Безотцовщина, этим словом многое объясняется у детей войны. Отец, которого
очень люблю, у меня всегда был, и даже с фронта пришёл без серьёзных ранений.
Другое дело - в детские годы приходилось видеться с ним от случая к случаю.
Даже в Томске, куда получено назначение в 1948 году (Западно-сибирский военный
округ). Здесь, на Коммунистическом проспекте, мы жили до декабря 1952 года. В
основном - с мамой, а с октября 1949 года ещё и младшим братом. В это время
майор медицинской службы Л. Ортяков, уже был далеко от нас - в Северной группе
войск (Польша). Семья, по существующим тогда правилам, не могла выехать к нему
в течение всех лет командировки. Вот так и получилось, что виделись только как
сменили место жительства и в дни его отпусков. Беспризорщина коснулась почти
всех моих сверстников, у многих родители погибли на войне. Ребятне хотелось
близости к папам и мамам, но такого благополучия не было. Росли самостоятельно,
в лучшем случае под женской опекой. Отсюда и соответствующее воспитание, явно
недостаточное, чтобы особо гордиться детскими свершениями. Смущаясь поэтому,
делюсь незабываемым.
Дошкольные годы и первоклассный в сердцевине 20-го столетия прошли в Сибири,
на берегу реки Томь, берущей своё начало в Хакассии и впадающей в могучую Обь,
которая несёт воды в Карское море к Северному Ледовитому океану. Это также
родные места бабушки Елены Даниловны, прожившей большую часть жизни в деревне
Кафтанчиково Тахтамышевского сельсовета, что по левому берегу в 20-ти
километрах выше по течению, а значит южнее города. В Томске, в двухэтажном
деревянном доме, мы снимали маленькую комнату с окнами в большой двор с высоким
забором, подсобными сараями и хозяйственным под охраной заведением. Спешу
отметить примечательную историю сибирского городка, основанного в 1604 году по
царскому указу Бориса Годунова в крепости на крутом берегу, где сегодня
установлен камень-памятник (10-тонная глыба красного известняка - железистого
кварцита) в виде трона. Могу назваться современником того, как в 1951 году в
школе №7 создан школьный музей истории города. Старинный, с первозданными
храмами, улицами под исконно русскими именами. Взять, к примеру, главный
проспект, менявший с годами облик: Богоявленская улица (до 1867 г.), Миллионная
(до 1920 г.), на которой строили жильё золотопромышленники, Почтамтская, где
миллионер Сосулин открыл контору для почты, проспект Коммунистический (до 1959)
с самыми красивыми зданиями, наконец, проспект Ленина, выросший из всего этого
вдоль реки. Нет, не забыть такого пристанища в детские годы!
Мои предки имели, пожалуй, единственную ценность - увесистое золотое кольцо
в виде обычного ремешка с пряжкой. Жёлтого цвета металл глаз не радовал -
настолько допотопно выглядел, без ювелирного блеска, с явными недостатками
ручной выделки. Однако любой знающий человек скажет о его высочайшей пробе.
Мама получила кольцо в подарок от свекрови, когда впервые встретились с ней.
Елене Даниловне, в свою очередь, досталась эта реликвия с прииска, где она
работала поваром. Старатели там умудрялись выносить золотишко под видом готовых
изделий. Причём, не брезговали отливать даже образы вождей мирового
пролетариата. Золотой ремешок долгое время лежал в деревянной шкатулке буфета,
до тех пор, пока 6-летний Шурик ни заинтересовался им.
В юном возрасте каждый из моих знакомых ребят уже умел играть в карты и
пристенок на денежную ставку. Найдём, бывало, укромное местечко во дворе у
сараев - и давай "соревноваться" кто во что горазд. Часто проигрывал всю
мелочь, которую поставляла сердобольная мамочка на мороженое и кино. Однажды
этих денег не хватило, и я решил расплатиться "ремешком". Не соображая, что
делаю несуразную глупость. Слава богу, у пацанов также не было разума. "Ты чё
принёс, червонец? Оно и копейки не стоит!" - грозно прозвучало от
лоботряса. "Ладно, что с тебя, шестёрки, возьмёшь! - знал ведь как обидеть
шестилетнего шестипалого. - Целуй вон сарайный замок, да не так, а взасос, по-
настоящему" На дворе стояла весна, но градусник не показывал плюсовую. Я и
попался на "удочку" - прилип намертво. Испугались мои обидчики, вызвали на
подмогу родительницу. Мама с трудом оттаивала язык тёплой водицей. А узнав о
краже кольца, почему-то и не поругала, лишь всплакнула немного. Мне было
стыдно, глядя на золотой ремешок в её руках, и так хотелось, чтобы рядом стоял рассерженный отец, пусть даже и с ремнём настоящим, кожаным, с медной бляхой.