- Эге, голубчик, да ты, никак, - «лазоревый»? – старичок в пижаме с наградными колодками щурился на молодого врача, тая в глубине глаз огонек ехидства. – Все щупаешь меня, щупаешь… То позвонки, дескать, на шее тройные… То лопатки разрослись навроде крыльев. Давно подвизаешься, внучок?
- Восьмой уже год, сразу после медакадемии сюда попал. Да вы не беспокойтесь, Змиув Георгиевич, мы постараемся. Через месяц суставы почистим, наросты ультразвуком разобьем – будете летать, как на крыльях! Ну, поворачивайтесь, сделаем осмотр…
- Эээээй, ты чего это?!. Не нужно разбивать! Я запрещаю с собой такое делать! «Летать будете!». Смеешься над стариком, Гиппократ Парацельсовый? В мои годы уже не летают… И на каше манной здорово не разгонишься, точно говорю. Лучше мне вместо «звуков» ваших мясца пропиши, кагорчику… Отощал я на морковке и каше, сил больше нет.
- Пожилой человек, ветеран, а не понимаете: прошли денечки золотые, нельзя в ваши годы так питаться. Сплошные холестерины и пурины, для суставов – чистый яд!
- Ну … я бы не прочь отравиться куском колбасы и чаркой горилки, что опанасова Оксана гонит…
- Коли так, то пеняйте на себя, Георгич! Вам же хуже! А главврачу я передам, что от процедур отказываетесь. Всего хорошего.
Рассерженный доктор спешно направился к двери в сопровождении молчаливой ассистентки. Когда палата опустела, старичок со вздохом вытащил из тумбочки бутерброд с ветчиной и налитый под верх стакан. Стараясь не разлить прозрачной влаги, он поднес его к лицу и осушил одним гулким глотком.
- Лекари!.. Только шеи ломать и могут, да крылья дробить! И-эх!.. Хмм… Хорошо пошла! От-эт диета, я понимаю! Теперь можно и по санитаркам вдарить…
** * **
Желающих оказалось неожиданно много, так что даже пришлось заказывать дополнительные автобусы. Многие из команды внезапно вспомнили о сверхурочных вахтах и в авральном порядке брали отгулы на берег. Теплоход «АНДРЕЙ ЩЕБЛЫКИН» опустел.
Разноцветная толпа топорщилась фотоаппаратами и камерами, не уступая любой японской делегации. Зрелище обещало быть и в самом деле запоминающимся: дома все умрут от зависти, разглядывая снимки.
Колумбийский порт Картахена обычно был незначительным пунктом в круизе: запуганные войной наркобаронов телезрители из России предпочитали отсидеться на судне, не желая стать очередной жертвой разборок. Перелом во взглядах произошел полгода назад. Тогда по трапу взлетел второй механик Бектыльбаев, от потрясения распахнувший уйгурские глаза. Механик Мурза был послан с тремя бутылками водки и банкой икры на поиски портовых девиц. Теперь же гонец оказался без водки и фуражки, а объяснить ситуацию не мог по причине крайнего волнения. Вдобавок, стресс на время выбил из него знание русского языка. Из остальной речи различались общие для азиатов ругательства, знакомые многим на борту. Моряки только понимающе покряхтывали вслед каждой фразе. Слегка передохнув, Мурза Бектыльбаев сумел выговорить:
- Там… на бульваре… Филька Киркоров сидит! Ек-макарек! Милостыню просит, по руке гадает…
Запаха сгинувшей водки от механика не наблюдалось, а других допингов он не признавал. Речь, между тем, никак нельзя было назвать разумной. Чтоб «Зайка моя» привиделся, даже незабвенных полтора литра мало. Выходит, отплавался Мурзилка… Спишут на берег.
Оказалось, что механик был «первой ласточкой»: за небольшое время вахтенный у трапа насмотрелся ошарашенных лиц больше, чем съел флотских борщей. Каждый спешил поделиться умопомрачительной новостью. Диво получило известность среди круизных агентств и звучало в рекламе: «Вы увидите Филю Киркорова на картахенском бульваре и сможете с ним сфотографироваться на память…».
*
- Ой, поможите люди добрые! Чем можете. Сам я не местный, приехали мы с братом операцию делать, грыжу на пупке. Проклятые бароны деньги с карману вытягнули, голодаем теперя… тетка, тибе выпивка будит! У меня глаз верный и слова «брехать» нету, точно кажу. Дай дитю на бананчик! Иди сюда, поцалую…
Толпа яростно заблистала фотовспышками, фиксируя счастливицу в объятиях небритого поп-идола. «Еще часок и – в казино!» – подумал Кощей.