На сыром бетоне, в переходе,
Где гуляют вечно сквозняки,
В плащике, что был когда-то в моде,
С рваною коробкой у руки,
Сидя неподвижно и смиренно,
И не смея поднимать глаза,
Бабушка сидела и, наверно,
И бедна была, и голодна.
Каждый день я проходила мимо,
Подавая милости пятак,
Горько было за нее, обидно,
Думалось, помочь смогу ей как?
Человек мог стать вдруг одиноким,
Ни кола, как скажут, ни двора,
Мир вокруг стал для нее жестоким,
Умереть бы, только не пора.
Вот и прячет взгляд от глаз пытливых,
А в душе? Кто заглянул туда?
И сидит старушка сиротливо,
Ждет подачки от людей. Беда!
А однажды не одна – с коллегой,
Шла я, много в маркете, купив,
Достаю я вместо денег хлеба,
Чувствуя души своей порыв,
Колбасы туда же, масла, сыра,
Молока пакет, да макарон,
- Ты, кому все то? Опомнись, дура!
У нее же сын, словно барон,
Особняк тот, знаешь, рядом с парком,
Три колонны где, бассейн и сад,
Хлеб решила сделать им подарком?!
Вот сыночек будет нынче "рад"!
Я словам зловещим, нет, не верю,
Но от правды - кругом голова.
- Ты иди, останусь я, проверю,
Вдруг ты оказалась не права.
Незаметно уж подкрался вечер,
А народ спешил и проходил,
Кто-то мимо, кто… Продрогли плечи,
А за ней никто не приходил.
Я смотреть открыто не посмела,
Мельком только – деньги до верха,
Устыдилась, мне ль какое дело,
Лучше уж пойду я от греха.
Он подъехал на крутой машине,
В кожанке, холеный весь такой,
Очень представительный мужчина,
По ступенькам вниз - забрать домой.
Деньги спрятал, подобрал коробки,
А старушку вынес на руках,
Посадил небрежно и неловко,
Сплюнул в бок, поправил кое-как.
Знать, не ходят у бедняги ноги,
И своим поступкам не вольна,
Не сойти ей с горькой той дороги,
Не любима, не нужна, больна…
На сыром бетоне, в переходе -
Все бегут, у них свои дела -
В плащике, что был когда-то в моде,
Бедная старушка умерла.
Время изменяет дни и лица,
Я иду у жизни на краю,
Только ночью иногда мне снится –
Как старушке хлеб я подаю…