Глава 23
Ледяное небо
Они с Викой только что вернулись из Церматта. Платон еще года три назад решил, что больше ни ногой ни в Куршавель, ни в Давос. Попробовал Лех, Вербье, Шамони — все не то. Теперь вот Церматт — еще одно разочарование. В лучшем отеле «Риффенальп 2222» с бассейном, спа, прекрасной кухней и винным погребом Вика изнывала от тоски. Отель стоял не в деревне, где были хоть какие-то развлечения, а прямо на склоне, именно на отметке 2222 метров, хотя это, конечно, было рекламным враньем. От отеля вниз, в деревню,автомобильной дороги не было. Постояльцы либо сидели вечерами в единственном ресторане отеля и в баре, где пианист играл одно и то же из вечера в вечер, либо отправлялись вниз на игрушечном электропоезде, который плелся до деревни сорок минут. Но «Риффенальп» был единственным отелем, где можно было выйти на склон прямо из собственной спальни. А жить в деревне и таскаться на гору по переполненным подъемникам для Платона было неприемлемо. Да и сами склоны были для него слабоваты, с Монбланом не сравнить.
«Придется осваивать эту грёбаную Америку или Западную Колумбию, куда долететь невозможно. К тому же там дикий холод. А какие альтернативы, если в Европе уже толком не по катаешься?» — думал он, пока его Brabus 800 и джип сопровождения катили по плохонькой шоссейке в Архангельской области.
Платон не представлял, что бывает так холодно. За стеклами джипа стояла глухая, непроглядно-черная ночь. Было восемь утра. Воздух ледяной. Именно ледяной, а не морозный. «За бортом», как выразился водитель, температура минус двадцать три, а казалось — все сорок. Даже в Сибири не так холодно, а тут еще и влажность от Северной Двины, от моря. Пока спускался с крыльца и садился в машину, всего несколько вдохов обожгли горло, и даже сейчас, спустя полчаса, оно еще саднило. Как тут люди живут?
Машины свернули по указателю «пос. Звездный», и в салоне запахло серой. Такой смеси вони и холода не встречалось ему ни на одном целлюлозном комбинате. «Добро пожаловать в ад, — усмехнулся про себя Скляр. — Как тут люди живут?»
Вообще, он так и не знал, правильно ли приезжать сюда в этот день самому. Но не в его характере было пускать события на самотек. Все может случиться. Его ребята — конечно, профи, но оценить ситуацию и решить, какой именно ресурс использовать, может только он сам. Причем не из Москвы. Он должен принимать собственные решения на месте.
— Как обстановка? — спросил он в телефон.
— Пока нормально. Ведем переговоры.
— Менты с вами?
— За поворотом стоят. Не волнуйтесь, Платон Валерианович, не в первый раз. Если что-то нештатное, тут же наберу. Вы далеко?
— В десяти километрах. Пока постою. Давай, Володь, действуй...
Платон велел водителю остановиться. Вышел из машины, глотнул серно-сульфатной стужи, дыхание снова перехватило. Лучше дышать через шарф, сера не так чувствуется. Он не нервничал, просто было холодно. Ледяной озноб тут же проник под дубленку и свитер. Платон глянул на свои горные ботинки на толстой подошве, поднял глаза вверх. Звездная чернота. Удивительно, что при такой влажности практически нет облаков. Звезды казались крепко пришитыми к иссиня-черному небу, как золотые пуговицы к военному сукну.
— Чайку налить? — спросил охранник, приспустив стекло и показывая Платону термос.
— Закрой окно, машину выстудишь, — ответил Платон и шагнул с черного шоссе на сугроб насыпи. Сугроб был твердый, он спрыгнул и пошел по полю, тоже ледяному и твердому. Ноги почти не проваливались, только наст оглушительно хрустел под ногами, такая тишь стояла вокруг. Тишь и темень. Надо брать комбинаты летом, когда солнце круглые сутки. Он остановился, посмотрел снова на небо, потом назад, где два джипа на шоссейке слились
в маленькое черное пятно.
Сегодня все пройдет хорошо. Все сложится. Платон не волновался. Просто стоял на целине под ледяным небом с пуговицами-звездами — совсем не таким, как в Церматте.
— Вижу я ваши бумаги, и что? Не мое дело в них разбираться.
Крепкий мужик лет пятидесяти, начальник службы безопасности комбината, угрюмо пялился на Володю. Держался он начальственно, но Володя видел — слабак. И вся его служба безопасности — так, тупые мордовороты, даже не интересно.
— Тут и разбираться нечего. Вот мое удостоверение. А это, — Володя с нарочитым почтением кивнул на стоящего рядом мужчину в ладно сидевшей дубленке, — Сергей Анатольевич Власов, новый директор комбината. Вот решение совета директоров о его назначении.
— У нас есть директор. Потапов Николай Павлович.
— Смотри, мужик...
— Я тебе не мужик. Евгений Сергеевич Кулаев, начальник службы безопасности комбината. А вот ты кто такой — еще разберемся!
— Вы путаете, Евгений Сергеевич, — со спокойной усмешкой произнес Володя. — Это я начальник службы безопасности. Я же вам показал свое удостоверение.
— Хватит! Я сказал — все! Отойдите от ворот, — безопасник нелогично перешел на «вы». — В восемь тридцать приедет директор, будем разбираться. Сейчас сотрудники комбината начнут подходить, освободите проход! У нас рабочий день.
— Слушай, Евгений Сергеевич, ты все понимаешь, не мальчик...
— Ты мне не тыкай! У меня приказ.
— Как хочешь, твое дело. Считай, что один черный шар ты уже заработал.
Володя с Власовым отошли в сторону и закурили.
— Ну что, будем Потапова ждать, или ментам свистнем? —спросил Власов.
— Погоди, Анатольич, не дрейфь, покачаем еще ситуацию.
Народ вон подтягивается, надо с ним поработать. Чё сразу людей ментами стращать?
Первые три автобуса прибыли еще в семь. В них приехали сотрудники комбината, перевербованные новой властью. Накануне вечером Володя собрал их в клубе поселка, выдал свеженькие пахучие — прямо из типографии — пропуска нового образца. Люди стояли у автобусов, мерзли, переминались с ноги на ногу, ждали команды. По шоссейке подкатывали старенькие «лады» и заворачивали на парковку. По натоптанным тропкам тянулся пеший народ из поселка.
— Алик, Саша, второй Саша. Встать на ворота, никого не пропускать, — негромко скомандовал Володя.
За воротами тем временем вокруг начальника службы безопасности росла приличного размера толпа охранников в форме, с рациями и дубинками.
— Ничего они не знают, ха... А зачем всю охрану согнали?
— Стволы у них тоже есть? — поинтересовался Власов.
— Должны быть.
Подходивший и подъезжавший народ толпился у ворот.
— Не пускают? Новые, что ль, не пускают? Евгений Сергеич, запускайте, холодно! А этих в шею гоните!
Кулаев пытался что-то объяснять им через головы Алика, Саши и второго Саши, намертво вцепившихся в калитку.
— Кулаев! Евгений Сергеевич! Раз решил ждать директора, то уж жди. Не подстрекай сотрудников к беспорядкам!
Володя глянул на часы: восемь двадцать три... Кивнул головой парню в куртке, стоявшему во главе группы, которая приехала на трех автобусах: давай, мол. Парень скомандовал остальным: «Доставайте». Те стали вытаскивать из автобусов плакаты и становиться в пикет. Плакаты были нехитрые: «Нашим детям нужен свежий воздух», «Требуем нормальных зарплат». Парень в куртке и две женщины в шубах стали выкрикивать какие-то лозунги, а к воротам все прибывал народ. Пикетчики были в явном меньшинстве, но это не имело значения. Народ все тянулся к воротам, вокруг пикетчиков росла толпа, на автобусников пялились с живым интересом, кто-то отпускал шутки.
— Семь тысяч работников, чёрт. — Власов закурил. — Хоть бы половина не пришла, что ли. Знают же, что сегодня работы не будет. Нет, поглазеть тянутся. Не сорвались бы с колес.
— Нас с тобой, Анатольич, для этого сюда и прислали. Ща должен директор подъехать, тогда начнется самая веселуха.
Минуты через три подкатили еще два джипа.
— В чем дело? — из первой машины вышел мужчина в драповом пальто и норковой ушанке.
В чем дело, он знал прекрасно, это было написано на лицах его охраны, толкавшейся рядом.
— Я Потапов, директор комбината. Почему не пропускаете сотрудников на рабочие места? Что происходит?
Володя и Власов подошли к Потапову.
— Не кричите. Вы прекрасно знаете, что вы уже две недели как не директор. Вы получили решение совета директоров об увольнении. Вам известно, что директор — он, — Володя кивнул на Власова. — Вам все понятно. Вопрос только в том, примете ли вы правильное решение. Или ответственность за возможные беспорядки ляжет именно на вас.
— Совет директоров? Наш совет директоров мне известен, и он меня не увольнял. Все ваши бумаги липовые. Вы — рейдеры.Кулаев! В чем дело! Что застыли? Охрана! Обеспечить проход работников на комбинат!
— Алик, Саша! Держите ворота! — крикнул Володя и тихо произнес в рацию: — Давай остальных.
Повернулся к Власову:
— Анатольич, набери ментов, пусть потихоньку подъезжают.
Из двух самых больших джипов, стоявших поодаль, высыпала дюжина парней в черных вязаных шапочках. Они стали пробираться сквозь толпу к Алику, Саше и второму Саше, которые удерживали ворота и калитку.
— Мне что, силу применять? — кричал из-за забора Кулаев.
— Применяй, применяй... — кричал в ответ Потапов.
Из-за поворота показались пара полицейских машин.
— Слушай, Потапов, не горячись. Народ... Сам знаешь. Не игрушки это, — произнес Володя.
Увидев полицию, автобусники по команде парня в куртке принялись скандировать:
— Долой старое руководство! Долой старое руководство! Хотим жить по-новому! Хотим жить по-новому! Дорогу законным владельцам, дорогу законным владельцам!
— Будем продолжать шапито? — спросил Володя Потапова.
— Кулаев, не пускай этих бандюг!
Бандюги во главе со вторым Сашей уже карабкались по вертикальным прутьям ворот, демонстрируя явные специальные навыки. Полицейские машины тормознули, из головной вылез толстый майор.
— Здравия желаю, Николай Павлович. Что тут у вас?
— Григорий Михайлович, мы с вами вчера на совещании все проговорили, — ответил Володя, игнорируя, что майор обратился не к нему. — Власов Сергей Анатольевич не может приступить к своим обязанностям генерального директора. Выведенное за
штат бывшее руководство во главе с бывшим директором Потаповым и бывшим начальником службы безопасности Кулаевым блокируют допуск людей к рабочим местам.
— Потапов, у них все по закону. Извиняй. Ты бы дал команду открыть ворота, пусть народ успокаивается, начинает рабочий день, а вы спокойно сядете у тебя в кабинете, все обсудите.
Группа захвата во главе со вторым Сашей перевалилась через забор, между парнями в черных шапочках и охранниками комбината уже шла драка.
«Зайца под суд! Потапова под суд! Не дадим разворовывать комбинат!» — подвывали тем временем автобусники. Парень в куртке махал руками толпе у ворот. В руках у него появился мегафон:
— Сотрудники комбината «Звездный»! Мы призываем вас присоединиться к нам. Все, кому дорог наш комбинат, присоединяйтесь к нам! Не дадим его разворовывать! Присоединяйтесь к нам...
Люди из толпы у ворот потянулись в сторону автобусников.
— Потапов, дай команду Кулаеву и охране открыть ворота и сдать мне оружие, — вяло произнес майор.
— Михалыч, погоди. Ты закон обязан соблюдать и порядок. Вот и обеспечь, чтоб эти убрались. Ты от кого команды получал? Небось от них же?
— Потапов, я, бля, тебя самого задержу! В обезьяннике будем разбираться, кто и от кого команды получает! — повысил голос майор.
— Михалыч, — вполголоса произнес Володя, — вы бы вызвали наряды оперативников. Одним вам не справиться.
— А ты тоже тут особо, не... Командовать, бля, при ехал! Разберемся, кто тут законный, кто нет.
— Михалыч, — прошипел Володя, — не заводись. Будет побоище, да еще, не дай бог, раненые, на тебя же ляжет. Все же обсудили.
Майор бросил на него злобный взгляд и достал рацию:
— Валер, дай команду ОМОНу, пусть подтягиваются. Они где стоят? На тридцатом? Пусть сюда дуют. Как понял? Эй, за воротами! — повернулся он в другую сторону. — Прекращай махаловку. Ща ОМОН приедет, всех повяжем! Не будем разбирать, кто но-
вый, кто старый. По факту общественных беспорядков. А это что за демонстранты гребаные? Всех в автозаки.
Майор повернулся к толпе у ворот, сделав зверское лицо:
— А вы чё тут скапливаетесь? Все отошли на двадцать метров. Быстро проход очистили, я сказал. На двадцать метров, я сказал. Отойти от ворот! Всех, кто будет к воротам липнуть, — ща в автозаки!
— Михалыч, не надо про автозаки, — снова вполголоса вмешался Володя. — Поселок и город настроишь. Не против нас, против администрации.
— Сам знаю, не учи. Это я так, — почти беззлобно произнес майор и снова повернулся к Потапову.
— Николай Палыч, ей-богу! Ну сменилась власть. Значит, так наверху решили. Понимаю, по-человечески обидно тебе, но ей богу. Скажи своим, чтоб это... ну, прекра...
И не закончив фразы, заорал:
— Кулаев! Ты, мать твою, чё творишь-то? В тюрьму приспичило? И меня за собой потянуть решил? Кончай махаловку, сказано.
Но побоище за воротами было уже не остановить. Никто и не думал отходить от ворот. Толпа улюлюкала. За забор полетели оледеневшие комья снега. Один такой ледяной кирпич попал в вязаную шапочку, второй — сбил шапку с головы охранника. Это только распалило мордобой. Охранники вовсю орудовали дубинками. Володины парни отбивались приемами самбо. Двое из них выкручивали руки самому рослому охраннику, который за секунду до этого огрел второго Сашу дубинкой по голове. Из-за поворота, наконец, вынырнул автобус с ОМОНом.
— Побузили и хорош, — удовлетворенно произнес майор. —Зря ты, Потапов. Все ж понятно. А ща, если команду мне дадут, будем оформлять задержание. Этих, в шапочках, всю твою охрану и Кулаева. А может, и тебя тоже? Административное в лучшем случае. Смотря, какую команду...
Он повернулся к воротам и крикнул:
— Вы там не охерели, мать вашу? Сколько за увечья получите, прикинули? Кончай, сказал! — и, повернувшись к Володе, добавил: — Ща все наладится.
Но в это время раздался выстрел.
— Твою мать! — заорал майор. — Кто стрелял, суки? Жертвы есть? Твои? — он грозно уставился на Володю.
— Мои без оружия, это его, — кивнув на Потапова, произнес Володя.
К ним подошел старший лейтенант ОМОНа.
— Здравия желаю, товарищ майор. Стреляют, что ль, уже?
— Андрей, толпу оттеснить, но без... Понял? Это работяги.
Понял? Оттеснить. Ворота очистить. Этих на парковке — в автозаки. Тех за воротами — тоже. Ворота охранять, никого не подпускать и не пропускать без команды.
Минут за десять омоновцы профессионально разметали толпу. Женщины оступались в снегу, роняли сумки, падали в сугробы, голосили. Омоновцы вырывали плакаты из рук автобусников, для порядка огрели парня в куртке дубинкой по спине и затащили в автозак. Потом взялись за Алика, Сашу и черношапочников, державших ворота. Те особого сопротивления не оказывали, их засунули в автозак. Омоновцы принялись сбивать прикладами замок. Кулаев уже сам пытался открыть ворота со стороны двора, но на нем повисли его же распаленные охранники. Их оттаскивали молодцы в черных шапочках. Семеро омоновских бойцов, перемахнув через забор, с криком «всем стоять, не двигаться» вскинули автоматы. Взяв на прицел охранников, стали теснить их в глубь двора. Еще несколько омоновцев перевалились через забор и принялись прикладами избивать парней, повисших на Кулаеве.
— В снег мордой! Лежать, суки! Стрелять будем!
Уложив охранников, бойцы врезали Кулаеву и, выхватив у него ключи, принялись открывать ворота, отчего толпа взвыла и подалась вперед, напирая на омоновцев, которые загородились щитами. Какой-то весельчак заорал: «Моя милиция меня бережет!»
Ворота распахнулись, часть бойцов, забыв о толпе, ринулась на территорию. Охрана комбината уже отдыхала на снегу под прицелами автоматов, и свежие силы омоновцев набросились на черношапочников. Лупцевали их дубинками с особым старанием — чужие же. Запихнув их в автозаки, покидали вслед за ними туда же и кулаевскую охрану. Территория за воротами опустела. Кроме пары пятен крови на снегу, следов побоища не осталось. Толпа рабочих теснилась у ворот, омоновцы сдерживали ее в ожидании команд.
— Ну чё? Все путем? — спросил майор Володю. — Андрей! Ты своих по четыре поставь, и пусть они двумя рукавами пропускают. Сначала этих, которые с новыми пропусками. Володь, покажь, какой пропуск. Вот, понял? С этими и пропускай. Ну чё, Володь? Потапыч? Пошли внутрь, что ли? Холодно очень. Кулаев, ты с нами. Потапов, все протоколы в твоем кабинете писать будем. Володь, а с этими чё? Которые без пропусков?
— Власов, командуй, подгоняй свою канцелярию, — сквозь зубы процедил Володя. — Давай команду, директор!
— Какую?
Володя недобро зыркнул на него:
— Народ в сопровождении бойцов на территорию комбината, и всем в клубе собраться.
— Ага, — кивнул Власов и произнес в рацию: — Санек, это я!
Давай сюда автобус с чаем и документами. Заезжай на комбинат, разгружайся в клубе. У ворот притормози, к тебе сядут, покажут, что где. Там чай для людей. И начинай отографировать на новые пропуска. Как понял?
— Теперь эти, — приказным тоном произнес Володя.
— Товарищи... Господа сотрудники комбината. К вам обращается ваш новый директор Власов Сергей Анатольевич. Мы приносим извинение за задержку с допуском вас к вашим рабочим местам и за беспорядки. Просьба сохранять спокойствие. Сейчас в сопровождении сотрудников правопорядка прошу вас... приказываю организованно пройти в клуб. Там вы получите чай и горячее питание. Там же будет происходить переоформление документов. Сотрудников службы АСУ прошу подойти ко мне. Срочно подойти ко мне. Вы поступаете в распоряжение нового зама по производству — Антонова Павла Антоновича. Работа комбината должна быть нормализирована в течение трех часов.
— Наконец-то, — произнес Володя. — Вспомнил... Михалыч, бери своих орлов и этих, — он кивнул в сторону Потапова с Кулаевым, которых омоновец на всякий случай придерживал за плечи. — В тепло пора. Разберемся, все напишем, что тебе положено.Особой махаловки-то и не было.
— Кулаев, кто из твоих стрелял?
— Михалыч, — Володя тронул его за плечо. — А чё, стреляли разве? Это тебе померещилось. У нас сейчас закусон нормальный подъедет. Пока ты писать будешь, кухня все накроет. Ну и для согрева тоже...
Володя отстал на несколько шагов от майора, Власова и остальных. Вынул телефон:
— Шеф, порядок. Вошли... Нормально, нормально. Мои размялись немного, сейчас в автозаке отдыхают. Аркадию ща позвоню, чтоб в УВД мотанул, встретил их там. Мы с Власовым пока директора и майора тут поразвлекаем, чтоб в город не торопились.
Ну да.
Платон стоял посреди ледяного поля и слушал.
— Нет, шеф, сейчас вам подъезжать смысла нет. Может, лучше в город смотаетесь, сами областных ментов поблагодарите, звонки в Москву в тепле сделаете? Все, мол, в порядке. Сюда, думаю, часа через два вернуться будет в самый раз. Раз уж приехали, думаю, перед коллективом выступить не повредит.
— Молодец, Володь, спасибо. Ты сам-то в порядке?
— А что мне сделается... Вы-то как? Водитель говорит, вы там все на звезды смотрите. Так рассвело уже!