Сосновые шишки

Алексей Кряжинов
    В тот год осень неприлично долго затянулась. Во всяком случае, когда мы с женой приехали на дачу к Варламовым, трава перед баней зеленела так, как будто на календаре был не конец декабря, а середина октября.
   С Варламовыми мы дружили семьями. Дружба эта началась давно, когда жена, будучи еще моей невестой, поселилась вместе с Галиной в одной комнате в студенческом общежитии. Потом подруги почти одновременно вышли замуж: Нина – за меня, а Галина – за Игоря. Хотя после окончания института нас судьба разбросала в разные стороны, мы не теряли друг друга и при первой же возможности старались провести вместе праздники, а, если удастся – и отпуска.
   Вот и на этот раз Варламовы пригласили нас встретить Новый год вместе, на их даче, в подмосковной деревне.
   Мы приехали заранее, еще 30 декабря, так что времени у нас, чтобы поболтать, было предостаточно.
   Когда водопад слов о детях, внуках и здоровье на минутку затих, я, воспользовавшись удобным случаем, спросил у Галины:
   – Как там, Валентин? Что-то света в окнах его дачи не видно...Похоже, дом давно пустует.
   Галина несколько театрально (как мне показалось) обхватила руками голову.
   – Ох, Леша! Лучше не спрашивай…Тут такая Санта-Барбара! Такая Санта-Барбара!!!
   – А что за «Санта-Барбара»?
   – Ты знаешь, он здесь связался с женщиной.
   – Н-ну, в этом особой трагедии я не вижу. Валентин все-таки мужик видный: умный, интеллигентный.
   Галина презрительно хмыкнула.
   – Он-то – да, но ты бы видел ее!…Настоящая деревенская баба! Бывшая доярка…Я сомневаюсь, что у нее есть даже среднее образование. Знаешь, чем она Валентина обворожила? Пирогами! Обыкновенными русскими пирогами! Печет дома, а потом несет сюда. Я как-то зашла к Валентину в дом. Боже мой! Они пекут картошку в мундире, знаешь где? В камине! Ты можешь себе это представить?! А на столе, знаешь, что стоит? Ни за что не догадаешься: бутылка самогонки, да чашка с малосольными огурцами! Просто ужас!
   – Зато она, наверное, красивая…
   – Кто? Эта доярка? Да говорю же тебе: она простая деревенская баба. В голове не укладывается: «Как Валентин мог променять Ивету на нее? Ивета…»
Галина в восторге закатила глаза.
   – Ты бы видел ее! Княжеских кровей, настоящая аристократка. Да еще аккуратистка!..Когда она жила здесь, их дачный дом просто блестел. А участок!? Ни соринки, будто весь вылизан. А сейчас?! Эх, глаза бы мои не глядели.
Галина неожиданно нахмурила брови.
   – А я ведь предупреждала Валентина. Говорила ему: «Да не ты нужен ей, а твоя дача! Неужели ты это не понимаешь?»
   – А он?
   – Да что он? Не понимает…или не хочет понимать.
Хозяйка дачи перевела дух. Потом бросила взгляд на соседский участок и, понизив голос, продолжила:
   – А недельки три назад, знаешь, что случилось? Рано утром сюда приехали сын и дочь с мужем, то есть с зятем Валентина. Они первым делом выгнали ту бабу, а потом вывели на улицу Валентина. Усадили его в машину и увезли в Москву. Сколько шума было! Просто ужас…      

    С Валентином мы подружились сразу, во время первой же встречи. Его дачный дом стоял по соседству с варламовским. Два участка разделял бетонный забор, в котором было проделана большая дыра, для приличия занавешенная маскировочной сеткой. С обеих сторон к потайному лазу вели хорошо протоптанные тропинки. Я сразу понял: ни одна дружеская попойка у Варламовых  не обходится без соседа. Так оно и оказалось на самом деле.
   Сказать, что Валентин был интересным собеседником, значит, ничего не сказать. Он был просто великолепным человеком, умеющим с первых минут расположить к себе. Его можно было слушать часами. Когда Валентин умолкал, смотрел на собеседника виноватыми глазами и с грустной улыбкой, будто хотел извиниться за то, что он такой умный и эрудированный.
    Валентин в отличие от меня и Игоря был высокого роста, сильно худощав, с прядью седых волос на большой голове. Он, когда рассказывал, всегда пытливо смотрел в глаза собеседнику, так что иногда становилось не по себе. Под рентгеновским лучами его взгляда исчезало всякое желание как-то приукрасить свою жизнь, стараться показать себя с лучшей стороны: умным, преуспевающим, уверенным.
Хотя Валентин не выглядел суетливым человеком, но иногда был не прочь проявить озорство.
    Как-то однажды мы с ним сидели под навесом на его дачном участке. Вдруг мой друг вскочил с места и проворно ударил ногой по сосновой шишке, которые в изобилии лежали на траве. Шишка отлетела и точно угодила в круг, нарисованный мелом на стене забора.
    «Вот, – смущенно улыбнулся Валентин, – такой у меня вид спорта. Когда работал в геологической партии, мы часто играли в футбол. Мяча у нас – сам понимаешь – в тайге не было. Вот мы и пинали сосновые шишки».
   
    Я еще в детстве заметил: многие дома в деревне похожи на хозяев. Дачный дом Валентина был такой же: двухэтажный, длинный, с какими-то непонятными узкими надстройками. Двор, посредине которого стоял фонтан, изрядно зарос травой. Валентина, похоже, запущенность своей усадьбы нисколько не волновала – он выходил на террасу, садился в качающееся плетеное кресло и читал, читал, читал…
О некоторых тайнах из жизни соседей Галина мне поведала еще год назад.
   –  Валентину этот участок достался по наследству, – рассказывала она, искоса поглядывая на соседский участок. – Он, вообще, ничего не хотел строить на нем, хотя деньги – я знаю – у них были. Валентин-то – мужик башковитый, но ужасно не практичный. Деньги его совершенно не интересуют.  Еще в девяностых годах он изобрел какой-то прибор, при помощи которого можно было определить наличие водного источника в земле. Я не знаю, что это за прибор был, но Игорь говорил, что на нем можно было озолотиться. Но Валентин все права на него передал то ли институту какому-то, то ли коммерческой компании – я не могу точно сказать. Когда я спросила, зачем он это сделал, только махнул рукой.
   – А семья-то у него есть? А то он все время один да один на даче…
   – А как же? Конечно, есть. Жена – из бывших политических ссыльных. Ее родителей после войны выслали из Латвии. Они с Валентином познакомились в Красноярске. Дочь замужем за француза. Но живут в Швейцарии. Сын – очень богатый, хотя и молодой. Как-то Ивета призналась, что сын, когда находился при Лужкове, провернул удачное дельце. Вот и разбогател…Яхту купил, дом на Рублевке. В общем, зажил…как надо. А Валентину все по фиг – ему кроме этой дачи ничего в жизни не надо.
   Но в ту бесснежную зиму Валентин, увы, на дачу не приехал.

   Первого января я проснулся раньше всех, уже в восемь часов. Глянул в окно и обомлел: все вокруг стало белым-бело. За ночь совершилось настоящее чудо. Снег лежал повсюду: на деревьях, на крышах дачных строений, на участке, засеянном газонной травой. Но не красоты природы привлекли мое внимание, а то, что я увидел на участке Валентина с высоты второго этажа, где находилась наша спальная комната. А увидел я машину и четкие следы от колес на белоснежном покрывале. «Значит, Валентин, только что приехал», – сделал я вывод и, набросив на себя старую шубу Игоря, вышел на улицу. А там меня ожидал другой сюрприз: перед железными воротами дома Валентина на снегу я заметил следы женских сапог, которые вели со стороны деревни. Видно, ранняя гостья несла в руках две сумки, которые она поставила на землю перед самой калиткой, что сразу бросилось в глаза на девственно чистом снегу.
   Мы до третьего января прожили на даче, но я так и ни разу не увидел Валентина – сколько бы ни смотрел на соседский участок. Никто на нем появлялся  – только машина одиноко стояла перед  полуосвещенной верандой, да иногда сизый дымок вился из кирпичной трубы.

   С Валентином я встретился совершенно неожиданно прошлым летом на…Лазурном берегу, в Антибе, куда приехал на международный джазовый фестиваль. Вечером я вышел из виллы, которую всей семьей сняли на авеню Saramartel, и спустился к морю. В городском саду Jardins de la Pinede, неподалеку от открытой летней эстрады, заметил мужчину и женщину, сидящих на скамейке. Мужчина мне показался знакомым. «Неужели Валентин? Не может быть…». Пока я рассматривал их, пара встала и медленно двинулась по аллее. Да, ошибки не могло быть: мужчина, действительно, оказался Валентином. Хотя он заметно пополнел, даже морщинки на лице куда-то исчезли, но не узнать Валентина было невозможно.
   Я подошел поближе и, все еще боясь верить своим глазам, спросил:
   – Валентин?
   Пара обернулась.
   Первым пришел в себя Валентин.
   – Алексей? – удивленно спросил он. – Вот так встреча!
   Женщина робко дернула за рукав Валентина.
  – Валя, я зайду в тот бутик. Хорошо?            
  – Хорошо, Ивета. Я подойду.
  Когда Ивета ушла, мы с Валентином опустились на скамейку.
   – Ну, рассказывай, как ты, то есть, как вы здесь оказались?
   – А что рассказывать? – знакомая виноватая улыбка скользнула по лицу Валентина. – Сын здесь для нас купил домик. Тут…неподалеку. Мы…вот...ну, как положено, вышли на вечерний променад.
   Валентин вдруг замолчал. Молчал и я. Оба испытывали какое-то неловкое чувство. 
Я уже хотел было попрощаться, как Валентин неожиданно вскочил с места. Он, озорно подмигнув мне, разбежался и замахнулся ногой, чтобы ударить по сосновой шишке, коих было немало в парке. Валентин ударил, но шишка осталась лежать на месте.
   Валентин сделал шаг навстречу мне, потом остановился, открыл рот, намереваясь что-то сказать…
   Вдруг он обреченно махнул рукой, повернулся и, сутулясь, пошел прочь – туда, где засверкал вечерними огнями роскошный бульвар Littoral.         

Январь 2014 г.