А Жигуновы из-за болезни Ивана Яковлевича переехали жить в Утяны. Алунта осталась для них уже далеко позади. Она жила лишь в их теплых душевных воспоминаниях. Женька учился в школе, а в общем-то, он этой зимой почти не учился. Оторванный от своих любимых друзей и мест он хандрил, болел и часто пропускал уроки в школе, часами просиживал в городской библиотеке, читая романтические рассказы своих любимых писателей: Жюля Верна, Дюма, Сабатини.
В комнатах у Аникиных было шумно из-за беготни непоседливого Вити Хомича, поэтому Женька уединялся где-нибудь в уголке и урывками перечитывал подаренные ему при отъезде из Алунты, записи переводов Ларионова из шумерских мифов и эпосов.
В древних текстах шумеров говорилось, что раньше Земля и Луна находились возле Юпитера, но там взорвалась очень большая планета и мощный взрыв вытолкнул Землю и Луну на нынешнюю орбиту, а на прежнем месте образовался пояс астероидов. Вот как описывалось это потрясающее событие:
«Четыре миллиарда лет тому назад в водную планету Тиамат со спутником Кингу, будущей Луной, находившуюся на орбите между Юпитером и Марсом, врезались спутники планеты Нибиру. Они раскололи Тиамат, образовав из одной ее, верхней, части, будущую землю, а из другой – пояс астероидов, при этом отбросив осколок Тиамат, то есть Землю, вместе с Луной на нынешнюю орбиту. А потом уже, через несколько миллиардов лет, при повторных пересечениях планеты Нибиру орбиты Земли, ее обитатели, боги ануннаки, названные по имени их предводителя, главного бога Ану, высадились на Землю в районе междуречья Тигра и Евфрата…».
Древние тексты описывали ануннаков, как рядовых богов, которые участвовали в колонизации Земли. «Для исполнения приказов войско Ану снарядил, - читал Женька текст перевода Ларионова, - три сотни числом он поставил на страже богов земные пути от небес отделить, и на Земле шестистам приказал обитать. Всем… объяснил, что им надобно делать. Три сотни ануннаков Небес, или игигов, осталось на борту орбитальной космической станции, не спускаясь на Землю… Обитатели Земли их не знали и не видели, игиги были слишком высоки для них.
Ануннаки же, поселившиеся на Земле, занялись нелегким трудом. Труд их был тяжел, работа – непосильна, страданья – велики. Они добывали металл, питались скудной растительностью, пили воду, темную от ила, и не надеялись вернуться на родину. А когда иссякли силы и терпение, рядовые ануннаки обратились с жалобой к главным богам:
- Освободите нас от тяжкого труда!
И тогда Энки придумал выход: нужно сотворить Лулу, примитивного рабочего.
- Среди нас рожденья добрая богиня, пусть сотворит она рабочих, чтоб исполняли труд богов!
Это предложение было с радостью воспринято усталыми богами».
Все шумерские тексты в один голос сообщают о том, что боги создали Человека, чтобы возложить на него свои труды на Земле.
В добиблейские времена божество именовалось «Господином», «Царем», «Правителем», «Хозяином». Слово, которое традиционно переводится как «преклонение» - «авод», на самом деле, имеет значение «труд», «работа». Древний человек, отнюдь, не поклонялся своим богам – он на них работал.
На древних рисунках физическое сходство людей и богов несомненно. Ануннаки не создавали ни млекопитающих, ни приматов. Их создал еще раньше Бог Мира Мардук, как и Солнце, и Землю.
Согласно вавилонскому повествованию, «Энума Элиш», эпоса о сотворении мира, повелитель окружающей нас Вселенной был бог Мардук. Он создал Небо и Землю, Луну и Солнце, а затем и другие планеты, искусно разместив их в мироздании. А для себя выбрал место – Нибиру, на которой, пересекая небеса, достигал самых отдаленных точек системы. Первой планетой на пути Нибиру к Земле был Плутон. В месопотамских списках он значится под именем ШУ ПА – Наблюдающий Шу.
Следующей была ИРУ – Петля. Возможно, названная так за причудливую орбиту. А в другом списке эта планета значится под именем ХУМ БА – Болотная – Нептун, с большими запасами воды.
Уран носил имя Каккаб Шанамма – планета-двойник Нептуна, а еще ЭН ТИ МАШ СИГ – Планета Яркой Зеленой Жизни.
Сатурн – ТАРГАЛЛУ – Великий Разрушитель. Еще он именовался СИ МУТУ – Тот, кто убивает по справедливости.
Пятую планету, Юпитер, пришельцы из космоса назвали СИБ ЗИ АН НА – Надежный проводник по небесам.
Марс был назван УТУ КА ГАБ А – Свет, зажженный у небесных ворот.
Земля значилась, как ШУ ГУ – Место отдыха Шу, или Земля намерений Шу.
Ануннаки с Нибиру спустились на Землю по приказу их царя Мардука: «В высотах бездны Дом Царства в Небесах я сотворил. Теперь же я намерен копию его построить там, внизу. А место нареку то: Вавилон – Врата Богов».
Когда на Землю сошли цари, Мардук установил божественный порядок и совершенные законы на Земле. Порядок заключался в том, что цари четко распределили между собой власть. Ану остался на небе, Энлиль взял под командование Междуречье – Верхний мир, а Энки получил в свое распоряжение АБ ЗУ – Глубины Вод или Нижний мир. Всего же было основано семь городов, а в них установлена предельно строгая дисциплина: семь Великих ануннаков трудом тяжелым нагрузили богов всех низших.
Но после тяжких трудов и по просьбе низших богов, высшие боги решили создать Человека. Именно таким, каков он есть сейчас. И сотворили его не из ничего, а взяв уже существующий в мире образец, того же питекантропа. Перекроили его по своему подобию. Шумерский миф, повествующий о временах до сотворения человека, гласит: «Первый человек не знал хлеба, не знал еще одежд он, кроме шкур; жевал траву он, словно овцы и воду из канавы пил». Таким же был Энкиду, в степи рожденный – звероподобное «человеческое» существо из «Сказания о Гильгамеше».
А выведенное ануннаками существо было сродни им самим. Мать-Богиня дала своему творению «кожу, как кожа у богов» - гладкую, лишенную волосяного покрова.
Генетически боги были полностью совместимы с людьми. Это согласуется с Библией: «Люди начали умножаться на Земле и родились у них дочери, тогда сыны Божии увидели дочерей человеческих, что они красивы и брали их в жены, какую кто избрал».
Шумерские эпосы говорят, что прототип человека был сотворен из смеси земной «глины» с божественной «кровью». Чтобы создать человека из этой смеси, требовалась женская помощь – вынашивание и рождение. Энки предложил для этой цели свою супругу:
- Моя Нинти, богиня и супруга, родит его. А рядом с нею будут наготове богини низшие рожденья.
И вот боги принялись за работу. Энки помогал приготовить смесь. Нинти выносила дитя. Это существо, полученное искусственным путем – Адапа, Адам в Ветхом Завете, называется в месопотамских текстах только еще моделью, образцом человека. Он стал генетической моделью для создания физиологических копий, причем, не только мужского, но и женского пола. В лоно низших богинь Мать-Богиня вложила четырнадцать кусков «замешанной глины». Осталось лишь ждать.
«Рождения богини держались вместе. Вот приближался роковой десятый месяц и в срок назначенный их лона содрогнулись».
В эпосе «Когда, подобно людям, боги…», содержится отрывок, объясняющий, почему было необходимо смешение с «глиной» «крови» богов. Этот «божественный элемент не был кровью бога, в обычном понимании. Избранный донором бог имел Те Е МА – в буквальном переводе это означает то, что содержит то, что передает память. А в аккадском варианте это звучит как «этема», то есть «дух». То есть мы имеем дело с «чем-то» в крови богов, что являлось носителем его индивидуальности. Разве это не геном?
Так начал человек плодиться и размножаться. И работать в шахтах Нижнего мира. А ануннаки севера по-прежнему обрабатывали поля и строили каналы сами. И зародилась в сердце Энлиля разочарование. Даже недовольство человеком. «И на земле умножалось число людей, и возлежали люди прямо на земле, быкам подобно диким. И бог Энлиль, людей соединенье наблюдая, их послушав речи, сказал:
- Опасны стали речи человечьи, соития же их лишают сна меня…
В ануннакских версиях эпоса говорится о «болезнях, недомоганиях, малярии, проказе, чуме», охвативших человеческие поселения… от непомерной злобы, алчности и антисанитарии – грехов, накопленных человеческим родом годами. И вот Энлиль решил ускорить процесс уничтожения человечества:
- Пусть люди всех лишатся запасов пищи, пусть уничтожится вся пища на земле, чтоб люди рыскали напрасно по садам, вкусить плодов желая! Земное лоно боле не родило: деревья все и травы все иссохли…
«И черные поля сгорели до бела, покрылась слоем соли широкая равнина».
А кого не убила засуха – не беда! На подходе уже была еще одна катастрофа – Потоп. Ануннаки не могли не заметить признаков ее приближения. Возможно, родная планета Нибиру уже сияла им с небес…
Всемирный потоп не повиновался воле богов, он был неизбежным явлением. В этом природном спектакле они играли не активную, а пассивную роль. Но людей они не предупредили. Хотя Библия сохранила рассказ о Ное, которого возлюбил какой-то из богов, и сообщил ему о потопе.
Укрывшись от земных бедствий на небесах, ануннаки с ужасом видели, что творится на покинутой ими планете. Иштар вскричала в муках:
- Былые дни, увы, пропали без следа.
«И ануннаки стояли рядом, плотно губы сжав. Нанти стенаниями своими надрывала душу. И рядом с ней сидели, плача, боги, прижавшись вместе, словно овцы в стаде». Но главной мукой было сострадание. Сидела Мать-Богиня и рыдала…
- Создания мои, подобно мелким мошкам, уносят, как беспомощных шмелей, потоки их тела, их семя утопило яростное море.
Поднявшись, она громко вопросила:
- Могу ли я спешить на Небеса, чтоб обитать в Благословенном Доме…
Когда сошла вода Всемирного Потопа, боги вернулись в междуречье и начали исправлять содеянное. После Всемирного Потопа ануннаки предвидели быстрое развитие оставшейся и выжившей цивилизации. Наученные земледелию и животноводству, добыче полезных ископаемых и металлургии, люди быстро размножались и были уже не те покорные, поглощающие пищу из рук богов. «Их следует опасаться», - подумали боги. В результате Земля была разделена «на четыре стороны», три из которых – Месопотамия, долина Нила и долина реки Инд были заселены людьми. Четвертый регион был объявлен «священным». Это слово в древности означало не святой, а запретный, недоступный. Там обитали боги и проникнуть туда простой смертный мог лишь по воле богов. Вход в эту страну охраняли «ужасные стражи», готовые погубить всякого, кто осмелился бы нарушить запрет. Эта земля была названа Тильмун. Древние герои, подобно Гильгамешу, стремились попасть в Страну Живых Богов. Но попадали только избранные с помощью «шема» - орла, который поднимал их на своих крыльях к лучезарной обители. Возможно, это и есть та Шамбала в Гималаях.
Породив и научив людей жить, родить и трудиться в поте лица, боги вернулись снова на небо. И Земля вся целиком, с ее горами и ущельями, пустынями и океанами, стала принадлежать человеку. Он вкусил плодов из «древа знания и жизни», и стремился достичь тех же высот совершенства в развитии, что и боги. Но, отяжеленные грехами своей второй животной половины, люди часто воевали, убивали друг друга и разрушали все, раннее созданное. Потому что не было тех наставников от Высших Сил на Земле, которые бы указали им верный путь, остерегли от дурных поступков, помогли семенами или советом, кроме той маленькой искорки огня в душе божественного происхождения, которая является Святым Духом, Ангелом-хранителем, чувством любви или просто бессмертным и неистребимым голосом совести, который и связывает еще Человека с Богом…».
…Прочитав эти записи древних шумерских эпосов, сделанные и оставленные ему Ларионовым, Женька долго сидел, размышляя над прочитанным. Он думал, как все же долго, сложно и тонко утверждалась жизнь на Земле. Ведь ничто не может возникнуть само по себе, не будь на то божественного желания. А человек рождается, живет и даже не задумывается над этим.
В соседней комнате играл, гремя кастрюлями, Витя Хомич, и Женька услышал, как тот о чем-то начал спрашивать у Ивана Яковлевича. Он прислушался и ушам своим не поверил тому, о чем говорил трехгодовалый Витя Хомич. А Витя спрашивал, тем временем:
- Дедушка, а дедушка? А что такое аборт?
- Как, как? – переспросил его, растерявшись от неожиданности, Иван Яковлевич. – Аборт?
- Ну, да! – подтвердил уверенно Витя.
- Понимаешь, деточка, это такая операция, которую женщинам делают в больнице врачи, - объяснял Женькин отец малышу, немного смущаясь. – Ну, это, когда женщинам нельзя рожать. Понял?
- Нет, не понял, - ответил Витя.
- Как, не понял? – удивился Иван Яковлевич. – Погоди, а ты откуда это слово услышал -то? – начал расспрашивать он Витю.
- А я, дедушка, слышал, как по радио матросы песню пели: «А волны и стонут, и плачут, и бьются «а» борт корабля…».
- Ох, Витя! Ну, ты и фрукт! Ах ты, негодник маленький! – смеялся Иван Яковлевич. А вместе с ним хохотал за дверями и Женька, услышав ответ неподражаемого Вити. Вот она – жизнь, вот он – весь человек, все: комичное и божественное рядом, прыгает, падает и на ошибках учится. Что-то услышит, что-то поймет, а что-то и нет, наделает глупостей, а потом кается и всю жизнь жалеет о содеянном. «Надо читать, учиться и поступать по своей совести», - подумал Женька, улыбаясь в душе всему виденному, слышанному и читанному.
«Икса тонго феен» - жить долго и не старея, со священным огнем в груди – так научил говорить его Ларионов древнее магическое заклинание атлантов, найденное и прочитанное археологами в одной из таблиц на развалинах древнего Храма ацтеков. И чтоб так оно и было надо каждый день произносить вслух это звукосочетание не менее десяти минут, держать прямо спину, а еще не питать ни к кому зла, потому что жизнь – это игра и она полосата, как зебра. И не стоит расстраиваться при неудачах и невезении. За темной полосой невзгод последует светлая полоска счастья. Надо только ждать, надеяться на лучшее и не упускать своего шанса, если он появится. А лучше всего действовать, осуществляя свою мечту и, конечно же, меньше общаться с неудачниками. Неудачи, как болезни, они тоже заразны. И чтоб как-то узнать, чего же ожидать в ближайшее время, нужно приглядеться и записать, или запомнить: что же происходило с вами в течение двенадцати дней после недавнего вашего дня рождения. Каждый день после дня рождения расскажет о каждом месяце в наступающем вашем личном году. Запоминать нужно по трем признакам: по настроению, по самочувствию и по удаче в этот день. Если он удачлив, значит, и тот месяц для вас будет веселым-радостным, а если вы чувствовали в этот день силу и энергию, то можете быть уверены: в соответствующий месяц вы горы свернете и не надорветесь. Но все же нужно знать, что по вашему биологическому году самые хорошие месяцы – это первый, пятый, шестой, девятый и одиннадцатый месяцы от дня рождения, а самые плохие - второй и двенадцатый, и еще четвертый и десятый. И нужно помнить, что хорошие отношения у вас будут с теми людьми, у которых дни рождения отстоят от вашего на два месяца и на четыре, на восемь и десять месяцев. Тяжелые будут с людьми, у которых дни рождения разнятся с вашими ровно на три, шесть и девять месяцев, плюс-минус семь дней. «Так что, выбирая своих друзей и подруг помните иногда и об этом», - вдруг вспомнил Женька наставления Ларионова и улыбнулся:
- Проверю все на себе…
А у Рени в жизни все постепенно наладилось. Зарубин все же успел исполнить свое обещание, данное им Виктору: разобраться в отношениях Рени с Лютасом. И на допросе в Вильнюсе главарь подтвердил, что Альбина и Реня не были связаны с националистическим подпольем и не служили ему. Он просто силой захватил их и при помощи шантажа удерживал все это время возле себя, пугая расстрелом и тюремными застенками коммунистов. И после этого признания Реня и Альбина были реабилитированы и им уже, в общем-то, ничего не грозило. Но время вспять повернуть было уже нельзя. И многое было потеряно.
Изменения в душе и в судьбе Рени были огромные. Она утратила ту радость чувств и мечтаний, которые раньше при разговоре вспыхивала в ее глазах, подобно маленьким огонькам феерических салютов. Уехал милый и любимый человек, который был для нее уже выбранным ею сказочным принцем. Погиб полковник Зарубин – ее защита от произвола чиновников власти. Покинула Алунту и семья Жигуновых, не оставив для нее никаких надежд на будущую переписку и встречу с Виктором. Все, что сердцу было мило, все было потеряно…
Еще до первых зимних холодов они с матерью вернулись с опустевшего хутора назад, в свой старый дом в Антакщай. И все, казалось, как бы, вернулось на круги своя: нужно было восстанавливать и поднимать самим запущенное хозяйство. Но она бесцельно ходила, блукала по тем же тропкам и улочкам, по которым когда-то они бродили вместе с Виктором. Зашла в опустевший клуб, где им было тогда так хорошо и весело обоим, когда они встречались и танцевали с Виктором в ту прекрасную светлую новогоднюю ночь… «Письма твои получая, слышу я голос живой. А между строчек синий платочек, снова встает предо мной. Порой ночной мы распрощались с тобой…» - бились в ее голове мелодия и слова знакомого вальса, а на глаза навертывались слезы…
Не выдержав своих воспоминаний, она на следующий день отпросилась у матери, запрягла лошадь и отправилась в Алунту - узнать что-нибудь о Викторе. Побывала у Герайтиса, встретилась с Валькой. Увидев Реню, та обняла ее и разрыдалась. И обе они стояли и плакали, обняв друг друга. Такова уж наша жизнь: она, порой, бывает и жестока, и прекрасна, но изменить в ней что-нибудь из прошлого и прожитого уже ничего нельзя.
- Расскажи-ка, что тут произошло у вас с Зарубиным, - попросила ее Реня.
- Я стерва! Я во всем виновата! Влюбилась, дура, в этого красивого артиста. А Зарубин приехал утром рано и застал нас. Гонялся за ним с пистолетом. Я думала, что убьет его… А потом он, вдруг, уехал и даже со мной не простился. Повез в Вильнюс Лютаса – допрашивать. Он все время о тебе говорил, жалел, хотел помочь вам. И то, что вы сейчас с матерью на свободе – это его заслуга… Валентин рассказывал: в том бою Зарубин был рядом с ним впереди, а мог сидеть где-нибудь в штабе. А он все лез под пули и себя… не жалел… Ох, дура я, дура, - заплакала Валька.
- Ну, перестань! Не реви! Что уж теперь слезы лить, - успокаивала ее Реня. – Его уже не вернешь. А помнишь, как мы на Новый год гуляли и пили все вместе у Амильки на квартире, как нам тогда было всем весело и хорошо.
- Да, это были фантастические день и ночь, - ответила Валька. И мне сейчас даже не верится, что все это было с нами наяву, что это не волшебный сон в ночь под Новый год. Все так быстро прошло, пролетело и исчезло…
- Все постепенно куда-то исчезает и проходит… И любовь тоже, - сказала, задумчиво, Реня.
- Нет, нет, он был не такой – он меня любил. Валентин мне рассказывал. Когда он умирал, Валентин кричал ему: «Не уходи, живи, тебя ведь ждет невеста». А он ответил: «Не могу, прощай. Поцелуй ее за меня…». Значит, любил меня и простил, таки, мою измену, - ответила ей Валька.
- Да, конечно, если любил, то простил, - успокаивала ее Реня. А потом, чуть помолчав, спросила:
- А о Викторе ты ничего не знаешь? Что говорил? Куда уехал? Ведь Лютас хотел тогда его заманить и убить. Сказал, что я могу послать ему письмо и пойти на свидание. А когда я написала письмо и отдала его ему, он засмеялся и сказал: «Ну, вот и все. Теперь ему – конец!». Я хотела убежать и предупредить Виктора, а он связал меня, и закрыл в комнате на замок… Я тогда чуть с ума не сошла, думая о Викторе.
- Да нет, с Виктором все в порядке. Когда на него охотился Лютас, он давно был уже в Вильнюсе и наверно садился на поезд. Мне рассказал Петька, что вместо Виктора на свидание послали Назаренко и всех взяли живыми: его адъютантов, а потом и самого Лютаса, - ответила Валька.
- А где этот Назаренко живет? Я хочу с ним встретиться и поговорить. Ведь у него, наверно, остался и мой портрет, на котором я писала Виктору о нашей встрече, - оживилась Реня.
- Пойдем, я тебя к нему отведу, - сказала Валька. – Все равно дома делать нечего, все опостылело…
И они отправились искать Назаренко. А когда они нашли его, то и портрет Рени оказался у Назаренко. Именно его он держал в руках, стоя тогда в день нападения на мосту. И он отдал его ей.
Реня схватила портрет, развернула его и долго смотрела на свое изображение, вовсю отдаваясь нахлынувшим на нее чувствам. Потом стала читать слова их переписки на обратной стороне портрета, и ей стало хорошо и легко на сердце. Словно Виктор был снова рядом и звал ее из прошлого в будущее, приглашая на бесконечное и бессрочное свидание: «Жду тебя, моя милая, всегда на нашем мосту в двенадцать часов дня первого числа, каждого месяца… Люблю! Целую! Твой Виктор …».
Прошло почти пол года. Первого марта, прохладным весенним днем в Утянах на квартире у Аникиной собрались почти все члены семьи Жигуновых. Из Алунты, навестить отца, в тот же день приехал и старший из сыновей – Валентин. И прибыл он не один, а с дочкой Людмилой. Он приехал, чтобы проводить отца, который просил его обязательно захватить с собой и любимую его внучку, чтобы он еще хоть раз мог увидеть ее перед отъездом на Украину.
В этот же день Жигуновы ждали и приезда Виктора. Они уже упаковали вещи и готовились к дальней дороге. И вот послышался стук и движение у входа. Мать бросилась открывать дверь. А на пороге уже стоял радостный и улыбающийся Виктор с чемоданом в руке, в фуражке и в теплом пальто. Под радостные возгласы, Жигуновы кинулись обнимать и целовать его. А когда страсти улеглись и все немного успокоились, стали расспрашивать его, как он доехал, как устроился в Запорожье, и вообще, какая теперь жизнь на Украине.
А Виктору натерпелось узнать все, что произошло после его отъезда в Алунте. Но их взаимные расспросы прервала мать Александра Никифоровна, пригласив всех в комнату к накрытому столу.
- Валентин, Виктор, садитесь за стол, пообедаем, а потом и поговорите, - сказала она сыновьям.
- Мам, да мне долго засиживаться у вас нельзя. Нужно ехать домой, в Алунту, - сказал Валентин.
- Эх, брат, а мне-то как хочется еще раз побывать в Алунте, увидеться с ребятами, - вздохнул Виктор.
- Ну, так в чем же дело, - сказал Валентин. – Это же легко осуществить. Едем со мной! Туда как раз сегодня в одиннадцать идет Терехин грузовик с продуктами. Немного побудешь у нас, увидишься с друзьями, а к вечеру на попутной машине вернешься назад.
- Да куда же по такой погоде за тридцать километров ехать-то, - начала отговаривать их мать. Еще ведь совсем холодно и дороги плохие.
- Что там тридцать километров, я же вот к вам приехал? Через час уже будем в Алунте. Давай, Виктор, решайся. Такой случай упускать нельзя. Ведь больше ты сюда, уже точно, не приедешь. А так еще раз побываешь в Алунте, встретишься с друзьями, поговоришь с Вагонисом, с девчатами поболтаешь. Они тебя еще помнят, все спрашивают о тебе. Эх, если б ты еще и на денек остался – было бы здорово! Такие танцы вечером бы устроили, - уговаривал его Валентин.
- И хочется, и колется, - сказал неуверенно Виктор. Вот давай у моего тезки спросим, у Хомича, - предложил он шутя, остановив, бегавшего рядом и игравшего с Людой маленького Витю.
- Ну что, Витек, ехать мне в Алунту или нет?
- Ай, дядя, на фиг мне нужна ваша Алунта, езжай хоть к… - ответил, как всегда сногсшибательно Витя под общий хохот.
- Ладно, решено, едем! – сказал Виктор, улыбаясь.
- Ну, тогда давайте собираться - и в путь! – скомандовал Валентин.
Они оделись и поспешили на остановку, где по договоренности их должен был ждать Терентий. А через несколько минут туда приехала машина, груженная товарами и продуктами, и из нее вылез улыбающийся и чуть выпивший шеф столовой.
- Ну! Кого я вижу! – кинулся он обниматься с Виктором. - Ты что это, свояк, возвращаешься назад в Алунту? – кричал он ему.
- Нет, Терентий, я приехал в Утяны забирать своих родителей, и вот решил ненадолго заскочить в Алунту: на час, на два, не больше, - сказал Виктор.
- А-а-а! Ну, тогда на этой же машине ты как раз и назад вернешься, - заверил его Терентий. Я ее зафрахтовал здесь в Утянах и, как только мы разгрузимся в Алунте, шофер поедет назад. Дашь ему пять рублей, он тебя и захватит. А иначе, ты из Алунты не выберешься. Дороги сейчас плохие, поэтому мало машин туда ходит, но я скажу шоферу, чтобы он тебя подождал и забрал назад, - сказал Терентий. – Садитесь вдвоем с Валентином в кузов, а Люду давайте мне, в кабину. Чтоб не застудить ребенка в дороге, пусть едет со мной.
- Поедешь с дядей Терентием в кабине, а? – спросил он весело у Людмилы, поднимая ее на руки?
- Да, - ответила Люда.
- Ну, тогда все в порядке. Людмила дала добро. Поехали! – скомандовал Терентий.
Машина тронулась по знакомой Виктору дороге. А через час, без лишних приключений, они уже прибыли в Алунту. Договорившись с шофером о том, что он подождет и увезет Виктора назад, в Утяны, они с Валентином направились прямо в дежурку, где обычно перед заданием собирались все их ребята. Надо было спешить, потому что пошел снег и погода ухудшилась. Шофер мог уехать, не дождавшись его. Но когда Виктора увидели его друзья-защитники, они потянули его в ресторан и он не смог уже никуда больше пойти. Лишь через пол часа, оставив свою компанию, он заскочил на пять минут на их давнишнюю квартиру, где еще жили Анька, Фроська с мужем и Райка, и встретился с ними. Они постояли так, вспомнили свою прошедшую жизнь, а девки еще и поплакали, и попрощавшись с Алунтой, Виктор сел в машину…
…И в этот же день Рене тоже вдруг захотелось съездить в Алунту. Она запрягла лошадь и поехала туда около полудня, сказав матери, что едет кое-что купить. Хотя покупать ей было ничего не нужно, сердце звало ее ехать туда, в местечко, и она, повинуясь этому зову, бросила все и отправилась в путь.
Шел снег. Он падал большими прохладными хлопьями: на лицо, руки, одежду и землю. «Наверно, последний снег, - подумала Реня. - Зима еще спорит с весной и сыплет снегом. Но уже скоро ей конец: наступит тепло, и мы встретимся…».
Она уже проехала клуб, и вдруг увидела мчащуюся ей навстречу машину. В кузове ее, закрываясь рукой от бьющего в лицо ветра, одиноко сидел человек. И когда машина поравнялась с ней и проезжала мимо, фигура сидевшего человека показалась ей очень знакомой. От этой догадки сердце у нее затрепетало в груди. Она встала и закричала:
- Виктор!
Потом стала отчаянно махать руками, тщетно пытаясь докричаться сквозь снег и ветер до исчезающей в пурге машины.
- Эх, Виктор, Виктор, - повторяла она сквозь выступающие слезы. – Прощай, мой желанный… Прощай, любимый. Прощай навсегда! – шептала она, еще долго глядя ему вслед.
Так распорядилась судьба. Они разминулись тогда всего лишь на несколько минут: мечтавшие друг о друге, любившие друг друга, и больше уже никогда не встретившиеся в этой жизни.
На следующий день, таким же холодным утром второго марта, Жигуновы навсегда покинули Литву. Они уехали на юг к Черному морю в бывшие земли когда-то великого княжества Литовского, а ныне золотые степи Украины, туда, откуда и прибыли они в Алунту четыре года тому назад. А следом за ними, после ликвидации в Литве националистических бандформирований, когда, наконец, прекратилась эта жестокая «тихая лесная война», которая была как бы далеким отголоском или эхом Великой Отечественной, вскоре после роспуска в Алунте отряда народной защиты в пятьдесят третьем, из Алунты к ним на Украину уехал и Валентин с семьей, сменив военный мундир на гражданский. И все! Закончилось одно время и началось другое…
Стала ли его новая жизнь счастливее прежней молодой военной жизни, которой он посвятил ровно двенадцать своих самых ярких и незабываемых лет? Наверное, да, чем нет… Любой мир лучше всякой войны! Ведь мир – это жизнь, любовь и созидание, а война несет всегда лишь разрушение…
И лишь Женька потом еще долго вспоминал о далекой Алунте, о том озерном крае, где он был вольным, счастливым и быстрым, как северный ветер. Где прошли его самые лучшие детские годы жизни и остались его юные и преданные друзья: Ефим, Арсений, Анька, Валька, Райка и лучший в мире пес – Индус.
Он любил поэзию, любил читать стихи Есенина, Высоцкого, Блока и Пушкина, но самым любимым стихотворением у него было стихотворение Есенина «Не жалею…» о том, что все бренно в этом мире и ничто не вечно под Луной…
Не жалею, не зову, не плачу,
Все пройдет, как с белых яблонь дым.
Увяданья золотом охваченный,
Я не буду больше молодым.
Ты теперь не так уж будешь биться,
Сердце, тронутое холодком,
И страна березового ситца
Не заманит шляться босиком.
Я теперь скупее стал в желаньях,
Жизнь моя, иль ты приснилась мне?
Словно я весенней гулкой ранью
Проскакал на розовом коне…
Наши великие приобретения и достижения в этой жизни – это всего лишь великие иллюзии нашего ума, считающего себя вершиной совершенства. Мы все: большие и малые всего лишь гости на этой маленькой Земле. Как древние боги с Нибиру – ануннаки, наши души поднимаются и улетают в неведомые небеса, ища своих далеких предков, чтобы потом снова и снова возвратиться с мечтою о совершенстве на эту маленькую желанную и прекрасную Землю.