Прошли те времена,
когда бродил в росе,
когда меня волна
сбивала на косе
прибрежной, а Мартьян
был пуп земли (не спорь!),
и был всегда я пьян
от ранних летних зорь.
Палатка, зной, сосна
тропа средь горных круч
и солнце, как блесна,
мелькает между туч.
Девицы мне под стать
и нам неведом страх,
хотел героем стать
и стал им, в их глазах.
Я плавал вдоль косы,
я заплывал на риф,
и звон шальной осы
был схож со звоном рифм.
Я в рыбьих косяках
болтался, словно свой,
и шлейф скандалов – ах! –
тянулся вслед за мной.
О, юность, средь камней
ты плещешься волной:
нет оправданий мне
и нет вины за мной.
Охотник и поэт –
обычный сплав, клянусь;
луну, словно берет,
носил платан, – и пусть!
Всё получил сполна,
остались лишь гроши,
прошли те времена,
увы, увы, прошли…