Смерть бабы Нюры ветерана войны

Владимир Крылов
Из цикла «Дачные истории»

Жили-были старик со старухой. Оба очень любили выпить. В выходные и праздники нередко можно было видеть, как сомлевшая от выпитого баба Нюра валяется где-нибудь на обочине деревенской улицы, а более крепкий к градусу старик тычет её своей клюкой в бок:
- Вставай… - и далее – непечатные  эпитеты. 
Однажды, когда баба Нюра зашла на почту за пенсией, там работала проверяющая комиссия из района.
- Баба Нюра! – окликнула её председатель комиссии. – Что-то у тебя пенсия маленькая. Ты ведь – ветеран войны. Ты документы-то как ветеран подавала?
- Да я не знаю, милая, мне дали бумаги – я заполнила, а что там – я ведь не понимаю…
- Ты на всякий случай подай ещё раз, - и председатель написала ей список документов, которые нужно приложить.
- Да кому они нужны, мои документы! – безнадёжно махнула рукой баба Нюра…
Но на пенсии делать всё равно нечего, а тут – хоть какое-то занятие. И двух месяцев не прошло, как баба Нюра отнесла заявление и копии документов на почту, да и думать про них забыла. Пока документы ходили по инстанциям, прошло ещё несколько месяцев.
В очередной раз придя на почту за пенсией, баба Нюра вместо обычных нескольких купюр получила толстую пачку.
- Что это? – не веря своим глазам, спросила баба Нюра Клавку - кассиршу.
- Это тебе новая пенсия как ветерану войны с компенсацией разницы за всё время с даты подачи заявления. Поздравляю!
На радостях баба Нюра со своим стариком устроили пир, собрав в свою избушку несколько таких же стариков и старух – собутыльников. Водки, как всегда, не хватило. Старик пошарил в ящике буфета, но денег не обнаружил и сгрёб бабу Нюру за волосы:
- Куда остальное спрятала, ведьма старая?
- Ничего я не прятала, нету денег!
- Врёшь, сука…! - и далее – непечатные  эпитеты…
Приехавшая через два дня из города на выходные дочка обнаружила на полу мертвецки пьяного старика и мёртвую бабу Нюру. Её лицо было сплошной кровавой раной, выбит глаз, проткнут язык, сломаны два ребра и отрублены четыре пальца на правой руке.  Дочка, не подумав о последствиях, сдуру понеслась в милицию. Ну и, конечно, позвонила мужу, принадлежность которого к определённым социальным кругам обозначалась обычными для  начала девяностых признаками – малиновым  пиджаком и толстой золотой цепью на шее.  Он примчался на своём «Мерсе», но старика уже увезли в «воронке».
- Дура! – рявкнул он на жену.
Нюанс был в том, что баба Нюра как ветеран получила неподалёку участок земли среди элитного соснового бора для строительства жилого дома. В деревню эмансипация ещё не проникла, нравы царили патриархальные, и участок был записан за  стариком. Строиться они, разумеется, не собирались, взяли потому, что давали. Кто же откажется от дармовщины, особенно – деревенские! А тут и дочка выскочила второй раз замуж, и зять быстренько возвёл на новом участке окружённый высоким кирпичным забором  трёхэтажный замок с башенками, на который формально не имел никаких прав. Полагал, что тесть с тёщей вот-вот отправятся в лучший мир, и всё ими нажитое перейдёт единственной наследнице – дочке, а, значит, и ему.
Но теперь старику – убийце грозила конфискация имущества. Пришлось зятю напрячься, применить меры, доступные только людям в малиновых пиджаках, и через два дня старик уже пил в своей избушке за чудесное освобождение. Водка в его доме от щедрот зятя не переводилась, и через полгода он тихо помер.