Странные, а порой и дивные фокусы выкидывает жизнь. Иногда случается такое, что ни в какие ворота, как говорится, не лезет, чешешь себе затылок, да думаешь: и как такое могло произойти? Вот об одном таком случае я и хочу поведать в этом небольшом рассказике.
В шестидесятых годах работал я в школе рабочей молодежи учителем. Коллектив у нас был хороший, народ подобрался грамотный, душевный и работалось нам вполне комфортно. Однако, был в нашем коллективе человек, которого не просто любили, а обожали все, кто имел честь его знать. Звали его, если говорить точно, Герхардом Мартыновичем Янценом, но все его звали чаще просто Григорием Мартыновичем, ибо русскому человеку в силу его врожденной языковой лени трудно даются имена иностранные, и он все норовит переиначить на свой лад.
Был он достаточно высок, немного сутуловат, волосы все в красивой серебристой седине, на губах всегда приветливая и располагающая к себе улыбка. Григорий Мартынович преподавал математику, ученики его были в него повально влюблены, и от этого успехи в изучении этой сложной науки были удивительно хорошими, особенно, если учитывать, что в школе учился чаще всего тот еще контингент, который в силу известных причин "покинул" школу дневную, устраивался на работу и продолжал обучение в вечерней школе.
Не смотря на то, что он был немцем до мозга костей, то есть аккуратен, точен, всегда исполнял обещанное точно и в срок, он не производил впечатление педантичного сухаря. Наоборот, был он, что называется, милейшим человеком. Ко всем относился исключительно уважительно, ровно, без подобострастия, но очень любезно. Зачастую создавалось впечатление, что он просто очень и очень рад общению с вами. Когда бы вы к нему ни обратились за помощью - он никогда не отказывал, и всегда помогал всем, кто его о помощи просил, а иногда и не просил, если вдруг, паче чаяния, Григорий Мартынович замечал, что у вас какие-то трудности.
Тогда ему шел шестидесятый год, он уже готовился к пенсии и работал последний год. Не смотря на большую разницу в возрасте (я тогда бы еще до неприличия молод) мы с ним были большими друзьями... Мне, к тому же, общение с ним приносило еще и много пользы, в том числе и в языковой практике... Мой старший друг, как я уже сказал, был немцем, и говорил на той разновидности языка, которую сами носители называют "платт тайч", или на литературном - "платт дойч". Это весьма специфический диалект немецкого, и я активно пользовался такой приятной возможностью постигать его тонкости от человека, впитавшего сей говор с молоком матери. Много раз я бывал у него в гостях, слушал его бесконечные рассказы о прожитой им жизни. Тогда он мне, конечно, казался очень старым, хотя сегодня я сам гораздо старше тогдашнего Герхарда Мартыновича.
Рисуя его портрет, нельзя пропустить один момент. Не знаю почему, по каким причинам, мой герой просто панически боялся автомобилей и вообще транспортных средств. В силу этого он никогда не пользовался автобусами, трамваями, такси, и всегда ходил только пешком. Поначалу я этого не знал, и пару раз предлагал ему подбросить куда-то, если случалось ехать и встретить его на улице. Однако, он всегда протестующе махал руками и категорически отказывался. Потом я узнал у одной учительницы, которая знала его дольше меня, что так было всегда, и что мне не стоит больше предлагать ему такие вещи.
Примером его особого отношения к транспорту может служить такой факт. В конце августа, незадолго до начала учебного года, в каждом районе проводятся учительские конференции. РайОНО располагалось от нашей школы где-то на расстоянии около четырех-пяти километров, то есть, на автобусе это было, кажется, пять остановок. Григорий Мартынович всегда посещал эти конференции, и всегда ходил от дома до районного клуба и обратно только пешком. Переход оживленной улицы, особенно там, где не было светофоров, всегда был для него испытанием, и без особой на то нужды он и улицы избегал переходить.
Время шло, учебный год закончился, и мы тепло проводили нашего любимца на пенсию, взяв с него слово, что он будет нас непременно навещать в новом учебном году, благо, что жил он в пяти минутах ходьбы от школы.
Прошел почти год, как мой старший друг стал пенсионером. В один из пасмурных мартовских дней, в самом конце месяца, он пошел на почту получить пенсию. После почты ему вдруг вздумалось зайти в магазин и купить хлеба, как рассказывала потом его жена, Гильда Карловна. Они были на почте вместе, но она отправилась домой, а он - в магазин.
Для того, чтобы попасть в магазин, надо было пересечь оживленную автомобильную трассу. Как всегда, очень осмотрительно и аккуратно Григорий Мартынович ее успешно преодолел, купил все, что хотел и двинулся к дому. Он подошел к шоссе, опять осмотрелся, все было пустынно, только на остановке стоял автобус. Григорий Мартынович пошел через проезжую часть, преодолел ее, и двигался уже по непроезжей части, как вдруг из-за стоящего автобуса вылетело на большой скорости такси, потерявшее управление, и насмерть сбило нашего любимца. Надо сказать, что за день до этого события в городе выпал обильный снег, и улицы, как всегда, превратились в каток, качеству льда которого мог позавидовать любой стадион, а сразу за остановкой шоссе круто поворачивало. Вот на этом повороте и потерял управление неосторожный таксист.
На похороны Герхарда Мартыновича пришло полгорода, ведь за долгие годы работы учителем у него в учениках перебывало великое множество людей, которые его не забыли, и которые его продолжали любить. Практически все знали, как особо осторожно относился мой герой к автомобилям, как их опасался, и все-таки не избежал роковой опасности. Вот я и задаю с тех пор себе вопрос: откуда пошел и на чем базировался страх Григория Мартыновича перед автомобилем? И почему, несмотря на всю свою немецкую осторожность, он так и не смог избежать рока?