Ну, не знаю, не знаю…
Я не знаю, на что рассчитывали те, что хотели убедить нас в том, что Всемогущий одним махом своей огненной сабли, взял, да и разделил наших заблудших пращуров на две самоходные половинки. Пометил их некими отличительными признаками, и отпустил пастись, обозначив, как М и Ж.
А перед тем как отпустить, не поленился, и перемешал всё стадо, наказав, каждому искать свою конструктивно-подходящую пару, чтобы в точном прилегании друг к другу, те вновь слились в единое целое, и им бы за это было счастье.
Однако обратим свой мысленный взор на то (тут я надеваю очки и берусь за указку), каким бы получилось это цельное существо?
Эдакое четвероногое, четверорукое, двухголовое, слипшееся в объятиях чудовище, ходящее вперёд, тем или иным задом. Если же взять, и осмелиться изменить стороны прилегания, к примеру, фронтом к тылу, то, согласитесь и здесь нас подстерегает некое эстетическое напряжение, вызывающее определённое удивление.
Ещё один немаловажный фактор надуманности половинчатого существования состоит в том, что само слияние требует кардинального изменения внешнего вида двух счастливчиков. И чтобы не искать доказательства на стороне, автор предлагает рассмотреть его кандидатуру в качестве примера. (Снимаю очки, кладу указку).
Каким же образом должен видоизмениться этот любопытнейший индивид? И каким должна стать его драгоценная половина? Ответ лежит на поверхности – для достижения абсолютного слипания, у этих двоих должно наблюдаться весьма существенное искривление позвоночных столбов, для того, чтобы он смог охватить собой её грудь, а она вместить в себе его жизненное противоречие, говоря языком сестры таланта, - брюхо.
При недолгом размышлении, становится очевидным то, что такой кривой и горбатый автор, вряд ли вызовет у кого-то чувство глубокой симпатии. Да и ему на кой чёрт нужна тётка, не имеющая никакого представления о стройности.
Да-а-а… Дела-а-а….
Конечно, кто-то, прочтя эти строки, скажет, что теория половинок касается двух блуждающих душ, а вовсе не телесных оболочек. И что это они, души, должны, в конце концов, найти друг друга. Вернее, даже не души, а, как оказывается, полудуши. Однако представить себе эту полудушу, невозможно, поскольку нет никаких справочных данных о самой душе и о её размерности.
Самые же трезвомыслящие, ознакомившись с вышеизложенным, скорее всего, снисходительно хмыкнут, и безапелляционно утвердят половинное творение, как фигуру речи о некоем вселенском катаклизме, а происхождение второго пола, как назидание и кару полу первому, за его недеятельное философствование и неторопливое сладостное бражничество…
***
- Нет… Ну, насчёт кары – это, конечно, перебор, - не согласился Пашка, пребывая в меланхолично-поэтическом настроении, от двух рюмок коньяку и окружающей осенней разноцветности, - Назидание – оно ещё туда-сюда… Потому как, если бы меня ими покарали, то тут уж какие могут быть приятства? Это тогда уже мазохизм и идолопоклонство.
- Ишь ты, - проворчал друг-Лёха, разливая ещё по одной, - Идолопоклонства в нём нет… В тебе этого поклонства, Павлик, как грязи – пылесосом не высосешь.
А разлив, добавил, - Впрочем, как и у всех… Но дело не в этом. Пусть даже и назидание… Но вся беда-то в том, что каких других-то тут нету, - и сделав широкий вселенский жест, заключил, - Только эти! Выбирать-то, так сказать, больше не из кого – ни тебе марсианок, ни тебе плутонянок… Один вид, Павлик! Местный! Так что хоть кара, хоть назидание – один хрен разница. Суровая действительность глобального дефицита…
Мы чокнулись и выпили ещё по одной. Закусив шоколадкой, Павлик закурил и спросил посмурневшего друга-Лёху,
- Ну, а как же тогда судьба? Промысел? Пути Господни?
- А что, по-твоему, эта самая судьба, с путями? Вот гляди… Притянулись друг к другу два булыжника… Почему притянулись? А чёрт их знает, почему. Может потому, что в одном железа навалом, а в другом магнетита. Притянулись – вот ключевое слово… И давай тереться друг о друга, до зеркального блеска, до полного единения… И заметь – никаких тебе половинок-четвертинок, и оба может быть совсем из разных галактик… Притяжение и трение – вот тебе и вся тайна…
Закончив свой монолог, друг-Лёха посмотрел на меня и спросил,
- А ты чего молчишь, как пень?
Я же пожал плечами, и подумал: «А мне вообще плевать! У меня жена красавица… И не дура, хотя и с твёрдым устоем назидания… Да и тереться я о неё люблю…»
Подумал, а вслух сказал,
- Я за притяжение и притирание…