Она жила в доме напротив, и каждое утро на четверть часа выходила на детскую площадку. Как запрограммированные в семь утра начинали скрипеть качели. Женщина лет тридцати или старше, с высоты седьмого этажа это трудно определить, качалась как девочка. Ни прозрачный осенний туман, ни жгучий утренний иней, ни затянувшийся с ночи ливень не могли прервать ее ритуал. Жильцы не раздражались и только между собою называли соседку бешенкой. Им все равно надо было вставать; из спального района до работы - путь неблизкий.
Ровно без пяти восемь за незнакомкой приезжал белый мерседес с черными, как экваториальная ночь, стеклами; и она вся воздушная, непременно в белоснежном длинном шарфе, выскальзывала из подъезда уже второй раз за раннее утро.
Как женщина возвращалась никто никогда не видел: то ли в другой одежде, то ли на другой машине, возможно, и вовсе пешком - это оставалось загадкой.
Со временем, люди отвыкли от будильников, и пробуждались под детские качели.
Но однажды их скрип стих, все проспали, а бешенка исчезла.