(с белорусского, отрывки из романа)
Глава II. На новом месте (отрывок)
Пришел еще начмил (1) Какоцька и, задержавшись на минуту у Крейны, прошел в кабинет председателя.
Я тоже пошел туда. У меня появилось много вопросов, которые надо было тотчас же решить.
Тов. Сом слушал отчет начмила.
- Мною проводится в жизнь такое постановление, - начал говорить начмил, - чтобы к 1 мая все граждане нашего городка поставили перед домами фонари, чтобы на улицах проложили тротуары. На коммунальные средства и частично за частные думаем весной замостить улицу к РИК (2). Во-вторых, необходимо запретить коровам ходить по тротуарам. В городке насчитывается около 30 штук таких интеллигентных коров, которые считают ниже своего достоинства идти по улице. Мы думаем ослушниц штрафовать и первый раз брать у коровы 1 р., второй раз 2 р. и третий раз 3 р.
Тов. Сом чуть улыбнулся и обратился ко мне:
- Какого вы мнения относительно этого?
- У меня будут такие дополнения и изменения к сказанному тов. Какоцькой, - сказал я. - Необходимо еще и свиней напрочь лишить права показываться на улице. Беспризорных побродяжек загонять на исполкомовский двор и брать по 1 р. за экземпляр, если найдется собственник животного. Кроме этого, необходимо зарегистрировать в 3-дневный срок всех собак и кошек и тем самым дать возможность статорганам (3) знать число собачьего и кошачьего населения в целях экспортных возможностей.
Председатель взглянул на меня и забарабанил пальцами.
- Впрочем, - сказал я, - милиции необходимо заострить внимание и на таком факте: на селе появились ребята, даже комсомольцы, которые толкутся среди народа и записывают старый быт. В этом нет установленной плановости. Записывают все, что под руку попадет - песни, пословицы, предрассудки и всякую ненужную глупость. Необходимо, чтобы милиция осуществляла за этим надзор и позволяла это делать только тем, у кого будет от культотдела бумажка.
Тов. Сом громко рассмеялся и сказал:
- Ваши приложения и изменения еще рано вносить. А насчет ваших, - сказал он, обратившись к начмилу, - пока что потрудитесь о тротуарах, фонарях и за мощение улицы. Все остальное бросьте.
Меня это удивило.
А коровы, а свиньи, собаки? - Подумал я. - Никакой культуры. Даже дороги не уступают. Полное равноправие с людьми!
Глава VII. Уточнить, согласовать надо (отрывок)
Меня вызвали в городок для уточнения, согласования и урегулирования некоторых вопросов с различными учреждениями.
Первое учреждение, что я посетил, было профбюро. Я познакомился с председателем бюро тов. Милёнком и его технической секретаршей тов. Беленькой. У него розовое лицо, изящно сшитый пиджак, красный шелковый платочек в нагрудном кармане, перепелиного цвета галстучек, все зубы во рту и тихая ласковая, журчащая речь. У неё сдобная, батонная фигурка, заплывшие розовым жиром глазки, пухлые крахмально-белые ручки и сильные, крутые ноги.
- Молочко с кровью! - Подумал я, и на минуту мое физическое восприятие этой девушки вытеснило из моей головы волшебный образ Крейны.
Своей беседой с профбюро я был весьма доволен. - У наших советских работников, - сказал я – нет общественной опоры! По этой причине наша культработа хромает на все четыре ноги! Ничем нельзя заинтересовать, и даже микробы религии пролезли в наш общественный организм.
- Да! - Сказал тов. Милёнок. - Я присоединяюсь к вашей мысли, что необходимо внести новое содержание в работу, придать ей и другие формы.
Мы условились в ближайшее время созвать совещание по вопросам культработы.
Я направился в больницу, но по дороге зашел на телефонную станцию. Она помещалась в поповском доме на 2-ом этаже, в небольшой комнатке, где напротив окна стоял столик с аппаратурой и у дверей - шкаф.
Дверь была заперта изнутри. Я постучал, какой-то шорох там и ни слова. Тогда я увеличил интенсивность грохота, после чего раздался голос Свердялюка:
- Сейчас! Минуточку!
- Почему вы закрываетесь? - Спросил я, войдя в комнатку.
- Да, знаете, заходят сюда, кто ни попадя, с разной чепухой, мешают работать! - Сказал телефонист. Я позвонил в РИК и пригласил к телефону Крейну.
- Тов. Шуфер! Это я - Самосуй - говорю с вами... Ко мне никто не приходил?.. Если кто придет, пусть подождет, я сейчас приду.
- Хорошо! - Ответила она отрывистым голосом.
Мне хотелось еще о чем-нибудь поговорить с ней, но в это время дверь шкафа неожиданно распахнулась, оттуда выглянула перепуганная девушка и, закрыв лицо руками, как ночная птица, молнией вылетела за дверь. Все это произошло так быстро, в темпе, что я и не разглядел, кто это была.
Я молча смотрел на преступника. В глубине своего организма я всеми фибрами сочувствовал ему, но, поскольку в моих руках - рычаги управления новым бытом, должен же я с корнем истреблять гангрену!
Свердялюк курил, глубоко затягиваясь, потом засмеялся:
- Бывает, все бывает! - Сказал он.
- И давно у вас этот разврат? – Спросил тоном судьи.
- А вы исповедовать меня хотите?
- Противно это! Учреждение превратить в нечто непотребное… Я этого так не оставлю...
- Что вы мне морали читаете? Я и сам хотел бы отказаться, но они наседают на меня. Сейчас одновременно с 5 кручусь! Хотите, как-нибудь могу показать некоторые фокусы?
- Я об этих фокусах буду иметь разговор с тов. Сомом! - важно ответил я.
- Пожалуйста! – С насмешкой сказал он - Тов. Сом немного знает об этом. Он и сам художник! Одной жены ему мало!
- Как вы смеете? - Крикнул я и не знал, что еще сказать этому франту с явными признаками полового деморфизма.
В дверях я столкнулся с учительницей Круторожкой. Она смутилась и отвела глаза в сторону. Я мугыкнул себе под нос и пропустил ее в телефонку, подумав сердито:
- Погоди, погоди, голубка!
Ещё я зашел на агропункт, который был рядом с больницей. Там я дал очень хорошее предложение агрономам: большими красными буквами вывесить в канцелярии лозунг: «Через корнеплоды к социализму».
Рядом с больницей было еще одно заведение, куда я должен был зайти. Это женотдел. Я провел долгую и интересную беседу о культработе среди женщин. Заведующая женотделом тов. Домна Лузбан очень мужественная личность, говорит ультранизким басом («как ветер гудит понемногу!» - Подумал я) и смело могла бы принимать участие не только в женском, но и в мужском чемпионатах. Ее смело можно назвать медведицей. Когда она по-дружески пожала мне руку, я подпрыгнул до потолка и заойкал, как маленький ребенок. Рост ее был, фигурально выражаясь, такой махиновеличественный, что вообще-то становилось боязно за её мужа. Каждый ее шаг гулко отдавался, как движение самоката. Шепелёвские мещанки, у которых была своя собственная организация «бабком», не очень-то уважали тов. Домну за ее открытый характер и решительную, беспощадную борьбу с мещанским укладом жизни и прозвали ее «танобилем» (4). У Домны есть супруг - миниатюра, которую она может одной рукой поднять в воздух и махать ею, как поп кадилом. На других мужчин она не обращает внимания и делает исключение только для тов. Сома. Говорят, однажды на каком-то вечере (с достаточно ограниченным числом присутствующих) она даже вступила в физкультурный поединок с тов. Сомом и победила его в медвежьей борьбе. Передают - после этого председатель, как фитиль, воспылал физкультурной любовью к Домне и, как встретится с нею, все пробует её мускулы. А она хоть бы что! Что же, думаю я о тов. Соме, живой человек о живом и думает.
Тов. Домна в кратких чертах познакомила меня с предпосылками работы среди женщин и согласилась с мыслью о необходимости созвать культнарсовет.
Потом вместе с Домной мы завернули в больницу. Там доктор пригласил нас в свой кабинет, и мы решили 5 абортных дел.
Первое дело батрачки братьев Головасьтиков. Домна обратилась ко мне с информацией:
- Головасьтики - три брата, живут у отца. Один в сельскохозяйственной кооперации, второй землемер, третий заведует паровой мельницей. Каждому из них лет под 30, а все вместе от сытости бесятся! И вот теперь их служанка - беременна от них. Она это уже 8-й аборт делает. Они и деньги дают!
Я выступил за то, чтобы батрачку отговорить от этого насилия над природой!
- Пусть они и платят! А то панам только и горя, что живот болит!
Мое предложение было принято, как разумное и своевременное. Тов. Домна откровенно поговорит с батрачкой, направит её на истинный путь.
Вторая кандидатура - 16-летней интеллигенточки, дочурки одной учительницы.
Девушка недавно окончила 7-летку, искренне влюбилась в комсомольца Дусика - и теперь несчастная инсценировка.
- Ее спасать надо! - Сказала Домна. - В такие годы завести ребенка?! Это погубит ее и дитя!
Я спорил, но доктор и Домна победили.
Глава Х. Смерть Миледи (5) (отрывок)
После долгих уговоров я дал согласие. Я набросал план атаки на собак, установил на плане городка место для каждого застрельщика, выделил ударные единицы, предложил включить в состав застрельной команды двух санитаров на случай ранения и т.д. Я предусмотрел все.
По данным местной статистики, таких собак было не менее 73 лиц - цифра в наших условиях ужасная.
В состав нашей застрельной команды входили, кроме председателя союза охотников Дулянки и меня, получившего верховную власть, еще 7 милиционеров, во главе с начмилом Какоцькой, начпочты Белабрыська, учитель Игнат Михайлович, комсомолец Дусик, учитель Сашок и другие члены союза охотников, всего числом до 30 лиц.
Перед облавой было совещание, на котором подробно рассматривалось боевая задача, и каждому было дано определенное задание.
Операция проходила блестяще, все игралось как по нотам. Главный удар мы нанесли около местечковой бойни, где обычно в это время – на рассвете, как только развиднеется - болтаются без дела, задрав хвосты, собаки. Положив там около десятка убитыми, мы главную собачью массу погнали по улицам городка, где их ждали застрельщики. И тут поднялась страшная стрельба, разбудившая граждан. Их испуганные лица высунулись из окон и кричали: «Ой-ай, спасите! Режут!».
Мы успокаивали народ, как умели, некоторые санитары даже давали валерьяновые капли - так хорошо все было предусмотрено мною.
Только одного я не мог предвидеть. Когда я в стратегическом восторге бежал по Больничной улице, то у принадлежащего городу дома No.5 на меня набросилась какая-то желтая сученция и, ни слова не говоря, начала рвать мои совершенно новые брюки. У неё были такие острые зубы, что через минимально короткий момент одной штанины как не бывало. Я треснул ее по собачьей морде. Тогда она с неслыханным гавом укусила меня за обе голени и даже вырвала изрядный кусок мяса. Я едва не потерял сознание и нечеловеческим голосом заорал:
- Спасите! Умираю! Бешеная собака!
Примечания переводчика:
1 Начмил - Начальик милиции
2 РИК - райисполком
3 Статорганы - Органы статистики
4 Танобиль - сложнопроизводное от «танк + автомобиль»
5 Миледи - так звали ту самую "желтую сученцию", что рвала штаны Самсону, и которая, как потом выяснилось, была совсем не бродячей, а принадлежала тов. Линю - бухгалтеру райисполкома (РИК) и сопернику Самсона в его ухаживании за машинисткой секретариата РИК Крейной Шуфер