Мистический рассказ
Таня встала. «Солнце уже высоко, - подумалось ей, - который же час? Он, верно, скоро приедет!» Быстро одевшись в приготовленное девушкой платье, нежное, из белого муслина, с отделкой из кружев, она спустилась в гостиную и ласково приветствовала мать:
- Маменька, здравствуйте.
- Доброе утро, Танюша. Как спала?
Таня зарделась. Вопрос был двусмысленным: «как спалось тебе, дочь, перед приездом жениха?»
- Мерси. Прекрасно, - буркнула она по-французски.
И почти в ту же минуту под окнами раздался шум двуколки, а радостная горничная, запыхавшись, вбежала в комнату и восторженным шепотом объявила:
- Жених едет!
- Я к себе, на минуту, - быстро сказала Татьяна и бегом поднялась наверх.
Села перед зеркалом, поправила волосы, слегка, для краски, покусала губы. А затем, убедившись, что все в порядке и она хороша, открыла нарядный флакончик с дорогими духами и чуть-чуть капнула на себя. Запах, изысканный, модный, внес в её настроение ту долю аромата, что придала ей уверенность, а всему её облику сообщил последнюю ноту очарования, словно бы завершив картину. Она улыбнулась: «Все, готова, можно спускаться».
Медленно, не спеша, стараясь казаться непринужденной, она шла по лестнице, и Миша, или, как все его называли, Мишель, вставал от стола, восторженно следя за ней взглядом.
- Татьяна Евгеньевна! Вы сегодня обворожительны, впрочем, как и всегда.
Она подала ему руку и, спросив разрешения маменьки, пригласила пройти в сад.
Это было чудесное утро: Миша, так близко, рядом, последние недели в роли жениха, робкий, нежный, предупредительный. Она сама, чувствовавшая себя герцогиней, с порхающей улыбкой на губах; весь этот дом, высокий, стройный, но словно слегка надоевший, а потому так радостно думать, что скоро она покинет его навсегда, и будет возвращаться лишь гостьей. И сад, который Таня любила с детства в особенности, все его деревья, каждый цветок. Всё, но более всего – эта тонкая ниточка цвета, этот изысканный французский аромат…
Наверное, он тоже почувствовал что-то, потому что вдруг остановился и просто сказал:
- Татьяна Евгеньевна, а что этот запах? Ваши духи.
Таня слегка покраснела: от удовольствия, что он заметил.
- Вам нравятся? – спросила она.
- Очаровательный запах. И так подходит к этому утру, и…
Он хотел сказать что-то приятное, но застеснялся и отвел глаза. Но она поняла, а потому протянула ему руку:
- Идемте, Мишель, идемте.
И повела дальше по дорожкам вглубь сада.
«Наверное, я легкомысленная, - говорила Таня самой себе уже вечером, ложась спать. – Кокетничала с будущим мужем. Что подумает он обо мне? – она присела у столика с дамскими безделушками и глянула в зеркало: - Но все было так чудесно: весь этот день, и Мишель, и даже этот аромат…»
Рука потянулась к духам, подержала флакон. И вдруг в комнате что-то изменилось. Стены дрогнули, стал струящимся воздух, и прямо перед ней возник старичок: невысокий, сгорбленный, с седыми волосами. Он посмотрел на Таню, затем – на духи, и скорбно покачал головой.
- Лучше б она их выбросила, - сказал старичок, будто обращаясь к кому-то, - счастья они ей не принесут…
И – исчез.
Таня осталась сидеть, в каком-то невообразимом волнении, пораженная тем, как старичок вышел из стены, и его словами. «Что это? – думалось ей. – Что это было? И почему он сказал, что счастья они не принесут? И зачем же выбрасывать то, что так хорошо?» Едва успокоившись и выпив воды, она легла в кровать, долго не могла заснуть, все взглядывала на стену: не покажется ли опять старичок, но затем молодость взяла свое, и Таня крепко уснула.
Наутро, разбуженная солнцем, она почти позабыла видение, но едва опять села у зеркала, вспомнила со всеми подробностями и задумалась. Так, размышляя, спустилась в гостиную, выпила кофе, а затем прошла в сад. И вот тут, на том месте, где они сидели с Мишелем вчера, Таня внезапно почувствовала слабость и прилегла на скамью. То, что случилось потом, оставило в её душе глубокий и сильный след: навсегда, на всю жизнь.
Таня уснула. Но то был не обычный сон, а словно бы тонкий, как дым. И вот, в этом сне, видит себя невестой. День свадьбы, мать везет её в церковь, все ждут жениха. Она хороша в своем небесном наряде, и платье сидит чудесно, да и все хорошо, только почему-то долго, долго нет Мишеля. Запаздывает, но это ничего: у Тани есть время, чтобы спокойно помолиться, глядя на чистые лики икон. Но время проходит, гости волнуются, Миши все нет. Разные мысли в её голове: «Отказался? Не хочет венчаться? Разлюбил? Передумал?» Но чувствует сердцем: что-то случилось, что-то нехорошо.
Проходит час или два, народ, собравшийся посмотреть на венчанье, расходится. С невообразимой тоской на душе невеста выходит из храма. И вдруг – слуга Миши, с трясущимися губами, подбегает к ней и, страшась смотреть прямо в лицо, говорит:
- Барышня, горе!
- Что случилось? Что?
- Хозяин к вам ехал, венчаться, да только увидел модную лавку, где духи продают. Выскочил из двуколки: «Ждите минуту, - говорит, - я невесте подарок куплю», - и убежал в лавку. А когда возвращался… - слуга вдруг заплакал.
- Да говори же, говори!
- Лошади – мимо, карета, развернулась неловко, да и задела его дышлом…
Таня побледнела, как смерть…
- А дальше? – тихо спросила мать.
- Увезли его, в больницу, да только доктора не знают, будет ли жить…
Она помнит, как опустилась на землю, а дальше – ничего…
В неизъяснимом волнении очнулась Таня в своем саду. Долго сидела, потрясенная, все смотрела на небо, на ветви деревьев, а когда маменька прислала девушку звать её завтракать, медленно встала и пошла не к столу, а к себе, наверх.
- А как же завтрак, Танюша? – спросила мать.
- Не надо, ничего не хочу. Прикажите послать за Мишелем…
- Да неудобно, вчера же был…
- Мне нужно видеть его. Прикажите, мама.
К приезду Мишеля она успокоилась, сменила платье, легонько припудрила лицо. «Всё хорошо, – говорила себе, - всё хорошо». И, услышав двуколку жениха, вышла почти веселая.
- Татьяна Евгеньевна, вы меня звали…
- Да, звала. Идемте.
И повела в сад, но не на то место, а просто прошла по дорожкам, увлекая его за собой. Убедившись, что рядом никого нет, резко развернулась.
- Вы помните, Мишель, - спросила напряженно, - вам вчера мои духи понравились?
- Конечно, - ответил жених.
- Так вот, они мне не нравятся. Они отвратительны! Я даже думать о них не хочу!
Мишель отступил:
- Татьяна Ев… Таня! Что произошло? Вчера…
- Это было вчера. А сейчас… Они мне совершенно не нравятся. Вы поняли, Миша? Не нравятся!
- Мне непонятно лишь, отчего перемена в вашем настроении?
- Я расскажу, но не сейчас.
Он с улыбкой глянул по сторонам:
- А я, признаться, хотел…
- Купить мне духи? – вдруг перебила она.
- Да, мечтал: найду такие же и удивлю.
Она улыбнулась, но тут же сурово сказала:
- Никаких духов не хочу, ни нынче, ни впредь. Вы запомните?
Мишель не ответил, но ласковым жестом взял её руку и поднес к губам.
… Уже поздно вечером, совершенно успокоенная, она проводила Мишеля и ненадолго вышла в сад. В ладони сжимала флакончик. Найдя старый колодец, глубокий, заваленный мусором и ветвями, склонилась и бросила духи прямо в пахнущую плесенью воду. А затем с мирной душой отправилась домой, спать.
Таня спала и не видела, как в её комнате появился сгорбленный старичок, глянул на неё, на столик, где уже не было духов, и с отеческой нежностью покачал головой…