Чтобы скопить хоть какую-то сумму, Андрей стал «таксовать» на своей «девятке». Это повелось ещё в то время, когда он жил у Маши, сейчас деньги требовались намного острее. Он снял комнатушку в семейном общежитии, и за эту халупу пришлось заплатить за два месяца вперёд.
Кроме того, он помнил, что обещал Маше найти деньги на операцию, но вот беда – где?
Каждую ночь Андрей приезжал на вокзал к приходу скорого поезда и развозил пассажиров по адресам. Это оказалось доходным делом, правда, пришлось выбивать у конкурентов право заниматься этим бизнесом.
Сегодня поезд запаздывал на полчаса. Андрей, навалившись грудью на руль, томился в ожидании.
Никто не требовал от него выполнения обязательств помогать Марии. Но чем дальше уходил он от «точки возврата», чем упорнее молчала Маша, тем сильнее росло желание собрать для неё эти деньги, словно он хотел откупиться от неё, доказать свою состоятельность и благородство.
Мысли о Маше точили его, как короед тихо и неотступно губит дерево.
Сколько раз он пытался запретить себе думать о ней! Это, пожалуй, труднее, чем бросить курить.
Может, Никита был прав, когда убеждал его дождаться Маши, выслушать, что она скажет. Тогда обида и самолюбие вытеснили все чувства; была, не поймешь, откуда взявшаяся уверенность, что она будет искать с ним встреч, оправдываться, а теперь впору самому выбрасывать белый флаг!
Имел ли он право осуждать Машу? «Не судите и не судимы будете». Что Андрей знал о её жизни? Она разом лишилась обоих родителей, когда ей не было и восемнадцати. Да ещё на её попечении осталась сестра.
При тех обстоятельствах, что закрутили в мёртвый узел экономику всей страны, ей, без профессии, без опыта, оставалась одна дорога – идти не рынок торговать колготками. На «копейки», что за это причиталось, вдвоём не проживёшь. И Маша нашла на рынке труда «пожирней» оплачиваемую работу. Прямо по Маяковскому: «Все работы хороши, выбирай на вкус!»
От этой мысли Андрей болезненно поморщился. Воображение подсовывало ему изощрённые позы, в которых обнажённая Маша несла свою «службу».
Больше всего жалило то, что Мария не сказала ни слова о своей работе.
«За лоха держала!»
Да и он хорош! Хоть раз спросил, чем она занимается, чем добывает немалые деньги? Тогда для него было важнее обладать ею.
Деньги всегда без усилия шли к нему в руки. В трудные годы Андрей помогал отчиму делать неквалифицированную работу в его ортодонтическом кабинете, за что получал от него нехилое вознаграждение...
Наконец пришёл поезд.
Андрей уже усаживал клиентов, по виду молодожёнов, вернувшиеся из свадебного путешествия, как подлетела запыхавшаяся пожилая женщина.
- Сыночек, до Берёзовой Рощи!... Любые деньги отдам, только не бросай меня одну на вокзале, - взмолилась она.
- Я – что? Мне всё равно. Спрашивайте ребят, они первые подошли.
Бабка заглянула через открытое окно в машину.
- Ребятки! Вам куда? Не подбросите? Мне до новостроек. В Берёзовую Рощу.
- Садитесь! – великодушно разрешил парень. – Нам по пути!
Андрей был доволен. Вряд ли найдёшь клиентов на обратный рейс, зато тут – двойной навар.
- Ой, спасибочки, ребятки! – обрадовалась старушка, живо усаживаясь на сидение рядом с водителем. - В такое лихое время остаться одной в глуши, хоть и огни горят… Сами знаете!
Дорога предстояла долгая: клиентов надо доставить в новостройки на дальнем краю западного посёлка. Андрей включил негромкую музыку, и поехали. Тётка оказалась разговорчивая. За полчаса она успела рассказать про всю родню до седьмого колена.
«Таксист» слушал вполуха, иногда вставлял реплики, находя положительный момент в том, что старуха баламутная. По крайней мере, не заснёшь за рулём. Андрей изрядно притомился за день и мечтал скорее оказаться на своей койке.
Иногда он посматривал в зеркало заднего вида. Его занимала пара на заднем сидении. Видно, очень короткий был у них медовый месяц, раз они и в такси не переставали обжиматься и целоваться «в затяг». Могла бы и у него с Машей быть свадьба и круиз по этому поводу… Но не сложилось. Или взять хотя бы Никиту! Не сегодня – завтра отцом станет…
- Ты что, не слышишь, милок? За поворотом притормози! – крикнула вдруг бабка, выдернув его из тоскливых размышлений.
- Вон мой подъезд, - тарахтела она, пока Андрей пересчитывал купюры. – Ближе не подъедешь, там перерыто. Да у меня поклажи немного, дотащу. Дай Бог тебе здоровья и хорошую девушку!
Андрей криво усмехнулся: «Дураку давать – только время терять», но старухе, доставая из багажника её вещи, ответил вежливо:
- И вам не болеть!
Когда Андрей снова сел за руль, парень–пассажир предупредил:
- Ещё два квартала, братишка, и налево! – С его лица не сходила улыбка. – Классная ночь! Луна – как медаль! Запомню на всю жизнь!
У влюблённых, не обделённых взаимностью, всегда хорошее настроение.
Высадив молодожёнов, Андрей помедлил, смотря вслед обвешанной вещами и подарками, оживлённо болтающей паре и завидуя их счастью.
Девчонка невзрачная, курносенькая, и фигурка так себе, не то, что у Маши.
Значит, не в этом дело, любовь выбирает не за красоту и длинные ноги, а по каким-то своим критериям…
Андрей огляделся, не появится ли желающий прокатиться из окраины в центр, вздохнул с сожалением, что не нашлось таковых, развернул машину и покатил домой. Город в это время суток освещён слабо, но Андрей знал его вполне прилично и легко ориентировался в перекрёстках и площадях. Колёса сами привели его к знакомым окнам. К его удивлению, они были освещены. Андрей сверился по часам. Так и есть, тридцать пять четвёртого. Неужели Маша до сих пор не спит?
Подняться? Всего четыре пролёта по десять ступеней!
Что у них там? Нашлась ли Сашка? Вспомнив о младшей сестрёнке, Жуков почувствовал себя особенно скверно. Он вдруг отчётливо осознал, что его внезапный уход, как раз в момент исчезновения сестры, когда Маше особенно нужна его поддержка, – тот камень преткновения, из-за которого нет возврата к прежним отношениям.
Большая махровая простыня, которой укрывалась Маша, превратилась в жгут, похожий на веретено, подушка, стократно перевёрнутая и взбитая, всё равно казалась неудобной. Сон, желанный Машин сон, забыл к ней дорогу. Это случилось в первую же ночь, как она вернулась из санатория в пустую квартиру. Тревожные мысли толпились в её голове, как люди в приёмных покоях службы занятости.
Сегодня она заглянула в это востребованное последнее время учреждение и удивилась, почему на двери не висит транспарант: «Оставь надежду всяк, сюда входящий». Работы, кроме дворника, не было никакой.
После ухода Андрея вопрос, где брать деньги на еду, проезд, оплату жилья, повернулся к Маше самой неприглядной стороной. Как его не откладывай, а решать всё равно придётся.
Странное чувство стало посещать Марию при мысли о бывшем возлюбленном. Горечь, обида, разочарование – это само собой… Но одновременно какое-то облегчение, что не надо стараться быть лучше, чем ты на самом деле, не надо мириться, соответствовать, подстраиваться.
Когда-то в детстве Маша подобрала выпавшего из гнезда птенчика. Он был такой крохотный, нежный, беззащитный. Она держала его в своих ладошках и ощущала себя мамой, колыбелью, спасением. Так и Андрей казался опорой и защитой, и думалось, любит её такую, какая есть – со всеми изъянами…
Маша встала, зажгла свет. Неловким движением сбросила с тумбочки альбом, который рассматривала накануне. Тот кувыркнулся в воздухе и раскрылся на Сашином портрете. От неожиданности Машу передёрнуло.
Саша смотрела ей в глаза пристально и строго, будто обвиняла во всех своих несчастьях.
«Бедная! Если бы я знала, где ты сейчас! Если бы я могла тебе помочь!
Почему свалились на нас эти беды!?»
Сегодня Маша побывала в приёмных покоях психиатрической клиники, в которой лечилась Саша, и просмотрела список больных. Берцуевой среди них не было.
От большого нового окна тянуло холодом. Отопительный сезон начался, но их дом по какой-то причине не подключили. Даже в трикотажной с начёсом пижаме было зябко. Задёргивая плотные шторы на окне (хоть какая-то защита), Маша увидела медленно выезжающую со двора тёмную девятку. Сердце ёкнуло и забилось в учащенном ритме. Андрей? Маловероятно. У него теперь нет дел в этом доме.
Маша открыла дверь и остолбенела. Кого-кого она предполагала увидеть, только не эту особу.
- Здравствуйте. Я пришла проведать Сашу, - Татьяна Кузьминична определённо ожидала приглашения пройти в квартиру. – Ведь её выписали из больницы? Она пропустила полтора месяца занятий…
Чёрная шляпка, длинное старомодное пальто. Если бы Маша увидела её на улице, не узнала бы в этой старушке классного руководителя Саши.
«Лучше пусть посчитает меня невоспитанной, чем получит правду», - мелькнуло в голове Маши.
- Простите, Татьяна Кузьминична! Ваш визит такой неожиданный… Саши нет дома. И когда будет – неизвестно. Я, к сожалению, не могу пригласить вас, так как мне самой надо уходить.
- Однако, раз уж я пришла, мне необходимо ознакомиться с условиями, в которых живёт моя ученица, Александра Струкова. – Я не задержу вас надолго, - добавила она, протискиваясь в прихожую.
Впрочем, Маша не препятствовала, даже вынужденно немного посторонилась.
- Почему Саша не приходит на занятия? У вас есть справка об освобождении?.. – строго спросила учительница, поедая глазами большую, едва прибранную комнату Струковых.
Занятая всю неделю поисками сестры, Маша не особо заботилась о чистоте жилья, не успевала даже приготовить еду. Классная и это заметила, сунув нос в холодильник.
- Мы собираемся перевести Сашу в другую школу, - брякнула Мария, чтоб досадить незваной гостье.
Та скорее обрадовалась, чем огорчилась.
- Это – пожалуйста! Но… Ваша ситуация… весьма странная, - пожала плечами Татьяна Кузьминична. – Что я доложу директору? Какое моё впечатление от посещения? Девочка прошла курс лечения, но не появляется в школе. Дома её нет и, похоже, вы не знаете, где она. Состояние жилья и содержание ребёнка, мягко говоря, не удовлетворительные.
Маше молчала.
- В общем, так: даю вам неделю срока. Если девочка не приступит к занятиям и не принесёт соответствующую справку, я передаю документы Александры Струковой в Органы опеки.
- Мы принесём справку! – не раздумывая, пообещала Маша, не на шутку испугавшись, что у неё заберут Сашку.
Было время утренней прогулки, и Ольга решила провести с ребятишками небольшую экскурсию. Погода стояла пасмурная, но ветра не было. Дети, взявшись за руки, шли парами за воспитательницей.
- Ребята, смотрите, листья на деревьях жёлтые и красные. Они падают на землю. Кто знает, какое сейчас время года?
- О-осень! – нестройно отозвались детишки. Среди них не было Ванечки, он ещё был дома на попечительстве мамы и бабушки.
На ветвистый клён, каркая, уселась целая стая ворон. Малыши задрали носы и с интересом разглядывали чёрных птиц.
Неожиданно Ольга увидела Машу. Та приближалась к ней по дорожке и явно спешила. В какой-то момент её палка оскользнулась на мокрых листьях, и Маша чуть не упала. У Ольги дрогнуло сердце. Видя, как с опаской Маша смотрит под ноги, как невольно кривятся её губы, Ольга, как почти состоявшийся доктор, с жалостью подумала: «С наступлением сырой погоды, у неё, видно, воспалились суставы».
- Маша! – она помахала рукой, чтобы обратить внимание сестры, но Мария сама увидела её и свернула навстречу.
- Привет, Ольга! Я по неотложному делу! – будто отрапортовала Маша.
«Неотложное» – только Саша.
- Нашлась? Звонила? – взволновалась Ольга.
- Если бы…- Мария нахмурилась. Дома она приняла импульсивное решение, открыть всё сестре, рассказать, что узнала в милиции, поделиться своими предположениями, догадкой, попросить о щепетильном деле, а теперь засомневалась: справится ли Ольга, такая она открытая, непосредственная.
Воспитанники детсада, заметили появление нового «объекта» в их окружении, бросили рассматривать ворон и обратили все взоры на Машу.
- Прямо как перед детектором лжи, - посетовала та. – А без них… что? Никак?- Маша показала глазами на любопытную публику готовую ловить каждое слово.
- Только - тихий час! Да ты не беспокойся, они ещё не могут анализировать речи взрослых. Их интересуешь ты сама.
- До тихого часа ждать, у меня нет времени… Ладно. Оля, у тебя связи в клинике, где лечилась Саша. Ты можешь достать список больных, которые проходили курс в то же время?
Ольга молчала, как ничего не понявший человек. Она силилась сообразить, куда клонит Маша.
- Хорошо. Упрощаю задачу: сможешь узнать, лечилась ли там некая Берцуева?
- Берцуева? – недоумённо протянула Ольга. – Знакомая фамилия…
- Можешь не напрягаться. Об этом субъекте сейчас много говорят и пишут.
- А, это у него какая-то девушка выкрала сына?
- Эта девушка – Саша.
- Саша?! – Ольга краем глаза заметила, что самая рослая её воспитанница Наталка, не говоря ни слова, направилась к качелям. Другие готовы сорваться следом. – Ой! Минуточку! Наташа Селезнёва, вернись сейчас же!
Дети, подошли ко мне! Витя! Взялись за руки. – Она оглянулась на Машу: - Извини.
Наталка не собиралась возвращаться, а, напротив, завладев качелями, попыталась залезть на них и свалилась. Ольга подбежала к ней, подняла и потащила ревущую девочку к остальным малышам. Наталка, наверное от того, что не удалась её затея, кричала во всё горло. Некоторые девочки тоже стали плакать.
«Кошмар, - подумала Маша. – Как она с ними целый день управляется?»
Ольга старалась вернуть лад в «свои ряды».
- Знаешь, я пойду, - вздохнула Маша.
- Хорошо. Я позвоню. Извини, - ещё раз повторила Ольга.