Покойники иногда воскресают - 4

 Операция "Марионетка"
 
 
1. Бизнесмен с окраины Джанджа

  Небо с утра было необычного ярко-сиреневого цвета, а над горизонтом - фиолетовым и очень плотным. Солнце медленно как бы нехотя выкарабкивалось из-за гор, разжижая лучами густое фиолетовое желе и превращая его в малиновый кисель. Зелень казалась серой и блеклой, а шарообразные кроны невысоких кедров, стоящих в контражуре - практически черными.
  Дом Тангира - или дверец, как его с гордостью называл сам хозяин - стоял на окраине Джанджа, почти у самого подножья гор. Между домом и горами росла редкая кедровая рощица, а посредине ее на большой поляне, поросшей орешником и олеандром, холмились развалины древнего строения, предположительно зиндана. Не особенно давно здесь стоял лагерь российских археологов, которые порылись, порылись в земле, пытаясь найти нечто необычное, но ничего не откопав, свернули все работы и переехали на другие развалины, более как им казалось перспективные в плане наличия раритетов и артефактов. Археологи действовали в рамках российско-джамлтарской программы по изучению культуры и быта древних горских племен, некогда заселявших территорию, ставшую впоследствии Джамалтаром.
  Зиндан - культура?
  Зиндан - быт?..
  Как бы там ни было, но лагерь археологов функционировал всю зиму - наиболее комфортное время года для мало привычных к джамалтарскому пеклу россиян. К лагерю была проложена дорога - не элитное шоссе естественно, но вполне приличная грунтовка, по которой вполне можно было проехать не только на джипе, но и на обычной легковушке.
  После отъезда археологов район перед кедровой рощей благодаря этой временной автодороге стал быстро застраиваться и заселяться. Первым построенным домом стал дворец Тангира.
  Дворец имел два этажа и был квадратным в плане, широкая веранда опоясывала его по всему периметру. Вокруг дворца был разбит компактный сад с молодыми айвой, яблонями и сиренью. Сад был огорожен невысоким каменным забором, и по нему бродили два павлина. Иногда они противно кричали, громко обсуждая между собой свои птичьи проблемы. Дворец нельзя было отнести к какому-то одному архитектурному стилю. Кое-что соответствовало традициям юго-западной Азии, кое-что - юго-восточной. Но присутствовали и некоторые элементы европейской архитектуры. Короче, полная мешанина, но Тангиру нравился его дом. По углам дворца над плоской крышей возвышались четыре башенки, одновременно похожие и на купола минаретов и на башни готических замков. На крыше находился небольшой бассейн, рядом - солнечная батарея и тарелка спутниковой антенны. В общем-то, дворец Тангира мало чем отличался от других недавно построенных вблизи развалин зиндана домов, но был одним из самых больших и по его саду разгуливали крикливые павлины. Наверное, из-за павлинов, а может быть, из-за башенок Тангир и называл его дворцом.
  Внутреннее убранство дворца можно было назвать скромным, лишенным восточного комфорта и помпезности, если бы не громадный достархан едва ли не во всю главную залу, застеленный дорогими персидскими коврами и стоящий на самом видном месте кальян, несомненно, дорогой, с золотым мундштуком и с большой колбой, оплетенной золотым кружевом. В колбе искрилось вино местного производства с поэтическим названием "слезы Алсу". Такого вина в Джамалтаре производилось не более ста декалитров в год. И табак был джамалтарский, самый лучший в мире. Во всяком случае, так считал не только хозяин дворца, но и другие любители табака, и не только джамалтарцы.
  Рядом с дворцом располагались мастерские по производству джинсовой одежды - красильная мастерская с большим двором для сушки полотна, швейный цех, более похожий на склад, и склад, более похожий на вертолетный ангар средних размеров. Швейный цех состоял из двух помещений, разделенных легкой пластиковой перегородкой. В первом отделении находилось несколько гладильных машин, а во втором, занимающем большую часть цеха, сидели и стрекотали на швейных машинках восемнадцать девушек швей. Условия для их работы были созданы вполне комфортные - оборудованные всем необходимым рабочие места, хорошее освещение. Чтобы шум от работающих машинок не был слышен снаружи, стены и потолок цеха были обшиты звукоизолирующим материалом, а в качестве компенсации возникших вследствие этого неприятностей - жары и духоты - в цехе были установлены импортные кондиционеры, и помещение хорошо вентилировалось. Все оборудование было американского производства, только швейные машинки немецкие, бошевские.
  Владельцем этого производства являлся Тангир.
  После того, когда с джамалтарского престола во второй раз слетел кровавый диктатор Басмангалей, в страну вошел ограниченный контингент миротворческих сил, а вслед за ограниченным контингентом хлынули неограниченные толпы бизнесменов и коммерсантов со всех стран, в основном из США и Китая. Самобытная культура Джамалтара стала понемногу размываться, смешиваясь с культурой западной. Вскоре большинство джамалтарцев стало одеваться по-европейски. Чалмы и банданы сменили кепи и бейсболки, а войлочные куртки и шаровары - джинсовые костюмы или шорты с майками. Подобным образом наряжались в основном горожане, но и в глубинке нет-нет можно было увидать людей, облаченных в ковбойские наряды.
  Умные и предприимчивые люди быстро сообразили, что в такой обстановке развитие собственного производства европейской одежды, способного успешно конкурировать с западными текстильными предприятиями, сулит немалые прибыли. Тангир стал одним из первых предпринимателей в этом бизнесе.
  Учрежденное им предприятие носило громкое название: "Джинсовая революция". Такое название несло в себе двойной смысл. Во-первых: революционность была в том, что взамен войлочных курток и тяжелых халатов населению Джамалтара предлагалась уже ставшая для многих привычной одежда, пошитая из джинсовой ткани, а во-вторых: революционный удар был направлен на классический американский стиль. Та одежда, которую шил Тангир, учитывала некоторые национальные особенности и традиции жителей Джамалтара. Она отличалась более свободным покроем, иными оттенками и имела национальные узоры на обшлагах. И пуговицы были особенные - блестящие, имитирующие высоко почитаемое на Востоке золото, и на них был отчеканен герб Джамалтара. Использование государственной символики в ширпотребе обошлось Тангиру не так уж и дорого. Пуговицы вызывали у джамалтарцев смесь патриотического и первобытного восторгов. Такая одежда раскупалась ими более охотно, чем американо-европейская. К тому же она была значительно дешевле, так как производилась из местного сырья и шилась местными работниками. Так что, предприятие Тангира процветало.
  Откуда взялся сам Тангир, никого не интересовало, хотя в деловых кругах его имя раньше не звучало. В последнее время в Джамалтаре возникла новая плеяда отечественных бизнесменов. Где они заработали первоначальные капиталы, ни для кого не было загадкой - либо наркотики, либо разворованные во времена двух путчей государственные средства. Предприимчивый человек Джамалтару в настоящий момент был нужен позарез, необходимо было срочно поднимать экономику, поэтому государственные чиновники на многое смотрели сквозь пальцы, а когда они эти пальцы убирали, то в их глазах читалось откровенное требование: "Деньги давай!"
  Тангир поднялся с постели как всегда рано - в шесть тридцать утра. Рабочий день на его производственном участке начинался с семи и заканчивался в четыре часа. Перерывов на обед не предусматривалось. На первом этаже под спальней находился тренажерный зал. Тангир выпил традиционный стакан холодного яблочно-морковного сока и минут пятнадцать растягивал связки и нагружал мышцы на тренажерах. Приняв душ, оделся и вышел во двор. Прислугу Тангир не держал, поэтому никто не встретил его на крыльце и не поклонился в пояс, как это было принято в Джамалтаре.
  Звукоизоляция швейного цеха была все-таки не полной, до слуха Тангира донеслось тихий стрекот швейных машинок. У ворот красильного цеха стоял пузатый Мишми - начальник производства - и устраивал кому-то разнос. На площадке суетились рабочие, снимая с веревок вывешенные с вечера на просушку синие полотнища и проваренные в хлорном растворе джинсы, более похожие на шаровары, и балахонистые джинсовые куртки и рубахи. Над красильным цехом висел легкий голубоватый дым: печи затопили еще ночью, чтобы к началу рабочего дня вода в чанах достигла нужной температуры.
  Тангир направился к Мишми, и тот, завидев хозяина, перестал кричать на подчиненных, склонился в почтительном поклоне. Рабочие засуетились активнее, показывая своему работодателю, что он не напрасно платит им за их тяжкие труды, но если бы он подольше и повнимательнее посмотрел, то убедился бы в их рвении и преданности, и, возможно, увеличил бы хоть чуть-чуть их и без того неплохую зарплату.
  Тангир усмехнулся в курчавую бороду. Производство джинсовой одежды приносило стабильный и постоянно растущий доход, Тангир начинал подумывать о расширении производства. Он не был скупым человеком и платил своим работникам хорошо, но не баловал, старался не сильно выделяться на фоне других предпринимателей того же уровня. Большая часть полученной прибыли резервировалась на счетах - Тангир накапливал капитал для большого рывка.
  Свой утренний обход владелец предприятия всегда начинал с красильной мастерской. Рядом с Мишми уже стоял старший красильщик Ачеяз, которого Тангир называл про себя Покемоном. Покемон полностью оправдывая свое прозвище (его нельзя было назвать красивым мужчиной) - был долговязым, сильно сутулым, имел длинный вислый нос, похожий на небольшого размера баклажан, вечно красные от паров хлора глаза и мокрые толстые губы. Одевался он постоянно в один и тот же длиннополый сатиновый халат, перепачканный краской. Возможно, у Ачеяза было несколько одинаковых халатов, но у Тангира складывалось впечатление, что халат был один и тот же.
  Тангир подошел к Мишми и Покемону, принял от последнего доклад о том, что все как всегда в порядке: загрузка чанов произведена, заболевших и отсутствующих по неизвестным причинам нет. Тангир кивнул и степенно прошествовал в помещение мастерской, окунувшись в ставшую давно привычной смесь запахов уксуса, хлорки и дыма. Взглянув на показания приборов и убедившись, что Покемон почти не соврал по поводу того, что все в порядке, Тангир подошел к одному из чанов и обмакнул палец в горячую жижу. Поднес палец к свету, внимательно посмотрел на него, понюхал и, удовлетворенно кивнув, стряхнул синие капли с пальца и вытер его о полу халата Ачеяза. Покемон подобострастно осклабился.
  - Пойдем в швейный цех, - кивнул Тангир управляющему и направился к выходу.
  - Четвертая и одиннадцатая швеи вчера допустили брак. - Мишми еле поспевал за хозяином.
  Тангир резко остановился.
  - Что? - спросил спокойно, но Мишми похолодел.
  - Ч-четвертая и одиннадцатая... - начал он заикаясь.
  - Я слышал, - перебил толстяка Тангир. - Что за брак? Перешить можно?
  Мишми закивал головой.
  - Только размер придется уменьшать, - сказал он и шмыгнул носом.
  - Ущерб за счет швей. Ну, что стоишь? Пошли.
  Едва они вошли в цех, их оглушил стрекот восемнадцати швейных машинок. На головах у швей, гладильщиц, механика и подсобных рабочих были наушники, на Тангире и Мишми наушников не было. Тут же навстречу хозяину и управляющему выбежал механик Басим, исполняющий также обязанности начальника цеха. Он поклонился и что-то прокричал, но Тангир его не услышал. Жестом приказав ему замолчать, Тангир пошел по проходу между работницами. Швеи сосредоточено строчили, не поднимая голов. Тангир прошел мимо четвертой швеи, которая довольно часто допускала брак в работе - ее уже давно следовало уволить - и остановился возле одиннадцатой.
  Девушка была совсем молоденькой, лет семнадцати, и выглядела как подросток. Казалось, что она вся в работе и не видит стоящего рядом работодателя, но Тангир заметил, как вдруг напряглась ее узкая спина и как запульсировала голубая жилка на длинной и гибкой как у лани шее.
  "Гюльбиби, - вспомнил Тангир. - Такое смешное имя! Смешное, трогательное и звонкое, как колокольчик..."
  Ему вдруг захотелось прикоснуться губами к этой бьющейся голубой жилке, но он подавил в себе внезапно возникшую нежность и, оторвав взгляд от шеи девушки, двинулся дальше по проходу.
  После обхода они с толстяком Мишми расположились на складе в маленькой конторке, где Тангир просмотрел все записи, сделанные за вчерашний день: сколько готовой продукции принято на склад, сколько заготовок отпущено со склада, сколько товара отгружено, когда планируется следующая отгрузка, сколько ниток, заклепок и прочей фурнитуры имеется, и чего следовало бы прикупить. Короче говоря, обычная рутина.
  Спустя два часа после начала ежедневного обхода и проверки Тангир, дав Мишми указания, ушел в дом.
  Кабинет был расположен на втором этаже рядом со спальней. Зайдя в кабинет, Тангир включил компьютер и первым делом проверил электронную почту. Одно из сообщений его очень обрадовало. В письме сообщалось, что долгожданная встреча с давним другом состоится сегодня в двадцать три тридцать в условленном месте. Наконец-то!..
  Тангир просмотрел свой ежедневник. На сегодня дел было запланировано не много. Две пустяшных встречи с поставщиками - одна через час, другая в одиннадцать тридцать. Обе встречи состоятся в бизнесцентре в Джандже. А в час дня он должен принять в своем дворце Салеха Барани и его младшего брата Алендара, самых серьезных клиентов фирмы "Джинсовая революция". Братья являлись владельцами сети магазинов джинсовой одежды в Джандже и в других городах Джамалтара. Кроме того, у них было два автомагазина, раскатывающих по стране и торгующих все той же джинсовой одеждой. Братья Барани намеревались подмять под себя весь рынок и стать монополистами по продажам джинсы, поэтому сегодняшняя встреча могла послужить толчком для принятия Тангиром решения о расширении производства.
  До бизнесцентра езды было минут пятнадцать, и Тангир особенно не торопился. Он проверил состояние своих счетов, пробежался по сайтам конкурентов, мельком просмотрел последние новости джамалтарского большого бизнеса и стал одеваться к выезду. Оделся как и подобало преуспевающему бизнесмену - серый деловой костюм, белоснежная сорочка, дорогой галстук.
  Тангир посмотрел на себя в зеркало и изобразил на лице голливудскую улыбку.
  - Вроде бы, ничего, - сказал он вслух, - но... - критически вглядевшись в свое гладкое широкоскулое лицо со слегка припухлыми веками, подумал: "разжирел ты парень от спокойной жизни! Нужно более активно заниматься в тренажерном зале. До седьмого пота! А то так недолго и форму потерять"
  Энергично потерев ладонью гладковыбритый череп, Тангир подмигнул своему отражению и вышел из кабинета.
  Мишми опять кого-то ругал во дворе красильной мастерской. Тангир подозвал его к себе и дал указания по поводу предстоящего обеда с братьями Барани.
  Мишми был неплохим начальником производства. Дело свое знал, текстилем занимался давно, его работу можно было даже не контролировать. Тангир ценил его и хорошо платил за работу. Очень хорошо! Такой зарплаты Мишми не получал ни во времена правления Ташира, ни при Басмангалее, ни в первые годы после казни диктатора. Только когда Тангир взял Мишми к себе простым красильщиком и внимательно присмотрелся к тому, как он выполняет свою работу а, присмотревшись, сделал его старшим над всеми своими работниками, вот тогда-то Мишми и зажил как человек. Выстроил себе домик, купил пикап. Он был благодарен Тангиру и крайне предан. Исполнять обязанности управляющего дворцом он сам предложил Тангиру. За просто так, бесплатно. Но Тангир считал, что любой труд должен оплачиваться...
  - Все будет сделано в лучшем виде, господин Тангир, - обнадежил хозяина управляющий. - Не в первый раз.
  Тангир кивнул, лихо впрыгнул в свой красный спортивный "Кугуар" и умчался по пыльной дороге в сторону города.
  Мишми проводил взглядом исчезнувший в клубах пыли автомобиль хозяина и направился к швейному цеху. У двери в цех стоял Басим. Он смотрел на Мишми почти так же преданно, как и на Тангира.
  - Одиннадцатую ко мне, - бросил Мишми Басиму, и Басима как ветром сдуло. Мишми вздохнул и пошел на склад.
  Гюльбиби, швея под номером одиннадцать, пришла буквально через минуту. Она вошла бесшумно, и почтительно поклонившись, остановилась посреди конторки.
  - Садись. - Мишми указал на стул, стоящий напротив.
  Гюльбиби села на краешек стула и поправила платок, закрывающий почти все ее лицо и оставляющий открытыми только глаза, черные и жгучие как южная ночь.
  Мишми с интересом посмотрел на девушку. Немудрено, что такая глазастая приглянулась хозяину, а в том, что она ему приглянулась, Мишми не сомневался - он видел, как господин Тангир смотрел на молодую швею.
  Тангир был одиноким, во всяком случае, Мишми было ничего неизвестно о том, женат ли его хозяин, и если женат, то где его жена? Во дворце Тангира женщины появлялись крайне редко, и все они были как-то связаны с ним по бизнесу, а проституток хозяин не заказывал, хотя был человеком не старым и мог бы позволить себе некоторые развлечения с дорогостоящими куртизанками...
  - Сегодня у хозяина обед с высокими гостями, - сообщил Мишми девушке. - В час дня. Нужно сделать все так, чтобы господин Тангир был доволен. Я бы мог вызвать профессиональную прислугу из фирмы, но думаю, что господину Тангиру будет приятнее, если за столом будешь прислуживать именно ты.
  Гюльбиби вскинула на Мишми испуганные глаза, взгляд ее словно бы спрашивал: "Почему я, господин управляющий?".
  - Продукты я сейчас закажу, - продолжал Мишми. - Вино, напитки, сладости... Твое дело все это подавать гостям в нужном порядке и не забывать вовремя подливать вина в бокалы. Ну, может быть, кальян раскурить. Справишься? - Задал вопрос, хотя прекрасно знал, что любая женщина в Джамалтаре с детства начинает осваивать подобную науку, позже это становится ее прямыми обязанностями.
  Гюльбиби тихо ответила одними губами:
  - Да, господин управляющий.
  - Иди, работай. - Мишми кивнул головой на дверь. - Но только к часу ты должна быть готова. Приоденься. Есть во что? - Гюльбиби кивнула. - И еще... - Мишми тяжело выбрался из-за стола и подошел к девушке, сказал ласково: - Постарайся угодить нашему хозяину. Это не мне нужно, тебе...
  Гюльбиби вопросительно взглянула на толстяка, но он не стал ничего добавлять к сказанному, легонько подтолкнул ее к выходу.
  Тангир вернулся из города к половине первого. Мишми встретил хозяина у дверей и протянул ему длинную бледно-голубую ленту. Это был счет за обед на три персоны, обед от фирмы "Саттар и сыновья". Тангир изучил меню, а число нулей в счете не вызвало его удивления - хорошая качественная еда и лучшее вино должны стоить дорого, иначе это подделка. Обычно Тангир обедал и ужинал в городе, а на завтрак выпивал только бокал сока, но иногда, если сам назначал встречу с обедом в своем дворце, пользовался услугами местного ресторатора господина Саттара, снабжающего полуфабрикатами большинство ресторанов столицы. Помимо полуфабрикатов Саттар поставлял и готовые блюда, а также занимался готовкой и доставкой обедов частным лицам, обслуживанием свадеб и прочих торжеств. Тангиру кухня Саттара нравилась.
  - За обедом будет прислуживать одна из швей, - как бы невзначай сказал Мишми. - Швея под номером одиннадцать.
  Тангир оторвался от изучения меню и удивленно взглянул на своего управляющего.
  - Сегодня у господина Саттара нет ни одной свободной девушки, - соврал Мишми. - У него три свадьбы. Пятница! - Мишми пожал тучными плечами.
  В кармане Тангира запиликал телефон.
  - Ассалам алейкум! - Звонил Салех, старший из братьев. Братья Барани были похожи не только внешне, но и голоса у них были практически одинаковыми. И все-таки Тангир научился отличать голос Салеха от голоса Алендара.
  - Валейкум салам... Что-то случилось, господин Салех?
  - Случилось...
  - Надеюсь, ваше здоровье и здоровье вашего брата, уважаемого Алендара, в порядке?
  - Спасибо. Со здоровьем все хорошо. Беда в другом... Даже страшно рассказывать такое!
  - Что случилось, уважаемый Салех?
  - На наш автомагазин, который шел в дальние горные селения, напали бандиты. Большой отряд бандитов. Откуда они взялись - непонятно! По правительственным сводкам в этом районе бандитов не должно было быть. Все бандиты на конях, с автоматами...
  ...Бандиты были грозой местных и приезжих коммерсантов. В принципе, они были всегда, но особенно активно и жестоко стали действовать после того, как был свергнут кровавый режим Басмангалея. Банды были сформированы в основном из "отважных", бывших гвардейцев диктатора и "темников", сотрудников спецподразделений, выполняющих функции жандармерии. Не все "отважные" и не все "темники" стали бандитами, многие продолжили службу во вновь сформированных силовых структурах Джамалтара после краха Басмангалея, присягнув на верность новому правителю, принцу Таломану, дальнему родственнику Ташира. Но некоторые, отличившиеся особой жестокостью во времена правления Басмангалея, опасаясь того, что их прегрешения не будут забыты, ушли в горы...
  - Развернуть фуру негде было, - продолжал Салех. - Водитель бросил ее, пересел на джип, в котором ехали продавцы и два охранника. На джипе им удалось оторваться от банды... Бросил фуру с товаром, негодяй! Там почти на три миллиона джамов товара было. Такие убытки!
  - Я выражаю вам с братом свои соболезнования по поводу потери, - сказал Тангир. - Но осмелюсь заметить - это всего лишь деньги, уважаемый Салех! Всего лишь деньги... Слава аллаху все живы и здоровы и никто не пострадал!
  - Ничего себе - всего лишь!.. Три миллиона джамов!! Это ведь пятьдесят тысяч евро!
  - Ну, не надо так сокрушаться, уважаемый компаньон. Пятьдесят тысяч евро вы заработаете за два рейса вашего автомагазина. Либо откроете еще одну точку в центре столицы. Сегодня я еще раз просчитал объемы своего производства и хотел на предстоящем обеде обсудить вопрос об увеличении скидок вашему предприятию с десяти до двенадцати с половиной процентов, естественно при условии увеличения с вашей стороны объемов закупа. Я даже готов отказать другим клиентам, если вы существенно увеличите объемы.
  Салех замолчал, явно прикидывая в уме предстоящие барыши. Подумав, сказал:
  - Я хотел принести вам наши с братом извинения по поводу того, что сегодняшняя наша встреча срывается. Сами понимаете, причина серьезная. Алендар подсчитывает убытки, а я только что из банка, решал вопрос с кредитами. Но ваше предложение... по поводу дополнительных скидок я хотел бы обсудить как можно скорее... Скажем, через два дня, в понедельник. Как вы на это смотрите?
  - Хорошо, в понедельник, - согласился Тангир. - Но накануне нужно будет созвониться. Я могу ненадолго покинуть Джандж.
  - Я обязательно позвоню. До связи?
  - До связи.
  Тангир захлопнул крышку мобильника.
  Мишми слышал весь разговор, по крайней мере, слова Тангира. Он уже понял, что сегодняшний обед не состоится.
  - Мне отменить заказ? - спросил он, посмотрев на часы. - Правда, уже поздно. Боюсь, что кебаб и плов вернуть не удастся.
  - Что? - Тангир с задумчивым видом посмотрел на услужливого управляющего. - Отменить? Нет, ничего не нужно отменять. Обед начнется ровно в назначенный час, и совершенно неважно сколько человек будет за столом... Гюльбиби тоже отменять не нужно. - И добавил тихо и непонятно, но Мишми расслышал: - Видимо не стоит противиться неизбежному...
 
  2. Развалины зиндана
  Гюльбиби спала, свернувшись калачиком.
  Тангир встал с кровати, поправил на смуглом плече девушки сползшую простыню, прислушался. Дыхание Гюльбиби было ровным.
  Тангир усмехнулся и тихо произнес:
  - Спи спокойно, моя нежданная страсть.
  Тот факт, что Гюльбиби не была девственницей, а напротив, оказалась вполне искушенной в любовных утехах и даже страстной женщиной, вносил в мысли Скифа некое иллюзорное самоуспокоение: ему не пришлось выступить в роли растлителя малолетней - Гюльбиби еще не исполнилось восемнадцати. Во всяком случае, так значилось в справке, выданной службой занятости. По джамалтарским законам возраст, позволяющий женщинам вступать в брак, определен четырнадцатью годами. Другой же закон (об ответственности за сексуальную связь с малолетними лицами обоих полов) устанавливал планку в восемнадцать лет. Иначе два месяца тюремного заключения или не особо обременительный штраф в один миллион джамов.
  Да, законы в Джамалтаре несовершенны. Но в каком государстве они совершенны?..
  На часах было ровно одиннадцать вечера. До встречи с другом оставалось полчаса. Тангир надел джинсы, свитер, кроссовки, сунул в карман пачку сигарет и заранее приготовленный маленький, но мощный фонарик и вышел из дома. Было тихо. С гор тянуло прохладой. Луна тоже казалась холодной. Тангир вошел в кедровую рощу и, осторожно ступая, двинулся по направлению к развалинам зиндана. Дорога была ему хорошо знакома, он помнил каждый бугорок и каждый овражек.
  Развалины зиндана, издали казавшиеся не особенно большими, вблизи были похожи на спящий город, таинственно освещенный мертвым светом луны. Тангир взобрался на каменную кладку и спрыгнул внутрь надземной части зиндана, прошел по широкому коридору без потолка, свернул в боковое ответвление. В тупике одного из коридорных ответвлений отростка находился расчищенный археологами лаз, со стертыми временем ступенями. Здесь Тангир включил свой фонарик, направив луч света под ноги. Лаз винтом шел вглубь. Осторожно, стараясь не поскользнуться, Тангир спустился в подземелье. Оказавшись в большой зале с низким потолком, он подошел к правой стене и, осветив ее, нажал рукой на один из выступающих камней кладки. Плита пола, на которой он стоял, беззвучно отъехала в сторону, открыв прямоугольное отверстие со ступенями, уходящими в темноту. Тангир спустился и оказался в начале длинного узкого тоннеля, уходящего в сторону гор. Плита над его головой так же беззвучно встала на место.
  По тоннелю он шел минут десять, пока путь не преградила металлическая дверь с кодовым замком. Тангир набрал код и открыл дверь.
  В подземном бункере было тепло и темно. Тангир включил свет. Бункер был неплохо оборудован и обставлен мебелью. Здесь был стол со стоящим на нем компьютером, два кресла, лежанка, микроволновая печь, отключенный холодильник. Стены и потолок обшиты пластиковыми панелями. Напротив двери, в которую вошел Тангир, была еще одна, точно такая же, с таким же кодовым замком.
  Тангир уселся в одно из кресел и посмотрел на часы: двадцать три двадцать девять - до встречи одна минута.
  "Жаль не взял что-нибудь выпить!" - подумал Тангир, но тут дверь со щелчком открылась, и на пороге появился его улыбающийся друг. Друг слегка щурился от яркого света. Тангир встал с кресла, раскрывая объятья.
  - Здорово, Зинка! - сказал он по-русски.
  - Привет, Скиф! - Зиновий был рад встрече с другом не меньше его.
  Друзья крепко обнялись.
  - Не прошло и полгода, - сказал Скиф, всматриваясь в лицо друга, покрытое мелкими оспинками.
  - Прошло только три месяца, - возразил Зинка.
  - Для меня здесь один день за два идет. Так что можно считать, что я тебя не видел полгода, а ты меня три месяца.
  - Не сказал бы, что ты плохо выглядишь, - заметил Зинка.
  - А ностальгия?..
  - Это да... Ну, ладно, во-первых, хочу передать тебе привет...
  - От Светки?
  В азиатских глазах Скифа что-либо разглядеть было непросто, особенно в моменты, когда он нарочно натягивал на себя маску невозмутимости, но Зинка так давно знал друга, что научился видеть то, чего не видели другие. Сейчас он увидел некоторое смущение и подумал: супружеская верность - понятие больше теоретическое, чем практическое, а для разведчика по полгода находящегося в командировках и вовсе - чисто условное.
  - От Светланы в первую очередь. Ждет, не дождется, когда ее "парень" дома объявится. Все глаза выплакала.
  - Не ври, Светлана плакать не умеет... - Скиф понял, что Зинка его "расколол". Впрочем, иного и не ожидалось. - А еще от кого?
  - От Дантиста.
  - Дантист по-прежнему в отпуске?
  - Прервал. Уже отработал одну тему в Лурпаке. Неплохо отработал, кстати...
  - Рад за него. Сашке давно пора было в строй вернуться. Он от безделья запросто мог с ума сойти.
  - Нет, он уже в норме. Время лечит...
  - Эх, времена были славные! Ты, Аристократ, Герцогиня, Дантист. Как мы Штольца с Басмангалеем уделали! Любо-дорого!..
  - Ну, допустим, не одни мы. Вся Контора славно поработала.
  - Ага, - согласился Скиф. - Особенно Лис отличился... Закурим? - Он вытащил из кармана немного помятую пачку, протянул Зинке.
  Зинка помотал головой:
  - Бросил. Неделю уже не курю.
  - Неделю?! - ужаснулся Скиф и закурил.
  Друзья уселись в кресла, и Зинка поведал Скифу о событиях, которые произошли за последние три месяца: кто ушел, кого ушли, кто появился, короче - кто где.
  - Ты что кислый такой? - спросил вдруг.
  - С чего ты взял? - наигранно удивился Скиф.
  - Вижу.
  - Глазастый! - похвалил Зинку Скиф.
  - Так что? Колись!
  Скиф вскинулся с кресла и заходил по бункеру.
  - А ты сам не понимаешь? Девять месяцев! Девять месяцев я здесь непонятно чем занимаюсь! Родить можно за девять месяцев!
  - Ты и раньше такими сроками работал, - возразил Зинка.
  - Вот именно: работал! Работа моя, знаешь ли, в другом заключается. Мне действие нужно, мне выброс адреналина необходим. Мне бы побить кого, прослушку организовать, секретные материалы выкрасть, взорвать что-нибудь к едрене Фене. Мое тело нагрузки физической требует, а душа - риска! А чем я занимаюсь? Сметы, отчеты, кредиты, переговоры, званые обеды, тьфу!.. Я не бизнесмен, Зинка. Я - специальный агент ФАЭТ, а не предприниматель хренов! Мне эти джинсы вот где! - Скиф полоснул ребром ладони по горлу. - Видеть не могу всяких там поставщиков и коммерсантов...
  Склонив голову набок, Зинка внимательно смотрел на беснования друга. Они, агенты специального подразделения ФАЭТ, люди особого склада. Девять месяцев без активных действий - это слишком много. Зинка и сам уже пожалел, что принял предложение Чудака занять его должность. Но у Зинки в отличие от Скифа был иной темперамент, он был более спокойным и уравновешенным. Когда становилось невмоготу он отправлялся на спецполигон и там выгонял из себя дурь. Но полигон, это всего лишь полигон. Если знаешь, что тебе ничего смертельного не грозит, то полной разрядки не наступает. И все-таки... А Скиф другой - он бунтарь, он боевик! Он больший боевик, чем Дантист, чем Аристократ, вышедший в отставку. Ясное дело, Скиф запсиховал.
  - Стоп! - остановил Зинка друга. - Чего раздухарился? Могу поздравить тебя с окончанием первого этапа операции. Легализация прошла успешно. Скоро переходим к активной стадии. Доволен?
  Скиф остановился посреди бункера и угрюмо уставился на Зинку.
  - Что молчишь? - спросил Зинка. - О чем думаешь?
  - Жаль выпить нечего за успех первого этапа.
  Зинка вытащил из внутреннего кармана плоскую фляжку.
  - Почему нечего? - Свинтил колпачок, отхлебнул, протянул фляжку Скифу. - Армянский, пять звездочек.
  Скиф сделал хороший глоток и, вытерев губы, сказал:
  - Давненько не пил армянского коньяка. Здесь только вино, местная водка и виски, тоже местного производства. Дерьмо... Итак: когда? Когда я перестану заниматься этой ерундой и приступлю к настоящему делу?
  - Все по-порядку. Сначала хочу тебе мозги вправить. Мне уже надоело вам мозги вправлять - то Дантисту, то тебе. Что это за истерика? Ты не в курсе, что каждая операция Конторы тщательным образом готовится? Раньше за тебя это делали другие. Взять ту же Герцогиню. Герцогиня больше года исполняла роль любовницы Штольца, прежде чем вы все смогли попасть на остров. А операция в Ямбе? Гоблин погиб. Чудаку со Знахарем пришлось из кожи вылезти, чтобы обеспечить нам нужные досье и разработать легенды... Что сделано здесь, в Джамалтаре, за эти девять месяцев? Ты легализовался и примелькался в определенных кругах. Бизнесмены, банкиры, некоторые клерки из правительства - все они могут понадобиться для выполнения предстоящей миссии. Далее: мы воспользовались древним коммуникационным коридором, план которого разыскали в джамалтарских архивах, и организовали прямой и безопасный канал связи. По нему можно транспортировать что угодно, вводить и выводить наших людей. Это очень большое достижение... Теперь о ерунде, как ты называешь свой джинсовый бизнес. Это не ерунда, милый мой. Это вещь серьезная и нашей Конторе необходимая. Скольких чиновников ты расположил к себе, отстегивая им от своих прибылей? Молчишь? Ты наверняка догадываешься, что тех денег, которые поступают в агентство из бюджета, едва хватает, чтобы обеспечить всем сотрудникам более или менее безбедное существование. А спецвооружение? А финансирование работы наших спецлабораторий? А подкуп должностных лиц интересующих нас государств? А... - Зинка махнул рукой. - Все статьи расходов и перечислить-то невозможно! Контора наполовину работает по принципу самоокупаемости. А может, и на две трети. Сомневаешься? Мы используем ресурсы иностранных государств не менее активно, чем свои собственные. Алмазы Илии. Золото Тании. Аферы на финансовых биржах Лурпака. Операции с недвижимостью по всему миру. Туристический бизнес. Контрабанда... Дай закурить!
  Скиф молча протянул другу желтую пачку. Зинка закурил и, выпустив струйку дыма, сообщил:
  - ФАЭТ контролирует процентов сорок контрабанды джамалтарского табака. Удивлен?
  - Ты же неделю не курил.
  Зинка удивленно поглядел на дымящуюся сигарету, сказал: "тьфу ты, черт!" и затянулся с еще большим удовольствием.
  - Я понимаю этот всплеск эмоций, Скиф, - сказал Зинка, примиряющим тоном. - У самого иной раз руки чешутся по живому делу. Но наша с тобой работа состоит из двух этапов: длительная подготовка почвы для предстоящей операции и сама операция, которая длится непродолжительное время. Иногда - очень непродолжительное.
  - Ты все время твердишь: операция, операция, - сказал Скиф. - А что за операция? Я уже девять месяцев в полном неведении.
  - Я сам ничего не знал до вчерашнего дня. Мне было поручено сделать только то, что мы сделали: легализовать тебя и организовать коридор. А вчера Чудак открыл карты, правда, подозреваю, что не все. Ты знаешь, какой он, Вася в кубе? До поры до времени все в себе держит. Наружу - не звука. Оно и правильно: утечка информации может сорвать тщательно подготовленную операцию...
  - Не тяни резину, а? - попросил Скиф.
  - Хорошо, не буду. Наша задача - посадить на джамалтарский трон нашего человека.
  - Это кого это? - оживился Скиф. - На сегодняшний момент в джамалтарской политической элите вроде бы нет ни одного серьезного лидера, который в сторону России смотрит с восторгом. Большинство лижет задницы американцам. Кое-кто сориентирован на Лурпак, кто-то на Илию. Разве что Ильджар? Но у него шансов - ноль. Поддержки народа нет.
  - А у кого есть?
  - Ты же знаешь сам. У Бальбура, естественно. Не дурак, сделал ставку на молодежь. Американист стопроцентный. Америкосы на него долларов не жалеют, он ими скоро срать станет.
  - Пусть у него хоть долларовый понос начнется, хоть запор, но победит на предстоящих выборах Ильджар. Большинство джамалтарцев проголосуют за него.
  - Не понял... - искренне удивился Скиф. - С какой стати?
  - Они очень захотят это сделать в день выборов. Поверь, Скиф, очень захотят... Чудак, как ты знаешь, мыслит нетривиально. Пусть американцы сорят деньгами, пусть будут полностью уверены в победе своего протеже. Тем больше и горше будет их разочарование, когда потенциальные избиратели Бальбура отдадут свои голоса в пользу Ильджара. Что-либо сделать будет уже поздно.
  - И все же объясни мне, дураку: почему джамалтарцы захотят проголосовать за Ильджара? С чего это вдруг?
  - Пуговицы, - просто сказал Зинка. - Ты ведь не будешь меня убеждать, что не вскрыл ни одной из переданных тебе пуговиц?
  - Не буду.
  - Нашел чего?
  - Прослойка из пористого материала, похожая на пыж?
  - Да. - Зинка кивнул головой и спросил: - Раскрошил?
  - А то, как же? Раскрошил. И проверил на радиоактивность. Слабый фон в пределах нормы. Больше ничего не определил, ждал, ты расскажешь, что это за фигня.
  - Я точно не знаю, да нам с тобой этого знать и не нужно. Пыж этот как ты его назвал - что-то вроде микропередатчика. Волны заданной частоты и длины воздействуют на определенные участки мозга человека и принуждают его совершать те или иные действия. Человек становится абсолютно управляемым. Спустя некоторое время психофункции полностью восстанавливаются, а микропередатчик после активации разрушается.
  Скиф потянулся к фляжке.
  - Сомнительно, - сказал он, сделав глоток. - Чтобы заставить человека реагировать должным образом на поступивший сигнал, его предварительно нужно закодировать. В этом состоит принцип зомбирования.
  - Это новые разработки наших спецов, - сказал Зинка.
  - Финансирование которых идет из статей дохода от контрабанды джамалтарского табака, - закончил Зинкину фразу Скиф.
  - Таких технологий у американцев нет. - Зинка сделал вид, что не заметил ироничного замечания Скифа. - И вообще ни у кого нет. Китайцы ведут теоретические изыскания, но пока ничего существенного в этом вопросе не достигли.
  - А ты не считаешь себя злодеем? - спросил Скиф, но не получив ответа, продолжил: - А я себя считаю. Мы собираемся прозомбировать миллионы наивных, мирных и ни в чем не виноватых джамалтарцев. Мы хотим навязать им свою волю. Мы собираемся сделать их роботами. - Скиф глотнул из фляжки. - Скорей всего это психотропное оружие массового поражения создавалось в спешке. Все отрицательные воздействия на психику не исследовались, побочные явления не учитывались. А что если люди станут вдруг с ума сходить? Или умирать?
  - Да все учитывалось и все исследовалось, - отмахнулся Зинка.
  - Сомневаюсь...
  - А не ты ли, моралист хренов несколько минут назад вещал мне, что испытываешь огромное желание кого-нибудь излупасить и что-нибудь взорвать?
  - Это другое.
  - То же самое. Кого ты собирался избить? Врага? А кто твой враг? Убийца? Маньяк-извращенец? Преступник?.. Так ими менты занимаются...
  - Я всегда именно так и считал! Басмангалей, Штольц, сумасшедший Пьер Шатен, другие... они были врагами. Они были преступниками и маньяками!
  - Узко мыслишь, Скиф! Мы решали и решаем более серьезные задачи, и враг у нас опаснее любого маньяка. Порой у него и имени-то нет. Он невидим, неслышен, неосязаем. Но он существует. И он несет в себе угрозу. Не кому-то конкретно, а всем, всему миру. И в первую очередь - государству, на верность которому мы с тобой, Скиф присягали. Мы вступаем с ним в схватку и обязаны победить. Согласен, методы нашей работы необычны, но иногда нужно просто не думать о морали, исполнять свой долг, используя те инструменты и то оружие, которое наиболее эффективно поможет тебе этот долг исполнить. Ты думаешь, цэрэушники работают в белых перчатках?
  - Дались тебе эти американцы! - в сердцах сказал Скиф. - Мне американцы по фигу, я себя злодеем считаю. Себя! И ради чего все это? На кой мы сюда лезем? Нефти нам своей мало? Да у нас этой нефти еще лет на сто хватит. Да и то, если старые методы добычи использовать, то есть поверху черпать...
  - Дело не в нефти, - перебил Скифа Зинка.
  - А в чем? - усмехнулся Скиф. - В контроле над контрабандой табака? Чтобы не сорок, а все сто?
  - Узко мыслишь...
  - Ты уже говорил. Сделай милость, расширь мой кругозор.
  - Вспомни Басмангалея.
  - Вспомнил. Что дальше?
  - Его амбиции едва не повергли мир в пучину третьей мировой войны, помнишь?
  - Бальбур не Басмангалей. У него отличное университетское образование, кстати, гуманитарное, и достаточно прогрессивные взгляды.
  - У Басмангалея поначалу тоже взгляды были прогрессивными. А потом он их резко поменял. Нет, Скиф, нам на джамалтарском троне нужен свой человек.
  - Управляемый из Москвы.
  - Можно и так сказать, - согласился Зинка. - А можно и по-другому. Мы должны уберечь мир от появления в этой стране диктатора, подобного Басмангалею. Мы должны подстраховаться, даже перестраховаться. Лучше перебдеть, чем...
  - Недобздеть, - вставил Скиф.
  - Вот-вот, - кивнул Зинка. - Азиаты вообще, люди своеобразные. Они малопредсказуемы. Никогда не знаешь, что у них на уме... - (Скиф при этих словах Зинки хмыкнул, но промолчал). - А на Ильджара положиться можно. Так руководство считает. И не безосновательно. Ильджар, он ведь на четверть русский. У него в Москве даже семья имеется - жена, сын... Не знал? Собственно, я тоже не знал... И вообще, хватит истерить. - Зинка забрал у Скифа фляжку с коньяком и глотнул сам. - От тебя я подобной реакции не ожидал. Другое дело Дантист с его тонкой душевной организацией, муками совести и разбитым сердцем. Но ты? Старый солдат! Невозмутимый Сфинкс! Скиф-четвертый раунд! Покоритель несовершеннолетних целительниц!
  - Просто - несовершеннолетних, - угрюмо поправил Зинку Скиф, проведя ладонями по лысой голове, словно приглаживал несуществующую шевелюру.
  - Ну? И что дальше? - спросил он. - Прозомбируем мы этих горцев. Изберут они под нашим принуждением Ильджара. А дальше что? А поутру они проснулись?.. Мирные-то они мирные, но оружие недалеко припрятали. Вмиг достанут. И американцы просто так утираться не станут, миротворцы под их дудку пляшут.
  - Миротворцев выведут до начала выборов. Есть такая инициатива ООН, и ты о ней знаешь, - напомнил Зинка Скифу. - Военного вмешательства извне не будет. Американцы досыта этого дерьма и в Афгане и в Ираке нахлебались. А по поводу реакции местного населения... Микропередатчики будут функционировать три дня. В течение этих трех дней о том, что кто-то о чем-то дотумкает, можно не переживать. Плюс время, чтобы оклематься. Плюс врожденная медлительность, лень и тугодумство. Неделя у нас есть. А Ильджар не так одинок, как ты считаешь. У него есть единомышленники, среди них неплохие профессионалы - военные, финансисты, топменеджеры. Все эти ребята давно и регулярно получают зарплату в кассе Конторы. Так что, думаю, за неделю все ключевые посты будут под контролем Ильджара, и, соответственно, под нашим.
  - Почта, телеграф, банки и далее по списку дедушки Ленина?
  - Примерно так.
  Скиф длинно и витиевато выматерился. Здесь было обо всех: о боге, о душе, о матери, о Конторе, о ее порядках и секретных технологиях, о Чудаке, о других начальниках, в том числе и о Зинке. Было здесь много и о нем самом. Зинка слушал, не перебивая, с восхищением глядя на друга. Когда Скиф остановился, Зинка спросил:
  - Я продолжу?
  Скиф кивнул.
  - В случае чего подключится Шантагар со своими отморозками. Они неплохо вооружены и будут делать то, что им прикажут.
  - Шантагар... - Скиф задумчиво покачал головой. - Удивляюсь, как ему удалось уцелеть? Я думал, что Басмангалей ему первому голову отрежет в ту ночь, во Вторую Варфоломеевскую.
  - Наш давний друг оказался более предусмотрительным, чем нам казалось. Он джамалтарец, а, следовательно, психологию своих соплеменников лучше нас понимает. То, что рано или поздно Басмангалей своего братца Басманджара прикончит, а вместе с ним и всех его сподвижников, он ничуть не сомневался. А потому и на пир по случаю восшествия на престол Ташира не пошел, хотя был в списке приглашенных, Басмангалей сам этот список составлял. Не дожидаясь резни, ушел в горы и увел за собой группу "лиловых", самых преданных ему боевиков. Бандитствовать начали уже тогда, после второго путча. Потом притихли малость, а мы тут их и взяли на снабжение.
  - Значит, все это время они жрали нашу тушенку и стреляли из наших "калашей"? - презрительно усмехнулся Скиф.
  - Не только из "калашей" и не только из наших, - ответил Зинка, не обращая внимания на усмешку Скифа. - Шантагар со своими бойцами - неплохой козырь в джамалтарской игре.
  - Не очень-то он управляем, - с сомнением в голосе сказал Скиф. - Сегодня, в первой половине дня одна из его банд напала на автомагазин братьев Барани, моих основных оптовиков. Захватили фуру с джинсой.
  Зинка пожал плечами.
  - У каждого свой бизнес. Один производит и продает. Другой покупает и перепродает. Третий грабит и реализует награбленное. Так или иначе - товар дойдет до конечного потребителя. И наши пуговицы в назначенный час сделают свое дело. Кстати о пуговицах: завтра получишь следующую партию. Большую, больше, чем обычно. Будешь продавать не только джинсовую одежду, но и фурнитуру - нитки, тесьму, заклепки, ну и пуговицы, конечно. Они ведь иногда отрываются, теряются.
  - О! - Скиф поднял указательный палец кверху. - Правильный ход! Джамалтарцы, как папуасы, любят все блестящее. Они эти пуговицы не только на джинсы, они их везде пришивать будут, даже на трусы.
  - Тебе, Скиф, нужно срочно наращивать объемы продаж. До выборов остается не так уж много времени, всего лишь месяц... Это естественно при условии, что Таломан до выборов доживет. Если нет - ситуация резко меняется и тогда тебе, уважаемый бизнесмен, придется еще полгода шить джинсы.
  Скиф кивнул, он понимал: случись ожидаемая, но нежелательная в данный момент смерть действующего правителя, власть в стране автоматически переходит в руки советника Шамиря, а выборы откладываются на полгода.
  - Официально сообщают, - говорил Зинка, - что правитель Таломан бодр и как никогда работоспособен. Но имеется информация, что эти сообщения слегка не соответствуют действительности... А кстати, что говорит помощник его лечащего врача? Ты ведь с ним в приятельских отношениях?
  - Мы с Салидом почти родственники. Он свою племянницу мечтает за меня замуж отдать.
  - И как она? Красивая?
  - Красивая, - отмахнулся Скиф. - Бухает Таломан по-черному. И наплевал он на запреты врачей. В общем, здоровья у него нет никакого. Все приемы отменил, общается только со своим советником, все полномочия ему передал. Тот ему лапшу на уши вешает, но Таломан все равно ничего уже не понимает.
  - А советник Шамирь, что из себя представляет?
  - Сволочь продажная. И нашим и вашим, а правильней сказать: кто даст больше. Янки на него ставку не делают - ненадежен. В лучшем случае, он в советниках останется, если Бальбур победит на выборах. Да и то - вряд ли. Шамиря только такой недалекий человек, как Таломан к себе приблизить сможет. Организовал в правительстве чиновничий беспредел, и сам себе немалое состояние сколотил. Даже при Ташире с его кланами, кастами, племенами и прочей родовой белибердой порядка больше было. Я уж не говорю о тех временах, когда диктатор Джамалтаром правил.
  - При Басмангалее половина населения Джамалтара в зинданах сидело, - возразил Зинка.
  - А ты думаешь, сейчас зинданы пустуют? Если бы я джамами не разбрасывался как тот сеятель зерном, кто знает, может, тоже уже сидел бы, а вам с Дантистом пришлось бы меня вызволять. Наверное, это было бы веселее...
  - Стало быть, бардак в Джамалтаре полный, - Зинка подвел итог рассказу Скифа, хотя и сам был прекрасно осведомлен о положении дел. - Ну, что ж, значит, пора нам вмешаться и кое-что поправить. Теперь о приятном.
  - Слава богу, приступили к десерту.
  - Через неделю жди пополнения.
  - Дантист? - обрадовался Скиф.
  - Дантист и еще двое. Один новенький, его Дантист из Бюро к нам в агентство переманил, и пацан из "Смены".
  - Стажер?
  - Нет, стажировку он уже прошел и обладает неплохой квалификацией.
  - Они будут работать автономно?
  - Нет, задача у вас одна: посадить на трон Ильджара. Поэтому все акции будете планировать сообща. В Москве я парней, конечно, проинструктирую, но с местными особенностями ознакомишь их ты. Дантист не был в Джамалтаре шесть лет, здесь многое изменилось. А другие и вовсе с Джамалтаром не знакомы. А им-то и придется по стране перемещаться в день выборов. Передатчик сигнала будет установлен в этом бункере. Радиус действия передатчика - две тысячи километров, до дальних районов ясное дело не дотягивает. Дантист с парнями будут обеспечивать ретрансляцию. Разобьете Джамалтар на три части, и они будут работать каждый на своей территории.
  - Старшим будет твой любимчик? - ревниво поинтересовался Скиф.
  - В этой операции старший ты.
  - Что мне нужно будет сделать к их подходу?
  - Легенда у них хорошая: корреспонденты лурпакской газеты "Азия". Сейчас в Джамалтаре европейцев - пруд пруди! Их присутствие здесь ни у кого не вызовет удивления.
  - С аккредитацией? - спросил для уточнения Скиф.
  - А как же? Все чин-чинарем! Знахарь в Лурпаке еще при делах.
  - А с малым как же? Он что, тоже корреспондент?
  - Корреспондентка.
  - Девка, что ли? - удивился Скиф. - Ты же говорил - пацан.
  - Ну да, пацан.
  - Не понял...
  - Я бы назвал его артистом... В общем, легализовать их не надо. Продумай только способы контактирования. Возможно, им придется и в твоем дворце появляться. Кто знает?
  - Понял. Продумаю. Что еще?
  - Да вроде все. - Зинка встал. - Так: о пуговицах поговорили - завтра получишь по обычной схеме, предпоставкой. Счет, фактура, накладная, сертификат, в общем, все, как положено. Расчет произведешь со своей технологической фирмой, и сразу обналичивай. Постарайся как можно скорей запустить пуговицы в продажу... Ну, давай, пока.
  Они обнялись, и Зинка ушел. На столе осталась стоять Зинкина фляжка с недопитым коньяком. Скиф взял ее в руку, потряс, на звук - не больше одного хорошего глотка. Осушив фляжку, поставил ее на стол и вышел, выключив свет.
  На веранде его дворца вспыхивал и затухал красный огонек сигареты. Скиф не мог разглядеть курящего, но кроме Гюльбиби в его доме находиться было некому. Он обошел дворец, бесшумно забрался на веранду и подошел к девушке сзади. Гюльбиби стояла на веранде в одной его сорочке и босиком. Она опиралась одной рукой на перила веранды и пыталась что-то увидеть в кромешной темноте. Или кого-то. Гюльбиби нервно курила, шея и спина были напряжены.
  - Ты куришь? - спросил он неожиданно, Гюльбиби вздрогнула всем телом и, испуганно втянув голову в плечи, оглянулась.
  - Фу, как ты меня напугал!
  Ты? Слишком быстрый переход к подобному обращению женщины к мужчине, тем более, к хозяину предприятия, на котором она работает простой швеей. Слишком быстрый для мусульманки.
  - Ты куришь? - снова спросил Скиф.
  - Я свободная женщина. - Гюльбиби дерзко вскинула красивую головку. - К тому же я не стопроцентная мусульманка. Мой отец - европеец.
  - Вот как? - Скиф отобрал у нее окурок и щелчком отбросил его в темноту. - Пошли спать, свободная женщина. Завтра рано вставать.
  - Завтра суббота, - возразила Гюльбиби.
  - Ах, да!.. Точно, суббота. Все равно пошли. Ты босиком, а мрамор холодный камень. Простудишься и заболеешь. Болеть в "Джинсовой революции" запрещено, мне нужны здоровые работники. - Скиф подхватил легонькое тело на руки и понес Гюльбиби в спальню.
  - Где ты был? - спросила она, прижимаясь щекой к его лицу, пушистые волосы приятно щекотали его ухо. - Я проснулась, а тебя нет рядом. Я испугалась.
  - Кого ты испугалась? - удивился Скиф. - Во дворце никого кроме нас двоих нет.
  - И поэтому я испугалась, - ответила Гюльбиби. - Дом огромный, а в нем ни души. Я испугалась одиночества...
  Над изголовьем широкой кровати горел ночник. Скиф опустил девушку на постель и стал раздеваться. Гюльбиби с восхищением глядела на его смуглое мускулистое тело.
  - Почему ты выбрал меня? - спросила она. - Среди твоих гостей были очень красивые женщины. И богатые, наверно?
  - А богатство-то тут причем? - удивленно посмотрел на девушку Скиф. Гюльбиби тоже сняла с себя сорочку и сидела на кровати совершенно нагая, ее маленькие острые груди смотрели темными сосками в разные стороны. - О богатстве думают, когда собираются вступать в брак. Разве я сказал, что собираюсь брать тебя замуж?
  - Кто знает? - тихо и задумчиво произнесла Гюльбиби, и, спохватившись, с жаром заговорила: - Я не имела в виду замужество. Я вообще ничего не имела в виду. Кто ты, а кто я?.. Просто глупость сказала, прости, Тангир...
  Просто глупость? Нет. Ты не так проста, как кажешься... Далеко не проста! Скиф только сейчас заметил маленькую белую звездочку шрама на ее смуглой груди, под левой ключицей. Это явно был след от пулевого ранения. И по виду - давний... Он взял Гюльбиби за плечо, наклонил, посмотрев на спину. Скорей всего, пуля была на излете, либо отрикошеченая, иначе хрупкое тело девушки было бы пробито насквозь.
  - Откуда у тебя шрам?
  - Этот? - Гюльбиби дотронулась рукой до шрама под ключицей. - Он давно у меня. В детстве напоролась на сук яблони.
  Лжешь, девочка, подумал Скиф, в шрамах я разбираюсь хорошо. Он прилег рядом. Гюльбиби прижалась к нему, тело ее было горячим. Страсть вспыхнула с новой силой...
  Когда она уснула, Скиф долго лежал и смотрел в потолок.
  Многое ему было непонятно в этой девушке. Неосторожно произнесенные слова о богатых невестах. Намек на возможное замужество. Ложь по поводу происхождения шрама. Папа-европеец и современность Гюльбиби, совершенно не свойственная женщинам Джамалтара. На ее вопрос о том, где он болтался этой ночью, он не ответил, а она на ответе не стала настаивать. Странно, уж коли такая бойкая... А в работе Скифа странного и недосказанного, необъясненного быть не должно.
  Скиф хорошо помнил тот день, когда он впервые увидел Гюльбиби. Это было не так давно, два месяца назад. Будущая его швея принесла с собой направление муниципальной службы занятости и рекомендации с прежнего места работы, с фабрики по пошиву детской национальной одежды. Фабрика дышала на ладан, расценки у швей были ниже некуда. Ничего удивительного, что девушка искала работу. К нему на предприятие устроиться было непросто, швеи крепко держались за свои места, а увеличивать количество рабочих мест в то время господин Тангир еще не планировал. Попасть в его швейный цех Гюльбиби помог случай: одна из швей нарушила условия контракта, забеременела. Сначала она всячески скрывала свою беременность, наверное, утягивалась поясом и носила просторные одежды, а когда скрывать беременность стало невозможно... Басим доложил о случившемся Мишми, а Мишми ему. Следуя установленному порядку, Тангир в тот же день рассчитал провинившуюся и направил в муниципальную службу занятости уведомление о вакансии. Гюльбиби пришла на следующее утро. Такая оперативность его тогда нисколько не удивила, даже порадовала. Девушка ему понравилась скромностью, трудолюбием и профессионализмом. В ее трудолюбии и профессиональных качествах он смог убедиться, понаблюдав за ее работой несколько последующих дней. Теперь, подумав о том, что от поданной им заявки на биржу труда до трудоустройства Гюльбиби прошли всего лишь один вечер и одна ночь, он стал сомневаться в естественном ходе событий.
   Если Гюльбиби направили к нему те, кто просто хотел выведать секреты его производства, то бишь, конкуренты - это одна беда, не самая страшная. А если он прокололся? Кто мог за ним следить? Джамалтарская контрразведка?.. Чушь! Темники, те, что были при Басмангалее, подались в горы и примкнули к бандитам Шантагара. Теперь в Джамалтарской контрразведке профессионалов нет, да там по сути дела, вообще никого нет. Цэрэушники?.. Возможно. Но где, на каком этапе его могли срисовать американцы? А может, это и не американцы вовсе? В той мешанине, что образовалась в Джамалтаре после свержения диктаторского режима Басмангалея, крутилось столько всевозможных спецслужб, сколько существует на земном шарике государств, у которых эти спецслужбы имеются. Представители этих организаций постоянно сталкивались между собой, иногда сотрудничали, но чаще враждовали. Каждый преследовал свои интересы, каждый пытался выиграть и оторвать от маленького Джамалтара кусок пожирнее.
  А здесь, в Джамалтаре, было за что колотиться.
  Табак, кофе, виноград - все, что росло на поверхности джамалтарской земли - представляло собой огромную ценность, но истинное богатство находилось на глубине пятиста шестидесяти метров. Нефть! Джамалтар буквально плавал в море нефти, сверхкачественной нефти. Плавал, купался в богатстве, но даже не подозревал об этом. До недавнего времени...
  За окном ночная темень стала слабеть, словно черную тушь разбавили водой. Скиф повернулся на бок и посмотрел на спящую Гюльбиби.
  "Кто же тебя отправил следить за мной, девочка? - думал он. - Сомнительно, что ты работаешь одна... Кто-то здесь еще замаскировался под старательного и преданного работника. Кто же он? Мишми? Это он подложил тебя в мою постель. Мишми... Толстяк Мишми..."
  Гюльбиби заворочалась и что-то сонно пробормотала. Скиф насторожился, ему послышалось, что девушка во сне говорит по-русски. Он даже различил одно слово: "дурачок". Склонившись над лицом Гюльбиби, долго прислушивался, но она больше не бормотала, дышала тихо и ровно как младенец.
  Может, показалось? Да нет же! Он отчетливо услышал это слово - Гюльбиби во сне кого-то по-русски обозвала дурачком, может быть, его...
 
  3. Силовая поддержка
  - Мне непонятно ваши раздумья, уважаемый Шантагар. Обо всем договариваться надо именно сейчас, до выборов, потом будет поздно. Сейчас вы можете стать союзниками. Неважно, понадобится или нет ваше вмешательство в процесс стабилизации, но вы будете обладать определенным статусом. Поймите, Шантагар, после выборов вы станете для нового правительства врагом номер один. На вас обрушится град ударов с земли и с воздуха. Поверьте, уничтожить вас регулярным военизированным частям Джамалтара при поддержке наших спецподразделений труда не составит, было бы желание покончить с хаосом. А оно будет непременно. Вы ведь не герои какие-нибудь, вы бандиты, и воюете с собственным народом. Куда вам деваться? Местным жителям вы достаточно крови попортили. Они вас не примут, выдавать будут. Уйти на территорию сопредельных государств?.. Новое правительство не станет сидеть, сложа руки. Совместная операция, и итог ее очевиден. На Россию можете не надеяться, достаточно мы на вас денег ухлопали. Снабжение закончится, как только к власти придет Ильджар. Вы и ваши люди будут нам уже не нужны.
  Шантагар сидел молча, хмуро смотрел в окно палатки. Там, в прозрачной утренней выси парил над горами черный коршун. Лицо Шантагара имело нездоровый землистый оттенок, под глазами - темные дряблые мешки. Левое веко подергивалось в нервном тике. Собеседник Шантагара, мужчина между тридцатью и сорока, высокий, смуглый, с аккуратной черной бородкой и бровями, сросшимися на переносице, снисходительно улыбался, поглядывая на седовласого бандита веселыми ярко-синими глазами. Он ждал ответа. Наконец Шантагар оторвался от созерцания коршуна и сказал:
  - Вы, уважаемый Темирбулат все время говорите об Ильджаре: Ильджар придет к власти, Ильджар согласен на переговоры, Ильджар то, Ильджар се. А кто он такой - Ильджар? Школьный учитель, некоторое время назад получивший образование в России. Я его не знаю, его никто не знает. Где он был, когда на троне сидел Басмангалей? Где он был в тяжелые для Джамалтара годы? Просаживал состояние своего папаши в московских кабаках с русскими проститутками? Жрал черную икру и пил водку? Он не был в ополчении, не боролся против диктатора, не сидел в зиндане. Он - никто, народ его не знает, а значит, не любит. Народ Джамалтара не пойдет за Ильджаром. Почему вы так уверены, что он победит на выборах?
  - Вы ошибаетесь, уважаемый Шантагар, - стал отвечать Темирбулат. - Вы ошибаетесь в отношении отсутствия популярности Ильджара в народе. Вы читали его программу? Предполагаю, что не читали, а если она и попадалась вам на глаза, то в суть ее вы вникать не стали. А суть проста - максимум благ для народа Джамалтара, довольно приличный пакет намерений по социальным вопросам, укрепление национальных традиций и обычаев...
  - Да читал я его программу, - перебил его Шантагар. - Я-то читал, а другие?.. Вы знаете, что шестьдесят процентов населения Джамалтара неграмотны? И эти шестьдесят, а к ним еще пятнадцать, что живут в кишлаках. У них, не то, что телевизоров нет, к ним даже почту не доставляют. Зачем доставлять, если они все равно читать не умеют?
  - И, тем не менее, победит Ильджар. - Темирбулат улыбался. - Звезды говорят...
  - Э, бросьте, какие звезды? Середина двадцать первого века! Тем шестидесяти процентам рассказывайте про звезды, а мне не надо. Как говорят у вас в России: не вешайте мне лапшу на уши!
  Темирбулат от души рассмеялся.
  - Про звезды я пошутить хотел, неудачно, наверное, простите. Но поверьте, Шантагар, большинство будет за Ильджара. Нами проводится определенная работа по агитации населения. Особые усилия направлены именно на упомянутые вами семьдесят пять процентов. Мы даже Пророка намереваемся сюда переправить.
  - Пророка? - удивился Шантагар. - Он что, еще жив?
  - Жив и здравствует. Врачует и довольно успешно.
  - А где он скрывался? В Москве?
  - Неважно. Теперь он вернется в Джамалтар.
  - Не очень-то он торопился возвращаться. Три года как Басмангалея нет в живых; жизни Пророка ничто здесь не угрожало, тем не менее, он предпочел оставаться на чужбине и лечить неверных. Собака он. Могу себе представить, сколько вы ему заплатили за его возвращение на Родину и агитацию в пользу вашего протеже.
  - Итак, - Темирбулат ушел от неприятной темы и вернул Шантагара к теме первоначальной. - Вы согласны начать переговоры с Ильджаром? Если да, то первая встреча может состояться уже дня через два-три.
  Шантагар погладил длинную седую бороду и снова уставился в окно палатки. Поглаживание бороды означало следующее: а сколько мне заплатят за то, что я со своими людьми встану на сторону московской марионетки? Шантагар знал наверняка, что у Ильджара денег нет, и все, что тот может ему предложить, так это неясную перспективу на будущее. А у Темирбулата деньги есть, ну, не у самого Темирбулата, но у его хозяев.
  "О, господи! - подумал спецагент ФАЭТ с оперативным позывным "Горец", который сейчас носил имя Темирбулат, - до чего тяжело договориться с этими азиатами без участия денежной составляющей! Придется выкладывать свой последний аргумент"
  Он вытащил из кармана пластиковую карточку и листок бумажки с цифрами; положил карточку и листок перед Шантагаром.
  - У вас нет другого выхода. Либо вы с нами, либо...
  Шантагар скосил глаза на то, что лежало перед ним, и изрек:
  - Пожалуй, вы меня убедили, уважаемый Темирбулат. Я согласен на переговоры с Ильджаром. Давайте обсудим детали...
   Двухчасовые уговоры бывшего командира бригады "лиловых", а ныне предводителя бандитских формирований Джамалтара, закончились. Горец выполнил свою задачу в строгом соответствии с инструкциями, полученными в Москве от полковника Черемных, которого друзья (и все остальные сотрудники, но за глаза) называли Зинкой. Горец давно работал в Конторе, в основном по юго-западному сектору - Ирак, Иран, Афганистан, Туркмения. В Джамалтаре ему тоже бывать приходилось, эта командировка была третьей. О Шантагаре он знал практически все, но встречался с ним впервые...
 
  ...Жизнь Шантагара - чреда взлетов и резких болезненных падений. Шантагар был военным не только по образованию, но и по призванию. Карьеру военного он начал в годы правления Ташира. Когда Басмангалей окончил военное училище и нацепил на плечи погоны лейтенанта, Шантагар был уже бригадным генералом. Служить будущему диктатору пришлось под командованием Шантагара. Басмангалей за свою дерзость не раз получал от командира Шантагара нагоняи и взыскания по службе и естественно не простил ему унижений. Став диктатором, он первым делом проинспектировал национальную гвардию и сменил всех командиров подразделений. Теперь Басмангалей и Шантагар поменялись ролями, взыскания посыпались одно за другим. Сначала Шантагар был лишен генеральского звания и стал простым командиром роты, потом командиром взвода, а потом и вовсе был разжалован в рядовые. Случайно узнав от своего друга, чудом оставшегося в руководстве штаба бригады, что Басмангалей собирается посадить его в зиндан за якобы совершенные когда-то должностные преступления и издевательства над молодыми офицерами, Шантагар дезертировал из армии и примкнул к набирающему силы движению сопротивления "лиловые чалмы".
  Движение это возглавлял младший брат Басмангалея Басманджар. Зная о том, каким огромным военным опытом обладает Шантагар, Басманджар сразу назначил его командиром своего войска, составленного из уволенных из гвардии солдат и офицеров, тех, кто остался в живых после путча и последующих репрессий. Под его руководством был осуществлен штурм дворца диктатора, пленение Басмангалея и заточение его в родовом замке Буймар.
   А потом произошло нечто совершенно необъяснимое с точки зрения Шантагара и с точки зрения элементарной логики - Басмангалей был освобожден, и не просто освобожден, он был назначен Басманджаром на пост министра обороны Джамалтара. Шантагар очень сожалел, что выполнил тогда, во время штурма дворца, приказ Басманджара сохранить диктатору жизнь, сожалел, что не прикончил его ни в дворцовых покоях, ни при сопровождении в Буймар при "попытке к бегству"... Предвидя дальнейшее развитие событий, и не дожидаясь, когда они произойдут, Шантагар стал готовиться к бегству: он сплотил вокруг себя наиболее преданных бойцов и командиров, создал необходимый арсенал оружия, организовал временное пристанище в горах. За свою наивность Басманджар поплатился собственной головой, а вместе с ним и те, кто был менее прозорлив, чем Шантагар. Вторая Варфоломеевская ночь превратила Шантагара и его людей в изгоев, но быть изгоями все же лучше, чем покойниками.
  Сидели они в горах безвылазно, пока не закончились продукты, а потом стали изредка озорничать на горных дорогах - сначала просто грабили, а потом и убивать начали. Шантагар стал бандитом. Известие о том, что Басмангалей свергнут и казнен, он воспринял без удовлетворения, ему было уже все равно, кто сидит на троне правителя Джамалтара, возврата к прошлому не было.
  А потом с другой стороны гор в логово Шантагара прибыл странный русский, и прозвище у него было странное - Чудак. Был Чудак тщедушным, узкоплечим, малохольным каким-то, но когда он вскидывал свою лысую голову и пристально смотрел на Шантагара маленькими бесцветными глазками сквозь толстые линзы очков, тому становилось не по себе. Долго Чудак свой взгляд на лице бандита не задерживал, но и этого мимолетного хватало с избытком. Чудак предложил сотрудничество. Шантагар должен обеспечивать временное пребывание в своем лагере людей Чудака, беспрепятственный проход этих людей и транспортировку грузов на территорию Джамалтара и в редких случаях помогать людьми в планируемых русской разведкой операциях. За эти услуги Шантагар со своими головорезами будут регулярно получать продукты питания и оружие. Предусматривалась и его личная заинтересованность. Кроме того, Чудак говорил, что, возможно, при благоприятном стечении обстоятельств и при установлении в Джамалтаре условий для возникновения дружеских взаимоотношений с Россией, может стоять вопрос о полной амнистии бандформирований, возглавляемых Шантагаром. Обязательным условием для банд Шантагара на сегодняшний момент было снижение их активности в налетах на караваны, полный отказ от набегов на кишлаки и прекращение убийств мирного населения. Шантагар эти условия принял с радостью.
  И вот теперь наступил момент, когда он может порвать с бандитизмом и спокойно встретить старость. За шесть лет грабежей Шантагар сколотил неплохой капиталец, да расчет русских за его услуги, да сумма, начертанная на листке, лежащем перед ним - вполне хватит на приличный дом с садом и бассейном где-нибудь на берегу Средиземного моря. Хватит и на содержание парочки белокурых длинноногих девиц, которые своим присутствием скрасят последние годы, отведенные ему Аллахом...
 
  Когда все детали предстоящих переговоров были обсуждены, Горец покинул палатку предводителя бандитов, оставив последнего в состоянии плохо скрываемого удовлетворения, и сразу направился к своему джипу. Дорогу в долину он знал, как свои пять пальцев, провожатого от Шантагара требовать не стал. Он вообще хорошо ориентировался в горах, потому и получил позывной - Горец. Заводя движок джипа, Горец уловил аппетитный запах шашлыка, доносящийся из лагеря - бандиты жарили барана или горного козла. Он вздохнул и грустно подумал о том, что ему снова не удалось пообедать, так же, как не удалось и позавтракать, а до чайханы, где заранее (еще вчера) была назначена встреча с доверенным лицом Ильджара, часа четыре езды по опасным серпантинам...
 
  Чайхана стояла на самом отшибе поселка, у дороги, и представляла собой глинобитную хижину, крытую сизой самодельной черепицей, низкую и мрачную. На дворе, справа от входа дымил мангал, рядом была сложена поленица, составленная из аккуратных коротких обрезков виноградной лозы, отслужившей свой срок. У мангала никого не было. Горец толкнул скрипучую дверь, и на него пахнуло смесью запахов - чеснока, кофе и пряных сушеных трав.
  Чайханщик сидел за деревянным прилавком, и разливал домашнее вино по бутылкам с яркими этикетками. Увидев вошедшего Горца, он расплылся в широкой улыбке и, прервав свое занятие, стал выбираться из-за прилавка. Рожа у него была самая, что ни есть бандитская, такой рожи Горец не встречал даже в лагере Шантагара. И, тем не менее, бандитом чайханщик не являлся. Напротив, это был добропорядочный джамалтарец и идейный (в том смысле, что работал не за деньги, а по убеждениям) внештатный сотрудник российской спецслужбы. Чайханщика звали Мохаммад, и весил он не менее ста пятидесяти килограммов.
  Горец по-приятельски подмигнул Мохаммаду и с опаской протянул ему руку, предварительно напрягшись, и все-таки пальцевые суставы дружно хрустнули, попав в железный и одновременно мягкий капкан. Освободившись, Горец потряс в воздухе кистью и покачал головой.
  - Когда-нибудь ты сделаешь меня калекой, Мохаммад, - сказал он совершенно серьезно, но улыбка чайханщика стала еще шире. - От нашего общего друга никого не было?
  Мохаммад отрицательно потряс головой. Горец взглянул на часы - посланец Ильджара опаздывал уже на двадцать минут.
  - Чем покормишь? - спросил Горец чайханщика. Тот повернулся к окну и указал пальцем-сарделькой на стоящий во дворе мангал.
  - Шашлык, говоришь? Шашлык это как раз то, что мне сейчас нужно, - согласился Горец. - Давай, жарь шашлык.
  Мохаммад поднял вверх два пальца и вопросительно взглянул.
  - Нет. У тебя конечно шашлыки не маленькие, но, боюсь, двумя я сегодня не наемся. Давай-ка три.
  Мохаммад удовлетворенно кивнул и, прежде чем выйти, поставил на стол глиняную крынку с айраном и блюдо с пресной лепешкой, разорванной на четыре части, так как целиком она на блюде не умещалась - диаметр лепешки был вдвое больше диаметра блюда. Горец отхлебнул из крынки и зажмурился от удовольствия - холодный кисломолочный напиток прекрасно утолял жажду и немного ослаблял сосущее чувство голода. Потом он взял с прилавка маленькую глиняную пепельницу, поставил ее на стол перед собой и, расположившись у окна, закурил, вытянув длинные ноги. В окне был виден Мохаммад, суетящийся у мангала, а за его широкой спиной и за клубами сизого дымка, просматривался участок дороги, спускающейся вниз и поворачивающей за ржаво-серый скальный выступ. Дорога была пуста.
  Горец докурил сигарету и снова посмотрел на часы - полчаса. Полчаса опоздания - не так много для истинного мусульманина. Горец хотел закурить еще одну сигарету, но передумал, встал из-за стола и пошел во двор, поговорить с чайханщиком. Поговорить - это слишком громко сказано. Обычно с Мохаммадом разговаривали так: к нему обращались словами, а Мохаммад отвечал жестами и гримасами. Тем не менее, его все понимали.
   Мохаммад не был ни немым, ни глухонемым от рождения и язык у него имелся, его не отрезали темники, как это часто случалось в жуткие и жестокие времена правления Басмангалея с теми, кто хулил режим и был противником диктатора, а Мохаммад хулил. Горец знал, что Мохаммад, осуществляя свою личную месть Басмангалею за потерянную семью работал тюремщиком-холуем в одной из клиник, переоборудованных под тюрьму. И работал он там по заданию ФАЭТ. Многим из заключенных он облегчил пребывание в узилище, некоторым помог бежать, в том числе и шефу Горца, Зиновию Черемных. Болтливость среди тюремщиков не приветствовалась, а, учитывая то, чем на деле занимался Мохаммад, его манеру общения понять нетрудно. Потом, после Зинкиного побега, Мохаммада переправили через горы в соседний Афганистан, и дальше - через Туркмению в Россию. Два года Мохаммад прожил в русском селении на границе с Туркменией. Общаться с местными приходилось в основном жестами, он и привык. Через два года, когда Басмангалей был свергнут и казнен, Мохаммад вернулся на родину. Связей с русской разведкой он не разорвал.
  Шашлык был почти готов. Ароматный запах жареной баранины и дыма приятно щекотал ноздри.
  - Барашек-то молодой? - осведомился Горец, подойдя к Мохаммаду. Чайханщик скорчил гримасу, которая означала: "Обижаешь!". Горец нагнулся над мангалом, шумно втянул носом шашлычный запах и проглотил слюни. - Дай попробовать.
  Мохаммад отрицательно покачал головой и показал ему половину мизинца. Это означало: "подождешь еще пять-шесть минут, не умрешь". Горец вздохнул:
  - Скучный ты человек, Мохаммад. Правильный и скучный. До изжоги. - Все-таки Горец закурил в ожидании шашлыка. - Народа-то много в твою чайхану захаживает? - Мохаммад закивал головой. - Что-то нет никого. Я сегодня твой единственный клиент. - Мохаммад ткнул пальцем в небо, мол, на солнце посмотри, рано еще. - Говоришь, к вечеру подтянутся? - Чайханщик кивнул. - А что если я здесь пообедаю? На свежем воздухе? - Чайханщик пожал плечами и указал большим пальцем левой руки вбок, там, за домом была беседка, оплетенная виноградными лозами.
  Горец кинул окурок на угли, за что удостоился красноречивого взгляда Мохаммада, и, сказав: "Ну, прости, больше такого не повториться", сам сходил в дом за айраном и лепешкой.
  Мохаммад с трудом протиснулся внутрь беседки, неся перед собой блюдо с мясом, снятым с шампуров. Куски баранины были большими и выглядели сочными и крайне аппетитными. Тут же, рядом с мясом лежали кольца красного салатного лука и большая розовая помидорина с зелеными крапинками и разводами на жопке.
  - Тебе бы, Мохаммад, в каком-нибудь ресторане шеф-поваром работать, - похвалил Горец чайханщика и, схватив руками самый большой кусок мяса, впился в него зубами. - Божественно!
  Мохаммад с улыбкой, немного грустной, наблюдал, как Горец поглощает еду. Может быть, в эту минуту он вспоминал своего сына, убитого во время первого Басмангалеевского путча...
  Горец уже заканчивал трапезу, когда на дороге послышался шум и треск, издаваемый допотопным мотоциклом, а через минуту у двери чайханы стоял посланец Ильджара - весь кожаный: в кожаной куртке-косухе, в кожаных штанах, в кожаных перчатках, в кожаном мотоциклетном шлеме, с очками, поднятыми на лоб. Вся кожа была покрыта слоем серой дорожной пыли, собственная кожа на лице тоже. Горец знал посланца; имя его было Шайтар, но все за глаза называли его Шайтаном. В штабе Ильджара Шайтан был лицом малозначимым и совершенно не публичным, отвечал за связи с прогрессивной молодежью Джамалтара, но связями этими не занимался по причине их полного отсутствия. Молодежи Джамалтара было наплевать на политику, а на Ильджара с его штабом и предвыборной программой - тем более. Из всех кандидатов они знали и признавали только Бальбура с его популистскими высказываниями и посулами легализовать проституцию, разрешить употребление легких наркотиков, и даже организовать легальный экспорт гашиша и марихуаны, завалить Джамалтар дешевыми импортными автомобилями, жвачкой, кока-колой, аудио и видеотехникой и прочей дрянью из Америки. Конечно, Ильджар пытался изменить ситуацию, но занимался он этим сам - посещал центровые клубы и другие молодежные тусовки, выступал в печати, а когда удавалось, и по телевидению, тоже кое-что обещал молодежи.
  А Шайтан решал совершенно другие задачи - он выполнял наиболее деликатные поручения своего босса. Такие, например, как сегодняшнее.
  Шайтан стянул с правой руки печатку и протянул смуглую узкую ладонь Горцу, который уже расправился с остатками шашлыка и вышел из беседки.
  - Рад видеть вас, уважаемый Темирбулат, - произнес Шайтан радостным голосом. Впрочем, радость эта была явно наигранной. - Прошу простить за опоздание. Дела...
  "Ну да, ты же у нас самый деловой", - с неприязнью подумал Горец, но вслух ничего не сказал, просто кивнул головой, обозначая приветствие, и пожал протянутую руку. Шайтана он недолюбливал. Горца раздражала напускная важность и постоянное подчеркивание своей занятости и значимости этим "специалистом по особым поручениям". Кроме того, Горцу не доставляло радости лицезреть его лошадиную физиономию. Голова Шайтана была сплюснута по бокам так сильно, что казалось: встань Шайтан строго анфас, головы его будет не видно вовсе.
  Мохаммад тоже вышел к новому посетителю - с Шайтаном он был знаком еще лучше, чем Горец так же как он его недолюбливал.
  - Привет, чайханщик! - Шайтан изобразил на лице подобие улыбки. - Нет-нет-нет, обедать совершенно некогда! Только чашечку кофе погорячее. Кофе и больше ничего. Принеси сюда, в беседку. Прошу вас, уважаемый Темирбулат. - Шайтан пригласил Горца в беседку, словно он был здесь хозяином. Горец хмыкнул и зашел в беседку, сдвинул пустые тарелки и крынку с недопитым айраном на край стола.
  - О! Я вижу, вы успели пообедать, - сказал Шайтан, наблюдая за действиями Горца. - Везет же тем, кто не знает, каково приходится членам штаба главного кандидата на пост правителя Джамалтара! Особенно в то время, когда до выборов осталось...
  - Сочувствую, - перебил его Горец. - Я пообедал в ожидании того сладостного момента, когда вы, уважаемый Шайтар, соизволите наконец-то явиться на назначенную встречу. Вы опоздали на целый час.
  - Я был занят! - взвизгнул Шайтан. Он был возмущен, что ему сделали замечание, как провинившемуся школьнику, и ему было неловко оттого, что у него сорвался голос.
  "Не сомневаюсь, что ты был занят. Но только дело, которое должно быть обсуждено здесь, за этим столом, важнее в настоящий момент всех остальных твоих делишек. Садись и слушай внимательно. Если из твоей деформированной башки вылетит и потеряется хоть одно слово, я тебе ее выправлю, круглой сделаю, понял?"
  Эти слова Горец произнес мысленно, он очень хотел высказать все, что думает о Ильджаровом посланце, но от него требовалось соблюдение приличий в общении с жителями страны, в которой он, Горец, и такие как он были всего лишь гостями, советчиками и советниками. Вслух он сказал примирительно:
  - У нас у всех действительно очень мало времени. Не будем тратить его на ненужные споры, выяснять: у кого его больше, у кого меньше. До выборов месяц, и если мы срочно не решим вопрос о силовой поддержке блока, который возглавляет наш дорогой Ильджар, то все усилия вашего штаба обернутся ничем. Ильджар не удержит власть...
  В беседку вошел Мохаммад и поставил перед Шайтаном маленькую чашечку кофе. Дождавшись, когда чайханщик уйдет, Шайтан вступил в разговор с Горцем, спросил:
  - О чем удалось договориться с Шантагаром?
  - Обо всем.
  - Шантагар готов сдаться?
  - Шантагар готов спуститься с гор и войти в Джандж по первому сигналу Ильджара. Войти для того, чтобы встать на защиту интересов нового правителя Джамалтара. У Шантагара две с половиной тысячи хорошо обученных вооруженных бойцов. Это сила.
  - Две с половиной тысячи бандитов, - скривился Шайтан.
  - Сегодня - бандиты, завтра - регулярная армия, которая в обмен на амнистию тут же присягнет на верность всенародно избранному правителю Джамалтара.
  - Кроме амнистии другие требования он выставил? Должность при дворе, например?
  - Шантагару регалии не нужны. Ему нужны деньги.
  - Сколько?
  - Не очень много. Шестьдесят миллионов джамов или всего-навсего один миллион европейских денег.
  - Сколько? - У Шайтана отвисла нижняя губа.
  - Условия вполне приемлемые. Все деньги должны быть перечислены в течение одного года после восшествия Ильджара на престол ежемесячно равными долями по восемьдесят три тысячи евро. Последний платеж - восемьдесят семь тысяч. - Горец достал из кармана сложенный вчетверо лист бумаги и положил его перед Шайтаном. - Вот на этот счет.
  - Шестьдесят миллионов... - зачарованно пробормотал Шайтан.
  - Чему вы так удивляетесь? Что такое миллион евро по сравнению с троном правителя, а в придачу к трону - со всеми ресурсами Джамалтара? Это как маленький камешек по сравнению с горой. - Горец закурил и изучающе посмотрел на Шайтана. - К тому же насколько я понимаю, Ильджар не рассчитывал получить силовую поддержку бесплатно. Или я ошибаюсь?
  - Мы с Ильджаром естественно учитывали денежную составляющую нашего договора с Шантагаром, но признаться не предполагали, что сумма будет столь нескромной.
  - А что в ней такого нескромного? Я бы сказал, что один миллион евро - сумма чисто символическая. Но... я не понимаю, что мы тут с вами обсуждаем? Предстоит встреча Ильджара и Шантагара. Ильджар хотел, чтобы эта встреча состоялась, Шантагар подтвердил свое согласие. Нам с вами, дорогой Шайтар нужно просто обеспечить безопасность встречи и решить организационные вопросы. Об остальном высокие стороны договорятся сами. Возможно, в отличие от вас господина Ильджара не шокирует названная сумма, возможно, Шантагар решит ее уменьшить. Наше-то, какое дело?..
  Шайтан вытер ладонью вспотевший лоб, размазав по нему грязь.
  - Возможно... Вы правы, уважаемый Темирбулат, - согласился он.
  Разговор в беседке между российским разведчиком и доверенным лицом кандидата на джамалтарский престол длился еще около часа. Потом они разъехались в разные стороны.
  Встреча Ильджара и Шантагара состоялась через двое суток. Она проходила в этой же самой чайхане, в той же самой беседке, оплетенной виноградными лозами, и закончилась весьма успешно - Ильджар и Шантагар остались довольны друг другом и результатом встречи, особенно Ильджар, он выторговал у своего нового союзника пятнадцать миллионов джамов...
 
  4. Гюльбиби
  Гюльбиби провела в доме Скифа только одну ночь. Утром он уехал в Джандж за новой партией пуговиц, оставив ее спящей, а когда вернулся, девушки не было.
  Ее не было, а точнее, не могло быть ни в швейном цехе, ни на территории "Джинсовой революции" потому что на большинстве предприятий Джамалтара, в том числе и на предприятии Тангира, суббота и воскресенье являлись законными выходными днями. Большинство работников Тангира жили поблизости: кое-кто снимал жилье, кое-кто имел собственные квартиры и дома. Те, у кого семьи жили в кишлаках, уезжали на выходные к родным. Где жила Гюльбиби Скиф не знал. Возможно, Мишми и говорил ему когда-то, но Скиф этого не помнил. Вся информация о работниках хранилась у Мишми в толстой амбарной книге. Скиф неоднократно предлагал своему начальнику производства поставить в его каморке компьютер и научить его на нем работать, но Мишми все время отказывался, он боялся компьютера, как черт ладана.
  Дом управляющего стоял практически на территории предприятия - за помещением красильной мастерской, но Скиф не стал беспокоить Мишми по пустякам, собственноручно перетащил картонные коробки с пуговицами из багажника "Кугуара" на склад и составил их под навес рядом с воротами. Того, что их могут украсть, Скиф не опасался - воровство в Джамалтаре каралось жестоко, жестче чем убийство.
  Он зашел в дом, поднялся в кабинет и извлек из тайника сканер. Затем обошел весь дворец, но не обнаружил ни одного жучка.
  - Ничего нет, - сказал он вслух. - Собственно и быть не могло. Не могут же они так грубо работать...
  О том, кто такие "они" предположений не было. Вернее, предположений было слишком много, чтобы останавливаться на каком-то одном.
  Скиф переоделся в кимоно и долго разминался в тренажерном зале.
  "Кто! Тебя! Ко мне! Подставил?!", - Скиф наносил ой-цуки макиваре, оплетенной льняной веревкой. - "Кто! Твои! Хозяева?!"
  Устав колотить безответного деревянного соперника, Скиф прилег на циновку. Закинув руки за голову, лежал и думал:
  "Кто все-таки эта девушка?.. На профессионалку явно не тянет. За одну-единственную ночь вызвать столько подозрений умудрится не всякий нерадивый шпион. Прокол за проколом! Один шрам чего стоит! А разговоры во сне? Кто не умеет постоянно себя контролировать, даже когда спит, тому нет места в разведке... Если только этот "прокол" заранее не спланирован теми, кто задумал приблизить своего агента к интересующему их объекту... Может такое быть? Вполне. На вопрос "зачем" напрашивается логичный ответ. Тот, кто подложил под господина Тангира Гюльбиби, знает, что тот родом из России. Чтобы максимально приблизить ко мне девицу можно поиграть на моих ностальгических настроениях. Ах, русская! Своя! Родная душа... Кто здесь, в Джамалтаре может об этом знать?.. О том, что я в свое время был связан с "лиловыми" и работал против Басмангалея, кое-кто знал. Но то, что я русский, этого не знал никто. Догадываться мог только один-единственный человек - Шантагар, но он из своего логова в горах носа не кажет. Утечка информации из Москвы?.. Лис мертв. После его смерти в Конторе была грандиозная проверка, но с уверенностью утверждать, что всех кротов вытащили на свет божий, конечно же, глупо. В Конторе их наверняка не меньше, чем наших в ЦРУ, или, скажем, в Массаде... Но операция планировалась лично Зинкой и проходит по его ведомству. А Зинка подотчетен только Чудаку и больше никому из всего руководства Конторы. Нет, на Зинкиной стороне утечки быть не может..."
  И, тем не менее, Гюльбиби разговаривала во сне по-русски, случайно или не случайно назвав Скифа дурачком, она хотела поведать ему, что знает русский язык. Скорей всего, не случайно. Здесь, в Джамалтаре, встретить человека, знающего какой-либо язык, кроме родного, почти невозможно. Тем более, русский... Интересно, что ответит Гюльбиби, если он спросит ее об этом? Наверняка, скажет, что ее папа-европеец был русским и обучил своему родному языку любимую дочку.
  "А какого хрена я лежу на колючем половике и строю предположения?" - спросил сам себя Скиф.
  Он встал с циновки и подошел к телефону. Мишми долго не брал трубку, только после шестого гудка раздался его чуть хрипловатый голос:
  - Мишми у аппарата.
  - Это Тангир.
  - Слушаю внимательно, господин Тангир.
  - Мне нужно с тобой поговорить кое о чем.
  - Я всегда к вашим услугам, господин Тангир.
  - Возьми ключ от склада. И от своей конторки...
  Когда Скиф, облаченный в белый махровый халат, вышел из душа в холл, Мишми стоял у стеклянной двери на крыльце, не решаясь зайти внутрь. Скиф кивнул головой и поманил своего управляющего пальцем, приглашая в дом. Сел в кресло и усадил Мишми напротив себя. На стеклянном журнальном столике стояла хрустальная пепельница, и лежали зажигалка и пачка сигарет. Скиф закурил, Мишми сигарету предлагать не стал, знал, что толстяк не курит. Не торопясь, молча выкурил сигарету. При этом он пристально смотрел на Мишми, управляющему под его взглядом было неуютно, толстяк ворочался в кресле и никак не мог принять удобное положение. Раздавив окурок в пепельнице, Скиф резко встал и, подойдя к Мишми вплотную, криво улыбнулся и вдруг заорал:
  - На кого работаешь, собака?! Кому продался?!
  У Мишми отвисла челюсть, а лицо мгновенно покрылось бисером пота, он заморгал глазами и попытался что-то ответить, но не смог, только замычал.
  - Живо отвечай: кто тебя купил? - продолжал орать Скиф. В его руках вдруг возник пистолет, маленький и блестящий, с коротким стволом. - Что мычишь как бык? Говори: кто твой хозяин?
  Мишми так и не смог ответить, он только затряс большой головой, толстые отвисшие щеки не поспевали за поворотами короткой шеи, сталкивались одна с другой, а капли пота разлетались в разные стороны. Он был похож на мастиффа, отряхивающегося после купания. Скифу стало смешно, ему хотелось рассмеяться, но он продолжал следовать методике шокового воздействия.
  - Сейчас я прострелю твою башку, предатель! - Скиф приставил дуло пистолета ко лбу Мишми, и тот сразу перестал трясти головой, замер и с силой зажмурил глаза. - Зачем ты подложил в мою кровать эту малолетнюю шлюшку? Кто тебе приказал это сделать?
  Скиф снял пистолет с предохранителя. Услышав тихий щелчок, Мишми вздрогнул и, не открывая глаз, заикаясь, пролепетал:
  - Я... я хотел как лучше... Я... н-ничего такого... Я хотел сделать вам приятное, г-господин Тангир. Гюльбиби... не угодила вам?
  - О, да ты не только не отвечаешь, а еще и сам задаешь мне вопросы? - удивился Скиф. - Интересуешься, какова она в постели?
  - Нет... я...
  Мишми замолчал, не зная, что говорить дальше. Скиф усмехнулся и, поставив пистолет на предохранитель, опустил его в широкий карман халата. Потом вернулся в свое кресло и закурил новую сигарету. Выпустив дым в лицо Мишми, спросил:
  - Любопытно, ты этим действительно интересуешься, или так - для поддержания разговора?
  - Чем?
  - Угодила ли мне Гюльбиби?
  Мишми в ответ захлопал глазами.
  - Хорошо, - сказал Скиф. - Вернемся все-таки к моему вопросу.
  - К какому? - спросил Мишми.
  - Если бы я считал тебя тупым, - спокойно произнес Скиф, - я бы ни за что не назначил тебя начальником производства "Джинсовой революции". Я спросил тебя: на кого ты работаешь? А ты проглотил язык и стал мычать как бык.
  - Я ни на кого не работаю. Я только на вас работаю, господин Тангир. Я честно работаю, господин Тангир.
  - Тогда расскажи мне, дорогой Мишми: кто такая Гюльбиби? Откуда она родом? Где живет? И почему она так молниеносно появилась в "Джинсовой революции", буквально на следующий день после увольнения прежней работницы?
  - Вы же знаете, господин Тангир, какой у нас уровень безработицы, - торопливо заговорил толстяк. На бирже труда огромная очередь желающих получить хоть какую-то работу. А работа на таком предприятии как ваше - это несбыточная мечта для любой швеи. Немудрено, что все произошло так быстро. Наверное, Гюльбиби была первоочередной...
  - Лжешь! - перебил его Скиф. - Швея она, согласен, неплохая, хоть и умудрилась вчера допустить брак. Но то, что служба занятости направила сюда именно Гюльбиби, несовершеннолетнюю девушку, а не более зрелую и более опытную, ту, которой своих детей кормить нечем - это ложь!
  Скиф в упор посмотрел на Мишми, и тот опустил глаза.
  - Начальница службы занятости Джанджа, госпожа Ахмас, моя дальняя родственница, - начал Мишми свой сбивчивый рассказ, - троюродная сестра моей супруги. Мы с ней поддерживаем отношения. Всегда поддерживали. Через нее и я к вам, господин Тангир, красильщиком устроился. А Гюльбиби я с детства знаю, с самого ее рождения. Они с матерью по соседству со мной жили, когда у меня на северной окраине Джанджа дом был. Трудная у девчонки судьба получилась. Мать ее темники в зиндане замучили в басмангалеевские времена. За то, что она с русским из посольства спуталась. А она не спуталась, она его любила, русского этого. Его Иваном звали, он Гюльсару, маму Гюльбиби, хотел в Россию увести с дочерью. Гюльбиби дочерью его была, так что она русская наполовину. Это давно было, семнадцать лет назад. Гюльбиби тогда годик был...
  - Стоп! - оборвал толстяка Скиф. - Мне кажется, ты совсем заврался. Какой годик?! Семнадцать лет назад нами правил Ташир. При чем здесь темники? Басмангалей в те годы в Тании воевал, а трон Джамалтара ему тогда разве что только снился.
  - Не заврался я! - возразил Мишми. - У меня все мысли спутались, когда вы к моему лбу пистолет приставили. Может, я непоследовательно рассказываю, но не вру я. Так оно и было.
  - Тогда давай, все по-порядку.
  - Хорошо. Гюльсара с Иваном встретились восемнадцать лет назад. Времена тогда спокойные были. К русским мы хорошо относились, они советы хорошие давали, в дела наши не вмешивались, у них своих проблем хватало в России. Встретились. И полюбили друг друга. Не знаю, как там Иван, а Гюльсара в нем души не чаяла. Но замуж выйти не могла, законы не позволяли. Когда Гюльбиби родилась, Иван вроде бы решил эту проблему с Таширом, он не простой посольский был, начальник какой-то. Не сразу решил, целый год к Таширу на аудиенции набивался. Но добился-таки. Только его на родину вызвали. Он уехал и пропал. Не писем не было, ни других известий. Вернулся только через пять лет, где был, почему молчал - не рассказывал. Сказал собираться, но не успели они уехать. Погиб Иван в автокатастрофе. Может, подстроили эту аварию, я не знаю, только осталась Гюльсара снова одна с шестилетней дочкой на руках. Небогато они жили. Гюльсара на швейной фабрике работала и на дом работу брала, Гюльбиби у нее многому научилась. Так шесть лет прожили, никто их не трогал, жалели все. А потом, когда после второго путча начались гонения на тех, кто с неверными дружбу водил, Гюльсару и взяли. И Гюльбиби исчезла, мы думали, что и ее темники замучили вместе с матерью. Но она выжила каким-то чудом...
  - И где же она была все это время? - Скиф почему-то поверил толстяку. Может быть, потому что хотел поверить? Впрочем, все это легко проверить. Нужно сегодня же связаться с Зинкой, все выяснить про некоего Ивана, сотрудника посольства России в Джамалтаре, служившего здесь семнадцать-восемнадцать лет назад.
  - Гюльбиби сказала, что все это время жила в России.
  - Где?!..
  - Гюльбиби спасли товарищи ее покойного отца. Они тайно переправили ее в Россию. К сожалению, Гюльсару им спасти не удалось...
  - А Гюльбиби... почему она вернулась?
  - Она сказала, что ее всегда тянуло на родину, и как только представилась такая возможность, она и вернулась.
  - Вот так просто взяла и вернулась... - задумчиво произнес Скиф, посмотрел в упор на Мишми: - Что, русские ее так легко отпустили?
  - А почему бы им ее не отпустить? - удивился Мишми. - Она ведь не преступница какая-нибудь. Да и в Джамалтаре сейчас все спокойно.
  - Ну, да, - согласился Скиф. Он закурил и подошел к стеклянной двери. Во дворе важно бродили сытые павлины, подметая сложенными хвостами отсыпанные красным гравием дорожки. Ссорится между собой у них не было причины, и павлины гуляли молча, уступая друг другу дорогу.
  Красивая сказочка...
  А может, не сказка, может быть, все так и было?..
  Но если это так, то Гюльбиби не враг, а его, Скифа, коллега... Такая же сотрудница ФАЭТ, как и он. Если Иван был российским разведчиком и погиб при исполнении какой-то секретной миссии, если мать его ребенка погибла, то для Гюльбиби судьба была определена - в России ее ждала спецшкола "Смена". Других вариантов просто не могло быть. Так, что дальше?.. Если Гюльбиби прислана центром, а он об этом ничего не знал, то одно из двух - либо его проверяют, или, на худой конец, дублируют, либо...
  Либо все враки - от начала до конца.
  - Ты меня убедил, Мишми. - Скиф улыбнулся своему управляющему. - Извини, что обвинил тебя в предательстве. Гюльбиби показалась мне подозрительной, и я решил, что она работает на моих конкурентов, а так как ты вчера подсунул ее мне, я и тебя заподозрил.
  Мишми с трудом выбрался из глубокого кресла, рубашка его была мокрой от пота.
  - Я понимаю, господин Тангир, - сказал он, одергивая рубашку и пытаясь встать по стойке "смирно". - Сейчас, когда ваше предприятие набрало такую силу, у вас, наверное, куча врагов и завистников. Я понимаю...
  - Иди, - сказал Скиф. - У склада стоят коробки, занеси их внутрь.
  - А ключ от конторки? - напомнил толстяк. - Я взял его, как вы приказали.
  - Уже не надо. - Скиф вдруг вспомнил и остановил уже прикоснувшемуся к дверной ручке Мишми. - Да, кстати, а где сейчас Гюльбиби? Где вообще она живет? И с кем?
  - Она снимает комнатку в Джандже. Живет одна.
  - Ты знаешь где?
  Мишми назвал адрес. Недалеко, на полпути от "Джинсовой революции" до центра города. Скиф кивнул, отпуская управляющего и, поднявшись на второй этаж, сел за компьютер.
 
  За тысячи километров от Джанджа, человек находящийся в полутемном зашторенном кабинете оторвал взгляд от экрана монитора и устало откинулся на спинку кресла. Закрыв воспаленные глаза, он стал вслепую шарить по поверхности стола в поисках сигарет и нашел пачку рядом с пепельницей. Пепельница была полна окурков, а вокруг нее на полированной столешнице лежало несколько серых цилиндриков пепла. Нашаривая пачку, курильщик измазал край рукава дорогого костюма пеплом, но не заметил своей оплошности. Встряхнув пачку и убедившись что она пуста, он с раздражением скомкал и швырнул ее в мусорную корзину. Потом потянулся к селектору к кнопке связи с приемной, и тут вдруг заметил, что его рукав испачкан пеплом. Брезгливо поморщившись, он тщательно отряхнул рукав и вызвал секретаря.
  Дверь бесшумно отворилась спустя буквально пару мгновений, в кабинет тихо вошла молодая женщина, одетая в строгий темно-синий костюм, из узких рукавов пиджака выглядывали кружевные манжеты белой блузки. Костюм выгодно подчеркивал достоинства ее высокой стройной фигуры. Волосы у женщины, наверняка густые и пышные, были собраны сзади в тугую шишку, а косметика на лице так искусно наложена, что казалось, ее нет вовсе. Короче говоря, вошедшая женщина выглядела как образцовая секретарша успешной фирмы, впрочем, таковой она и являлась.
  Человек не открывал глаз и не видел секретаршу, но знал, что она стоит у двери.
  - Мадлен, - сказал он ровным голосом без интонаций, - будь добра - спустись вниз в бар и купи мне пачку сигарет. У меня закончились.
  Секретарша кивнула и вышла так же незаметно и неслышно как вошла. Она не спросила у шефа, какие именно сигареты купить, будучи прекрасно осведомленной о его вкусах.
  Когда Мадлен вернулась, человек сидел в той же позе, что и перед ее уходом - голова откинута, глаза закрыты, руки безвольно свисают вдоль тела.
  - Ваши сигареты, шеф, - сказала она, остановившись у стола.
  - Подойди ближе, - он сказал тихо, но его слова прозвучали как приказ.
  Мадлен положила сигареты на стол подошла к креслу. Шеф протянул руку и, обхватив ее за талию, усадил к себе на колени. Мадлен не сопротивлялась. Мужчина осторожно расстегнул пуговицы на ее блузке и прижался щекой к теплой упругой груди.
  - Жалко, - сказал он. - Жалко, что сегодня мне не удастся побыть с тобой. Уже поздно и ты должна спешить домой - Виктория, наверное, уже заждалась... А у меня еще уйма работы.
  - Сегодня суббота, - напомнила Мадлен. - Ты совсем забыл, что вытащил и меня и половину сотрудников отдела на работу в выходной день. Виктория с утра в гостях у своего отца. Я должна ее забрать только завтра вечером. Или, если договорюсь с Грегори - в понедельник из колледжа.
  - Вот как? - Мужчина открыл глаза, они были желтые как у рыси.
  - Ты совсем заработался, Ян...
   - Подождешь меня?.. Я постараюсь быстрее закончить работу. Еще час, может, чуть больше...
  - Подожду. - Мадлен встала с его коленей и застегнула блузку. - У меня тоже осталось кое-что незаконченным. Постараюсь потянуть... - она улыбнулась, - и закончить свои дела как можно позже.
  Мужчина тоже улыбнулся и потянулся к Мадлен, провел рукой по ее бедру и ниже - по внутренней стороне стройной ножки. Кончики пальцев неожиданно шершаво проехались по гладкой синтетике чулка, вызвав на его лице гримасу недовольства. Он взглянул на свои пальцы, подумал: "давно не делал маникюр..." и потянулся к сигаретам.
  - Ты много куришь, - осуждающе заметила Мадлен.
  Ян не ответил, закурил и, пошевелив мышкой, углубился в изучение текста, возникшего на посветлевшем экране монитора.
  Мадлен пошла к двери.
  - Пригласи ко мне Йозефа, - сказал он ей вдогонку.
  Когда женщина вышла, Ян оторвался от экрана и вновь задумчиво посмотрел на кончики своих пальцев, сказал тихо вслух:
  - Метросексуал несчастный!.. - И продолжая размышлять: "А ведь не так давно у тебя была скверная привычка грызть ногти. И прическа у тебя была другой. Да и одевался ты... немного иначе: джинсы, старый, но такой удобный свитер с растянутым воротом и пузырями на локтях... И ты был счастлив, Ян, ведь ты практически был правителем... повелителем своего собственного народа в своей собственной стране. Пусть в маленькой, пусть даже в очень маленькой, в крошечной стране... Но ты был повелителем! И ты мог себе позволить не стричься, грызть ногти и носить то, в чем тебе было удобно ходить. И никто этого не замечал, потому что тебя уважали. Уважали?.. Боялись. А, не важно..."
  Йозеф вошел в кабинет шефа минут через десять. Это был плотный мужчина с большой блестящей лысиной, окаймленной редкими седыми волосами. На вид ему было за семьдесят.
  - Я хотел зайти сам, - сказал он, - ждал сообщения из Джанджа.
  - Присаживайтесь, Йозеф, - Ян указал на кресло по другую сторону стола. - И что, дождались?
  - Сообщение пришло пять минут назад, - ответил Йозеф. (Ян впился желтым взглядом в лицо подчиненного). - Дрофа доложила о завершении первого этапа операции. Она приблизилась к объекту вплотную и выполнила то, что я приказал ей сделать... что вы приказали, шеф, - поправился он.
  - Объект заглотил наживку?
  - Пока его реакция неясна. - Йозеф пожал плечами. - Сегодня утром объект выехал в город по делам фирмы. С Дрофой встречи пока не искал. Дрофа тоже не активизирует свои действия... Как вы велели, господин Берг.
  Ян закурил, встал с кресла и прошелся по кабинету.
  - Наши люди в Питере готовы к визитам людей из Конторы? - спросил неожиданно.
  - М-м-м... готовы, - Йозеф, думая о чем-то своем, не сразу ответил на вопрос.
  - Есть сомнения? - Берг насторожился, заметил заминку.
  - Те, кто утверждают, что у них нет никаких сомнений, лгут. Я могу лишь утверждать, что легенда подготовлена весьма скрупулезно, учтена каждая мелочь...
  - Мне кажется, вы чего-то недоговариваете, Йозеф.
  - По поводу исполнения ваших указаний нет никаких недомолвок... Я хотел поговорить с вами, шеф...
  - Говорите, Йозеф, я слушаю.
  - Я бы не хотел работать вслепую, господин Берг, - вскинул голову старик. - Ведь, по сути, я ничего не знаю о целях нашей операции в Джамалтаре. Я просто выполняю ваши поручения. Просто механически отрабатываю сформулированные вами задачи. И не задаю вопросов.
  - Все правильно, - кивнул Берг. - Мое дело - ставить задачи, ваше - их решать.
  - И, тем не менее, я считаю, что ваш первый заместитель имеет право знать чуточку больше, нежели рядовой сотрудник организации.
  Ян Берг снова сел в кресло и пристально посмотрел в глаза своего зама.
  - Хорошо, - наконец сказал он, - задавайте свои вопросы.
  - Почему, шеф, вы так уверены, что интересующий нас объект имеет отношение к русским? В течение целого года мы не смогли установить не единого контакта Тангира с русской разведкой. Вот с американцами у него контакты были. И сейчас он изредка встречается с резидентом ЦРУ, но эти встречи носят чисто приятельский характер. Вместе выпивают, играют в бильярд. Сдается мне, что Тангир даже не подозревает, с кем встречается. Все их разговоры зафиксированы - ни слова о политике...
  - Тангир не дилетант, - перебил его Берг, - его непросто поймать на прослушке. То, что вы пишите, точнее, то, что он разрешает вам писать - это так, для отвода глаз.
  - Мои люди тоже профессионалы... - попробовал возразить Йозеф.
  - Которые бездарно провалили дело в Бенкельдорфе и потеряли Брута с его товаром, - с ухмылкой продолжил за него Берг. Иозеф вздохнул и виновато опустил глаза. Выдержав паузу, Берг жестко спросил: - Как вы считаете, почему я отклонил ваш рапорт об отставке и перевел из филиала к себе в центральный офис?
  - Считаю, что вопрос об отставке в такой организации как наша быстро не решается, - ответил Йозеф, глядя на свой живот.
  - Это так, - кивнул Берг. - Но есть еще одна причина, по которой вы сразу после провала в Бенкельдорфе не отбыли в Швейцарию в свою шикарную виллу на берегу Интерлакена, где намеревались спокойно без забот и треволнений прожить оставшиеся вам годы... Вам, Йозеф, придется еще немного поработать, чтобы реабилитироваться и исправить свои ошибки.
  Берг поднялся с кресла и закурил очередную сигарету. Подошел к окну, оттянул пальцем край портьеры. Начинался дождь, по стеклу сбегали крупные капли, каждая стремилась обогнать остальных. Наблюдать за этой гонкой можно было долго. Занятие для бездельников и идиотов... Берг обернулся и взглянул на Йозефа - тот сидел, не поднимая тяжелой головы и по-прежнему глядя на свой живот.
  "Интересно, о чем он сейчас размышляет, - подумал Берг, - о провале операции "Брут"?.. Вряд ли. Наверное, просто мечтает о том, как выйдет на пенсию и уедет в Швейцарию... Отпустить бы старика, он уже давно заслужил отдых. Да не могу, именно сейчас мне очень нужны его мозги и его исполнительность... И где я найду второго такого помощника, когда Йозеф уйдет?.."
  Смягчившись, Берг подошел к старику и похлопал его по плечу.
  - Ладно, старина, не считайте меня негодяем. Я вовсе не хочу сваливать всю вину на вас, я и с себя вины за тот промах не снимаю. Ведь это я планировал операцию, выходит, чего-то не учел, не оценил противника. А коли так, то я и есть главный виновник провала. Так что вместе с вами, Йозеф, будем реабилитироваться. Тем более что наш противник - тот же, что и в Бенкельдорфе.
  Йозеф удивленно посмотрел на шефа.
  - Седой, которого ваши люди сфотографировали у "Затмения голубой луны", мой старинный враг, - сказал Ян Берг. - Но дело не в этом. Он русский, во всяком случае, работает на русских. Это вам тоже известно. Но и наш объект в Джамалтаре, которого мы взяли в разработку после того, когда я совершенно случайно на него наткнулся, изучая многочисленные досье на бизнесменов Джамалтара, тоже русский и к тому же соратник "седого". В Берберре они работали в одной группе. С ними были еще двое, но это не те, которые обвели ваших людей вокруг пальца в Бенкельдорфе.
  Берг вернулся к компьютеру и подозвал к себе Йозефа.
  - Вот "седой" у Фольксвагена. - На экране появилась фотография Дантиста. - А вот так он выглядел три года назад, когда мы с ним встречались в Берберре... Алекс Планж. Прически разные, но лицо одно - компьютерная идентификация дала стопроцентное совпадение. Вот это, - Берг вывел на монитор фотографию Тангира, - наш объект, господин джамалтарский бизнесмен... А вот таким он был, когда назывался Скифом Фархадом.
  - А двое других? - поинтересовался Йозеф. - Те, что знакомы вам по Берберре?
  Берг пробежался пальцами по клавиатуре, и на экране появились фотографии Зинки и Аристократа.
  - Возможно, они скоро объявятся в Джамалтаре, - задумчиво произнес Берг, - а может быть, и те двое, из Бенкельдорфа. Хотя... возможна любая комбинация. Так что, дорогой Йозеф, в Джамалтаре мы снова работаем против русских.
  - А наши цели?
  - Узнать все об их планах. Это первая и на данный момент основная цель. - Ян Берг замолчал, зажег очередную сигарету. Йозеф выждал паузу и спросил:
  - А вторая?
  - А вторая, милый мой Йозеф, - улыбнулся Берг, - определится из первой. "Ввяжемся в драку, а там посмотрим"... Кажется, эту фразу приписывают Наполеону?..
  - И все-таки я не понимаю, зачем нам ввязываться в это дело. У русских некая миссия в Джамалтаре. Впрочем, у американцев тоже. Но при чем тут интересы страны, правительству которой служим мы с вами? При чем здесь Лурпак?
  - Йозеф, Йозеф, - осуждающе произнес Берг. - Вы так долго работаете на правительство Лурпака, что просто не можете не быть политиком.
  Йозеф пожал плечами:
  - Политика нашего государства основана на нейтралитете. Невмешательство и нейтралитет - в этом наша сила.
  - Браво! - Берг шутливо похлопал в ладоши. - Вы хорошо усвоили главный принцип политики Лурпака. Однако, уважаемый коллега, - он поднял палец вверх, - надо уметь читать любые документы, в том числе и основные, между строк. Нейтралитет нейтралитетом, но своей выгоды в этой стране никто и никогда не упускал. Что такое Джамалтар?
  - Нефть?
  - Не только. Это и табак, и текстиль и многое другое. Это опиум сырец, в конце концов. Но нефть, вы правы, Йозеф - основное богатство Джамалтара. Две супердержавы - Россия и США - рвутся к управлению ресурсами этой маленькой, но очень богатой азиатской страны. И конечно, кто-то из них добьется поставленной цели. Наша задача - получить информацию и суметь ее использовать на благо и процветание Лурпака, государства, политика которого - нейтралитет, лояльность и невмешательство в дела своих соседей... как ближних, так и дальних.
  Берг замолчал. Йозеф, выждав секунд двадцать и поняв, что разговор окончен, встал и коротко поклонившись, направился к выходу.
  - И еще... - остановил его Ян Берг. - Мне чрезвычайно интересно работать против сильного и умного противника. А вам?..
  Йозеф неопределенно пожал плечами и промолчал, он старался не смотреть в глаза Бергу. А так хотелось сказать: "Выскочка! Мальчишка! Ты собрался противостоять сильному и умному противнику, а послал к нему совершенно неподготовленного агента!" Но Йозеф естественно ничего этого не сказал, ему было все равно - силен противник или слаб, ему надоели эти непрекращающиеся противостояния, ему уже вообще все порядком надоело. Единственное, о чем он мечтал постоянно и с охотой, так это о дне, когда выйдет на заслуженный отдых и удалится на любовно оборудованную им виллу, находящуюся в одном из живописнейших мест действительно нейтральной Швейцарии.
  Выходя из кабинета шефа, он не без злорадства подумал:
  "Все гораздо проще. Нет никаких политических и экономических целей. Все дело в реванше и в банальном сведении счетов... Давай, молокосос, дерзай! Ты неминуемо обделаешься со всеми своими амбициями, а когда тебя снимут с должности, я смогу спокойно уйти в отставку"
 
  5. На карту поставлено многое
  На встречу, которая должна была состояться на конспиративной квартире, не значащейся в реестрах ФАЭТ, Зиновий Черемных явился, как и полагалось точно в назначенный час. Чудак был уже здесь, он что-то готовил на кухне, скорей всего жарил яичницу - Зинка услышал шкворчание поджариваемого бекона, и втянул носом восхитительные запахи. К запахам яичницы с беконом примешивался аромат кофе. Зинка не был голоден, но у него потекли слюнки.
  - Есть будешь? - крикнул Чудак из кухни.
  - Не знаю... - засомневался Зинка, но тут же решил: - Буду!
  - Тогда иди мыть руки. У меня все готово.
  Когда Зинка вошел на кухню, обставленную стандартной дешевой мебелью и оснащенной отечественной газовой плитой и китайской микроволновкой, тарелки с яичницей уже стояли на столе. Чудак караулил у плиты момент образования пенной шапки над туркой.
  - Я знал, что ты не откажешься, - ухмыльнулся Чудак.
  - До того момента, как я перешагнул порог этой квартиры, я есть не хотел. Но такие ароматы...
  Чудак усмехнулся и подал Зинке вилку.
  - Ножей здесь почему-то не оказалось, - сказал он.
  - Ничего. Такую вкусноту можно даже ложкой...
  Ели молча. Чудак расправлялся со своей порцией методично, с чувством, с толком, с расстановкой и как бы нехотя. Во время трапезы он раза три снимал свои знаменитые очки и тщательно протирал толстые линзы мягкой замшевой тряпочкой, каждый раз проверял качество протирки, разглядывая их на просвет в направлении окна.
  - Ну, ты прям как английский аристократ, - заметил Зинка. - Создается впечатление, будто тебе не нравится то, что ты ешь.
  - Я восемь лет прожил в Лондоне, - пожал плечами Чудак.
  Когда с яичницей было покончено, Чудак убрал со стола тарелки и собственноручно их вымыл в раковине. Взяв чашечки с кофе, они прошли в одну из двух комнат. Комната большая, но мебели в ней было совсем мало - книжная полка с парой десятков книг (в основном в мягком переплете), журнальный трехногий столик и старинный кожаный диван с высокой спинкой и круглыми валиками по бокам. Дивану было лет сто, но на антиквариат он не тянул, в лучшем случае - на исторический раритет.
  - Откуда такой мастодонт? - поинтересовался Зинка, похлопав ладонью по шершавой коже дивана.
  - Не поверишь, - усмехнулся Чудак.
  - Ну почему же, я тебе всегда верю...
  - Наследство от КГБ. Когда-то стоял в кабинете самого товарища Андропова. Выставить бы его на аукцион... Как думаешь, за сколько бы его можно было продать?
  Зинка пожал плечами.
  - Еще надо доказать, - с сомнением в голосе сказал он, - что именно этот диван помнит тощую задницу знаменитого чекиста.
  - А ты присядь, - посоветовал Чудак. - Сразу ощутишь соприкосновение с великой эпохой. И доказывать ничего не надо. Да! Великие были времена. Даже диваны имели свою душу... - Чудак резко сменил тему: - С Муромцевым, то бишь с Харизмой я решил вопрос, - сказал он, - можешь считать его своим. С завтрашнего дня начинай готовить группу в Джамалтар. Дифирамбы своему любимчику Дантисту ты уже пел, можешь не повторяться. Как насчет Уфолога?
  - Нормальный боец.
  - В новую квартиру переселил?
  - Пока нет. Вернется из Джамалтара, тогда и переселю.
  - А что тянешь?
  - Не тяну. Просто сейчас свободных двушек нет.
  - Дал бы трешку. Жалко?
  - А ты моему ведомству деньжат подкинешь?
  - После того как усадим Ильджара на трон, обязательно.
  - Так, а я о чем говорю? Вернется Уфолог из командировки, тогда и решать будем. С учетом новых финансовых возможностей.
  - Мудрый ты, господин полковник, - похвалил Зинку Чудак, усаживаясь на диван. Зинка устроился рядом, задал вопрос:
  - Что там насчет девицы?
  - По поводу девицы... - Чудак помолчал, по-стариковски пожевал губами. - При переходе через границу наши ребята напоролись на группу афганских погранцов, началась перестрелка. С чего вдруг - непонятно. Кто начал - неизвестно. Вроде бы договоренность была. Кто кого и с кем перепутал теперь не выяснить. Из наших никто не пострадал, а вот девочка была ранена. Рикошетом. Пуля чуть ли не в сердце угодила. Сначала подумали, убита, но рана оказалась не смертельной. Пулю прямо там, на месте выковыряли. Переправили девочку в Россию, подлечили, подкормили и в "Смену". Но она оказалась совершенно не способной к нашему делу. В физическом отношении очень слаба была, координация движений плохая, мышцы вялые. Организм активно сопротивлялся любым физическим нагрузкам.
  Зинка хмыкнул:
  - Мышцы вялые? Организм сопротивлялся?.. А хваленые методики, позволяющие любого хлюпика за короткое время в супермена превратить? А чудо-тренажеры? А спецпитание?
  - Ты прав, Зиновий, - согласился Чудак. - Дело, конечно, не только в ее тогдашнем физическом состоянии. Основная проблема Гюльбиби была здесь, - Чудак постучал пальцем по своему лысому черепу. - В умственном отношении девочка совершенно никакая была. Русский язык ей с трудом давался, не говорю уже о других языках. Память - хуже некуда. Короче говоря, помыкались с ней, помыкались - ну не тянет совершенно. Замкнутая, испуганная, все время в слезах. Психологи сказали: пустой номер, совершенно непригодный материал. В крайнем случае - в обслугу. Можно было, конечно, над психикой поработать, но не стали, пожалели. Результат-то сам знаешь, какой мог получиться. В девяносто девяти случаях он обычно положительный, а один процент - полная разбалансировка психофункций. А ради чего риск?.. Сначала в школе жила. Особняком. Только с одним-единственным человеком у нее доверительные отношения сложились. С Михеичем, помнишь его?
  - Инструктор по холодному? Дмитрий Владимирович Михеев?
  - Он самый.
  - С Михеичем я лично знаком не был. Но слышал о нем много. Он в "Смену" ушел, когда я еще в армии на полигонах траками землю рыхлил, до ФАЭТа.
  - Мастер был, - с нотками грусти в голосе сказал Чудак. - Многим выпускникам разведшколы свое мастерство передал. Я тоже у него учился. Знаешь, какой у него позывной до "Михеича" был? - Зинка отрицательно качнул головой. - Сюрикен. Он эти звездочки раскидывал за минуту сто двадцать штук и все в цель.
  - А почему в прошедшем времени? Он что, умер?
  - Жив. Вот только смысла теперь в его жизни нет. Михеич-Сюрикен в настоящий момент все равно, что растение. Авария на федеральной трассе М-10 под Питером. Он в Питере последние пять лет жил. С женой и приемной дочерью, которую, как ты можешь догадаться, зовут Гюльбиби. Случилось это в позапрошлом году.
  - Несчастный случай?
  - Данных за то, что авария была кем-то подстроена, нет.
  - И все-таки?
  - Нет, - Чудак отрицательно покачал головой. - Никому не нужна была его смерть. В прямых акциях Михеич уже лет двадцать не участвовал, только в подготовке, а врагов в "Смене" у него не было никогда, наоборот, все пацаны Михеича любили, а руководство и коллеги уважали. Тем не менее, опера из Питерского отделения ФАЭТ все за ментами перепроверили. Чисто. Пьяный камазист-дальнобойщик, не вписался в поворот, занесло, задел задним бампером жигуленок Михеича. Жигуленок как пушинку смело с полотна дороги, камазист даже не заметил.
  - Водителя КАМАЗа поймали?
  - А он и не убегал никуда. Проехал еще километров шесть до ближайшего автостойбища, где дальнобойщики тусуются, добавил слегка, и спать в кабине улегся.
  - Где он сейчас?
  - В Мордовии, ящики из тарной дощечки колотит.
  - Сколько дали?
  - Восемь с половиной, ему еще долго сидеть... - Чудак сунул руку в карман и достал компакт-диск. - Здесь вся информация по ДТП, досье на водителя КАМАЗа Лашкова, материалы дела, номер колонии... короче, все.
  - А что с его напарником? - спросил Зинка. - Дальнобойщики в одиночку не ездят. Или они оба пьяные были?
  - Напарника не было. Вернее был, но в момент совершения ДТП его не было. Лашков должен был подобрать его на том самом стойбище, он там живет неподалеку.
  - Лашков?
  - Нет, напарник. Самотеков. Рейс был обратным. Когда туда шли, Самотеков сошел. Лашков к месту разгрузки один доехал, разгрузился, отметил это дело с друзьями-шоферюгами и решил переночевать на стойбище... Да что я тебе рассказываю, на диске все это есть. Давай лучше о другом...
  Чудак снял очки и долго их протирал. Убедившись, что на линзах нет ни единой пылинки, он надел их и стал рассказывать:
  - Жизнь Гюльбиби после того как ее удочерили Михеевы и до момента аварии протекала вполне гладко и все события на протяжении трех лет прозрачны и непримечательны. Михеевы приемную дочь любили и баловали. Своих детей у них не было. Сначала специфика работы не позволяла семью полноценную создать, жена Михеича тоже у нас работала. А потом... Михеичу сейчас под шестьдесят, а жена старше его на два года. Да плюс та же самая специфика - нервные перегрузки, физические перегрузки, то, се, сам понимаешь. В общем, Гюльбиби для них дороже родной была... В обычную школу не ходила, Михеевы ей индивидуальное обучение организовали. Кроме того, Михеич с Гюльбиби персонально занимался, кое-чему обучил. По своим методикам. До уровня крутого спецагента, скорей всего, она не дотянулась, но, зная Михеича, думаю, девчонка своих сверстниц в физическом отношении догнала и даже перегнала. О том, насколько хорошо она владеет холодным оружием, один Михеич рассказать бы смог, но он не может по понятной причине...
  Чудак снова замолчал и стал пить остывший кофе мелкими глотками. Зинка внимательно наблюдал за лицом старшего товарища и вдруг увидел то, чего раньше как-то не замечал. Сегодня Чудак показался ему старым. Старым и уставшим. Кожа ниже мочек ушей была дряблой и морщинистой, под глазами набрякли мешки, а цвет лица и лысый череп - не молочно-белый как обычно, а какой-то желтоватый, нездоровый... А сколько действительно лет одному из заместителей руководителя Федерального Агентства Эффективных Технологий? Пятьдесят? Больше?.. Выглядел Чудак сегодня на все восемьдесят.
  Зинка прервал затянувшееся молчание:
  - У меня почему-то возникло ощущение, что второй период жизни Гюльбиби в России, начавшийся после злосчастного ДТП и длящийся до сего дня более насыщен событиями, чем первый. Я прав?
  - По минутам эти последние два года расписать не удалось естественно, но кое-что мои люди установили. Аттестат о среднем образовании Гюльбиби получила, но идти учиться дальше не пожелала. Устроилась на работу ученицей швеи на одну из питерских швейных фабрик, потом самостоятельной швеей стала, примерно через год уволилась по собственному желанию и стала шить на дому.
  - С деньгами в семье туговато было?
  - В общем-то, нет. Контора взяла на себя все расходы, связанные с операцией, вернее с операциями, которые пришлось перенести Михеичу, оплачивала его содержание в клинике, пока он там находился. Мы своих в беде не бросаем. Жена Михеича неплохую пенсию получает, да и сам Михеич... Жить можно. Не шиковать, конечно, но вполне сносно можно было существовать. Однако существовать девушка не пожелала. Не знаю, как там у нее с заказами было, наверное, не густо. Да и времени такая работа много отнимала. А ей хотелось свое время иначе проводить. Ну, ты понимаешь - ночные клубы, юноши... Вскоре она бросила швейное ремесло, окончила курсы охранников-телохранителей (кстати сказать, досрочно окончила, видать занятия с Михеичем сыграли роль) и устроилась в охрану одной коммерческой структуры. Работа не пыльная, времени свободного достаточно - сутки через трое. Да и платили там неплохо. Гюльбиби тут же съехала от родителей и стала снимать квартиру.
  - Что за структура?
  - Совместное предприятие. Россия - Лурпак. Торговля компьютерными программами, услуги в области информатики, софты, всякая такая вещь.
  - Лурпак? - насторожился Зинка. - Мне это уже не нравится.
  - Да проверили мы эту структуру, полковник, - махнул рукой Чудак. - Чистое предприятие.
  - И не сомневался, - недоверчиво произнес Зинка.
  - Мы хорошо проверили. Говорю тебе: все чисто. Да и недолго девушка наша там работала.
  - Сколько недолго?
  - Чуть больше двух месяцев.
  - Уволилась?
  - Официально - да, по собственному желанию, а по сути - по желанию руководства.
  - Что так?
  - Темная история. Но наши ребята докопались до истины. - Чудак усмехнулся: - Сын директора предприятия, он же непосредственный начальник нашей девушки, то бишь начальник службы безопасности, сделал Гюльбиби непристойное предложение. Она, естественно, предложение отклонила со свойственной всем жителям Востока горячностью. Тогда он попытался взять неприступную крепость штурмом, за что и поплатился. Пришлось к андрологу идти, гениталии в порядок приводить.
  - Крутая девица, - удовлетворенно кивнул Зинка. - И куда далее направила она стопы свои?
  - Прямиком в джамалтарскую диаспору. Видать, родная кровь позвала... А может, еще причина была. - Чудак многозначительно посмотрел на Зинку. - Устроилась там секретарем (двести двадцать пятым каким-то), написала прошение и стала ждать разрешения на выезд в Джамалтар - на историческую родину так сказать. С визой тянуть не стали, Гюльбиби попрощалась с приемными родителями и уехала. Вот и вся история.
  - Когда она выехала? - уточнил Зинка, Чудак, не задумываясь, назвал дату. - Понятно. А через неделю она уже работала у Скифа в "Джинсовой революции". Оперативно. И подозрительно...
  - Работа у нас такая, Зиновий, - сказал Чудак, - подозревать всех и каждого. А посему... несмотря на то, что в ходе проверки этой девицы мы не нашли никакого криминала, от нее надо избавится. И как можно скорее.
  - Хорошо, я еще раз все проверю...
  - Нет, - жестко оборвал Зинку Чудак. - Проверяй, хоть сотню раз, не возбраняется, но девицы рядом со Скифом быть не должно. Еще до прибытия в Джамалтар всех остальных членов группы она должна исчезнуть. На карту поставлено очень многое. Никаких неприятных сюрпризов нам не надо.
  - Ликвидировать? - хмуро спросил Зинка.
  Чудак не ответил, но его взгляд был холоден.
  - Пойду я. - Чудак снял очки и стал протирать линзы. - Засиделись мы тут с тобой, а дела сами собой делаться не будут.
  - Василий Васильевич...
  - Да?
  - Вы ничего не рассказали по поводу настоящего отца Гюльбиби.
  Чудак нацепил очки и сурово взглянул на Зинку.
  - Поверь, Зиновий, это не имеет никакого отношения к делу... Чашки помоешь?..
  Чудак ушел, а Зинка долго сидел на диване Юрия Владимировича и с хмурым видом глядел перед собой, катая по скулам желваки.
 
  С конспиративной квартиры Чудак отправился в коттеджный поселок с банальным названием "Березовая роща". Вообще-то никаких берез тут не было и в помине. Из-за заборов коттеджей торчали верхушки молодых елей и кедров, а в тротуарах, вымощенных натуральным колотым камнем, через равные расстояния предусматривались квадраты живой открытой земли, обрамленные ярко-рыжим бордюром, в которые еще ничего пока не было высажено. Может, со временем здесь и появятся березки...
  Дом за высоким забором, у ворот которого Чудак остановил свой новенький, антрацитово сверкающий "Сааб", если и отличался чем-то от других двух и трехэтажных коттеджей, то разве что абсолютной безликостью и отсутствием каких-либо гламурных архитектурных изысков. Однако опытный взгляд легко определил бы, что система охраны дома и наблюдения за участком и прилегающей территорией выполнена не абы как, а со знанием дела и на высоком профессиональном уровне. Часть камер слежения была тщательно замаскирована, на виду оставались лишь те, которым и было положено быть на виду.
  Стоять у ворот долго не пришлось - створки разъехались в стороны, пропустив на территорию коттеджа автомобиль со знакомыми хозяевам номерами. Судя по всему, Чудака здесь ждали. Он еще не успел заглушить мотор, а с крыльца уже сбегал встречающий - мужчина средних лет, лысоватый с заметным брюшком.
  - Здравствуйте, Сергей Сергеевич! - заметно грассируя, пропел он, подбежав к "Саабу". - Вы как всегда пунктуальны.
  - Дело не в пунктуальности, Яков Исаакович, - возразил Чудак, протягивая хозяину коттеджа сухую ладонь, похожую на вяленого осьминога. - Мое время расписано по минутам, поневоле будешь пунктуальным... Надеюсь, вы не приготовили для меня чего-нибудь неожиданного и неприятного?
  - Никаких неожиданностей, - заверил Чудака Яков Исаакович. - Все в полном порядке. Пациент здоров и доволен жизнью.
  - Я уже могу увидеть его лицо?
  - Да, конечно! Все повязки сняты, уже пять дней прошло, как я их снял. У пациента вполне достаточная степень заживления рубцов. Я трижды в день его осматриваю - швы рассасываются быстро, как положено. Препараты, которые вы мне на прошлой неделе привезли - просто чудо! Через недельку никаких следов на лице нашего двойника не останется...
  - Я просил вас, Яков Исаакович, не называть его так. Пациент или больной.
  - Да, да, простите... пациента. С голосовыми связками тоже все в полном порядке. Пока он говорит несколько глуховато, но так и должно быть. Скоро и это пройдет.
  - Уверены?
  - Абсолютно.
  - Хорошо. Где он?
  - В своей комнате. Как вы и велели - прогулки только ночью. Никаких контактов. Только я и вы. Сергей Сергеевич...
  - Да?
  - Тут такое дело... - замялся Яков Исаакович.
  - Все-таки имеет место некая неожиданность? - насторожился Чудак.
  - Да нет. Я бы сказал, наоборот - все ожидаемо и предсказуемо. Наш пациент вполне здоровый мужчина со здоровыми, нормальными реакциями и инстинктами. Как бы это правильнее... Правда, это только мои предположения...
  - Говорите прямо. Терпеть не могу, когда мямлят.
  - Мне кажется, наш пациент страдает от отсутствия э-э-э... женского общества. Женской ласки, я бы сказал.
  - Вот как?.. Хорошо, я подумаю. Может, пришлю сюда одну из наших сотрудниц. Для утех... Кстати, а вы Яков Исаакович не забыли пациенту обрезание сделать? Я как-то все забываю об этом спросить.
  - Шутите? Естественно сделал. Я к своим обязанностям всегда относился с полной ответственностью, вы, Сергей Сергеевич могли это заметить... Теперь наш больной - стопроцентный мусульманин.
  - Или иудей, - улыбнулся Чудак. - Все? Больше неожиданностей нет?.. - Яков Исаакович приложил руку к сердцу. - Тогда ведите.
  Комната, в которой жил единственный пациент этой импровизированной клиники, была большой и светлой. Свет в основном лился сверху, из огромного двускатного стеклянного фонаря. Но и органза на окнах в стенах не являлась непреодолимым препятствием для дневного света, так что разглядеть лицо "больного" Чудак смог досконально.
  Мужчина лет тридцати-тридцати пяти, чернявый и горбоносый - его профиль можно было назвать мужественным - сидел на кровати с закрытыми глазами, полноватые губы слегка шевелились, он что-то шептал, тщательно проговаривая слова. Перед ним лежала закрытая книга в коричневом сафьяновом переплете.
  "Коран, - понял Чудак. - Похвально. Экспрессобучение это, конечно, здорово, а главное - быстро, но если использовать обычные резервы памяти, то информация лучше систематизируется"
  Некоторое время Василий Васильевич, которого здесь знали как Сергея Сергеевича, стоял молча, разглядывая изделие пластического хирурга Якова Исааковича Либмана.
  "Точная копия, - думал он. - Пожалуй, у самого доктора Штольца клон вышел бы менее похожим на оригинал... Либман - просто кудесник. Впрочем, в Конторе бездари не работают. Да и с кандидатом в двойники нам сильно повезло, чего скрывать? Та же фактура, то же телосложение, один тип лица. Цвет глаз тоже один в один, с радужкой колдовать не пришлось, а контактные линзы - это неудобно. Парень и до пластической операции был сильно похож на джамалтарского кандидата в правители, а после того как его внешность слегка подкорректировали, стал полной копией. - Чудак внутренне усмехнулся: - Теперь, пожалуй, наш двойник похож на Ильджара даже больше, чем тот на самого себя... К тому же, парень не с улицы. Кадровый офицер спецназа, Константин Ефанов. Участвовал в шести боевых операциях, имеет награды... Наш человек. Отличная биография. Ну, мы ее, конечно, тоже... слегка подкорректировали, как и лицо..."
  Жестом отпустив Якова Исааковича, Чудак подошел к кровати и присел рядом. Ефанов не шелохнулся. Чудак взял в руки Коран, раскрыл его в том месте, где он раскрылся. Сура шестьдесят третья - Аль-Мунафикун - Лицемеры... Арабская вязь - не переводное издание. Арабский Чудак изрядно подзабыл, но начальную строчку прочесть смог без труда: Бисми-Ллахи-Р-рахмани-Р-рахим. Этими словами начиналась каждая из ста четырнадцати сур священной книги мусульман, кроме девятой, выучить было проще простого.
  - Во имя Аллаха, Милостивого, Милосердного, - перевел он. - Здравствуй, Костя.
  - Меня зовут Ильджар, - не открывая глаз, откликнулся на фарси Ефанов.
  "Да, голос еще и впрямь глуховат, - с неудовольствием отметил Чудак, - но будем надеяться, что Либман прав, и это скоро пройдет"
  Однако не тембр голоса Ефанова вызвал недовольство Чудака, а прозвучавший в нем вызов.
  - Спустись на землю с небес и открой глаза, Костя. Поговорить с тобой хочу.
  - Здравствуйте, Сергей Сергеевич. - Константин открыл глаза и вздохнул, словно очнулся ото сна. - О чем разговор?
  - Да так... - Чудак пожал плечами, - считай, ни о чем. О жизни.
  - О жизни... О новой или о старой?
  - Жалеешь?
  - О том, что теперь у меня новая жизнь? Нет. Нисколько. Даже рад, что начинаю все с чистого листа.
  Чудак пристально посмотрел в глаза Ефанову. Сказал, не отрывая взгляда:
  - Верю.
 
  Верил ли он на самом деле бывшему майору спецназа внутренних войск Константину Ефанову, а ныне спецагенту ФАЭТ, на которого возлагалась очень ответственная и совершенно секретная миссия - стать дублером Ильджара? Скорее, нет, чем да. Должен был верить, слишком много было поставлено на карту, да и был Ефанов-Ильджар его детищем - Чудак сам его нашел, перелопатив тысячи досье, завербовал, лично контролировал каждый этап подготовки, постоянно следил за состоянием его физического и психического здоровья. И все-таки расслабиться Чудак позволить себе не мог. За долгие годы службы в агентстве, Василий Васильевич Васильев разучился безоговорочно верить кому бы то ни было. Он верил только себе самому, да и то через раз, а то и через два, оставляя место сомнениям и долгим мучительным раздумьям, проверкам, перепроверкам в период подготовки операции. А потом по ее завершению он опять думал, анализировал, искал виновных в проколах и всегда находил. И ругал себя за то, что проглядел, поверил, доверился какому-либо вроде вполне надежному, многократно испытанному сотруднику или собственному чутью. Пусть в основном были удачи, пусть ошибок было не так уж много. Но они были, и с эти надо было считаться.
  В случае с Ефановым-Ильджаром проколов быть не должно. Если вдруг по основному варианту случится сбой, а он может случиться, этот парень из запасного игрока превратится в главную фигуру операции. И если Чудак не учел какой-нибудь мелочи...
  Чудак последнее время иногда задумывался, но никак не мог придумать - чем он будет заниматься, если ему предложат уйти на заслуженный отдых? Оставит суетную Москву и удалится на лоно природы? Вроде так поступают все пенсионеры? У него в Подмосковье неплохой домишко. Рядом - только за ворота выйти - озерцо, тронутое у берегов ряской нежного салатного цвета, с белыми кувшинками, живописно разбросанными по темной глади и буквально кишащее глупыми золотыми карасями. Небольшими, так, величиной с ладошку... Будет на рыбалку ходить? И сидеть целыми днями на раскладном стульчике с удочкой в руках. А вечером гонять чаи с соседями. Или не чаи, а что-нибудь покрепче?.. Картина вечерних посиделок с соседом за самоваром или за бутылкой водки никак не вырисовывалась. О чем он может разговаривать со своими соседями? Общих интересов у него с ними нет и быть не может. Разве что о политике? Но и тут нестыковка! Рядовой обыватель, даже неплохо информированный и легко ориентирующийся на политическом поле черпает знания о событиях, происходящих в стране и в мире из средств массовой информации. А Чудак знает эту политику изнутри, с изнанки так сказать, он сам ее делал, эту политику, на протяжении многих лет. А это две большие разницы, как говорят в Одессе. Так что вряд ли у Василия Васильевича сложатся добрые отношения с хозяевами соседских коттеджей. Да и кто эти хозяева? В основном, люди бизнеса - скучные неинтересные людишки!
  Остается одно - писать мемуары, которые если и опубликуют, то вряд ли при жизни. Точно, не при его жизни. Даже не при жизни его детей, которых, кстати сказать, у Чудака нет, и никогда не было. Как-то не обзавелся он наследниками. И женой не обзавелся. Нет, жены у него были всегда. И в Лондоне, и в Кейптауне, и в Айзенбурге, и во многих других городах, в которых он работал и в которых по легенде должен был выглядеть обычным, ничем не выделяющимся гражданином - семейным и положительным. Но все эти жены были фиктивными, необходимыми для дела. Не он выбирал этих женщин, ему назначали их. Он помнил каждую. Он жил с ними полноценной жизнью - вместе ходили в гости, в театр, на приемы, вместе работали. И ложились в одну постель. Чудак даже любил их. По-своему. Может, и его временные жены тоже испытывали к нему подобные или даже более сильные чувства. Может быть... Но очередная миссия подходила к концу, и он снова становился холостяком.
  А сейчас? Уже поздно заводить семью. Да и не хочется.
  Впрочем, и мемуары писать не хочется...
 
  - Верю, - повторил Чудак и похлопал Константина по плечу. - Как самочувствие?
  - Все хорошо.
  - Как-то без особого энтузиазма... Ну, ладно. Рубцы не беспокоят?
  - Чешутся немного.
  - Это нормально. Чешутся, значит, заживают. Мне доктор сообщил, что ты вполне здоров и что тебя даже, - Чудак хохотнул, - на баб потянуло.
  - Мы с Исааковичем на эту тему не разговаривали, - растерянно произнес Ефанов, - я не понимаю, с чего это он...
  - Ну, Либман не только хороший хирург, но и психолог замечательный. Сам догадался. Да тут и психологом быть не обязательно. Сколько ты уже без женщины обходишься? Два с лишним месяца? За такой срок даже импотент может женского общества запросить. А ты молчишь... Так что, прислать девицу?.. Ты каких предпочитаешь - блондинок? брюнеток? - Чудак неотрывно смотрел Константину в глаза и заметил, что они слегка изменились. Посветлели что ли?.. или как говориться: "в глазах его промелькнула легкая заинтересованность"
  - А можно?
  - А почему нет?! Ты внимательно контракт читал?
  - Внимательно. Помню наизусть. Там ни слова о проститутках не сказано.
  - Ха-ха-ха! - развеселился Чудак. - Ну, ты юморист! Насмешил старика! Ха-ха-ха! - вытащил носовой платок, промокнул выступившие от смеха слезы. - В контракте имеется пункт о предоставлении Агентством своим сотрудникам полного пакета по медицинскому обслуживанию. Причем, пожизненно.
  - Я помню, - кивнул головой Ефанов и стал цитировать продолжение этого пункта: - "В случае частичной или полной утраты здоровья и работоспособности..."
  - Не надо, не продолжай. Я тоже наизусть помню весь текст. Скажу тебе так: Контора неукоснительно соблюдает исполнение взятых на себя обязательств.
  - Да, но...
  - Контора заинтересована в том, - продолжал Чудак, - чтобы у ее сотрудников не болела голова о нерешенных проблемах, чтобы они не испытывали никаких неудобств, дискомфорта и всегда ощущали себя здоровыми и способными в любую минуту выполнить поставленную задачу.
  - Да, но разве это относится...
  - Относится. Милый мой, сексотерапия - это не придуманная кем-то хохма. Это давно существующее направление в медицине. Ты слегка напряжен, организм, перенесший стресс в результате операции требует разрядки. Вот и разрядишься... Кстати, а с чего это ты заговорил о проститутке?
  - Как? Но вы же сами, Сергей Сергеевич...
  - Я не говорил о проститутке, я сказал: девицу. В Конторе есть подразделение, в котором готовят профессионалок высшей квалификации. Обычные проститутки по сравнению с ними - дилетантки.
  - Я что-то слышал об этом...
  - Еще бы ты не слышал! Потребность в подобного рода агентессах существовала всегда и у всех государств, имеющих структуры, аналогичные нашему ФАЭТу. И при социализме в пресловутом КГБ работали штатные жрицы любви. Да как работали! Подвиги совершали! Такие сведения добывали! Я тебе много интересных историй мог бы рассказать, но... как-нибудь в другой раз. - Чудак посмотрел на часы. - О, пора!.. Так что?
  Ефанов пожал плечами.
  - Беленькую или черненькую? - уточнил Чудак.
  - Все равно. На ваш вкус.
  - На мой? - Чудак снова развеселился. - Хорошо, подберу кого-нибудь... по своему усмотрению. Какую-нибудь старушку. Шучу, шучу...
  "Девочку после того как отработает надо будет убрать, - с привычным безразличием подумал он, выходя из дома и направляясь к "Саабу". - Возьму кого-нибудь из малоперспективных, одноразовую. - И тут же рассердился на себя: - Вот же старый скупердяй! Одноразовую... Малоперспективную... Дело огромной важности решаю и при этом экономлю. Тьфу ты, гены проклятые! Привычка экономить, переданная родителями - активными строителями социализма и коммунизма. Как там говорилось: экономика должна быть экономной?.. Бред!"
  По дороге в Москву Чудак как на магнитофоне прокручивал в памяти разговор с Ефановым. Даже не весь разговор, а только реплики Константина, и не столько их смысл, сколько интонации. Только в начале разговора Чудаку почудился прозвучавший вызов. Но скорей всего это не было вызовом. Просто Константин переключался от зубрежки Корана на разговор с ним. В дальнейшем никаких недовольных ноток Чудак не заметил.
  Он знал своего подопечного, считал что знает. Как-никак два года его вел - полтора года негласно и уже полгода в контакте. Вести начал практически сразу после того как в общих чертах набросал план операции "Марионетка". Еще до утверждения этого плана президентом России.
  Идея плана принадлежала президенту лично. Собственно, ничего необычного и неожиданного в этой идее не было, она была вполне логична и традиционна по замыслу - посадить на трон правителя Джамалтара человека лояльного России и не загруженного багажом личных инициатив, то есть такого, который бы все свои действия согласовывал с кремлевской администрацией. А по поводу деталей - как это все провернуть - головы должны трещать у тех, кому это положено по должности, конкретно - у руководства Федерального Агентства Эффективных Технологий. А если еще более конкретно - у руководителя отдела по планированию сверхсекретных политических акций Василия Васильевича Васильева, то есть у Чудака.
  Чудак взялся за дело с энтузиазмом. Аналогичные мысли уже давно поселились в его лысом черепе - сразу после того, как в спецлаборатории Конторы были получены первые положительные результаты по психотропному оружию нового поколения. Чудак даже хотел выйти к шефу с предложением подумать на тему о выборе полигона для широкомасштабных испытаний, а может, и применения на практике.
  В качестве полигона подходило два государства - Илия и Джамалтар. Правда, сценарии смены власти там были разные. В Илии чтобы скинуть с трона обожравшегося человечины принца Гуарама, в лексиконе которого не имелось такого слова как демократия, необходимо было организовать (и возглавить) народные волнения, которые приведут к штурму дворца, массовой резне, то есть к обильному кровопусканию. Этого допускать не хотелось. К тому же проблематично будет снабдить полуголых аборигенов микропередатчиками. Плюс разобщенность илиянцев, их разбросанность по островам.
  С Джамалтаром все было намного проще. Небольшое по территории государство, более или менее цивилизованные жители, одетые в нормальные одежды, а не в набедренные повязки как илиянцы. Но главное преимущество - государственное устройство Джамалтара.
  Во главе государства там стоял правитель - не президент и не премьер-министр, даже не король и не император - просто правитель. Спокон века трон правителя передавался по наследству. Но все изменилось с появлением на политической арене генерала Басмангалея. Он пришел к власти в результате военного переворота, изгнал из страны действующего правителя Ташира и установил в Джамалтаре жестокий диктат. Однако вскоре сам был свергнут с престола родным братом Басманджаром, который, впрочем, на трон совершенно не претендовал, а всего лишь добивался возрождения в Джамалтаре монархии. Став временно исполняющим обязанности правителя, Басманджар призвал вернуться в страну Ташира. Басмангалея он пожалел, за все его жестокости казнить не стал, более того - назначил министром обороны Джамалтара. Потом был второй путч Басмангалея, начатый ночью, которая вошла в историю как вторая Варфоломеевская.
  А затем произошли события (в них, кстати сказать, не последнюю роль сыграли спецагенты ФАЭТ, действиями которых руководил Василий Васильевич Васильев), приведшие Джамалтар к демократии. Должность первого человека государства сохранила прежнее название, но стала выборной - эдакий конгломерат из двух разнородных пород. И как раз сейчас в Джамалтаре должно было состояться избрание нового главы государства.
 
  6. Сурикат
  Зинаида Алексеевна Михеева выглядела значительно моложе своих шестидесяти двух лет. С возрастом бывшая сотрудница ФАЭТ не утратила стройности фигуры, не перестала пользоваться косметикой и модно одеваться. Ее густые, некогда черные, теперь словно обильно припорошенные инеем волосы были коротко острижены. Но это и понятно, тратить время на прическу Зинаида Алексеевна позволить себе не могла - значительную его часть она проводила в заботах о муже. Если бы Михеева пользовалась краской для волос, да будь они чуточку длиннее и уложены хорошим парикмахером, Зинка не дал бы открывшей ему дверь женщине больше пятидесяти.
  Зинка пришел с букетиком фиалок - о том, что Михеева любит фиалки, он вычитал в ее досье. Зинаида Алексеевна улыбнулась краешками губ, приняла букет и протянула руку, но ладонью кверху, явно не для поцелуя. Зинка понял и предъявил ей свое удостоверение.
  - Вы разрешите? - Михеева продолжала держать руку на весу. Зинка пожал плечами и положил в раскрытую ладонь женщины темно-синюю книжицу с золотым гербом России.
  Зинаида Алексеевна внимательно изучила документ, расположив его на удобном для глаз расстоянии, еще раз взглянула в Зинкино лицо, кивнула и вернула удостоверение владельцу.
  - Зиновий...
  - Андреевич, - подсказал Зинка.
  - Я запомнила, - кивнула женщина. - Вы не станете возражать, если я буду называть вас просто по имени?
  - Ничуть.
  - Тогда прошу вас, Зиновий, на кухню. Не обидитесь?
  - Ну что вы?
  - Из спальни слышно все, о чем разговаривают в гостиной, - пояснила Михеева, - а я не думаю, что Диме надо слышать наш разговор.
  - Но Дмитрий Владимирович, он же... - Зинка осекся.
  - Не слышит?.. Этого никто не может знать. Прошу вас...
  На кухне она поставила цветы в красивую вазочку и спросила:
  - Кофе?.. Чай не предлагаю, мы с мужем его не пьем.
  - Чашечку выпью с удовольствием. - Зиновий сделал вид, что не заметил этого "мы с мужем"; Михеич с момента аварии находился на искусственном питании и об улучшении его состояния речи не шло.
  Зинаида Алексеевна занялась приготовлением кофе, Зинка тем временем огляделся. Чем-то эта кухня показалась ему знакомой. Он вспомнил чем: она была как две капли воды похожа на ту, где он несколько часов назад ел приготовленную Чудаком яичницу с беконом. Та же стандартная кухонная мебель, той же марки газовая плита и та же китайская микроволновая печь. Даже кафель был таким же. Наверное, Михеевым выделили одну из меблированных конспиративных квартир Конторы. Зинке пришли на ум слова Чудака: "Мы своих в беде не бросаем. Жена Михеича неплохую пенсию получает, да и сам Михеич... Жить можно. Не шиковать, конечно, но вполне сносно можно было существовать..."
  "Вот именно, - подумал Зинка, - существовать... Когда ты нужен Конторе, тебе платят, чтобы ты жил ни в чем особенно не нуждаясь. Если честно - хорошо платят. Но этой жизнью ты рискуешь каждый день и каждый миг. Собственно, ты и не живешь, ты работаешь. Тебе некогда жить... А потом, когда ты становишься стариком или того хуже - инвалидом как Михеич, Контора позволяет тебе существовать..."
  - Зиновий, вам кофе со сливками? - голос Зинаиды Алексеевны оторвал Зинку от размышлений.
  - Что?.. Нет, спасибо. Сахара одну ложечку, - ответил он на незаданный вопрос.
  Сделав глоток и похвалив хозяйку (кофе, правда, был не особенно хорош, Чудак заваривал лучше), Зинка сказал:
  - Я не отниму много времени. Понимаю, что у вас его не так много... Вот только не знаю, с чего начать, извините...
  - По телефону вы ничего не сообщили о цели своего визита, сказали только, что хотели бы мне задать парочку вопросов о событиях некоторой давности... Но я догадалась сама, о чем пойдет речь.
  Зинаида Алексеевна пристально посмотрела на гостя. Их взгляды встретились. Зинка сразу понял, что хитрить с этой женщиной и придумывать небылицы не надо, тем не менее, он нацепил на себя маску простачка. Бывшая агентесса ФАЭТ тоже в свою очередь оценила степень его квалификации, и решила не начинать игры.
  - Я уже давно не являюсь сотрудницей агентства, - спокойно продолжила она, - я обычная пенсионерка, ухаживающая за мужем инвалидом. С руководством ФАЭТ я не контактирую, и мне нет никакого дела до ваших секретов и планов, а вам, думаю, почти все известно о моей жизни - и прошлой и теперешней. Не поверю, что отправляясь на встречу, вы не изучили мое досье. Потому и фиалки... Так что давайте играть в открытую. Задавайте свои вопросы, на те, что смогу, - она сделала акцент на слове "смогу", - я отвечу. На днях меня уже навестили парни из Конторы, я рассказала им все, что знала. Вы ведь о нашей приемной дочери поговорить хотели?
  - Да как вам сказать... не совсем. Все, что вы рассказали моим коллегам, я знаю... Я боюсь, что мои вопросы окажутся именно теми, на которые вам не позволит ответить данная вами подписка.
  - Вот как... - Зинаида Алексеевна встала и, подойдя к газовой плите, достала с вытяжки пачку сигарет, пепельницу и зажигалку. Зинка внимательно следил за действиями женщины - не попробует ли незаметно включить какое-то записывающее устройство. Хотя... если она планировала записать этот разговор, то уже наверняка давно пишет...
  Михеева предложила сигареты гостю, и когда тот отказался, закурила сама.
  - А вы попробуйте, Зиновий, - сказала она, - вдруг окажется, что я не давала подписки конкретно по этим вопросам? А может статься, я и не знаю ответов... Я увидела ваши глаза, Зиновий. Вам не нужно полиграфа, чтобы определить лгу я или нет. А если увидите, что лгу, то... это будет практически ответом. Не правда ли?..
  "Нет, вряд ли она меня пишет" - подумал Зинка.
  - А может, я возьму и открою вам страшную тайну, - усмехнувшись, продолжила Зинаида Алексеевна. - Чего мне терять? Жизнь? Поверьте, я не очень дорожу ею. Врачи сказали, что Дима... - она замолчала; Зинка заметил, как задрожали ее пальцы, и длинная тонкая струйка дыма сигареты изломалась, стала облачком.
  - Спрашивайте, Зиновий, - жестко подтолкнула его женщина.
  - Мои вопросы касаются отца Гюльбиби, ее настоящего отца - Ивана Николаевича Горностаева.
  - Иван Горностаев... - задумчиво произнесла Зинаида Алексеевна, - Ванюша... Добрый милый юноша, ему было двадцать пять лет, когда родилась Гюльбиби.
  - Ну, не так уж он был юн, - возразил Зинка.
  - Да юноша, чего там! - отмахнулась Зинаида Алексеевна. - Мне в ту пору было уже сорок пять, а он... худощавый, вовсе не богатырского телосложения, правда, роста высокого, светленький, глаза голубые-голубые как васильки. Взглянет ими, ресницами своими длинными похлопает - сама простота! Знаете, какой у него позывной был?
  - Сурикат.
  - Ах да, конечно знаете... Выглядел Ваня юнцом неопытным, хотя неопытным его назвать было нельзя. После "Смены" два года работал в Амазонии, весьма успешно работал, между прочим. Потом в Штатах, потом... А почему, собственно, вас интересует жизнь Ванюши Горностаева?
  - Скорее, его смерть.
  - Вот вы о чем... К сожалению, тут я - пас, - сказала Михеева.
  Зинка впился взглядом в ее глаза, женщина горько улыбнулась и покачала головой:
  - Не включайте свой детектор лжи, Зиновий, мне, правда, ничего не известно о том, как там все случилось. Официальная версия - несчастный случай.
  - А не могла эта автокатастрофа... - Зинка замялся. - Не могла ли она быть специально организованной?
  - Почему нет, могла... Только если вы думаете, что это наши... - Зинаида Алексеевна с сомнением покачала головой, - Ходили слухи, что руководство ФАЭТ не простило Ивану его связи с красавицей Гюльсарой. Вернее, не связи, что-что, а этого добра у спецагентов - и нелегалов и находящихся под дипломатическим прикрытием - хватает...
  "Ну да, - быстро подумал Зинка, вспомнив про Скифа и Гюльбиби, - хватает. И по собственной так сказать инициативе агенты находят себе временных партнеров, но чаще - по заданию руководства. Наверное, и Михеевой не раз приходилось ложиться в постель с нужными для дела людьми. Судя по ее фотографиям в досье, желающих добиться благосклонности шикарной брюнетки, было хоть отбавляй"
  Зинка посмотрел на Зинаиду Алексеевну, сравнивая ее теперешнею с фотографиями сорока, тридцати и двадцатилетней давности. Михеева натолкнулась на Зинкин взгляд, словно прочитав его мысли, смутилась, но тут же взяла себя в руки. Усмехнулась:
  - Давно это было... - Теперь настала очередь смутиться Зинке. А Зинаида Алексеевна, закурив новую сигарету, продолжила: - Поговаривали, что якобы в обмен на разрешение выехать вместе с Гюльсарой и маленькой Гюльбиби из страны, Ваня сообщил Таширу некие секретные сведения. Но это полная чушь, Ваня не был предателем. Однако руководство и впрямь было крайне недовольно этим его... заскоком. Ведь Горностаев, по сути, поставил под угрозу успех тщательно спланированной акции, в которой являлся ключевой фигурой. По легенде он был сотрудником посольства, и быть неженатым не мог. Его фиктивная супруга также входила в состав группы, а теперь им надо было разводиться. Таким образом, группа лишалась сразу двух членов. Ивана естественно отозвали, всыпали по первое число, но из Конторы не выгнали, усадили за аналитическую работу. Три года он просиживал штаны в аналитическом отделе, потом над ним смилостивились и перевели на оперативную работу. Но работать направили естественно не в Джамалтар, сначала он успешно отработал одну небольшую тему в Польше, а затем отправился в Лурпак. Операция, в которой ему пришлось поучаствовать, была очень серьезная и совершенно секретная, внедрение и легализация проходила целых три года. Если бы Ване не доверяли, его бы не включили в состав группы. После успешного завершения операции Горностаев вернулся в Москву. А там уже сменилось руководство, да и времени прошло немало. К тому же он как-то отличился в Лурпаке... Короче говоря, Ваню простили окончательно и даже разрешили забрать из Джамалтара жену и дочь. Но из Джамалтара Ваня не вернулся...
  Зинка задумчиво почесал переносицу. Видя, что он еще сомневается, Михеева заметила:
  - Ликвидировать Ивана не имело никакого смысла. Это было бы совершенно нелогично. Простить, а потом все-таки взять и... наказать. Хотели бы, так сразу автокатастрофу организовали. Или, чего проще - "погиб при исполнении служебных обязанностей...". Зачем пять лет ждать?..
  - Вы правы... - Зинка поднялся. - Ну, не стану вас задерживать. Спасибо за кофе, он у вас чудесный.
  - Лжете, - покачала головой Зинаида Алексеевна. - Я, между прочим, тоже вполне обхожусь без полиграфа...
 
  Зинка решил не оставлять на кухне жучка, почему-то он поверил Михеевой - звонить и докладывать о его визите она не станет. Ей действительно нет никакого дела до Конторы и ее секретных акций. А если даже и доложит и информация дойдет до Чудака, что с того? Напрямую Чудак не запрещал ему наводить справки об Иване Горностаеве, намекнул только, мол, его смерть к делу не относится. Ну, не понял намека...
  От Михеевой Зинка вышел не сказать, что расстроенным, но и радости особенной не было. Вопрос оставался нерешенным, а нерешенные вопросы, особенно те, что прямо или косвенно влияли или могли повлиять на ход предстоящей операции он не любил, они мешали ему принимать решения. Полковник Зиновий Черемных, долгие годы прослуживший в ФАЭТ и знающий все технологии и методы работы, применяемые там, ожидал от своего родного ведомства чего угодно и нисколько бы не удивился, если бы его догадка подтвердилась, но доводы Зинаиды Алексеевны были очень убедительными.
  "Действительно, - размышлял Зиновий, уже в самолете, следующим рейсом Санкт-Петербург - Москва, - зачем Конторе расправляться с одним из своих сотрудников, если он уже прощен, а его старый грех за давностью лет списан?.. Если только Иван Горностаев не наделал новых грехов. Новые грехи... Если что-то и есть, то искать надо в его деятельности после отзыва из Джамалтара. Но из досье на Горностаева практически ничего не выудить, там все изложено весьма скупо - только места и даты... Наверняка имеется более подробная информация, но к ней нет доступа. Чудак смог бы кое-что рассказать, но не захотел... Так, вспомним все, что имеется в досье и присовокупим к рассказанному Зинаидой Алексеевной... Работа в аналитическом отделе. Две служебные командировки за два года - первая на Балканы, вторая во Францию, в город Париж. Париж... увидеть его и умереть. Чушь какая! Видел не раз, ничего особенного. По мне так лучше в который раз по Золотому Кольцу России проехаться, больше удовольствия получишь... Так, отвлекся. Далее что? Польша? Там мелочь какая-то была. А далее - Лурпак. Это уже не мелочь, три года... Лурпак! Чертов Лурпак, он как соринка в глазу! Он как нерешенный вопрос!.. Стоп! А почему я решил, что с Сурикатом разделались наши, конторские?! А может..."
  Зинка сидел с закрытыми глазами, казалось, он спит. Но если бы кто-нибудь сейчас внимательно посмотрел на его лицо, то заметил бы как под тонкими бледными веками забегали глаза. Зиновий вспоминал каждую строчку, каждое слово из досье Горностаева. Текст всплыл в его памяти, и он словно бы вновь пробегал по нему глазами - дурацкая привычка, Зинка избавился от нее еще в спецшколе, но теперь, когда перестал принимать непосредственное - активное - участие в операциях, привычка эта постепенно вернулась.
  Вспомнив весь текст, и еще раз убедившись, что никаких подробностей об операции в Лурпаке в нем нет, Зинка призадумался:
  "Версия о том, что с Иваном свели счеты люди из спецслужб Лурпака, весьма соблазнительна... Но зачем я ее выдвигаю?.. Да вот зачем: Гюльбиби! Совместное российско-лурпакское предприятие... опять Лурпак! Чистая фирма... Ну да, все они там... чистюли. А на то, что деньги грязные - наплевать!.. Гюльбиби проработала в этой "чистой" фирме всего лишь два месяца и уволилась. С чего бы это? Хорошо платили, снимала квартиру на Невском, а квартиры там не дешевы. Работа - сутки через трое, времени свободного хоть отбавляй. И на ночные клубы хватало... и на все остальное. И все-таки уволилась. Гордая? Ерунда! Ну, пнула мужику по яйцам, конфликт не планетарного масштаба. А может и не пинала... А что если девочку там завербовали, рассказав жалостную историю о любящем герое-отце и жуткую - о коварных и мстительных агентах ФАЭТ?.. Версия, заслуживающая того, чтобы над ней хорошенько поработать..."
  Чем больше Зиновий размышлял на эту тему, тем отчетливее осознавал, что надо срочно связываться с Чудаком. Конечно, Василий Васильевич рассвирепеет: как так, ты осмелился проигнорировать мой недвусмысленный намек?!.. Но Чудак - человек разумный. Психанет и тут же успокоится, поймет. На карту поставлен успех операции. Спецслужба Лурпака - это, прежде всего Ян Берг, который с недавнего времени занимает пост аналогичный должности Чудака. Недаром он "подложил" девицу под Скифа. Скиф всего лишь голову налысо обрил, да бороду отрастил - не ахти какое изменение внешности. Узнать его - проще простого. И Дантиста Берг знает в лицо, и Уфолога... Харизму, правда, если и сфотографировали, то только в девичьем обличии... Нет, надо срочно менять состав группы!
 
  Чудак снял очки и принялся сосредоточенно протирать стекла, едва Зинка заикнулся о Горностаеве. Сейчас начнется, подумал Зинка и замолчал, ожидая разноса. Но Чудак жестом приказал ему продолжать.
  Они закончили одновременно: Зинка - выкладывать шефу свои не совсем обоснованные предположения, Чудак - протирать очки.
  - Наверное, пора мне, старику, на пенсию, - вздохнув, посетовал Чудак, - удить карасиков, а по вечерам гонять чаи с соседом по даче... Ведь все лежало на поверхности, а я не смог сложить пазлы в картинку... А ты молодец, Зиновий, буду готовить тебя на свое место. - Он вдруг вскинул на Зинку мизерные, уменьшенные толстыми линзами очков глаза и некрасиво улыбнулся: - Но ты пока подожди складывать личные вещи в коробки, это я о неизбежном будущем... Ты прав, авария в Джамалтаре была подстроена и скорей всего людьми Йозефа Вайнштейна, руководителя небезызвестного тебе инвестиционного фонда "Энергия". Именно против него и работал Горностаев. Наверное, тебе, Зиновий, хотелось бы узнать, чем конкретно занимался Иван Горностаев в Лурпаке? - спросил Чудак.
  Зинка предположил:
  - Может, эти сведения хотя бы косвенно подкрепят нашу гипотезу. В досье на Горностаева об операции в Лурпаке весьма скупая информация.
  - Подкрепят, - кивнул Чудак. - Но ты правильно заметил: лишь косвенно... А информации в досье мало, потому что операция была сверхсекретной, гриф - четыре нуля красным цветом. Тебе коротко скажу: направлена она была на раскрытие агентурной сети тайной спецслужбы Лурпака на территории России.
  - А, - вспомнил Зинка, - это когда в силовых ведомствах великая "чистка" была?.. Год совпадает. Тогда, помнится, и у нас в Конторе двух кротов ликвидировали...
  Чудак не ответил.
  - В операции много наших парней было задействовано, - продолжил свой рассказ, - работали по разным направлениям; целью Горностаева была "Энергия". Включив все свое обаяние, он покорил сердце немолодой уже, засидевшейся в девках, но горячо любимой дочери Йозефа, Хельгой Вайнштейн и вступил с ней в законный брак к вящей радости папаши. Надо сказать, залегендирован Сурикат был основательно - с такими документами и с такой "биографией" хоть под венец идти, хоть в президенты Лурпака баллотироваться можно было. Но эти подробности к делу не относятся... Став зятем Йозефа, он легко проник в структуру "Энергии". Йозеф полюбил его как родного сына, доверял... Когда руководством ФАЭТ было принято решение закругляться с Лурпаком, Горностаев исчез и из кабинета в главном офисе фонда "Энергия" и из постели фрау Хельги. Остаться он не мог, после всего происшедшего его вычислили бы в два счета, несмотря на крепкую легенду. Но вот тут мы прокололись - недостаточно убедительно подготовили выход Суриката из игры... Как видишь, у Йозефа Вайнштейна были личные мотивы поквитаться с липовым зятьком.
  - Да, - согласился Зинка. - Сурикат по сути разрушил созданную Йозефом агентурную сеть, да еще и дочку его опозорил. Такое забыть трудно. Но я не пойму, как ему удалось вычислить Горностаева в Джамалтаре.
  - Возможно, это произошло случайно... Нашим удалось установить, что Йозеф лично за три дня до гибели Горностаева прибыл в Джандж, а сразу после автокатастрофы вылетел обратно в Лурпак. Либо он лично провел акцию, либо, что мне кажется наиболее вероятным и логичным, прилетал проконтролировать ее исполнение... - Чудак пожевал губами и продолжил после недолгого молчания: - Кроме того, в крови Суриката было обнаружено сильнодействующее снотворное, которое очень любят применять лурпакские агенты. Но... все это, как ты понимаешь - косвенные доказательства участия спецслужбы Лурпака в происшествии. Люди Йозефа сработали чисто.
  Теперь Чудак замолчал надолго, снова снял очки и стал их машинально протирать замшевой тряпочкой. Зинка понимал, что разговор еще далеко не закончен, но прерывать размышления шефа из деликатности не решался. Однако Чудак сам нарушил молчание:
  - Твои предложения.
  Зинка ждал этого вопроса.
  - Во-первых, надо срочно менять состав группы. Берг знает в лицо всех членов...
  - Стоп! - остановил его Чудак, - дальше можешь не продолжать. Только начал перечислять планируемые мероприятия, как тут же сморозил глупость... Поторопился я, сообщив, что хочу тебя на свое место задвинуть.
  - Да я собственно не горю желанием...
  - А тебя никто и спрашивать не станет, - оборвал Зинку Чудак, - прикажут, и как миленький сядешь в мое кресло!.. Так, слушай меня. Первым делом надо перевербовать девицу. Деньги она, судя по всему, любит довольно горячо, но думается, Йозеф ее не одними деньгами взял, на дочерних и патриотических чувствах сыграл, старый лис... Скиф твой в состоянии расколоть и перевербовать Гюльбиби?
  - Гюльбиби - девушка непростая, но она не профессионалка. Думаю, Скиф справится... Если у него на руках будут весомые аргументы, - оговорился Зинка.
  - Необходимые материалы я подготовлю.
  - Надеюсь, в них не будет информации о том, что ее папа некоторое время был зятем Йозефа?
  - Естественно нет, - язвительно ответил Чудак. - Если твоя гипотеза не подтвердится и окажется, что Гюльбиби никакого отношения к лурпакской спецслужбе не имеет, ее все равно надо будет убрать. Если Скиф будет тянуть с этим, поможешь ему. Ни к чему нам второй Ваня Горностаев.
  - Скиф - человек женатый, - начал Зинка, но, увидев насмешливый взгляд Чудака, развивать мысль не стал.
  - Теперь о группе. Она вылетит в Джандж в назначенное время, но останется ли ее задача прежней, будет зависеть от результатов работы Скифа с Гюльбиби. Если твоя гипотеза окажется бурей в стакане воды, они приступят к тому, что мы с тобой для них запланировали, если подтвердиться, будут отвлекать на себя внимание Берга. А ты прямо сейчас, не теряя ни минуты, приступишь к подготовке дублирующей группы. Бери кого хочешь. Нет, бери самых лучших. Но одно условие...
  - Это понятно, - кивнул Зинка, - чтобы никто из них не был засвечен в Лурпаке.
  - Начинаешь исправляться, - хмыкнул Чудак. - Однако догадаться об этом, большого ума не надо.
  Зинка проглотил горькую пилюлю, спросил:
  - А чем Дантисту и ребятам прикажете заниматься?
  - Прикажу? Нет, парень, ты лучше сам подумай. Прямо сейчас. Я жду.
  Зинка наморщил лоб, озадаченно поскреб его пальцем и принялся рассуждать вслух:
  - Интересов в Джамалтаре у ФАЭТ достаточно... Но надо придумать нечто такое, во что бы Ян Берг поверил безоговорочно. Выборы правителя, пожалуй, самая интересная тема... Кандидатов, которые нас бы устроили, кроме Ильджара нет. Продажная сволочь Шамирь... У него есть шанс неплохо подзаработать, полгода поплясав под нашу дудку. А за полгода многое может измениться. Но Шамирь может стать временным правителем Джамалтара лишь в случае скоропостижной кончины действующего... - Зинка взглянул на Чудака: - Подготовка покушения на Таломана!
  Чудак снова хмыкнул, но теперь с несколько иной интонацией.
  - А ты все-таки исправляешься, Зиновий, - сказал он и улыбнулся.
 
  7. Внештатная сотрудница
  Скиф поднялся по скрипучей деревянной лестнице, пристроенной к боковой стене двухэтажного дома, костяшкой среднего пальца трижды стукнул в хлипкую фанерную дверь, прислушался. Тихо. Посмотрел вниз - во дворе двое джамалтарцев - один седобородый, второй совсем молодой; не иначе, дедушка и внучек - играли в нарды. Они не смотрели на него, поглощенные игрой, но наверняка видели и уж точно слышали, как он поднимался по лестнице.
  "Если Гюльбиби не откроет, придется уйти" - подумал Скиф, но тут дверь неожиданно отворилась.
  - Тангир? - с наигранным изумлением взмахнула ресницами Гюльбиби.
  - Вот, решил сам навестить беглянку, - простодушно улыбнулся Скиф, разведя руки в стороны. - Если гора не идет к Магомету... Ты одна?
  - Конечно. Извини, я не могу пригласить тебя... - начала она, но Скиф улыбнулся еще простодушнее, и словно не услышав слов девушки, прошел мимо нее в комнату.
  - Интересно, как живет одна из лучших моих швей? - заинтересованно произнес он и окинул помещение профессиональным взглядом.
  Размеры комнаты не предполагали присутствия в ней большого количества мебели. Так оно и было: узкая тахта, застеленная лоскутным одеялом с алым атласным валиком вместо подушки, маленький столик, пуфик рядом с ним, задернутая занавеской ниша в глубине комнаты. На столике - раскрытый ноутбук, а рядом... пуговица с хитрой начинкой. Лишь мельком взглянув на стол, Скиф заметил, что край пуговицы зазубрен и поцарапан. Нож с тонким и острым, как жало лезвием лежал тут же. Видимо перед его приходом Гюльбиби безуспешно пыталась вскрыть пуговицу и посмотреть, что у нее внутри. Довольно странное занятие для обычной швеи...
  - Тесновато, - резюмировал Скиф. - Ничего, я исправлю положение. Сниму... нет, куплю тебе квартирку попросторнее... А может, пока поживешь в моем дворце?..
  Он резко повернулся и успел заметить спорхнувшую с лица Гюльбиби победоносную улыбку. Скиф даже обиделся. Это надо же! Направить к нему такую неопытную агентессу! Так поступить может только тот, кто совершенно не уважает своего противника. Напыщенный самодовольный индюк - вот вы кто, господин Берг.
  Гюльбиби потупила взор прекрасных очей и, решив развить успех, с вызовом спросила:
  - Как ты это себе представляешь, Тангир? Днем наравне со всеми я буду трудиться в душном и шумном цехе, а после работы идти в твой прекрасный дворец?
  - Да незадача... - огладил лысый череп Скиф, - что ж делать то?.. Я ведь надумал производство расширять, мне хорошие швеи сейчас очень нужны...
  - Да ладно, Тангир... - Гюльбиби печально вздохнула и присела на тахту. Скиф насторожился: неужто откажется?.. Девушка вздохнула еще печальнее: - Разве я хорошая швея? Так, самоучка... Вот брак недавно допустила... А на бирже труда, - сказала она с воодушевлением, - полно действительно классных швей. Просто мастерицы! И любая мечтает устроиться в твою "Джинсовую революцию". Но... - Гюльбиби сделала паузу и томно взглянула на Скифа, - может, не будем сейчас об этом?.. Иди ко мне, я соскучилась.
  Гюльбиби призывно поманила его к себе и так многообещающе закатила глазки и облизнула пухлые губки, что редкий мужчина устоял бы против искушения. Скиф внутренне усмехнулся:
  "Да, крошка, в чем в чем, а в этом деле ты мастерица, - и тут же подумал: - А почему бы и нет?.. Ничего ведь страшного не случится, если к вербовке я приступлю на полчасика позже..."
  Когда он поднялся и принялся и среди разбросанных по полу вещей отыскивать свои, Гюльбиби, лежа на узкой тахте совершенно нагой, с сожалением в голосе произнесла, как простонала:
  - О-о-о... Как не хочется, чтобы ты уходил!.. Но ничего не поделаешь, уже поздно, а завтра надо вставать ни свет ни заря.
  - Зачем? - не оборачиваясь, спросил Скиф.
  - На работу... шить эти проклятые джинсы.
  - Можешь с сегодняшнего дня считать себя уволенной, - заявил Скиф, натягивая плавки.
  - Как это? За что?..
  - За допущенный брак. Кроме того... - Скиф повернулся и замолчал, невольно залюбовавшись гибким смуглым телом девушки. Гюльбиби скорчила обиженную гримаску и встала с тахты, продемонстрировав себя во всей красе. Скифу вдруг подумалось, что она чем-то похожа на Герцогиню. Но посмотрев ей в глаза, он был вынужден признать, что сходство весьма небольшое. Такие же черные волосы, такая же стройная и соблазнительная, но в остальном... Нет, Ларка была птицей другого, более высокого полета. Скиф вспомнил, как она его отшила, когда он по глупости ее облапал - решительно и... довольно болезненно (йоко-гири по гениталиям). Вспомнил и ностальгически улыбнулся.
  - Ты еще и злорадствуешь! - рассердилась Гюльбиби. - Подумаешь, брак! Все переделать можно. Если хочешь, я прямо завтра...
  - Завтра ты не выходишь на работу, это решено, - сказал Скиф. - Ты абсолютно права: жить во дворце и ходить на работу в цех - это... мягко говоря, нонсенс. Сейчас мы поедем ко мне и там решим, чем ты будешь заниматься в дальнейшем. Но сначала заскочим в одно миленькое уютное местечко. Там подают очень вкусный кебаб и совершенно замечательные лепешки. А айран у них... - Скиф зажмурился и покачал головой, демонстрируя предвкушение вкусной еды. - Я голоден словно в уразу на исходе часа, когда черную нить еще можно отличить от белой.
  - Я тоже не прочь перекусить, - улыбнулась Гюльбиби, решив, что одержала полную и безоговорочную победу. Скиф усмехнулся, ему показалось, что слов об уразе и наступлении разрешенного Кораном часа трапезы она не поняла.
  Покидая жилище Гюльбиби, Скиф бросил взгляд на столик. Пуговица осталась лежать рядом с ноутбуком, а нож куда-то исчез. Он незаметно взял пуговицу и сунул ее в карман.
  Отправляясь на встречу, Скиф оставил свой ярко-красный "Кугуар" в гараже и сел за руль серенького неприметного "Форда" со снятыми номерами. Разъезжать по этой маленькой азиатской стране без номеров было обычным делом.
  Когда он подвел Гюльбиби к машине, девушка удивленно на нее посмотрела, потом так же удивленно на него.
  - "Кугуар" в ремонте, - сказал Скиф, открывая дверцу и помогая Гюльбиби сесть.
  Он двинулся в сторону Джанджа, но с полпути свернул на дорогу, ведущую в горы.
  - Разве мы не в ресторан ужинать едем? - удивленно спросила Гюльбиби.
  - А разве я что-то говорил о ресторане? - вопросом на вопрос ответил Скиф.
  - А куда? - непонимающе уставилась на него Гюльбиби.
  - В одно уютное местечко, я же говорил. Там нам никто не помешает. - Скиф повернулся к девушке и лучезарно улыбнулся.
  - Смотри на дорогу, Тангир! - воскликнула она. - На серпантин въезжаем... А кто нам может помешать? И чему помешать - есть кебаб?
  - Сегодня воскресенье, в ресторанах Джанджа полно моих знакомых. Я не хочу, чтобы кто-либо видел нас с тобой и слышал наш разговор.
  - А, так ты стесняешься показаться перед ними в моей компании!
  - Вовсе нет. Но сначала нам надо расставить все точки над "i". Ты не находишь?..
  Гюльбиби задумалась, она смотрела в боковое окно и молчала. Потом вдруг встрепенулась:
  - Но там, куда мы едем, нет никаких... уютных местечек... А если бандиты?
  - Тебя не было в Джамалтаре слишком долго, - спокойно ответил Скиф, - здесь многое изменилось. Караваны с товаром идут к дальним кишлакам, на трассе появилось много различных заведений... А по поводу бандитов можешь не беспокоиться, у меня для них заветное слово имеется.
  - А откуда ты знаешь, что я долгое время отсутствовала?.. Ах, Мишми тебе рассказал.
  - Я должен все знать о своих работниках, - Скиф краем глаза увидел, как Гюльбиби дотронулась рукой до своего левого бока, проверяя, на месте ли нож, который она на всякий случай прихватила с собой из дома. - Вообще обо всех, кто находится рядом со мной.
  Проехав еще метров триста, он остановился на расширении пустынной горной дороги. Гюльбиби была сильно взволнована, даже можно сказать напугана.
  - Извини крошка, насчет ужина я тебя обманул, - признался Скиф. - Но то, что нам с тобой здесь никто не помешает - чистая правда.
  - Ты... извращенец?! - наигранно воскликнула Гюльбиби.
  Скиф покачал головой.
  - Маньяк!
  - Крошка, ты прекрасно знаешь, кто я, - ответил Скиф по-русски и, протянув к Гюльбиби руку открытой ладонью вверх, требовательно произнес: - Нож!
  - Какой нож?.. - Гюльбиби тоже перешла на русский язык, даже не заметив этого.
  - Тот, которым ты хотела раскрыть пуговицу. Давай, давай, - поторопил он ее, - ты все равно не успеешь им воспользоваться, у меня квалификация выше. - Видя, что она никак не реагирует, прикрикнул: - Ну! Быстро! Я не хочу применять силу.
  - Гадина! - Гюльбиби стиснула зубы и, рванув на груди блузку так, что отлетела верхняя пуговка, вытащила из подмышки нож и швырнула его ему не глядя. Скиф ловко перехватил нож налету.
  - Интересно, - усмехнулся он, - ты что, и впрямь думала, что тебе удастся меня прикончить этой сувенирной игрушкой?.. Хотя да, Михеич тебя кое-чему научил... Но чтобы убить человека мало уметь обращаться с холодным оружием.
  - Гадина! - повторила Гюльбиби. - Тварь! Ты меня убьешь, - она не спрашивала, а констатировала.
  - Зачем? - несколько отвлеченно поинтересовался Скиф.
  - Вы убили моего отца! Теперь и меня убьете! Я вас ненавижу!..
  - Тебе Йозеф рассказал про отца?
  - Какой Йозеф?
  Скиф, перехватив недоуменный взгляд Гюльбиби, понял: Йозефа она не знает. Ну, это понятно - вряд ли старый лис сам выезжал на вербовку девицы в Россию. Не барское это дело, да и годы... Он сунул руку во внутренний карман пиджака; девушка вся сжалась от страха.
  - На вот, почитай, - сказал, протянув сложенный вчетверо лист бумаги.
  - Что это? - Гюльбиби робко приняла из его руки состряпанный Чудаком информационный лист, развернула.
  - Там о твоем отце: кем он был, и кто его убил. - Скиф недовольно поморщился, оттого что получилось в рифму. Но Гюльбиби не заметила, углубившись в чтение текста, напечатанного мелким шрифтом.
  Скиф включил дополнительный свет и, закурив, вышел из машины. Подошел к краю шоссейной дороги, заглянул вниз. Пропасть клубилась темным туманом; по дну узкого ущелья средь обрушившихся валунов и острых обломков скал гремел бурный горный ручей. Здесь даже при ярком свете дня всегда было сумрачно и туманно. "Труп найдут нескоро. Да никто и не станет искать" - подумал Скиф и щелчком бросил окурок в темноту; туман проглотил его словно голодный пес брошенную подачку - налету.
  Подойдя к "Форду" он увидел, что Гюльбиби сидит с напряженной спиной и смотрит прямо перед собой.
  "Только бы девочка фортель какой не выкинула, - подумал он, усаживаясь рядом. - Почему-то не хочется мне ее убивать"
  Листок с информацией об Иване Горностаеве лежал на торпеде. Скиф взял его, аккуратно сложил по сгибам и убрал в карман.
  - Почему я должна этому верить? - не глядя на него, спросила Гюльбиби.
  - Не хочется, не верь, - пожал плечами Скиф. - А что, сказочка, рассказанная тебе лурпакским резидентом, оказалась более правдоподобной?.. Или за годы жизни в России ты сделала вывод, что русские - самая коварная, мстительная и подлая нация? Если ты не забыла, ты и сама на половину русская.
  - А что вы, русские, делаете на моей родине?! - с вызовом спросила Гюльбиби. - Джамалтар - моя родина, а вы-то тут что забыли?
  - Ну, это простой вопрос, - с трудом выдавил из себя улыбку Скиф: она получилась немного кривоватой. - Лучше бы ты задала другой: что здесь делает Лурпак?
  - Лурпак - друг Джамалтара! - с жаром ответила девушка. - Люди, которые меня прислали, работают против вас, шпионов из ФАЭТ. Чтобы не допустить... - она вдруг замолчала.
  - Ну-ну, продолжай, - кивнул Скиф. - Не допустить чего?
  Гюльбиби молчала, она раскрыла сумочку и принялась в ней нервно рыться, безуспешно пытаясь найти то, чего там не было. Скиф понял: сигареты; наверное, забыла дома. Он протянул свои, но Гюльбиби швырнула сумочку под ноги и демонстративно скрестила руки на груди.
  - Ну-ну, - снова повторил Скиф, убрал сигареты и сказал: - Давай-ка вспомним с тобой историю. Совсем недавнюю, кстати сказать, историю... Вторая Варфоломеевская ночь, помнишь? Помнишь, что было в Джамалтаре после нее?.. Молчишь. Хорошо, я напомню. Диктат и террор, казни и пытки, переполненные зинданы и виселицы вдоль дорог. Мама твоя, Гюльсара, под пытками умерла. - Скиф говорил не щадя девушку. - Ты одна двенадцатилетняя осталась - без родных, без близких. С Джамалтаром порвали отношения все демократические государства. Все кроме Илии и Лурпака. Ну, дикая Илия, с ней все ясно - там демократии не было никогда. Но Лурпак! Цивилизованное европейское государство... Он, конечно, в конце концов, тоже вывел из Джамалтара свое представительство, но сделал это самым последним, да и то - под давлением мирового сообщества...
  Скиф сделал передышку и закурил. Взглянув на Гюльбиби в зеркало и заметив на ее лице растерянность, продолжил:
  - К счастью период басмангалеевского диктата закончился и это, кстати сказать, произошло не без вмешательства организации, которую ты обвиняешь в твоих бедах. Можешь не верить, но это так... С Джамалтаром снова стали налаживать дипломатические отношения государства, которым по душе демократический путь развития твоей страны. Одно за другим. И каким по счету в этом списке, по-твоему, оказался горячо любимый тобой Лурпак?.. Последним! - Скиф поднял вверх дымящуюся сигарету; уголек ткнулся в потолок салона, рассыпался искрами. - Тьфу, блин!..
  Он выбросил окурок в открытое окно, поспешно отряхнул плечи дорогого пиджака и смахнул пепел с приборной панели. Достал льняную тряпку из бардачка, вытер руки, потом попытался оттереть черное пятно на потолке. Гюльбиби наблюдала за его действиями с некоторым интересом.
  - Вот такой у Джамалтара лучший кореш - Лурпак, - сказал Скиф, принюхиваясь - не подпалил ли обивки. - Ты спросила о русских, - повернулся он к девушке, - что мы делаем здесь. Да хотим не допустить того, чтобы к власти пришел второй Басмангалей. Наученные горьким опытом, мы пытаемся контролировать ситуацию и если надо - своевременно вмешаемся. Да-да, вмешаемся, - повторил он со значением. - Россия всегда заботилась о народе Джамалтара и не искала выгоды в дружбе с ним. - Скиф почти верил в то, о чем сейчас говорил. - Я имею в виду материальную выгоду. Россия - богатая страна, ей ни к чему ресурсы Джамалтара. Главное для нас - чтобы не повторилась смута, которая унесла тысячи жизней твоих сородичей, в том числе и жизнь твоей мамы. Ее убили за то, что она осмелилась полюбить русского и родить от него ребенка... Джихад... Я помню, как толпа озверевших жителей Джанджа, непонимающих что творят, насмерть забила камнями женщину. Наверное, она была русской... А впрочем, неважно - русская, полячка или француженка. У нее был другой цвет кожи и волос, другая вера... Джихад, Гюльбиби - страшная вещь...
  Гюльбиби о чем-то сосредоточенно думала. Может быть, вспоминала мать. Скиф снова предложил ей сигарету, на этот раз она взяла и даже прикурила от пламени протянутой им зажигалки.
  Повернувшись к Скифу, сказала:
  - А я не знала, что мой отец был одним из вас.
  - Вот как? - искренне удивился Скиф. - А что же тебе наплели про него твои лурпакские "друзья"?
  - Сказали, что папа работал в российском посольстве, - пренебрежительное "наплели" и ироничное "друзья" Гюльбиби не заметила, пропустила мимо ушей. - Что он встретился с моей мамой и полюбил ее. Что его за это посадили в тюрьму, а когда он через пять лет освободился и приехал за мной и за мамой, его выследили шпионы ФАЭТ и убили, а маму сдали Басмангалею. А меня похитили, переправили в Россию и хотели сделать шпионкой...
  - Захотели бы, так сделали, - раздраженно перебил ее Скиф. - Мои коллеги не ставили перед собой такой задачи. Если думаешь, что Контора нуждается в сопливых агентах, ты ошибаешься. Служба в ФАЭТ - дело добровольное, а попасть туда не так просто... Увозя тебя из Джамалтара, ребята выполняли свой долг перед погибшим товарищем. Сама посуди: останься ты здесь, кем бы ты стала? Нищенкой или проституткой. А что скорей всего - умерла бы с голоду. Сотрудники ФАЭТ оградили тебя от такой печальной перспективы. Более того, они сделали все, чтобы ты жила счастливо. А Михеевы?.. Ты для них дочерью была, они заботились о тебе, решали твои детские проблемы...
  Скиф замолчал, он увидел, что по щекам девушки текут слезы.
  - Дура я, дура, - почти беззвучно шептала она, - какая же я дура!.. - Вдруг Гюльбиби подняла на Скифа заплаканные глаза и спросила: - А что теперь со мной будет? Меня... посадят? Как лурпакскую шпионку.
  - Не посадят, - улыбнулся Скиф. - Ты ведь ничего не успела сделать. Переспала со мной? Скорее это меня могут по законам Джамалтара упечь за решетку дней на шестьдесят... Слушай, а зачем ты хотела пуговицу испортить?
  - Ты заметил?
  - Я чертовски наблюдателен.
  - Хотела посмотреть, что внутри.
  - Ну и как? Нашла что-нибудь?
  - Не успела. Ты пришел.
  Скиф достал из кармана прихваченную им из комнатки Гюльбиби пуговицу, отнятым у нее ножом ловко разогнул вальцовку, отделил колпачок от основы, вытащил серую пористую прокладку и все три детальки протянул на ладони Гюльбиби.
  - Что ты рассчитывала найти?
  - А что это? - девушка ткнула пальчиком в "пыж".
  - Прокладка, - пожал плечами Скиф. - Материал, из которого сделан колпачок, весьма мягок - обычная китайская штамповка. Прокладка предназначена для того, чтобы колпачок не деформировался. Только и всего. А ты что подумала?
  - Да ничего я не подумала. Они... те, кто меня к тебе направил, дали задание: подготовить и переправить им образцы ткани и фурнитуры. Я хотела сначала сама... - Гюльбиби подняла глаза: - А что мне теперь делать, Тангир?
  - То, что тебе велели твои лурпакские "друзья". Дай им то, что они просят.
  Скиф выбросил в окно останки пуговицы.
  Заменить начинку и отправить Бергу посылочку на первый взгляд казалось вполне логичным решением. Но!.. Не один же агент тайной спецслужбы Лурпака находится в Джамалтаре, что если у Берга уже есть образцы фурнитуры?.. Надо с Зинкой посоветоваться, подумал Скиф.
  - Они мне не друзья, - буркнула Гюльбиби.
  - Хорошо, хозяева... Когда тебе велено передать посылку?
  - Как можно скорее.
  "Значит, с Зинкой надо связаться сегодня же" - подумал Скиф.
  - Тангир, ты меня не понял... Я имела в виду, что мне делать вообще.
  - Вообще?.. Можешь остаться на родине, а можешь вернуться в Россию. Думаю, несмотря ни на что Зинаида Алексеевна будет рада твоему возвращению. Может, Дмитрия Владимировича еще живым застанешь...
  - Нет, - дернула головой Гюльбиби. - Я не могу вернуться... сейчас не могу. Не имею права. Я должна... Тангир, а можно...
  - Что?
  - Не прогоняй меня, пожалуйста...
  - Ты хочешь остаться работать в швейном цехе?
  - Нет, я хочу отомстить за отца! И за маму! Это ведь они их убили. Те люди, что отправили меня сюда. Они все наврали!
  - Поняла все-таки, - усмехнулся Скиф. - Значит, ты хочешь отомстить за своих родителей?.. Что ж, мне понятны твои чувства. Но это, прости, без меня. Лети в Лурпак, разыщешь там своих... короче, разыщешь тех, кого хочешь покарать, и давай, действуй. Уверен, Михеич научил тебя обращаться со многими видами оружия. Да и не только этому. Правда, не думаю, что тебе удастся вплотную подойти...
  - Тангир! - взмолилась Гюльбиби. - Я же не об этом!..
  - Хорошо, - посерьезнел Скиф. - Могу предложить тебе поквитаться с убийцами отца другим способом. Хочешь продолжить дело своего отца?
  - Да, - тихо ответила девушка.
  - Будешь выполнять мои указания. - Скиф строго посмотрел ей в глаза. - Только мои указания. Инициатива наказуема.
  - Я стану сотрудницей ФАЭТ?
  - Громко сказано. Пока внештатной сотрудницей, а там видно будет...
  Скиф завел машину и стал разворачиваться на расширении.
 
  8. Новая задача
  Мария проснулась, открыла глаза и недовольно скривилась - с кухни тянуло сбежавшим кофе.
  - Ма-акс! - протяжно позвала она.
  - Прости радость моя! - в двери спальни возник смущенно улыбающийся Максим Хабаров. - Вот хотел тебе кофейку прямо в постель подать и как всегда проворонил. Теперь придется...
  - Постой, Макс, - остановила его Мария, - не надо никакого кофе.
  - Понял, - глаза мужчины загорелись сексуальным азартом, и он принялся медленно расстегивать пуговицы рубашки. - Ух, как я люблю заниматься любовью по утрам! Ты со сна такая...
  - Ничего ты не понял. - Мария села на кровати, поправила за спиной подушку. - Сядь, - похлопала по краю матраса.
  Макс отшвырнул рубашку от себя и, ухмыляясь, направился к ней, но Мария выставила перед собой барьер из ладоней.
  - Нет! Лучше туда сядь, - она указала на стоящий у туалетного столика пуфик, - а то я знаю тебя... Опять разговора не получится.
  - А, так ты со мной поговорить хотела... И о чем, интересно? - спросил Макс, нехотя усаживаясь на явно низкий для него пуфик.
  - О нас.
  - Так-так, - напрягся Максим. - Ну что ж, давай, поговорим.
  - Придвинь мне, пожалуйста, сигареты и пепельницу.
  Просьба Марии не просто удивила Хабарова, он понял, что тема разговора будет явно неожиданной и скорей всего неприятной. Мария вообще курила мало, а чтобы уж сунуть в рот сигарету натощак... для этого в ее жизни должна возникнуть какая-то очень серьезная проблема. В принципе проблема имелась, она была связана с Машкиным разводом. В стране, гражданином которой являлся ее муж, с этими делами вообще все обстояло непросто. Была и еще одна проблема - денежная. Решившись выйти замуж, Мария продала свой бизнес в Москве, небольшую часть денег оставила на счете в российском банке, немного - в лурпакском. А большую часть по своей инициативе (и как вскоре выяснилось - по глупости) вложила в бизнес мужа.
  Но, собственно говоря, эти тесно связанные между собой проблемы стояли уже около месяца, стали привычными и Машка называла их не иначе как "сама дура".
  "Нет, - подумал Макс, - здесь что-то другое..."
  Он молча подтолкнул к краю туалетного столика похожую на узкий школьный пенал деревянную коробочку-портсигар с Машкиными сигаретами, а следом - изящную хрустальную пепельницу. Неуклюже поднялся с низкого пуфика, щелкнул зажигалкой. Мария поблагодарила его кивком головы.
  - Макс...
  - Я весь - внимание. - Он снова занял указанное ему место.
  - Макс, - снова повторила Мария и замолчала.
  Хабаров хмыкнул. Все правильно: непростой предстоит разговор, коль Машка никак не может его начать. Он изобразил на лице скуку, наигранно зевнул и стал ждать.
  - Я уже давно хотела с тобой поговорить, - наконец начала она, - но не решалась... Ты не находишь, что наши отношения стали какими-то... спокойными, предсказуемыми. Без изюминки. Я с тоской вспоминаю те времена, когда ты неожиданно как вихрь врывался в мою жизнь и разрушал все, что мог разрушить - мои ближайшие планы, мой распорядок дня...
  - И ночи, - вставил Макс.
  Мария кивнула:
  - И ночи.
  - Вытаскивал из твоей постели любовников и давал им пинка под зад.
  - Вытаскивал из моей... - по инерции повторила Мария, но тут же возмутилась: - Макс, чего ты врешь! Этого никогда не было!
  - Я образно, - Хабаров очертил руками нечто округлое.
  - Мы же договорились: я не вспоминаю о твоих увлечениях, ты - о моих.
  - Ага, вспомнил.
  Мария вздохнула:
  - Мы живем с тобой, Макс, как муж и жена.
  - Очень похоже, - согласился Макс, но, ухмыльнувшись, заметил: - А не ты ли, моя дорогая, мечтала о спокойной и размеренной семейной жизни, о детях?
  - Я ошиблась. Собственно по этой причине я и ушла от мужа.
  - Ты не хочешь детей?! - почти искренне удивился Максим.
  - Хочу, но... не сейчас.
  - Ага. - Хабаров встал и пошел к валяющейся на полу рубашке. - Ну, ладно, Машка, - сказал, надевая ее, - мне пора на службу.
  - Но мы же не договорили!
  - А мне показалось, все сказано, - пожал плечами Максим. - Тупым я себя не считаю, мне не надо ничего разжевывать. Знаешь, дорогая, на моей новой работе говорят, что я все схватываю буквально на лету.
  Он послал Марии воздушный поцелуй и направился к двери.
  - Макс!
  Хабаров повернулся, ожидая увидеть на лице любимой женщины если уж не слезы, то хотя бы огорчение его уходом. Но Машка улыбалась.
  - Уже уходишь?
  - Дела.
  - А кофе?
  - Да у тебя сливок нет.
  - Когда ждать?
  "Откуда такая уверенность?.. - подумал Хабаров. - А впрочем, конечно, приду, куда я денусь. Машка ведь знает меня как облупленного! Знает, что люблю ее, хоть и ни разу не говорил об этом. Любовь, так сказать, проверенная временем... Спокойная жизнь тебе надоела, милая? Непредсказуемости хочется? Будет тебе непредсказуемость!.. А ведь Машка совершенно права. У меня тоже порой возникают подобные мысли. Не хочу привыкать, не хочу, чтобы секс с Машкой превращался в обязанность. Мне, как и ей не хватает фактора неожиданности... Что ж, проверим старые технологии. Тем более что не сегодня-завтра командировка"
  - Я позвоню...
  Заведется или нет, думал Макс о своей старенькой "Ниве", стоящей на парковке недалеко от Машкиного дома. Основания для сомнений имелись. На СТО для капремонта движка он свою старую клячу отогнать не удосужился, собираясь купить аппарат посвежее и попрестижнее. Собираться-то собирался, да так и не выкроил для этого мероприятия времени. Можно, конечно, воспользоваться Машкиным "Мерсом", как, впрочем, он и поступал в течение всего времени по возвращению из Лурпака, но в свете их последнего разговора...
  На удивление машина завелась довольно легко - с четвертого оборота стартера. Однако выезжать с парковки Максим не торопился. Он посмотрел на часы: до общего сбора оставалось еще более полутора часов. Не спеша, закурил. Дым показался горьким и каким-то жестким. Максим поморщился, но сигарету не затушил.
  "Надо было чашечку кофе все-таки выпить, - подумал с сожалением. - Заехать куда-нибудь что ли, пончик съесть?.. А поеду-ка я к себе домой. Харизма - паренек обстоятельный, у него наверняка и кофе и чай есть. И что пожевать найдется в холодильнике. Точно, навещу пацана, а заодно и дом попроведаю. Как-никак чуть не месяц родных стен не видел"
  Макс уже было тронулся, но вдруг подумал:
  "Хоть и к себе домой, но без звонка как-то неловко. А вдруг парень не один? Что если к нему на огонек какая-нибудь "ночная бабочка" залетела?.. Хотя вряд ли, молод еще... И тем не менее, позвонить надо хотя бы ради соблюдения приличий. Ну, и чтобы Харизма чайник на газ поставил"
  Он вытащил из кармана мобильник. Обнаружив, что тот разряжен, подключил его к зарядному устройству и тут же услышал сигналы двух пропущенных вызовов. Оба раза звонил Дантист, причем совсем недавно, как раз во время их с Марией разговора.
  - Але! Привет, Дантист! Искал меня?
  - Привет. У тебя что, трубка разрядилась?
  - Ага.
  - Радуйся, что Зинка поручил мне собрать группу, а не стал сам вас обзванивать. Получил бы ты тогда нагоняй. Ты что, Уфолог, забыл, что всегда должен быть доступен?
  - Больше такого не повторится... сэр.
  - Купи себе еще один телефон. Это приказ... Значит так: сегодняшние занятия отменяются. Зинка собирает всех на конспиративной квартире. Запоминай адрес, - Дантист назвал Максу улицу, номер дома и квартиры. - Сбор... через двадцать восемь минут. Не опаздывать. - И отключился.
  Макс скорчил недовольную гримасу и почесал кадык - добраться до места сбора вовремя было вполне реально, но пончики и бутерброды отменялись...
 
  - Итак, господа шпионы, - начал Зинка, - я собрал вас здесь, чтобы сообщить, что в операцию по Джамалтару внесены некоторые коррективы. Выполнением задач, порученных вашей группе, займутся другие сотрудники агентства...
  Уфолог чуть было не возмутился, ему хотелось спросить: "Это еще почему?! Нам что же - не доверяют?". Но промолчал, бросил быстрый взгляд на Дантиста, лицо старшего товарища оставалось бесстрастным. Вот это выдержка, позавидовал Макс. Посмотрел на Харизму. Тот сидел, утонув в глубоком кресле с обивкой из серого велюра, и был практически незаметен на его фоне. Одежда паренька была выдержана в серых тонах - по-видимому, его любимый цвет, - да и сам он был весь серенький и неприметный. Пацан-невидимка.
  - На вас же возложена иная миссия, - продолжил полковник Черемных. - Замечу, она намного сложнее и... интереснее, если можно так выразиться. Во всяком случае, надеюсь, вам понравится. Данная рокировка предложена генералом Васильевым. Я объясню ее причины, - Зинка почему-то посмотрел на Уфолога. - Вижу, что у вас имеются вопросы.
  Макс пожал плечами:
  - Мы - лучшие, потому и задачку нам потруднее подкинули.
  Зинка улыбнулся:
  - Это само собой. Вы неплохо показали себя в Лурпаке, но признаюсь, поначалу я хотел вообще не вводить вашу группу в операцию. Дело в том, что ваши физиономии хорошо известны тем, кому вы будете противостоять в Джамалтаре.
  - Физиономия Скифа тоже? - спросил Дантист.
  Зинка кивнул.
  - Тогда наш противник - Ян Берг, - уверенно заявил Дантист.
  - Не сомневался, что ты догадаешься... Скиф засветился не по неосмотрительности. По-видимому, он случайно попал в поле зрения лурпакской тайной службы. Как один из успешных бизнесменов новой волны.
  - А что Лурпаку нужно в Джамалтаре? - спросил Уфолог.
  Зинка, удивленно на него посмотрев, ответил:
  - То же, что и всем. Эксклюзивные отношения с правительством Джамалтара, влияние на его политику, ну и... доступ к ресурсам государства. И чем менее контролируемый, тем лучше... Так, теперь я коротко введу вас в курс дела по поводу сложившейся ситуации, а затем мы приступим к обсуждению вашей новой задачи...
  Зинка рассказал о Гюльбиби - о том, кто она такая и как Йозеф Вайнштейн подвел ее к Скифу-Тангиру. Рассказал и о вчерашней ее перевербовке Скифом, закончив свой рассказ словами:
  - Теперь у нас имеется отличный канал передачи Бергу дезинформации.
  - И наша задача, - задумчиво продолжил Дантист, - заключается в том, чтобы отвлечь внимание господина Берга от действий основной группы и пустить его по ложному следу.
  - Ты совершенно прав, - кивнул Зинка и почувствовал, как внутри шевельнулся червячок ревности. Ведь Дантист сказал сейчас то, до чего он сам додумался не сразу, а если быть предельно честным, то вовсе не додумался, ему Чудак подсказал решение. - Дезинформация по поводу намерений ФАЭТ должна выглядеть убедительно. Поэтому вашей группе предложено организовать покушение на одну из влиятельных персон джамалтарского истеблишмента. Не доводя его до исполнения естественно... Тест на сообразительность: ваши предположения по поводу объекта. - Зинка обращался ко всем присутствующим, но смотрел при этом на Макса.
  - Бальбур, - высказал предположение тот.
  - Нет, - покачал головой Зинка. - В случае выхода из игры основного претендента на джамалтарский трон, ситуация может быть непредсказуемой. А если паче чаяния выяснится, что Бальбур умер насильственной смертью, то всем станет понятно, что некие силы пытаются сорвать демократические выборы правителя Джамалтара. Американцы, потерявшие своего главного и единственного фаворита в джамалтарской игре, имеющие к тому же немалый вес в ООН и своего соотечественника в кресле председателя, без труда добьются того, что начавшийся выход из Джамалтара миротворческих сил будет приостановлен. А это крайне нежелательно для Москвы.
  - Но мы же не станем на самом деле убивать Бальбура...
  - Конечно, - согласно кивнул Зинка, - не станете. Но Ян Берг хоть и выскочка, но далеко не идиот - получив подобного рода дезу, он сделает прогноз по развитию ситуации и поймет, что его водят за нос. А не сам, так ему Йозеф Вайнштейн подскажет.
  - Ну а кто тогда, - пожал плечами Уфолог, - не Ильджар ведь...
  - Таломан, - сказал Дантист.
  Червячок попытался занять более удобное положение, Зинка приказал ему лежать смирно и предложил Дантисту:
  - Продолжай.
  - В случае смерти действующего правителя в стране будет объявлен траур, а выборы само собой отложат на полгода. В течение этого времени страной будет управлять советник Шамирь, с которым российское правительство попытается кое о чем договориться. Ну и естественно кое-что предпринять до выборов.
  - А что, в таком случае ООН миротворцев вводить не будет? - усмехнувшись, спросил Уфолог.
  - Не думаю, - серьезно ответил Дантист. - Чего ради? Фаворит американцев жив и при делах. Полгода - небольшой срок, подождут. В крайнем случае, в охрану кандидата своих людей поставят. Тем не менее, все надо сделать чисто, чтобы смерть Таломана выглядела естественной. Цирроз печени, пожалуй, будет как раз.
  Уфолог поднял руку:
  - Предлагаю назвать операцию: "Фуагра".

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ