«2 января 1994 года в в 19.00 я возвращалась домой от мамы», - написала Аня и, не поворачивая головы, спросила дежурного:
- Адрес мамы указывать?
- Мама — участник или свидетель происшествия? - спросил тот, не отрываясь от клавиатуры, по которой стучал двумя пальцами.
- Слава богу, нет, - ответила резко и посмотрела в его сторону.
- Вы сказали, что происшествие произошло в подъезде вашего дома, так?
- Да. Но я от неё тогда шла.
- Не надо. Укажите адрес, где это случилось. Пишите подробно, но только по делу. Я потом поправлю, если что не так, - вздохнул пожилой капитан, доброжелательно взглянув на Аню.
- Как «не так»?...То есть, вы можете моё заявление не принять?
- Вы сначала напишите. Подробно, но без лишних деталей. Пишите!
«Какие же детали тут лишние?» - подумала Аня и в её глазах всплыла картинка того злополучного дня во всех подробностях. День был праздничный, погода ему под стать: с лёгким снежком и без ветра. Народ на улице весёлый и нарядный. Невысокая ёлка во дворе была украшена мелкими редкими огоньками, но сугробы чистого снега, выпавшего, как по заказу, в новогоднюю ночь, делали двор сказочным и светлым.
В подъезде тоже горела тусклая лампочка, а над правилами пользования лифтом висела мишура, закрывая весь текст. Аня улыбнулась своим мыслям: поеду, не изучив правила.
Заходя в лифт, она услышала, как следом за ней кто-то вошёл в подъезд. Слышны были детские голоса... Придержав ногой дверь, она увидела однако не детей, а молодого человека приятной наружности, немногим старше её сына.
«...Молодой человек, вошедший за мной в лифт третьего подъезда по адресу: проспект Мира, дом 15, был одет в тёмно-синюю куртку и норковую шапку. На вид ему можно было дать лет 20-25. Среднего роста и телосложения. Особых примет...», - на этом месте в ручке кончилась паста.
- Ручка не пишет. Можно другую попросить?
- Попросить можно, только надо ж её и найти, - пробубнил дежурный и выждал паузу. Допечатав слово, он медленно встал, потянулся, крякнув. Потом подошёл к другому столу и взял из металлической пивной банки ручку.
- А если паста другого цвета? - спросила Аня. — Придётся переписывать?
- Пишите пока. Может и придётся, - успокоил её капитан.
Никаких особых примет у того молодого человека не было.
«С новым годом!» - поприветствовала его Аня. - «С новым годом!» - повторил он, отводя глаза. Про себя Аня тогда отметила, что раньше она его в своём подъезде не встречала. Юноша встал спиной к двери - как раз напротив Ани.
"Четвёртый", — назвала она свой этаж, и он нажал кнопку. Именно в этот момент она почувствовала необъяснимую тревогу. Ещё раз взглянула на попутчика - трезвый. А молодой человек стал очень медленно снимать перчатку с левой руки. Аня тогда отметила, что как в рекламе перчаток. Но что-то ей уже в нём не нравилось. Если бы это было в фильме, то сцену снятия перчатки следовало бы повторить несколько раз.... Молодой человек нажал ещё одну кнопку. Аня подумала, что он вспомнил про свой этаж. Но лифт внезапно остановился.
И тут Анина тревога стала расти и бить в висок красным огоньком сигнала подводной лодки часто-часто. Она взглянула на попутчика и увидела застывшие глаза, которые смотрели чуть выше её головы, некрасивую жалкую улыбку и услышала: "Дай титьки потрогать!"
«... не имеет. Потом он остановил лифт и правой рукой в перчатке нанёс мне удар в левую скулу, отчего у меня образовался большой синяк под глазом».
- Вот. Написала, - сообщила Аня, встав со стула, и, подойдя к дежурному.
- Давайте почитаем, - встал тот со своего места, опять потянувшись, и, крякнув, взял листок и стал медленно читать вслух. Аня слушала его, и слова казались чужими, казёнными.
- Просто так - взял и ударил?
- Не совсем.
- Он вас пытался изнасиловать? - спросил без интонации.
- Нет.
- Выхватывал сумочку?
- У меня не было ничего в руках. Мама недалеко живёт.
- Вы ему что-то сказали?
- Да.
- Так это надо написать. Вы его оскорбили?
- Я сказала: «Вы в своём уме?»
- А вопрос-то вы почему такой задали? Вас что-то удивило в нём?
- Он сказал гадость.
- Это вам придётся написать. И после этого он ударил?
- Я ещё хотела нажать кнопку своего этажа.
- Ясно. Вот и укажите эти детали. Кстати, в конце должны написать, что просите привлечь нападавшего к уголовной ответственности. Он ведь на вас напал?
- Нет. Он просто ударил в глаз.
- Вы с ним были раньше знакомы?
- Нет.
- Вы обращались к врачу? Засвидетельствовали побои?
- Это не побои, а только один удар.
- Один удар, - повторил капитан и повернул лист как-то устало и брезгливо.
Аня тоже почувствовала усталость. Зачем она сюда пришла? Ну, врезал один чокнутый разок. Сама же сыну сказала: «Его пожалеть надо», а вот пошла и написала.
Его теперь ещё и посадить могут. А он точно больной. Зачем только Ленку послушала. И ведь рассказывала ей по телефону громко и весело, скорее чтобы успокоить сына: «...Представляешь, Лен, я хоть и напугалась, а в голове вопросы. Во-первых, как он мог разглядеть, что титьки есть в наличии? Под мутоновой огромной шубой? Во-вторых, почему не попросить у кого-нибудь помоложе? Это у меня в голове, а на физиономии-то — недоумение, переходящее в возмущение. Глаза округляются, я тянусь к кнопке своего этажа и произношу очень умную фразу: "Вы в своём уме?!» Потом я ещё про материнство вспомнила: «Я вам в матери..." Он не дослушал, правда, речь оскорблённой училки. И перебил. Слово "перебил" здесь абсолютно точно, Ленок, подходит. Кулаком правой руки, той, что в перчатке, он как даст в левую скулу. Боевик начинается, держись! Удар оказывается неожиданным - в морду ни разу не получала. Да..., всё когда-то бывает впервые. Затылком ударяюсь о стену, руками хватаюсь за скулу, и даже через перчатки чувствую, как шишкарь растёт. Слушай, не перебивай! Сползаю, значит, по стенке и упираюсь головой прямо ему в грудь. Легко перехожу на «ты», повторяя одну фразу: "Что ты наделал?! Что ты наделал?!" Как попугай, честное слово. А у самой в голове другой вопрос:«Что делать с группой?» Ты же знаешь, занятия уже на второй неделе. Кто заменит? У каждой своя набрана. Это всё в гудящей голове, упирающейся в живот озабоченного придурка. О чём думал он, кроме титек, я так и не узнала. В этот момент он меня как толкнёт! Я ещё раз головой о стену - и даже про группу забыла. А руки от лица не убираю. Берегу оставшуюся красоту. А сама всё твержу: «Что ты наделал?» Слышу: лифт поехал вниз. Двери открылись, он спокойно вышел, а я здоровым глазом вижу чьи-то ноги в сапожках перед кабиной. На первый этаж приехали. А сама всё одно талдычу: «Что ты наделал?!» Заклинило, короче. В лифт, само собой, никто не заходит. Народ наверное думает, разборки мамашки с сыном, и ждут, когда я выйду за ним. А мне вдруг так сильно захотелось быстрее домой…. Нет, Лен, я не плакала. И обиды не было. Синяк и сейчас ещё будь здоров! Я только за группу переживала. Сыночка вот малость напугала. Он когда дверь - то мне открыл, спрашивает: «Что это? Где?» Я добавляю: «Когда? Зимняя серия игр. Сейчас. В лифте. Больной какой-то». Сашка сразу к лифту рванул, но я его остановила: «Да, убежал он. Его пожалеть надо». Сашка кулаком как в стену даст. А группу, представляешь, Наталья согласилась вести. Во вторую смену, после своей. Вчера и переговорила. Знаешь, Ленка, я теперь с незнакомцами в лифте не катаюсь. И тебе не советую. Ха-ха... дурочка ты... Вот ты и давай! А зачем заявление-то? А если бы девочка маленькая? Ладно, схожу, напишу. Здесь рядом. Зачем в лицо-то надо было бить? А что такого я сказала? «В своём уме»? Откуда ж мне знать, что для придурков это оскорбление?! Какую мать приплела? А... Точно... Эдип... и его мать, мать, мать!... Возьми, возьми, в свой практикум в качестве примера! Даже имя можешь оставить... Ха-ха! Да не для славы, а пользы дела... Дела, дурочка, дела! Только адрес поменяй, а то визитами замучают».
- Знаете что?... Я, наверное, не буду писать заявление. Я своё получила, выводы сделала, вас предупредила, что есть такой больной... А дальше жизнь сама разрулит.
Аня взяла заявление из рук дежурного, порвала, скомкала для уверенности и бросила в корзину.
- Как знаете, - вздохнул он, крякнул, но не потянулся.
- Извините, что заняла ваше время.
- Нам не впервой. Информацию вашу примем к сведению. Неужели из-за его слов передумали?
- Нет, из-за деталей, - улыбнулась Аня и пошла к двери.