Она вытянула ноги и прислонилась виском к тёплой стене. Мешало плечо: если отодвинуть его назад, тогда щекой чувствовалась шероховатая поверхность бетона, продвинуть вперёд – голова безвольно клонилась вбок, едва касаясь подбородком выпирающей ключицы. Она с трудом развернулась всем телом и нашла опору затылком.
Мысли кружились вороньём, трепали её душу, как будто она была выставлена напоказ – без определённой цены и срока давности. Сколько прошло времени, с тех пор, как губы прикасались к тёплому краю чашки? Напиток, предлагаемый в амстердамском кафе-закутке, проникал лениво и бесстыдно омывая зубы и язык, просился внутрь, не оставляя сил для сопротивления.
Первым почувствовался лёгкий шум в ушах, Словно шелест травы от внезапного порыва ветра через минуту-другую начал менять сознание: оно расширялось, становилось объёмным и противоестественным в своей способности объять весь огромный незнакомый мир и одновременно познать невидимый микромир. Казалось, любую вещь можно рассмотреть до мелочей, проникнуть в рисунок и фактуру ткани, разместиться между переплетёнными нитями, притвориться пылинкой, не желающей менять местоположение …
Вдруг откуда-то появился поток воды. Казалось, тело превратилось в кокон: не чувствовалось ни ног, ни рук. Плавное течение качало его в невесомости в ласках воды и света, но хотелось непрерывного движения в бесконечность. Неожиданно настиг запах, который улавливали ноздри… с трудом узнаваемый аромат, терпкий и обволакивающий, напоминал налитые мускатным соком спелые ягоды винограда.
Она облизала губы, но маленькая болезненная ранка в уголке рта постепенно возвращала Её в реальность; сознание пробивалось сквозь бреши мутного холодного тумана, виднелись маленькие лужи, мусор и плевки… грубые ботинки на толстой подошве безучастно проследовали мимо…
Хотелось лечь и заснуть, но внутри кто-то старательно боролся со сном, пытаясь удержать сознание в состоянии бодрствования.
Она поджала ноги. Старые потрёпанные кроссовки остановились рядом с Её коленями.
– Вам плохо?
Рыжая борода на уровне Её глаз двигалась и говорила по-русски.
Тяжёлые веки равномерно опускались, на секунды закрывая видимую картинку грязного тротуара. Она протянула руку и ладонью попала в заполненную дождевой водой ямку от сбитого асфальта. «Какая мерзость! Да-а-а… Но я же этого хотела… Хотела понять, каково это, быть под кайфом, испытать сомнительное удовольствие, зайти за черту… Но смогу ли я вернуться? Вот это важнее всего…»