Сергей Орехов
(при участии Николая Орехова)
СНАЙПЕР
(фантастический рассказ)
Однажды, в одной из своих краткосрочных командировок на Земле, Григорий Константинович Твердохлебов собрался в Мегаполис. У него были какие-то дела в страховом агентстве, и он, сославшись на плохое знание города — что неудивительно для человека посвятившего свою жизнь покорению Вселенной, — попросил меня сопровождать его в поездке.
Я с радостью принял предложение. И вот мы идем по забитым нескончаемым людским потоком широким проспектам Мегаполиса. Мы долго отыскивали нужный нам адрес, бродя по лабиринтам гигантского города, и оказались в каком-то тихом узком переулке.
— Ну наконец-то, хоть небольшой островок тишины, — сказал Твердохлебов. — Честное слово, Рудольф, еще полчаса, и я бы не выдержал, сбежал бы из города, и ни что бы меня не остановило.
Я хотел поддержать Григория в справедливости его сетований, потому как сам не выносил шума и только потому жил в пригороде, как вдруг сзади раздался голос:
— Мужчины! Эй, мужчины! Не желаете испытать судьбу? Призовая стрельба!
Мы оглянулись. В небольшом павильончике с надписью "ТИР" за обшарпанным прилавком, в углу, сидел розовощекий толстяк в расстегнутой до пупа рубахе и смотрел на нас, как на долгожданную добычу.
— Что, ребятки, — его пухлые губы расплылись в улыбке, — постреляем, душу отведем? Стрельба призовая!
Я вопросительно посмотрел на Твердохлебова. Тот, о чем-то раздумывая, всматривался в жестяные фигурки телеуправляемых мишеней, затем как-то непонятно усмехнулся:
— Призовая стрельба, говорите? Предлагаете испытать судьбу? — Григорий посмотрел на меня. — Пойдем-ка, Рудольф, отсюда.
Он взял меня под руку, и мы зашагали прочь по тихому безлюдному переулку.
— Эх вы, ш-шнайперы! — крикнул толстяк нам в спину.
Твердохлебов вздрогнул, но не остановился. Непонятная ухмылка блуждала по его лицу.
— Черт с ним со страховым агентством, Рудольф, — сказал он. — Возвращаемся домой. Что-то настроение упало...
Мы направились в сторону станции подземки. Я не лез с вопросами, и несколько минут мы шли молча.
— Рудольф, — нарушил затянувшееся молчание Твердохлебов, — тебе когда-нибудь приходилось слышать о Звездном Снайпере?
Я изумленно посмотрел на Григория. Кто же не слышал о Звездном Снайпере? Эту красивую легенду привез на Землю кто-то из гэкаэровцев (ГКР — Глубокая Космическая Разведка). Но легенда и есть легенда. Видимо, на моем лице отразилось недоверие, потому что Твердохлебов глубоко вздохнул и сказал:
— Если хочешь, я расскажу о нашей с ним встрече.
Моему изумлению не было предела.
— Да, дорогой Рудольф, ты не ослышался, я с ним встречался... Я с ним разговаривал, как разговариваю сейчас с тобой. У него много имен, его по-разному называют. Это ребята с "Багратиона", светлая им память, в своем последнем сообщении передали открытым текстом: "Видим Звездного Снайпера..." Впервые я о нем услышал от тарлианцев. Они его называют Богом Смерти... В глубокой древности шла у них всепланетная война. И вот, в самый разгар боевых действий стали происходить жуткие и непонятные вещи: в кульминационный момент какого-либо грандиозного сражения, в самом пекле битвы, появлялся человек в белом...
"...И был у Бога Смерти в руках сверкающий жезл,
и разил он им всех без промаха и без жалости,
и сеял далеко округ себя смерть и ужас,
и обращались великие войска в бегство,
и прекращались битвы,
и тогда уходил он туда, откуда приходил..."
Вот такая у легенды о Звездном Снайпере предыстория. Я когда слушал тарлианцев, всегда вспоминал старинные гравюры на которых изображена смерть — старуха в белом с косой в руках... А после непонятной гибели "Багратиона", так, из простого любопытства сопоставил легенду с некоторыми необъяснимыми событиями. Ты помнишь, Рудольф, шумиху, поднявшуюся после просмотра видеозаписи, уцелевшей в черном ящике того самого сверхпланового рудовоза, из-за которого сцепились и пожгли друг друга наши и саранские киберы. По сей день не выяснили, что мелькнуло в кадре — то ли человеческая фигура, то ли облако пара вырвалось из пробоины в обшивке.
А уж когда я сам с ним нос к носу встретился... Впрочем, по порядку.
Есть на нашей Базе Периферийных Поисковых Систем тир. Не какой-нибудь там земной балаган для пальбы по жестянкам, а специальный, гэкаэровский: с голографическим экспонированием места действия, с развитием событий в реальном времени, с возрастающим уровнем сложности. В общем, вещь нескучная. И еще надо сказать, что наши пресытившиеся опасностями мальчики ради хохмы установили в тире дополнительные призы для любителей побаловаться со Сканюком и Орляком — самыми страшными хищниками в обитаемом космосе, хищниками высшей группы сложности. Если ты на Сканюка вышел и не подавил его, подкрадывается сзади специально натасканный кибер и хлоп клешней пониже спины, и оставляет на штанах пятно очень специфического цвета и запаха. А если ты не понял и после всего этого еще и на Орляка вышел, да и с ним не справился, тот же кибер по тому же месту отвешивает солидного пинка. Короче, из-за того кибера посетителей в тире, мягко говоря, остро не хватало. Разве что занесет какого-нибудь странствующего оболтуса, которого потом наши мальчики, случайно как бы встретившиеся на пути бегства, любезно расспрашивают как да что получилось, дают ненавязчивые советы чем штаны отстирывать и какими примочками сводить синяк.
А я, после закрытия зоны БМВ-феномена и в ожидании решения Совета касательно своего будущего, уже вторую неделю болтался по Базе без дела. Ну и от скуки забрел в этот тир. Дай, думаю, постреляю, встряхнусь. Выбираю бампуль и включаю панораму.
Запылало оранжевое, с черными тучами, низкое небо Сурамба, распластались до горизонта мрачные пурпурные холмы с чахлой щетинистой растительностью. На первом плане ров с водой обозначился — граница между действительностью и голографией. Я хотел было нажать кнопку "Старт", как вдруг чувствую, кто-то меня за плечо трогает. Оборачиваюсь. Стоит передо мной этакий "складешок ходячий": длиннющий, худющий, в высоких шнурованных сапогах, в белых лосинах. Светлая куртка на нем болтается, как на жердине. Капюшон куртки надвинут на глаза. Лицо неподвижное, белое, в красных и синих прожилках. Глаза впалые, матовые, под бесцветными ресницами. Одним словом — мотыль мотылем, наркоша законченный!
Ага, думаю, вот для нашего кибера добыча подоспела — очередной праздноблуждающий по космосу в поисках себя и своего в нем места.
А Мотыль этот тихо говорит:
— У вас тут пострелять можно?
— Конечно можно, — отвечаю. — Только сначала надо с правилами ознакомиться. Во-он там они, на стене висят.
А он своими матовыми глазками смотрит на меня непонимающе и говорит:
— Для чего с ними знакомиться? Стреляют вроде бы везде одинаково.
— Да мне не жалко, — говорю. — Стреляй на здоровье!
Забрал он у меня бампуль, я нажал "Старт" — и началось. Он бил по целям не пропустив ни одной! Красиво бил! Не меняя позы. Надвинул на нос капюшон — и ну сандалить налево и направо. Настоящий виртуоз! Он успевал прицелиться и надавить спуск, едва цель появлялась из-за холмов!
Со зверьем, что на холмах появлялось, он разделался в один присест. Но я-то знал, что сейчас Сканюк пойдет — эти сговорившиеся между собой хищные бактерии. Уже и почва за рвом желтеть начала, уже и всплески-столбики появляться стали. В естественных условиях Сканюка можно засечь лишь специальными тонкоотстроенными биоанализаторами. Как только жертва оказывается в зоне жизнедеятельности этих бактерий, они сразу активизируются, сползаясь к источнику раздражения, и образуют липкий ковер, по краям которого возникают в виде всплесков-столбиков и тут же распадаются нервные центры Сканюка. Нервные центры, координируя общее движение поля, постоянно сбивают с толку желающих обороняться. В конечном итоге столбики вырастают до гигантских размеров и, вроде женской косынки, сворачиваются внутрь, захлестывая жертву. Для нас, землян, выход из смертельной ситуации один — веерная стрельба развернутым в плоскость зарядом. Главное — не давать этим столбикам подняться, подавлять их. Подавлять и ждать, когда Сканюк угомонится и расползется, или когда за вами прибудут спасатели и вытянут вас оттуда. В тире-то условия, понятно, попроще. Если ты бывал в переделках, то некоторые шансы на выигрыш имеются. А этот-то парень даже правил не читал. А Сканюк уже слоями-наплывами расползается, столбиками маячит.
Я оглянулся. В углу стоит наготове кибер-призораздаватель с отведенной в сторону клешней. Ну, думаю, сейчас представление к награде произойдет. Мне даже жалко парня стало, начал-то он неплохо.
Не успел я так подумать, как вдруг слышу — вда-ак, вдак-вдак-вдак! Сроду наши бампули так не стреляли! Поворачиваю голову, а Сканюк уже расползается. Мотыль уложил его в пять секунд. Я и ахнуть не успел, а вдалеке, у волнистой линии горизонта, уже парил черной разлапистой кляксой Орляк.
Я припал к диоптриям, чтобы получше его рассмотреть. Это была крупная особь. Даже отсюда, с площадки для стрельбы, было видно, что размах его крыльев никак не меньше 15-ти метров. Орляк быстро приближался, низко стелясь над землей, то и дело пропадая за горбами холмов. Он изменил окраску под общий пейзажный фон и, чем ближе подлетал к нам, тем активнее делал неожиданные броски в стороны. И как всегда, невозможно было угадать, что он предпримет в следующий раз.
— Завязывай, — говорю я Мотылю. — Еще есть возможность отказаться от выстрела.
Он даже ухом не повел, как стоял с опущенным бампулем, так и стоит, смотрит прищурившись вдаль.
Ну смотри, думаю, твое дело. А сам опять к диоптриям припал.
Орляк успел преодолеть две трети разделяющего нас расстояния, и я хорошо видел на сверкающей опереньем правильной трапециевидной голове задернутые серой подрагивающей перепонкой глаза, расправленную чашу кожистой складки приемника ультразвука и полураскрытую зеленоватую пасть с мелкими частыми зубами. Орляк с кажущимся безволием мотал головой из стороны в сторону, и жутко было смотреть, как под перепонками перекатываются глазные яблоки.
Если Орляк вот так замотал головой — значит он запеленговал цель, значит цель на девяносто девять процентов переходит в разряд жертв.
Орляк чуть прибавил скорость. Ждать осталось недолго. Когда до жертвы останется метров двести, хищник мощным броском покрывает оставшееся расстояние. И тогда надо не упустить момент и стрелять, потому что в броске он не успевает обработать пеленг летящего в него заряда и уйти в сторону. Но стоит чуть поторопиться, выстрелить на миг раньше — уворачивается и начинает атаку заново. А вот когда он бросится... Тут только надо заранее выставить максимально возможный сектор поражения и давить спуск да зарядов не жалеть.
И вот, через диоптрии вижу, Орляк перестал катать под перепонками глазные яблоки. Все! Сейчас прыгнет! Стреляй же, не тяни! Все! Ну! — чуть не кричу я.
Вданг! — ударил выстрел.
Моя спина покрылась потом, а я сам чуть не заорал, что еще давай, что какого лысого...
А Орляк так кувырк через голову, еще кувырк... И упал на невидимом от нас обратном склоне холма.
Я, честно скажу, оторопел. Как?! Орляка с одного выстрела?! Да не может того быть! Да быть того не может! Вот это снайпер! Я уж было собрался поздравлять парня с великолепным выстрелом, но он поворачивается ко мне и говорит:
— Любезный, а что у вас еще имеется?
Спрашивает, а у самого, знаешь, Рудольф, лицо не то чтобы спокойное, оно просто каменное. И эти его матовые глаза...
Я сначала опешил:
— Извините, — говорю, — не понял.
— Я спрашиваю, — повторяет он, — у вас здесь больше ничего нет?
— В смысле?
Мотыль начал рассматривать прицельное устройство бампуля:
— Я говорю, что вон тот, который за холм упал...
— Орляк, — подсказываю.
— ...Да, он. Он что у вас, последний? Я имею в виду цели, предназначенные для стрельбы.
Тут до меня дошел смысл его вопроса, и я несколько удивился:
— Ясно, что последний. На сегодняшний день Орляк, не считая Сканюка, самый совершенный хищник, известный нам. Не каждый снайпер в него попадет. А вы что, не знали?
Он потрогал свой капюшон на затылке и говорит:
— Жаль, конечно. Я рассчитывал на большее... — и словно прочитав мои мысли, посмотрел на меня долгим туманным взглядом из-под бесцветных ресниц.
И вот только тогда я заподозрил что-то неладное. Не то, чтобы заподозрил, а что-то закралось в душу нехорошее.
— Я хочу забрать шкуру этого животного в качестве трофея, — заявляет Мотыль после короткого молчания.
Я опешил.
— Помилуйте, любезный, как забрать? Где же я вам ее возьму?
— Ну он же, этот Орляк ваш, там, за холмом лежит. Сходите и принесите.
Я чуть не упал. Не могу понять, что происходит. Огляделся. Вижу, кибер-призораздаватель сзади стоит, от безделья переминается, не знает куда "приз" деть.
"Пшел вон", — говорю ему и уже как можно ласковее обращаюсь к гостю:
— Дорогой мой, что значит сходить? Куда? Туда? — и показываю на холмы за рвом. — Там ведь... Это же голография. Там — ничего нет, там стена... Или вам картинка понравилась? Так у нас и другие панорамы есть. Я сейчас, вот только... — и потянулся к кнопке.
— Не надо, — сказал он. — Пусть все остается, как есть. — И опять задумался. Потом спрашивает: — Но у вас же должен быть какой-то приз?
— Дорогой мой! Разумеется! Так бы и говорили! Вы выбили максимальное число очков и вам полагается призовая стрельба...
Он помялся на своих длинных, в белых лосинах ногах:
— А что это такое?
А я тогда подумал: "Наркоша, или притворяется? Боже, кому оружие в руки дал!" А сам объясняю ему, что призовая стрельба — это просто очень даже здорово, это все то же самое, с самого начала, еще раз, только безвозмездно...
Он наверное с минуту смотрел на сурамбовские холмы, а потом заявил:
— Это не интересно. — Повернулся ко мне, вперился в меня взглядом. — Это не интересно, понимаете?
Я развел руками:
— Что имеем — тем и располагаем.
А он будто и не слышит меня.
— У меня к вам предложение, — говорит. — Вы, насколько можно судить, в данном секторе космоса являетесь представителем наиболее развитого вида биосистем. Не могли бы вы побыть там? — и делает плавный жест рукой в сторону холмов. — Я бы пострелял. Все-таки, с вами как-то интереснее, чем с остальными.
— Да как же я туда попаду? Голография ведь!..
— Тогда можно и так: я сейчас схожу, принесу тушу Орляка, а потом... Вы оставайтесь здесь, если вам здесь удобно, а я буду там. Ваш бампуль я оставляю вам, у меня свое оружие есть. — Он ставит бампуль в пирамиду и достает из-за обшлага куртки сверкающий, по виду стальной, прут полутораметровой длины. Как он у него там умещался? Может складной?
Я как стоял с открытым ртом, так и стою.
А он говорит:
— Вы не против, если у меня будет ...? — и произносит слово, которое я не запомнил.
Тут у меня в голове будто сверкнуло — "...И был у Бога Смерти в руках сверкающий жезл..." Звездный Снайпер!!!
— Если не против, — продолжает он, — тогда я пошел.
Он легко перепрыгнул ров и зашагал туда, к холму.
А я стою, словно инеем подернутый, в голове два слова — Звездный Снайпер — вспыхивают, по кругу летают. Стою и очумело смотрю, как он скрывается за холмом, затем, через некоторое время, появляется, волоча тушу за крыло.
Тогда я начал приходить в себя, хотя все еще не мог четко понять, сплю ли я, или со мной происходит очередная скверная история.
А Снайпер уже подошел ко рву.
— Потом, — говорит, — заберу. — И легко швыряет огромную тушу через ров.
Она плюхнулась на площадку для стрельбы, и сразу же помещение наполнилось резкой аммиачной вонью. Я уставился на эту совсем не голографическую тушу, а он говорит:
— Я пошел. Будьте готовы, Григорий Константинович. — Разворачивается и шагает к холму.
Я смотрю на тушу Орляка, на Снайпера, на тушу, на Снайпера... В животе омерзительная холодная пустота; такое чувство, будто всаживают мне в печень огромную ледяную иглу. Да. Испугался я. А что удивительного? Не боятся только дураки! Испугался, но в панику не впал, а соображаю, что что-то надо делать. Но что именно?
А Звездный Снайпер уже поднялся на вершину холма и машет мне рукой. Эдак по-приятельски, мол, поехали...
И как тут что получилось — не помню. Что во мне сработало? Может быть — рефлекс, может, инстинкт какой дремучий проснулся — до сих пор не разберусь. Только нажал я кнопку... Картинка исчезла. На ее месте, как и положено, обыкновенная пластиконовая стена. А на полу лежит зловещая туша Орляка!..
Тут Твердохлебов замолчал. Мы подошли к станции подземки и спустились на перрон. До прибытия экспресса оставалось еще несколько минут. Мы присели на скамью.
— Дальше-то что, Григорий? — прервал я затянувшееся молчание.
— Что — что? — переспросил он, думая о чем-то своем.
— Что дальше произошло?
Григорий как-то странно посмотрел на меня и отвернулся:
— Ну-у, три часа меня всей Базой ловили...
— Почему?..
— Потому, что я неплохо бегаю...
Из-под земли, заглушив его последние слова, с громким шипением поднялся оранжевый прямоугольник экспресса.