Позор мне!
Позор еврейским организациям Винницы!
Позор руководству города!
Летние каникулы после окончания первого и второго классов я проводил в Хмельнике у дедушки с бабушкой. Время было тяжёлое: среди погибших во время немецкой оккупации евреев были родственники и близкие друзья родителей моей мамы. Их самих в последнюю минуту удалось вывезти в эвакуацию двум дочерям — маминым сёстрам.
Возвратившись после окончания войны в Хмельник, дедушка и бабушка обнаружили их дом сохранившимся. В доме во время оккупации находилась какая-то немецкая администрация, что можно было заключить по оставшемся на чердаке металлическом сейфе. Дедушка — ещё не старый, немного после шестидесяти — разворотил этот сейф ломом, но кроме немецких печатей в сейфе ничего не оказалось. Печати достались мне, сейф был сдан в металлолом — я об этом писал в «Моей Виннице». Дедушкин дом, как и соединенный с ним аркой дом его родного брата, стоит до сих пор. Конечно, с нелепыми пристройками почти со всем сторон. Подобное уродование зданий допускалось и допускается в центре Винницы, так уж что говорить об околице местечка.
Конечно, мы с дедушкой виделись ещё до войны, но я об этом не помнил. Новое знакомство с ним было для меня не только интересным, но и во многом познавательным. Дедушка учил меня еврейскому алфавиту, водил в баню (в парную!) и даже в синагогу, где я с непониманием и удивлением наблюдал, как несколько пожилых мужчин (их должно было быть не менее десяти — миньон, или кворум) молились, а потом пили водку (или разведенный водой спирт?), закусывали нарезанным кубиками чёрным хлебом и пели еврейские песни.
Это было моё первое и последнее приобщение к еврейскому быту. Потому что в довоенные годы моим родителям — интеллигентам в первом поколении было, конечно, не до религии. А в военные годы я находился под присмотром Хымы, девушки из села на Хмельниччине, родители которой погибли в Голодомор; мама — после моего появления на свет — забрала её к нам в семью нянькой.
Дедушка работал на молокозаводе, находившемся прямо напротив его дома. Уходил рано. Приходил на обед, мыл руки, вытирал большим носовым платком внутреннюю сторону околыша (обода) фуражки, которую не снимал во время еды. Бабушка ставила рядом с ним кварту с холодной колодезной водой. Квартой в дедушкином доме называли железную кружку объёмом, прикидываю, около трёх четвертей литра.
Поев, допив воду, дедушка снова вытирал ободок пропотевшей фуражки и направлялся на работу. Возвращался он с работы не поздно, летние дни были продолжительные — и у нас с ним было ещё время для общения.
Когда дедушка был на работе, я бегал по всему Хмельнику с местными ребятами. Или ходил к маминой подруге ещё с детских лет, у которой был сын — мой однолетка.
В промежутках бабушка потчевала меня вкуснейшей еврейской выпечкой, свежесваренным вареньем, фруктами и ягодами, которые она приносила с базара.
По воскресеньям большой дедушкин двор наполнялся телегами. Приезжали на базар его друзья — евреи и украинцы — из округи. Говорили все на идиш, что, в моём представлении, придавало этой шумной компании налёт загадочности.
Эти два лета мне не забыть. Каждый день я узнавал что-то новое, что в городе было ни увидеть, ни познать. Да и заниматься со мной было некому: Хыма умерла от скоротечной чахотки сразу же после нашего возвращения в Винницу из Сибири, мама была с утра до вечера на двух работах. Отчим с сыном в нашей жизни ещё не появились.
После третьего класса поездке в Хмельник не суждено было состояться. Дедушка заболел, был доставлен с опозданием в Винницу, когда ему уже никто и ничто не могли помочь. Перед смертью дедушка попросил маму привести меня к нему. Я шёл с беременной младшим братом мамой и отчимом, поддерживающим её, на ватных ногах. Я был полон страха, что потеряю дедушку навсегда. (Мой дедушка по отцу умер, наверное, ещё за двадцать лет до моего рождения).
Дедушка, мало похожий на себя, небритый, с вздувшимся от воспаления брюшины животом, не мог уже даже внятно разговаривать. Слабым движением руки он коснулся меня. Не помню, но, наверное, я плакал. Боль моя была такой, что и сейчас — через десятилетия — она во мне ощутима.
Мама моё состояние поняла — и меня взяли на похороны дедушки. На похороны Хымы мама меня не брала — так я и не узнаю, почему было так. Подозреваю, что тут была какая-то связь с просьбой Хымы обязательно отпеть её по всем церковным правилам. Помню, мама рассказывала своей приятельнице, у которой мы тогда квартировали в костёльном дворе, что всё было должным образом организовано. Не исключаю, что мама сама боялась при этом присутствовать (могли с работы снять) — но кто же ещё? А меня не взяла, чтобы я случайно не проболтался о церквушке, батюшке и всём ритуале. Происходило это на кладбище, что напротив Парка. И на могиле Хымы я никогда не был. Никогда!
Похороны дедушки помню. С грузовика спустились на землю далеко от места захоронения. Шли в гору, путь казался неблизким. Кладбище с памятниками в виде вертикально и несколько под уклоном стоящих плит из песчаника или в виде отрезка ствола дерева (дуба) с обрубленными ветвями — из песчаника или гранита. Опять же всё для меня незнакомое. Наверное, был раввин, читали молитвы, но я этого не могу вспомнить. Скорее всего, для меня всё происходящее виделось в тумане: я понимал, что уже никогда мне не произнести слова «дедушка», обращённого к моему родному, любимому дедушке.
На следующее лето поставили памятник в виде отрезка ствола дерева. Ходили смотреть. А потом мама с отчимом говорили о том, что кладбище закрыли.
И мы там больше НИКОГДА не были.
Бабушку, ставшую вмиг после смерти дедушки лежачей больной, мама забрала из Хмельника к нам. Бабушка умерла через три года — за могилой её, на кладбище по Литинскому шоссе мы следим до сих пор.
В 2000-м году, во время моего первого (из Германии) посещения Винницы я собирался сходить на кладбище, где был похоронен дедушка. Но мне сказали, что там уже ничего от кладбища не осталось. И я поверил этому.
В 2010-м году — опять собирался, но заботы с сохранением памятников на других трёх кладбищах посещению старогородского кладбища как-то не поспособствовали. Да и не забыл я то, что в 2000-м мне об этом кладбище сообщали.
В этот раз отступать было некуда. Учитывая мою статью об этом кладбище, опубликованную около трёх лет тому назад (http://proza.ru/2012/11/14/78). В ней, кто помнит, я цитировал детальное описание состояния кладбища, представленное одним из винничан на его странице в интернете ( http://posterrr.livejournal.com/171949.html ). Ужасающие фотографии участков кладбища опубликованы и другими краеведами, например: http://vk.com/album-29088070_206039650 .
В таких случаях говорят: «лучше бы я этого не видел (туда не ходил), пр.». Но я так сказать не могу, не имею права. Потому что и какая-то моя вина есть в том, что закрытое еврейское кладбище на Старом городе превращено в свалку бытового и строительного мусора, используется под огороды, заросло диким кустарником, бурьяном… А ВСЕ памятники — целые и разбитые — опрокинуты, лежат кучами и поодиночке, частично или полностью покрытые землёй, выкорчеванными деревцами, остатками гнилой ботвы… Во все стороны границы кладбища чётко не определить, даже там, где они как бы просматриваются, так как границы эти искусственны, например, у забора детского садика, который — и это не отрицается даже его сотрудниками — расположен н а м о г и л а х.
Позор мне, которого уже самого более четверти века внуки зовут «дедушкой»! Позор! До конца дней моих...
***
Как меня проинформировали, в Виннице в настоящее время имеются три еврейские общины. Одна из них — Община «Бейс Менахем Любавич Винница» — подготавливает ежемесячно небольшое по объёму информационное издание «Еврейская Винница». Я познакомился с рядом номеров этой газеты и обнаружил там материалы по обсуждаемой теме.
В № 37 за март 2015 г. была опубликована статья Н. Хайкина «Дискуссия о винницких кладбищах». Автор сообщает о вечере-дискуссии «Кладбища Винницы: прошлое, сегодняшнее, будущее (?)», организованном книжным магазином «Є» и обществом «История Винницы» 22 декабря 2014 г. Еврейскому кладбищу там посвящён следующий абзац:
«В ходе обсуждения упоминалось еврейское кладбище (теперь территория по ул. Глеба Успенского), однако, ограниченность по времени и обширность темы не позволили уделить этому больше внимания. По просьбам наших читателей, в следующем номере газеты, мы собираемся, с Б-жьей помощью, подготовить статью, посвящённую еврейскому кладбищу на Старом городе.»
Сказано — сделано: в следующем №38 (апрель, 2015 г.) этой, повторяю слова Н. Хайкина, «обширной теме» (см. выше) была отведена целая страница газеты (правда, приблизительно 40% площади страницы пришлось на фотографию).
Н. Хайкина я не знаю, а вот с автором упомянутой второй статьи («Еврейское кладбище на Старом городе») я знаком лично. Он, Анатолий Кержнер, является дипломированным специалистом по иудаике. У него интересная страница в интернете (https://www.facebook.com/anatoliy.kerzhner) — и те, кто хочет следить за новостями еврейской жизни и в Украине, и в других странах, могут смело следовать его ссылкам и рекомендациям.
Немногим более года тому назад А. Кержнер прислал мне электронное письмо, в котором сообщил, что приезжает в Германию на конференцию специалистов по идишу. А. Кержнер — соавтор (совместно с К. Широких и М. Файнером) пособия по изучению языка идиш (2007), книги, которая, как отмечается в рецензиях, получила большую популярность среди поклонников этого языка.
Кроме того, А. Кержнер известен как журналист, пишущий на различные еврейские темы. И вот А. Кержнеру в ипостаси журналиста я оказался интересен как субъект для взятия интервью. В этом А. Кержнеру я отказал сразу же по самой простой причине. Интервью — это исповедь, но не исповедываться же перед человеком, которого я впервые увижу! Всё, что я о себе считал и считаю нужным поведать миру, я уже сделал в двух толстых книгах воспоминаний и в десятках статей. Этого пока хватит...
Но я обещал А. Кержнеру показать еврейские места Кёльна.
(Теперь можно признаться: я нередко приезжаю на складывающемся велосипедике на встречу с желающими со мной познакомиться. Если контакт налажен, есть взаимопонимание и взаимный интерес продлить беседы, то я, после совместного осмотра, как тут это называют, ядра города, быстро сматываюсь домой, переодеваюсь, спускаюсь в гараж и забираю собеседника в условленном месте, чтобы повозить его по другим примечательным местам в округе. Их тут, в городе с двухтысячной историей, достаточно.)
В первые же десять минут нашей беседы выяснилось, что А. Кержнер с моими публикациями н е з н а к о м, в чём он честно признался.
В этом ничего обидного для меня нет: мои книги и статьи — не цитатники Мао. И пишутся не для всеобщего чтения. Кому они интересны, тот их читает, тот списывается со мной, дополняет, спорит, пр.
Но просить об интервью, не зная моих работ? Н о н с е н с !
Что тогда могло интересовать А. Кержнера: медицинские исследования, которые я не провожу уже более четверти века, но которые он, пофантазируем, хорошо изучил по моим статьям во врачебных журналах? Навряд ли. Ещё что-то? Но больше я ничем не известен…
Выяснилось также, что у А. Кержнера необходимой информации о ситуации в Виннице я, увы, не получу: он уходил от острых вопросов. Весьма деликатно, но уходил — и всё. Об этом я уже писал: http://www.proza.ru/2014/09/01/2047, говоря об А. Кержнере как о вежливом, мягком в обращении человеке.
В результате — около двух часов я его водил по, на мой взгляд, интересным для него местам, объяснял. Я проживаю в Кёльне уже более десяти лет — и мне не надо было готовиться для такой миссии: роль гида выполняю я не редко. Потом я провёл А. Кержнера в сторону Кёльнской синагоги, но, не дойдя до неё, мы расстались. А. Кержнер отблагодарил меня красивой коробочкой сладостей от «ROSHEN»а, я, в свою очередь, выразил ему признательность за презент. Фотографироваться, о чём меня просил А. Кержнер, я не пожелал. Причина — см. выше.
Более мы с А. Кержнером ни очно, ни заочно не общались. И вот — снова, никуда не деться, приходится упомянуть А. Кержнера. Статья его обстоятельна, он ссылается на ряд солидных источников. Хотя предложения «Во время оккупации Винницы фашистско-немецкими войсками 1941-1944 гг. на кладбище производились расстрелы еврейского населения. Памятники выворачивались тракторами и бульдозерами.», по моему мнению, повисли в воздухе…
Постепенно от XVIII-го века (начала захоронений на еврейском кладбище) доходит А. Кержнер до века XXI-го, точнее — до 2008 г., который, судя по его статье, он считает позитивно-переломным в судьбе кладбища. Тут — и о посольстве США в Украине, и о международных еврейских организациях, и о вошедшем в историю выступлении м э р а города (многие на этот спич ссылаются; почему «спич»? - потому что «мэр»), и о создании общественной комиссии во главе с заместителем мэра Н. Гунько, в состав которой вошли представители заинтересованных сторон…
Казалось бы, далее должно быть рассказано о том, как комиссия выполнила поставленное перед ней задание: «выяснить обстоятельства этой ситуации (строительства на человеческих костях, по словам мэра — Н. К.), установить реальные пределы кладбища и предоставить свои рекомендации относительно внесения корректив в строительный проект». Нет, на этом статья А. Кержнера фактически заканчивается.
Правда, ещё сообщается, что летом 2008 г. израильская общественная организация «Огалей цадиким» («Шатры праведников») под руководством р. Исраэля-Меира Габая установила условный памятник на месте кладбища. И А. Кержнер — знаток иудаики — переводит и подробно комментирует надпись на памятнике на еврейском языке. (Но никак не комментирует надпись на украинском языке: «У цьому місці розташоване старе єврейске кладовище міста Вінниця».)
Большая фотография памятника и двух раввинов, пальцами рук легко притрагивающихся к памятнику.
Ниже имя автора статьи: А. Кержнер.
Напоминаю, что статья эта опубликована через С Е М Ь Л Е Т после тех, полных непонятного мне торжественного оптимизма решений мэрии. Почему же А. Кержнер не пишет ни о результатах работы, ни о заключении так называемой общественной комиссии, ни о наведении порядка на территории кладбища, ни о том, что он видел, посетив это кладбище перед тем, как засесть за свою статью?
Да потому, что слова мэра и его решения были замыливанием глаз, вешаньем лапши на уши, заговариванием зубов, разведением демагогии, введением в заблуждение… Но А. Кержнер не читал моей статьи трёхлетней давности, а всей горсоветовской болтовне, будем так считать, поверил на слово (я-то это «поверил» всерьёз не принимаю). Ему не надо было даже ещё хоть разок посмотреть на это кладбище и убедиться в «действенности решений» общественной комиссии. Как-никак — все слышали и читали о ней! Не может же быть, чтобы уважаемая комиссия НИЧЕГО не решила, НИЧЕГО не организовала, НИЧЕГО не изменила в той позорной ситуации, которая десятилетиями имеет место на закрытом для захоронений еврейском кладбище!
Но ведь комиссия больше не заседала - и Н. Гунько даже под пистолетом не вспомнит, чтО было предпринято, да и А. Кержнер не был на кладбище с 2008 г. В противном случае — я верю в его честность — он статью с такой жизнерадостной концовкой и такой фотографией не сдал бы в печать. А если бы опубликовал, то рассказал бы, как продирался через дикие заросли к этому памятнику и уточнил бы не только подпись на еврейском языке (что он сделал в наличном варианте статьи), но обязательно — и на украинском. И признался бы, что не только на еврейском, но и на украинском языке написано, по его же собственному выражению, «везде наоборот», что правильной была бы надпись «У цьому місці розташовані старі та нові городи під картоплю мешканців міста Вінниці». Да, там где в ПОСЛЕВОЕННОЕ ВРЕМЯ оставались ещё сотни памятников (после того, как во время оккупации «Памятники выворачивались тракторами и бульдозерами» - цитата из статьи), теперь ровное поле.
Вот так, господин А. Кержнер, происходит, когда не знакомятся со всеми материалами по теме, а выбирают только удобные, давние-давние — не актуальные. И пишут потом о виртуальных, по сути, комиссиях и общественных организациях, которые в этих комиссиях будто бы представлены. Вы убедились уже, господин А. Кержнер, что иногда полезно заглянуть и в написанное Вашим несостоявшимся респондентом?
Кто как не Вы, господин А. Кержнер - дипломированный специалист по иудаике - хорошо должен знать, что земля на еврейском кладбище « … считается святой… мощи усопших должны навсегда остаться в том месте, где были преданы земле … Согласно принципам иудаизма каждое надгробие и целое кладбище неприкосновенны, к тому времени, пока известно о его местонахождении» (https://ru.wikipedia.org/wiki/Еврейское_кладбище). А Вы без всяких эмоций сообщаете о «великодушии» коммунистической диктатуры: после закрытия кладбища в 1949 г. «Родственникам похороненных предлагалось перезахоронить останки на новом еврейском кладбище»! Это было двойное издевательство: почти все родственники похороненных лежали с 1941-1942 г. г. в общих могилах в противоположном конце города. Но партии в разгар антисемитской компании (с новыми убийствами евреев, в том числе - их интеллектуальной элиты, учинёнными в этот раз не айнзацгруппами, а ворошиловскими стрелками) на это было наплевать!
Если писать о чём-то, то - всю правду, а не только «удобную» её половину. Или лучше совсем не писать. В замалчивании Вами важного я убедился вторично. В первый раз написал (повторяю адрес этой статьи: http://proza.ru/2014/09/01/2047) — не называя Вашей фамилии, сейчас просто вынужден это сделать. Вам это, по понятным причинам, не понравится. Но если Вы мне докажете, что скрывать правду о состоянии кладбища от членов Вашей общины и других возможных читателей «Еврейской Винницы» лучше, чем её обнародовать, я тут же уберу Вашу фамилию из этой статьи и дополню её Вашими обоснованиями пользы полуправды.
Заниматься журналистикой и быть при этом приятным для всех — два несовместимых стремления. Особенно, если речь идёт о публицистике, должной освещать актуальные проблемы, давать им оценку, призывать к каким-то действиям, пр. В известных мне Ваших публикациях эти важные и необходимые качества публицистики отсутствуют, но если Вы мне приведёте примеры противоположного, то я и тут извинюсь и возьму свои слова обратно.
А пока спрошу Вас, почему Вы не возмущаетесь состоянием еврейского кладбища, не пытаетесь что-то вместе с членами Вашей общины и других еврейских общин изменить?
Вместо этого Вы со спокойствием Будды пересказываете книжные данные о том, чтО и когда было тут и там, делаете вид, что не замечаете или просто-напросто игнорируете нарушение принципов иудаизма здесь и сейчас, в Вашей Виннице и в Ваше время.
Будда, вроде бы, из другой религии?
Местечковая «мудрость» - «Плохие новости — не от меня!» - журналиста не красит.
Почему Вы, 45-летний, не соберёте ещё не старых членов еврейских общин и не попытаетесь своими руками хоть как-то выполнить самые необходимые действия, например, обрамление границы о с т а в ш е й с я территории кладбища неглубоким рвом и невысоким земляным валом. Впрочем, чтО я Вам предлагаю, если Вы там так давно не были: последнее Ваше воспоминание касается лета 2008 г.?
Утверждаю повторно (писал уже об этом), что точные карты границ кладбища где-то есть. Никакие новые изыскания в этом плане не требуются. Не может быть, чтобы о кладбище, существовавшем ещё п о с л е войны, не было никакой документации. Кроме того, уверен, что остались и более ранние документы: в войну пропало далеко не всё. Надо только поработать в архивах.
Обнаружив эти документы, Вы определите, какая часть кладбища уже «съедена» новостройками, какая нуждается в немедленном, хотя бы символическом, ограждении. Этим будет заложено начало многолетней работы, завершив которую члены общин смогут с чистой совестью передать уход за кладбищем следующему поколению.
А пока, давайте, я Вам расскажу о своём поиске кладбища, прохода к нему и к описанному Вами «условному памятнику на месте кладбища». Но перед этим со всей откровенностью заявляю, что понимание значения «условный памятник на месте кладбища» мне недоступно. Разъяснять не надо: мне понятна причина отстранённости от острой проблемы погибели кладбища в Вашей статье, всё остальное — вторично… Включая не настоящий, а «условный» памятник, и кладбище, которого уже будто бы и нет, только — место его, бывшего...
Так вот. Подъехать к самому кладбищу не удалось. Но, представьте себе, по рельефу местности, застроенной и совершенно посему не узнаваемой, пункт высадки нашей группы на улице Глеба Успенского я определил верно. Никто из группы, включая водителя, на этом кладбище ранее не бывал, а водитель-таксист (винничанин!) о кладбище даже и не слышал никогда. И всё удивлялся, как это он должен попытаться подвезти нас возможно поближе к несуществующему, согласно его знаниям города, кладбищу...
Проезд был закрыт, так как когда-то (несомненно, ещё в царское время) кое-как замощённая колдобистая дорога в гору теперь выравнивалась и асфальтировалась. Не подумайте, ради Б-га, что — решением комиссии, о создании которой Вы с придыханием восхищения пишете. Не воображайте себе, что городские власти решили облегчить дорогу редким посетителям еврейского кладбища. Нет, дорогу приводят в порядок (европеизируют), так как выше уже выстроена красивая церковь и прихожанам к ней подъезжать или подходить будет всё-таки лучше по благоустроенному пути.
Строительные рабочие подсказали нам, что мы двигаемся в правильном направлении. Они о кладбище не могли не знать: могильные памятники валялись почти рядом. Миновали церковь, дальнейшая дорога оказалась такой, как и в 1948-49-х годах. Слева от неё начали всё чаще встречаться поваленные еврейские могильные памятники. Вокруг них — дорожный мусор. Дорога продолжалась ещё, но неожиданно от неё отошла, по всем признакам, «самодельная» дорога, проложенная явно п о т е р р и т о р и и кладбища, с к в о з ь него. Эта дорога даёт не только возможность выехать к детскому садику не со стороны жилых домов (сократить путь?), но и служит — доказательства разбросаны по обеим сторонам этой дороги — для вывоза и сброса мусора и прочего хлама на территорию кладбища.
Встретившийся нам пожилой мужчина, живущий в недалеко от кладбища расположенном доме, увидев незнакомых ему людей, начал возмущаться растущими в размерах недалёкими свалками. И постоянно повторял: «Как это можно — кладбище ведь! Что за власти у нас?!». Хочу заметить, что этот мужчина явно не состоял членом ни одной из еврейских общин города. И не знал он, что мы все живём в других странах, далеко от кладбища и винницкого руководства — и его надежды на нашу помощь напрасны. Мой украинский язык сбил его с толку.
Хотя я пишу эту статью всё же с ожиданием некоторых перемен… Тщетно?
Моя попытка провести группу к «условному памятнику на месте кладбища» не удалась: везде путь преграждали дикие заросли. Пришлось обратиться к сотрудникам детского садика. Я был приятно удивлён, когда одна из воспитательниц, которую мы через решётчатый забор спросили о проходе к памятнику, прошагала несколько десятков метров (от детской площадки до калитки и далее — к нам: «Вы сами не найдёте.») и вывела нас «скрытой от чужих глаз партизанской тропой» к о г о р о д у, увенчанному «условным памятником на месте кладбища». По пути она высказалась также весьма нелестно о ситуации с кладбищем. Возможно, это было проявлением простого нежелания иметь рядом с детским садиком свалку, но всё же помощь её нам была искренней.
Описывать то, что видно на фотографиях? Сваленные в кучу (не немцами!) памятники, чтобы не мешали при посадке и сборе урожая картофеля. Тут и там очажки мусора — следы посиделок. Местами — кустарник, местами — деревца: природа пытается скрыть этот стыд.
И — повторяю, так как сие очень важно: никаких примет ограничивания кладбища. Оно остаётся распахнутым на все стороны света.
Господин А. Кержнер! Я осознаю, что с этой минуты стал Вашим неприятелем, потому что избрал именно Вас мишенью своих упрёков и обличений. Ну, по ком же ещё «стрелять», если остальные, вообще, «ушли в кусты». По невидимым целям?
Я понимаю, что у еврейских общин города есть немало забот — и опека закрытого много десятилетий тому назад кладбища не может стоять на первом месте. Но ведь это не только сохранение кладбища как такового, это сбережение памяти о многих поколениях евреев-винничан. Нынешние жители, за редчайшим исключением, не знают о том, что Винница во многие периоды её роста и развития была, можно сказать, еврейским городом. Кто из них не удивится, узнав, что евреи временами были в городе б о л ь ш и н с т в о м населения, что евреям принадлежали многие из первых промышленных предприятий Винницы, что евреями были заказчики строительства домов, которыми Винница гордится уже более столетия? Что, в частности, на деньги состоятельных евреев были построены и Народный дом, и Городской театр, и Реальное училище, и многое ещё.
Просвещать своих (членов общины) такими усыпляющими статьями — дело малополезное. Вашей статье не хватает только эпиграфа — этой хотя бы вот строфы из песни Владимира Высоцкого «На кладбище»:
А на кладбище, по традиции
Не слыхать никого, не видать,
Нет ни критиков, ни милиции,
Исключительная благодать.
Песня ироническая, но она чудесно выражает дух Вашей с е р ь ё з н о й статьи.
Позор! Всем еврейским общинам города Винницы и каждой в отдельности!
***
Мой приговор городскому руководству тот же самый, что и мне самому и еврейским общинам. Хотя я н а о б у м написал о том, что заседаний общественной комиссии во главе с заместителем мэра Н. Гунько не было, что ничего она не выяснила, ничего не установила и никаких рекомендаций не представила. Откуда мне было получить об этом точные сведения?
Меня когда-то пыталась воспитывать партия, лицемерно утверждающая, что обо всём (кроме её бесчисленных постановлений об улучшении, о дальнейших мерах по улучшению, о мерах борьбы, о дальнейших мерах борьбы, и т. п.) надо судить по конечному результату.
Конечный результат — ноль. Значит и вся СКД (симуляция кипучей деятельности — выражение из времён брежневского застоя) — мираж.
Оказывается партия была, хотя бы на словах, кое в чём права.
Посему и — позор руководству города!
Все получили от меня по заслугам. В том числе, и я сам.
Теперь моя очередь получать своё дополнительно, в нагрузку.
Кто первый возразит, опровергнет мною описанное, убедит читателя в обратном?..
Смелее!
P. S.
2-го сентября с. г. было опубликовано «ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО ВИННИЧАНАМ ОТ земляка ЛУЦЕНКО ЮРИЯ ФИЛИППОВИЧА» (https://www.facebook.com/groups/historyofvinnytsia). Юрию Филипповичу — человеку с уникальной биографией (http://komariv.livejournal.com/79565.html ) идёт десятый десяток, проживает он в Рязани. Мы с ним, во время моего пребывания в Виннице, обменялись несколькими письмами (касающимися его повестей и рассказов, а также винницких архивов, но не - заброшенного еврейского кладбища).
В этом письме Юрия Филипповича под пятым и шестым пунктами стоит следующее:
«Я прошу осудить (последнее слово оказалось в тексте пропущено и было мной дописано после консультаций с автором и с его согласия) также всё, что натворили вандалы сегодняшнего времени, решить положительно вопрос о перестройке в соответствии национальным требованиям позорящего город мемориала старого еврейского кладбища и прийти навстречу другим нациям (полякам) по их захоронениям на территории города и области и официальном извинении перед общественностью евреев и поляков.
Я прошу в корне победить в себе каждому из винничан презрение и изменить отношение к предкам своим, как проживающим, так и погребённым на всей территории области. Потому, что такое отношение, как сейчас сложилось у вас, стыдно и недостойно культурного человека.»
А вот «Еврейскую Винницу» вполне удовлетворяет «условный памятник на месте кладбища».
P. P. S.
Что-то намечается в направлении упорядочения старого еврейского кладбища. Сужу по статье от 18 декабря 2015 г., которая случайно попалась мне на глаза (http://vn.20minut.ua/Nashe-mynule/na-yevrejs...-10475518.html) . Статья называется (перевожу с украинского языка): «На еврейском кладбище, где похоронен мудрец, люди сажают картофель». В статье упомянута эта моя публикация.
Январь, 2016.