Зина Малышева - девочка из старшей группы. В банный день воспитательница несёт мешок с платьями, нижним бельём, а Зине брюки, поношенные, выцветшие, заштопанные, какие носят наши мальчики. Зина красивая: большие карие глаза, чёрные кудри, спортивная фигура, независимая. Дети Зину любили, особенно малыши. Они бегали за ней, играли, Зина им читала книги, рассказывала сказки. Зину любили и воспитатели, кроме директора детдома Пушкиной Марии Александровны. Девочка избегала директора, старалась не попадаться на глаза. Мария Александровна жила с мужем на территории детского дома в половине большого дома, в другой половине был изолятор, где находились больные дети, и я там жила целых два летних месяца. Со мной была тётя Маруся, техслужащая. С ней мне было хорошо, нестрашно. За перегородкой часто слышали ругань жены с мужем. Тётя Маруся качала головой, удивлялась, обращалась ко мне:
- Ты не слушай. Они такие же люди, как все, поэтому ругаются. Все ругаются, значит, так надо. Мало ли что?
Действительно, Мария Александровна и её муж не любили некоторых детей, в том числе Зину Малышеву за поведение. Директор знала историю Зины, что её, четырёхлетнюю девчушку, в 1942 году под Москвой подобрали солдаты. Шли ожесточённые бои за Москву-столицу. Фашисты бомбили населённые пункты. Зина была с мамой, прятались от бомб, сидели под ветвистым дубом. Бомбы не щадили никого, их взрывы слышались повсюду, и осколком снаряда убило маму Зины. Зина сидела рядом с мамой, плакала. Бойцы подобрали девочку.
У Малышевой Зины была любимица - Дуся Чекмарёва, на четыре года моложе её. Опекала она Дусю, защищала. Однажды Малышева подозвала нас, играющих у колодца, с нами была Дуся.
- Девчонки, сейчас тётя Ксения свиньям понесёт сваренной картошки. Вы спрячьтесь в срубе колодца, помогите мне.
Из столовой выходит тётя Ксения, несёт ведро, из него идёт пар. Зинка сзади подкралась к ведру, набрала несколько «пулек». Мы всё это видели в щёлку.
- Вот это да! Зинка как ловко, для чего ей нужна картошка?
- Да сейчас будет проходить директор Мария Александровна. Вчера она запретила взять в кино Зину. Все пошли, а Зина нет. А позавчера в банный день директор Марии Степановне приказала не давать Зине брюк, она принесла ей платье. Зинка сама у кастелянши поменяла платье на брюки, - объясняет нам Дуся. - Глядите: Марья идёт.
«Пульки» лежали прямо на земле, правда они уже не такие горячие, чуть остывшие. Мария Александровна, полная, медлительная, не спеша, спокойно направляется от своего дома к террасе.
- Маня! Маня! - «пуля» летит ей в ногу. За что? Плата за нелюбовь? Самооборона? Месть?
Отправила-таки Мария Александровна Зинку в детскую колонию, избавилась от неё. Мы не могли смириться с таким поступком, расправой директора.
Однажды и меня обидела Мария Александровна. Мы с Ниной Соколовой и Алей Кожевниковой шли по площади в детдом. Она стоит на дороге и о чём-то разговаривает с женщинами. Заметив нас, остановила.
- Куда это вы ходили? Чего шляетесь? Подойдите ко мне!
- Ой, как на Вас, Мария Александровна, похожа вот эта, - указав на меня, сказала одна из женщин.
- Откуда? С чего это вы взяли? Она - марийка, я - русская...
Ну что такого? Есть ли разница между русскими и марийцами, татарами и чувашами? Мы не интересовались, кто какой национальности. Были в детдоме и немцы, Роберт и Варнер, тоже подобранные и привезённые в Вятское из Брянска, с поля боя. Были чуваши, марийцы, татары, евреи, украинцы, белорусы... Все мы были одной национальности - детдомовцы, говорили все на одном, русском языке. Был у нас один принцип: один за всех, и все за одного. Как-то наши мальчишки играли с поселковыми в футбол. Мы болели за своих. Иногда вступали в драку с «противниками», защищая своих мальчиков, футбольную команду.
Заступились мы и за Зинку Малышеву. Последний летний месяц август. Как всегда, до обеда мы пропадали на речке Ронга. Играли, загорали, купались, прыгали с четвёртой высоты. Мы построили её после прочтения повести Ильиной о Гуле Королёвой.
Речка Ронга местами глубокая, неумеющих плавать проверяли на смелость, брали за руки, за ноги и бросали в реку. Испытуемый барахтался, захлёбывался. Конечно же, мы бросались на помощь. Жестокий метод, но все мы плавали и плавали хорошо. Зинка Малышева в колонии была чемпионкой по плаванию. Хорошо плавала и Дуся Чекмарёва. Только Дуся окунулась в воду, слышим с того берега:
- Дуся, Дуська! Плыви ко мне, плыви! Здравствуйте, мои хорошие! Это я, Зинка!
На том берегу наша Зина Малышева, такая же красивая, кудрявая. Мы поплыли к ней, Зинке...
Опоздали мы и на обед, и на тихий час. Зина рассказала, что она сбежала из детской колонии, что она выучилась на трактористку, занимается спортом...
- Не могу понять, за что Мария Александровна отправила меня в колонию? За то, что я пуляла в ногу картошкой? Сколько раз она оставляла меня без обеда за то, что сбегала с уроков, за то, что обозвала учителя истории. Он сам виноват - обозвал меня, вот и я его, - говорит Зина, а у самой слёзы на глазах. - Сбежала я, девчонки, сбежала, надо бы потерпеть ещё несколько месяцев, но не могу! Отомщу я Марье, поможете?
Я, проработавшая всю свою жизнь учителем, воспитателем «трудных» детей, понимаю Зину. Душой оправдываю её, её поступки, нарушение правил поведения, отступления.
Зина с нами пришла в детдом, мы её спрятали на чердаке бани прачечной. Горн-зов на ужин. В столовой тётя Даша поинтересовалась, почему мы не были на обеде. Мы, ласково улыбаясь, протянули ей горсточку малины, что собрали дорогой на берегу реки.
На ужин - овсяная каша и компот из сухофруктов, кусочек пшеничного хлеба. Весь детдом знал, что Малышева здесь. Никто её не предал. Хлеб каждый оставил ей, прятал в кармане, в ладони. Вечером старшие группы повели на фильм, который демонстрировался в школе. Некоторые остались. Вечер, стало темнеть. Малыши легли спать. В детдоме тишина, только тётя Анна- сторож сидит в коридоре, вяжет, изредка покашливает. Она будто бы не замечает нас, тревожно пробегающих по коридору туда-сюда. На крыльце появилась Зина, её окружили мальчики...
Через несколько минут запахло дымом, гарью. Горел дом, его половина. Тушили поселковые, а детдомовские стояли в стороне. Зина исчезла. Мы узнали, что её задержали на мосту в Фокине, по дороге в Йошкар-Олу.
Много лет спустя, мы, Гасим Диастинов, Лида Глушкова и я с Риммой, встретились с Маргаритой Яковлевной, нашей воспитательницей, которая рассказала:
- Зину Малышеву я хорошо помню. Знаете, почему Малышева? Привезли её в детский дом такую маленькую, худенькую, толь¬ко и говорила: «Зина, Зина маленькая». Вот и стала она Малышевой.