Год Огненной Крысы. Засуха

               

     Лето 1996 года  выдалось на редкость беспощадно знойно-палящим и засушливым. С середины июня и почти весь июль столбик термометра зашкаливало на отметке в 50 градусов жары. В тени температура днем не опускалась  ниже  38 градусов, а ночью 30 градусов тепла. От липкого пота не было спасения ни днем,  ни ночью. Частое обливание  холодной  водой  приносило облегчение только на некоторое время.

    Есть ничего не хотелось. Всех выручал только хлебный квас, который  и просто пили, и ели в виде окрошки. В окрошку крошилось все, что попадалось под руку: отварная картошка, яйца, редиска, лук, зелень,редька, фасоль, огурцы и даже морковка. Случалось, в окрошку добавляли  колбасу, отварные сосиски или мясо, но это бывало крайне редко.

     Уже к 11 часам дня солнце, словно зоркий надсмотрщик, безжалостно загоняло своими многочисленными палящими лучами всех в тень, куда  мало-помалу  постепенно  проникал и зной. Никому и ничему не было пощады от солнца.

     Асфальт на дорогах плавился под солнцем, словно сыр на раскаленной чугунной сковороде, зияя множеством отверстий на пешеходных  переходах, оставленных  каблуками прохожих.

      На кусты черной смородины в саду было жалко смотреть. Ее ветвистые зеленые стебли, как будто ошпарили крутым кипятком, и листья посерели,сморщились, обмякли и безжизненно повисли,словно сдувшиеся серовато-зеленые воздушные шарики.
 
      А ягоды смородины, вместо зеленовато-бурых блестящих кистей являли взорам спекшиеся, желтовато-коричневатые комочки, похожие на пластилин, которые постепенно отваливались от стеблей и с грустным шорохом падали на  раскаленную песчаную почву.
               
     Листья у черемухи пожухли и свернулись от зноя и жажды. Начавшие было буреть плоды черемухи, ссохлись около косточек, словно их долго томили на противне в раскаленной духовке.
 
     Яблоньки осыпали с себя  больше половины завязи, не в силах налить все плоды своим жизненным соком.

     Трехдневные завязи огурцов на парнике уродливо искривлялись и  желтели, не выдерживая испепеляющего зноя.

     Многочисленные цветы на клумбах печально увядали, обреченно поникнув разноцветными головками.

     Вернувшись с работы из библиотеки и накормив сына Павлика  ужином, Светлана Владимировна Гвоздевская выходила в огород. Высокая. Зеленоглазая. Худенькая. С пышной гривой волнистых золотистых волос. С очаровательными ямочками на щеках. Мечта художника. С нее бы только картины писать. А ей приходилось каждый вечер тяжеленные ведра с водой в огороде носить.

     На поливку огорода и сада уходило по несколько часов ежедневно. Поливать Светлане Владимировне приходилось вручную. Песчаная почва, будто  решето,  мгновенно впитывала воду. Также моментально солнце своими жадными, жгучими                лучами-щупальцами высасывало влагу.

    Словно заведенный автомат, Светлана Владимировна качала и качала  воду ручным насосом в большие алюминиевые ведра, выливая ее затем на грядки с овощами, на клумбы с цветами, под фруктовые деревья и ягодные кустарники.И чем больше выливала она воды, тем, казалось ей, сильнее был призыв растений: «Еще! Еще!Еще!»

    И она носила и носила ведра с водой: пока не «отнимались»  руки и ноги; пока не  «вступало» в позвоночник; пока от надсады не начинало колоть в боку. И так без всякого перерыва с 8 часов вечера и почти до полуночи, пока совсем не стемнеет. День долог, да час дорог.

    Она не видела никакого выхода из этой добровольной каторги.Трехфазный двигатель насоса сгорел еще в мае. Оказалось, в тот злосчастный  день и час  двигатели погорели сразу у многих хозяев, так как в энергосбыте включили  по ошибке две одноименные фазы.

    Энергетики в свое оправдание твердили что-то насчет какого-то изношенного фидера, черт бы его побрал. Потом  муж объяснил ей, что фидер – это воздушная  линия электропередачи.

     Новый двигатель стоил полтора миллиона, перемотка сгоревшего - 400 тысяч рублей. Решили перемотать сгоревший. Пока перематывали двигатель, местные бомжи,  разобрав ночью часть забора, унесли с огорода огромный шланг, лежавший за ненадобностью около насоса. Да, не зря говорят: где тонко, там и рвется.

    Когда  муж Степан бывал дома, а это случалось крайне редко, так как он, будучи заядлым рыбаком, после смены обычно уезжал с ночевками на рыбалку на озеро Чагытай, они поливали вдвоем.

    Она обычно качала воду, а он носил ведра с водой. Тогда она  шутила  даже:  "Пора, отец, на вахту. Чур, я буду насосом, а ты - опять шлангом». Мужу, почему-то, не нравилось, что его называют шлангом.Он недовольно ворчал: "Света, прекрати дразниться. Не маленькая, чтобы так себя вести».
 
   Огороды еще можно было отлить водой, сохранив все растущее в них. Степь же за городом буквально иссохла под безжалостными лучами Огненного Светила. Исчезли мелкие ручейки и роднички, обнажив растрескавшееся пересохшее дно.

    То тут, то там возникали степные пожары, грозя дотянуться своими огненными,
всепожирающими, жадными язычками пламени до жилых строений  и кошар.

    В тайге бушевали лесные пожары, уничтожающие кедры, сосны, пихты, ягодные кустарники, грибницы и лекарственные растения.

    Жители Тувы с надеждой смотрели в небеса, ожидая дождя. Обычно к вечеру небо над горизонтом затягивалось сплошными черными тучами, словно закрывалось исполинским бархатным занавесом.

    Время от времени этот занавес вспыхивал фейерверком ослепляющих зигзагов молний. Люди испуганно вздрагивали от мощных, рокочущих, грозных раскатов грома, быстро осеняли себя крестом, шепча: « Господи! Спаси и сохрани нас грешных от грома и молнии. Пронеси беду стороной. Аминь».

    Налетавший  с гор ветер разгонял тучи, и дождь так и не проливался на землю живительной влагой.

    Засуха свирепствовала, словно взбесившаяся цепная собака.Она не щадила ничего и никого. Ей доставляло удовольствие иссушать все, что попадалось: траву, цветы,  растения, кустарники, деревья, насекомых.

    Но еще страшнее было то, что она постепенно и незаметно, словно ядовитая
змея, вползала в неокрепшие души безвольных людей и отравляла их липкой  апатией и унынием, заставляя искать утешения в алкоголе и наркотиках.

    Самым страстным желанием таких людей было забыться от проблем и витать в сладостных грезах в своем иллюзорном мире, не задумываясь о губительных
последствиях такого увлечения.

    Мрачные думы, словно страшные мохнатые тарантулы, все чаще и чаще стали приходить на ум многих отчаявшихся людей, вселяя страх перед будущей голодной зимой, лишая надежды и стремления бороться с обстоятельствами.

    О дожде были все разговоры: и дома, и на работе, и в магазинах. Люди  страшились остаться на зиму без картошки и овощей, растущих в огородах, а также  без ореха, грибов и лесных ягод: клубники, смородины, голубики,брусники, черники, клюквы, которыми обычно щедро делилась матушка-тайга.

    Денег-то ни у кого не было! Зарплату по году в глаза не видели. Люди  жили только подсобным хозяйством, огородами, да лесными дарами.
       
    Верующим же людям было гораздо легче. Их спасала вера и убежденность, что Богом не даются страдания не под силу.Верующие русскоязычные дома молились и  заказывали молебны о дожде в православном Троицком храме. В буддийском храме – хурээ, верующие тувинцы также читали мантры, моля о спасении земли от засухи. Они просили небо-Отца пролить на Мать-землю свою живительную небесную влагу.

    Бог услышал молитвы людей, внял их искренним просьбам: « Помоги,Господи! Яви чудо! Пролейся на землю дождями! Утоли жажду!  На Тебя уповаем, Боже, ибо больше не на кого нам надеяться.

    Отец наш Небесный! Прости нам грехи наши вольные и невольные. Очисти наши души от ненависти, зла и неверия, не дай им засохнуть в унынии и  горести. Утоли наши печали, Господи. В Тебя веруем. В Тебе ищем утешения».

     Среда 24 июля принесла людям прямо с утра долгожданный  живительный ливень. Потоки небесной воды с оглушительным шумом водопада низвергались на землю. Через 20 минут по улицам Кызыла уже неслись стремительные ручьи, образуя глубокие лужи и промоины.

    Земля, растерявшись от такого напора небесной влаги, не успевала впитывать ее в свои недра. Ограды домов заполнились бурлящими потоками.  Крылечки  одноэтажек и входы в многоэтажные дома скрылись под водой. В дома и учреждения люди  добирались по колено в воде, а иногда и пробирались по заборам.

     Но никто не роптал. Все, радостно поздравляли друг друга с дождем, словно с долгожданным праздником.

     Взрослые, как малые дети, брели по лужам со счастливыми улыбками на просветленных лицах. Радостью наполнились их души. Еще бы им не радоваться?!

    Степные и лесные пожары ливнем потушены. В огородах и в степи все оживет и зацветет буйным цветом. Даст Бог, к осени и картошка уродится, и овощей на зиму хватит. Нарастет и корм скоту, и ручьи снова наполнятся водою. Будет, где овцам, козам, лошадям и коровам утолять свою жажду на выпасе.

   Спасибо Тебе, Господи, за Милость Твою Великую, за влагу живительную, победившую засуху и спасшую детей Твоих неразумных земных от голода и неверия.