Вам кажется, что вы прожили серую и однообразную жизнь? Что всё в ней происходило само по себе и было однообразно и неинтересно никому? Что вспомнить-то вам особо и нечего? Вы это серьёзно?
И вы никогда не задумывались об аромате ветра странствий и путешествий? Он волнующе чуден, соткан из прожитых дорог и лет, из надежд и волнений перед началом пути, из впечатлений и воспоминаний, осевших в вашей памяти. И если вы способны переворошить увиденное и памятуемое вами, словно причудливую мозаику калейдоскопа, да ещё и разбавите всё это чудесными ароматами воспоминаний, то ощутите себя в роли путешественника. Путешественника в машине времени.
Для мальчишки из маленькой деревни, переносимого много раз по всей стране службой его отца-офицера, эти запахи странствий и путешествий сплелись в причудливый букет запахов - от паровозного дыма на Транссибирской магистрали до сгоревшего в самолётных турбинах керосина, от пряно-соленого аромата водорослей Японского моря до пьянящего запаха дальневосточного багульника , от сухого смолистого аромата белорусских сосен до угольно-торфяного запаха печных труб Западной Европы.
Впрочем, до Европы было ещё далеко. Очередное путешествие в новую жизнь пока обдавало ароматом пыльных приграничных дорог, перемешанным с запахом летних трав. Белая «Волга» с серебристым оленем на капоте мчала пассажиров и пару чемоданов нехитрого скарба переезжающей к новому месту службы семьи капитана самой короткой дорогой от Гродно до Бреста, вдоль границы.
Предыстория предстоящего путешествия к очередному этапу жизни была весьма прозаична. Военная служба отца диктовала всю жизнь семьи и была именно тем стержнем, вокруг которого крутился семейный глобус. Пацан понемножечку рос и потихонечку взрослел, за плечами у него остался восьмой класс, и появился маленький шанс изменить беззаботное школьное мальчишество на что-то более серьезное и взрослое.
Решение мальчишкой было и принято, и озвучено на семейном совете.
- В общем, мы с Серёжкой решили в техникум поступить. В химико-технологический, на КИПовцев. Ну а что, техникум рядом с домом, работа после техникума на «Хим Дыме», и специальность интересная. Мастер контрольно-измерительных приборов. Да и Серёгин батя сказал, что поможет. Как это – кто он? Он начальник цеха на химкомбинате.
Родители, как ни странно, не отговаривали и согласились. Впрочем, что тут странного? Отец начинал на заводе, затем три года солдатской службы в погранвойсках на Сахалине, и только после четырех лет обучения легли ему заслуженные лейтенантские звёздочки на погоны. У матери за плечами техникум молочной промышленности, работа на сельском молокозаводе и множество разных мест работы там, куда бросала их судьба, от лаборантки корабельного топлива до лаборантки кабинета физики в школе. Трудяги, что и говорить. Не «каста», не «элита»,не «голубых кровей».
Мальчишка рос обычным пацаном. Отец на службе, мать на работе. В основном предоставлен сам себе. Школа – дом - друзья.Пионерия - комсомол. Его увлечением с раннего детства были книги и техника. Ходил в радиокружок, сам паял разные электронные штучки, попытка занятий картингом, походы по меловым берегам Немана в поисках древних окаменелостей, увлечение фантастикой. Учился неплохо, но был небольшим разгильдяем и к концу восьмого класса уже притянулся к сигаретам. Как говорится, влияние улицы. Вместе с друзьями слушали и записывали музыку с «Голоса Америки». Ходили на соревнования по мотокроссу. Гонял на велосипеде. Слушал польские радиостанции – «Листы пшебою», «Лято з радием» с популярной и недостижимой в то время западной музыкой. В общем, был как все.
Жаркое лето середины 70-х. Все хорошо, родители согласны, завтра с Серёжкой договорились с утра нести документы в техникум. Тихим вечером под окнами дважды привычно рыкнула отцовская «Паннония», выплюнув комочки сизого промасленного дыма. Отец почему-то всё время глушил мотоцикл именно так, прогазовав дважды. Говорил, «мотор лучше смажется». Хлопнула дверь, батя бережно повесил привычным жестом зелёную фуражку.
- Люсьен, сын, пошли на военный совет! У меня для вас новость есть.
Квартира была маленькой, но уютной. Уселись на кухне.
- Мне предложили на пять лет в ГСВГ, в Германию. Ответ надо дать завтра. Что скажете?
-Пап, а я при чём тут? Ты служишь, тебе с мамой и решать…
-Сынок, нам с мамой как раз проще решить, чем тебе. Ты если хочешь, то можешь и не ехать.
-Как это?
- Очень просто. Ты же взрослый и в техникум поступать собрался? Так и поступай. Жить будешь в этой же квартире, стипендию получать. Ну и мы с матерью деньжат тебе подкидывать будем на пирожки.
- А если не поступать?
- А если не поступать, тогда мы едем все вместе, и ты идёшь в Германии в школу, доучиваешься. Кстати, едем в Потсдам, школа прямо в городе. Наша, обычная, советская. Там детишек военных хватает.
Мать, конечно, согласилась на переезд. Отец, естественно, был двумя руками «за». Ведь это и карьера (что для нормального офицера очень важно), и возможность поднять благосостояние семьи (что для нормального мужика тоже первостепенно). Жили-то не богато. А вот мальчишку грызли сомнения…
- Пап, а можно я утром скажу? Мне подумать серьёзно надо!
- Можно, можно. Дело серьёзное, понимаю. Думай.
Мальчишке не спалось. Ах, как же сладко манили грядущие прелести! Свобода от родительской опеки, почти полная независимость, квартира в собственном распоряжении, любимая девочка-одноклассница, с которой только-только прорезались обоюдные нежные чувства. Но почему-то в эти сладкие прелести потихонечку впутывался ветер странствий и перемен, развеивая их запахами путешествий. Собственно, не Германия манила, а именно переезд к новому, неведомому. Свобода будет, рано или поздно. И независимость от родителей тоже будет. Почта будет приносить письма с ровным девичьим почерком, а чувства останутся в сердце.
Таковы уж дети военных. Они всю жизнь меняли школы, квартиры и города. Расставались с друзьями и подругами, обретая новых. Они с детства привыкали жить перелётной жизнью. И оттого, наверное, для них Родиной остался не какой-то город или посёлок, а весь огромный Советский Союз. Ведь в каждом прожитом месте они оставляли кусочек своей души, накапливая в себе воспоминания. Парадокс был в том, что им не хотелось уезжать, но хотелось увидеть новое, словно шагнуть за горизонт.
И мальчишка шагнул. Он и потом всю свою жизнь будет делать шаг вперёд.
Машина завертелась. Фото на загранпаспорта, сборы, контейнер, получение паспортов (у отца синий, служебный, а у матери красный, общегражданский, да еще и фото вместе с сыном), билеты... Вот и прощание с друзьями. У родителей своя «отвальная», у мальчишки своя. Вот и прощание с любимой девочкой. Обещания писать письма и обязательно встретиться. Конечно же, они потом встретились. И не раз. Но это совсем другая история совсем для другого рассказа.
Брест мальчишке не понравился. Времени на то, чтобы сходить в Брестскую крепость, о которой он так много читал, не было. Вокзал, монументальный снаружи, похожий на московские высотки или на здание МГУ, облицованный мрамором, бережно хранил на своих стенах мемориальную доску в память о его защитниках в кровавом июне сорок первого. Толпы людей с огромными чемоданами, очереди. Обычная вокзальная сумятица.
Таможню прошли быстро, без досмотра. Острый, перескакивающий с паспорта на лицо фотографический взгляд пограничника на паспортном контроле, и выход на посадку. Обычные вагоны, обычные проводники, обычные пассажиры. Обычный поезд под номером 17. Только название странное – «Москва - Вюнсдорф».
- Пап, с Москвой всё понятно, а что это за Вюнсдорф такой?
- Это город в ГДР, там наш штаб. Приедем, увидишь.
Над перроном из динамиков зазвучала щемящая душу мелодия. «Прощание славянки». Плавно тронулись вагоны. Блокпост Буг, с поезда сошли пограничники. Мальчишка прилип носом к окну. Мимо медленно проплыл гордо стоящий пограничный красно-зелёный столб с серебристым гербом СССР. Сколько таких столбиков пацан видел, мотаясь с отцом по пограничным заставам. В семейном альбоме даже осталось его фото на нейтральной полосе, между двумя погранстолбами - нашим и польским, бело-красным. Колёса неспешно постукивают по рельсам на мосту, внизу мутная жёлто-зелёная вода Буга. Всё. Наша земля кончилась. Поезд тормозит в Тересполе. Маленькая станция, низкий перрон. Пошли польские «погранцы», заглядывая в купе с вежливой фразой «Дзень добры! Пассконтроль польски, проше пана пачпорт!»
Мальчишка тогда не мог догадываться, что этот маршрут ему придётся повторять не единожды. Сначала как школьнику, потом как курсанту-отпускнику, а спустя несколько лет - как главе семейства, офицеру, с любимой женой, маленьким сыном и большими чемоданами. Всё в жизни повторяется, только на другом уровне.
Польша ничем особенным не удивила. Более того, на цивилизованную Европу как-то она совсем не была похожа. Быть может, взгляд из окна вагона не давал истинную картинку, но мальчишку поражала какая-то мелочность страны. Не поля от края до края, а какие-то клочки земли. Не обилие тракторов и машин, а обилие повозок и лошадей. Ни красот природы, ни красот городов. Мелочная какая-то страна.
Границу с ГДР проезжали ночью. Во Франкфурте-на-Одере в вагоне зазвучала немецкая речь. Теперь уже немецкие пограничники требовали от пассажиров паспорта своей дежурной фразой «Ире паспорт, битте». Пассажиры, отрывая сонные головы от подушек, совали свои паспорта, громко щёлкали штампы в руках немцев. Вагон начал медленно расставаться с пассажирами. Следующая станция через полтора часа, Берлин-Остбанхоф. Ночь, за окном лишь мелькающие огоньки.
Вот и конечная. Вюнсдорф. Пассажиры выволакивали чемоданы на перрон. Вдали стояли зелёные коробочки военных автобусов. На автобусах таблички с названиями городов.
- Вот, встречают своих. Где-то здесь и для нас машина должна быть. Вы здесь постойте, я сейчас поищу.
- Слава, я не поняла, где же твоя обещанная Германия? Пара домиков и наш советский вокзал в какой-то деревне Вюнсдорф?
- Люсьен, будет тебе Германия, будет!
Такая же «Волга», только уже чёрная, с таким же серебристым оленем на капоте через часок подвезла пассажиров к серому зданию в военном городке.
- Вот вы и в Потсдаме. Добро пожаловать в наш седьмой городок! Станислав, размещайтесь. Ваш номер на втором этаже, буфет внизу. На беседу к руководству прошу прибыть к 10 часам. Всего доброго! – и сопровождавший семью офицер хлопнул дверью машины
.Первые покупки и первая проба немецких продуктов были сделаны мальчишкой в буфете гостиницы и за столом номера. Маленькие булочки по пять пфеннигов ценой, маринованные сосиски в железной высокой консервной банке и коричневый газированный напиток с непередаваемым ароматом и вкусом, со странным названием "Club-Cola"
Раньше такого пробовать не приходилось и всё понравилось и пришлось по вкусу.
В наступивший воскресный выходной день семья вышла на потсдамские улицы знакомиться с городом. Одних незнакомых улиц было мало, и венцом прогулки стал парк Сан-Суси с его прекрасными аллеями, памятниками, королевскими дворцами и фонтанами, полными золотых рыбок. Отец, любитель рыбалки, был просто в азартном восторге.
Прогулка по городу и парку вызвала непонятные ощущения. Всё вокруг чужое. И люди, и речь, и надписи, и вообще всё окружающее. Даже одежда, которая на тебе, какая-то иная и бедная.
Время, конечно же, потом разложит всё на свои места и наполнит жизнь яркими эмоциями. Но это будет потом.
А назавтра поселение в квартиру и жизнь со всеми новыми переменами в уникальном военном городке номер семь.
Продолжение следует.
(продолжение следует)