Шампанское от Темной Материи

Сэм Рэттси
Снежное полотно было здесь бесконечным спутником. Фигура, как черная точка на этом полотне, в теплой плотной куртке передвигалась вперед, и пушистая, холодная вата закрадывалась в сапоги. Снег внутри сапог, тая, обволакивал, захватывал беззащитные ноги в плен. Не желая терпеть эти неприятные ощущения, фигура сделала жест, как отмахиваются от надоевшей мухи – и закравшийся снег мгновенно исчез. Ноги снова были сухие. Словно фигура, человек, только вышел из дома, и сапоги касались порога, готовясь понести в себе путешественника. Этот человек не маг и не волшебник. Он - Беглец, сбежавший от трудностей реального мира, подрывающего сердце ракетами несправедливости. Он сбежал от близких людей, от друзей, от знакомых. Он любит их, но, одновременно, в ужасе и теплоте сердца понимает, что они ему не нужны. Он Искатель. Он ищет индивидуальный, спаянный для него мир, не идеальный и не утонувший по шпиль в хаосе. Он идет по дороге воображения, которую растоптал еще до того, как успеет пройти.
Отчетливо смотрелась малинового цвета планета с темными полосами, отобравшая больше половины молочного неба. Кажется, мир на ней умирал: в атмосфере бушевали циановые бури. Природное ли это явление, или исполняемая прихоть иноземных захватчиков – было недоказуемо. Беглец гипнотически посмотрел на левую руку. Прогибаясь под силой воображения, она побледнела и задрожала. Это он заставил почувствовать себя в объятиях холода, чтобы внести в морозную фантазию привкус реальности. Беглец шел вперед, сощурив глаза от усилившейся крутой метели. Щеки у него покраснели, а на ресницах остановились снежинки. Снег залетал в капюшон, который бросало в стороны по щелчку безумного ветра.      
Метель, как ладонью намела неприметную хижину. На хижину нападали неровные ряды метели, готовые снести лачугу, стереть с гладких ног ледяной пустыни. Беглец потер бледные руки и дыхнул на них горячим воздухом. Свернувшись, будто старик, он плелся вперед.
Неожиданно, его схватили колкими щипцами за сердце: снег вокруг лачуги был втоптан. То, что он увидел, было похоже на следы голых стоп в фантастическом смешении звериных лап. Беглец в настое страха и удивления повернул голову, и глянул на разбитую метелями дверь, и она, подаваясь воле, приглашая, открылась.
Снаружи это была мелкая, низкая бревенчатая лачуга. Но внутри, она казалась высотой не меньше десяти, двенадцати метров. Будто большой зал или собор. Зайдя внутрь, погоняемый вьюгой, на Беглеца напал свет циановых и серебряных оттенков. Его голубые глаза увеличились: они обнаружили сделанное, как из хрусталя деревце в центре лачуги. По стволу, пульсирующему циановыми венами сбежала лисица с рогами и голубой шерстью. И исчезла в распахнутую дверь. Ветки захватили потолок лачуги-собора, корни плелись по комнатам, жадно хватаясь за стены. Беглеца пробирало гусиной кожей от неизвестности. Эта хижина - плод воображения, или кто-то вмешался в его грезы? Он сделал шаг вперед, и испытал странное, выросшее из глубинного ужаса, ощущение. В затылок, будто что-то всосалось, как огромная пиявка или улитка. Беглец в подрывном ужасе бросил руки к затылку, но ничего не нашел. Он снова испытал то ощущение, как вдруг, невидимая улитка сочно оторвалась. Беглец увидел, как Это черной, густой жирной массой пронеслось над плечом, и оказалось парить над деревом. Черная масса закружилась в карусели, и образовало водоворот.
— Перед тобой Темная материя.
Этот голос был невозможен: он отдавался мужским хором и одновременно женским. Но был точен и отчетлив.
— Я Темная Мать, или Черный Занавес. Отец и мать узкого, но крепкого семейного круга.
 Из водоворота появилась жирная масса, и на подобии снаряда вылетела в окно.
— Я знаю, что ты ищешь. И с радостью готово преподать это. — Из черного водоворота нитками вырывались капли, пропадая в щелях пола собора-лачуги. — Таких, как ты, становится больше. Что делает круг моей семьи... более широким и разнообразным.
 Беглец растаял от недолгого оцепенения.
— Что я должен дать взамен? — приготовился Беглец.
 Темная материя рассмеялась голосом обрушившейся лавины. Беглец в мыслях мучительно согнулся пополам. От высокого голоса в пятки зарывалось сердце.
— Ты отдал семью. Ты отдал друзей и близких. Ты отдал жизнь! — «Жизнь» эхом протекла по дому. — Чтобы ходить, путаться в снегах воображения! Ты отдал все, что ценит нормальный человек. И готов дать что-то еще?
Беглец почувствовал черное дыхание у правого уха.
— А у тебя что-то осталось?..
— Я... — сжался он.
— У тебя ничего нет, Беглец. А мне ничего не нужно. — Беглец почувствовал кожей, как отмахнулась Материя. — Ты, как член семьи... Я готово дать руку, чтобы подняться на последнюю ступень. Конечную остановку в поезде фантазий. Приняв мою помощь, ты уже не сможешь вернуться. Твои угли реальной жизни потухнут.
Он снова почувствовал черное дыхание, слегка хриплое.
— Ты готов?
— Всегда, — твердо ответил он, подняв глаза. Бросая взгляд, накаченный невозмутимостью в центр воронки. — Лишь бы подальше уйти от плесневой реальности. Сесть на этот… «поезд», и доехать до конечной остановки. Мне нечего терять.
Беглец моргнул, и посмотрел в сторону захваченного морозом окна с циановыми разводами. И тихо рассудил:
— Ведь ты знаешь.
Черный Занавес, Темная Мать, смеясь двуполым хором, выстрелила в него черным столбом. Вены почернели; черная масса растекалась по телу. Беглец испугался и хотел закричать, но не смог. Его будто заковали изнутри черными ледяными цепями, а на рот, как на свободное место наклеили марку, под образом невидимого кляпа. Беглец стоял и видел, как хрустальное дерево начинает тонуть во внезапно размякших деревянных переборках. Из щели в полу вынырнула худая, с порванной шерстью крыса, и с писком, ломаясь под силой течения, закружилась в водовороте. Беглец стоял твердо, как приклеенный к полу и смотрел на это. Он услышал нарастающий сухой шепот ветра в ушах. Перед глазами выросли картинки глухой лесной поляны. Беглец моргнул, и уже был не здесь.
Открыв глаза, Беглец увидел, что стоит на опушке закованного в ледяные наручники леса. Перед ним было знакомое хрустальное дерево: его ветки, и корни снова опутывали окружение. Из-за ствола появились серые, с тяжелым пушистым мехом волки. Мягко ступая по белой подушке снега, они остановились перед Беглецом и высунули языки. Из розовых пастей валил горячий пар. На мордах были нанесены татуировки, как вождь наносит знак отличившимся воинам племени.
— Тебе нравится этот мир, и ты готов стать его хозяином. — Утверждающе заявил голос.
Это была женщина в серой тоге, выросшая из веток. У нее были белые локоны и бирюзовые глаза. Ветки скручивались под белыми гладкими ногами в форму ступеней. В руках теплился хрустальный бокал. Жидкость искрилась под солнцем; тысячи пузырьков игриво плескались внутри.
— Шампанское от Темной Материи? — предложила она. Беглец осторожно принял бокал, и, дрожа, поднял в ее честь.
В слепой миг он оказался в смокинге. Вельветовая бабочка отлично гармонировала к туфлям. Материя двумя пальцами разрезала воздух, и вот они стоят на вершине таунхауса. Рядом мягкий лежак, мартини и мята ждут, когда он освободится от шампанского, а на тонком сплющенном столике свежая книга, которую давно хотелось прочитать. Напрямую виделись белоснежные стеклянные башни, скребущие небо. Темные очки скрывали глаза Беглеца, но на лице горела планетарная ухмылка. Трубочка в шампанском уверенно перекатилась на другой край.
— Как я могу отказаться?