- Смотрите! – вырвалось у меня, когда машина поравнялась с огромным зерновым полем. Казалось, танки прошли по колосившемуся взгорью, наматывая на гусеницы хлебные стебли: везде виднелись полегшие, скрученные в завитки, пшеничные космы.
А мне померещились солдаты…
Василь Шкиндер, один из моих спутников, рассудил как подобает сельскому жителю:
- Шквальный ветер…
И никакой мистики?
Мы ехали к Зарубовщине, помеченной на современных картах как «нежилое селение» на дороге Докшицы – Ушачи. На этом месте в период блокады 1944 года, по архивным данным, партизаны нанесли наиболее значимый урон карателям. Из оперативной сводки Белорусского штаба партизанского движения (БШПД) №26 (100): «Днем 24.4 после упорных боев бригада Родионова оставила населенный пункт Зарубовщина, Лесины и Свистополье (8-18 км севернее Березино). В ночь на 25-е бригада перешла в наступление, выбила противника из Зарубовщины и закрепилась там».
Контратака была одной «из самых эффективных», отмечал командующий всеми партизанскими соединениями полоцко-лепельской зоны полковник В.Лобанок.
Издревле здесь пролегал маршрут оруженосцев. В краеведческом издании 1847 года «Описание Борисовского уезда» известный исследователь Е.Тышкевич, по совместительству - создатель Музея древностей в Вильно, отмечал, что, двигаясь из столицы ВКЛ, никак не мог не пройти «через часть земли борисовской, на севере граничащей с вилейским и лепельским поветами», Стефан Баторий. В годы Ливонской войны он вел польские хоругвы, чтобы отбить Полоцк, захваченный стрельцами Ивана Грозного.
Почему Баторий не воспользовался более коротким маршрутом – через Березино и Лепель? «К югу от Полоцка, среди лесов, болот и озер лепельских лежали крепостные замки Туровля, Красный и Суша, гарнизоны которых могли угрожать его коммуникациям», пишет современный польский историк Дариуш Купиш («Полоцк, 1579»).
Конница Батория переправлялась через Березину за озером Медзозол, в полутора-двух километрах от него. Там был Батуринский мост. О том, что означает слово «Батуринский», существует легенда, приведенная в том же «Описании»: королевские солдаты во время привала в окрестностях Бегомля и Березино были настолько обласканы местными женщинами, что родилось много детей, названных «баторами».
Одним из самых знаменитых памятников эпохи Батория является каменный крест, найденный в урочище Королев Стан. В 1988 году он был перевезен в Минск, в Парк камней. «А жаль, - говорит лепельский этнограф Василь Шкиндер. – Он мог бы стать ценным атрибутом при воссоздании туристического маршрута по памятным историческим местам».
Словно в подтверждение высказанной мысли, мы нашли вблизи березинской переправы, «боратинку» - медную монетку 1668 года с изображением другого польского короля - Яна Казимира, великого князя литовского.
История все шире захватывает сердца людей, и они едут в Беларусь, чтобы приобщиться к достоянию промелькнувшей эпохи, памятники которой возрождаются на сохраненной почве величественной природы.
К сожалению, судьба Батуринского моста печальна и незавидна. Он был сожжен во время последней войны, а новый переезд устроили выше озера Медзозол. На месте старого - остатки торчащих из воды свай и поросшие высокой осокой пологие спуски. Но, ступив на северный берег, ощущаешь под ногами твердость породы - прибрежная дорога была вымощена тесаным камнем.
- Пуля! Смотрите, здесь шли бои! - вскричал краевед Василь Хацкевич, ткнув носком ботинка в придорожный грунт.
Про Батуринский мост есть глава в мемуарах В.Лобанка. Именно с этого направления фашисты атаковали южный фланг полоцко-лепельской партизанской зоны 15 апреля 1944 года, когда началась блокада.
Партизаны занимали к тому времени 3245 квадратных километров территории между Березиной и Западной Двиной, отгородившись от фашистских, оккупационных порядков. Отдельную республику окаймляли окопные и противотанковые укрепления, протяженность которых составляла 230 километров. В районе Полоцка, по линии границы, фашисты устроили даже забор из колючей проволоки.
Недавно мне пришлось беседовать с полочанином А.Молотковым. «Мои родители жили в той зоне, - рассказывает он, - говорили, что немцы особо свой нос не совали - боялись, а Москва указывала издалека, посылая наблюдателей да самолеты с грузом. Платить налоги было некому, занимались своим хозяйством: сеяли, собирали урожай, были рыболовецкие артели, и даже спирт выделывали – а кто мог запретить?»
А жительница деревни Косари У.Падвол своими глазами, в детстве, запечатлела «обратную сторону медали» - стремление оккупационной власти показать людям, «кто в доме хозяин». Оккупанты «трепали нервы» с помощью оружия, сеяли панику. Над селением часто кружил немецкий самолет с пулеметчиком на борту и расстреливал с высоты любого, кто попадал в его прицел.
И отпора не было?
Был, конечно. В отчете бригады Гиль-Родионова – 1-й антифашистской (1-й АПБ), по окончании оккупационного периода, значились три сбитых самолета.
Конечно, нельзя с абсолютной уверенностью утверждать, что так было на самом деле, партизаны грешили приписками. Вот и наш турпоход – убедиться в достоверности исторических сведений. Насколько несомненны факты более чем 80-летней давности: может быть, у нас ложное представление о победных реляциях партизанских отрядов? И насколько достойна роль подопечных Гиль-Родионова, как известно, формировавшего сначала антибольшевистские силы из пленных советских офицеров, а затем сдавшегося на милость партизанам – кстати, после совершенных карательных рейдов в полоцко-лепельские леса, на Ушаччину? И он пропитался свободолюбивым лесным духом?
…Проход через Березину у Батуринского моста прикрывала партизанско-диверсионная бригада особого назначения имени Ленина, а 1-я антифашистская была ее соседом, стояла слева.
Если воспроизвести хронологию апрельских боев, то картина выглядела так. Противник, используя артиллерию и минометы, двинул полицейские силы к переезду. Ожесточенный бой длился семь часов. Все это время особисты-«ленинцы» отбивались, сдерживая врага и сохраняя контроль над переправой.
Силы же были неравные. Диверсионный отряд насчитывал чуть более трехсот человек, имея из дополнительного вооружения только два ротных миномета. И командир Фурсо запросил поддержку. Помощь могла оказать бригада Гиль-Родионова, на вооружении которой находились пушки и батальонные минометы. И ему был дан приказ выслать подкрепление. Однако Родионов приказ проигнорировал.
Сегодня трудно сказать, кто был прав. Лобанок не предал Родионова трибуналу, да, по правде говоря, у него возможности такой не было: кто бы посмел совершить возмездие на оккупированной территории? Поступали по правде, по силе духа. Гиль был кадровым военным и видел обстановку иначе, чем командующий, в прошлом партийный работник. Вполне возможно, что мотивация Родионова – не посылать помощь Фурсо, была обоснованной, так как он оголял свой 16-километровый участок и одно из важнейших направлений «из-под Березино», а там ситуация складывалась не менее напряженно. На преодоление березинского рубежа были брошены специальные силы вермахта, хорошо подготовленные и обученные вести операции в условиях лесисто-болотистой местности. Из описания апрельских боев, представленного в штаб партизанского движения и хранящегося в Национальном архиве республики Беларусь: «На юго-западном направлении действуют 2-й и 24-й полицейские полки СС, особый полк СС Дирлевангера, 5-й полк Каминского (из российской освободительной народной армии РОНА, - авт.), группа Ветвицкого (из белорусского национального формирования, - авт.)». А в общей сложности карательные силы вермахта, действовавшие против свободной зоны, превышали 60 тысяч человек, экспедиционные отряды двигались по всей линии защиты, лезли со всех сторон, закрепляясь на важнейших направлениях.
Ясно, что сдержать сильный напор организованных сил было очень сложно. Партизаны отходили, сокращая линию обороны. Отходили, нанося контрудары. Ожесточенно бились за важнейшие пункты. Так, деревню Лесины – местечко на стыке Глубокского, Докшицкого и Ушачского районов - противник четыре раза пытался занять, но каждый раз безуспешно, получая отпор. На помощь были вызваны бомбардировщики. 12 самолетов четырежды сбрасывали смертоносный груз…
От Батуринского моста до Лесин каких-то 12 километров, а от изгиба Березины – даже вдвое меньше. Теперь представьте, что наступавшие преодолевали это расстояние больше недели. О чем это говорит? Что партизаны не сдавались, упорно сражались. Они хорошо понимали: большак из Докшиц, по одну сторону которого Голубицкая Пуща, а по другую Березинский заповедник, – стратегическое направление. Овладев им, немцы открывали прямой путь к «сердцу» их зоны, партизанской столице – Ушачам.
И сразу за Лесинами лежала Зарубовщина, та самая, с которой мы начали свой рассказ. Что же на самом деле произошло здесь весной 1944 года?
«Использовав время, когда противник обедал, силами отрядов бригады Родионова был совершен внезапный налет… В результате было истреблено 220 гитлеровцев, захвачено 3 миномета, 3 орудия, 150 винтовок, 8 пулеметов и другое имущество», - отмечал В.Лобанок.
Запомним его слова. Они из отчета, который писался по свежим следам – в июне 1944 года. Обратим внимание на два факта. Странно звучит из уст командующего формулировка «напали во время обеда». Неужели немцы, измотанные тяжелыми боями, потеряли бдительность и не выставили охрану? Но Лобанок не придал этому значения, он делал упор на трофеи, и тут не придерешься: 220 гитлеровцев и 150 винтовок. Всё сходится.
Л.Цанава, бывший министр госбезопасности БССР, в своем труде «Всенародная партизанская борьба в Белоруссии против фашистских захватчиков», вышедшем в 1951 году, естественно, тоже не мог пройти мимо одного из важнейших событий партизанского движения, повторил сказанное Лобанком, но внес коррективы. Он уже не фокусировал внимание на обстоятельствах боя - «внезапно напали на противника, когда тот обедал», а попросту привязал к дате – написал, что внезапный налет был совершен «днем 24 апреля». А вот число трофеев «урезал», совершенно не вычленив из них «150 винтовок».
Казалось бы, мелочь, можно не сомневаться, они «в другом военном имуществе». Битва-то была!
К чему тогда наша дотошная щепетильность, если представитель столь сурового ведомства подтвердил неопровержимость доказательств?
В настоящее время открылись новые источники. Так, историк А.Заерко в 2011 году в солидном двухтомном исследовании «Правда о Гиль-Родионове» привел донесение лейтенанта Ф.Дробушевского, командира отряда, который непосредственно участвовал в сражении. Дробушевский через головы своего непосредственного начальства доносил Лобанку: «24-25 апреля в 7.00 противник начал сильную артиллерийско-минометную подготовку по всем пунктам обороны. В 9.30 противник пошел в наступление... Отряд вступил в бой, и одновременно было подброшено подкрепление, зашедшее во фланг наступавшим. Оба отряда одновременным ударом отбросили противника, с большими потерями для него. На поле боя осталось до 100 чел. убитыми, 45 ранеными, 5 чел. взято в плен. Трофеи: 3 миномета 82 мм, 4 станковых пулемета, 3 ручных пулемета, 40 винтовок, рация полковая, большое количество боеприпасов и амуниции».
Как видим, Дробушевский время совершения атаки «растянул» на две даты: «24-25 апреля», и непонятно, когда же на самом деле? К тому же, цифры пораженной живой силы и трофейного наличия вообще разнятся – как будто «из другой оперы». Ни слова, к примеру, о взятых пушках.
По свидетельству другого представителя 1-й АПБ - бывшего писаря родионовского штаба Г.Маркова, с которым беседовал Заерко, это произошло даже не 24-25-го, а «в шесть сорок пять 23 апреля», причем в результате замысловатой комбинации-уловки партизан. Выделенная комбригом группа сработала в виде подсадных уток. Отстреливаясь от преследователей, она выманила противника на открытое пространство в лесу, где притаилась основная масса «охотников». Ничего не подозревавшие каратели нарвались на засаду. Это было за деревней, в лесу, где располагалась местная смолокурня.
В результате исследования, Заерко приходит к выводу, что в том бою «было уничтожено 276 и ранено до 200 немцев».
А немцы о своих потерях вообще не говорят. Вот выдержка из оперативного донесения 3-й танковой армии за 24 апреля 1944 г.: «Сопротивление противника в районе Лесины сломлено после эффективных действий авиации. При этом группа "Ангальт" продвинулась до Зарубовщины…»
Группа «Ангальт» называлась по имени командира - штандартенфюрера Гюнтера Ангальта, высокопоставленного нацистского фюрера. В 1933-м году Гюнтер был одним из первых солдат, облачившихся в эсэсовскую форму - присоединился к особому охранному подразделению НСДАП. С июля 1942-го командовал пехотным батальоном моторизованной гренадерской дивизии, после чего его перевели, повысив в звании, в военную полицию СС.
Гренадеры Ангальта были хорошо обученными стрелками, что тут говорить. И опытными следопытами. Тем не менее их побили партизаны?
Откроем книгу «Память.Ушачский район». Не может быть, чтобы столь значительное событие не попало в районную летопись. Да, упоминание есть, но адрес указан совершенно иной: «у раёне возера Медзазол». А это на двадцать километров южнее Зарубовщины!
Будем разбираться на месте.
…О Зарубовщине напоминает одиноко стоящая липа посреди широкого поля. Хат уже нет, их снесли.
Мы встали пред липой, как пред единственным свидетелем той поры: что делать? Где искать подтверждения? Друзья вышли из машины, и я сочувственно смотрел на них, ища поддержки.
Василь Хацкевич, исколесивший вдоль и поперек просторы Витебщины, не разделял пессимистического настроения. Он уверенно показал на маячившие вдали фигурки людей:
- Начнем оттуда. Что там скажут?
Молодые люди представились: Дима и Вова, Тарасевичи, из Лепеля.
Надо же! Нахождение лепельчан на территории другого района не было необычным событием: они разделывали кусок заброшенной ушачской земли. Обустроили в Зарубовщине что-то вроде сельского стана и выхаживали саженцы плодовых деревьев.
- Скоро будет сад! – уверенно сказал мой брат Владимир.
Ровные ряды саженцев, словно зачисленные в строй новобранцы, напоминали о цели визита, и Валера Шушкевич, мой двоюродный брат с Украины, перевел разговор в другую плоскость:
- Скажите, ребята, вы уже давно здесь, слышали что-нибудь про эпизод военной истории, здесь якобы «порубили» захватчиков?
Они в унисон отрицательно покачали головами, но не сняли нашего любопытства:
- Поле усыпано гильзами и пулями. А вот там, - один из них махнул рукой в северо-западном направлении, - есть необычное место, куда наведываются приезжие. Место называется Битый Камень. Может, там было сражение?
Петляя по лесной, «узкоколейной» дороге, разбитой лесовозами, направились туда. Примерно через полтора километра справа открылась возвышенность, поросшая медноствольными соснами и черничным кустарником. На вершине ее, действительно, лежали куски огромного гранитного валуна величиной с армейский обеденный стол. Кто же его расколол на части и зачем?
- Невдалеке проходила советско-польская граница, - пояснили лепельские предприниматели, словно намекая на происхождение загадки.
Тут же возникла версия – что это один из опорных пунктов сталинского оборонительного вала, построенного вдоль границы, а позже взорванного. Но Василь Шкиндер отмел скоротечный вывод, указав на структуру камня. Воинские укрепления строились из бетона, а этот камень был естественным.
Забегая вперед, скажу, что в среде местного населения ходит природная версия необычной «катаклизмы»: камень распался на части после сильного удара молнии, от грозы.
Как на вершине горы, так и на спусках, по окружности, валялись отстрелянные патроны – от винтовочных и пулеметных стволов западного производства прошлого столетия, а у подножия темнели остатки землянок, выложенных камнем.
Опустошенные иностранные гильзы, надо полагать, из боекомплекта родионовцев. Это они были вооружены стрелковым оружием сателлитов Германии: по данным от 30 марта 1944 года, имели 429 и 127 винтовок соответственно чешского и французского производства и соответственно 41268 и 3165 патронов к ним. А в книге Дм.Жукова и И.Ковтуна «1-я русская бригада СС «Дружина» (2010 год) находим, что «в ночь на 23 апреля Родионов приказал… занять оборону по линии 1 км северо-западнее Зарубовщины…»
«Северо-западнее» и есть наш камень.
Будет к месту привести здесь до сих пор не исследованный и ставящий в тупик факт. Если сравнить арсенал родионовской бригады с ее списочным составом, то выявится поразительная вещь: оружие имели только 65 процентов бойцов! Судите сами, на 1413 человек, по состоянию на тот же период (из исследования А.Заерко), приходилось только 923 единицы стрелкового оружия. Еще более странные сведения в отчете В.Лобанка: характеризуя степень вооруженности своих подчиненных пред апрельско-майскими боями 44-го года, он против 1-й антифашистской, в графе «винтовки», поставил прочерк.
Винтовки, автоматы в лесных боях – очень важное подспорье. Почему же 1-я АПБ не комплектовалась достойно из стрелкового арсенала? Учитывая ее предшествующую громкую деятельность по разгрому немецких гарнизонов в Крулевщизне, Зембине, Вилейке, Зябках и других населенных пунктах, обстрел из минометов Минска, центральный штаб партизанского движения не мог не предпринять действенных мер по исправлению положения. Доставить в партизанскую зону достаточное количество легкого оружия не составляло особого труда – на лесные аэродромы садились самолеты, сбрасывались необходимые грузы.
Может, потому, что бригада считалась опальной, проштрафившейся? Во втором эшелоне 1-й АПБ, за спиной бывших «дружинников», во время зарубовского боя, стояла диверсионная бригада особого назначения. Как заслон на фронте, сзади штрафных батальонов?
Попытаемся воспроизвести дальнейшие события, выслушав местных жителей.
Разговор с Дарьей Ивановной Васюкович-Козлёнок, 1930 г. рождения, в деревне Отрубок, укрепил наши предположения. Она лично видела Гиля и его «дружинников» (что вполне вероятно, так как Отрубок был местом дислокации бригады как при немцах, так и при партизанах).
- Их называли гитлеровцами, - говорит она. – Ходили в рудоватых плащах… А погиб Родионов под Лесинами, так говорили старые люди…
Неожиданный поворот! Официальная версия на сегодня – Гиль-Родионов был тяжело ранен во время прорыва немецкой блокады под Ушачами. Говорю ей об этом, но Дарья Ивановна только пожимает недоуменно плечами.
Едем в другую деревню. Зинаида Михайловна Михаль из Лесин, 1935 года рождения, тоже ставит нас в тупик, говорит, что ничего не слышала о сражении в Зарубовщине. «Абы што…», - коротко, по-белорусски, выразилась она.
- И батька ничего не рассказывал, - добавил ее сын Анатолий. – Может, попутали?
Еще больше таинственности внес житель другой деревни Н.Мугако, он был подростком в 1944 году: «Я жил в Свистополье. Нам сказали: в районе Зарубовщины убитые немцы. Много. Мы пошли. Каски валялись, а трупов не было…»
Но расставил все по своим местам Леонид Иванович Васюкович из тех же Лесин. Ему почти 80 лет, однако память у него отменная, и выглядит молодцом: бодр и краснощек.
Оказывается, партизанские военачальники несколько сместили акценты. Побили карателей не в самой Зарубовщине, а за ней, в лесу. Место называлось Брод (скорее всего, там протекала речушка Пробойница), думается, что там находилась также уже называвшаяся смолокурня.
- В то время, - рассказывает Леонид Иванович, - дорога вилась по-иному. А лес густой был. Немецкий обоз втянулся в лес, а партизаны засаду устроили. И начали стрелять. Немцы бросились назад. А другая группа партизан преградила путь к отступлению, завалив выход срубленными деревьями. Попали каратели в ловушку…
Рассказ близок к тому, что вспоминал бывший писарь родионовского штаба Григорий Марков.
Удачная операция должна была войти в анналы партизанского военного искусства. Однако, в связи с неоднозначной фигурой ее автора – Гиль-Родионова, прислуживавшего до августа 1943 года гитлеровскому командованию, не выносилась на широкую волну, была забыта. Случился еще один невероятный казус. Примерно в этом же месте, уже после блокады, во время июньского наступления «Багратион», красноармейцы разбили еще один неприятельский обоз. И тоже много фрицев положили. У местных жителей сохранились жуткие воспоминания: следом шли танки и буквально «наматывали» трупы на колеса».
Два события наложились друг на друга и обросли невероятным количеством сопутствующих нюансов. Естественно, число пораженной неприятельской силы у зарубовской смолокурни выросло в разы.
Ясно, что непосредственное партизанское командование было не прочь приукрасить действительность – ведь отчеты шли наверх, в Кремль. Победоносные реляции играли на руку Гиль-Родионову – ведь его «дружине» надо было скрасить период измены - время службы под нацистскими знаменами, искупить вину за содеянное.
Но бой, несомненно, был. Очевидно: весомый и справедливый. Как объяснить, что в ловушку попали не мальчики для битья, а опытные «следопыты» - охотники за партизанами?
Есть информация, что в наступление были брошены свежие силы неприятеля. Из разведсводки БШПД №37 (154): «…По данным от 26.4, выгрузившиеся на ст.Крулевщизна четыре эшелона убыли в направлении Березино».
Тем не менее, это обстоятельство нисколько не умаляет достоинств родионовцев. А если принять во внимание, что дрались на треть «голыми» руками, то ценность той победы еще больше возрастает. Они воевали профессионально и грамотно. Из трофейных документов, захваченных при атаке 24 апреля 1944 года: «Особенно сильные укрепления, где наступать нашему батальону…»
Предположительно, эти слова принадлежат Дирлевангеру, команда которого воевала в составе группы «Ангальт». Еще одним доказательством того, что группа «Ангальт» была побита при контратаке родионовцев, служит косвенный намек: Гитлер обошел вниманием как его, так и Ангальта после завершения блокадной операции Fruhlingsfest («Весенний праздник»). В отличие от других участников акции-зачистки, они не получили от него наград.
Есть что-то поразительно-необъяснимое в том, что разгром карательного подразделения, произошел именно здесь. Оказывается, на месте Битого Камня, в 43-м, тоже пролилась кровь ни чем не повинных людей.
Рассказывает Зинаида Михаль:
- В землянках, что отрыты у подножия высотки, жили мирные зарубовцы. Они прятались там, так как деревня была сожжена. А однажды нагрянули каратели, кто-то указал им место схрона. Нагрянули по наводке предателя и начали обирать крестьян. Нашли в кармане у старика патроны, вырвали тому язык. От страха люди стали разбегаться, а гитлеровцы открыли по ним огонь, человек двадцать были убиты.
Это почерк его - Оскара Дирлевангера, командира зондеркоманды, которая была укомплектована головорезами и отметилась резнёй в Хатыни. Что ж, если это так, то бандиты сполна получили за содеянное. Битый Камень словно свидетельствует – невозможно уйти от наказания: будет бит любой, кто с мечом на народ пойдет.
На стороне завоевателей воевали также «каминцы» - представители Русской народной освободительной (1-ой русской) армии, позже переименованной в 29-ю гренадерскую дивизию СС «РОНА». В блокаде они столкнулись со своими бывшими гражданами. И снова камень словно символизирует: задумайтесь люди! Надо ли делиться на красных и белых, левых и правых, народников и партизан!
А может, камень указывает на печальную долю родионовской «дружины»? «Зарубовская» атака была последней из серии отмеченных, далее 1-ю АПБ словно вычеркнули из истории. Я листал доклады и донесения из партизанской зоны в надежде отыскать ее следы. Бесполезно. Вот оперсводка БШПД за 13 мая: «Из 16 бригад четыре вышли в Вилейскую область (Сакмаркина, Толоквадзе, Хомченко и Медведева), семь – в северную часть Минской области (Шлапакова, Ярмоша-Короленко, Куксенка, полк Садчикова и отдельные отряды из бригад Данукалова, Тябута, Романова)".
«Местонахождение остальных бригад …уточняется», - подытожено в документе.
И что же по уточненным данным? Сводка №30 (104) от 20 мая: «К 15.5 из 16 бригад, находившихся в кольце блокады в районе Ушачской зоны, вышли из вражеского окружения 15 бригад. Остается неустановленным положение и местонахождение бригады Горбатенко».
«Бригада Горбатенко» - это та самая особая диверсионная бригада им.Ленина, которая постоянно соседствовала с 1-й антифашистской. С ней ничего не случится, она позже обнаружится почти в полном составе.
А основная часть бойцов 1-й АПБ до сих числится среди пропавших без вести. Блокадные потери бригады, по А.Заерко, составили 838 человек, а по другим данным, - 1026 человек («Память.Ушачский район»). А теперь заглянем в отчет Лобанка: сколько же людей находилось в бригаде по состоянию на 1 апреля 1944 года? 1099 человек. Получается, что уцелели единицы. Считается, что большинство бывших «дружинников» – один за всех и все за одного – в едином порыве встали щитом пред фашистско-немецкой ордой во время прорыва и полегли под Ушачами, удерживая жизненный коридор для остальной массы партизан и мирного населения. Если это так, то почему важный эпилог вычеркнут из всенародной летописи?
Во всяком случае, битый на куски камень – знак: война – это гибель. В условиях ядерного противоборства даже планета, наша Земля, под угрозой распада на отдельные астероидные куски.
А безжизненное ныне поле Зарубовщины обязательно возродится. И будут, наконец, названы все, кто за него дрался. Я верю в это. Если никто и ничто не помешает новому поколению обустроить свою жизнь. Поднимется и заколосится пшеничное поле. И каравай хлеба станет символом достатка, а не число поверженных солдат.
Только не надо забывать о бренности мира, свидетельствует расколотый камень.
05.09/15
Фото: в урочище Битый Камень.