Заморочки Лубинцева

Сергей Борисовец
ЗАМОРОЧКИ» ЛУБИНЦЕВА

Учитель по трудовому обучению, или трудам, как мы в школе называли этот предмет, Петр Петрович Лубинцев слыл человеком безграничной мягкости, доверчивости и доброты, чем не упускали возможности воспользоваться некоторые его нерадивые ученики.
— У меня от этих пацанов только одни заморочки! Сил моих больше нет, с ними воевать! — жаловался Петр Петрович своему коллеге. — Но есть и другая сторона медали: уже не могу без них, привык…

Однажды два моих одноклассника, слывших великими лодырями и разгильдяями, на последнем в четверти уроке подошли к нему и попросили выставить им за четверть отличные оценки.
— С чего это вдруг?! — искренне удивился Петр Петрович. — Уроки прогуливали? Прогуливали! Вместо того чтобы заняться делом, безобразничали? Безобразничали!.. — перечислял он многочисленные провинности учеников.
— Ну, Петр Петрович! Понимаете, наши родители в Америку уезжают, и мы с ними тоже едем, — беспардонно врал один. — Вот приедем за границу, а в их школе нас спросят, мол, покажите, какая оценка стоит в табеле по трудам? Открываем табель — там стоит жирная двойка или тройка! Все, скажут, возвращайтесь домой! Чему вас только учителя учат?! Подать сюда Петра Петровича!
— Ну, это вы уже загнули! — ответил учитель. — Откуда в Америке им знать обо мне?
— Мы им расскажем, какой вы хороший человек!
— Ладно, приму грех на душу — поставлю вам в виде исключения по пятерке при условии хорошо учиться в Америке! Чтобы я за вас там не краснел! Согласны?
— Согласны! — почти хором ответили вруны.
Свое появление на уроке после осенних каникул они объяснили учителю отсутствием билетов на самолет. Долго так «улетали» эти ребята, пока не улетели из школы в профессионально-техническое училище.

Урок труда во всех классах начинался примерно одинаково.
— Петр Петрович, разрешите нам маленькую «бомбочку» взорвать? — просил кто-то из учеников, принесший с собой в школу взрывпакет.
— Нельзя, ребята, нельзя!
— Ну, Петр Петрович! Мы только одну, маленькую!
— Нельзя, ребята, по коридору директор ходит! Вдруг он услышит, тогда всем попадет по первое число, в первую очередь мне!
— Ну, Петр Петрович! Малюсенькую-малюсенькую — можно?! Только одну… Можно?..
— Ладно, если только одну малюсенькую! — сдавался под напором детей учитель.
— Мы только из одного капсюлечка выстрелим и больше ни-ни!
— Точно так, и не более того! Я на минуту выйду на коридор, а вы выстрельте свой капсюль и сразу зовите меня.
Заряд «бомбочки» был такой большой мощности, что взрывной волной вырвало дверцу деревянной тумбочки — туда был заброшен взрывпакет.
— Что это было? — закричал на нас ворвавшийся в кабинет учитель. — Обманщики! Мне сказали, что выстрелите только капсюль, а сами «водородную» бомбу взорвали!..
Только теперь понимаешь, чем мы все тогда рисковали. Особенно рисковал заиметь большие неприятности Петр Петрович…

От старших товарищей мы знали, что у учителя труда есть несколько пневматических винтовок. За хорошее поведение он иногда разрешал ученикам прямо в кабинете пострелять по мишеням.
— Петр Петрович, давайте постреляем! — в разноголосье просили ученики.
— Позже, — невозмутимо отвечал тот.
— Ну, давайте постреляем! Мы уже давно не стреляли! Всего по три пульки!
— Вот прицепились… Так, показывайте по очереди мне свои работы, будем их оценивать количеством выстрелов! — «поддавался» на наши уговоры хитрый учитель, на какие уловки он только не шел, чтобы заставить нас выполнять учебные задания...

А еще мы любили, когда гвардии капитан запаса Лубинцев рассказывал нам о войне. В основном это были две истории, которые мы просили рассказать снова и снова. Сюжеты рассказов с каждым разом обрастали все новыми фактами, и мы засыпали учителя вопросами. В такой момент этот всегда очень грустный человек шутил с нами, а иногда даже от души смеялся.

История про Генку
В середине войны Петр Петрович возглавлял разведку артиллерийского дивизиона.
На передовой создалась ситуация, когда разведчикам никак не удавалось засечь вражеские огневые точки. Эту задачу вызвался решить прибившийся к ним худенький остроносый пятнадцатилетний паренек.
— Куда тебе с нашими разведчиками тягаться! Нос не дорос, шкет! — не дослушав предложения Генки, сказал ему заместитель командира дивизиона. — Только за последние сутки четверых наших ребят потеряли. Некоторые из них, чтобы засечь позиции фрицев, вызвали огонь на себя… Да толку от этого мало…
Генка оказался настырным и все же добился, чтобы командир дослушал его. План паренька был прост: на передовой, в метрах двухстах от окопов первого эшелона нашей обороны, устанавливались два пулемета, за спусковые крючки которых привязывалась веревка. Веревка отводилась в сторону и перебрасывалась через вбитый в землю колышек. Периодически на выстрелы из пулеметов вызывался ответный обстрел. За жизни пулеметчиков переживать не приходилось, так как они находились далеко от своего оружия.
— Таким образом, были выявлены, а в последующем подавлены все огневые точки противника, — завершал свой рассказ учитель. — За свою смекалку и проявленную смелость при выполнении боевой задачи Генка был представлен к медали «За отвагу». Вскоре героического паренька отправили в Москву в суворовское училище…

История о военных трофеях
На войне было много случаев, когда у врага захватывались солидные трофеи. Фрицы, драпая, бросали вдоль дорог бронетехнику и автомашины, разнокалиберное оружие, прочую амуницию. Наши солдаты с удовольствием отлавливали крепких немецких лошадей-битюгов, таскающих за собой повозки без пассажиров…
Осенью 1944 года наши войска громили фашистов уже на территории Польши. Армейская разведка сделала несколько попыток прорваться боем в один из укрепрайонов, но под массированным ответным огнем врага вынуждена была отойти назад.
Фашистские укрепления были хорошо замаскированы, в связи с этим бомбить их с воздуха было проблематично. В ту пору гвардии старшего лейтенанта Лубинцева, как и других командиров подразделений разведчиков, вызвали в штаб, где поставили задачу: проникнуть в тыл врага и выявить цели для артобстрела. В случае удачи закрепиться до подхода наших основных войск.
Подразделение Лубинцева скрытно перешло линию фронта. По соседству также без лишнего шума «шуровали» в немецких окопах еще два взвода разведчиков. Как ни старались наши бойцы скрытно занять плацдарм, к утру их все же обнаружили.
— Вышли к каким-то складам, — отстукивая азбукой Морзе, радист Лубинцева докладывал в штаб обстановку. — Уточнить, что в них находится, под огнем противника пока не представляется возможным. По данному квадрату огонь не вести. Цели для обстрела…
— Держаться, выступаем, — был получен ответ.
— Помощь и огневую поддержку долго ждать не пришлось. Лупанула наша артиллерия по фрицам так, что только ошметки в воздух полетели! — вспоминал наш учитель об этом бое. — Противник был отброшен на несколько километров. Нам, разведчикам, поручили прочесать местность. Пошли мы осматривать склады, которые не позволили разбомбить нашей артиллерии. Зашли внутрь, а там, мать моя женщина!.. Догадайтесь с трех раз, что там было?
— Что?! Ну, скажите! — впервые слушая этот рассказ, терялись мы в догадках. — Петр Петрович, расскажите, что там было?!
Учитель, слушая наши предположения по поводу того, что находилось на складах, только самодовольно улыбался. Устав «мариновать» нас и себя он сдался:
— На складах хранились ноговицы!
— Что?! — не поняли мы.
— Не знаете, что такое ноговицы?.. Кальсоны! Да-да, обыкновенные кальсоны, — засмеялся Петр Петрович. — Мы тогда полдивизии в них переодели. Нет ничего приятней для солдата, как после баньки переодеться в новое исподнее! Да что вы, собственно говоря, салаги, в этом понимаете!..

Однажды Петр Петрович заметил, что кто-то вскрыл замок в шкафу и украл лучшие работы нескольких поколений учеников. Учитель собирал их и иногда устраивал небольшие выставки. Ведь ко всему прочему он вел еще и кружок технического творчества. Мы много раз видели эти оригинальные самоделки и были удивлены, что у кого-то поднялась рука на то, чем дорожил наш учитель.
С тех пор Петр Петрович стал относиться к нам строже и перед уходом с уроков постоянно проверял у всех учеников содержимое портфелей.
Шутки ради нашему однокласснику, очкарику Егору Гурскому, кто-то подложил обломок абразивного камня и огромный рожковый гаечный ключ. Петр Петрович был вне себя от «поступка» Егора и на следующий день вызвал в школу Гурского-старшего.
— Петр Петрович, вы только взгляните на моего сына и сразу поймете, что случившееся является обычным недоразумением! Вы только гляньте. Гляньте! — взволнованно объяснялся отец Егора, то и дело, дергая учителя за рукав пиджака. — Ему впору сачком бабочек ловить, а не этим гаечным ключом рельсы раскручивать!
Учитель молчал, понимая, что действительно погорячился…

Прошло много лет. Осенним утром мы с Петром Петровичем случайно встретились на центральной улице города. Как всегда, он был пусть в помятом, но костюме и белой рубашке под галстуком. Вдруг я заметил, что мой бывший учитель стоит в резиновых старых галошах на босу ногу. Вид у него был настолько неважный, что я дал ему денег «поправить» здоровье. Он застыдился и хотел было отказаться, но я все же настоял.
— Спасибо тебе!.. — услышал я уже вслед.
— Спасибо вам, Петр Петрович! — оглянувшись, ответил я. — Благодаря вам я стал даже токарем второго разряда. Пусть мне это в жизни не понадобилось, но это была первая моя профессия…
Приблизительно через год я снова встретил его. На сей раз Петр Петрович был чисто выбрит и ходил уже в добротных ботинках. Сказал, что больше не пьет:
— Мне перед вами, учениками, за себя стало стыдно! Попьянствовал, и будет! Вернулся на работу в школу. Странно звучит, но никто не хочет быть учителем трудового обучения! Вот меня, пенсионера, и пригласили по старой памяти...
Он еще долго извинялся за прошлую нашу встречу и пытался вернуть мне деньги, но я не взял. Мы выпили по стаканчику бочкового кваса, и пошли каждый по своим делам. Больше судьба нас не сводила…

13 апреля 2005г., Минск
4 ноября 2008г., Минск