Прочитав эту исповедь Арена, Фаун был настолько удивлён, что, потерял способность что-либо соображать, и, уставившись неподвижным взглядом на стеллажи с книгами, сидел так с минуту.
Вот каким неожиданным образом всё обернулось! Теперь ему ничего не надо предпринимать, не надо никому мстить, а просто помочь Арену найти кота Тимаса, то есть, себя. Просто признаться, что горбун Дмитрий и есть кот Тимас, которого он разыскивает. Но как это сделать сейчас и немедленно?
Последние строчки Арена заканчивались словами: "время не терпит, надо срочно, не теряя ни минуты, отправляться на поиски Тимаса в соседний мир".
"Значит, Арен уже там!" – эта мысль заставила Фауна ужаснуться.
"Что будет, если он схватит Дэна, думая, что это Тимас? И что будет с Диной? Об этом страшно даже подумать! Надо сейчас же, сею же минуту отправляться в след за Ареном", – взволновался Фаун.
Он поспешно сунул дневник Арена в тайник и стремительно вышел, плотно закрыв за собой дверь библиотеки.
"Надо бы предупредить Мирру", – вовремя подумал он.
Приоткрыв дверь в детскую и увидев Мирру, которая в это время кормила сына, он извинился и сказал, что должен ненадолго отлучиться и просит Мирру не волноваться и не ждать его к ужину.
– Возможно, я возвращусь очень поздно, – сказал он. И, встретив её вопросительный взгляд, добавил: – Не волнуйся, Мирра, со мной всё в порядке, просто возникли кое-какие дела, которые не терпят отлагательств, – и вышел.
Летний вечер встретил его догорающим лиловым закатом. С залива тянуло приятной прохладой, которая освежала после жаркого дня. Фаун вдохнул всей грудью пахнущий морскими водорослями воздух и ощутил его солёный привкус во рту.
"Переходить портал надо ночью, вернее, во вторую её половину, – решил он про себя. – В таком случае, у меня в запасе уйма времени, чтобы всё тщательно обдумать. Не надо спешить, надо все как следует и спокойно обдумать".
Произвольно, помимо его воли, ноги взяли направление к заливу. Море было в этот вечер на редкость тихим. Лишь небольшие волны лениво подкатывали к берегу и так же лениво покидали его, возвращаясь назад.
Фаун разулся и пошёл босиком вдоль берега.
Не совсем ещё остывший, довольно тёплый песок приятно и нежно ласкал ступни его ног. На побережье в этот час никого не было, и это было на руку Фауну: ничто не могло отвлечь его от дум, которые сейчас роем проносились в его голове.