На току

Вера Шкодина
Сентябрь только начинался, а по дорогам уже, беспрерывно   пыля, неслись, подпрыгивая на ухабах,     грузовики с первым  зерном целины.
Там, где раньше гладили   сухие пыльные ветры седую гриву ковыльных степей , вороша и тревожа её, где вперемешку с  васильками да чахлыми  дикими гвоздиками топорщились степные путешественники -   кусты  перекати – поля, с которыми взапуски, на спор, в хороший ветер, любила посоревноваться детвора, теперь желтели бесконечные поля, еще не  везде убранной пшеницы.
   Отец Володьки был бригадиром полеводческой бригады и, когда началась жатва, он вообще дома появлялся раз в неделю, набегом, как выражалась мать, которая сама лишь к вечеру возвращалась, разбитая и уставшая.
Она учительствовала в школе в две смены, и теперь ещё со старшеклассниками ходила на ток помогать совхозу.
Вовка мечтал «добрести» до восьмого, чтоб тоже, как все, работать на току или у отца в бригаде.
И вот теперь они с Юркой  после уроков  тоже пойдут на ток.
  Собирались у школы, у длинного одноэтажного бревенчатого здания. Раньше, говорят, оно принадлежало какому-то помещику, а  рядом, в саманном, тоже длинном здании, была  конюшня.
Сам же   помещик  с семьей  жил в красивом двухэтажном доме с фигурными украшениями, где теперь правление.
  При въезде в поселок  давно уже был заложен фундамент нового здания школы. 
Но совхозу   было или   недосуг, или всё  средств  не хватало, как объяснял отец. 
То  сев, то уборочная, то ремонт, а старая, пока не рухнет,  дюжит ведь  пока.
   На ток идти нужно было вокруг озера, обмелевшие  берега которого  были вязкими с солончаковым белесым налётом.
Вовка уже знал про такие опасные проплешины. Ступишь, вроде земля, а нога уходит сразу и обратно не пускает.
Застряла однажды так машина, а пока ходили  за трактором, глядь, уж только кабина темнеет.
  Недаром это озеро звалось раньше Каранкуль, что в переводе с казахского значит Черное озеро.
Поэтому  детям запрещается  самостоятельно ходит на ток.
  А там  – пыль столбом. Работает погрузчик. Только успевай подбрасывать зерно на его лопасти.
 Но сейчас он используется для  перелопачивания, чтоб  проветривать зерно.
И вот погрузчик выключили пока, а Вовка с Юркой с криками  съезжают с высокого гурта вниз, как с горки.
Зерно сухое и  теплое, пыль лезет в нос, горло, ребята чихают, но всё равно всем весело.
Сняли ведь с уроков.
Вовка уже знал, что   места, где они живут, называют теперь целиной.
Он, конечно, не был целинником, жил здесь всегда.
А соседский Витька -  из приезжих.
- Понаехали, -  жаловалась Антониде  скандальная Мельничиха, размахивая метелкой, анчихристы!
- Чего так? - удивилась Антонида, проходившая мимо, уставшая и запыленная после  работы на току.
-  Да как же! Мед тут едим. Голь перекатная! За  длинным рублем. Колобродят тут.
Вон  вчерась, -  покосилась она на проходившего Витьку, - у Лысячихи тёлка пропала!
Дак за второй канавой, пастух сказывал, одна шкура снятая да кровища!
А мясо, энто, убёгло, на базарь, должно.
- Ну,  зачем же  зря на приезжих наговаривать, - вздохнула Антонида, взглянув на обмершего Витьку. Разберётся милиция.
- Как же, разберётся, -  махнув  безнадежно рукой и  продолжая бурчать устремилась во двор  наперерез  выскочившему из сарая поросёнку.