Жила-была на белом свете баба. Кто-то может, скажет: «Ну, жила и жила… Ну, баба и баба…» А, если он так скажет, то будет совершенно не прав в своём пренебрежении к необычному. Почему? Да потому, что была эта баба не простая…
Не простая, а заводная, и звали эту бабу – Баба Ага.
И не то чтобы у неё наблюдалось какое-то там окостенение в ногах. Совсем нет. Ноги у неё были вполне ничего себе... Мясные такие ноги… С коленками…
И ходила она по дебрям на этих ногах с коленками – жизнь свою коротала, и коротанием тем была вполне довольна.
Но лишь до тех пор, пока не встречался ей в зарослях какой-нибудь задумчивый мужичок-грибничок. А как встречался такой молодец – тут она сразу же и заводилась. Распускала волосы по поясничным позвонкам, скидывала кирзовые сапоги – и давай хохотать, да промеж берёзок бегать, к берёзкам тем прижиматься, да за ними и прятаться. Мол, вон какая я весёлая и, страсть, какая загадочная. Ха-ха-ха, и салки-пряталки…
Ну, мужичок-грибничок от такого мракобесия, как правило, покрывался испариной и, судорожно вспоминая, не съел ли он ненароком какой волчьей ягоды, валился на мягкие мхи. Сидел так с минуту, слушая всё те же «ха-ха-ха», а после начинал и спрашивать,
- Эге-гей! Кто здесь?
- Ага, - отвечала лукавая игрунья, и шасть за берёзку, на своих мясных ногах.
Мужичок опять с некой опаской в голосе,
- Уж не лесная ли ты нимфа, или того хуже – грация?
- Ага-ага, - вовсю веселилась заведённая проказница.
Обвыкшись, в пугающих поначалу, декорациях, мужичок-дурачок, как правило, вставал на ноги и, отряхивая от сосновых иголок зад, расправлял богатырские плечи. Рос в своих глазах, по мере сил преображал себя в красавца, у которого и Сивка-Бурка в гараже, и ковёр-самолёт только что из химчистки. Подбоченивался и голосом басовитого диктора великодушно вопрошал,
- Ну, так и чего от меня тебе надобно, душа-девица?!
А вопросив, и пропадал пропадом, потому как к нему тут же неслось, пригибая мелкую берёзовую поросль, всесокрушающее «А-а-а-Га-а-а-а-а».
Много добрых молодцов пропало по тем лесам и весям, потому как нет ничего страшней на всём белом свете не перечащей заведённой бабы…