Я открыла для себя Галича. Ч. 3

               
                Главное дело жизни
               
 
В апреле 1962 года он поехал в Ленинград навестить своего больного друга, писателя Юрия Германа. Исполнив шуточную песню «Леночка», Галич понял, что  песня может стать серьёзным направлением в его творчестве: «Нет во мне ни сомнения, ни гордыни, и впервые в жизни я делаю дело своей жизни».

Галичу стало ясно, что в песнях для него заключена возможность писать без оглядки, без цензуры, писать языком, на котором разговаривают живые люди. Его песня “Право на отдых, или Баллада о том, как я навещал своего брата, находящегося на излечении в психбольнице в Белых Столбах” (1964) - образец юмора. В психбольнице “Шизофреники вяжут веники, а параноики рисуют нолики”. После выпивки братан предложил автору пожить несколько дней в психушке, как в доме отдыха, а в это время сам он поедет в Москву уладить вопрос с пенсией и повидать жену и возлюбленную.

                Ах, у психов жизнь —
                Так бы жил любой:
                Хочешь — спать ложись,
                Хочешь — песни пой!
                Предоставлено
                Нам — вроде литера —
                Кому от Сталина,
                Кому от Гитлера!..

Галич назвал это направление своей работы “Жанр” и стал называть свои песни жанровыми. На этом языке песни в СССР ещё никогда не звучали. Примером такой песни служит “Красный треугольник”. До революции в России был завод “Треугольник”. После революции к любому названию присоединяли слово “красный”, но Галич в своей песне рассказывает о любовном треугольнике. Дело о семейных отношениях рассматривается не иначе, как на собрании.

        -  У них первый был вопрос - "Свободу Африке!",
           А потом уж про меня - в части "разное"...
   А из зала мне кричат: "Давай подробности!"
    
И Высоцкий, и Галич могли остановиться на своих блатных и шуточных песнях, но оба увидели возможность высказывать в них свою гражданскую позицию. В этом плане одной из самых важных является песня “Облака”.

                Я подковой вмерз в санный след,
                В лед, что я кайлом ковырял!
                Ведь недаром я двадцать лет
                Протрубил по тем лагерям.

В творчестве Галича реалистичное описание жизни сочеталось с самой высокой фантазией. В песне   “Заклинание” он говорит о Чёрном море как о живом существе, не желающем быть подследственным, заключённым, которого власть мечтает отправить по этапу.
 
                Ой, ты море, море, море, море Черное,
                Не подследственное жаль, не заключенное!
                На Инту б тебя свел за дело я,
                Ты б из Черного стало белое!

Поэме “Баллада о вечном огне” Галич предпослал эпиграф: “Мне рассказывали, что любимой мелодией лагерного начальства в Освенциме, мелодией, под которую отправляли на смерть очередную партию заключённых, была песенка “Тум-балалайка”, которую исполнял оркестр заключённых”.

                Слышишь, труба в гетто
                Мертвых зовет к бою!..
                Тум-балалайка, шпил балалайка,
                Песня, с которой шли вы на смерть!

В песне “Бессмертный Кузьмин” Галич вспоминает об ужасах гражданской войны, когда “на брата брат идет войной”. Он использует замечательный образ, созданный А.С. Пушкиным "Отечество нам Царское Село..." Галич говорит о потере совести и нравственности, он произносит фразы, которые в полной мере характеризуют сегодняшний день:

                Граждане, Отечество в опасности!
                Наши танки на чужой земле!

В песне “Ошибка” Галич говорит о бессмысленных потерях, когда офицеры приказывают солдатам штурмовать высоту любой ценой, снова посылают их в атаку, и люди падают шеренга за шеренгой, а в атаку посылаются новые подразделения.

                Где полегла в сорок третьем пехота
                Без толку, зазря…

После возращения с фронта победители становились опасным контингентом для любой власти. Так было и в 1945 году. Миллионы солдат увидели Европу, увидели иную жизнь и не хотели возвращаться к прежней. В стране начался террор, власти было нужно загнать солдат-победителей в лагеря. Около 2000000 военнопленных после освобождения из фашистской неволи было направлено в сибирские и ухтинские лагеря. Но теперь люди вели себя иначе, чем до войны. Не желая мириться со своим положением, многие политические заключенные в ряде лагерей поднимали восстания. Пиком лагерных «беспорядков» в 1953-54 годах стало движение сопротивления в Особых лагерях, где содержались заключенные, осужденные по 58-й статье. Впервые за всю историю ГУЛАГа они требовали не улучшения условий содержания, а свободы.  Восстание в Кенгире по приказу генералиссимуса Сталина было решено подавить танками.
 
Об этих событиях говорится в песне “Вальс, посвященный уставу караульной службы”:

                Отвечай, солдат, как есть на духу!
                Ты кончай, солдат, нести чепуху :
                Что от Волги, мол, дошел до Белграда.
                Ох, лютует прокурор-дезертир!
                Припечатает годкам к десяти!

Перелом в сознании людей наступил в 80-е годы, когда они узнали о сталинских преступлениях, об убитых и замученных голодом. Казалось, что сталинизм никогда не вернётся на нашу землю и никто не сможет помыслить о реабилитации Сталина. В Германии увековечивать Гитлера считается преступлением. Однако в России всё складывается по-другому. Сейчас граждане России живут в такое время, когда им снова внушают, что войну выиграл он, что он эффективный менеджер и главнокомандующий. В городах сооружают новые памятники Сталину, и эти памятники охраняются.
 
В песне “Ночной дозор” Галич высмеивает обилие в стране памятников “гению всех времён и народов”. Он предвидит, что в будущем стрелки часов снова повернутся вспять.

                Одинокий шагает памятник,
                Повторенный тысячекратно.
                То он в бронзе, а то он в мраморе,
                То он с трубкой, а то без трубки…

В такое время на смену духовности приходит бессмысленное существование, обжорство и пьянки становятся нормой жизни, превращаются в повседневную реальность. Об этом Галич с горечью говорит в песне “Новогодняя фантасмагория”:

                И уже за столом, как положено, куча-мала –
                Кто-то ест, кто-то пьет, кто-то ждет, что ему подмигнут,
                И полковник нажрался, как маршал, за десять минут.

Перед Галичем стояла задача огромной важности. Он понимал, что зло сталинизма поселилось в людях прочно и надолго, и задумывался над тем, каким образом противостоять ему. Сам Галич этому беспределу противопоставлял свои песни. Он шёл по избранному пути навстречу своему окончательному выбору, своей расплате. Он понимал, что каждый его шаг контролируется органами. В песне “Атлант, или Баллада про майора Чистова” он говорит:

                Мне приснилось, что я - атлант,
                На плечах моих - шар земной!..

                И открыл он мое досье,
                И на чистом листе, педант,
                Написал он, что мне во сне
                Нынче снилось, что я атлант!..

В песне “Поезд” Галич предупреждает сограждан, что в то время, когда они наводят уют в доме, стремясь заглушить голос совести, не видеть и не замечать того, что причинило бы им беспокойство, нарушило бы их покой, вокруг них творятся чудовищные вещи, пособниками которых они становятся, давая на это своё молчаливое согласие.

                Непротивление совести -
                Удобнейшее из чудачеств!
                И только порой под сердцем
                Кольнет тоскливо и гневно:
                Уходит наш поезд в Освенцим!

Тема осуждения позиции “моя хата с краю” звучит в стихотворении “Баллада о чистых руках”. Здесь невозможно что-либо прокомментировать, настолько ясны мысли самого Галича:

                А танки идут по вацлавской брусчатке
                И наш бронепоезд стоит у Градчан!..
                А я умываю руки!
                И ты умываешь руки!
                А он умывает руки,
                Спасая свой жалкий Рим!
                И нечего притворяться - мы ведаем, что творим!
 
21 августа друзья Галича сообщили ему о вторжении войск Варшавского Договора в Чехословакию. На следующий день Галич написал “Петербургский романс”. Вечером его стихи были прочитаны в Москве, и присутствовавший на вечере Павел Литвинов с усмешкой сказал: “Актуальные стихи, актуальная песня”. Это было за день до того, как он с друзьями вышел на Красную площадь протестовать против вторжения. Стихи начинаются с воспоминаний о восстании декабристов, когда “прапорщики и корнеты” вышли на площадь с лозунгами “Отчизна! Тираны! Заря свободы!”
                И всё так же, не проще,
                Век наш пробует нас —
                Можешь выйти на площадь,
                Смеешь выйти на площадь…
                В тот назначенный час?!

И в этих словах весь Галич!

 Окончание следует.