На великой комсомольской стройке – Сталинградской ГЭС.
Мне посчастливилось принять участие в грандиозной стройке СССР- Сталинградской ГЭС, поразившей меня огромной мощью и давшей неоценимый жизненный опыт и прозрение на пороге начало трудовой деятельности.
Думаю, что мои воспоминания будут интересны для людей моего и новых поколений.
Строительство Сталинградской ГЭС популяризировалось в качестве Великой комсомольской стройки, участие в которой комсомольцев считалось большим почетом.
Вот и мой ВУЗ и его комсомольская организация решила принять участие в ней, отобрали и послали шесть самых активных, по их мнению, комсомольцев для работы на инженерных должностях стройки в период прохождения преддипломной практики. Среди них был и я.
Все шестеро встретили это решение с энтузиазмом, были доставлены на поезд и с помпой под торжественную музыку и воодушевляющие, радостный крики провожающих были отправлены на стройку.
Правда, на лицах возвращавшихся из Москвы на нашем поезде сталинградцев была заметна непонятная для нас, нескрываемая ухмылка.
Но ее значение стало понятно потом, и не как не отразилось на нашем прекрасном настроении, предвкушении предстоящего участия в великих делах.
Преддипломная практика на строительстве Сталинградской ГЭС была для меня самой интересной и поучительной.
Кроме всего прочего входившего в здания по дипломной практике перед нами была еще поставлена академиком Ребиндером П.А., научная задача, связанная с отработкой химсостава средства для борьбы с пылью.
Строители рыли огромный котлован, и сотни большегрузных самосвалов вывозили этот вырытый грунт. При проезде машин по глинистому грунту образовался полуметровый слой пыли. Это было бедствие. Машины двигались вдаль дорог в пыльном тумане. Двигатели машин разъедала эта пыль и через два – три месяца машины выходили из строя. Ребиндер П.А. придумал ряд химических составов для полива, и мы должны были фиксировать результаты. Но это не самое главное. Это занятие занимало не очень много времени. Когда мы ехали на практику нас провожали на комсомольскую стройку. Об этом распиналась пресса, в которой мелькали статьи о больших успехах комсомольцев. На деле было совсем другое. На девяносто процентов стройка осуществлялась силами заключенных - зэков. Огромные территории были огорожены колючей проволокой. Стояли вышки с часовыми.
Начальником Сталинградской ГЭС был Логинов, в дальнейшем министр энергетики. Задача была трудной. Наряду с ГЭС строился город Волжский на противоположном от Сталинграда берегу реки Волги. Имелось в виду, что это будет промышленный город с многочисленными заводами, работающими с использованием электроэнергии ГЭС. Руководство стройкой находилось в центральной части города Волжска, где был клуб с огромным залом для проведения совещаний. Главным объектом стройки являлся котлован водяного бассейна. Как помнится, надо было отрыть и вывезти семь миллионов кубических метров грунта. На рытье котлована работали наряду с обычными экскаваторами несколько мощных шагающих экскаваторов, изготовленных на Свердловском «Уралмаше». Эти машины имели объем ковша пятьдесят – сто метров кубических. Я залезал в кабину такого экскаватора находившуюся на высоте более 3 метров. Мощь машин производила неизгладимое впечатление.
Механизаторы, управляющие строительной техникой, жили в поселке расположенном примерно в двадцать – тридцать километров от стройки. Там жили и мы. На стройку нас отвозили спецавтобусы. Бывали дни, когда этих автобусов приходилось ждать по три часа и более. Техника в это время естественно простаивала, механизаторов не хватало. Помню, как-то меня вызвал руководитель и сказал – «садись и гони Суту на стройку». Сута – это универсальный строительный тракторный агрегат с многочисленными навесными рабочими органами на тракторе. Я никогда раньше не садился и не управлял трактором, но в глазах руководства мы студенты были учеными людьми и должны были все уметь,- отказываться было нельзя. Методом «тыка» я разобрался и один отправился в двадцати километровый путь.
Мое главное рабочее место было в закрытой зоне за колючей проволокой, где работали сотни заключенных, и было лишь несколько вольных прорабов. Среди заключенных была разношерстная публика. Тут были и бандиты и убийцы и воры, а возможно и политические заключенные. Зону охраняли, как правило, люди не русской национальности. При проходе через пропускной пункт у меня отбирался пропуск, и я оказывался в среде зэков. Один из них, очень разговорчивый, его звали Сашка, мне сообщил, что «сидит за убийство милиционера и выйдя готов убить еще пару».
Рабочим процессом управляли сами зэки, процентовки - объем выполненных работ удостоверяли вольные прорабы. Перевыполнение плана давало зекам право досрочного освобождения. Не оформление завышенной выработки грозило прорабу потерей жизни. Как – то помню, пригласили нас на совещание к начальнику строительства Логинову. Он говорил: «по проекту котлован содержит семь миллионов кубических метров грунта, по отчету мы уже выкопали и вывезли шесть миллионов кубических метров, а фактически выкопали меньше половины. Приписки. А куда деться!
В закрытой зоне, где я находился, была возвышающаяся над территорией будка, где находился главный ЗЭК – «Барон». У зэков были свои порядки и своя власть.
Часть зеков трудились изо всех сил, а другая часть слонялась без дела – это были воры - карманники, которые не должны были терять квалификации, то есть чувствительность пальцев рук. Как я понял, главенствовали воры, которые обирали других заключенных. Меня удивляла колоссальная осведомленность заключенных. Они, например, знали, что через два дня мимо лагеря проведут колонну из женских лагерей. Один из заключенных всю смену сидел на кране и наблюдал за округой. Был случай братания, когда мужской лагерь валил заграждения при проходе женщин и рвался к ним. Охрана стреляла. Часто зона пьянствовала. Сначала было непонятно, как водка попадала в зону. Ведь охрана при пропуске машин тщательно их обыскивала. Грунт в самосвале прощупывали штыками. А водку провозили. Как – то меня везли на автокране на обед в Волжский (чтобы пообедать, надо было ехать за шестьдесят километров, но можно было питаться и с зеками)и я наблюдал следующий случай.
Крановщик – водитель (он был вольно ходящим зеком) остановил машину у магазина, снял огнетушитель и пошел с ним в магазин. Мне стало ясно – ведь не будут же казахи – охранники лезть в огнетушитель. В выходные дни мы отправлялись на речку, ловили угрей. Летом, было очень жарко, выпивали за присест по пять стаканов чая.
Эксперименты по борьбе с пылью практически ничего не дали. Тысячи автомашин выходили из строя и заменялись новыми.
Практика оказалась полезной во всех отношениях – удалось много увидеть своими глазами, пообщаться с зеками, возможность поработать самостоятельно на разных механизмах, быть участником «Великой стройки коммунизма», воочию увидеть организацию грандиозного строительства – это не каждому инженеру и строителю довелось пройти в жизни. Это была особая «Сталинская стройка». Пропуск в зону я сохранил. Миллионы заключенных работали на таких стройках по всей стране. Лагеря были основой системы восстановления экономики страны.
После окончания «срока» и освобождения бывшие зеки становились рабочими новых заводов. Так было и в городе Волжском, где было построено жилье и десятки крупных и важных заводов, питающихся энергией Сталинградской ГЭС.