Живая сказка про лесовода Годолюба, Непослушника и

Глеб Васильев-Негин
Сказка про лесовода Годолюба, Непослушника и Великую Ворожбу 

 В некотором царстве в некотором государстве жил был лесовод Годолюб.
   Годолюб берёг и охранял сказочный заповедный лес и всячески его благоустраивал.
   Он зорко смотрел за тем, чтобы никто не рубил в нём деревья, не бросал мусор, не поджигал траву, не охотился на диких зверей, или делал какие-либо иные подобные пакостные вещи. А тех, кто всё это делал, Годолюб брал за шкирку и наказывал: заставлял собирать разбросанные ими, или такими же как они скверными людишками, мусор, да иначе по всякому поучал: хворостиной или розгами по мягким местам.
   Лесовод Годолюб самолично высаживал деревья, кусты; причём делал он это с умом и талантом; у него всё очень хорошо приживалось и росло; а главное, что творил он такие свои дела с душой, с изюминкой и красиво.
   Жил он весьма скромно и почти незаметно, его маленькая избушка стояла на лесной опушке, неподалёку от самого обычного родника.
   И вот однажды, в самое обычное зимнее утро, когда, казалось бы, должен был искриться снег, Лесовод вышел из своего домика и почувствовал что-то неладное: в воздухе запахло колдовством, как будто начал ворожить некий злой волшебник. Стал накрапывать дождик, появилась слякоть, начала проступать невиданная для зимы грязь.
   Надо сказать, что магия никогда не действовала на Годолюба. В жизни, так частенько бывало: какой-нибудь заезжий, или доморощенный, колдун запускал свою ворожбу, – и многие люди легко поддавались его гипнотическим чарам; а вот Годолюб – нет: оставался, как ни в чём ни бывало.
   И вот сейчас Годолюб подумал: а ежели случилось какое-нибудь большое колдовство, то, ведь, неизвестно, как оно людям аукнется!
   И он поспешил в деревню, располагавшуюся неподалёку от леса.
   Набросил тулупчик и потопал по скользкой тропочке, – через лес и поле.
   Жители деревни, землепашцы, пребывали обычно в бодром и добром расположении духа, были спокойны и уверены в себе. Теперь же, встретившиеся Годолюбу, они, казалось бы, внешне вроде никак не изменившиеся, чуть-чуть всё же были уже не теми, что прежде. Взор их стал как-то беспокойнее, речь возбуждённее, тревожнее, движения суетнее и сумбурней. Чуть-чуть, почти незаметно; однако от тонко чувствующего мир Годолюба всё это не укрылось.
   Будто что-то надломилось в них; или твёрдая почва под их ногами как-то заболотилась и зыбко потекла…

(продолжение следует)