Часть 1
1
Занимался рассвет. Первые лучи солнца коснулись новорожденного, который кричал, не переставая, лежа на руках у будущей кормилицы.
Агриппина с трудом подняла голову на младенца и на лице ее промелькнуло что—то вроде улыбки облегчения.
— Кто? — проговорила она.
— Сын, — ответила Александрия, поднося ребенка к матери. — Я знаю, у него будет великое будущее!
Видя, что Агриппина пытается приподняться, другая девушка, стоявшая позади, воскликнула:
— Во имя Юпитера, госпожа, не вставай! Мы с Александрией позаботимся о младенце, а тебе сейчас нужен покой.
Это была вторая няня новорожденного по имени Эклоги, тоже гречанка, как и Аликсандрия.
Пообещав как следует отдохнуть, Агриппина, по их уходу, погрузилась в глубокий, безмятежный сон.
— Ах, какой он милый! — не могла успокоиться Александрия. — Весь в нее.
— А мне кажется, что он больше походит на отца, — заметила Эклоги. — Интересно, как они назовут его?
— Наверное, Агриппина сначала спросит у Калигулы. Уверена, он не посоветует ей ничего хорошего, — ответила Александрия, укладывая ребенка в колыбельку. — Ну, ну, маленький, не надо плакать. Чего ты стоишь, Эклоги? Помоги удержать малыша.
— Но ребенок кричал, не переставая. Тогда Эклоги взяла младенца и затянула по—гречески песню о всаднике. Ребенок уснул у кормилицы на руках.
Через месяц Агриппина покинула Анций и вернулась в Рим вместе с сыном, Эклоги и Александрией. После того, как посетила императорский дворец, направилась на виллу мужа.
— О, Гней! Я приехала вместе с нашим сыном! — воскликнула Агриппина. Домиций был раз приезду жены и взял ребенка на руки.
— Наконец—то я увидел своего сына! Как он хорош! — хотя про себя невольно подумал, что от него и Агриппины не может родиться ничего хорошего.
— Я была у Калигулы, — начала Агриппина, — он посоветовал мне назвать малыша Клавдием.
— Да он просто издевается! Хочет, чтобы наш ребенок носил имя твоего слабоумного дядюшки! Да над ним потешается весь Палатин! Ребенка я назову Луцием, как принято в нашем роду.
Однако, когда маленькому Луцию исполнилось три месяца, Гней Домиций умер, а наследство его перешло к императору.
Как—то раз Агриппина пришла домой сама не своя.
— Что случилось, госпожа? — спросила Алесандрия.
— Я должна уехать... Император отправляет меня в ссылку, о боги! Что будет с Луцием!
Она без сил опустилась на кресло.
— Остается один выход, попросить помощи у Лепиды, моей сестры. Эклоги, Александрия — вы можете быть свободны.
— О нет! Как мы можем оставить Луция? — ответила Эклоги. — Нет, мы будем с ним.
На лице Агриппины промелькнула горькая улыбка.
— Спасибо, спасибо за все. Когда—нибудь я смогу отблагодарить вас. Сейчас пойду попрощаюсь с сыном, у меня мало времени.
Тихо вошла она в спальню Луция. Ребенок спал в колыбели. Агриппина склонилась над сыном, уже не сдерживая слез. Мальчик проснулся и она взяла его на руки. Немного помолчав, заговорила прерывающимся от волнения голосом:
— Мама должна уехать, малыш. Для нас настали тяжелые времена, но когда—нибудь этот кошмар закончится и тогда все будет по—другому. Я еще вернусь, мой родной, обязательно вернусь...
Тут Агриппина замолчала, так как слезы не давали ей говорить. Она вытерла глаза кончиком туники.
— Этому придет конец, маленький Луций. Ведь недаром звездочеты предсказали тебе власть над Римом, ну, я должна идти...
Младенец непонимающе смотрел на мать, взяв палец в рот. Агриппина поцеловала сына на прощание и, уходя, обернулась еще раз. Не скоро же ей придется снова его увидеть.
2
Прошло несколько лет. Луций рос у своей тетки в нищете. Эклоги и Александрия жили с ним и заботились о мальчике.
— Няня, — сказал как—то Луций Эклоги, — а где моя мама? У других мальчиков есть и мать и отец, а у меня — нет. Где мои родители?
Эклоги тяжело вздохнула и взяла мальчика на руки.
— Понимаешь, дорогой мой, мама ненадолго уехала, но она обязательно приедет и привезет тебе много—много подарков...
— Я не хочу подарки! Я хочу видеть мою маму! Она не приедет.
Кормилица стала всячески успокаивать мальчика и убеждать, что скоро она приедет. Но все было напрасно.
— Не переживай, миленький,мама приедет, я обещаю это. А спеть тебе про всадника?
И Эклоги запела своим нежным голосом, как когда—то у колыбели. Луций заснул, прижавшись к кормилице, а она продолжала петь и укачивать его.
Так жил маленький Луций. Но тетка Лепида любила племянника и буквально заменила ему мать. Хоть и были они почти нищими, но мальчик рос, окруженный любовью и заботой.
Единственным развлечением для него было смотреть выступление бродячих актеров. С восхищением наблюдал Луций, как они, в разноцветных костюмах, играли и пели. Он даже пытался подражать актерам, но, глядя на него, домашние только смеялись и Луций всегда обижался.
— Тетя, мы пойдем сегодня смотреть гонки колесниц? — спросил он Лепиду.
— Ну ты же знаешь, сколько сегодня у меня дел, да и няня занята.
Луций нахмурился.
— Всегда у вас дела. А я так хотел посмотреть гонки колесниц! Попрошу няню Алесандрию, может быть, она сходит со мной.
Но няня ответила, что гонки колесниц не для нее и предложила сходить на какое—нибудь представление, на что мальчик охотно согласился.
Минуло три года. К власти пришел Клавдий, дядя Калигулы, которого после смерти племянника провозгласили императором. Вскоре вернулась из ссылки Агриппина.
Луций в это время гулял на улице.
— Луций! — позвала Лепида. — Иди скорей сюда.
— Что, тетя? — спросив он, подбежав к ней.
— Я хочу тебе сказать, что... Вернулась твоя мама...
— Что?! — все еще не веря, произнес Луций.
Его серо—зеленые глаза раскрылись от удивления. И, тем не менее, он стоял, не в силах пошевелиться. Потом до него в конце концов дошел смысл сказанного и Луций поспешил домой. С бьющимся сердцем остановился он возле двери, не решаясь войти. Потом все же вошел. Услышав скрип двери, Агриппина обернулась.
— Мама? — нерешительно произнес Луций.
— О, мой дорогой! — воскликнула она. — Да, твоя мама наконец—то вернулась!..
Мать и сын обнялись впервые после долгой разлуки. Теперь Луций достиг высокого положения, благодаря Агриппине.
3
Жена императора Клавдия, Мессалина, видя в Луции соперника своему сыну, подослала к нему убийц. Это случилось, когда он спал на своем ложе. Убийцы уже было достигли цели, но тут, с подушки Луция, навстречу им, выползла ядовитая змея и они в ужасе бежали.
Кто—то из рабов увидел, как из спальни Луция выходили убийцы. Агриппина была уже в спальне сына, узнав об этом.
— Мама, что случилось? — спросил Луций, глядя на встревоженную мать.
Агриппина прижала сына к себе.
— Сегодня рабы видели, как убийцы хотели задушить тебя, а навстречу им бросилась змея.
Но Луций лишь засмеялся.
— Ты в это веришь? Кому надо убивать меня? — тут он увидел на подушке сброшенную змеиную кожу и в ужасе содрогнулся.
— Это знак, — произнесла Агриппина, — боги не хотели твоей смерти. Они послали змею, она будет беречь тебя.
Агриппина тут же приказала вправить золотое запястье в эту змеиную кожу для того, чтобы Луций носил ее и она оберегала бы его.
Вскоре Мессалина умерла и Клавдий подумал снова жениться. Женитьба на какой—нибудь незнакомой женщине, его не прельщала. Император хотел, чтобы его осиротевшие дети обрели хорошую мать. Для этого подходила и младшая племянница, Агриппина, которая с радостью согласилась стать супругой своего дяди.
— Главное, чтобы Клавдий усыновил тебя, тогда дорога к трону будет открыта, говорила она.
— О, мама, что ты такое говоришь? — непонимающе произнес Луций, которому в то время было десять лет.
Агриппина обняла его и, глядя в сторону, как бы сама себе сказала:
— Он должен стать императором.
Но Луций был еще слишком мал, чтобы понять, о чем говорит Агриппина. А она вдруг вспомнила последние слова звездочета: "Он будет правителем и убьет свою мать". И свой ответ: "Пусть убьет, лишь бы царствовал".
Агриппина взглянула на Луция и невольно улыбнулась, подумав: "Ну разве он способен убить кого—нибудь, тем более, свою мать! Не стоит слишком доверять этим звездочетам". Но все же в ее душу закрались сомнения.
Спустя месяц, Агриппина стала императрицей и они с Луцием жили теперь на Палатине вместе с Британиком и Октавией — двумя детьми Клавдия, которые были младше Луция. Октавия была уже помолвлена, не смотря на столь ранний возраст. А Британик и Луций сразу не взлюбили друг друга. Вскоре Агриппине удалось уговорить Клавдия об усыновлении Луция.
— Дорогой, Клавдий усыновляет тебя.
— Это действительно правда, мама? Я никогда не видел своего настоящего отца, а теперь сам император хочет усыновить меня. Но, что ты подразумевала под словами "дорога к трону"?
— Придет время и ты все поймешь, Луций, — произнесла Агриппина, — о, как ты будешь мне благодарен.
Луций очень удивился, однако приставать с расспросами не стал.
4
Наступил тот день, когда император Клавдий перед народом провозгласил Луция своим сыном.
— Объявляю перед вами Луция Домиция моим законным сыном. Отныне его имя Клавдий Нерон, — такую речь произнес император.
Посоветовавшись с Агриппиной, Клавдий решил отдать Нерона на воспитание сенатору и философу Аннею Сенеке.
— Только никакой философии, — предупредила Агриппина. — Императору необязательно быть философом, — сказала она и тут же прикусила губу.
— Ну, что же, как скажешь, — ответил Сенека. Пока Агриппина беседовала с учителем, Клавдий и Нерон поехали на Палатин.
— О, Домиций Агенобарб приехал! — воскликнул Британик.
— Молчи, незаконнорожденный! — сказал Нерон, ибо теперь мы будем называть его так. — Ты же знаешь, недоумок, что теперь меня зовут Нерон и перестань называть меня Агенобарбом!
И без того уже бледный Британик побледнел еще больше.
— Как ты можешь так оскорблять меня! — сказал он, с ненавистью глядя на Нерона. Тут глаза его закатились и Британик в припадке опустился на пол.
— О, Юпитер! Опять у этого недоумка припадок! Эй, кто—нибудь!
Прибежала Октавия.
— Что ты хочешь, Луций, — сказала она, но видя, как тот нахмурился, прибавила: — прости, Нерон!
— У твоего дорогого братца снова припадок. Кстати, знаешь, что теперь ты помолвлена со мной?
— Как ты можешь сейчас говорить об этом! — воскликнула Октавия. — Боги! Ему совсем плохо. Побегу к рабам.
Нерон пожал плечами и прошел к себе.
5
Когда Нерону исполнилось 14 лет (день совершеннолетия), он должен был уже облачиться в мужскую тогу и предстать перед народом. В этот день Нерон произнес в сенате блестящую речь, которую подготовил Сенека, а так же обещал подарки всем воинам и раздачи хлеба народу. После был пир и Нерон, уже как совершеннолетний, сидел за столом вместе со взрослыми.
Прошло несколько лет. Нерон как—то сидел у себя и тайно от всех сочинял стихи. Он был не в духе и ничего не выходило, Нерон то и дело стирал на восковой дощечке закругленным концом стиля. Раздался стук в дверь. На пороге стояла Агриппина.
— Ты что—то хотела, мама?
— Нерон, я решила попросить тебя отнести это императору, — сказала она, подавая ему золотое блюдо с каким—то яством.
— Что это? — спросил Нерон.
— Это белые грибы, я сама приготовила их для императора.
— Тогда тебе лучше отнести.
— Нет, — ответила Агриппина, — я не могу, у меня дела., — и, видя, что Нерон стоит, не зная, что ему делать, прибавила тоном, не терпящим возражений:
— Иди же.
— Ладно, — сказал Нерон и отправился в покои императора.
Клавдий заснул прямо за столом. Рабы бросали в него косточками и объедками, но когда завидели Нерона, поспешили удалиться.
Император проснулся.
— А, это ты, Нерон. Совсем уже взрослый стал. Чего—нибудь хочешь?
— Императрица велела передать тебе это блюдо с белыми грибами, — ответил юноша, усаживаясь рядом.
— О, белые грибы, это "пища богов", — ответил Кладий, — хочешь попробовать?
— Спасибо, я не голоден, — ответил Нерон.
— А я попробую все же. Обожаю белые грибы, — сказал император, но после первого глотка закашлял и попросил воды.
— Сейчас принесу, — ответил Нерон и пошел, чтобы набрать воды, а когда вернулся, Клавдий уже лежал на полу.
— Я принес воды... Что случилось?! — он подбежал к императору. — Я могу чем—то помочь?!
— Мне уже никто не поможет... — произнес Клавдий хриплым голосом, — я умираю, Нерон... О, зачем ты... — только и успел сказать он, прежде, чем веки его сомкнулись навсегда.
Нерон не сразу понял, что случилось, а потом забежала Агриппина и, заметив на полу мертвого Клавдия, даже не удивилась. Опытный глаз мог бы заметить на ее лице легкую улыбку, но Нерон этого не заметил.
— Мама, он попросил принести воды, а когда я пришел обратно...
— Молчи, я знаю, — сказала Агриппина и позвала рабов. Вскоре весь Рим только и говорил о смерти Клавдия, но никто не знал, что же с ним случилось в действительности.
В первом часу пополудни, на ступенях дворца, легионеры провозгласили Нерона императором. Ему в это время шел семнадцатый гол. Нерон был настолько взволнован, что не смог произнести ни слова в ответ на поздравления матери.
— Ты взошел на трон в полдень, а это, говорят, хорошо для правителя. Приветствую тебя, император! — сказала Агриппина и почтительно поклонилась властелину Рима и мира.
5
Народ оплакивал Клавдия и прославлял Нерона, который стал всеобщим любимцем.
Став императором, Нерон женился на 14—летней Октавии, с которой был помолвлен. Хотя Октавия была хорошенькой, император ее не любил. А она, как безумная, была влюблена в него, но ей не хватало духу признаться ему в этом. Со страхом думала она о предстоящей ночи, сидя в своей комнате. Послышались шаги. Сердце Октавии отчаянно забилась. Она открыла дверь, но увидела на пороге Британика.
— Привет, сестра! Я почему—то сегодня не могу уснуть, пришел поговорить с тобой.
Октавия откинула назад свои черные волосы и присела на кровати.
— Ты что—то хочешь сказать мне, брат?
Британик вздохнул.
— Как порой несправедлива бывает судьба. Я — родной сын Клавдия, а Домиций стал императором. Знаешь, я даже не могу ненавидеть его. Хотя, кто знает, что случилось с отцом...
— Мне жаль, что ты такого мнения о Нероне! — а Нерон, тем временем, стоял за дверью и выражение его лица менялось в зависимости от разговора, но, когда Британик назвал его Агенобарбом, он уже не выдержал и со скрипом отворил дверь, Октавия вздрогнула.
— Что ты там делаешь в спальне моей жены, слабоумный? Убирайся, пока я не позвал рабов! — после ухода Британика, Нерон с трудом пришел в себя. Он взглянул на испуганную Октавию.
— Я рад, что хоть ты не поддерживаешь своего слабоумного брата. Но... Почему ты меня боишься? — спросил он.
— Британик вовсе не слабоумный, — произнесла Октавия, опустив глаза.
— Он оскорбляет императора. Если бы существовал закон об оскорблении величия...
Октавия побледнела.
— Хочешь, чтобы я полюбил такую, как ты? — зло произнес Нерон, потеряв терпение. — как я могу полюбить тебя, если ты боишься меня, словно бешеной собаки?
— Прости, император, — проговорила Октавия.
По своей природе Октавия была кроткой и застенчивой, ее любил весь Рим. Но кроме Нерона. Он говорил, что она не понимает и не способна понять его. И виделись они довольно редко.
7
Нерон был слишком молод, чтобы самостоятельно править Римом. поэтому за него управляли Римом Агриппина, Сенека и префект претория Афраний бурр.
А Нерон устраивал пиры, гонки колесниц и тому подобное. На гонках колесниц НЕрон иногда сам выступал возницей. Но все же любимым занятием императора было ходить переодетым ночью с друзьями в трактиры, лупанары и самые грязные уголки Рима. Подшучивать над прохожими и даже пугать их.
— Гай, ты идешь сегодня на ночную прогулку? — спросил Нерон.
— Если будет угодно императору.
— Отлично, я бы хотел видеть сегодня с нами еще Невия и Марка.
— Как угодно, я передам им, — сказал Гай. Поздно вечером Нерон облачился в одежду рыбака, а тогу измазал грязью. Подобный наряд надели и его друзья. Вчетвером они отправились по переулкам Рима в поисках приключений.
— О! — воскликнул Нерон. — Да это же наш суеверный Вестин с женой Статилией. А она пожалуй ничего. Спрячьте лица, чтобы они не узнали нас.
Нерон подошел к ним и схватил Статилию за руку.
— Не хочешь прогуляться с нами, красавица?
— Убери от меня свои грязные лапы, жалкий рыбак! — ответила она.
Нерона за живое задел такой ответ Статилии, но он не мог выдать себя. Но, чтобы обида была отмщена, он грубо привлек ее к себе и стал целовать, не смотря на все угрозы мужа.
— Пусти, пусти меня, грязный рыбак! Ты будешь отвечать за это перед императором! — кричала Статилия, вырываясь изо всех сил.
— Императором?! — переспросил Нерон и разразился хохотом. Друзья последовали его примеру. Но тут кто—то заметил приближающихся преторианцев и император со своими спутниками удалился.
Они зашли в грязную таверну под названием "Одноглазый бык". К Нерону подсела девушка.
— Меня зовут Арсиноя, а как твое имя?
— Нерон, римский император.
Девушка расхохоталась.
— Идиот ты, а не римский император! Купи лучше вина для меня.
Нерон, от нескольких кубков вина, еле держась на ногах, воскликнул:
— Эй, хозяин! Давай сюда все вино, что есть, я плачу за все! Пейте все, кто есть в этой таверне, я плачу за вино!
— Ты совсем спятил, ненормальный рыбак?! — воскликнул хозяин.
— Я сказал вина! — завопил Нерон и стукнул кулаком по столу так, что вся посуда попадала на пол и вдребезги разбилась.
— Надо уводить его отсбда, — пока не поздно, — шепнул Марк Гаю.
Они втроем почти несли пьяного императора до Палатина.
8
Нерон уже не нуждался в поддержке Агриппины и хотел властвовать над Римом сам. Агриппина не ожидала такого поворота событий и подумывала над тем, что было бы лучше, если бы Британик стал императором. Узнав об этом, Нерон отравил Британика на пиру. Так он вступил на путь злодеяний, о которых мы расскажем позже.
Как—то раз Нерон вошел к Сенеке.
— Я хочу посоветоваться с тобой, учитель.
— Я слушаю, — ответил Сенека.
— Ты знаешь, что давно я сочинял стихи, а теперь хочу почитать тебе свою поэму.
Сенека с удивлением посмотрел на своего воспитанника и проговорил:
— Вот уж никогда бы не подумал, что ты будешь поэтом. Ну так почитай мне свою поэму. Я сгораю от нетерпения.
— Моя поэма называется: "Смерть Агамемнона". Сейчас я прочту ее тебе.
И Нерон начал читать свою поэму, притом с таким мастерством, что можно было подумать, будто он сам герой этой поэмы. Хоть стихи были вовсе недурны, но поэма была довольно длинная и Сенека, устав слушать воспитанника, погрузился в свои размышления.
— Ты не слушаешь, учитель? — спросил нерон, который внимательно наблюдал за Сенекой, не придет ли тот в восторг от его поэмы.
— Нет, нет, я слушаю, можешь продолжать.
На самом деле Сенека молился всем богам, чтобы Нерон поскорее окончил читать.
— Ну как? — спросил император, окончив поэму и с гордостью глядя на учителя.
— Великолепно! Ты превзошел самого себя, Нерон! Это просто поразительно! — воскликнул Сенека.
Но Нерон не поверил его словам.
— Нет, я никчемный поэт, и актер из меня выйдет неважный, — сказал Нерон, глубоко вздохнув. Сенеке даже стало жаль его.
— Все великие поэты считают себя плохими, — император оживился.
— О, если это действительно так, тогда я величайший из поэтов, — задумчиво произнес он.
9
— Знаешь, сегодня Сенека сказал, что мои стихи великолепны, — произнес Нерон, обращаясь к Акте. Акта была вольноотпущенницей Клавдия и любовницей нерона.
— Должно быть, так оно и есть. Но если ты прочтешь мне свою поэму, тогда я смогу оценить ее, — ответила девушка.
— Тебе действительно интересно?
Акта кивнула головой, чтобы хоть как—то доставить радость Нерону. Она старалась изобразить восхищение на своем лице, потому что знала, как много значит для императора эта поэма. Акта то и дело говорила, что поэма достойна ушей самого Юпитера и просила перечитать некоторые строки еще раз.
Теперь Нерон окончательно успокоился и смог обнять Акту со спокойной душой.
— Моя Акта, как я тебя люблю! Я хочу жениться на тебе, моя божественная! — твердил он.
— Жениться на мне? На вольноотпущеннице? Это безумие! — воскликнула Акта.
— Я все устрою. Для императора нет ничего невозможного, — сказал Нерон, — я знаю, ты мечтаешь стать моей женой. Не так ли?
Акта вздохнула.
— Ах, Нерон, нашему счастью может прийти конец. Да и при том: разве тебе не жалко Актавию?
— Октавия! Эта девочка не для меня! Она дрожит ночью, как листок на ветру. К тому же, я люблю тебя, а не ее.
— Нерон, Нерон, надолго ли?
— Я буду любить тебя всю жизнь, божественная, — проговорил Нерон, целуя Акту.
"Не зарекайся, император", — подумала вольноотпущенница, а вслух сказала:
— Я тоже буду вечно любить тебя, что бы не случилось, клянусь Зевсом!
В дверь раздался стук. Вошел Бурр.
— Император, ты должен подписать указ о казни одного преступника...
— Опять казни! — воскликнул Нерон. — О, лучше бы я не умел писать!
Бурр очень удивился таким словам императора, но ничего не ответил и вышел, взяв указ.
— Надоело это все, — сказал Нерон. — Как бы я хотел сейчас выступить на сцене! Почему мне не родиться артистом!
— Каждому свое, нельзя же всем быть артистами, — ответила Акта.
— Но я уверен, что любой артист согласился бы стать императором, — сказал Нерон.
Акта, в своей голубой тунике, села подле императора и обняла его.
— Забудь сегодня обо всем, Нерон...
— В твоих объятиях, божественная, я забываю обо всех бедах Рима, — ответил Нерон. Они не слышали удаляющихся шагов Октавии, которая стояла под дверью и, чтобы не разрыдаться вслух, поспешила уйти. Нерон даже не подозревал, как она страдает.
ЧАСТЬ 2
1
Пир Нерона обычно затягивался с полудня до полуночи. на пиру были и сенаторы со своими женами, и богатые патриции, и вообще римская знать. Кроме того, присутствовали даже некоторые поэты, друзья Нерона. пришел также Отон, один из друзей императора, со своей женой. Он хоть и не был поэтом, все же Нерон относился к нему благосклонно.
Рабыни, в разноцветных туниках, разносили разные яства и напитки гостям, которые были довольно требовательными. Ели все, сколько хватило сил. Вино рекой лилось по столу. А Нерон лежал на своем ложе, рядом с Актой. Октавия на пир не пришла.
— Как ты считаешь, моя божественная, не спеть ли мне сейчас, перед гостями? — спросил пьяный император, обращаясь к Акте.
Акта улыбнулась и ответила:
— Это было бы здорово и скрасило бы этот скучный пир, потому, как танцовщицы уже всем надоели.
Нерон приказал подать лютню.
— Сейчас будет петь император, — объявил раб. Гости стали переговариваться.
— Это что, шутка, чтобы поднять всем настроение? — спросил Бурр.
— Нет, ничего подобного, — сказал Сенека, — он действительно будет петь.
Нерон вышел на середину залы, слегка пошатываясь. Когда ему подали лютню, он встал возле фонтана ( это был Нептун из мрамора, державший кувшин, из которого лилась вода) и, обращаясь к присутствующим, произнес:
— Сейчас я спою вам свою новую поэму, которая называется "Падение Трои".
Зала затихла.
Нерон, смиренно воздел руки к небу, а затем, ударив по струнам, запел:
О, лучезарный сын Латоны,
Ты царь Тениды, Киллы, Хризы,
Что охраняешь дланью крепкой
Священный Илион!"...
Петроний, один из друзей императора, повернулся к Акте и заметил:
— Да ведь он еле держится на ногах!
— Тем не менее, это не мешает ему великолепно исполнять свою роль, — ответила девушка.
Император закончил петь. В зале стояла гробовая тишина, затем грянули рукоплескания. Нерон сиял от счастья. Он обвел глазами залу. Взор его случайно остановился на Отоне.
"Кто это с ним?" — пронеслось в голове императора. — "Ах, да это же Поппея Сабина, его жена. Как повезло этому идиоту!"
Акта не отрывала взгляд от Нерона и не могла не заметить, как он смотрит на Поппею. А император приказал позвать к себе раба Поппеи и заявил ему, что он хочет видеть сегодня его госпожу у себя во дворце.
2
Поппея вошла в залу. Вокруг было темно и пусто. Она почувствовала чью—то руку на своем плече и вскрикнула. Перед ней стоял император.
— Ты... хотел меня видеть, государь? — заикаясь, произнесла она.
Нерон привлек ее к себе.
— Разве Отон достоин такой богини, как ты?
— О цезарь, я...
— Ты прекрасна, божественная, — перебил ее император. Поппея была и в правду хороша, хотя была и старше Нерона. На ней была фиолетовая стола, золотистые волосы уложены и перевязаны такого же цвета лентой. Запястья украшали несколько браслетов. Серые глаза обрамляли густые ресницы. Неудивительно, что она покорила сердце императора. Он сразу же забыл об Акте.
— Я люблю тебя, — сказал Нерон.
— О, разве может такой великий поэт, как ты, любить такую, как я? Твоей спутницей должна быть одна из муз, — ответила Поппея, притворно опустив глаза.
Нерон не поверил своим ушам.
— Ты действительно считаешь, что я великий поэт?
— Все слышали, как сегодня ты выступал на пиру. Я еще никогда не слышала ничего подобного, — сказала Попепея, искусно изобразив восхищение. Она знала, как можно заставить Нерона полюбить ее.
— О, как бы я хотел выступить перед Народом!
Поппея села в предложенное ей кресло и сказала:
— Быть может, ты удостоишь меня чести услышать одну из твоих величайших поэм, цезарь?
— Если ты хочешь, я прочту тебе, сказал Нерон. Поппея слушала с таким интересом и восхищением, что император поверил, будто ее действительно потрясла поэма.
— У меня нет слов, — произнесла Поппея, когда Нерон окончил читать. — Потрясающе! Это действительно должен слышать весь мир!
— Да, — вздохнул император, — чего никто не слышит, того никто не ценит. Но я боюсь...
Поппея покачала головой.
— Люди должны слышать твои стихи, — сказала она, — ты должен выступить перед народом.
3
Император уехал выступать в Неаполь и весь Рим ждал его возвращения.
— Ты знаешь, что Нерон скоро возвращается в Рим? — спросил Сенека своего племянника поэта.
— Об этом известно уже во всем городе. говорят, что в Неаполе театр дрогнул от землетрясения, но этот рифмоплет не остановился, пока не окончил начатой песни. Богам так надоели его глупые стихи, что они наслали на Неаполь землетрясение.
— Ты не справедлив к нему, Марк Анней, театр содрогнулся не только от землетрясения, но и от рукоплесканий.
— Еще бы, — усмехнулся Лукан, — ведь преторианцы стояли с бичами. Ну, знаешь что, давай лучше сходим в термы и там обо всем поговорим.
Нерон был доволен поездкой в Неапоь и вскоре вернулся в Рим. А Поппея не теряла надежды стать императрицей.
— О, если бы ты знала, как они рукоплескали! — не мог успокоится император.
— Могу себе представить, как рукоплещут величайшему из поэтов! Но я знаю, как важно для тебя выступить в Риме!
Нерон вытер пот с лица краем тоги.
— На улице невыносимая жара. Так вы думаете нести вино, или нет! — крикнул он рабам. — Да, я мечтаю выступить в Риме, но Рим тебе не Неаполь, — прибавил император.
Поппея сидела, задумавшись, потом сказала:
— А что, если тебе выступить вместе с другими артистами?
Нерон посмотрел На Поппею.
— Правда, я об этом не подумал. Я возобновлю Неронии и пусть мое имя немедленно внесут в список состязателей! Я буду выступать перед римлянами, как обычный артист! Но ты чем—то озабочена, Поппея. Может быть, ты не рада за меня?
— Я рада за тебя. Я очень рада за тебя, — сказала Поппея и знаком приказала рабам налить вина. — Но меня беспокоит Агриппина. Она не допустит, чтобы мы поженились, хотя ты и сослал Октавию на острова, а Отону подарил наместничество. Ходят слухи, что Агриппина даже замыслила заговор.
При этих словах Нерон содрогнулся:
— Она страшная женщина и порой я боюсь ее.
Поппея поняла, что начинает добиваться желаемых результатов.
— Уж если она не утонула в море и не погибла под обломками разрушенного дома, то похоже, что Агриппина не простая смертная, а настоящая ведьма. Избежала всех твоих попыток покончить с ней. Но она хочет захватить власт в свои руки.
— Но ей не удастся избежать меча подосланных убийц. Тогда мы поженимся, божественная.
4
Нерон выстпил в театре и, конечно, победил. Лавровый венок достался ему. Зал буквально содрогался от рукоплесканий, так как позади стояли преторианцы. Император был счастлив, как никогда, и закатил роскошный пир. Веселились все, но, когда лектик Нерона несли к Палатину, он вдруг приказал носильщикам остановиться. На стене красовалась надпись:
"Слышишь, Нерон, это грохот?
То боги на небе хохочут,
Стихи твои прочитав,
Жалкий ты рифмоплет!"
Император не верил своим глазам, после такого успеха в театре. Он решил узнать, что скажет об этом Поппея.
— Наверняка это был один из поэтов, который завидует твоему успеху. Не стоит обращать на него внимание, — ответила она.
Тут вошел раб и сказал, что приказание императора исполнено, Агриппина мертва.
— Ты знаешь, что это значит, Нерон, — воскликнула Поппея, бросаясь в его объятия. — Наконец—то!
Но лицо императора было непроницаемо, потом он грубо оттолкнул от себя Поппею.
— Ты рада? Но это была моя мать!
— Ты же сам хотел...
— Но это была моя мать! — повторил он. — Моя мать! Я любил ее. Только благодаря ей я живу и царствую.
Император в гневе сорвал запястья из змеиной кожи, которую всегда носил на правой руке, и выбросил прочь.
— Оно будет напоминать мне о ней. Я так любил свою мать!
Нерон закрыл руками лицо.
— Не мучай себя, — сказала, подойдя к нему, Поппея, — так было нужно. Или ты или она.
Вскоре Поппея стала женой Нерона, императрицей Рима. Но Римляне невзлюбили новую императрицу. Они громили ее статуи, а вместо них ставили статуи Октавии. Стены были изуродованы надписями. Народ грозился убить Поппею и она боялась выходить из дворца. Люди требовали вернуть Октавию.
— Нет, я так больше не могу, — сказала Поппея, — они убьют меня в конце концов. Но я не сделала ничего плохого. Народ требует Октавию.
— Он успокоится, если Октавия будет на том свете. Я не могу потерпеть, чтобы указывали императору. Через несколько дней Октавия будет мертва, — ответил Нерон и исполнил свое обещание. В то время Октавии было 18, но напрасно ждала она Нерона. Он подослал к ней убийц, которые вскрыли несчастной вены.
5
Нерон снова пел в театре одну из своих поэм. На нем была надета маска и костюм Зевса, а в руках император держал жезл. От волнения руки его так дрожали, что жезл выпал. Тогда Нерон решил, что он нарушил правила состязания. Он представил, что его исключат и выгонят из театра. Император поднял жезл, в страхе оглядываясь, никто ли этого не заметил. Никто ничего не видел, но Нерон вообразил, что судьи не допустят его к состязаниям. Однако никто ничего не сказал, но Нерон от волнения не мог петь и попросил у зрителей разрешения выпить вина.
— Ты слышал? — спросил Лукан у Сенеки. — Этот рифмоплет ненормальный! Он делает цирк из состязания.
— Возможно, — ответил на то Сенека, — но все же он мог бы быть великим артистом.
В это время Нерон кончил петь и ушел со сцены. Его встретила Поппея.
— Превосходно! — сказала она.
— Ты думаешь, они заметили, как я выронил жезл? — спросил Нерон, вытирая платочком пот на лице.
— Они даже не обратили на это внимания.
— А если судьи за это исключат меня? — не унимался император. — Во всяком случае, мои соперники поют лучше, и мне не победить.
Нерон ходил взад и вперед, не унимаясь. Наконец стало известно решение судей: император — победитель состязаний. Как он был тогда счастлив, трудно даже представить.
Один раз Нерон прочитал Петронию "Падение Трои" и тот, привыкший говорить то, что находит нужным, заявил, что поэму следует переписать.
— Отчего же? — спросил император, — ты считаешь меня плохим поэтом?
— О нет, напротив. Но огонь в твоей поэме недостаточно пылает, — сказал Петроний.
— Да, я не видел настоящего пожара, потому и не могу описать его, — произнес Нерон.
— Но можно соорудить городок из дерева и поджечь, — предложил Тигеллин, новый префект претория (так как Бурр умер, а Сенека ушел в отставку).
— Идиот! — сказал император и тут в его голове зародилась идея поджечь Рим, чтобы насладиться ужасным зрелищем. Да и Нерон давно мечтал заново построить город.
На следующий день Тигеллин получил приказание поджечь город и вскоре Рим уже пылал. А император в пурпуре вышел к народу и, простирая руки к небу, запел:
О, Сребролукий, старцы в горе,
Скорбные матерей стенанья
К тебе, великий, неслись,
Чтобы хоть деток уберег ты!
Камень и тот бы умягчился,
Ты ж оказался тверже камня,
Сминтей, к людской беде!
Так пел Нерон, между тем, как Рим пылал в огне. Люди не знали, куда бежать в поисках спасения. Горело все, что попадалось на пути бушующего пламени. Многие погибли в огне, некоторые задохнулись в дыму. Пожар длился девять дней и лишь на десятый утих.
6
Народ обвинил Нерона в поджоге Рима. Разъяренная толпа была готова к восстанию, но Тигеллина осенила одна мысль.
— Народ должен думать, что Рим поджег кто—то другой, — сказал он.
— Но кто? — ответил Нерон.
— Христиане! Римляне не любят христиан и поверят, что они поджигатели.
— Гениально! — воскликнул император. — Как я сам об этом не подумал. Рим требует зрелищ и он их получит!
Так, тюрьмы стали переполнены христианами и Нерон устроил такие зрелища, каких Рим еще не видывал. Кроме гладиаторских боев были и другие зрелища. На христиан выпускали хищников, их распинали и даже сжигали живьем. И не только мужчин, но и женщин с детьми.
После этого Нерон решил отправиться в Александрию, чтобы выступить там. Но перед поездкой он посетил святилище Весты, богини домашнего очага. Эта таинственная богиня устрашала его и вот, что случилось в храме. Когда император уже хотел уходить из храма, то зацепился тогой за статую и у него так потемнело в глазах, что он не мог ничего видеть.
— Тигеллин, я, наверное, ослеп! — воскликнул Нерон.
— Прикажешь отнести тебя на Палатин?
Нерон кивнул. Императора усадили в лектик и доставили во дворец.
— Что случилось? — спросила Поппея.
— О Юпитер! Как темно... — проговорил Нерон.
— Позвать лекаря, — сказала императрица.
— Нет, не нужно, мне уже лучше. Это был дурной знак, я не поеду в Александрию.
7
Нельзя не упомянуть о заговорах против императора. Заговор Пизона был раскрыт, и всех, кто в нем участвовал, ждала смерть. Тогда многие были убиты ни за что. В списке казненных были даже Петроний, Лукан и Сенека.
Один раз Нерон участвовал в гонках колесниц и вернулся домой пьяный. Он был в плохом расположении духа.
— А, наконец—то ты вернулся, — с упреком глядя на мужа, сказала Поппея. — Я думала, ты не придешь сегодня ночевать.
Тогда она была беременна от императора второй раз, так как их первая дочь Клавдия умерла еще младенцем, а родного сына Поппеи Нерон приказал убить.
— Хватит приставать ко мне, Поппея, иди к себе, — проговорил император.
— К себе! Я уже почти не вижу тебя, я тебе не нужна. О, как ты жесток! Ты такой, как о тебе говорят!
Нерон не мог более выносить упреков Поппеи и ударил ее в живот сапогом, таким, какие были у возниц. Она упала у его ног.
— Ну, вставай, хватит разыгрывать комедию!
Но Поппея не шевелилась. Она была мертва, и когда Нерон понял это, было уже слишком поздно.
— О, божественная, ведь ты не умерла, нет! Я не переживу этого... — причитал император, но вернуть Поппею мог лишь Юпитер.
Нерону очень не хватало Поппеи, и, когда он со всеми почестями похоронил ее в усыпальнице, пытался найти образ императрицы в других женщинах, но это было невозможно.
Императору уже давно нравилась дочка Клавдия, Антония. Один раз он пригласил ее к себе на Палатин.
Антония была поистине красива. И вот она, не смея ослушаться воли императора, прибыла на Палатин.
Она застала Нерона сидящим в кресле, он перебирал изумруды и, заметив, что Антония пришла, предложил ей место напротив. Она молчала, не решая заговорить первой. Тогда император подсел к девушке поближе и заключив ее в свои объятия, произнес:
— После смерти Поппеи я не встречал женщины красивее тебя, Антония...
— Я так не думаю, цезарь...
— Не спорь, я хочу, чтобы ты была моей, Антония. Ты будешь моей женой.
Но девушка вырвалась из его объятий и возразила императору:
— Я не могу... я не люблю тебя, цезарь...
Нерон очень удивился и подумал, что только безумец отказывается от трона.
— Ты не хочешь стать женой императора Рима? — спросил он.
— Не хочу, — покачала головой Антония.
Нерон негодовал.
— Ты смеешь отказывать императору? А знаешь ты, что я могу с тобой сделать?
Девушка опустила глаза.
— Все в твоей власти, император...
По лицу Нерона пробежала загадочная улыбка.
— Как странно, — произнес он, — многие отдали бы все, чтобы быть на твоем месте, а ты не понимаешь, от чего отказываешься. Глупо, подумай, пока не поздно...
— Мне нечего думать, я уже все решила, — ответила она. Император попытался обнять девушку, но напрасно. Тогда Нерона охватил гнев.
— Как ты смеешь! Я немедленно прикажу вскрыть тебе вены!
— Я не боюсь тебя, цезарь, — ответила Антония, гордо вскинув голову и глядя в глаза императору, ты можешь уничтожить меня, ибо я всего лишь простая смертная, но ты не сделаешь меня ни своей наложницей, ни женой!
Так отвечала императору Антония и на следующий день она была казнена. Нерон обвинил ее в подготовке заговора.
Император вскоре женился на Статилии, жене Вестиана, которого убили по его приказу.
8
— Все оракулы и звездочеты предсказывают мне падение, — сказал как—то Статилии возмущенный император, которому уже надоели все эти предсказания и пророчества.
— А я не верю во все эти предсказания, — ответила ему Статилия, — давно, мне предсказал один звездочет, что меня поцелует император на глазах у мужа, но этого не случилось.
— Не случилось?! — Нерон расхохотался. — А помнишь того рыбака у таверны "Одноглазый бык"?
Статилия непонимающе посмотрела на Нерона.
— А ты откуда знаешь?
— Мне ли не знать, когда я сам был этим рыбаком!
Императрица очень удивилась и подумала о том, чего только не случается в жизни.
После этого Нерон уехал выступать в Грецию, а ситуация в Риме усложнялась. Один из вольноотпущенников императора послал ему следующее письмо:
"Вольноотпущенник Гелий — Нерону императору.
Приветствую тебя, цезарь! должен сказать, что дела Рима требуют твоего присутствия. Сейчас идет война в Иудее, а в Галии восстал Виндекс. Близится гражданская война. Рим сейчас не может без императора".
На что Нерон ему ответил:
"Император Нерон — гелию вольноотпущеннику. Ты советуешь и желаешь, чтобы я поскорее вернулся, а лучше было бы тебе убеждать и умолять меня вернуться достойным Нерона".
Но когда император вернулся, было уже слишком поздно.
— Я выйду к народу в черном платье, встану на колени и в слезах буду молить, чтобы я был прощен, — произнес Нерон, изображая на своем актерском лице скорбь и раскаяние.
— Боюсь, что тебя, цезарь, толпа растерзает раньше, чем ты успеешь достигнуть форума, — заметил вольноотпущенник Эпафродит.
— Что же мне делать тогда?
— Бежать, — ответил Эпафродит, — бежать немедленно. Палатин уже пуст. Здесь не осталось ни одного раба. Надо спешить.
Нерон успел лишь накинуть поверх туники темный плащ и захватить бутылочку с ядом. Они спешили на виллу одного вольноотпущенника по имени Фаон.
9
— Кто это, в такой час? — спросил Фаон, открывая дверь. — Боги! Император?
Они вошли. У Нерона был жалкий вид. Изорванный плащ, забрызганная грязью туника, босой. Он выпил воды из какой—то грязной лужи, сказав, что это напиток императора.
— Все кончено, скоро здесь будут преторианцы, — сказал Фаон.
Нерон с тревогой посмотрел на окружающих:
— Я должен умереть?
— Император должен уйти от позора, — сказал Эпафродит.
Нерон достал бутылочку с ядом, но она оказалась пуста. Он со злостью отшвырнул ее в сторону.
— Украли мою смерть! Неужели нет у меня ни друга, ни недруга?
Тут перед его глазами встали образы Британика, Агриппины, Октавии, Поппеи. Император закрыл лицо руками и произнес:
— Нет... Вы ждете, когда я приду к вам?
Он указал размеры могилы, которую следует вырыть и, наблюдая, как это делают, всхлипывал, повторяя:
— Какой великий артист погибает!
Но покончить с собой он все не решался.
— Живу отвратительно, мерзко, не к лицу Нерону такая жизнь, нужно быть разумным сейчас, — произнес он. Прискакал гонец Фаона.
— Сенат уже постановил, что ты должен быть казнен, — ответил он на вопросы Нерона.
— Казнен? — переспросил император.
— Твою шею зажмут колодкой и засекут насмерть, а тело бросят в Тибр, — ответил гонец, опустив голову, — мне жаль...
Раздался конский топот.
— Нужно быстрее заканчивать, это центурион, — сказал Эпафродит.
Нерон спокойно процитировал строку из "Илиады":
Коней, стремительно скачущих,
Топот мне слух поражает.
Затем, еще раз обведя взглядом окружающих, приставил меч к своему горлу дрожащей рукой. Тут Эпафродит толкнул руку императора и меч погрузился в шею по рукоятку. В это время ворвался центурион со словами:
— Я пришел на помощь!
Но Нерон лишь ответил:
— Поздно... Вот она, верность...
Это были его последние слова.
Эклоги, Александрия и Акта похоронили его в родовой усыпальнице Домициев.
10
Прошло несколько лет. Вольноотпущенник Эпафродит проходил как—то мимо Садова холма, где находилась усыпальница Домициев. Он заметил возле усыпальницы девушку с черными распущенными волосами, одетую в греческий хитон. Эпафродиту стало интересно, он подошел поближе и сразу же узнал Акту.
— Ты пришла к своему Нерону, верная Акта? — произнес он.
Акта сидела на камешке, опустив голову, одна в этом пустынном месте. Ветер играл ее волосами. Услышав голос, Акта посмотрела на говорившего. Сначала она не могла узнать, кто это, но потом вспомнила и приветливо улыбнулась:
— А, это ты, Эпафродит! Сколько лет!
— Да, сколько лет! — повторил он. — Мне стало интересно, кто это тут сидит.
— Как видишь! — ответила Акта. — Я прихожу сюда каждый день, чтобы принести свежих цветов в усыпальницу. — После небольшой паузы она прибавила: — Не хочешь войти?
Эпафродит повиновался. Они вошли в гробницу. Там было тихо и прохладно. Старая дверь заскрипела и Эпафродит хотел заметить, что ему здесь не по себе, но не смог произнести ни единого слова. Волт они уже были в усыпальнице Нерона. Урна его была сделана из красного мрамора.
Акта положила на алтарь цветы, которые нарвала в поле. Гробовая тишина стояла вокруг, тишина торжествующего покоя. Эпафродит подумал, что сам наверное ни за что бы не вошел сюда. Они покинули гробницу.
— Даже не верится, что его больше нет, — произнес вольноотпущенник, когда они выбрались из усыпальницы императора.
— Нерон ушел в прошлое, как все рано или поздно уходит, но он навсегда остался в моем сердце, — задумчиво произнесла Акта.
— Ты намерена остаться здесь? — спросил он.
Акта кивнула.
— Тогда прощай! — произнес Эпафродит. Его глубоко потрясла верность Акты и он надолго запомнил эту встречу.
Акта осталась сидеть возле усыпальницы и собирать цветы. Лишь здесь, рядом с ним, она обретала покой. Тем временем, непослушный ветер пробегал по стебелькам цветов, прижимая их к земле. Вот она, верность...