ЧАСТЬ ДЕВЯТАЯ. ПРОДОЛЖЕНИЕ
Равновесие
Двадцативосьмилетняя Лиля нарушила это хрупкое равновесие и бесцеремонно влезла в Ритину жизнь. Так же бесцеремонно, как сейчас ходила по комнатам и разглядывала «интерьеры» с любопытством четырёхлетнего ребёнка, которому надо везде влезть и всё потрогать.
- Ого, гантели! Занимаешься? Рит, ты охренела совсем, они ж тяжеленные! Ну ты и дура… Дозанимаешься, будут руки как у мужика.
- Ого, «Советский балет», клёво, где взяла? Его в киосках не продают,а у тебя подшивка… за три года, ни фига себе! Я в театре купила пару номеров, они там с наценкой, знаешь сколько стоят? А у тебя откуда столько? Почитать дашь? Вот этот, с Марией Тальони.
- Бери хоть все. Можешь себе оставить, мне они ни к чему, - разрешила Рита.
- Ну ты, Ритка, вообще! Если не нужны, зачем тогда покупала?
- Я не покупала, я на почте подписку оформила, всего и делов, - равнодушно сказала Рита. Задохнувшись от свалившегося на неё счастья, Лиля ухватила сколько смогла журналов и охнула: «Тяжелые!»
- Потому что бумага мелованная, - «объяснила» Рита.
– Какая такая бумага?
– Ну, специальная, плотная, на ней цвета ярче и смотрится отлично. Для презентационных каталогов и глянцевых журналов. Возьми ещё вот этот, тут о Галине Шелест - всё, с ленинградских времён, с блокады. Держи!
- Я принесу, когда прочитаю. На фотки насмотрюсь, это ж такое!.. – выдохнула счастливая Лиля и попятилась к дверям.
- Ты куда, мы же завтракать собирались, озёрная форель с травами, - остановила её Рита.
Завтрак без роскоши
- А она готова уже? – А кто её ставил, ты меня разговорами кормишь, а кухарки у меня нет.
– Ты в обед завтракать собираешься? Где у тебя сковородки?
- Стоп-стоп, жареное вредно, а форель вкуснее всего запечённая в микроволновке, у меня последняя модель, с корочкой печёт, объедение. Через двенадцать минут садимся за стол.
Как же хорошо, что к ней пришла Лилька! Нагловатая, бесцеремонная, безбашенная Лилька, которая её всё время ругает и которую Рита ждала всю неделю…
- Ой, это чем так пахнет вкусно? – Это рыбой. Я же тебе говорила, я рыбу поставила в печь.
- Да у тебя и хлеба нет! – Лиля по-хозяйски обследовала содержимое кухонных полок. – Подожди, я к себе сбегаю, принесу.
- Зачем? Кто же рыбу с хлебом ест? – остановила её Рита.
- А на гарнир у тебя что?
– Кто же рыбу с гарниром ест…
- Ну, ты, Ритка, совсем уже. Без гарнира – кто ж захочет?
- Я.
- Ну, ты, Ритка, совсем. Рит, ты чего, плачешь что ли? Ну, ты вообще… Я ж любя. Я вот думаю, как здорово, что мы с тобой на одной площадке живём. Мне с тобой повезло, ты такая… У тебя глаза такие ненормальные, и вообще. Я пошутила. Хочешь, Чейза тебе принесу? У меня полное собрание.
- Хочу. А ещё я ужасы люблю, Анну Радклифф, у меня её много.
- А я думала, ты Анну Павлову любишь, судя по твоим журнальчикам.
- Обеих. И Анну Павловскую люблю, слышала о такой? У меня журналов много, ты старые смотрела, им сто лет в обед. А есть новые, за прошлый год. Она там с Мишкой… с Михаилом Микулиным в «Весне священной», вся такая сюси-пуси и танцует зашибись, - перешла Рита на язык аборигенов. Лиля смотрела на неё восторженно:
- Ну, ты, Ритка, как скажешь… Сюси-пуси, ха-ха-ха... Она же прима! Как у тебя язык-то повернулся..
- Прения прекратили, рыба испеклась. Садись.
Озёрная форель
На тарелке, которую Рита поставила перед Лилей, лежала форель с аппетитно зажаренной шкуркой. Бока с косыми надрезами, словно расшитые золотыми дольками лимонов и апельсинов. Ещё на тарелке лежали три зелёные оливки и две зелёные веточки розмарина. К рыбе Рита подала белое вино и ледяной ананасовый сок в стеклянном запотевшем кувшине. И Лиля остолбенела.
Она собриралась сказать, что Рите лень начистить картошки, лень даже макароны сварить, но вдохнула сложную композицию источаемых форелью запахов, которые вползали в ноздри с бесцеремонностью, до которой Лиле – расти и расти... Лиля хотела сказать – и не смогла.
- Не нравится? – спросила Рита. – Тогда возьми петрушку и базилик. – И поставила на стол блюдо с зеленью, в которой поблескивали золотистые полукружья лимонов.
Лиля в жизни не видела такого «завтрака», и сок пила всегда прямо из пакета, а Рита подала в кувшине и со льдом, это было красиво и необычно. Лиля хотела ей об этом сказать, но попробовала рыбу и уже не могла оторваться. Говорить она тоже не могла. Рита с ужасом смотрела, как Лиля допивает второй стакан сока.
- Рит, а ты всегда так завтракаешь? Форель без гарнира, без хлеба и без соли. Роскошно, ничего не скажешь. Или для меня расстаралась?
- Я не знала, что ты придёшь. Нормальный завтрак, нет никакой роскоши. И не ври, я солила, чуть-чуть. Много соли вредно. Тебе особенно. А то ещё кого-нибудь вылечишь, он пригласит отметить, а на тебе пояс не сойдётся, и как тогда жить? – ласково проворковала Рита, облизывая пальцы, которыми придерживала форель.
Вот же зараза! Лиля посмотрела на «заразу» Риту, потом на свою талию... и молча занялась форелью.
– У-уу, я все слова беру назад. Научишь, как готовить? Расскажешь?
- Угу-м, потом. Слушай, дай поесть, а? Вчера только ужинать села – телефон зазвонил, пока разговаривала, остыло всё. Утром ты припёрлась…
- А я холодное люблю, я вечером вообще ничего не готовила, лень было. Навернула холодного цыплёнка с холодными макаронами, и халу с маслом. Что ты ржёшь-то опять?
- Слушай, не смеши, а? Я есть хочу, а ты меня смешишь всё время, - жалобно сказала Рита. - Хорошо, хоть телефон молчит и в дверь не звонят…
И тут позвонили в дверь. Лиля захохотала, Рита вздохнула и, отставив тарелку с недоеденной форелью, пошла открывать в чем была – в шелковом халатике, едва прикрывавшем бёдра, и перламутровом переливчатом пояске. Лилька за ней – хвостиком. Всё-таки она бесцеремонная.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. АРТАГАН МАИРБЕКОВ
Незваный гость
Кого там нелёгкая принесла с утра, вдруг кто из наших? Как тогда при Лильке разговаривать, выгонять придётся… Позавтракала и адьё. Хотя – какие «наши», «наших» у неё больше нет, зачем вообще она пошла открывать? Надо бы выпроводить Лильку, но – как?
Рита посмотрела в глазок и увидела… букет роскошных тёмно-красных роз. Букет держали смуглые руки с длинными пальцами. Артаган! Но как он её нашёл? Откуда узнал, где она живёт?
Оттеснив Риту от двери, Лиля прильнула к глазку и удовлетворённо изрекла: «Что и требовалось доказать. Что скажешь, Ритусик? Ты у нас такая скромница, девочка-недотрога, а по выходным гостей принимаешь, из дружественной и хлебосольной Чечни».
Здесь пора уже сказать о том, что Рите удалось-таки убедить несговорчивую Лилю, что с Артаганом у неё «ничего», он из компании Виктора и Сергея, с которым Лиля сама её познакомила. И теперь беспомощно смотрела на Лилю…
«Что и требовалось доказать!» - объявила Лиля, посмотрев в дверной глазок. Рита задохнулась от возмущения, и забыв о стоящем за дверью Артагане, обе "углубились в историю вопроса".
- Ну, станцевали один раз. Ну, два. Потому что у меня ноги затекли, весь вечер сидела как пришитая, - оправдывалась Рита.
– Ага, как пришитая. А потом с Артаганом танцевала в обнимку, не стеснялась – у всех на глазах!
- Да не ври!
- Да не вру! Я сама видела и все видели, как вы друг к другу прижимались!
- Что ты видела? Это называется близкая позиция, ничего такого особенного...
- Ах, близкая! Вот и я говорю, вполне такая близкая эротическая позиция
- Дура! – обиделась Рита. – Ты поддержек не видела эротических, на Плисецкую сходи, «Лебединое» её посмотри, закачаешься!
- Чего-чего? Чего я не видела?
- Ничего! Потому что ты тундра непроходимая!!
- Ну и пусть я тундра, а ты обнималась с Артаганом этим.
- А ты?! Ты не обнималась? С Серёжей своим через стол целовалась, не стеснялась. Где он теперь, с кем целуется?
- А ты…
- Я-ааа? Кто я?! Как ты меня назвала? Ты, девочка, обнаглела совсем!
Артаган за дверью давился смехом, изнеможенно всхлипывая и втягивая в себя воздух. Радиоприёмник, тихо бормотавший о своём, захрипел возмущённо - обидели его хозяйку, и он не смолчал, вступился – как мог, и неожиданно проникновенно запел голосом Елены Ваенги, в котором грусть мешалась с отчаяньем, а горечь разлуки с отчаянной надеждой на чудо:
«Ты, ты! Снова ты! Не говори ничего, просто смотри на меня.
Ты, ты… Ты опять! Я не позволю тебе меня потерять»
Лиля с Ритой удивлённо на него уставились: песня была о них обеих. Мимолётное желание извиниться за «тундру» пришло и ушло, Рита прижала к губам палец, чтобы Лилька не ляпнула что-нибудь про «эротическую позицию», и открыла дверь.
Артаган Маирбеков
Рита уставилась на букет (ей давно не дарили цветов). Артаган пожирал глазами её тело под тонким халатиком, который ничего не скрывал, но Рите было всё равно.
Она так и не взяла букет, смотрела остановившимися глазами на Артагана, который тоже не сводил с неё глаз. Лиля первой пришла в себя: «Какие люди в нашем Голливуде! Откуда ты, прелестное дитя?»
«Дитя» нехорошо ухмыльнулось (как показалось Лиле), пробормотало сквозь зубы что-то вроде «здрсти» и вопросительно уставилось на Риту.
- Проходи, - пригласила Рита. Артаган без лишних слов отодвинул Лилю и всунул в Ритины руки букет.
- Как ты узнал, где я живу?
- Так ты ж не звонишь. И телефон не дала. Вот, приехал, - лаконично ответил Артаган.
С Лилиного лица сползла улыбка, но уходить она явно не собиралась. Противник оказался достойным: бесцеремонно взял её за плечи и «проводил» до дверей Лилиной квартиры: «Девочка, тебе пора домой. Нам поговорить надо, а Рита при тебе не станет говорить на эту тему. Ты нам будешь мешать»
- Это на какую же тему вы говорить собираетесь? - не сдавалась Лиля.
- Я слышал, о чём вы говорили за дверью. Вот на эту тему будем говорить.
Лиля даже дверь закрыть не успела: Артаган сделал это за неё. Лиля заартачилась, она не привыкла к такому «обхождению», но сильные руки ловко втолкнули её в квартиру и захлопнули дверь, да так, что Лиля получила довольно чувствительный пинок пониже спины.
Разговор на заданную тему
- Чем у тебя так пахнет вкусно? Меня не угостишь?
Рита молча вынула из холодильника форель, сполоснула по краном, надрезала по бокам, Артаган молча наблюдал, как она обмазывает рыбины солью и перцем, обкладывает какими-то травками, всовывыает в длинные разрезы ломтики лимона и апельсина и посыпает тмином.
Рита уложила рыбины в стеклянную сковороду, накрыла плотной бумагой,сунула сковороду в печь и обернулась к гостю.
– «Через двенадцать минут» - лаконично сообщила Рита и стала резать лимон.
(«Ничего так девочка, халатик «на погляд», и не стесняется, и завтрак ресторанный сварганила за пять минут, не зря я приехал…»)
- Чем вообще занимаешься? Со мной тоже будешь шутки шутить?
- Не буду, - вздохнула Рита. – Теперь ничем не занимаюсь, на пенсии. А ты где танцевал?
- В самодеятельности. Чего смеёшься, думаешь, вру? У нас там хореограф хороший был. Настоящий. Потом был Афганистан. Потом память начисто отшибло, контузило меня крепко. Потом отпускать стало, так не поверишь – ноги раньше головы опомнились, вспомнили что раньше умели, ну я и…
- А ты чего там делал, в Афганистане? – глупо спросила Рита, у которой никак не укладывалось в голове, что танцору делать на войне - разве что танцевать?
- Воевал, Ритка. Тот, кто не может первым нанести удар, первым его получает. Тема закрыта. Лучше скажи, чего ты в «Метле» забыла, компания вроде как не твоя…
- Не моя. Моей больше нет. Я в аптеке работаю. – А раньше где работала?
- В «Кремлёвском», потом в «Пульсе планеты» - Не слАбо. А чего ж ушла-то?
- А мне в аптеке больше нравится, на работу как на праздник иду.
- А из ансамбля за что выперли? – не отставал Артаган.
- За появление на работе в нетрезвом виде, - зло ответила Рита и неожиданно всхлипнула. У неё задрожали губы, Рита отвернулась и почувствовала на плечах тёплые руки. Она прижалась к ним щекой и опустила руки bras bas…
Bras bas
Через тысячу лет, когда у них наконец получилось оторваться друг от друга, Артаган сказал как о чём-то давно решённом: «Из аптеки уйдёшь. От волос лекарствами пахнет, не люблю».
- А что я буду делать, на лавочке у подъезда сидеть? – возмутилась Рита. – Я ничего не умею, не могу же я…
- Что-нибудь придумаем с тобой. Можно открыть школу-студию характерного танца. Я тут со школой одной договорился. Школа-интернат для слабослышащих. А мы с ними разговаривать не будем, мы будем показывать, – хохотнул Артаган. – К чему зря слова тратить, правда, Рит? Они помещение дают и комнату, платят правда немного, пока только десять человек набралось, но думаю, дело пойдёт. И не кривись, губы она кривить умеет, посмотрите на неё! В аптеке, конечно, лучше, я ж не спорю… Рит, иди ко мне…
………
Рит, тут такое дело, нас с тобой на вечер приглашают. У них там концерт будет, вот и устроим им – презентацию. Я ребят пригласил знакомых и… Ты как, не против? Покажем им класс. Мамы-папы будут довольны, дети сами на сцену полезут. Школа ведь не платит, платят родители! Им концерт бесплатный, а нам бесплатная реклама. Мальчишек я на себя беру. Кавказский танец, на мысках сапог – видела такое?
Рита кивнула, завороженно глядя на Артагана, который предлагал ей сейчас – то, о чём она даже не мечтала. Работа хореографа. Возможность творить, созидать, словно бог, создать мир, вселенную, вечность!
- Да пошёл ты со своим характерным, модерн лучше в сто пять раз! – пришла в себя Рита. – Слушай, а пол там какой?
- Сама иди со своим модерном! Пол какой есть, выбирать не приходится. В характерном если не понимаешь ничего, так молчала бы. На мысках – это в самом конце, до мысков ещё дотанцевать надо… Вот я их и научу всему этому. А ты девчонками займёшься. С азов с ними начнёшь. C партерной гимнастики. Кто сможет – пойдёт дальше, кто не сможет – тот не с нами. Возьмёшься?
Рита уткнулась лицом ему в грудь и сказала: «Ты только не уходи больше, как в «Метле». Ещё раз так сделаешь – больше ко мне не придёшь».
Продолжение http://www.proza.ru/2015/10/20/1082