослана им в обитель сестёр В Милосердии
Сиркейт - столица графства Сирке
"Сказание о Пропавшем Короле" - историческая хроника, повествующая о правлении последнего Интериора и об его уходе
"Слава Создателю" - священная книга Пятого Народа
Создатель - главное и единственное божество всех пяти Народов, в обычной жизни никак себя не проявляет
Старшие Братья - монахи, принявшие сан и составляющие конклав
Стеллан Первый - Великий герцог Аквилии, занявший трон после ухода Пропавшего Короля. Ввиду отсутствия Чистой Крови титул Интериора принять не имел права
Стеллан Восьмой - последний Великий герцог Аквилии. Отрёкся от престола в пользу Рилмока
Стихиали - четыре народа, олицетворяющие каждый одну из стихий: Воду (кхары), Камень (гномы), Огонь (джайны), Ветер (эльфы). Все стихиали, кроме кхар, владеют магией.
Сэндреи, Геллерт - младший сын Эмри Сэндреи. Сослан в Магнификат на покаяние после нападения на Лидана во время церемонии коронации Рилмока
Сэндреи, Маддалена - старшая дочь Эмри Сэндреи, умерла несколько лет назад
Сэндреи, Эмри - глава дома Сэндреи, отец Джиневры, Геллерта, Эрно и Маддалены, владелец графства Сэндреи. Чрезвычайно жесток, распутен и несдержан. Казнён незадолго до восшествия Рилмока на престол
Сэндреи, Эрно - старший сын Эмри Сэндреи, после его смерти глава дома Сэндреи. Женат на Агате Сирке. Занимает должность главы налогового ведомства Аквилии
Таринге - городок в графстве Вернеи, родина Рилмока
Теодорий - Верховный Магнифик, во время правления которого в Магнификате обучался Рилмок.
Фаркаш - одно из девяти графств Аквилии. Знаменито своими виноградниками
Фаркаш, Детре - глава дома Фаркаш, владелец графства Фаркаш
Фаркаш, Ингер - сын Детре Фаркаша
Фаркаш, Эржбета - дочь Детре Фаркаша
Фекет - растение из Кхаридана, отвар которого окрашивает волосы в чёрный цвет.
Филкис - племянник Никуса. Работает в "Оранжевом Осле"
Фирин - первый советник Стеллана Восьмого. Парализован. После отречения Стеллана стал обычным советником
Фолт - город в графстве Сирке, знаменит своими красными винами
Фролин - хутор в графстве Сирке
Фролинше, Гретта - хуторянка из Фролина, жена Йозева
Фролинше, Йозев - хуторянин из Фролина.
Фролинше, Люси - дочь Йозева и Гретты
Фролинше, Тильда - дочь Йозева и Гретты
Фролей - одна из трёх семей хутора Фролин
Фролтаг - одна из трёх семей хутора Фролин
Халлас - кхариданский рыбный суп
Хельсвуде - городок в графстве Сирке, где Рилмок проходил своё мирское послушание в качестве лекаря
Цитаделла - второе название Магнификата, также сама крепость
Чистая Кровь - основное отличие Интериора от обычных людей. Позволяет раскрыть Дар Интериора, что без Чистой Крови невозможно. После ухода Пропавшего Короля считалась утерянной.
Шаграт - горная местность в Аргорроте, где добывается очень красивый мрамор
Ша-Ан - полуджайна, дочь Ша-Атх и Пропавшего Короля. Подвергалась пыткам Ша-Аргха, надеявшегося открыть в ней Дар и подчинить себе. Оставлена на берегах Обманного Моря по результатам сделки Рилмока и Лита Майи
Ша-Ангх - джайна, Шепчущая Ша-Аргха. После его гибели возглавила Джайнмур
Ша-Аргх - джайн, повелитель Джайнмура, Первый средь Пламенных Очей. Убит Рилмоком с помощью силы Воды
Ша-Атх - джайна, одна из Пламенных Очей. Мать Ша-Ан
Шквал - конь Виарила, "речной дьявол"
Шторм - конь Лидана, "речной дьявол"
Шшах - гигантская ездовая игуана Ша-Ангх
Эльфы - также Четвёртый Народ, Повелители Ветра. Четвёртые по очерёдности прихода в мир. Владеют магией Ветра. Очень красивы, но невероятно заносчивы