Речь пойдёт о романе Захара Прилепина «Санькя», все цитаты по книге, изданной в 2006 году издательством «Ад Маргинем» (для интересующихся: тираж небольшой — 4100 экземпляров).
Начну с того, что название кажется немного неудачным и не совсем отражающим, скажем так, суть характера главного героя. Ведь он никакой не деревенский Санькя, а городской парень, наш современник Сашка Тишин. От людей знающих слышала, что издательства настаивают на том, чтобы заголовок был «поцветистее» да «позабористее», пусть он и не совсем «состыкуется» с содержанием книги. Может быть, и Захару Прилепину, тогда ещё начинающему писателю («Санькя» - его вторая книга), посоветовали такой заголовок для привлечения внимания покупателей и читателей книги?
В центре повествования — деятельность экстремистской партии «Союз созидающих» и судьбы некоторых её членов. За это одно уже большая благодарность автору, показавшему ту часть жизни, которая многим из нас совершенно неизвестна.
Главный герой, живущий в областном городе в пятистах километрах от столицы, активный член партии, участник всех мероприятий и акций как в родном городе, так и в Москве. Он отслужил в армии, нигде после школы по-настоящему не учился, постоянной работы не имеет. Круг его общения — единомышленники, члены «Союза созидающих», «союзники», как называют их некоторые.
Начало романа — митинг, в котором принимают участие и члены «Союза созидающих». Молодые революционеры ведут себя агрессивно, и политическая акция выливается в прямое столкновение с милицией, драку, погром. Жестокие стычки, погони, задержания — всё это описано живо, динамично, лаконичным и выразительным языком. Подобных эпизодов в романе несколько, и все они очень сильны в художественном плане.
Любое политическое движение должно иметь под собой теоретическую базу - платформу, свою программу. Как со всем этим у молодых революционеров, членов «Союза созидающих»? Об этом мы узнаём из разговоров, точнее споров Саши Тишина с молодым учёным Безлетовым и интеллигентом Левой, с которым героя свела судьба в больнице.
« - Сейчас насущно одно — передел страны, передел мира — в нашу пользу, потому что мы лучше, - говорит выздоравливающий Саша. - Для того, чтобы творить мир, нужна власть — вот и всё. Те, с кем мне славно брать, делить и приумножать власть, - мои братья. Мне выпало счастье знать людей, с которыми не западло умереть. Я мог бы прожить всю жизнь и не встретить их. А я их встретил. И на этом всё заканчивается.
- Но это анархизм какой-то, сказал Лева, кажется, вполне довольный ответом Саши». (стр. 195)
А вот какие аргументы выдвигает Саша в споре с Безлетовым:
"- Основываясь на чём вы будете строить будущее? <...>
- Основываясь на чувстве справедливости и чувстве собственного достоинства, - устало ответил Саша. - Если бы у меня был сын, я бы его растил именно так.
- Страна — не сын, Саша! - Безлетов сказал это не громко, без патетики...
<...>
- Вы так ругаете меня, - продолжал Саша, - как будто это мы всё затеяли, горстка пацанвы. <...> А мы ведь — случайность, Алексей. Нас случайными сквозняками согнало. Революция приходит не сверху и не снизу — она наступает, когда истончаются все истины...
- Я это где-то слышал...
- Я тоже...
- Только истины истончаются в нас самих! - Безлетов нацелился ложкой в Сашу. - Этот момент ты упустил. Они не вне вас истончились, а внутри вас. Внутри тебя, Саша! Вы не знаете, что всё неминуемое заставляет людей меняться, вы ещё не пришли к этому пониманию. Знаешь, почему ты, почему все вы так жаждете подмять всех вокруг себя? Вы не знаете, куда себя деть, что делать с собой. По сути, каждый из вас разрешает свои собственные психологические травмы...» (стр.262-263)
Ни Саша, ни его оппонент ничего принципиально нового не формулируют, мысли, высказанные в споре, почерпнуты из умных книг, но на то они, книги, собственно и существуют. От туманных рассуждений главного героя веет романтикой. Похоже, что молодые революционеры, ненавидящие власть, митингующие и разрушающие всё, что попадается под руку, ничего конструктивного предложить не могут. Да и образ жизни, который они ведут (страницы, посвящённые «бункеру»), без революционной риторики становится очень похож на образ жизни бездельников и хулиганов.
Так что же привлекает молодых людей в революционной борьбе? Неприятие окружающей действительности? Несомненно. Желание быть причастным к чему-то значительному? Найти верных друзей или по-настоящему интересных людей? Желание почувствовать себя сильным? Острые ощущения?
Вопросы... вопросы... Хорошая книга тем и сильна, что формулирует серьёзные и, как правило, неудобные вопросы.
Авторы некоторых статей, посвящённых роману, сравнивают его с «Матерью» Горького, что, на мой взгляд, лишено основания: Павел Власов на протяжении романа развивается, образ же Сашки статичен (к грабежу и убийству, которое герой совершает в последней главе, он был давно уже морально готов); Ниловна постепенно втягивается в революционную работу, духовно «распрямляется»; мать Саши не разделяет революционности сына, не одобряет методов борьбы «Союза созидающих», и её мнение неизменно.
Если уж говорить об аналогиях, то позволю себе такую цитату:
« - Слушай, - сказал Пугачёв с каким-то диким вдохновением. - Расскажу тебе сказку, которую в ребячестве мне рассказывала старая калмычка. Однажды орёл спрашивал у ворона: скажи, ворон-птица, отчего ты живёшь на белом свете триста лет, а я всего-на-все только тридцать три года? - Оттого, батюшка, отвечал ему ворон, что ты пьёшь живую кровь, а я питаюсь мертвечиной. Орёл подумал: давай попробуем и мы питаться тем же. Хорошо. Полетели орёл да ворон. Вот завидели палую лошадь; спустились и сели. Ворон стал клевать да похваливать. Орёл клюнул раз, клюнул другой, махнул крылом и сказал ворону: нет, брат ворон; чем триста лет питаться падалью, лучше раз напиться живой кровью, а там что Бог даст! - Какова калмыцкая сказка?
- Затейлива, - отвечал я ему. - Но жить убийством и разбоем значит по мне клевать мертвечину». *
Ещё одна тема, поднятая в романе — жизнь, точнее вымирание русской деревни. Саша рассматривает старые семейные фотографии, почти никого из изображённых на них уже нет в живых, вспоминает мужчин, умерших на его памяти, и понимает, что для родной деревни наступили последние времена.
Деревенскую тему в романе развивает рвущий душу эпизод похорон Сашиного отца, когда нанятый водитель автобуса отказывается ехать по занесённой снегом дороге и главный герой вместе с Безлетовым, выбиваясь из сил, тащат на верёвке гроб. В нагнетании чувства безысходности здесь ощущается перебор: никто из сослуживцев отца не едет в деревню (работа), сопровождают гроб только Сашка, мать и Безлетов. А где же друзья героя, те, кого он называет братьями, с кем «не западло умереть»? С некоторыми из них мы знакомимся на страницах романа, и невозможно поверить в то, что они отказались помочь Сашке в такой момент.
На страницах, посвящённых деревне, затерялись две досадные в плане содержания ошибки. Первая: дед главного героя был призван «осенью 1942» (стр.47), «молодой офицер, командовал орудием» (стр.45), в плену пробыл три года («езжай в ту неволю, выживи там три года» (стр.48). Чтобы стать лейтенантом во время Великой Отечественной войны надо было закончить училище (в артиллерийские училища, кстати, направляли чаще тех, у кого была десятилетка за плечами, а у деда нашего героя — деревенского комбайнера — образование — семилетка максимум, а может быть, и вовсе четыре класса) — это полгода как минимум, и, чтобы попасть в плен, надо было после училища добраться до фронта и хоть немного повоевать. А теперь отсчитайте это время от осени 1942 и посмотрите, что получится. Получится очень большая нестыковка во времени. Да, и ещё, плен подозрительно легко простили Сашиному деду: просто исключили из партии. С офицерами, бывшими в плену, насколько мне известно, обходились гораздо суровее.
Вторая странность: в глухой деревне, где наши герои вынуждены были остановиться, не имея возможности доехать по заметённой снегом дороге до Сашиной бабушки, вдруг оказывается батарея. «Веня пристроил ноги на батарею, мурчал довольно. Верочка его примеру последовала, о Сашу спинкой оперевшись, и ножки перекинув через потёртые подлокотнички дивана, примостив ступни между изгибами батареи» (стр.318). Автор статьи прекрасно знает, что батарея — это не обязательно центральное отопление, бывает и АОГВ, но для него нужен газ. А если деревни газифицированы («бабушка сделала под сковородкой с картошкой и мясом малый огонь» (стр.39), то почему же с дорогами так плохо? Если в бедном («У стены стояла лавка, длинная, крашеная. Посреди комнаты — большой стол, накрытый клеёнкой, разрисованной в цветочки. С другой стороны стола диванчик примостился» (стр.317) доме есть АОГВ, почему «утром проморозились в ледяном нужнике на заднем дворе» (стр.325)?
Конечно, вопросы эти прежде всего к автору. Но ведь есть и редактор, поименованный в титрах: «редактор — М.Котомин», который, надо полагать, получил деньги за свою работу, сделанную плохо. Вот несколько тому примеров: «Кто-то обрезался, и намотал на располосованную руку кусок атласной шторы, извлечённой из кафе вместе с ГАРДИНОЙ» (стр.16) — надо «вместе с карнизом»; «застёгивать шнурки» (стр.62); «словно Костенко навсегда разочаровался в ЧЕЛОВЕЧИНЕ, и разочаровался поделом» (стр.155) — человечина — это, пардон, мясо человеческое. Скажете, мелочи всё это. Неприятые мелочи...
Чтобы закончить разговор о редактуре, приведу ещё два небольших примера. Первый: на фоне ясного, лаконичного языка Прилепина инородными выглядят некоторые инверсии (нарушение привычного порядка слов в предложении): «Кивнул ей — пойдём, девочка хорошая? - и она встала лёгкая и счастливая: МАЛЕНЬКИЕ СТУПНИ ДЕТСКИЕ, НА ГРЯЗНОМ ПОЛУ ДОЩАТОМ» (стр.299); «Встретил Матвей. Обнялись. ОБА НЕМНОГОСЛОВНЫ БЫЛИ» (стр.227); «Присел, ПЛЕЧОМ КОРЫ КОСНУВШИСЬ, сильными движениями, жестко и быстро выкопал небольшое углубление...» (стр.234); «Возле зеркала, с зубной щёткой в руке, долго смотрел на себя, КРЕПКО ЩЁТКУ СЖИМАЯ...» (стр.242); «БЕЖАТЬ БЫЛО ГЛУПО ЗА НИМ. ПО УЛИЦЕ, ДА РАЗМАХИВАЯ СТВОЛОМ...» (стр.251)
Инверсия употребляется с целью выделить какое-то важное слово, которое обычно ставится в сильную в смысловом значении позицию: в начало предложения или в самый его конец. В приведённых выше примерах наиболее важные слова «теряются» в середине предложений, следовательно, изменение порядка слов ничем не оправдано, оно не усиливает изобразительности, а скорее снижает качество текста.
Другой пример — эпитеты. Яркий эпитет «щедро» - прекрасная находка автора: «Пельменей мама положила штук по тридцать каждому и ещё небольшое ведёрко салата заготовила, и сыра нарезала ЩЕДРО» (стр.212), но, когда он встречается в похожей ситуации второй раз («щедро нарезал сыра и колбасы» (стр.321), то немного тускнеет. Порядком потускнел от частого употребления и эпитет «нежно»: «Суп был необыкновенно вкусный, сладкий, горячий. После супа были каравайчики, чай. Всё было так нежно» (стр.45) — кстати, и троекратного повторения слова «был» лучше избежать; «Как вы ***, - сказал он почти нежно, и встал из-за столика» (стр.269); «Машина мягко задрожала и отъехала, нежно вильнув красивым бампером» (стр.271); «Впервые что-то нежное, человеческое почувствовал Саша в его голосе» (стр.329); «Саша кивнул всем нежно и выпил молча» (стр.331).
Вернёмся к главному герою романа. Он не имеет ни высшего, ни средне-специального образования, но читал нужные книги. Речь его в политических спорах отточена, порой афористична: «Понимание того, что происходит в России, основывается не на объёме знаний, и не на интеллектуальной казуистике, используя которую, можно замылить всё, что угодно, любой вопрос, а на чувстве родства, которое прорастает в человеке уже, наверное, в детстве, и потом с ним приходится жить...» (стр.196-197); «Если соскоблить всю шелуху, в России он [либерализм] выглядит, как идея стяжательства и ростовщичества, замешанная с пресловутой свободой выбора, от которой, впрочем, вы легко отказываетесь, во имя сохранения, так сказать, экономической составляющей либеральной идеи» (стр.264).
Сильный, смелый, верный в дружбе Саша Тишин в некоторые моменты кажется подкупающе обаятельным. Может быть, и за счёт того, что между автором романа и его героем не просматривается достаточной дистанции. Но многое в характере героя настораживает с самого начала. Труд, созидание не вдохновляют Сашку, он не привык получать удовлетворения от работы, от выполненного долга. К просьбе умирающего деда - «Побыл бы... Подожди пока помру... Скоро помру... Похоронишь хоть. А то бабке одной...» (стр.51) — он остаётся глух, срывается и уезжает в тот же день из деревни. Его слова: «...Меня волнует моя родина, её почва, её дети, её рабочие, её старики» (стр.265) — остаются просто словами. Ведь просто помыть (в деревне!) лежачего старика (родного своего деда) — ох как нелегко, и неприятно, наверное. Лучше порассуждать о глобальных вещах. Переживать за мать, которая ходит в старых, драных сапогах и практически жить за её счёт...
Исток любой революционности — ощущение, понимание социальной несправедливости. Чувство ненависти к богатым и власть имущим постоянно подпитывается окружающей действительностью. И вот однажды Сашка, не особо задумываясь, почти спонтанно, но тем не менее очень уж как-то умело грабит богатого на улице. И никакой рефлексии: «Каждый удар сердца был прям и честен, всё было на своём месте, ни одна жилка не дрогнула» (стр.275) С готовностью, без трепета и угрызений совести Сашка едет в Ригу убивать судью и только по случайности не убивает. Нравственные метания... Есть ли они у героя? Похоже, что нет. Громить кафе, сжечь офис чужой партии — и всё это ловко, смело, играючи...
Накал страстей в романе достигает предела, когда одна из заметных деятельниц «Союза созидающих» Яна Шаронова, по документам журналистки проникнув в театр на премьеру, «бросила в голову президенту целлофановый пакет, предположительно наполненный томатным соком, майонезом, кетчупом, сливками, разваренными, мелко покрошенными макаронами и ещё чем-то, издающим резкий и неприятный запах» (стр.300). Девушка была жестоко избита милицией. В разных городах начались расправы над членами «Союза созидающих». Некоторые друзья Сашки были арестованы или убиты. И Сашка с другими членами своей партии поднимают в родном городе мятеж, фактически возглавит который бывший спецназовец Олег. Союзники проникают на базу спецназа, вооружаются, крушат и поджигают УВД и занимают городскую администрацию.
Последние страницы романа — это жестокая антиутопия. События развиваются стремительно. Из телевизионных новостей герои узнают, что их одно партийцы к утру захватили «около тридцати зданий в разных регионах страны. Есть жертвы среди работников милиции...» (стр.364). «Через час у администрации появился, ломая асфальт, танк. За ним четыре БТРа.
Машины, грохоча, объезжали здание, вставая с разных сторон с равными интервалами.
По скверу, окружающему здание администрации, перебегали солдаты». (стр.365)
Битва, которой с минуты на минуту суждено развернуться уже за пределами романа, будет безжалостной. С обеих сторон пролилась кровь. Многим из союзников нечего терять, они приготовились умереть, но жизнь свою отдадут очень дорого. Таким, прежде всего, является Олег, бывший омоновец, сильный, умелый, тренированный, он долго ждал момента, когда можно будет применить на практике все свои умения и навыки.
« - Выбирай форму по росту, - весело заорал Олег, выбрасывая из раздевалок комплекты зимнего, шуршащего, терпко пахнущего камуфляжа, разгрузки, бронежилеты...
- Броники — по желанию, - орал Олег, сбросив с себя всё до трусов и ловко одеваясь, - мне лично он не нужен. Я не собираюсь жить вечно. <...>
Олег оделся самый первый — разом превратился в камуфлированного зверя, щерился довольно, приговаривая своё привычное: «Зол злодей, а я трёх злодеев злей... ***, как же я давно этого ждал!» Передёрнул затвор автомата, набросил «Калаш» на плечо, вставил в кобуру «Макарова», в разгрузку ловко приладил «Кедр», гранат насовал, попрыгал на месте. Всё, готов». (стр.339-340)
«Сейчас я вам... - приговаривал Олег, пристраиваясь у другого раскрытьго окна с гранатомётом на плече, - ...сейчас я вам устрою Брестскую крепость, - бесновато и хрипло говорил он». (стр.367)
...Мне кажется, что эпилог к этой антиутопии был написан очень давно. Стоит только заменить некоторые реалии XVIII века, и ...
«Не стану описывать нашего похода и окончания войны. Скажу коротко, что бедствие доходило до крайности. Мы проходили через селения, разорённые бунтовщиками, и поневоле отбирали у бедных жителей то, что успели они спасти. Правление было повсюду прекращено: помещики укрывались по лесам. Шайки разбойников злодействовали повсюду; начальники отдельных отрядов самовластно наказывали и миловали; состояние всего обширного края, где свирепствовал пожар, было ужасно... Не приведи Бог видеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный!»**
P.S. Для тех моих читателей, которые обнаружили в статье пунктуационные ошибки и радостно потирают руки: «Сейчас мы тебя пропесочим, критик ты безграмотный!»
Во всех цитатах я сохранила книжную пунктуацию, т. е. это не мои ошибки, а Алевтины Горевой - корректора. Такая безграмотная книга мне встретилась первый раз в жизни. Пунктуационных ошибок (в основном это лишние запятые) многие десятки, есть грамматические ошибки (неправильно употреблены падежи, например: «Но никто не прикасался ИХ даже случайно». (стр.287) Но более всего поразили орфографические ошибки, на правила, которые изучаются в 5-7 классе. Вот только несколько примеров: «Она стояла с краю, серьёзная, красивая, в кожаном пиджачке, свитОрке полупрозрачном...» (стр.204); «Шёл по вагонам в просторном свитОрке...» (стр.231); «Нет. НИ скажу у кого» (стр.211); «Невысокий, но очень крепкий, с почти круглыми плечами, с шеей прокачЕнной...» (стр.215); «Там у одного ПОЛЛИЦА как раздавленный помидор» (стр.92); «Безлетов рванулся, уже освобождённый, глядя в страхе на свою руку: не прострелЯна ли» (стр.366)...
_________________________________________
* А.С.Пушкин «Капитанская дочка» в книге А.С.Пушкин Полное собрание сочинений в десяти томах том шестой Издательство Академии наук СССР Москва 1957 стр.507-508
* там же стр.524-525