Часть 3. Перелом.
I
Яркая грозовая вспышка озарила лилово-фиолетовое небо, и наш рабочий кабинет на мгновение осветился, отражая настроение погоды в мониторах компьютеров. Где-то вдалеке послышался угрожающий рокот.
- Может, мимо пройдет – осторожно произнес худой и смуглый юрист с коротко стриженой головой под «ежика», обращаясь к сидящему напротив системному администратору – Прольет где-нибудь, а нас не заденет…
Сисадмин пожал плечами и с интересом уставился в запотевшее окно.
«Нет, пацаны. Не пройдет. Я три дня просил эту грозу. Наслаждайтесь».
Новая вспышка бело-фиолетового зарева привела меня в восторг. Я сверлил лиловое небо прицельным взглядом, с нескрываемым наслаждением впитывая в себя предгрозовую атмосферу, словно истосковавшийся наркоман, надолго лишенный любимой дури.
Громкий, раскатистый гул пронесся по небесной выси с глубинным треском, будто раздирая ее чрево изнутри. Волна наэлектризованных мурашек пробежала по позвоночному столбу сверху вниз; я ощутил Силу, напитывающую мое изголодавшееся существо – и не выдержал.
- О, да. - Вырвалось у меня на выдохе – ЖАХНИ еще!
Мужчины переглянулись. Экзальтированный грозой сотрудник – зрелище, наверное, не совсем обычное. Но мне было все равно, что там они себе думают. Мне нужна подзарядка.
Новый раскат грома едва не привел меня в состояние опьянения. Я откинулся на спинку кресла.
- Не впечатляет – с показным равнодушием произнес сисадмин, все еще глядя в окно.
- Скоро впечатлит – пообещал я, и ливень хлынул сплошной стеной, заливая офисные окна, полуприкрытые жалюзи.
II
Гроза, конечно, получилась не такая эффектная, как мне хотелось. И это меня немного разочаровало. Выходит, совсем я ослаб в этом большом и шумном городе, если не могу вызвать сносную грозу. Или другие Питерские маги в противовес моему желанию просили солнце. Во всяком случае, флюиды свежей Силы меня только раззадорили, еще больше обострив голод.
Подзарядка от природы для меня самое то. В городе это делать трудно, потому что здесь мало зелени и много людей. Поскольку я не энергетический вампир, от людей я не заряжаюсь. Чего нельзя сказать о самих людях, ежедневно питающихся друг другом. Ссоры, скандалы, каждодневные стрессовые ситуации дома и на работе – люди похожи на батарейки, выбрасывающие тонны жизненной энергии впустую и при этом считающие, что так и должно быть. Существуют и более сознательные личности, справедливо подозревающие во всей этой схеме подвох. Но таких меньше. В основном люди похожи на червей, копошащихся в миру без всякой цели и смысла. Они убивают, подставляют, пожирают и всеми способами насилуют друг друга – и что самое интересное, все это одновременно. Со стороны может показаться, что вот это и есть настоящая жизнь. Может быть, я слишком мрачно смотрю на мир. Но мне все чаще приходит в голову мысль уехать куда-нибудь в глухую деревню, где вообще нет людей. Правда, в таком случае я точно не устрою свою личную жизнь.
Юсуповский сад – мое любимое место в городе. Для меня оно особенное. Я люблю приходить сюда после работы, спускаться к небольшому прудику перед дворцом и ложиться на зеленый травяной ковер. Я могу подолгу лежать на траве, раскинув руки, и глядеть в небо. Просто глядеть в небо. Это помогает мне лучше, чем любой шоппинг. Еще я люблю приходить на набережные и сидеть у воды. Вода – это лучший проводник Силы. И все-таки в последнее время мне становится этого мало. Вот уже два месяца я вижу во сне море. Я бегу к нему и никак не могу добежать до воды. Глубокая, тянущая тоска гложет меня изнутри – и я просыпаюсь с горькой усталостью в груди; воистину, безвылазная жизнь в городе – верная смерть для любого мага. Очень надеюсь, что все-таки не умру раньше срока от истощения.
Факт недавно прошедшего дождя меня не смущал. Я лег на густой зеленый ковер, утонув в запахе мокрой травы, и раскинул руки, осязая пальцами прохладные капли. Мне было хорошо. И было бы еще лучше, если бы кроме меня в Юсуповском саду больше никого не было. Но, к сожалению, людей достаточно даже в таком чудесном месте, как это.
Неподалеку от меня, на лавочке сидели две девушки примерно моего возраста. Одна из них громко выкрикивала разного рода нецензурные слова, а другая так же громко требовала подругу прекратить этот дурацкий спектакль, при этом угрожая, что иначе она уйдет. Однако первая участница сцены продолжала своё, даже не думая останавливаться, а вторая оставалась сидеть рядом, не заходя дальше бессмысленных угроз "встать и уйти". Очевидно, сложившаяся ситуация совершенно устраивала обеих девушек. "Уважаемые студенты - мысленно начал я, обращаясь к невидимым слушателям - Перед нами наглядный пример рядового энерговампиризма. Объект А выводит из себя объект B, поглощая высвобождающуюся вместе с праведным возмущением энергию. Объект B добровольно отдает свою жизненную силу объекту A. Кто скажет, какими это грозит последствиями для объектов А и В по отдельности? А может, кто-то уже видит канал связи?"
Ей богу жалко, что маги вынуждены скрываться. Было бы забавно увидеть такую группу студентов на вылазке. Вообще же люди с «необычными способностями» маскируются либо под священнослужителей, либо под эзотериков, и это отлично им удается. Конечно, при большом желании настоящего мага не так уж сложно обнаружить. Тем более, что в нашем городе существует целых две школы, где молодых волшебников обучают их более опытные собратья по несчастью. Об этом я, кстати, узнал не так давно. И все-таки я считаю, что этого недостаточно. Как минимум нужно основать специальный санаторий для людей, наделенных Силой, чтобы там они могли залечивать профессиональные травмы, восполнять запас энергии и вообще проходить курсы реабилитации. Мне визит в подобный санаторий очень бы не помешал.
Прошло целых десять минут, а девушки на лавочке продолжали свой "диалог" в том же духе. Стоило философски рассудить, что многие люди занимаются тем же самым годами и затем отвлечься от этих индивидуумов, чтобы медленно погрузиться в серо-голубое, пахнущее дождем небо над головой. Но я буквально физически ощущал, что меня начинает раздражать эта выплевывающая нецензурные слова девчонка. Мне хотелось подойти и наотмашь влепить ей подзатыльник, со всей доступной мне дури. Я едва не нанес ей мысленный удар. «Да чтоб тебя…» - вертелась у меня в голове назойливая мыслеформа, которую я каким то чудом не отправил «в космос». Я сумел удержаться. Как бы там ни было, до осмысленного причинения вреда я не скачусь. И до случайного, надеюсь, тоже.
Скорей бы в отпуск.
III
Лесной пруд – это, конечно, не море. Ни далекого, устланного водой горизонта, ни шипящих волн, ни морской соли, которая, между прочим, прекрасно залечивает мелкие ранки на коже. Ты просто остаешься наедине с ровной гладью темного омута, из которого вот-вот может вынырнуть русалка. Из за илистого земляного дна вода в пруду казалась почти черной. Огромное количество кустов и деревьев вокруг, а так же яркое солнце придавали этой завораживающей черноте тягучий оттенок болотной зелени. По краям пруда сквозь прозрачную воду можно было разглядеть густые заросли ила, между которыми то и дело сновали караси. Изредка в поле моего зрения попадали красно-коричневые лягушки с зеленоватыми лапками, но основную часть обитателей составляли разного рода водяные жуки. По поверхности пруда бегало огромное множество жуков с длинными тонкими ножками, и каждое их движение отдавалось кругами на воде, как если бы туда падали капли с неба. В первые секунды можно было даже подумать, что начался дождь. Иногда раздавались громкие всплески – это резвилась мелкая рыба. В самый первый день моего нахождения в деревне (я приехал в отпуск в деревню, где жил мой учитель), я не мог даже подумать о том, чтобы там искупаться. Мне казалось, что я буду лишним в этом с виду небольшом, но на самом деле невероятно огромном мире, населенном таким количеством живых существ. Я был уверен в том, что вижу только малую часть водяных обитателей. Густые заросли травы по берегам водоема скрывали от посторонних взглядов многообразие копошащейся там жизни, но звуки, то и дело доносящиеся с разных сторон до моего слуха, говорили сами за себя. Шуршание, возгласы птиц, всплески чьих-то плюхающихся в воду тушек, а как-то раз, когда я ранним утром вышел полюбоваться на уже знакомый пейзаж, с воды шумно слетела сильная, жирная утка.
Но больше всего меня забавляли не утки, не караси и не лягушки, а весело носящиеся над прудом стрекозы. Особое мое внимание привлекала большая ярко-бирюзовая стрекоза с прозрачными крапчатыми крыльями и зелеными полосками на тельце.
Я сидел на густо заросших травяным ковром мостках, свесив в холодную прозрачную воду ноги. Пара бирюзовых, зацепившихся друг за друга стрекоз как раз только что пронеслась мимо меня – период брачных игр был у этих «животных» в самом разгаре. Я быстро перестал чувствовать себя здесь лишним. Напротив – я ощутил себя неотъемлемой частью здешней флоры и фауны. Будто я и этот пруд – два паззла одной и той же мозаики. Будто я всегда жил среди густой пряной зелени, среди жуков, стрекоз и глубоких, исполненных душераздирающей тоски криков аистов по утрам. Сколько я себя помнил, я всегда хотел понять свое назначение. Где и как мне жить, чем заниматься, где мое место? Мне казалось, что здесь я вплотную подошел к ответу на самый главный вопрос в своей жизни. И в этот же момент тот факт, что я вынужден жить в городе и заниматься какой-то работой, просто ради того чтобы обеспечить себя пропитанием и крышей над головой, предстал передо мной в таком исковерканном уродстве, что оно потрясло меня до глубины души.
- Собираешься купаться?
Я обернулся на голос: мой учитель шел по тропинке мимо пруда к колодцу, чтобы набрать в большое железное ведро воды. Несмотря на достаточно еще молодой возраст, он был уже почти полностью седой, и невозможно было угадать, сколько ему на самом деле лет. Имя у него было самое что ни на есть русское и простое – Иван.
- Просто смотрю на воду. – Коротко ответил я - Она завораживает. Можно часами сидеть и смотреть.
Я замолк, и мой взгляд утонул в черно-зеленом омуте, манящем, как неведомый зов из другого мира. Все казалось мне ничтожно перед его лицом, как если бы я смотрел на звездное небо. Но вид звездного неба всегда вызывал у меня возвышенный, близкий к экзальтации восторг, такой, что слезы наворачивались мне на глаза и я чувствовал, что готов вылететь из собственного тела через распахнувшуюся грудь. Здесь я ничего такого не ощущал; мне просто хотелось уйти в этот темный омут и забыть весь тот мир, который я знал раньше.
Учитель внимательно оглядел мою склонившуюся над водой фигуру.
- Типичный ведовской подход – отозвался он, наконец, и, улыбнувшись, прошествовал дальше к колодцу.
Я нахмурился. Я прекрасно знал, что ведуны занимают отнюдь не самое почетное место в иерархии магического мира, если здесь вообще можно было говорить о чем-то подобном. Это не самый «возвышенный» тип мага; из таких магов выходит много Темных. Если бы я только захотел, у меня были все шансы преуспеть в Темной магии, к которой я вероятно даже имел некого рода «физическую» склонность. Учитель не раз говорил мне о том, что я в некотором роде «не в формате», но все-таки я не любил, когда мне лишний раз напоминали о моей ведовской природе. И только одна мысль настойчиво стучалась в мой разум: а вдруг это и есть моё назначение? Зачем убегать от себя?
Длинные заросли густой травы сползали с мостков в воду мягким, толстым ковром. Я оперся о твердую поверхность ладонями и подвинулся вперед, медленно сползая в пруд. Черная вода приближалась ко мне с каждой секундой. Из-за бьющих со дна родников она была холодна. Запах ила показался мне слаще любого искусственного аромата любой туалетной воды. Я бы хотел всегда пахнуть вот так. Этот запах опьянял меня и заставлял ощущать себя кем-то совсем другим; молодым, сильным существом, рожденным заново.
«Иди, иди же, иди к нам»
Я почувствовал, что «уплываю» - и ухнул в глубокое водяное царство с головой.
IV
Маги бывают разные. Каждый маг подобен приемнику, работающему на определенной частоте. Эти «частоты» разделяются на низкие и высокие. В низких, земных частотах заложена первобытная природная мощь, яркая и опасная сила, не знающая разницы между злом и добром. По ощущениям они гораздо тяжелее и медленнее, чем высокие частоты, насквозь пронизанные чувством божественной любви и единством всего сущего. Поэтому среди «низкочастотных» магов гораздо больше Темных.
Понятия «высокая частота» или «низкая частота» на самом деле никак не связаны с понятием «лучше-хуже». Но любой маг рано или поздно должен выбрать, на какой частоте он намерен существовать. Природная предрасположенность имеет значение, но решающее влияние на молодого мага оказывает его учитель. Если бы у меня был Темный учитель, я с вероятностью 89% стал бы Темным и возможно, как раз сейчас втыкал бы иголки в только что изготовленную куклу Вуду, попутно дорабатывая свеженький приворот. И очень может быть, у меня было бы все в порядке с личной жизнью. Другой вопрос, стал бы я от этого счастливее? Но, так или иначе, Мироздание соблаговолило дать мне Светлого учителя и очевидно, не просто так.
Поначалу я думал, что выбор «частоты» - это всего лишь вопрос предпочтения, вроде решения, дыню ты предпочитаешь или арбуз, ведь одну и ту же проблему по сути можно решить как «низким», так и «высоким» способом. Но все дело в том, что от выбора мага зависит то, какого рода информация будет к нему поступать и с кем ему придется сталкиваться в процессе своей магической жизни. Вот здесь-то и кроется загвоздка. На каждой частоте «водятся» свои обитатели. И если маг вырастает в своем мастерстве хотя быть чуть дальше уровня несознательного новичка, ему приходится с ними сталкиваться. Я еще ни с кем не сталкивался, кроме своего Хранителя, которого, когда он в первый раз явился мне и показал различные миры, я принял за Бога. И честно говоря, был уверен, что и не столкнусь; но мой учитель был другого мнения.
- Пойми, что когда маг находится по ту сторону, в осознанном или не осознанном сне, он рискует попасть в то место, которое ему соответствует и там столкнуться с теми сущностями, которые этот «уровень» населяют. – Объяснял мне учитель в ответ на мои вопросы, зачем мне соблюдать какие-то меры безопасности, когда у меня и так все в порядке, и вообще я маленькая, никому не интересная блошка. - Увы, но внизу ни ангелы, ни божественный дух, ни вообще кто-то «добрый» не обитают. Там нет любви, созидательного творчества, света и единства всего. Зато бесов хоть отбавляй.
Я иронически изогнул бровь. Иногда мне казалось, что мой учитель слишком увлекается православными терминами, но что-то внутри меня настойчиво подсказывало мне, что он говорит сущую правду и поэтому я промолчал.
- Я их не боюсь – ответствовал я, вспоминая свои впечатления от темного лесного пруда – Надо будет, прогоню.
- Э, да они к тебе просто в гости не захаживали – со строгой уверенностью отвечал Иван – Как познакомишься, быстро изменишь мнение.
Я сделал серьезное лицо.
Все, что он говорил, легко можно было спроецировать на обычный мир. Есть так называемые «земные» люди, есть такие, которые не могут о себе позаботиться. Они только и делают, что говорят о высоком и пишут стихи. Это если говорить совсем грубо. Будешь общаться с «земными» - может быть, будет весело, но будь готов к тому, что твоих высоких душевных порывов и мыслей о чем-то большем, нежели содержание собственной задницы в тепле или борьбы за социальную власть, могут попросту не понять. Будешь общаться с «духовными» - станешь философом и может быть, откроешь в себе что-то, о чем раньше не подозревал. Но будь готов к тому, что материальных или карьерных выгод от такого общения не будет никаких. Может быть, тебе даже придется платить за своего духовного друга всякий раз, когда вы идете в кафе.
Я все-таки еще был ближе к обычному человеку, чем к магу. Вернее мне хотелось так думать. Хотелось потому, что в последнее время я начинал ощущать, как социальный мир ускользает от меня, а на смену ему приходит что-то другое, с одной стороны пугающе прекрасное, а с другой… С другой стороны я не знал, как с этим жить. Я с ужасом понимал, что меня не интересует карьерный рост, политика, новинки кино, десять сортов колбасы в магазине, вечеринки в ночных клубах и прочее. Меня не радует практически ничего из того, что может дать городская жизнь, у меня нет и возможно даже, не будет своей семьи, я не знаю, где применить силы, обычная человеческая жизнь кажется мне бессмысленной, и в то же время я не готов жить, как маг, мне не за что зацепиться и я совершенно не представляю, что с этим делать! Мне кажется, что мое место – в деревне, среди прудов, комаров и картошки, но это меня не только не успокаивает, но озадачивает еще больше. Я чувствую себя совершенно оторванным от жизни в том понимании, в каком я привык ее понимать. Можно сказать, что проблем у меня и так выше головы, а тут еще учитель пугает меня какими-то бесами и намекает, что мне нужно позаботиться о своей безопасности!
- Что, хочется жить, как живут обычные люди? - учитель сузил смеющиеся глаза – Я не я и корова не моя?
Признаться, я хотел обычной жизни. Вернее хотел хотеть обычной жизни. Я хотел семью. Но по мере моего роста как мага, это казалось мне все менее возможным. По крайней мере, в том понимании, в каком я привык себе это представлять.
- Вроде того. – Я вздохнул.
- Поздно.- Веско резюмировал Иван – Слишком поздно.
Не знаю почему, но я почувствовал себя убитым. Мне хотелось забыть обо всем – и резвиться, плескаясь в воде, вместе с карасями, водяными жуками и стрекозами. Отдаться природным, «ведовским» частотам и не думать ни о жизни в городе, ни о человеческой жизни вообще. Забыть о смысле, о добре и зле, о понятии «низко-высоко» и обо всем, что было до этого момента.
V
Я снова сидел у пруда. Я просто не мог от него оторваться. Мне казалось, что там живет лесной дух и что он говорит со мной. Игриво, легко, и вместе с тем зовуще. Я бы не удивился, если бы оттуда вынырнула нимфа с мраморно-белой кожей и глазами глубокими, как бездна. Я склонил набок голову и пронаблюдал за косяком карасей, курсирующим между двух илистых «рифов». Караси сделали полукруг – и скрылись в темной воде, в глубины какой-то неведомой тайны, которую я не мог понять до конца. Я смотрел в черно-зеленую глубину, как завороженный, и не мог оторваться. То, что было в пруду или было прудом, сказало мне, что я могу загадать желание. Только нужно будет отдать какую-то свою вещицу. Другой голос, уже знакомый мне, говорил, что стоит воздержаться. Я даже наверняка знал, что стоит. Но то, другое, звало меня. Оно убеждало меня, что ничего страшного не случится. Что это просто невинная шалость. Всего лишь. И уж мне-то она точно сойдет с рук. Ведь я «свой». От меня ничего не требуется, кроме маленькой вещички. Я и раньше отдавал водоемам что-то, принадлежащее мне, как залог исполнения какого-то моего желания. Но здесь крылось нечто совсем другое. Я это чувствовал, но…. Оно обворожило меня. Я смежил веки, как в полусне и маленькое, преступное желание возникло в моем сознании. Я вытащил из волос миниатюрную зеленую булавку в форме стрекозы. Она была наименее ценна для меня. Я не ощущал ее частью себя и потому готов был с ней расстаться. И все-таки я еще думал.
- Всего лишь это? – тихо прошептало что-то, с легким упреком готовясь принять мой небольшой дар. По легкому касанию ветра я ощутил, что духу пруда было бы приятно принять от меня нечто более значительное, но….
Мои пальцы разжались, и заколка, ярко блеснув на воде, ушла на черное илистое дно.
VI
- Ну что, пора поработать?
Я замер на ступеньках, ведущих на второй этаж деревянного дома. Заниматься мне, если честно, не очень хотелось. Я хотел отдыхать, а не работать, пусть даже и таким образом. Мне нужно было разобраться с собой и желательно, за следующую неделю понять, как мне жить дальше. А это, как мне казалось, требовало полного уединения и спокойствия. Однако знакомый голос внутри меня разумно говорил мне, что если я не буду учиться, мне будет очень тяжело приблизиться к ответам на свои вопросы. Он ничего от меня не требовал, не пытался меня одурманить, заворожить и самое главное, не звал меня, в отличие от лесного духа. Я сразу же отметил эту особенность про себя. Я верил ему, как никому другому. И мне было немного совестно перед ним за то, что я поддался чужому, хотя и в чем-то мне родственному, зову. Поэтому я переломил свою лень и согласился.
- Сейчас ты свяжешься со своим Хранителем. И попросишь его показать тебе его мир. А потом поработаешь с его помощью с кем-нибудь из своих родных. Чем-нибудь поможешь брату, сестре или матери.
Я сидел напротив учителя на деревянном стуле, сложив на коленях руки.
- Зачем это мне?
Мой внезапный вопрос удивил даже меня самого. Я прекрасно понимал, зачем это мне, и все равно упрямился.
- Тебе нужно научиться связываться с ним в любое время.
- Я и так в любое время могу к нему обращаться. Он и сейчас говорит со мной.
- Да, но это не совсем то. Тебе нужно научиться держать транс, чтобы контролировать происходящее, а не позволять происходящему контролировать тебя. А для этого тебе нужно войти в высокое состояние.
- Но я совсем не в высоком состоянии – возразил я, сделав особое ударение на слово «совсем».
- Вот именно. И это опасно. Тебя может выбросить куда угодно, в любое время. И с кем ты там столкнешься – неизвестно.
- Я не буду никуда лазить – пообещал я – Хватит с меня этого. Я просто хочу отдохнуть.
Учитель многозначительно усмехнулся.
- Будешь. Твое любопытство окажется сильнее.
Я молчал. Я понимал, что он прав.
- А даже если и не будешь, ничто не помешает ребятам снизу сходить к тебе в гости. И поверь мне, они это сделают.
Я вздохнул. Честно говоря, мне не верилось в то, что кто-то, пусть даже мифические ребята снизу, могут заинтересоваться мной.
- Кому до меня какое дело? Никто ко мне не придет – уверенно произнес я, и сам поверил в значение сказанных мной слов так, словно это была истина в последней инстанции.
- В том и опасность, что до тебя никому нет дела. – Серьезно произнес учитель - И никто не станет тебя защищать. Кроме меня.
Я пристально взглянул ему в глаза. Я чувствовал: что-то не совсем обычное и не совсем «хорошее» происходит со мной.
- Хорошо. Как мне войти в высокое состояние?
VII
Я стоял на прозрачном полу. Белый свет со всех сторон окружал меня так, что было трудно разглядеть в этой слепящей белизне хоть что-нибудь. Но глядя вниз, я видел множество приплюснутых рук и множество таких же приплюснутых к обратной стороне стеклянного пола лиц, искаженных страданием, отчаянием и злобой. Их было так много, что внизу больше ничего не было видно, кроме искореженных человеческих эмоций, стремящихся прорваться наверх, к свету.
«Почему они не могут пройти?... И если они не могут, то почему тогда я здесь?» - со смесью недоумения и неверия подумал я, рассматривая эту причудливую "мозаику".
- Они не могут, потому что не хотят.
Мир и тепло мягко подобрались ко мне через этот голос, восставляя меня в спокойное, нейтральное расположение духа.
- Не хотят?
Я никогда бы так не подумал. Стоило только взглянуть на них. Отчего тогда они так рвутся наверх? Зачем? Ведь эмоции на их лицах явно не были притворными.
- Они думают, что хотят. Но на самом деле нет.
В иной момент, если бы не было рядом Хранителя, я мог бы прийти в ужас от этой картины. Но нейтральное состояние, называемое «высоким», уже руководило мной. Все эмоции, которые я испытывал, здесь сглаживались, и хотя кое-что я все-таки чувствовал, высокое состояние позволяло мне оставаться нейтральным наблюдателем.
Мне было нейтрально-неприятно и неуютно думать, что я могу быть чем-то лучше этих людей, коли уж я стою над ними. Напротив, я был уверен, что это не так, и что только редкой удаче я обязан своим нахождением здесь.
Я оторвался от созерцания стеклянного пола и попытался оглядеться. Вокруг был только белый свет, в котором нельзя было разглядеть ничего, кроме светящихся движущихся потоков. Я знал, что где-то далеко внизу находится объятая космическим пространством планета Земля, а где-то наверху… Где-то наверху находится престол Божий.
Я подумал, что, наверное, на этом хочу закончить. Мне казалось, что я не хочу ни над чем работать и видеть ничего из того, что может быть напрямую связано со мной. Но так же, как люди внизу лгали себе, что они хотят приблизиться к свету, точно так же я лгал себе, что не хочу ничего знать и не хочу ни над чем работать. Здесь, наверху, истина всегда выплывала наверх, оставляя всю ложь внизу. Опережая мои мысли, передо мной появлялись все новые и новые картины. Я видел длинные вереницы людей в белых одеждах, медленно, но верно идущих наверх, навстречу облакам, и видел в их числе самого себя. Я видел большую, золотисто-коричневую планету с искрящимися светло-медовыми морями и думал почему то, что это Новый Мир. «Зачем я вижу это все?» - с легким удивлением думал я, несясь вперед сквозь быстрые, наделенные собственным разумом потоки.
- Ты же хочешь увидеть мир. Я показываю его тебе.
Я оказался вдруг в большом белом зале, где на высоком алтаре лежали две книги: одна в темно-коричневой, а в другая в белой обложке. В первую книгу записывались все мои дурные поступки и мысли, а в белую – все хорошие. Я хотел было просмотреть их, но понял, что время для этого еще не пришло. Я снова смотрел; и снова видел. Я видел много такого, о чем я никогда не посмею написать или рассказать кому-то, кроме учителя. Я смотрел на своего брата и свою сестру, просил помочь им и видел, как Хранитель проливает на них потоки солнечного света. И глядя на то, как свет пронизывает их существа, теплом разливаясь в душах, я понимал, что только свет может принести человеку мир и покой, и только от количества накопленного света зависит, насколько счастлив или несчастен ты будешь. Поэтому накопление света – единственное, чем стоит заниматься, а все остальное не имеет никакого значения. Все, что волнует человека в его повседневной жизни – на какую работу пойти, подработать на выходных или нет, куда съездить отдохнуть, как купить или снять квартиру, как устроить личную жизнь и возможно ли это вообще, как пережить потерю или отпраздновать приобретение, что приготовить на обед и т.п - совершенно не важно. Это не то, над чем нужно работать. Все эти факторы – счастливая личная жизнь, благополучие и прочие радости проистекают от света, но не свет проистекает от них. Нельзя поставить горшок впереди горшечника. Я чувствовал это, как никогда. Мне было светло и немного грустно. Немного, пока я был там. Но когда я вернулся на землю и открыл глаза, невыразимая и всепоглощающая тоска вдруг охватила меня. Я чувствовал, как тяжесть всего мира ложится мне на плечи и в то же время мое «я» теряло вес, растворяясь в ослепительном белом свете. Он расщеплял меня на множество частиц, и от этого мне было больно. И не смотря на то, что я не увидел и не узнал ничего настолько страшного (даже наоборот), мне казалось, что я не в силах этого вынести. Настолько, что когда учитель спросил меня о том, что я видел, я ответил, что не хочу об этом говорить. Я ушел вниз, на веранду и в первый раз подумал о том, что я больше не хочу ничего знать, не хочу учиться и не хочу заниматься магией.
VIII
Пенистые прохладные волны с шумом накатывали на песчаный пляж, раскинувшийся узким ковром перед желтеющими стенами Петропавловской крепости. Я шел вдоль берега, держа в свободной руке свою обувь, и наслаждался прохладой воды, до коленей омывающей ноги. Солнечный свет лился с неба, словно откровение, призванное уничтожить все мои прошлые представления о жизни. Уничтожить весь тот мир, который на них воздвигался. Свет был жизнью, и в то же время он жёг....он выжигал дотла, и все же не убивал, а будто рождал во мне что-то новое. Что то, что было гораздо лучше, сильнее, светлее. Настолько, что я даже не был в состоянии этого осознать.
Свет был везде. Я чувствовал всю необъятность бытия в каждой его капле; в каждой капле прозрачной воды, долетающей до меня. Я никогда еще не был так богат - и никогда не был так беден. Никогда не был так счастлив, и никогда не был так несчастен, как сейчас. Я никогда не понимал за один раз так много и одновременно так мало. И все же я не знал. Я не знал, как мне теперь быть. Я вспоминал момент из романа "Война и мир". Момент, когда умирает князь Андрей Болконский.
""Птицы небесные не сеют, ни жнут, но отец ваш питает их" - сказал он сам себе, и хотел то же сказать княжне. "Но нет, они поймут это по-своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они - не нужны. Мы не можем понимать друг друга". И он замолчал."
Я понимал. Теперь я понимал это. Я взглянул на синее, залитое светом небо, почти не щурясь. Я понимал, что люблю это мир. Что я его часть. Я понимал, что весь этот мир, весь мир, не ограниченный даже одной Вселенной - живет во мне, а я в нем. Я везде и все внутри меня. Князь Андрей понял это перед самой смертью. Такие вещи только тогда и стоит понимать. Почему же я еще здесь? К чему теперь мои растущие сады, к чему теперь темный омут лесного пруда, девушки в Юсуповском саду, к чему теперь самое мое земное "я"? К чему? И если я остаюсь здесь, на Земле, то как теперь мне жить с ЭТИМ?
Я был готов умереть. Но я знал, что этого не будет. Что мне еще рано. И что еще многое я должен буду понять.Но разве возможно понять что-то еще сверх этого?! Разве я на это способен? Как мне теперь быть, как?
Я улыбался всем своим существом и в то же время слезы наворачивались мне на глаза. Никогда еще мне не было так светло и так больно. И я не знал. Я действительно не знал. КАК. Как теперь?
- Тебе больше не нужен учитель.
Мягкий, успокаивающий голос донесся до меня откуда-то из вне, и я ощутил его присутствие. В этот раз он подействовал на меня в точности точно так же, как и всегда. Что бы ни случилось, что бы я ни ощущал - все теряло значение, когда появлялся Он. Я верил ему, как никому, как никогда и никому не верил.
- Теперь только я буду вести тебя. Я объясню тебе всё. И ты все поймешь.
Свет. Яркий свет лился на меня отовсюду. Он был везде и все было им. Он пронизывал и окутывал меня, как этот голос, который одним моментом умел вернуть меня в высокое состояние равновесия. Я понял, что теперь мне никуда не деться от света. И от Него. И вдруг я успокоился. Я вдохнул влажный летний воздух - полной грудью, так глубоко, как только мог. Я не знал, что будет дальше. Не знал, как я буду жить. Но это было не важно. Как и то, что я многого не понимал. Я мысленно коснулся растущего внутри моего существа сада, которому я с такой заботой дал новую жизнь; на какое то мгновение я едва не помыслил уничтожить его, но....
Зачем?
Я улыбнулся. Что бы там ни было, очень скоро я сам все пойму. Пойму, когда придет время.