Даша потеряла ключи от своей съёмной квартиры. И собиралась же отдать второй комплект Глафире Ивановне, да всё забывала. Теперь, вместо того, чтобы просто зайти к соседке, выпить самодельного прохладного кваса, взять этот второй комплект и пойти к себе, надо было просить ключи у хозяйки квартиры, объяснять ей, что случилось, да ещё ехать через весь город на общественном транспорте в такую-то жару. Без нотаций, пожалуй, тоже было не обойтись. А ещё существовала опасность, что скаредная хозяйка возьмёт и поднимет квартирную плату, объясняя это повышенными рисками, связанными с рассеянностью постоялицы.
Вобщем, было от чего прийти в расстройство. Даша действительно сидела у Глафиры Ивановны, хмурая и потерянная, пила самодельный прохладный квас и всё не решалась ничего предпринять. Глафира Ивановна молча поглядывала на неё со стороны, пару раз выходила на лоджию, видимо, вынашивая какую-то идею, и наконец сказала:
- Ночуй-ка у меня, а завтра съездишь за ключами и со всем разберёшься.
Даша и не думала об этом, а подумала и обрадовалась — так ехать никуда не хотелось, а тем более выслушивать упрёки и жалобы своей квартирной хозяйки.
- Ты только сходи в магазин, купи нам хлеба и молока, - добавила Глафира Ивановна.
Когда за Дашей захлопнулась дверь Глафира Ивановна немедленно приступила к выполнению созревшего плана. Всё было довольно просто и основывалось на тонком расчёте и вере нашей героини в свои собственные силы. Живущая в ней с детства, спортсменка и отличница учёбы Глафира всегда брала верх в споре со старушечьим скептицизмом и дряблостью духа.
Квартиры Даши и Глафиры Ивановны объединялись общей лоджией, разделенной бетонной, жёстко укреплённой перегородкой. Над перегородкой крепились две секции прочной металлической сетки, которую покойный муж Глафиры Ивановны в незапамятные времена прикрыл коричневым пластиком. Поскольку летом Даша никогда не закрывала дверь на балкон, оставалось снять одну секцию сетки, перелезть на другую сторону лоджии и войти в квартиру. Ну не Дашке же малолетке, которая, кроме своих институтских лекций и танцулек-погулянок — ничего в жизни не видела, поручать такое важное дело ?!..
С пластиком, который еле держался Глафира Ивановна справилась легко, но сетка у стенки стояла насмерть. Зато вторая половинка, та, что находилась ближе к улице поддалась после двух-трёх толчков и с шумом хлопнулась на Дашину сторону лоджии. Риск того, что теперь вся операция должна была происходить практически у края перил не остановил Глафиру Ивановну. Она поставила у перегородки подставку для ног и табуретку, положила на бетонное ребро, сложенное вдвое байковое одеяло, чуть подтянула к талии свой любимый стицевый халат времён дефицита и уверенности в завтрашнем дне, и решительно пошла на штурм грозного перевала, фактически, повторяя подвиг Суворовских чудо-богатырей в швейцарских Альпах.
Во время разгона, на участке подъёма от подставки на табуретку, она накололась бедром на один из крюков, растягивающих сетку, разорвала нижнее бельё, но даже не почувствовала этого. Но гадость ситуации заключалась в том, что крюк успел наколоть ещё и полу её изрядно поношенного халата и теперь сетка, как опытный рыбак, в полном смысле слова, держала её на крючке.
Когда она с огромным трудом оседлала перегородку, табуретка, на которую она продолжала опираться левой ногой, предательски качнулась и упала на бок. Глафира Ивановна осталась сидеть на бетонном гребне, намертво вцепившись руками в злополучную сетку. При этом, ноги бывшей спортсменки беспомощно свисали по обе стороны перегородки, и теперь у неё не было ни малейшего шанса скатиться, хоть на Дашину, хоть на свою половину, не рискуя сломать себе руку или ногу, или вовсе низвергнуться вниз со своего второго этажа.
В ту же минуту у неё что-то треснуло под халатом, а потом и сам видавший виды халат, не выдержав запредельного натяжения, разорвался наискосок до самого пояса, явив миру, самое настоящее полнолуние задолго до наступления темноты. Пока Глафира Ивановна, уже понимая, что произошло, пыталась одной рукой сорвать с себя остатки халата и таким образом организовать лунное затмение, её возня на лоджии привлекла внимание небольшой группы мужчин, собравшихся в тени липового дерева, как раз напротив необычного природного явления.
Мужчины эти представляли местную оппозицию, которую приехал навестить столичный эмиссар, и которая сначала проводила свою встречу в квартире одного из активистов, а потом из-за сильнейшей жары решила в полном составе выйти во двор и продолжить разговор на улице.
Первым уникальную картину дневного полнолуния как раз и заметил столичный деятель, стоящий лицом к Глафире Ивановне, и разъясняющий местным господам главные политические задачи текущего момента. От удивления он на какое-то время даже прервал свою речь и сморгнул несколько раз, проверяя, не случился ли с ним тепловой удар. Потом торжествуя, вытянул руку с обличающим перстом в направлении нашей героини и злорадно произнёс:
- Дни нынешнего режима сочтены, господа. Теперь вы сами можете убедиться, что в нашей стране, куда бы вы не направились — вам всем светит задница!
Проходящий мимо молодой человек в белой футболке и вытертых до белизны джинсах, слегка улыбнулся и, мгновенно оценив ситуацию, решительно шагнул к подъезду нашей героини, видимо, намереваясь оказать ей помощь.
- Это вам — задница, - бросил он через плечо, набирая, по протёртостям на домофоне входной код.
- А вам что-же? - насмешливо прокричал ему эмиссар.
- А нам — мягкое место, - ответил молодой человек, уже скрываясь за открытой дверью и теперь думая только о том, как побыстрее проникнуть в квартиру незадачливой альпинистки.