И еще раз про оборону Осовца и «атаку мертвецов».
Придется снова, ненадолго, вернуться к изучению малоизвестных страниц и мифологии Первой мировой войны, связанных с обороной крепости Осовец.
Интерес к этой теме большой, и ежедневно соответствующие главы у меня просматривают от 30 до 50 читателей, так что не грех и продолжить разговор об этом, тем более что мне прислали новую интересную информацию.
Недавно от одного из читателей я поручил письмо следующего содержания:
«Сергей, добрый день!
Касаемо Вашего анализа на "прозе.ру" обороны Осовца и конкретно "атаки мертвецов".
Во-первых, спасибо, вы - молодец! Абсолютно точно указаны нелепости и нестыковки официального мифа.
Во-вторых, ваш текст также содержит много неточностей и не очень верных догадок. Но это явно из-за отсутствием у вас фактического материала.
Дабы восстановить "историческую справедливость, высылаю вам уникальнейшее издание - первоисточник информации об Осовце!!!
Мы ее нашли при создании фильма в архивах лишь в июне 2014 года.
Это "та самая" книга 1917 года, откуда воровал информацию для своей диссертации Хмельков в 1939 году.)
Впрочем, вы сами сможете сличить два текста и понять, откуда начался миф... Как 20 отравленных 13 роты превратилось в 50%, например...»
К письму было приложен файл с репринтным изданием книги «Оборона крепости Осовец», анализу которой будут посвящены данные главы.
Книга эта была напечатана в 1917 году, типографией Николаевской военной академии в Петрограде, уже ПОСЛЕ отречения Николая Второго.
Это хорошо заметно по её содержанию.
О существовании совсем недавно отрекшегося (в Феврале 1917 г.) императора Николая Второго (который, до своего отречения, напомним, был Верховным главнокомандующим русской армии), в книге не сказано вообще НИ СЛОВА!
Это, кстати, яркий пример «демократической цензуры» времен Временного правительства: «гражданин Романов» (как писали о нем тогда демократические газеты) арестованный Корниловым вместе со всем его семейством, был жив и здоров, а вот НИКАКОГО упоминания о нем и его командовании в довольно обширной брошюре нет.
О нем, как о мертвом, в известной пословице: или хорошее, или ничего…
Книга «Оборона крепости Осовец» была издана в отчаянно трудное для русской армии время, когда она стремительно разлагалась, распадалась и теряла остатки дисциплины и боеспособности.
Огромную роль в ускорении этого процесса, разумеется, сыграли многие факторы: само внезапное отречение Верховного во время тяжелейшей войны, идиотские (по другому не скажешь) «реформы» Временного правительства и демократического военного министра Гучкова, Приказ №1 эсэровско-меньшевистского (тогда) Петросовета, развал железнодорожного транспорта и промышленности (карточки в ряде губерний страны появились еще в 1916 году), нежелание огромных масс людей участвовать в войне за непонятные им цели, антивоенная пропаганда (которая, кстати, велась отнюдь не только большевиками, а они до Февраля 1917 года были крайне малочисленной и малоизвестной партией в России) и многое другое.
Но все это было лишь катализатором для ускорения тех процессов, которые назревали, в народе и армии, за 2,5 года тяжелой войны и нередко проявлялись, в виде бунтов, невыполнения боевых приказов, или открытого недовольства еще ДО злосчастного отречения Николая Второго.
Например, в октябре 1916 года из Рижского залива в Гельсингфорс, для ремонта и перевооружения, возвращается линкор «Слава» (это, кстати, единственный броненосец русского Балтфлота, активно участвовавший в сражениях на море в годы ПМВ).
Остальные, куда более мощные и современные «Павел I», «Андрей Первозванный», как и все новейшие дредноуты, всю войну без дела проторчали в Гельсингфорсе).
А вот старенькая «Слава» (это - систершип погибших в Цусиме «Суворова», Бородино» и «Александра III») довольно активно противостояла попыткам германского флота прорваться в Рижский залив на протяжении 15 месяцев 1915-16 годов.
За это время, «Слава» в течение трех дней вела бои на Ирбенской позиции и в течение восемнадцати дней участвовала в совместных операциях нашего флота и армии, обстреливая неприятельские позиции, порой находясь под огнем береговых батарей. «Слава» семь раз подвергалась воздушным атакам гидропланов, один раз их минной атаке, один раз бомбардировке «Цеппелина» и однажды — атаке подводной лодки.
За время этих операций «Слава» получила 11 попаданий снарядов и даже понесла довольно тяжелые потери в своем экипаже.
12 сентября 1915 года, «Слава» получила задание обстрелять занятый немцами город Туккум, который находился на пределе досягаемости ее 12 дм орудий.
Для этого командир корабля капитан 1-го ранга С.С. Вяземский приказал подойти на 8 кабельтовых к занятому немцами побережью и встать на якорь. На стрельбу германских легких полевых орудий по линкору внимания не обратили, видимо считая, что их снаряды не способны причинить серьезный урон кораблю.
Через 15 минут, после постановки на якорь, неприятельский стомиллиметровый снаряд попал в нижнюю кромку визирной прорези боевой рубки и его осколками были убиты командир «Славы» капитан 1-го ранга С.С. Вяземский, флагманский артиллерист Балтийского флота капитан 1-го ранга В.А. Свиньин и еще 5 матросов. После этого в корабль попало еще 2 снаряда.
Кроме этого случая были и другие потери, скончались от ран и ожогов 6 матросов, были ранены два офицера и больше 10 матросов.
По итогам похода многие офицеры и матросы получили высокие награды: «орденом Св. Георгия 4-й степени был награжден мичман И.И. Роос и Георгиевским оружием—командир корабля, капитан 1-го ранга С.С. Вяземский (посмертно), и старший офицер, старший лейтенант В.Н. Марков; несколько офицеров получили орден Св. Владимира и другие награды; судовой священник был удостоен награждения наперстным крестом на Георгиевской ленте.
Среди команды «Славы» многие получили за подвиги в боях Георгиевские кресты 4-й степени. Я не помню точно полного их количества, но знаю, что среди подчиненных мне 25 трюмных было 4 георгиевских кавалера, и приблизительно такое же соотношение награжденных имелось в среднем и по другим специальностям.
Некоторые матросы заслужили два георгиевских креста, а человек пять — даже три.
Почти вся команда была награждена георгиевскими медалями» - позднее вспоминал участник этого похода К.И. Мазуренко. (К.И. Мазуренко «На «Славе» в Рижском заливе. Джорданвиль (Нью-Йорк), 1949).
Очевидно, что более заслуженного и боевого корабля среди линкоров и дредноутов Балтийского флота попросту не было.
И экипаж «Славы», не без основания, надеялся на теплый прием в родной гавани и признания своих заслуг со стороны командования и других, не воевавших, экипажей русских броненосцев.
«Когда «Слава» входила днем 23 октября 1916 г. на внутренний рейд Гельсингфорса, мы с радостным волнением смотрели на стоявшие здесь на якоре родные корабли, которых мы так давно не видели; наше внимание особенно привлекали линейные корабли второй бригады: с ними мы были связаны прежней многолетней совместной службой.
Приблизившись и проходя мимо них, мы с огорчением заметили, что наши корабли не проявляют никакой радости по поводу прибытия «Славы» и остаются совершенно равнодушными. От них веяло холодом, вызывающим смущение и недоумение.
Ни на одном корабле не были вызваны на палубу офицеры и команда для того, чтобы оказать внимание «Славе», присоединившейся к главным силам флота после долгой разлуки и непрерывной боевой службы.
Ведь наш корабль, находясь в разлуке, бывал в таких опасных положениях, что сегодняшней встречи могло и вовсе не произойти.
К сожалению, на рейде отсутствовал начальник 2-й бригады линейных кораблей контр-адмирал А.К. Небольсин…
Большое недоумение вызвало у нас вскоре поведение матросов кораблей 2-й бригады.
Вернувшиеся с берега после гулянки «славцы» жаловались ротным командирам на то, что «павловцы» и «андреевцы» издевались над ними, особенно над Георгиевскими кавалерами.
«Ваше Высокоблагородие, мы, не щадя нашей жизни, защищали Родину и старались завсегда справить службу, как надобно быть, никогда перед врагом не пасовали, а теперь заместо уважения над нами смеются; говорят, что мы зря воевали за каких-то буржуев и капиталистов; произносят еще другие, разные непонятные слова. Что же это такое, Ваше Высокоблагородие? Где справедливость?»
Таков был общий характер жалоб «славских» матросов.
Мы объяснили это странное, неприязненное отношение команд второй бригады к «славцам» главным образом завистью и досадой, вызванной тем, что их корабли за прошедшие два года войны ни разу не участвовали в боях», - вспоминал К.И. Мазуренко в своей книге.
Как видим, уже в октябре 1916 года антивоенные настроения среди матросов Балтфлота были настолько сильными, что они в Гельсингфорсе, где была главная база флота, под носом у всех адмиралов и офицеров, ОТКРЫТО издевались и смеялись над своими же товарищами, за то, что те доблестно воевали и стали Георгиевскими кавалерами.
Можно, конечно, привычно «списывать» все это на козни большевиков (о которых ТОГДА 99,9% матросов даже не слышало), но возникает вопрос: а что же делали г. г. офицеры на этих кораблях?!
Куда смотрели корабельные священники?!
Почему они не интересовались РЕАЛЬНЫМИ настроениями своих подчиненных и паствы и никак не влияли на это?!
На той же «Славе» в первом бою произошел характерный случай, о котором вспоминает К.И. Мазуренко:
«…в носовой 12-дюймовой башне произошла маленькая неприятность; по какому-то недоразумению среди прислуги подачи снарядов оказались два баптиста, которые заявили, что в силу своих религиозных убеждений они не могут принимать активного участия в бою — и просили поставить их под неприятельский огонь на открытую палубу в доказательство того, что в своем заявлении они не руководствуются инстинктом самосохранения.
На палубу баптистов не поставили — и сегодня их списывают с корабля и отправляют в штаб».
Не правда ли удивительно: о том, что эти два матроса являются баптистами, и их религиозные убеждения не позволяют им участвовать в боевых действиях, офицеры корабля узнали уже во время боя, когда те демонстративно отказались выполнять свои обязанности по боевому расписанию.
А ведь на корабле был штатный священник и участие во всех религиозных ритуалах и таинствах, в то время, было обязательным для всех моряков и довольно строго контролировалось.
Едва ли баптисты скрывали свои убеждения (это у них не принято).
Значит, никто всерьез этим вопросом и настроением матросов просто не интересовался…
После отречения Николая и стремительного развала «самой демократической армии мира», военное руководство предпринимало различные меры для того, чтобы остановить процесс распада армии, или хоть как-то притормозить его. Начали создавать национальные части (что только обострило ситуацию в Действующей армии), практиковать всяческие экзотические нововведения типа «женских батальонов смерти», или создания частей «ударников», которые , по замыслу их создателей, должны были своим примером вдохновлять «самую демократическую армию мира» на подвиги в деле защиты завоеваний революции от коварных тевтонов.
На деле все эти нововведения принесли армии больше вреда, чем пользы.
Одним из направлений усилий по поднятию духа было написание различных пропагандистских брошюр и листовок с описанием подвигов русских воинов, коварстве и злодеяниях врага и т.п. информацией.
Это – обычное для войны дело.
Похоже, что этой цели служило и написание данной брошюры.
Ее авторами официально заявлены: Генерального штаба подполковник Свечников – и.д. начальника штаба Осовецкой крепости и генерал-майор Буняковский – командир Ливенского полка и начальник 1-го отдела обороны.
Однако по многим признакам видно, что им активно «помогали» писать и редактировали книжку, добавляя в нее «патриотического перца» и расписывая коварство тевтонов, люди далекие от армейского языка и реальностей, а порой и здравого смысла.
Например, в книжке несколько раз говорится о немецких дальнобойных орудиях «Берта», имевших калибр 42 см (16 дюймов).
Слабо верится, чтобы кадровые офицеры при этом сами стали бы использовать заезженный газетный термин «чудовища».
А именно такие эпитеты к «Бертам» и их снарядам, почему-то, применяются в этой брошюре.
Слов нет, калибр «Берт» был выдающимся, но ничего сногсшибательного или «чудовищного» для грамотного военного специалиста (кем, безусловно, были авторы книги) в таком калибре уже тогда не было.
В годы Первой мировой войны 15-ти дюймовыми орудиями были вооружены новые английские дредноуты, а американские и японские линкоры имели 16-ти дюймовые орудия.
При изучении этой книги становится понятно, откуда «растут ноги» у многих современных мифов об обороне Осовца.
Вот какую дИвную историю рассказывают авторы брошюры о немецком коварстве:
«Не лишено интереса показание одного переодетого в штатское платье немецкого солдата, пойманного как шпиона, впереди крепости 9-го февраля.
Будучи захвачен и доставлен в Штаб крепости, показал следующее:
Отто Курт Рандт — уроженец Польского края, выселен в 1906 году за революционную деятельность из пределов России, бежал в Германию (мать немка), отбывал там воинскую повинность.
При мобилизация в 1914 году был призван в 147-й эрзац-резервный батальон (в Летцен) унтер-офицером. В первых числах февраля 1915 года Рандт неожиданно был вызван в Лык, в разведывательное бюро Германского армейского Штаба.
Здесь ему, как великолепно знающему русский язык, было дано поручение пробраться в Осовец, какими угодно средствами добиться свидания с Комендантом крепости и предложить за сдачу крепости 500 тысяч марок.
В доказательство справедливости своих слов, и в случае согласия Коменданта на это предложение, требовалось только крепостной радиостанции 5 раз дать слово „Рандт", в ответ на что со стороны противника последовало бы по радиотелеграфу 5 раз слово „Курт"; когда унтер-офицеру Рандту было сказано, что крепость Осовец настолько сильна, что о сдаче или падения ею не может быть речи, то Рандт насмешливо заявил, что как бы сильна не была крепость, она, по примеру Антверпена, Льежа и др. крепостей не сможет противостоять орудиям 42 сантиметрового калибра».
Вы можете в такую ахинею поверить?!
Я не могу, и вот почему:
Очевидно, что данную историю «на скорую руку» сочинил кто-то из деятелей нашей военной контрразведки, не слишком-то заботясь о ее правдоподобии.
Посудите сами: выходит, что немецкого унтер-офицера Рандта, служившего в захудалом эрзац-резервном батальоне, вдруг, ни с того, ни с сего вызвали в разведотдел германской армии и дали задание…ни много, ни мало - подкупить Коменданта крепости Осовец!(Которого он ни разу в жизни не видел и тот унтера, естественно, тоже не знал).
Единственным основанием для того, чтобы дать Рандту эту «невыполнимую миссию» было знание им русского языка.
(Напомним, что в то время сотни тысяч немцев в Германии свободно говорили по-русски, и это не было чем-то необычным).
Любопытно, что столь экстравагантную задачу Рандту, будто бы, поставили «в первых числах февраля» в штабе германской армии, а 9-го февраля наши молодцы уже его задержали, «переодетым в штатское платье», где-то «впереди крепости». Завидная оперативность!
Рандт, якобы, должен был «какими угодно средствами» добиться свидания с генералом, комендантом осажденной крепости и … предложить ему 500 тыс. марок за сдачу крепости.
Давайте посмотрим, какие шансы у него для этого имелись.
Даже если бы Рандт каким-то образом и сумел пробраться (под видом штатского) в осажденный Осовец (а у него, видимо, никаких, даже липовых документов при себе не было, иначе об этом сочинители версии сообщили бы непременно), то шансов на встречу с Комендантом крепости (которого хорошо охраняли) у него просто не было.
И уж тем более не было никаких шансов пообщаться с русским генералом наедине, «с глазу на глаз», где только и можно было бы вести столь деликатные переговоры.
(Не мог же он планировать откуда-нибудь из толпы наших солдат проорать генерал-майору Бржозовскому что-нибудь типа: «Сдай немцам крепость и получишь 500 тысяч марок от германского императора!»).
В случае его «самооразоблачения» и сдачи в плен, шансы на встречу с Комендантом и предложение ему этой кучи денег, и вовсе были равны нулю.
По законам военного времени Рандту, как переодетому в штатское платье шпиону, полагался суд военного трибунала и неизбежное повешение в течение 24-х часов, (а не встречи с высокопоставленными генералами, для того, чтобы рассказывать им заведомо идиотские истории).
Вполне возможно, что реального Рандта действительно задержали в гражданском платье, где-то в прифронтовой полосе, и объяснили его скорые дальнейшие жизненные перспективы.
Далее он сам, (или кто-то из контрразведчиков) и сочинили эту глупую сказку, чтобы продлить ему жизнь (или получить повышение за поимку столь крупного злодея).
Никаких доказательств реальности своего предложения у Рандта, естественно не было.
Видимо, предполагалось, что Комендант Осовца должен был «поверить на слово» фантастическому рассказу переодетого унтера о грядущем получении 500 тысяч марок за свою измену.
(Я уж не говорю о том, что просто так взять и сдать Осовец комендант не смог бы, даже если бы поверил всему этому идиотизму, и вдруг захотел сдать крепость врагу.
Боевой устав прямо запрещал сдачу русских крепостей, при любых условиях войны и осады, а Осовец даже не был окружен немцами, они лишь пытались наступать на него. Кроме Коменданта обороной крепости руководило множество других офицеров, которые непременно заметили бы и пресекли попытку измены. И т.д. и т.п.).
Очень сомнительно, также,чтобы немецкий унтер, пойманный с поличным на шпионаже, вдруг начал "насмешливо" (!!!) стращать на допросе наших контрразведчиков калибром своих "Берт".
Ему прямо "светило" скорое повешение и тут уж любому, даже беглому революционеру, станет не до насмешек.
Особенно восхищают «гениальные» пароль и отзыв, якобы придуманных немецким разведотделом для сигнала о сдаче крепости: фамилию и имя шпиона требовалось просто передать клером (открытым текстом) по радиотелеграфу.
И все!
(По сравнению с этими паролями, знаменитое: «У вас продается славянский шкаф?» - выглядит вершиной конспирации и хитроумия).
Что делать далее сочинители этой истории не объясняют: видимо предполагалось торжественное построение гарнизона крепости и передача Комендантом ключей от нее представителю германских войск в обмен на поднос с пресловутыми 500 тыс. марок. Занавес.
Прямо скажем, вся эта «версия» «шита белыми нитками», и ни выдерживает никакой критики.
Конечно, гениев шпионажа в разведотделах германских штабов времен Первой мировой может быть и не было, но и откровенных кретинов, способных выдумать такое сногсшибательное задание там тоже не держали.
Что такое здравый смысл там знали неплохо.
А вот сочинители брошюры, отчего-то посчитали эту историю «не лишенной интереса».
Любопытно и то, как это байка трансформировалась в устах современных мифотворцев.
У современных мифотворцев существуют ТРИ ее модификации, одна «красивее» другой:
Первая звучит просто и без особых затей:
«Бесчестный враг отправил коменданту неслыханное предложение продать крепость. Полковник Бржозовский тут же приказал повесить парламентера (Гинденбург и фон Белов были, к сожалению, вне досягаемости веревки)».
Данная «версия» свидетельствует лишь об исторической безграмотности ее сочинителя, который взял и «разжаловал» генерала Н.А. Бржозовского в полковники. Впрочем, это еще полбеды.
А вот приказ «повесить парламентера» (если бы он действительно существовал) был бы ГРУБЕЙШИМ нарушением обычаев войны, тяжким воинским преступлением, за что виновника САМОГО полагалось бы повесить!
Вторая версия этой байки чуть более «раскудрявлена»:
«Перед одним из штурмов, к коменданту Осовца Генералу Бржозовскому прибыл германский парламентер. Лощеный кайзеровский офицер заявил, что на этот раз крепость не устоит перед штурмом и предложил капитулировать, ибо немцам дорого время, а германские пушки, Цеппелины и Альбатросы, так и так разнесут и крепость и её гарнизон.
На что генерал Бржозовский предложил немцу добровольно остаться в крепости на время штурма и дать расписку, что германец согласен что его повесят, если крепость устоит. Крепость устояла...»
Тут уже фантазии у современных баснописцев побольше: вместо безвестного парламентёра (повешенного по версии предыдущего сказочника) появился «лощеный кайзеровский офицер», который не стал предлагать коменданту «продать» ему крепость (что вообще является каким-то идиотизмом) а предложил капитулировать.
На что Бржозовский, якобы, вступил с ним в какой-то дурацкий торг, предлагая «лощеному кайзеровскому офицеру» написать расписку (!!!) что его повесят, если крепость устоит.
Крепость устояла, а вот повесили ли лощеного офицера остается только догадываться…
Ну и третью версию сочинил не кто иной, как сам Валентин Пикуль:
«Под белым флагом парламентера в крепость Осовец явился германский офицер и сказал генералу М. С. Свечникову:
— Мы даем вам полмиллиона имперских марок за сдачу фортов. Поверьте, это не взятка и не подкуп — это простой подсчет, что при штурме Осовца мы истратим снарядов на полмиллиона марок. Нам выгоднее истратить стоимость снарядов, но зато сохранить сами снаряды. Не сдадите крепость — обещаю вам, через сорок восемь часов Осовец как таковой перестанет существовать!
Свечников ответил парламентеру вежливо:
— Предлагаю вам остаться со мною. Если через сорок восемь часов Осовец будет стоять, я вас повешу. Если Осовец будет сдан, пожалуйста, будьте так добры, повесьте меня. А денег не возьмем!»
(Валентин Пикуль, «Нечистая сила», часть 6, глава 3).
Как видим, тут уже возникает генерал М.С. Свечников, почему-то общающийся с парламентёром, вместо Бржозовского, а также появляются 500 тысяч марок, якобы предложенные ему за Осовец (видимо читал-таки Валентин Саввич брошюрку 1917 года!) и возникает уж совершенно экстравагантное предложение Свечникова парламентеру чтобы немцы самого Свечникова зачем-то повесили!!!
Впрочем, в авантюрном романе можно и не такие «турусы на колесах» нагородить, но вот всерьез обсуждать это, или выдавать дурацкую выдумку за действительность однозначно не стоит.
Самое интересное, что подобного рода история, примерно в то же время, произошла в Петрограде.
«17 декабря 1914 года в Петроград из Швеции приехал подпоручик 23-го Низовского полка Я.П.Колаковский. За несколько месяцев до этого он попал к немцам в плен, откуда решил выбраться несколько необычным способом: предложил немецкому генеральному штабу свои услуги в качестве шпиона. Перебравшись в Россию, он явился к военным властям с повинной и откровенно рассказал о полученном задании. В день прибытия Колаковского в Петроград его допросили в первый раз.
Выяснилось, что в России Колаковскому поручалось: 1) взорвать мост через Вислу у Варшавы (награда — 200 тыс. рублей); 2) убить верховного главнокомандующего Николая Николаевича (1 миллион рублей); 3) переговорить с комендантом крепости Новогеоргиевск о сдаче ее за 1 миллион рублей. На большие фантазии у немцев (или у Колаковского!) не хватило».
Странно, почему немцы, вдобавок, не поручили Колаковскому убить заодно и царя-батюшку.
Шансы на выполнение этого поручения у него были бы такими же, как и на исполнение трех предыдущих «невыполнимых миссий».
Никто в царской контрразведке ЭТИ фантастические задания всерьез не воспринял.
Зато, несколько дней спустя (очевидно, после соответствующей «работы» с ним), Колаковский вдруг вспомнил фамилию полковника Мясоедова , который был тогда скандально известной личностью и протеже военного министра Сухомлинова, к которому благоволил в то время сам Николай Второй.
А главным личным врагом Сухомлинова был вовсе не злодейский Вильгельм Второй (с кем Россия вела войну), а Верховный главнокомандующий (в то время) русской армией великий князь Николай Николаевич (Младший).
Видимо, кто-то из наших контрразведчиков и решил «помочь» популярному в армии Николаю Николаевичу «скинуть» Сухомлинова, скомпрометировав того через его протеже Мясоедова.
Речь о Мясоедове вдруг зашла только через неделю, на третьем (!) допросе, 24 декабря, когда «Колаковский вдруг совершенно неожиданно и без какой-либо связи с предыдущим рассказом добавил: отправляющий его в Россию работник немецкой разведки лейтенант Бауэрмейстер «советовал мне обратиться в Петрограде к отставному жандармскому полковнику Мясоедову, у которого я мог узнать много ценных для немцев сведений.
На четвертом допросе, в разведывательном отделении VI армии, 8 января 1915 года Колаковский показал: «В России мне был указан только полковник Мясоедов, но роль его в деле шпионажа мне никто не рассказал».
Наиболее развернутые показания против Мясоедова Колаковский дал на допросе в штабе фронта в городе Седлец 15 февраля 1915 года. И здесь противоречий было более чем достаточно. Заявив о том, что Мясоедов пять лет служил немцам (то есть с 1909 года), Колаковский, ссылаясь на Бауэрмейстера, стал рассказывать о том, как Мясоедов «работал» на немцев в бытность свою начальником жандармского отделения в Вержблове, то есть еще до апреля 1907 года».
Как видим и здесь вся эта шпионская история была грубо «сшита белыми нитками», скорее всего усилиями желавших прославиться на этом «громком деле» руководителя контрразведки, начальника штаба Северо-Западного фронта генерал-лейтенанта Гулевича — ставленника Николая Николаевича. Непосредственно расследование было поручено генерал-квартирмейстеру М.Д.Бонч-Бруевичу и начальнику контрразведки штаба фронта полковнику Батюшину.
Никаких улик, или бесспорных фактов, уличавших Мясоедова в шпионаже, во время следствия не было выявлено.
Однако его самого «очень грубо» арестовали 18 февраля 1915 года, а затем были арестованы 18 близких и дальних знакомых Мясоедова и даже его жена.
«Первоначально дело передали в Варшавский окружной суд, но его послушность «вышестоящему начальству» была небезгранична, и вскоре дело Мясоедова попало в военно-полевой суд. Первый приговор из-за разногласий судей не был утвержден командующим Н.В.Рузским. По воспоминаниям последнего, именно это стоило ему поста командующего фронтом.
Разгневанный верховный великий князь Николай Николаевич заменил Рузского генералом М.В.Алексеевым, а на деле Мясоедова, по сведениям хорошо информированного А.А.Самойло, положил резолюцию: «Все равно повесить!»
14 марта начальник штаба Северо-Западного фронта сообщил коменданту Варшавской крепости: «По повелению верховного главнокомандующего вам предписывается учредить военно-полевой суд из штаб-офицеров для суждения полковника Мясоедова».
Вечером 18 марта в большом зале Александровской цитадели начался суд. Были вызваны четыре свидетеля.
Главный, Колаковский, приглашен не был «за дальностью расстояния», хотя за две недели до этого его вызывали в ту же Варшаву на допрос.
Единственное, в чем признался Мясоедов во время следствия и на суде, это в мародерстве.
Правда, он тут же добавил, что и по этому пункту обвинения виновным себя не признает, ибо, во-первых, действовал с ведома вышестоящего начальства, а, во-вторых, брал не он один — берут все.
Этот аргумент возымел свое действие на судей: вся пятерка единодушно написала: «Виновен, но заслуживает снисхождения» — и тут же столь же единодушно приговорила его по этому пункту… к смертной казни через повешение.
Видимо, перед вынесением приговора обвинение смогло переубедить заколебавшихся было судей.
Когда приговор был вынесен, Мясоедов кричал о своей невиновности, требовал фактов, уличающих его в шпионаже, слал телеграммы жене и дочери: «Клянусь, что невиновен, умоляй Сухомлиновых спасти, просить государя императора помиловать». Все было тщетно.
За «шпиона» заступаться никто не хотел. Судьба Мясоедова была решена еще до суда.
Вынесенный приговор надо было утвердить. На полученную еще в ходе суда телеграмму М.Д.Бонч-Бруевича («Для доклада главнокомандующему прошу сообщить положение дела полевом суде») послали ответ, что повесят Мясоедова через два часа после вынесения смертного приговора.
Между тем передача приговора по телеграфу должна была занять минимум четыре часа, а доставить подлинник приговора можно было лишь на другой день — 19 марта.
Полковника Батюшина предупредили, что это будет сделано лишь после того, как повесят Мясоедова. Возражений не последовало.
Исполнители так торопились, что сначала повесили осужденного, а потом уже утвердили приговор.
После вынесения приговора Мясоедова отвели в одиночную камеру. Он попросился в туалетную комнату, закрылся там, сломал пенсне и пытался перерезать себе сонную артерию.
«После подания медицинской помощи и совершения таинств исповеди и причастия, — доносил тюремщик, — приговор над Мясоедовым был приведен в исполнение». (http://www.belvpo.com/ru/33451.html)
Как видим, Мясоедову крепко не повезло, и по прямому указанию великого князя его повесили.
Сухомлинов 13 июня 1915 года был уволен от должности военного министра.
Потом настал черед и великого князя Николая Николаевича, которого Николай Второй тоже снял с должности Верховного главнокомандующего.
Так что шпионская провокация с Колаковским сработала, правда и она не принесла пользы никому из замешанных в этой грязной истории.
А вот история с унтером Рандтом, который, якобы, собирался подкупить коменданта Осовца, так и осталась в виде исторического анекдота.
В следующей части рассмотрим и некоторые другие интересные примеры из книги «Оборона крепости Осовец», изданной в Петрограде в 1917 году.
Продолжение: http://www.proza.ru/2015/08/27/1208