Вечный Огонь Июль

 
ИЮЛЬ 2015

УЛЕТЕВШИЙ ИЗ ПЛЕНА
 
Узники фашистских лагерей, пыта-ясь вырваться на свободу, проявля-ли солдатскую смекалку и упорство в достижении цели. Они убегали, преодолевая пешком многие сотни километров, вырывались на свободу на захваченном автотранспорте врага и даже на танке. Но самые не-вероятные побеги совершали совет-ские летчики. 8 февраля 1945 года летчик-истребитель Михаил Девята-ев, попавший в плен 13 июля 1944 года, захватил вместе с девятью со-лагерниками - Иваном Кривоного-вым, Владимиром Соколовым, Вла-димиром Немченко, Федором Ада-мовым, Иваном Олейником,  Михаи-лом  Емецом, Петром Кутергиным, Николаем Урбановичем и Дмитрием Сердюковым - тяжелый бомбарди-ровщик "Хейнкель – 111". После не-вероятных приключений он чудом поднял самолет в воздух и переле-тел через линию фронта. В августе 1957 года Михаилу Петровичу Девя-таеву было присвоено звание Героя Советского Союза…
Командир звена 104-го гвардейского истребительного авиационного пол-ка (9-я гвардейская истребительная авиационная дивизия, 2-я воздушная армия, 1-й Украинский фронт) гвардии старший лейтенант  Девя-таев  М.П. в воздушных боях сбил 9 вражеских самолетов. Вечером 13 июля 1944 года вылетел в составе группы истребителей P-39 под ко-мандованием майора В.Боброва на отражение налета вражеской авиа-ции. В неравном воздушном бою в районе Львова был ранен в правую ногу, а его самолет подожжен. В по-следний момент покинул падающий истребитель с парашютом. С тяже-лыми ожогами захвачен в плен.
Допрос следовал за допросом. За-тем его на транспортном самолете отправили в разведотдел абвера в Варшаву. Не добившись от  Девя-таева никаких ценных сведений, немцы отправили его Лодзинский лагерь для военнопленных. Позже переведен в лагерь Новый Кенигс-берг. Здесь, в лагере с группой то-варищей  Девятаев начал готовить побег. По ночам подручными сред-ствами - ложками и мисками - они рыли подкоп, на листе железа от-таскивали землю и разбрасывали ее под полом барака (барак стоял на сваях). Но когда до свободы уже ос-тавалось несколько метров, подкоп обнаружила охрана. По доносу пре-дателя организаторов побега схва-тили. После допросов и пыток их приговорили к смерти.
После неудачной попытки побега попал в лагерь смерти Заксенхау-зен. Здесь подпольщики подменили ему жетон смертника на жетон умершего в лагере учителя Григория Никитенко. Под этим именем в ок-тябре 44-го он с группой заключен-ных попал в концлагерь на острове Узедом в Балтийском море. Здесь Девятаев сблизился с заключенны-ми И. Кривоноговым и В. Соколо-вым, которые планировали побег с товарищами на лодке через пролив. Летчик убедил их, что успех может гарантировать только захват само-лета.  Товарищи начали готовить побег. Был разработан план угона самолета с аэродрома, находивше-гося рядом с лагерем. Во время ра-бот на аэродроме  Девятаев  украд- 

3 
кой изучал кабины немецких само-летов. С поврежденных самолетов, валявшихся вокруг аэродрома, сни-мались таблички от приборов. В ла-гере их переводили и изучали. Всем участникам побега  Девятаев рас-пределил обязанности: кто должен снять чехол с трубки Пито, кто уби-рать колодки от колес шасси, кто снимать струбцины с рулей высоты и поворота, кто подкатывать тележку с аккумуляторами. Побег был на-значен на 8 февраля 1945 года. По пути на работу на аэродром заклю-ченные, выбрав момент, убили кон-воира. Чтобы немцы ничего не за-подозрили, один их них надел его одежду и стал изображать конвоира. Таким образом удалось проникнуть на стоянку самолетов. Когда немец-кие техники отправились на обед, группа  Девятаева захватила бом-бардировщик He-111H-22. Девята-ев запустил двигатели и начал вы-руливать на старт. Чтобы немцы не увидели его полосатую арестант-скую одежду, пришлось раздеться до гола. Но взлететь незамеченны-ми не удалось - кто-то обнаружил тело убитого охранника и поднял тревогу. В сторону «Хейнкеля» со всех сторон бежали немецкие сол-даты. Девятаев начал разбег, но са-молет долго не мог взлететь (позже обнаружилось, что не были убраны посадочные щитки). При помощи то-варищей  Девятаев что есть силы тянул штурвал на себя. Только в конце полосы «Хейнкель» оторвался от земли и на малой высоте пошел над морем. Опомнившись, немцы послали в погоню истребитель, но обнаружить беглецов ему не уда-лось. Девятаев летел, ориентируясь по солнцу. В районе линии фронта самолет обстреляли наши зенитки. Пришлось идти на вынужденную. «Хейнкель» совершил посадку на брюхо южнее населенного пункта Голлин в расположении артилле-рийской части 61-й армии.
На Родине, как вспоминал через много лет Михаил Петрович Девята-ев, "Мною, моими друзьями по эки-пажу особо не восторгались. Скорее наоборот. Мы подверглись довольно жестокой проверке"… Тем не менее, после проверки в фильтрационном лагере НКВД семь из десяти бывших военнопленных в конце марта 1945 года вернулись на фронт, а три офицера — Девятаев, Кривоногов и Емец – были восстановлены в офи-церских званиях. Но война к тому времени уже закончилась.
По некоторым данным, подобную проверку прошли 1 836 562 челове-ка, вернувшиеся из плена в конце войны. Около миллиона из них были направлены для дальнейшего про-хождения службы, 600 тысяч – для работы в промышленности в составе рабочих батальонов. 339 тысяч, в том числе 233,4 тысячи бывших во-еннослужащих признаны скомпро-метировавшими себя в плену и осу-ждены. Говорить о поголовном осу-ждении всех бывших военноплен-ных, как любят утверждать некото-рые недобросовестные исследова-тели, не приходится…
Что касается старшего лейтенанта запаса Михаила Петровича Девя-таева, то в августе 1957 года ему присвоили звание Героя Советского Союза. Этой высшей награды быв-ший летчик был удостоен благодаря ходатайству Сергея Павловича Ко-ролева.
Но причем здесь человек, известный сегодня миллионам людей как гене-ральный конструктор советской кос-мической техники?

 
4
 
Дело в том, что Девятаев и его то-варищи по плену попали на один из самых засекреченных островов за всю историю человечества. На Узе-доме были оборудованы стартовые позиции для немецких баллистиче-ских ракет ФАУ-2 и бункеры управ-ления пусками. Узников, попавших сюда, ждал один исход — смерть. Девятаев не только выжил, но, сам того не зная, захватил специально оборудованный самолет, входивший в систему запусков. А после воз-вращения из плена подробно рас-сказал обо всем увиденном на Узе-доме.
Сразу же после занятия острова со-ветскими войсками сюда срочно прибыли специалисты, занимавшие-ся проблемами ракетостроения. Не-ожиданно для себя снова побывал на "таинственном" острове и Михаил Петрович Девятаев. Его доставили сюда по требованию некоего пол-ковника Сергеева…
Сегодня, наверное, уже невозможно установить, как информация о лет-чике, бежавшем с Узедома, дошла до Королева. По воспоминаниям Девятаева, полковник, представив-шись Сергеевым, попросил его по-казать места пусковых площадок, бункеров, подземных цехов. В ходе осмотра были найдены целые узлы ракет. И уже в 1948 году была испы-тана первая советская баллистиче-ская ракета.
Интересно отметить, что с ходатай-ством о присвоении Девятаеву Ге-роя Советского Союза Сергей Пав-лович Королев вышел накануне за-пуска в космос первого искусствен-ного спутника Земли.
В 1957 году Девятаев стал одним из первых капитанов пассажирских су-дов на подводных крыльях «Раке-та». Позже водил по Волге «Метео-ры», был капитаном-наставником. Уйдя на пенсию, он активно участ-вовал в ветеранском движении, соз-дал Фонд Девятаева, оказывал по-мощь тем, кто в ней особо нуждал-ся.
Умер 24 ноября 2002 года.
 

БОИ У ОЗЕРА ХАСАН
 

        Предыстория захвата Японией северо-восточных провинций Китая (Маньчжурии) относится к 1927 году. Тогда в Токио  состоялось предста-вительное совещание, которое вы-работало стратегическую линию геополитических устремлений импе-рии на ближайшее перспективное будущее. Итоговый документ Токий-ского совещания получил название "Меморандума Танаки". В нем гово-рилось: "Овладев всеми ресурсами Китая мы перейдем к завоеванию Индии, стран южных морей, а затем к завоеванию Малой Азии, Цен-тральной Азии и, наконец, Европы".   После серии провокаций Япония развязала войну с Китаем и захва-тила часть его территории - Мань-чжурию. Китайская самопровозгла-шённая республика – гоминьдан -  мобилизовала народ на борьбу с аг-
 
5
 
рессором, но не имела ни матери-альных, ни технических средств для войны против современной, техни-чески хорошо оснащённой армии Японии.
      Войска гоминьдана на террито-рии Маньчжурии в 1931 году чис-ленно составляли 115 тысяч человек (12 пехотных и 3 кавалерийские бригады, значительно превосходя японскую группировку. Однако Чан Кайши под нажимом США запретил оказывать сопротивление японцам
Еще до полной оккупации Северо-Восточного Китая (Маньчжурии) японским генеральным штабом в конце сентября 1931 года был раз-работан документ, получивший на-звание "Основные положения опе-ративного плана войны против Рос-сии". Среди прочего этот документ предусматривал "выдвижение япон-ских войск к востоку от Большого Хингана и быстрый разгром главных сил Красной Армии". После этого предусматривался захват Северной Маньчжурии и советского Приморья.
 В Советском союзе прекрасно осоз-навали всю опасность складываю-щейся на Дальнем Востоке ситуа-ции. Поэтому уже 11 сентября 1937 года Советское правительство при-няло решение о поставке Китаю в счет кредитов 225 самолетов-истребителей И-15 и И-16, бомбар-дировщиков СБ, 6 тяжелых бомбар-дировщиков ТБ-3. Для эксплуатации этой боевой техники, а также для обучения солдат и офицеров китай-ской армии в Китай были отправле-ны 89 советских авиационных спе-циалистов.      21 ноября 1937 года в небе над Нанкином в схватке с 20 японскими самолетами участвовало семь советских летчиков-добровольцев, которым удалось сбить два японских самолета. 1 де-кабря – новый бой советских истре-бителей с японскими бомбардиров-щиками, пытавшимися прорваться к Нанкину. Противник потерял в этом бою несколько самолетов. В после-дующие дни над Нанкином происхо-дили почти ежедневные воздушные схватки. Бомбардировщики СБ, пи-лотируемые советскими летчиками, совершали налеты на захваченный японской армией Шанхай и японские суда на Шанхайском рейде.
      Основная тяжесть борьбы в воз-духе и защиты китайских городов от японских бомбардировок ложилась на плечи советских летчиков-добровольцев. В феврале 1938 года начались бои за город Ухань, в ко-тором успешно участвовали совет-ские летчики. 18 февраля они сбили 12 японских самолетов. После этого боя японская авиация два месяца не появлялась над городом. Советские летчики, прикрывавшие Ухань, стали почетно называться местным на-селением Китая "мечом справедли-вости". Всего с 8 июля 1937 по 1 мая 1938 года китайская авиация, ре-шающая роль в успехах которой принадлежала советским летчикам-добровольцам, сбила и уничтожила на аэродромах 625 японских само-летов. Японские военно-воздушные силы потеряли убитыми и ранеными более 1200 человек. Такие потери не предусматривались японским ге-неральным штабом, рассчитывав-шим на молниеносную воину и лег-кую победу.
   Родина высоко оценила мужество и доблесть советских летчиков. Че-тырнадцати из них было присвоено звание Героя Советского Союза.
  В боях за освобождение китайского народа отдали свою жизнь более 200 советских добровольцев.
 
6
 
  После оккупации японскими вой-сками Маньчжурии обстановка на дальневосточных границах Совет-ского Союза чрезвычайно осложни-лась. Несмотря на неоднократные решительные протесты Советского правительства, Япония не только усиленно продолжала военные при-готовления, но и систематически ор-ганизовывала провокации на совет-ских границах.
      Постоянно проводились обстре-лы пограничных нарядов и населе-ния пограничных сел и деревень, на советскую территорию засылались вооруженные отряды, банды, шпио-ны, диверсанты и контрабандисты. Только на участке Посьетского по-гранотряда с 1928 по 1935 год было задержано свыше 18 тысяч наруши-телей, изъято на 2 миллиона рублей контрабандных товаров, 122 тысячи рублей золотой валюты и 76 кг зо-лота.
      Пограничники одного из отрядов в Приморье с 1925 по 1935 год за-держали 10316 шпионов, диверсан-тов, бандитов и контрабандистов.
      Всего с 1927 по 1935 год погра-ничные войска Дальнего Востока задержали свыше 125 тысяч нару-шителей, в том числе 1200 шпионов. За это же время было ликвидирова-но 146 банд.
      Пограничник-следопыт Н.Ф. Ка-рацупа задержал тогда 280 наруши-телей, изъяв контрабандные товары более чем на 600 тысяч рублей, его ученик И.М. Дробанич – 260, а по-граничник Е.Серов – 318 нарушите-лей, при которых были обнаружены контрабандные товары на 500 тысяч рублей.
      1 мая 1935 года японо-маньчжурский отряд, проникнув на нашу территорию в районе Гродеко-во-Пограничная, устроил засаду и открыл огонь по советскому погра-ничному наряду. Пограничники, ко-торыми командовал Александр Кра-ев, вступили в неравный бой и вы-нудили нарушителей уйти за кордон.
      27 июня 1935 года 2 канонерские лодки вторглись в советские внут-ренние воды (Поярковская протока на Амуре), несмотря на предупреди-тельные сигналы катеров погранох-раны СССР.
      12 октября 1935 года японский вооруженный отряд (до роты) вновь нарушил советскую границу в Гро-дековском районе. Пограничники за-ставы "Волынка" встретили нападе-ние превосходящих сил японцев ог-нем. Завязалась перестрелка. Бой-цы во главе со старшим лейтенан-том Г. В. Черных отбивали атаки японцев. Подоспевший на помощь отряд лейтенанта Евграфова в кон-ном строю атаковал японцев с тыла. Враг был разгромлен и выброшен с советской территории.   
  29 января 1936 года одна из Мань-чжурских охранных рот, располо-женная недалеко от границы, пере-била своих офицеров-японцев, за-хватила оружие и снаряжение, со-жгла казармы и перешла советскую границу с целью сдачи. Охранная рота, сложившая оружие, была от-правлена в тыл.
    30 января 1936 года две роты японцев перешли советскую границу в Гродековском районе и напали на пограничный наряд. Пограничники во главе со своим начальником за-ставы А.Д. Агеевым, несмотря на значительное превосходство япон-цев, вступили в бой. Агеев умело рассредоточил небольшую группу пограничников, и в течение коротко-го времени враг, потеряв 31 челове-ка убитыми, 23 ранеными и 24 об-   
7 
мороженными, поспешно покинул советскую территорию.
      23 марта 1936 года у погранзна-ка № 8 японский отряд из 7 человек перешел советскую границу и на 300 м углубился на нашу территорию. Нарушителей встретили погранич-ники одной из застав. Японцы, поте-ряв двух убитыми, поспешно отсту-пили на свою территорию. Но в тот же день около полудня усиленная японская рота под прикрытием пу-леметного огня вышла на советскую границу и, взяв под обстрел заставу, заняла оборону на высоте Безымян-ной. Группа наших пограничников вступила в неравный бой. Обстанов-ка в районе Безымянной накаля-лась. По приказу командования на помощь пoгрaнзaстaвe из села Ново-Киевского были спешно направлены кавалерийский эскадрон и усиленный стрелковый взвод.
      Пограничники и пехотинцы под общим командованием начальника заставы Г.Д. Емельянцева перешли в наступление, чтобы выбить про-тивника с высоты Безымянной. Эс-кадрон в пешем строю должен был атакой с правого фланга содейство-вать заставе в выполнении этой за-дачи. Красноармейцы и погранични-ки стремительно атаковали и раз-громили противника; японские вой-ска понесли большие потери.
      25 ноября 1936 года японо-маньчжурский отряд из 50 человек перешел советскую границу в рай-оне погранзнака № 20 и углубился на советскую территорию на 1,7 км. На следующий день японо-маньчжурские войска численностью до батальона нарушили государст-венную границу СССР в районе озе-ра Хасан, вторглись на советскую территорию на 2,5 км. Пограничные наряды, заняв круговую оборону в старых полуразвалившихся окопах, встретили агрессоров огнем из руч-ных пулеметов и винтовок.
      Поднятый по тревоге учебный взвод 63-го Краснознаменного стрелкового полка им. М.В. Фрунзе был срочно направлен на помощь пограничникам. Взвод поддержки подоспел вовремя. Под ураганным огнем японцев он с ходу развернул-ся в боевой порядок и занял оборону на сопке. Очередная атака врага была отбита.
  В течение 26 ноября японцы неод-нократно пытались захватить Пав-лову сопку. В ночь на 27 ноября они вновь пошли на штурм сопки. Но, ко-гда они приблизились к окопам, старший лейтенант Кочетков поднял своих бойцов в контратаку.
   Утром 27 ноября прибыло подкре-пление из резервных погранзастав. В жестокой, яростной схватке япон-цы были обращены в бегство. В ию-не и начале июля 1937 года япон-ские солдаты неоднократно нару-шали водную границу СССР на Амуре, пытаясь захватить принад-лежавшие Советскому Союзу остро-ва Большой, Сеннуха, Изюбриный, Виноградный, обстреливали совет-ские катера. Так, 29 июня в районе острова Сыченский на Амуре япон-ский катер обстрелял погранпост, после этого, нарушив речную грани-цу, открыл артиллерийский огонь по нашему пограничному катеру. Были убиты 2 и ранены 3 краснофлотца. 30 июня артиллерийским огнем с маньчжурского катера был потоплен катер № 72 Зейского погранотряда.
      Пограничные конфликты прохо-дили также и на реке Уссури. Так, на один из ее островов высадился с двух военных катеров и двух боль-ших лодок отряд японских военно-служащих, которые сразу же там и   
8 
укрепились. Когда на остров прибы-ли тревожные группы советских по-граничников под командованием лейтенантов Коновалова и Авдеева, младшего политрука Шамрая, то их встретили огнем из винтовок и пу-леметов. Жаркий бой на острове по-среди реки Уссури длился два часа. Шесть нарушителей были взяты в плен вместе с китайцами-перевозчиками, остальные сумели бежать на противоположный речной берег. Не менее тревожной была картина и на море. Здесь нарушения выражались, прежде всего, в неза-конном, хищническом лове рыбы в советских прибрежных водах. Если в 1936 году было задержано всего 21 японское судно-нарушитель, то в следующем году их число достигло 77 рыболовецких судов-шхун.      В 1938 году японская сторона осуще-ствила настоящее вторжение в ры-боловную зону своего северного со-седа. Туда решительно вошла на-стоящая армада из полутора тысяч рыбопромысловых судов под охра-ной двух десятков вооруженных разведывательно-дозорных шхун, около 2 дивизионов миноносцев и нескольких подводных лодок. Миро-вая история морской пограничной службы такого еще не знала.
      Это можно было объяснить только одним: Япония почувствова-ла свою вызревшую с начала 20-го столетия военную мощь. Советские морские силы на Дальнем Востоке были немногочисленны, в то время как военный флот страны Восходя-щего Солнца готовился к схватке за господство на Тихом океане.
      В январе 1937 года японцы за-хватили советское судно "Терек", потерпевшее аварию во время сильного шторма. Его экипаж был арестовывай и обвинен в самоволь-ном заходе в японские территори-альные воды якобы с разведыва-тельными целями. Моряки "Терека" подвергались допросам и даже пыт-кам.
      20 февраля 1938 года 6ыл за-держан пароход "Кузнецкстрой", ко-торый шел с коммерческим грузом. Такая же участь постигла советские корабли "Отважный" и "Рефрижера-тор № 1".
  Пиратские действия японцев вы-ражались не только в захвате совет-ских гражданских судов. Они выклю-чили маяк на Камне Опасности в проливе Лаперуза, что было гру-бейшим нарушением международ-ных мореходных законов. Это при-вело к гибели парохода "Сучан".
  Тревожно было и в воздухе над со-ветско-маньчжурской границей. Воз-душная граница не раз нарушалась японскими одиночными самолетами-разведчиками.
 11 апреля 1938 года воздушное пространство Советского Союза на-рушила большая группа японских самолетов, один из которых на свой аэродром не вернулся. В сообщении управления пограничных и внутрен-них войск НКВД СССР от 13 апреля 1938 года говорилось: "На полетной карте, изъятой у летчика Маэда с подбитого 11 апреля сего года япон-ского самолета, нанесены выходы на нашу территорию… Летчик Маэда показал, что маршруты, выходящие на нашу территорию, якобы нанесены на случай военных дейст-вий…"
Обстановка на дальневосточной границе СССР накалялась с каждым днем Опасность новой мировой войны становилась все более ре-альной.  К предстоящим боям про-тив вооруженных сил СССР в Япо-нии готовились заранее и обстоя-         
9
тельно.
15 июля 1938 года японский пове-ренный в Москве в соответствии с инструкцией своего правительства посетил Народный комиссариат иностранных дел СССР и в ульти-мативной форме потре6овал отвода советских войск с западного берега озера Хасан. Однако японскому ди-пломату были предъявлены прото-колы Хунчунского соглашения Рос-сии с Китаем 1886 года с приложен-ной к ним картой. Эти документы официально подтверждали, что район озера Хасан (высоты Заозер-ная и Безымянная) расположен це-ликом на советской территории.
  Хотя дипломатическая провокация японского руководства потерпела провал, они не успокоились. Печать "страны восходящего солнца" вновь разразилась бранью. Она пыталась убедить своих читателей в "агрес-сивности" СССР, в неизбежности войны между Японией и СССР. А между тем японские войска продол-жали захватнические акты. 16 июля 1938 года японский отряд демонст-ративно захватил важную погранич-ную высоту 460,1
      20 июля японский посол в Моск-ве Сигемицу посетил наркома ино-странных дел М.М. Литвинова и зая-вил, что японское правительство, на основании имеющихся у него данных пришло к заключению о при-надлежности этого района Мань-чжоу-Го. Обвинив Советское прави-тельство в нарушении статус-кво, посол в ультимативной форме по-требовал "немедленного отвода со-ветских войск в качестве необходи-мого условия для внесения успокое-ния".
      22 июля правительство СССР направило Японии ноту, в которой отвергалось требование японского правительства об отводе советских войск с высоты, расположенной к западу от озера Хасан. Отметив, что японское требование не подкрепле-но никакими документами, нота ука-зывала, что Советский Союз никому не угрожает, но и посягательств на свою территорию не допустит.
3 июля к высоте Заозерная, на кото-рой находился пограничный наряд из двух красноармейцев, выдвинулось около роты японских пехотинцев. По тревожному сигналу с заставы прибыла группа пограничников во главе с лейтенантом Петром Терешкиным (удостоенного позднее за бои на озере Хасан звания Героя Советского Союза). Японцы развер-нулись в цепь и с винтовками напе-ревес, как в атаке, двинулись к вы-соте. Не доходя до вершины За-озерной, где проходила линия гра-ницы, метров пятьдесят, японская цепь по приказу офицеров, которые шли с обнаженными саблями в ру-ках, остановилась и залегла.
     Японский пехотный отряд нахо-дился у Заозерной целые сутки, безуспешно пытаясь вызвать погра-ничный инцидент. После этого японцы отошли к корейскому селе-нию Хомоку (на территории Мань-чжоу-Го), которое находилось всего в 500 метрах от сопки.
15 июля, на сопке Заозерной про-звучал выстрел, ставший по сути началом полномасштабных боевых действий. Вечером того дня на гребне высоты выстрелом из вин-товки был убит японский жандарм Сякуни Мацусима. Стрелял в него начальник инженерной службы Посьетского пограничного отряда лейтенант В.М. Виневитин, удосто-енный посмертно звания Героя Со-ветского Союза (во время боев японцы понесли немалые потери на 
10 
заложенных им фугасах). Расследо-вание трагического инцидента было незамедлительно проведено обеими сторонами. Как определило совет-ское расследование, труп японского жандарма-нарушителя лежал на территории Советского Союза, в трех метрах от линии государствен-ной грaницы. Японская комиссия ут-верждала прямо противоположное: убийство произошло на территории Маньчжоу-Го и, стало быть, явилось вооруженной провокацией русских военных.
   20 июля 1938 года японский посол в Москве от имени своего прави-тельства в ультимативной форме предъявил территориальные пре-тензии к СССР в районе озера Хасан и потребовал отвода советских войск от сопки Заозерной.  В конце беседы с Литвиновым Сигэмицу заявил, что если сопка Заозерная не будет добровольно передана Мань-чжоу-Го, то японская императорская армия применит силу.
  22 июля Советское правительство направило ноту японскому прави-тельству, в котором прямо и реши-тельно отклонялись ничем не обос-нованные требования об отводе войск с высоты Заозерная. И в тот же день кабинет министров японской империи утвердил план ликвидации пограничного инцидента у озера Хасан силами императорской армии.
  Маршал В. К. Блюхер имел досто-верные данные о сосредоточении на участке Посьетского пограничного отряда больших армейских сил японцев. По этому, его приказом войска ДВО были приведены в пол-ную боевую готовность.
      К вечеру 28 июля 1938 года час-ти и подразделения 75-го пехотного полка из первого эшелона 19-й японской пехотной дивизии заняли боевой порядок в районе озера Ха-сан.  Советским командованием бы-ли приняты меры, чтобы предохра-нить заставы от внезапного нападе-ния японцев: на Заозерной и Безы-мяннои установлены постоянные посты наблюдения, к озеру Хасан переброшена резервная застава С. Я. Христолюбова, усиленная за счет других погранзастав. Общая чис-ленность погранзастав "Пакшекори" и "Подгорная", расположенных в не-посредственной близости от озера Хасан, составляла 50 человек. Кро-ме того, в районе заставы "Пакше-кори" расположилась 7-я рота под-держки 119-го стрелкового полка 40-й стрелковой дивизии со взводом танков.   Два усиленных батальона поддержки этой же дивизии дисло-цировались в районе Заречья.Таким образом, в районе озера Хасан. 28 июля 1938 года до трех стрелковых батальонов пограничников и крас-ноармейцев противостояли 12-13 батальонам противника.
      В 15.00 29 июля сквозь рассеи-вающийся туман пограничники уви-дели, как прямо на сопку Безымян-ную движутся 2 японских отряда численностью до пехотной роты. Лейтенант Махалин по полевому те-лефону доложил о складывающейся обстановке на заставу и на сосед-нюю высоту Заозерную.
   По приказу японского офицера, командовавшего отрядом, по вер-шине Безымянной ударил крупнока-либерный пулемет. Пограничники ответили винтовочными залпами только тогда, когда атакующая цепь японской пехоты с криками "Банзай" перешла линию государственной границы и оказалась на советской территории
 
11
 
 Одиннадцать героев-пограничников мужественно встретили врага. Алек-сандр Савиных пятью выстрелами уложил 5 японцев. Роман Лисняк, раненый в правую руку, наскоро пе-ревязав рану, вел огонь по против-нику. Но силы пограничников таяли. Погибли Иван Шмелев и Василий Поздеев. Истекая кровью, погранич-ники отбивались штыками, прикла-дами, гранатами. Раненый лейте-нант Махалин ни на минуту не пере-ставал руководить боем. Он успел по телефону передать старшему лейтенанту П.Ф. Терешкину, нахо-дившемуся в полевом штабе отряда на Заозерной: "Крупный отряд япон-цев перешел государственную гра-ницу. Будем стоять насмерть. Отом-стите за нас!"
   На помощь лейтенанту Махалину было направлено 2 отделения под командой Чернопятко и Батаршина (группа И.В. Ратникова). Видимо не-сколько позднее с заставы "Пакше-кори" выступили пограничники под командованием Г. Быховцева, рота поддержки 119 сп со взводом танков Т-26 под командованием лейтенанта Д.Т. Левченко. Однако было уже поздно.
      Японцы все теснее сжимали кольцо… Оставался единственный выход – прорвать вражеские цепи в рукопашной схватке. Во время про-рыва погибли Александр Махалин, Александр Савиных и Давид Емцов. Впоследствии под огнем, забрав своих раненых и убитых, нападав-шие отошли на свою территорию. Их не преследовали.
О факте вооруженного прорыва го-сударственной границы – нападении японцев на высоту Безымянную бы-ло сразу же доложено в штаб Крас-нознаменного Дальневосточного фронта. Маршал В.К. Блюхер отдал приказ, в котором говорилось: «Японцев, наступающих на нашу территорию в районе севернее вы-соты Заозерная, немедленно унич-тожить на нашей территории, не пе-реходя границу… Обратить внима-ние на прочное удержание в наших руках этой горы и немедленно при-нять меры к установлению артилле-рии на огневые позиции с задачей преграждения противнику какого бы то ни было продвижения на нашу территорию.»
      Каждая из высот была превра-щена в самостоятельный опорный пункт. Между высотами Безымянной и Заозерной занимали оборону главные силы 118 сп, имевшие впе-реди себя боевое охранение из стрелкового и пулеметного взводов и отделения пограничников И.В. Ратникова. На высоте 68,8 сосредо-точился стрелковый взвод поддерж-ки и пулеметный взвод, а в районе Новоселки – Пакшекори занял пози-ции стрелковый батальон. Вечером 30 июля японская артиллерия об-стреляла вершины сопок Заозерная и Безымянная, стараясь разрушить окопы пограничников и проволочные заграждения. С началом следующе-го дня – около 2.00, под прикрытием ночной темени японская пехота большими силами (до двух полков пехоты), цепь за цепью, начала ата-ку этих пограничных высот.
      Бой за Заозерную и Безымянную отличался большими потерями у оборонявшихся и нападавших. На-падавших поддерживали своим ог-нем несколько артиллерийских ба-тарей. Советские пограничники и красноармейцы не раз поднимались из окопов в штыковые контратаки, сбрасывая на склоны сопок враже-ских пехотинцев, врывавшихся на их вершины. Обороной непосредствен- 
12 
но руководил командир Посьетского пограничного отряда К.Е. Гребенник.
      Однако силы сторон были явно не равны. Красноармейцы несли по-тери от вражеских снарядов. К исхо-ду дня сопки Заозерная и Безымян-ная оказалась в руках японцев, ко-торые сразу же стали укреплять по-зиции.
      В течение трех суток высоты по-крылись паутиной глубоких траншей, перед которыми были установлены проволочные заграждения в 3-4 ряда. Спешно оборудовались пу-леметные площадки, блиндажи, окопы, огневые позиции для артил-лерии, противотанковые рвы, мини-ровались подступы к сопкам. На вы-сотах были установлены брониро-ванные колпаки пулеметных и ар-тиллерийских гнезд, минометы, на-блюдательные пункты. Особенно много пулеметных гнезд было на высоте левее Заозерной, поэтому впоследствии ее назвали Пулемет-ной Сопкой (Горкой). За камнями притаились японские снайперы. На песчаных речных островах и за ре-кой Тумень-Ула разместилась тяже-лая артиллерия. Противник держал под обстрелом все подступы к высо-там.
      Оставшиеся в строю защитники высот отступили на противополож-ный берег озера Хасан. Там они стали закрепляться на полевых по-зициях. Японцы их не преследовали и свой тактический успех развивать не стали. В планы их командования, по всей видимости, не входило про-движение дальше.
   Противник только в районе высоты Заозерной потерял 257 солдат и офицеров. Из 94 пограничников, оборонявших сопки Заозерная и Бе-зымянная, 13 человек были убиты и 70 ранены. Большинство из тех бой-цов, которые получили боевые ра-нения, после перевязки оставались в строю. Помимо подлинной воин-ской доблести и готовности сра-жаться до конца, этот первый бой за пограничные высоты продемонстри-ровал также пример иного рода.
      Посланная на помощь сражаю-щимся пограничникам рота 118-го стрелкового полка не только опо-здала по времени, но прибыла к месту событий с холостыми патро-нами и деревянными гранатами. Ее командиры приняли боевую тревогу за обычную учебную и с таким "ору-жием" вступили в настоящий бой. Патронами для винтовок с армей-цами поделились пограничники, хотя у них самих боезапас был уже на исходе
      Японцы провели первые бои си-лами своей 19-й пехотной дивизии Корейской армии, одновременно подтянув к участку Посьетского по-граничного отряда еще и 15-ю и 20-ю пехотные дивизии, механизиро-ванную бригаду, кавалерийский полк, артиллерию – всего до 38 тыс. человек. Кроме того, для возможной огневой поддержки японских сухо-путных войск (если боевые действия переместятся к югу, к морскому по-бережью) к устью пограничной реки Туманган подошел отряд японских кораблей в составе одного крейсера, 14 миноносцев и 15 военных ка-теров.
      Наступление 40-й стрелковой дивизии на японские позиции на со-ветской территории началось на рассвете 2 августа. Главный удар наносился с севера. Второй удар – вспомогательный - наносился с юга, силами 118-го стрелкового полка, который поддерживал танковый ба-тальон. Главной целью атаки явля-лась высота Безымянная.
 
13   
   Стрелковым батальонам приходи-лось вести наступление по узкой болотистой полосе между озером Хасан и государственной границей. Это создавало большие трудности и влекло за собой лишние, неоправ-данные потери в людях. Но приказ  со всей строгостью требовал от ко-мандиров и бойцов: ни в коем слу-чае не нарушать государственной границы.
      Атака Заозерной и Безымянной была подготовлена наспех и велась без артиллерийской поддержки из-за опасения, что снаряды могут упасть на сопредельную территорию. К исходу дня 2 августа 119-й стрелковый полк, преодолев вброд и вплавь озеро Хасан, вышел под сильным огнем японцев на северо-восточные скаты сопки Заозерная. Уставшие и промокшие красноар-мейцы под сильным огнем японцев (огонь вела их артиллерия) были вынуждены залечь и окопаться. Ата-ка полка захлебнулась.
    Такой же неудачной оказалась атака и 120-го стрелкового полка, который овладел восточными ска-тами сопки Безымянной. Не смог выполнить поставленную боевую задачу и 119-й стрелковый полк. На-ступавшие понесли большие потери в людях. Участник Хасанских боев командир стрелкового батальона капитан Стеженко вспоминал об атаке 2 августа: "Наш батальон на-ступал на японцев через южный вы-ступ, имея задачей занять Заозер-ную. Перед нами лежало простран-ство в 150 метров, сплошь оплетен-ное проволокой и находящееся под перекрестным огнем. В таком же по-ложении находились наши части, наступавшие через северный выступ на Безымянную. Мы могли бы значительно быстрее расправиться с зарвавшимся врагом, если бы на-рушили границу и овладели окопа-ми, обходя их по маньчжурской тер-ритории. Но наши части точно ис-полнили приказ командования и действовали в пределах нашей тер-ритории".
   В Токио быстро поняли, что по-бедный бой местного значения за две приграничные сопки может вы-литься в гораздо более широкую вооруженную конфронтацию. Но главные силы императорской армии находились в то время не в Мань-чжурии, а вели военные действия против чанкайшистского Китая. По-этому, японцами было принято ре-шение локализовать пограничный вооруженный  конфликт на выгодных для себя условиях.
  4 августа японский посол в Москве М. Сигэмицу заявил Народному ко-миссару иностранных дел СССР – М.М. Литвинову о готовности прави-тельства Японии приступить к пере-говорам по урегулированию погра-ничного конфликта.
Нарком иностранных дел М.М. Лит-винов заявил японскому послу:
      "Под восстановлением положе-ния я имел в виду положение, суще-ствовавшее до 29 июля, то есть до той даты, когда японские войска пе-решли границу и начали занимать высоты Безымянная и Заозерная…"
Японцы с такими условиями совет-ской стороны не согласились. Их по-сол М. Сигэмицу предлагал вер-нуться к границе до 11 июля – то есть до появления пресловутых око-пов на вершине Заозерной.
      Стороны за считанные дни на-растили в месте боев большие си-лы.  Наступательная операция на высоты Заозерная и Безымянная го- 
14 
товилась по всем правилам военно-го искусства.
    5 августа 1938 года Народный ко-миссар обороны СССР маршал Во-рошилов направил Блюхеру и Штерну директиву – выбить япон-ские войска с высоты Заозерной, используя фланги. То есть войскам Дальневосточного фронта разреша-лось в предстоящей наступательной операции перейти государственную границу.
      Генеральное наступление в рай-оне высот Безымянной и Заозерной советское командование назначило на 6 августа. Предусматривалось провести артподготовку силами трех артиллерийских полков, а также поддерживать и прикрывать назем-ные части с воздуха. Осуществле-ние операции требовало, во-первых, тройного превосходства в численно-сти нашей наступающей пехоты и средств подавления; во-вторых, – внезапной и одновременной атаки. Необходимо было определить наи-менее защищенные участки укреп-ленной полосы и овладеть ею по возможности обходным маневром, а не в лоб.
     Сложность заключалась в том, что в ликвидации японской авантю-ры фактически участвовали только 2 стрелковые дивизии – 40-я и 32-я и поддерживающие их танки и САУ. За счет 6 полков этих дивизий нужно было выделить также силы для обеспечения обоих открытых флан-гов.
      Боевой приказ командира 40-й стрелковой дивизии полковника В. Базарова, которая сражалась на озере Хасан с первого до последне-го дня, был отдан полкам утром 6 августа. Он гласил: "40-я стрелковая дивизия, атакуя японо-маньчжур, имеет основной задачей уничтожить противника совместно с 32-й стрел-ковой дивизией в районе Заозерной, овладеть и прочно закрепить за со-бой высоту Заозерную…"
   На рассвете 6 августа советские штурмовые части заняли исходные позиции. Ночью под проливным до-ждем была проведена рекогносци-ровка местности, уточнено располо-жение японских позиций, отработаны вопросы взаимодействия стрел-ковых частей, артиллерии, танков и авиации.
   Сигналом для наступления соеди-нений 39-го стрелкового корпуса должны были послужить бомбовые удары нашей авиации. Однако, из-за низкой облачности и дождя, вылет самолетов в первой половине дня задержался. В связи с этим было перенесено и время атаки.
  Наступление советских войск на неприятельские позиции началось 6 августа в 16.00. Первый удар по ним нанесла советская авиация – 180 бомбардировщиков под прикрытием 70 истребителей. С тяжелых бом-бардировщиков ТБ-3 на непри-ятельские позиции на высотах и за ними было сброшено 1592 авиа-бомбы общим весом 122 тонны.
      Вторую волну самолетов со-ставляли десятки истребителей. С бреющего полета они приступили к обработке вражеских позиций. Со-ветские летчики деморализовали противника, нанесли ему большие потери в живой силе и технике.
      После налета авиации по высо-там и по местам предполагаемого сосредоточения японских резервов был произведен огневой налет ар-тиллерии. Тысячи снарядов обру-шились на высоты, уничтожая огне-вые позиции японцев, разбивая блиндажи и укрытия, засыпая зем-лей и камнями окопы и ходы сооб- 
15 
щения.  Дивизион орудий береговой артиллерии Тихоокеанского флота метким сосредоточенным огнем рассеял и частью уничтожил значи-тельные скопления пехоты на скло-нах высот Заозерной и Безымянной.
      В 17.00, после артиллерийской подготовки, при поддержке танковых батальонов 2-й механизированной бригады, стрелковые подразделения пошли в наступление и завязали бои за высоты. Вперед вырвались танкисты. Крутые каменные склоны затрудняли наступление, а два узких прохода (15 – 20 м в ширину) между озером и сопками стесняли манев-рирование. Атакующих сразу же встретил сильный ружейно-пулеметный огонь. С корейской (по-селок Хомоку) территории на не-большом участке завязавшегося боя сосредоточили свой огонь несколько вражеских артиллерийских батарей.
      И все же танки упорно двигались вперед. Они шли по узкому, заболо-ченному перешейку между озером Хасан и рекой Тумень-Ула. Серьез-ным препятствием на их пути была сопка Безымянная. Отсюда, чтобы прикрыть подступы с фланга, про-тивник вел сосредоточенный огонь из противотанковых орудий и стан-ковых пулеметов. Японцы били по машинам прямой наводкой, но со-ветские танки, используя неровности местности, продолжали двигаться к высоте. Огнем и гусеницами они уничтожали проволочные загражде-ния, врывались в расположение японцев, опрокидывая на ходу бое-вую технику, расстреливая пехоту.
      Одновременно с танками стре-мительно продвигались вперед и батальоны 96-го стрелкового полка. В 18.00, в результате штыковой ата-ки, они заняли северо-восточные скаты Безымянной. Одновременно подразделения 118-го стрелкового полка при поддержке танков обогну-ли озеро Хасан с запада и атаковали Заозерную. В то же время 119-й стрелковый полк огибал Хасан с се-вера. Овладев восточными скатами Безымянной, он пошел в наступле-ние на Заозерную. В 22.00 взвод лейтенанта Королева достиг ее под-ножия, а через полчаса атака полков с флангов завершилась стреми-тельным штыковым ударом, и часть высоты Заозерной была освобожде-на от захватчиков.    Однако, подтя-нув резервы, противник перешел в контратаку. Поредевшие части 40-й стрелковой дивизии с трудом отби-вали ожесточенный натиск японцев. Создалось критическое положение. Тогда полковой комиссар З.Ф. Иван-ченко и начальник политотдела ба-тальонный комиссар Н. Полушкин собрали все резервы дивизии и по-вели их в бой. Японцы отступи-ли.   Ожесточенный бой на ближай-ших подступах к высотам и на скатах сопок продолжался до глубокой ночи.
  На рассвете 7 августа бои за высо-ту Заозерную возобновились. Япон-цы пытались вернуть потерянные позиции. Подтянув значительные резервы, они в течение дня пред-приняли 20 ожесточенных контратак. Подпуская врага на 100 – 200 м, советские бойцы ураганным огнем сметали его цепи. В этот день противник понес значительные по-тери, но не добился успеха.
      Бои за высоты продолжались 8 и 9 августа. На третий день боев части 40-й стрелковой дивизии овладели почти всем длинным гребнем (кроме его северной части) сопки Заозерной. На следующий день пол-ки 32-й стрелковой дивизии, настой-чиво атакуя, захватили высоту Бе- 
16 
зымянную. Японцы в районе боев удержали за собой только неболь-шие, хорошо укрепленные высоты Черная, Пулеметная Горка и Бого-мольная. Артиллерийский огонь велся не только по японским пози-циям на высотах, но и по корейскому селению Хомоку, где на огневых по-зициях стояли вражеские батареи.  Японское правительство запросило перемирия.
 Пограничный конфликт в районе озера Хасан в 1938 году по времени был скоротечен, но сопровождался большими потерями. Людские поте-ри японских войск за время хасан-ских боев, по свидетельству япон-ских источников, составляли не ме-нее 500 человек убитыми и 900 ра-неными. Потери частей, непосред-ственно участвовавших в боях, со-ставили 20 %. Передовые части по-теряли половину своего состава и были лишены боеспособности.
   Согласно рассекреченным дан-ным, советские потери во время бо-ев на озере Хасан составили 865 человек убитыми, 95 – пропало без вести или попало в плен, 3279 со-ставили раненые, контуженные, обожженные и больные.
      Советское правительство высоко оценило мужество и воинскую доб-лесть участников боев на озере Ха-сан.  26 военнослужащих удостои-лись звания Героя Советского Сою-за, 95 бойцов и командиров были награждены орденом Ленина, 1985 – орденом Красного Знамени, всего 1935 – орденом Красной Звезды, 1326 – медалями "За отвагу" и 1159 – медалями "За боевые Заслуги".
      Впоследствии все участники бо-ев получили специальный памятный нагрудный знак.    В целях увекове-чения памяти героев Хасана Прези-диум Верховного Совета СССР Ука-зом от 5 июля 1939 года переимено-вал приграничный Посьетский район Приморского края в Хасанский рай-он.

 
      
         ИЗ ИСТОРИИ СЕЛА ГИЛЕВКА
 
Село Гилевка расположено на юго-западной оконечности Кулундинско-го ленточного бора. Это старинное сибирское поселение. Архивных ма-териалов о начале заселения этих мест не  сохранилось. В разговоре чаще всего было можно услышать его названия, как "Старая Гилевка", оно бытует в народе до сих пор. Се-ло разделено на две части речкой, которая берет своё начало в юго-западной степи. Река сравнительно спокойная, лишь весной становится полноводной и бурной. В северной части между речкой и кромкой бора жили старожилы, сибиряки. У них в большинстве дома были двухэтаж-ные или крестовые, с добротными хозяйственными постройками. Дама эти принадлежали зажиточным, ку-лацким семьям. С южной стороны речки жили в преобладающем большинстве переселенцы из раз-ных уголков России. Селились они, придерживаясь земледельческого принципа. Поэтому образовывалась улица, а порой несколько, где соби-рались жители, приехавшие из одних каких либо Российских мест. Так образовались две улицы с одним названием Моршанка и целые рай-оны Тырны и Солонцы. На все село была одна церковно - приходская школа. Находилась она  за речкой в северной части села. Детям, жив-шим  в южной части села, ходить 
17 
было сравнительно далеко. После занятий зимой на льду речки часто устраивались кулачные бои, в большинстве случаев они заканчи-вались победой в пользу Моршанки. От села веером отходили в юго-западном, юго-восточном и южном направлении выпаса и пашня.  Рас-стояние до самых отдаленных уча-стков достигало 25 км. Почвы черно-земные, плодородные, и на них снимали богатые урожаи зажиточ-ные и кулацкие хозяйства. Уже по-тому времени они применяли луч-шую агротехнику и передовые сель-хозмашины. Село было в классовом отношении дифференцированно. С одной стороны резко выражены ку-лацкие хозяйства, основанные на батрацком труде. Такими были бра-тья Тимофей и Василий Самодурен-ко, Семен Михайлович Шибков, Па-вел Захарович Пересатько и другие. С другой стороны почти всю свою  жизнь батрачившие на кулаков такие как Е.Н. Охрименко, К. Чуб, П. Гончаренко, А. Е. Симонов и другие. Неравенство в классовом отноше-нии, борьба между беднотой и кула-ками проявлялась в различных формах скандалов и драк. До рево-люции здесь, как и в других селах, не было ни клубов, ни народных до-мов для развлечения молодёжи. Молодежь проводила время на дос-витках, где девушки зимними вече-рами пряли, вышивали да пели свои песни, ребята устраивали игры и слушали рассказы бывалых людей особенно участников империалисти-ческой войны 1914 года. Прошло 206 лет. Сегодня мы видим наше село процветающим. Каким оно будет в будущем, зависит от нас с вами.
Первые жители села, известные с  1705 года - Овчинников Осип Фи-липпович, Симонов Алексей Степа-нович, Гилевский.
 На 22 марта 1802 года Федор Вол-ков зарегистрировал с Гилевка в г. Камень и оно стало входить в состав Каменской волости, с 1816 - в Ниж-некулундинскую.
Население.
1811 год - 56 человек
1834 год. 118 человек
Первые улицы села Волковская, Пензенская, Заречная.
В 1916 произошел сильный пожар, выгорело две улицы. В 1919 году построена  церковь, мельница.
 В 1929 году прошла коллективиза-ция.
В нашем селе организовали три колхоза "Победа Колядо", "Буденно-го", "Заря Алтая". Проработав так несколько лет, колхозы соединились в один. Название с той поры по се-годняшний день он несёт "Заря Ал-тая". В годы Великой Отечественной войны к нам с Поволжья, по указу Председателя Президиума Верхов-ного Совета СССР за подписью Ми-хаила Ивановича Калинина, пересе-ляют немцев.
В настоящие время в Гилёвке 584 двора, 1638 жителей села. Из них -1238 взрослое население,  400 де-тей. 582 человека работают в колхо-зе, 343 пенсионера
 Средний возраст 39,7 лет. У мужчин 37, 9 лет, у  женщин 41,3
Мир, в котором мы живём, велик и разнообразен. В нем столько инте-ресного, что каждое явление, с ко-торым мы встречаемся в жизни, требуют объяснения, разгадки. Чем взрослее я становлюсь, чем больше я узнаю, чем больше я узнаю, тем больше загадок мне хочется разга-дать. На летних каникулах мы часто выезжаем на природу, отдыхать ка-ждый раз стараемся в разных живо- 
18 
писных местах, и я обратила внима-ние, что даже каждая стайка бере-зок, каждое блюдечко-озеро имеет своё, порой совершенно не понятное для меня, название. Например Елесино. Я расспросила своих де-душек и бабушек, которые родились и прожили здесь свою жизнь. На что мой восьмидесятилетний дедушка высказал своё предположения, что озеро назвали так, потому что оно возможно принадлежало человеку, которого звали Елеся. Меня эта версия не убедила. Открываю сло-варь Даля. Нашла слово сходное по звучанию - елесить. Елесить-елосить, елозить, льстить, угодни-чая льстить. Получается, что чело-век, по имени которого называется озеро, среди односельчан пользо-вался неоднозначной репутацией. Был льстец, пытался всем угодить. Так ли это? Чтобы подтвердить это, мне пришлось поговорить с многими старожилами, не один раз заглянуть в толковые словари русского языка. Эта работа так увлекла меня, что захотелось разобраться в истории мест географических названий на-шего села, ведь и Гилевка это тоже непростое слово. Одно из значений слова гиль-смута, мятеж, скопище. Могло случиться так, что именно это значение легло в основу топонима Гилевка. В истории села записано, что первый в этих благодатных мес-тах поселился беглый каторжник. Из истории мы знаем, что на каторгу и в Сибирь отправляли не только воров и убийц, но и политических заклю-чённых, то есть, людей, сеявших в народе смуту, мятеж. Мне же наи-более привлекательным показалось второе значение этого редкого  в со-временном языке слова: гиль - (с западного)  пташка, снегирь. Даже сейчас ясным, морозным утром на ветвях деревьев, растущих в нашем дворе, можно увидеть стайки этих бойких красногрудых птиц. Легко се-бе представить, сколько их было в этих местах, когда сюда пришли первые поселенцы.
Первые люди поселились на левом берегу речки Бакланки, которая по-лучила своё название, потому что на берегу жили дикие утки - бакланы. Самое глубокое место Бакланки назвали Лава. В этом месте вода была чистой и прозрачной, дно у во-доема было песчаным, по его бере-гам были устроены мостки, с кото-рых женщины полоскали бельё, а мальчишки с удовольствием купа-лись. В низменных местах речки Бакланки, где в большом изобилии произрастала сочная трава, гилевцы ппасли скот. Поэтому урочище по-лучило название Гилев Лог. Отсюда, по одной из версий, так же стали на-зывать и соседнее село - Гилев Лог. В несколько километрах от деревни, глубоко в бору, вдруг перед путни-ком открывается блестящая чаша озёра Бакланьего. Высокие камыши  растут и по его обрывистым бере-гам. Издавна эти места облюбовали прожорливые, крикливые бакланы. Да и сейчас зазевавшийся рыбак может вытащить из сетей обглодан-ный скелет карася. Богата русская природа, умен и сметлив русский народ. Умело использует  в своей повседневной жизни в  своих целях то, что создано природой. Первым поселенцам пришлось жить нату-ральным  хозяйством. Это значит, что не только продукты, но и одеж-ду, орудия труда они производили сами, своими руками. Наши предки сеяли лен. Из него производили вручную холст, из которого потом шили все необходимое для одежды и дома. Ткань была очень крепкой,   
19
 но невзрачной. Вскоре пришло на помощь людям необыкновенное озеро в бору. Кто-то из охотников заметил, что вода в нем с привкусом горечи и в ней хорошо отмываются руки и посуда. Сибиряки попробова-ли замачивать в ней лен. Полотно стало белым и нежным, как шелк. Озеро в тот час получило название Горечкино. Такова же этимология топонимов озёр Щелочное и Соле-ное. В озере Соленое вода как креп-кий рассол, и ещё в незапамятные времена люди знали о целебных свойствах озёра и гоняли коней туда на лечение. В щелочном вода чис-тая мягкая, как будто ее настояли на древесной золе. Рядом с деревней находилось озеро Мочище. Издавно в нем замачивали  коноплю, затем ткали из неё полотно.
Чем больше я знакомлюсь с истори-ей нашего села, тем больше хочется вступить в партию зелёных. Я обра-тила внимание на то,  что многие уголки моей малой Родины обрели своё название по виду животных и птиц, водивших в этих местах в ог-ромных количествах. Кроме пере-численных мною озер, есть ещё и Лебяжье, берега которого поросли густым кустарником, где и сейчас правда в редком случае селятся па-ра лебедей. Есть ещё Гоголиное, Куликово, Орлиное, хотя орлов дав-но не видно. Птичкам невеличкам куликам повезло гораздо больше. Их очень много водилось в наших краях два века тому назад, и охотники говорят, что меньше их не стало. На озере Куликово Ближнее есть остров образовавшийся в результате наносов, который получил название Заплывной. Для того, чтоб попасть в Чёрный Борок по суше, нужно было приехать между озерами Горичкино, Гоголинное. Для этого необходимо было преодолеть лишь Слегу. Так называлось подтопленное место между озерами, для проезда через которое на бричках укладывали толстые жерди-слеги. С левой стороны этой дороги находилась Ворга - болотистая кустарниковая низина затоплена водой. По бору рыскали лисы, их норами были изрыты все берега озёра Лисьего. Деревня была украшена кружевами березовых колков. Березки вплот-ную подходили к деревне, а самые смелые из них белоногими стайками селились между домами, и каждая из стаек имела своё название. Ря-дом жили непуганые нашими пред-ками зайцы. Колок, где они обитали, так и называли Зайково. На опушке этого колка росло много душистой лесной клубники, что ее хватало на всю деревню. Ее заготовляли в прок, сушили, а зимой варили вкус-ные лечебные компоты. Но катаст-рофически не хватало хлеба. Под-нятие целины навсегда решила эту проблему. Распахали луга и поляны – не стало ягоды. Для новоселов нужно было жильё. Дома строили деревянные, добротные, на это вы-рубали лес. А лес это наши легкие. Перевелись зайцы. От красивого колка осталось одно название - Зайцево. Мох для постройки брали в бору. Место это называлось Мохо-вое. Больной своробою скот (чесот-кой инфекционное кожное заболе-вание) выгоняли за деревню, это место бора назвали Своробатое.
 Невозможно представить себе за-гадочную чашу леса без самого мудрого на свете животного - без змеи. И, конечно, змеи в наших мес-тах водятся в изобилии. Рядом с нами живут и безобидные ужи, и ядовитые гадюки, и юркие огневки. То место, которое они себе облюбо- 
20 
вали для зимней спячки, называется Змейково. Любители грибов и ягод стараются обойти стороной это опасное место. Но ещё больший трепет вызывает у людей крохотный водоемчик в глухом лесном уголке. Диаметр не превышает десяти мет-ров. Весной вода бурно бежала по этому месту через Якунинский брод в реку Кулунду. Вода в нем остава-лась холодной даже в самый жаркий летний день. Чтобы уберечь детей от несчастного случая, взрослые на-звали этот водоем -Чертова Яма. Ребятишки рассказывали страшные истории о том, что на дне этой ямы водятся черти и подкарауливают тех, кто несмотря на родительский запрет, решается искупаться в этом  озерце. Другое лесное озеро имеет два названия, одно из них Комарье. Всем известно что комары, эти ма-ленькие кровопийцы, водятся в сы-рых местах, куда редко попадают луч солнца. Именно таково распо-ложения озёра Команде. Некоторые называют это озеро Полтинным. Этимологию этого озёра разгадать нам не удалось.
Названия некоторых озёр являются отражением того, чем занимались наши предки. Возьмем, к примеру, озеро Катешное. В словаре Даля я нашла два слова, которые пишутся одинаково, но с различным ударе-нием. 1. Катище - место на берегу реки, куда на зиму возят бревна, а по весне скатывают в воду для сплава. Для сплава леса необходи-ма большая река. В нашей местно-сти такой реки нет. В беседе со ста-рожилами я убедилась, что такой реки у нас нет и не было. Тогда я остановилась на втором значении слова. 2.  Катище - место в лесу, до которого волокут бревна по чаще и накатывают их на специальные те-леги-дровни. Оказалось, что это ме-сто очень удобное для заготовки ле-са. Расположено не далеко от села. Прямо за ним, на противоположном берегу, растёт сосновый бор, дере-вья которого шли на строительства домов и заготовку сосновых дров Наиболее удобным и лёгким спосо-бом их транспортировки был сплав по озеру. Поэтому озеро назвали Катешное. Самое большое озеро у нас Кривое. Название  не очень, но соответствует форме этого водоема. Берега его обрывистые и неровные, но на них много камыша, который наши предки использовали в качестве кровельного материала Крыли крыши сараев и других под-собных помещений, а небогатые крестьяне крыли и крыши домов. На озере есть острова, на которые в засушливые годы можно попасть бродом, где также пасли скот. Са-мый крупный остров Березовский, богат берёзами из которых гнали дё-готь, для смазки сапог и осей бри-чек, для лечения людей и животных. Да и само озеро было для моих земляков палочкой - выручалочкой, даже в самые голодные годы. В нем водилось много рыбы:  карась, линь, щука, окунь..  Все изменилось тогда когда через бор провели железную дорогу Барнаул-Кулунда. Весной вода из Кулунды разливалась по бору, пополняя озёра свежей водой, принося с собой рыбу. Насыпь же-лезной дороги перекрыла путь внешним водам. Сделав одно дело, строители забыли о другом. Под на-сыпью надо было проложить канал, для стока воды во время весенних разливов. Таким образом, свежая вода перестала поступать в боровые водоемы, и рыбы в них стало меньше. Самыми живучими оказа-лись караси и гольяны.
 
21 
В восьмидесятые годы  прошлого века в чью-то голову пришла идея использовать замечательную пре-сную воду  озёра Кривого для поли-ва некоторых участков земли. По-строили ирригационные сооружения и огромными потоками, днём и но-чью, все лето вода из озёр текла из поля. Теперь трудно оценить,  при-несло ли это пользу нашему селу, но ущерб, нанесенный озеру этим безумством, налицо.  Озеро обме-лело, вода в нем стала мутная, а вместо  жирных увесистых карасей в нем маленькие серенькие карасики. Рядом с озером Кривым находится маленькое озеро Круглое.  Отделе-ны они друг от друга небольшим пе-сочным переходом. Старики говорят, что когда-то это было одно озеро, но в какой-то сухой год воды в нем поубавилось настолько, что даже обильные дожди следующих лет не смогли пополнить его и перекрыть все образовавшиеся во время засухи островки.
Река Коновалиха получила своё на-звания скорее всего потому, что там жил конский лекарь.
Земля вокруг села делилась на на-делы, некоторые и сейчас сохранили свои названия по  фамилиям собственников - Дураковский, Ка-щенский колки. Некоторые названия возникли совсем недавно. Так по предложению  агронома Шмалия для полива сада запрудили речку Чуличиху. Образовавшийся в след-ствии этого пруд назвали Шмалев пруд. Есть места, которые меняют свои названия. Так, например про-изошло с названием Слега, когда на этом месте построили мост, за тем вместо моста в середине восьмиде-сятых годов уложили трубы.. Рыбаки так и говорят рыбу ловили на трубах (а не на Слеге, как говорили рань-ше.)  Доказать ту или иную версию в наше время не просто. Чтобы глуб-же разобраться в этом вопросе я прочитала много различной литера-туры по ономастике – науке, которая занимается изучением собственных имён людей, названием населённых пунктов, различных географических мест. Особенно меня увлекла книга Льва Успенского ''Загадки топонимики''. В своей работе он пи-шет, что никакую теоретическую ра-боту нельзя вести без топонимиче-ской этимологической осторожности. В нашем случае это предостереже-ние просто необходимо. Возвраща-ясь к началу своей работы, я напо-минаю вам о том, что меня привлек-ла неоднозначность названия наше-го села. Так как по одной из истори-ческих версий беглым каторжани-ном, основавшим наше село, был поляк по фамилии Гилевский. Воз-можно, он искусно сочетал в топо-ниме Гилевка свою фамилию и за-падное название красивой зимней птички. Тоже самое могло произойти и с Елесенным озером. Елеся могло быть не уличной кличкой льстивого пронырливого человека, а просто уменьшительно - ласкательным уличным прозвищем от имени Ели-сей. Исходя из выше сказанного, мы убеждаемся, что каждая из выдви-нутых нами версий имеет право на существование.
Мне очень хочется, чтоб мы уваже-нием относились к своему языку, к тому родному уголку, с которого на-чинается наша большая Родина, чтобы мы не стали Иванами, непом-нящими своего родства, а были ее достойными гражданами..
От редакции: к сожалению нам не известен автор этой работы.
 

22
ЛИТЕРАТУРНАЯ СТРАНИЦА
           ГУСИ - ЛЕБЕДИ
Улетают на юг гуси - лебеди
С грустью смотрят девчонки
                им в след
Вы возьмите с собою нас лебеди,
Может там для нас принцы есть
В детстве часто слышали сказки мы
О далёкой заморской стране,
Лето круглый год, птицы райские,
Принц - красавец на белом коне
Ах вы, милые наши золушки,
Где же каждой по принцу вам взять?
Оставайтесь вы на родной земле
Мы весной к вам вернёмся опять.
Вы найдёте себе своих суженных
На чудесной,  Сибирской земле,
Дочкам сказку читать своим будете
О далёкой, заморской стране
И придут в этот мир снова золушки
И принцессы, и короли
И опять мечтать будут девочки
О красивой, большой любви
 
Сморода Л И село Завьялово.

          МОЯ ДУША
Я видел сон: душа летела
Куда-то в сторону небес!
Нежданно облако задела
И, потеряло интерес!
Рванула вниз. Со всею мощью;
Не захотела к богу в рай!
Поставить здесь бы многоточье:  Мол, кто как хочет понимай!
Но я скажу, что дальше было:
Вернулась, стало быть она,
И, чтобы  дрожь ее не била,
Хлебнула крепкого вина!
И, понеслась по всей округи
Искать приют, чтоб снова, вдруг
Принять на грудь людские муки
И выручить от этих мук!
А я лежал уж бездыханный:
Готовился, что на погост
Снесет народец самозванный,
Ступая чинно, во весь рост!
Чтобы назад не возвратится
Отжив недолгий, глупый срок
Чтобы туманом растворился
Чтоб принял мои мощи Бог!
И тут душа моя с разлета
Обратно в грудь мою вошла!
Уставши чуть от перелета,
Вновь оживить меня смогла!
Сказала: «Хватит прохлаждаться,
Пора за дело, братец мой
Опять начнём с тобой пытаться
Чинить раздоры меж собой!
Мне без тебя, увы, убого!
Мне без тебя, хоть волком вой!
С тобой, опять нас будет много,
Хоть и ругаемся порой!»
В согласьи я мотнул главою, 
Сказав: «Давай уж дальше жить!   
Выходит, только мы с тобою,
Умеем верить и любить!»
 
Обрезков С А село Светлое.

           ХРАНИ, ГОСПОДЬ...!
Храни, господь, любовь земную!
Не дай ей сгинуть в суете.
Не дай преобразить в иную,
Не дай кругами по воде
Ей разойтись и  успокоясь,
Не восставать желаньем уж,
И, в глубине мышленья роясь
Вдруг выкинуть ее из душ!
Душа не выдержит потери,
Не вынесет сие собой!
И, потеряв надежду с верой,
Махнет  на все своей рукой!
Храни, господь, ее до срока:
Оберегай земную суть,
Ведь, без неё душа убого:
Жестокостью сжимает грудь...!
Нельзя, чтоб плотью не владела,
Душою, сердцем, смыслом, и,
Собой, чтоб каждого задела:
Зажгла желания огни! 
 
23 
Храни, господь, любовь земную!
Не дай  ей, боже, угасать!
Но где найдешь ещё такую,
Которой хочешь обладать?!

Обрезков С А с, Светлое

ЗАВЕТНАЯ КАЛИНА
По весне, при долине,
Расцветал куст калины.
У калины мы той
Повстречались с тобой.
Ты сказал: "до зари
Мне любовь подари!"
Мой ответ ожидал,
Клятву верности дал.
Сладко пел до утра
Мне всю ночь ты вчера.
Лишь зажглася заря-
Расставаться пора.
Зачем клялся ты зря,
О любви говоря?
Вместе с ранней зарёй
Мы расстались с тобой.
От меня лишь ушёл-
Вмиг другую нашёл...
И вечерней порой
До калинушки той
Яодна всё хожу,
Но тебе не скажу.
Н Белоусова
 

ПЕНСИОНЕРСКИЙ МАРШ
Нет, не ищу я покоя
На склоне преклонных лет
И вас зову за собою,
Всех, кому сотни нет.
Пусть пролетели годы
И юность давно позади,
скажем:"какие невзгоды?
Всё ещё впереди!"
В море пойдём в непогоду,
В руки возьмём штурвал,
И, покорив природу,
Свой зададим ей бал!
Будем петь-веселиться
На зло непогоде-штормам,
Посмеем не подчиниться
Этим преклонным годам!
Н Белоусова
 
 

ТРУДНАЯ МИССИЯ
 
В тяжёлый для нас венный год я, двенадцатилетний пацан, пришёл утром на дежурство в Нижне-Бурлуковский сельсовет Кокшетау-ской области.
Секретарь сельсовета объяснил мне, что я буду посыльным у нало-гового агента. Последний дал мне список из двадцати должников по налогам для вызова в сельсовет.
Село большое, мы приехали в него перед войной, жителей я мало знал. Названий улиц и номеров домов ни-когда не было. Приходилось очень много расспрашивать..
Бывало, отыщу нужного человека, а он живёт почти рядом, где только что был. Или ищу Ерёмину, а она живёт в доме Алексеевых, и мало кто знает её настоящую фамилию. Одним словом, намаялся я в тот день, и к концу дня пришёл отчиты-ваться.
Меня тут же секретарь сельсовета нагрузил ещё тремя похоронными извещениями, это под вечер-то, в разных концах села и при пустом желудке. Ноги мои гудели от уста-лости.
Наскоро перекусив дома варёной картошкой с молоком, пошёл разно-сить похоронки.
Фамилий уже не помню, но первую семью, живущую в нашем краю, я 
24 
хорошо знал, погибший был у них единственным сыном.
Дома была только его мать. Чужим от волнения голосом сообщаю ей страшную весть. Лицо её как-то дрогнуло, появилась, как мне пока-залось, весёлая улыбка. Затем лицо её исказилось, она с шумом выдох-нула воздух и из груди её вырвался надрывный крик боли, перешедший в громкий слёзный плач с причита-ниями. 
Я у порога тоже залился горькими слезами, и громко рыдал. потрясён-ный её горем, я ничем не мог ей по-мочь, да и не знал как. Уйти тоже не мог, не решился оставить её одну в таком горе.
Несколько минут мы  с ней ревели одни, потом к нам присоединилась соседка и ещё кто-то из прохожих. Стали успокаивать, дали воды, го-ворили, что он, может быть, жив приводили примеры ошибок. На-пряжение стало убывать. Я распро-щался, и пошёл дальше нести свой крест
Потрясённый пережитым, я остав-шиеся две похоронки вручал так: «Вам бумажка из сельсовета», и бы-стро уходил.
А меня догоняли звуки человеческо-го горя, которые вскоре заглушал шум ветра. А за месяц до конца войны, возвращаясь из школы, я ус-лышал рыдания, которые усилива-лись навстречу мне. Рыдания моей матери. Погиб мой старший брат, последняя жертва нашего рода в этой войне. Всех их трудно сосчи-тать. Я намеренно не стал описы-вать горе нашей семьи. Я и чужое горе описывал в слезах. Не дай вам Бог такое пережить.

В.С. Коробейников
 

ДЕТСКИЕ ОБИДЫ
 
 Шёл 1944 год. Прошлой осенью я забросил учёбу, поэтому, весной, сразу после Первого мая, пошёл ра-ботать в полевую бригаду. Особое место для меня в это лето занял се-нокос. Во-первых, это уже полно-ценная «взрослая» работа без на-ставника, во-вторых, здесь я по-взрослел не по годам. Однажды Фё-дор Иванович, наш бригадир, сразу после обеда привёл меня к стоящим в ряд конным граблям. «Вот, Вася, на этих граблях никто не может ра-ботать. Попробуй, может, у тебя по-лучится. На них тяжеловато рабо-тать, но нынче сена столько нако-шено, что девчата не успевают сгребать. Они-то и подскажут, как на них можно безопасно работать» - сказал он мне, и поспешил по своим делам. Грабли «с характером» стояли чуть поодаль от остальных. Девчонки, им самим-то было по пот 14 и старше лет, объяснили, что грабли нужно поднимать вручную за рычаг, так как механизм подъёма от усилия лошади не всегда срабаты-вает. Ноги (босые, конечно) надо держать на передней части рамы, иначе пятки можно лишиться в один миг.
Теория теорией, а на практике ока-залось всё гораздо сложнее. Мои ноги до передней части рамы едва доставали; их так и тянуло в то ме-сто, где «пятки рубит». Вскоре я по-лучил приличный «прикус» правой пятки, и больше никогда её не под-ставлял. Работать с короткими но-гами очень тяжело.  Левая нога нос-ком кое-как достаёт до переда рамы, а правая висит, пока не придёт её 
25
 время нажимать на педаль сброса сена в валок. А механизм не сраба-тывает. Хватаюсь за рычаг, и сбра-сываю сено вручную с опозданием. Валок получался разбросанным, грузить его будет очень трудно. А бывало часто и так: механизм сра-батывает, сено сброшено, но он снова и снова включается сам, зу-бья прыгают бесконечно и сено не гребут. Нужно остановиться, чтоб механизм отключился, и повторить заезд. Вот такая «катавасия» полу-чалась. Это выматывало слабые детские силы, да ещё, вдобавок, из-нуряющая жара делала своё дело. А кормили плохо, поскольку всё отда-вали фронту.
Работал я на этом отдельном не-большом покосе, естественно, силь-но уставал и часто отдыхал. основ-ные силы бригады работали далеко за увалами, и их никогда не было видно, только два-три раза в день, словно ураган, налетал бригадир на быстром коне, заставал меня врас-плох, если я отдыхал.. он кричал на меня, размахивая плёткой. Я страш-но боялся, что он стегнёт меня плёт-кой по спине. Но мои опасения были напрасны, Фёдор Иванович никогда не занимался рукоприкладством. Это был человек напускной строго-сти, трудяга, и очень ответственный. Пришёл он с фронта по ранению, и на него сразу же взвалили тяжёлое бремя бригадира. Я даже не пред-ставляю себе, когда он спал – всё время был в делах, всюду успевал. Большой подмогой в том был ему помощник – резвый конь.
Но вернёмся к граблям. С первого же дня при  каждой передышке я стал искать причину неисправности граблей. Сравнивал их механизмы с другими, и разницы не находил. Вроде, всё одинаковое, но мои не работают! Однажды я уловил еле заметную разницу. У моих граблей износились рабочие поверхности зубьев храпового барабана, и упор с них соскальзывал. Я начал обдумы-вать, как исправить положение. И меня осенило: надо поменять мес-тами колёса, нужна помощь двух взрослых парней. Но, когда я позвал их, они наотрез отказались – в один голос твердили, что всё бесполезно. Кого я только не упрашивал. Даже поварих. Бригадир тоже не поддер-жал мою затею, и никого не дал в помощь. Надо мной уже стали по-смеиваться, как над ненормальным. Было очень обидно. Ну почему люди такие глупые!
Понял меня только один пацан - не-мец по имени Виля. Был он старше меня на два года, низкорослый и хлипкий, работал ночным пастухом. Вместе после завтрака пошли к зло-получным граблям. В отличие от других, он сразу уловил суть дела, только проку от этого никакого – в две ребяческие силы нам не спра-виться. И тут меня снова осенило. Рядом лежала куча дров. Говорю Виле: «Давай из дров сложим клеть, вагами на неё «посадим» грабли, колёса зависнут, и мы их легко по-меняем». На всё про всё у нас ушёл один час. Тут же запряг лошадь и испробовал наше творение. Грабли работали как новые!
До обеда нагрёб столько сена, сколько не успевал за весь день. Радости не было предела, душа моя пела! На стан приехал, когда вся бригада обедала. Войдя в столовую, я крикнул: «Никто не хотел мне по-мочь, а мы с Вилей переставили ко-лёса, и теперь грабли работают, как часы!» Мои слова имели эффект пощёчины, таким образом я отом-стил всем за унижение. Но радость 
26 
моя была не долгой. После обеда моих граблей не оказалось на месте. Я стал всех расспрашивать, и одна девчонка шепнула, что Валька угнала грабли. На лошади я догнал похитительницу. На мой вопрос, по-чему она взяла мои грабли, ответи-ла, что это Фёдор Иванович велел запрягать мои грабли. А бригадир для меня  был царь и бог. Обида душила – не передать словами. А ещё обидней стало, когда я начал работать на Валькиных граблях. У них была такая же «болезнь», толь-ко менее выраженная, но уже «не-излечимая». Это были очень старые грабли, и перестановку колёс там уже делали неоднократно. Об этом свидетельствовали сильно стёртые зубья храпового барабана.
Впоследствии я спросил у бригади-ра, почему он велел Вали запрягать мои грабли. «Я такого указания не давал» - был ответ. Кто из них врал, не знаю. Но, однако команды вер-нуть грабли не дал.. тогда я решил сам их вернуть, но не мог их найти. Эта гадкая девчонка прятала их от меня – то в конюшне, то за сараями, то в лесочке. Даже на сенокосе их оставляла, а в бригаду приезжала верхом на лошади или с кем-нибудь на граблях. Что делать – я отсту-пился. Вот так я «наступил на граб-ли» первый раз в жизни.
 В 1945 году (по окончании войны) на торжественном собрании, посвя-щённом нашей Победе, было зачи-тано Постановление о награждении медалью «За доблестный труд  во время великой отечественной войны 1941-1945 гг». По нашей бригаде на-гражденных было очень много, в том числе и «гадкая девчонка». Я с вол-нением ждал, когда назовут моё имя, ведь я был самым маленьким и работал, не жалея сил. Зачитали даже фамилию точильщика кос, ра-ботавшего три часа в сутки, учётчи-цы, изнывавшей от безделья. Мою фамилию не зачитали. Обида комом подошла к горлу. Я получил плевок в душу! Моего товарища Вилю на-градили, и я был искренне рад за него. Ведь ночной пастух в бригаде – это очень ответственная, тяжёлая работа. А он, подросток, трудился так, как не всякий взрослый сможет. Никогда у него не отбивались «по-допечные», утром, к окончанию зав-трака, он пригонял стадо к полевому стану. И ещё Виля подвозил из род-ника воду в бочках, пилил, колол, рубил дрова для кухни, и вообще был «палочкой-выручалочкой» у  бригадира.
А я себя успокоил тем, что маловато дали медалей на бригаду. Вот, если бы ещё одну дали, тога бы точно на-градили.
За мой век было немало знамена-тельных дат и юбилеев. Многие по-лучили награды. Но я не обижаюсь.
 В 2010 году, в честь шестьдесят пя-той годовщины Победы, все дети войны-труженики тыла были награ-ждены юбилейной медалью.
Лучше поздно, чем никогда.
               
В.С. Коробейников
 

РАСИСТКА
 
Было это в 1986 году. Послали нас, двух механиков, в Москву на ВДНХ. Для того, чтоб мы посмотрели новую технику со всего Союза, да передо-вого опыта набрались. В Барнауле к нам присоединился ещё один деле-гат, так мы втроём и приехали в Мо-скву. Поселили нас в гостинице «Ко- 
27 
лос». И вот, пошли в первый раз на совещание, нашли свою аудиторию, зарегистрировались, как делегация от Алтайского края.. а там, оказыва-ется, всесоюзный слёт по осемене-нию овец. Главный лектор пояснил, что каждая делегация должна вы-ступать по 15 минут, а алтайской делегации, там ценные  породы тон-корунной овцы меринос, сорок пять минут для доклада дали. Ну, а деле-гация с Алтая – два механика и один  прораб из Барнаула. Посовещались мы. Я про овец только и знаю, что они дают шерсть и мясо, а мой то-варищ – что они могут давать и мо-локо. На этом наши познания в ов-цеводстве заканчивались.
И решили мы не ходить на эти лек-ции, так как они нам ни к чему. Так и оказалось, что  у нас целых семь дней свободных, да ещё и пропуск на ВДНХ. Вошли в гостиницу, я от-стал от  своего товарища, по тому как очень любопытный. Иду, по сто-ронам смотрю, всё мне интересно. Вижу, старая бабушка тащит две сумки, ну этак килограммов по сорок каждая. Я человек деревенский, жалко стало старушку. Подошёл и предложил бабушке сумки дотащить до остановки. Она посмотрела на меня с таким подозрением, и гово-рит: «А не приделаешь ли ты к моим сумкам ноги?». Я успокоил бабулю, объяснил, что я не местный, из Си-бири, так мы с ней и познакомились. Оказалось, зовут её Авдотья Терен-тьевна, и приехала она в Москву за продуктами из подмосковной Дерев-ни. Бабуля была хоть и старая (лет под 70), но шустрая. И вот какую она мне рассказала историю.
Получила как-то пенсию, свою и де-дову. Дед у Авдотьи Терентьевны инвалид первой группы, участник Войны, как она его называла, огол-телый коммуняка. Каждый месяц  бабуля ездила в Москву за продук-тами. Вот и в тот раз приехала. Пришла в гастроном, а там за кол-басой и мясом огромная очередь и к тому же, цены за месяц заметно вы-росли. Расстроилась она, и стала вслух возмущаться, что, мол, этот лысый с пятаком на башке совсем совесть потерял, и прочее, и прочее. Не мне вам рассказывать, как бабы деревенские ругаются. Подошёл к ней молодой человек, прилично одетый, показал удостоверение, по-просил пройти с ним. Привёл он Ав-дотью Терентьевну в отделение, где её оштрафовали на 50 рублей и сказали, что если она будет ещё так выражаться, то получит срок.
Сильно тогда моя знакомая разо-злилась. Пошла в гастроном, молча набрала почти на всю пенсию кол-басы, мяса, сыра, масла. И решила зайти в столовую перекусить. В сто-ловой поставила обе сумки под стол, взяла борщ украинский, котле-ту с гуляшом, поставила на стол и пошла за компотом. А когда верну-лась, застыла на месте. Её борщ спокойно ест негр, с её же хлебом. У бабушки чуть сердце от злости не остановилось. Она мне призналась, что с детства не любит негров, дед её так расисткой и зовёт. А тут как назло, не кто ни будь, а именно негр сидит, улыбается, и ест её борщ. Схватила она второе, подняла ста-кан с компотом, и давай поливать негра, приговаривая: «Что, чёрт не-русский, оголодал в Африке на ба-нанах-то, на украинский борщ потя-нуло!». А он, как назло, улыбается и ест. Тут уж Авдотью Терентьевну прорвало. Наплела она и про ихнего Лумумбу, так как его одного из нег-ров и знала и, конечно, всё это со-провождалось русской бранью. А он 
28 
съел первое, сказал «Мерси, ма-дам» - и пошёл. Бабуля между тем успокоилась, съела второе, запила компотом. И стала уходить, глянула под стол… а сумок нет. Потемнело у неё в глазах. Ведь там две пенсии за месяц. Закричала, что есть духу: «Люди добрые, ведь меня ограби-ли!». Сбежалось много народа, да-вай спрашивать в чём дело. Только бабушка одно кричит: сумки да сум-ки. А одна девушка подошла и гово-рит: «Бабушка, это не ваши сумки под столом, а на столе борщ и кот-лета с гуляшом?». Ох и стыдно ей стало. Ведь ни за что негра нехри-стем обзывала. Хотела извиниться, да где его найдёшь, все они на одно лицо.  Ехала она домой, и думала: «Наверное, не зря меня дед зовёт расисткой».
Я немного посочувствовал старуш-ке, мол, всякое в жизни бывает. по-мог ей сесть в автобус, и мы расста-лись. Теперь частенько вспоминаю эту боевую шуструю старушку, кото-рой, быть может, нет в живых. А возможно, она по-прежнему ездит за продуктами в Москву и кормит сво-его деда – оголтелого коммуниста.

Н.Романенко.
 

УКРАИНА
(ПРОДОЛЖЕНИЕ. НАЧАЛО В ПРЕДЫДУЩИХ НОМЕРАХ)
 
Соболи - милая моя малая Родина. Место, где осталось частичка нас, и куда часто зовёт вернуться хотя бы ненадолго разум и сердце. Не все-гда это удаётся по той или иной причине. Так и хочется сказать: "Прости, но я не забыла тебя".  Помню о тебе все до мелочей - ок-руженное со всех сторон лесом, не-большое поселение в две улочки. В самом начале стоит домик Петра Петровича Тесленко - председателя колхоза "Знамя Ильича", следующий -  Клецкиной Марии Ивановны с от-цом и дочкой Лидой. Позже в этот дом поселиться семья Маючевых, где хозяйка была сельской «попадь-ёй», которая крестила меня и мою новорожденную племянницу Надю. Это крещение я запомнила навсе-гда. Я ходила вокруг купели, кото-рую соорудили из деревянного ко-рыта.  Оно уже было, наверное, старше моей мамы, поскольку при-везено, как говорила мама, «из Ра-сеи». Так вот, крестная мать Мария Ивановна малышку Наденьку взяла на руки и несла ее за «матушкой», я шла за ними, следом наши родите-ли. И вот вовремя этого обряда к матушке  подбежала ее  маленькая дочка, которая была чуть старше меня. Потянув за юбку нашего «по-па», что-то клянчила. «Поп»  в это время пела молитву, не выдержала, отхлопала дочку по мягкому месту, вслед произнесла отборный мат. Кто-то забрал девчонку, а кре-стильщица, как ни в чем не бывало, пела «Господи, помилуй, господи помилуй мя», налагая при этом на себя  крест. Позже я спросила у ма-мы:
-А зачем она так ругалась, грех ведь.
-Да пусть ругается, ее боженька на-кажет - ответила она. Надо заме-тить, мама моя никогда не употреб-ляла матерных слов. «Как баба сма-терится, так земля на семь шагов лопнет» - говорила она.
Дальше по улице к центру жил Коз-лов Михаил с женой. У них было четверо детей. Мужчина, как мне ка- 

29
 залось, строгий. У них  было два сына - Дмитрий и Петр, и две дочери -  Катя и Дуся. Сын Дмитрий и зять Козловых Пожематкин Евгений ушли на фронт. У Дмитрия была жена по имени Маланья и двое сыновей: Ни-колай, да Владимир, а у Евгения дочка  Лида, с которой мы были подруги по всей нашей жизни. Коз-ловым как -то удавалась жить не-бедно. Когда я приходила к ним,  иногда попадала под обед. У  них  всегда на столе был богатый набор еды - мясной суп, блины с маслом, но какой вкус всего этого я не знаю. За свой стол они меня не приглаша-ли. Правда, надо сказать, у меня, вечно голодной, от запаха пищи текли слюнки. Лида знала, что  мне очень хочется покушать блинов или ещё что-то съедобного и, вставая из-за стола, просила бабушку дать ей с собой блинков или пирогов - на тот случай, если она проголодается. Как только  мы уходили из вида ста-риков,  Лида усаживала меня  и на-чинала угощать , как гостеприимная хозяйка, приглашая за стол, который она устраивала из подручных мате-риалов. Если это была зима мы шли к нам, тут у нас вообще начинался праздник, в роли хозяйки которого все также выступала  моя добрая подружка. Казалось, что она вся сияет от радости от того, что делает доброе дело, угощая проголодав-шихся.
Следующим домом заведовала пре-клонных лет хозяйка, несколько со своими причудами характера, хох-лушка. Ее стол резко отличался от стола Козловых. Она никогда не го-товила себе каких бы то ни было су-пов или каш. Обед ее был очень странен. Без тарелок и ложек. В по-дол юбки она крошила хлеб, насы-пала семечек тыквенных и подсол-нуха. Все это перемешивала и за-сыпала горстями в рот, разжевав, глотала. Имя этой женщины Алена Коваленко. По субботам она прихо-дила к нам в баню и с привеликим удовольствиям съедала наш пост-ный суп, которым угощала ее моя мама. 
С ней по соседству жила Остроухова Стюрка - так грубо мы ее называли за то, что она была очень строгой к нам и часто гонялась за нами с хворостиной. Следующий дом Ва-сютина Петра, за ним дом Лепехи-ной тетки Аришки, потом Котляровой Марии. И дом Саловых, за которыми был дом супругов Клецкиных - Ивана Григорьевича и Клавдии Афанасьевны - сельских преподава-телей. Это мои первые учителя.
 А вот дом Пекаровых, Степана и Веры,  дом семьи Захаровых, сле-дом живёт Мишина тетка Ульяна, Маючева Евдокия, Гриценко Васи-лий с женой Зинаидой, затем Клец-кина Александра, а за ними тётка Ховра с дочерью Устиной, она же мать Клецкиной Александры и Маю-чевой Евдокии. Дом первой жены нашего Сергея - Анастасии. Дом Кондрахиных потом два дома Редь-киных: в одном из них жил наидоб-рейший дедок Редькин Петр  Дени-сович, хранитель колхозного сада и пасеки. Наверное, за свою добрую душу к людям он прожил 105 лет. Хотя таким людям как он, если это было бы в моей воле, я бы пожела-ла вечной жизни и молодости. Дабы служили они примером для всех по-следующих поколений. Как бережно и ласково относился он ко мне, со-всем  маленькой девочке! Зная нашу бедность, старался угостить хоть чем-то меня при встрече. Как-то, встретив маму, сказал ей:
 
30
- Все ребята прибегают в сад по-есть, а ваша никогда не приходит. Пусть придет. Мама сказала мне об этом. В тот же день мы с Лидой по-шли в сад. На входе в сад стояли высокие ворота, вернее это было два высоких столба с перекладиной. Мне запомнилось то, что на этой пе-рекладине весели шкуры убитых змей. Тогда их в Соболях водилось много, но я не помню случая, чтоб они кого то ужалили. Кто навешал их на ворота, не знаю. Скорей всего, вездесущие шалуны - мальчишки. Дедушка привёл нас в свою сторож-ку и угощал только что сорванной малиной, которая находилась в большой- алюминиевой кружке. В другие алюминиевые кружки, по-меньше, налил нам чая, который из-давал аромат душистых трав, и в завершении всего, он поставил на стол мед в красивой деревянной миске и такие же красивые деревян-ные ложки. И мед, и малину я тогда попробовала впервые. Теперь, когда мне приходиться иметь дело с ма-линой, перед глазами встает образ этого доброго, седого как лунь, де-душки. Его две дочери - тётя Нюра и тётя Стюра - были под стать отцу по душевной доброте. Другой дом был его сына, Редькина Николая Петро-вича с его женой  и детьми. И, ря-дом с садом колхоза, последний на этом порядке, дом Горьковских. Второй ряд начинался с Овциных, за ними жили  Хорошева тетя Поля, Пекаров Михаил, Крицких Михаил. За ними находились детский сад, колхозный клуб, контора, магазин. Дальше жили Жариковы, Тарасова(  Чернышева) Василиса, Трухель Ольга,  Белоусовы. Имён взрослых Белоусовых я не помню, а вот сыно-вей их звали, как и моих родных братьев, Иван и Коля. Так вот, был этот Коля большой хулиган. Как то мы про него и еще одного такого же хулиганистого мальчишку сочинили частушку. Звучала она так:
Густой лес, густой лес,
Густой черемошник.
Белоусов озорник,
Яковлев помощник!
 Затем жила Безроднова тётка Варька, Потаповы, дальше - не-большой кленовый сад и дом Козло-вой тетки Маланьи, за ними ток, колхозные амбары, через дорогу, напротив нашего дома. Возле  тока старый дом  Маючевых, того самого «попа»,  которая с отборным матом проводила наши крестины; за ними дом Клюшниковых и дом большого семейства Тарасова дядьки Василия с домочадцами, всего 12 человек. По другую сторону тока - дом Зама-хина дядьки Степана, рядом вы-строил себе дом мой брат Иван, в который забрал и нас с мамой, за-тем  маслобойка и ветряная мель-ница. На этих двух объектах мы, де-ти, были очень частыми посетите-лями. На маслобойку, где мы вдо-сталь могли поесть жмыха подсол-нухов и конопли, нас отправлял го-лод. Это теперь конопля стала убийством для молодых людей,  а в наши годы мы спасались ей от голо-да и холода. Это была очень вкус-ная еда. Мы поджаривали семечки конопли на сковороде и ели с боль-шим аппетитом. Добро, что росла она у каждого в огороде и нам не запрещали её есть. Траву конопли вымачивали, сушили, толкли в сту-пах, чесали, чтобы убрать кострыку, затем пряли, ткали полотно, из ко-торого шили потом разнообразную одежду. На мельницу нас влекла возможность покататься на крыльях. Конечно, в большинстве катались  мальчишки, 
31
 да самые смелые девчонки. Я отно-силась к отряду трусих, и потому стояла в сторонке, в кампании таких же, как и я, любуясь полетами смельчаков.
Дальше за мельницей жила Иванова Клавдия, потом  Яковлев Иван, тот самый помощник озорника Белоусо-ва, следующим был дом  Мишина Сергея. Затем улица делала резкий поворот в право. Там стояли дома Ковалевой Екатирины  Шангиной тетки Мотьки, рядом жили тётка Акулина Крицких, Шангин Николай Степанович и  Попов Аким со своей семьей.
Все эти односельчане работали не покладая рук во имя победы на бла-го нашей Родины. В Соболях их уже почти никого нет. Остались  лишь сын тетки Маланьи, Козлов Николай Дмитриевич,  сын Малахова Алек-сандра и Лукерьи  Александр Алек-сандрович Малахов, сын Тарасовой  (Чернышевой) Василисы Чернышев Виктор, Сидорова Нина Григорьевна (в девичестве Лепехина), да дочка Замахина Степана, Дубинина Галина Степановна. Тем кто ушёл в мир иной пусть будет вечная память на страницах нашей газеты.  Низкий вам поклон. Вот и из моей семьи ос-тались мы в вдвоём. Два года назад ушла из жизни моя сестра Анаста-сия, которой выпала совсем нелёг-кая судьба. Нелегок труд доярки со стажем 45 лет, это ещё не горе, хотя быть дояркой в то время не то, что нынче. Ручная дойка это одно, но они вдобавок сами носили  воду для своих коров, сами чистили помеще-ние, сами раздавали и подвозили корм на тех же коровах и быках. Де-журная доярка двое суток не прихо-дила домой, набирая с собой еды. Но, хотя она работала дояркой и была далеко не врач, ногу маме вы-лечила. В тот год только что стали применять в лечении животных пе-нициллин. Вот и принесла она с фермы один флакон. «Мам, говорят, очень хорошее лекарство. Кипяче-ную воду остуди до температуры парного молока. Затем налей ее в флакон, поболтай в руке покуда растворятся кристаллики и немного плесни в рану». Отдала наказ и уш-ла на работу. Мы с мамой остались одни. Она растворила пенициллин,  села на скамью, положив на неё больную ногу, влила в рану немного раствора. Вдруг из раны пошёл тон-кий, извилистый белый дымок. Мы обе испугались. Мне мама говорит
- Не дала отрезать ногу, так сожгла сама.
Через некоторое время дым рассе-ялся, края ранки побелели, боль прошла. Немного подождали - не будет ли худа. Худа не было. Тогда она налила ещё немного в другую рану и повторила процедуру с пер-вой. Впервые за долгие годы она спала  ночь беспробудным сном. На утро  лечение было повторено. Три дня, и болезни как не бывало, будто бы и не было этих страшных два-дцати пяти лет. Только белые пятна от колена до ступни остались ей на память об этой непонятной болезни. Вскоре Анастасия вышла замуж на посёлок Роговский за Заковряшина Алексея. Сыграли свадьбу. Гостей было две комнаты. На ее свадьбе не было каких-то начальников кроме Федора Ивановича Лукьянченко, нашего двоюродного брата, да и тот поздравил молодых уехал на рабо-ту. Не смотря на это,  первый стакан после поздравления молодых  все подняли за Иосифа Виссарионовича Сталина и его здоровье.  Любил простой народ его безмерно, и на-прасно сейчас говорят  что «кричать 
32 
Сталину ура заставляли коммуни-сты». Я утверждаю – это неправда.  На свадьбе сестры никто  ни кого не заставлял.
Прожила она с мужем не долго. На-верное, правду говорят, что во вре-мя беременности с женским орга-низмом происходит что - то неверо-ятное. Так произошло и с моей се-строй. Как только уходил муж на ра-боту, она не   могла дождаться, ко-гда он вернётся. Только стоит ему вернуться домой, как у ней появля-лось отвращение к нему. Помучи-лась так, бедолага, сама и его изму-чила, сложила свои пожитки на под-воду и вернулась в отчий дом на об-суждения кумушек-сударушек. Но на том злой рок ее не оставил. Пришло время родиться ребёнку. Не успела её дочка появиться на свет, как тут же покинула его. Девочку схоронили. Я вижу как сейчас: сестра шила ей платье со слезами на глазах, не знаю дали ей имя или нет. На завтра после похорон новая беда пришла в наш дом. Заболела сама роженица, вызвали сельского врача. По всей вероятности фельдшер была не опытная. После ее посещения сестре не стало лучше, ее морозило. Она забралась на печь, чтобы согреться. И вдруг падает с печи на пол, из рта  идёт пена, сама вся в конвульсиях, в каком-то бешенстве. Шестеро мужчин связали ее верев-ками и отвезли в Баево  в больницу. Врач сразу оказал помощь. Родным сказал, что ещё б минут 15, и ее не удалось бы спасти. Не знаю, что с ней было, но сейчас думаю не ина-че, как высокое давление. После выписки из больницы  с ней больше никогда такого не повторялось до самой старости, хотя родила она себе ещё двух сыновей. В 1951 г у нее родился сын. Назвали его Вик-тор. Когда ему исполнилось полтора года, взяла она его с собой на рабо-ту как раз была дежурной. В то вре-мя уже придумали облегчение дояр-кам. Руками воду не стали носить, накачивали ее быками в поилки. Устройство было простое: в ворот впрягали двух быков, и те ходили по кругу, заставляя работать помпу. Вдруг один  бык распрягся, и чтоб его запрячь, сестра  садит мальчон-ку на ворот и запрягает быка. В это время второй бык идёт по кругу, но-га мальчика попадает в шестеренки. Душераздирающий крик ребёнка. Что было дальше, не знаю, только увезли их вновь  в Баево в больни-цу. Врачам пришлось убрать поло-вину ступни. Так мальчишка остался с искалеченной ногой на всю жизнь. умер Виктор в 60 лет. Схоронила мать обоих своих сынов, одного со-всем молодого.  Младший, Алек-сандр, ушёл из жизни в 1990 году. Ему не было ещё и 30. Вся жизнь ее прошла в страхе. Муж ее, фронто-вик, носил фамилию Злыдарев. Фа-милия эта подходила к его нраву как нельзя точно, злой был, как зверь. Куражился в пьяном виде над ней, как хотел, а пьяным был чуть ли не всегда. Бедная, бита была не один раз. То нос разбитый, то глаз подби-тый, разойтись с ним так и не смог-ла. Как то перепил, сидит подняться с о стула не может, так до чего, гад, додумался. Зовёт ласковым голо-сом: «Стюрочка, бабочка, подойди, я вот тебе что скажу…» Подошла она  к нему, ничего не подозревая, а он ещё ласковее: «слева, слева зайди». Та, дурра, и зайди слева, а он ей левой-то и дал хорошего тумака, так, что на ногах не удержалась. Левша, сволочь, был. Только и жить по человечески стала, как этого ирода похоронила, но тут дети 
33 
поуходили из жизни. Напоследок с внуком жила. Ногами плохо ходить стала. Попыталась однажды на ули-цу из дому одна выйти, неудачно получилось, упала.  Сломала руку в плече и несколько ребер. В больни-цу почему-то не положили. Через месяца два адских мучений она скончалась. Похороны состоялись в присутствии родных и друзей. Не смотря на ее долгий и безупречный труд, глава с/совета села Нижне-Чуманки, где она последнее время жила и трудилась, не соизволил придти на похороны и сказать пару добрых слов, которые она заслужи-ла за свой многолетний труд. Не от-кажи ей ноги, возможно, она еще бы пожила. Видно это у нас в роду Лукьянченко  с ногами так. Вот и тётка Лёлька Гайдабура, мамина се-стра, около 30 лет не ходила. Сын за ней ухаживал,  пока сердце у неё не отказало. Схоронили не так уж и старой, и шестидесяти лет не про-жила.
В нашей семье, оставшиеся в живых после войны, кроме  Ивана, все бы-ли долгожители Анастасия прожила восемьдесят девять лет, мама де-вяносто семь лет. Павлик восемьде-сят три года. Не прожил и он жизнь без проказ судьбы. Злой рок висел над семьёй Белоусовых: всегда на-ходились люди, готовые оклеветать и подставить. Лет пятнадцати по-ехал Павел в Камень-на-Оби учить-ся на тракториста с кем то ещё вдвоем, не то с Шангиным Иваном, не то с Коноваловым Александром. В зимнее время приехали они и  ещё двое односельчан на конях. Хозяин квартиры и попроси их: «Ребята, у меня сено там за  городом стоит, привезите его за ночь, а утром на рынок, продадите,  а я вам за то уп-лачу - хоть на питание или на одеж-ку какую заработаете». Ребята на сани да за город. Утром подъехали на рынок, а следом и хозяин сена за ними по следу. Заработали ребята. Наш-то с Коноваловым самые мо-лодые, ещё и сбежать надумали. Прибежали, естественно, домой. Ут-ром отец Коновалова, пока сын ещё спал, позвонил в милицию. Милиция ждать долго себя не заставила, за-брали беглецов и увезли. Состоялся  суд, вину хозяина доказать не уда-лось. Двух парней суд приговорил к четырем годам, двоим прибавили за побег ещё по четыре – вышло по восемь лет. Павел просидел полто-ра года. Освободили досрочно за хорошее поведение и добросовест-ный труд. Работал он так, что год за три засчитали. Остальные просиде-ли  весь назначенный срок. Придя домой, брат устроился в промком-бинат -  катал валенки, делал окон-ные рамы, двери, строил дома. Же-нился, взял Голубец Надежду с Ро-гова. Прожили две недели, разо-шлись. Тут как то на выборах в клу-бе зацепилась кистями белой, со цветами,  шали за пуговицу его пальто девушка. Взглянул он на неё и сказал: «Надеюсь, это навсегда». Поженились. За прожитые годы со-вместной жизни, родила она ему двух дочерей, да двух сынов. Рабо-тал мой братишка, чтобы обеспе-чить семью, не зная отдыха. Днём на государственной работе, вечером нанимался строить дома. Ставил деревянные срубы один. Один крыл крыши. В дальнейшем переехал из села в город Новосибирск и там ра-ботал до самой глубокой старости, столяром  в больнице. Когда в по-следний раз брат  приезжал к нам в гости, мой муж был тяжело болен. Можно сказать, доживал последним дни. Он посмотрел на Михаила, и 
34
 сказал: «А я ещё, сестренка, бодро себя чувствую. слава Богу, есть ещё порох в пороховнице». Михаил умер 27 апреля, в 2007 году. Буквально через два года рак печени унес из жизни и моего  братишку. Наверное, на него повлияла  неожиданная смерть двоих детей. Самая млад-шая дочь, Люба, ушла из жизни пер-вой. Этот никак непобедимый вра-чами рак вырвал ее из семьи, оста-вив детей без матери. Следующим  стал сын Владимир. Проводился чемпионат города Новосибирска по футболу. Он был футболистом. Чемпионат закончился, и у него вдруг резко поднялась температура. Диагноз: "двухсторонняя пневмо-ния", спасти его не удалось.  У Вла-димира осталось три девочки.  Ос-тались у брата двое старших детей, Валентина и Александр.  Злой рок продолжает витать над моими роди-чами. Два года назад похоронила  Валентина своего сына трагически ушедшего из жизни. Лет пять про-лежала парализованная после ин-фаркта жена Павла, Татьяна. Нынче похоронили и ее.
Сестру матери муж во втором браке, Гомала, избил, затем забросил на печь и ни кого не допускал к ней. У бедной женщины после  побоев изо рта шла кровь. Это какой надо быть сволочью, чтоб так издеваться над человеком. У тетки Лельки судьба сложилась по иному. От первого брака с Баевым Алексеем  остался сын Павел. Алексей с  фронта не вернулся. Вскоре она вышла замуж за Гайдобуру Александра. Муж в ней души не чаял, усыновил ребенка. Счастливая, казалось бы, пара. Жи-ли по тем временам не бедно. Гай-добура работал в то время предсе-дателем всех торговых точек по Ал-тайскому краю, как говорили в то время, его знала каждая собака. И моя тетушка купалась в роскоши. С войны он привёз немало вещей, бы-ли среди них и женские вещи, в ко-торые она одевалась. Иногда она приезжала к нам в гости. С матерью разговор вела высокомерно. Нищета вы, дескать, голодранцы, жить не умеете. Сначала ее благоверный и впрямь любил ее одну, но толи вольготная жизнь, толи ещё что, только стал он от неё погуливать. Работала у нас в то время на слив-коотделении, вернее, на приемке молока от населения, наша соседка, Козлова Евдокия Михайловна. Де-вушка видно чем-то увлекла его, а может, просто было желание по-развлечься с молодкой. Когда он приезжал к нам без тётушки, просил моих сестёр вызвать любовницу на свидание. Как только его сопровож-дала тетушка, он стремглав вбегал в дом и предупреждал, чтоб не прого-ворились. Тетушка конечно ничего не знала, казалось, ее счастью уже не помешает никто и нечто. Да толь-ко судьба решила все по-своему. Беда пришла совершенно неожи-данно. Ударила она тетушку совер-шенно с другой стороны. Парализа-ция ног на долгие годы. И стала она совершенно не  нужна своему суже-ному. Не долго думая, собрал они своё нажитое «непосильным тру-дом» имущество и ушёл. Совсем недалеко, к соседке через два дома. Осталась наша тетушка жить с семьёй сына своего единственного,  Павелом Алексеевичем, да со сно-хой, Евдокией Васильевной. Евдо-кия Васильевна домой возвраща-лась с работы всегда с задержкой, поскольку работала главврачём го-рода Камня-на-Оби и Каменского района. Всю себя отдавала работе и людям. Больные относились к ней с 
35 
большим уважением. Вырастили они с Алексеем двоих детей. Дочка Нина пошла по стопам мамы. Окончила мединститут, сейчас живёт в Германии, имеет собственную кли-нику. Сын Алексей живёт в роди-тельским доме. Тётка Лелька  умер-ла в 1967 году. Все это время сын терпеливо ухаживал за своей ма-мой. Сам Павел с 1930 года рожде-ния, умер внезапно в 1977 году 12 августа. Тётка Марфа умерла 1948 г. Ее сын, Андрей Иванович,  1920 года рождения, после войны работал долгое время шофером, умер, не дожив до пенсионного возраста
(продолжение следует)
 
 

НА ЗАВАЛИНКЕ
 
Июльским воскресным днём мы опять все в сборе.
- Ну, кто сегодня откроет нашу руб-рику по брехологии? - спросила я.
- Да уж позвольте мне рассказать побрехушку про своего суженого.- вступает в разговор Ухватиха.
-Давай,  начинай, а то уж удержу нет услышать твои байки, больно складно ты врешь, - решило наше общество давая добро на очеред-ную сказку Ухватки.
- Так вот, было енто давно. Поехав-ши мой суженый как-тось на курорту. Здоровьешко, стал быть, подлечить. Тыркнулась было я, возьми меня-т с собой, так он  мне, дома я те че ишо не надоел? Мне-то слышится, «ты мне дома надоела». Обиделась то-ды, ну и езжай ты на свою курорту, штоб тебя лихоманка схватила. Уе-хал он, однако, в вечерю на начало месяца, и должон быть до концу, числу так к двадцать пятому, а свер-тался через недельку.
-Чаво так рано? - спрашивою Зырк-нул он на меня, ажнотки душу захо-лонило..
-А што, чай вольготно одной без му-жика? И на других время поглазеть найдется? Признавайся, с кем треп водила?
- Тю, совсем с катушек слетел! Тебя што, на том курорте, не то беленой кормили, аль узвар с ней пить дава-ли?  Плетешь, што ни попадя. Оста-вил на одну сколь скота, деток ма-лых, полетел, сломя голову, как на свиданью, а мне ишой попреки, дур-на бошка. Чай, кака не доголубила, аль с другом ушла, тебе шишу пока-зала, тольку у самого носу подолом вельнула?
-Ша! Хватит уже, ишь, раскудахта-лась как наседка. Нужны они мне все, ажник некуда. У меня вон дитев семяро по лавкам, да и ты лапушка, поискать таких, днем со спичкой не найдешь.
- Эй, да ты пьян чё ли, мил человек?
- С чаво ты взяла? Ни в одном глазу.
- Ну-к ты, дыши на меня.
 Дохнул, паразит – нет, ни чем не пахнеть.
-Странный ты вродя, чавойто.
-Показалось - буркнул он.
С тех пор доселево, так и остался он, каким то странным. Попервостях ажник я пужалась, вежливый,  вни-мательный, то одежку помагет одеть, кудыть идём - под крендель  зацепить, на ступень подняться - ру-ки подаст… «Очумел, да и только» - думала я до вчерашнего дня.
- А вчерась че? - спросила Ушатиха.
- Да надысь я, спозоране убравшись, легла в кладоушке отдыхнуть. Фортка открыта, воздух свежий, я и придремала. Под окном под форт-кой-то диванчик у нас с давних пор 
36
стоит. Я-то на стол блинки постави-ла, сметанку с вареньицем, рушни-ком белым накрыла, а тодылича и легла. Мой благоверный проснулся, побродил по двору и со словами «кудыйт она ушмыгнула», вертался в дом. Я ужо и дремать начала, слу-хаю, ктойт идеть к нам. Зайшел, и туточки назатки идуть. Мой то и го-ворит «Надоть бы не то пивка взять, так моя кудойт ушмыгнула спозора-ни. Завтрик на стол составила, руш-ником укрыла, да бегу дала - не иначе к Ведерчихи, треп ееный по-слухать». Слухаю садятся под хвортку на диване. Глызин то ему и говорит:
- Да они все таки - любят треп. Ну хай их перец. Я надысь бабке Окульченки дров поколол, она со мной расщеталась, так я своей ци-царке все не отдал. Малость при-прятал. Вот и пришёл к тебе с бе-ленькой. Стопки-то поди-т найдёшь?
- Да есь и посуда и закусон какой-никакой найдется. Да одно неудоб-ство: ты с бутыльком, а я, выходит, как на дармовщинку. Да ладно, в иной раз я возьму.
-Да об чем говор, свои, разберемся на досуге.
Налили, крякнули, закусили.
- Ух ты, огурчики-то твоя вкусные засолила, прям как тот малосол. А моя цицарка не умет так вкусно го-товить
- Што ты все цицарка, да цицарка и баба то  смазлива, а ты...
- Ох надоела она мне, как ржа. Тож как-то говорит: «Я ж у тебя, как ца-ревна - и красива, и мила». Глянул я на неё и говорю: «Курица ты моя, цицарушка защипаная, а не царев-на». Разобиделась она на меня, расплакалась, да мне-т все до лам-почки, хай хнычет, болезная.
-Э, это ты здря. Я одно время того не понимал, что сами мы, мужики виноваты, что женки на нас брех ки-дают. Да вразумила меня в том одна зазнобушка курортная.
Знаешь, поди, как я однось на ту са-наторию ездил? Думал, приеду, найду себе каку ни есть голубушку, отведу душу. Налюблюсь с ней, как когда-то в молодости, отдохну от своей надоевшей…
 Лежу я так, бабы, слухаю их, меня и зло и смех распирает.
- Зло-то понятно, а смех-то почему? - задает вопрос Кадушкина.
- Почему, почему, я то их слышу, а они того не знают. Все тайны свои и выдают, смехота, да и только. А зло за то, что иш, левас какой, погулять ли, видите, ему захотелось. Краше меня искал, сам-то каков! Налюбит-ся ему захотелось. Молодость, виш ли, вспомнить захотелось, старой кляче.
-  Дык што нашёл кого, иль нет?
- Говорить, нашёл.
-Да ты шо, вот стара кошёвка, колёс нет, а он себе туды - езжать собрал-ся.
- Ха, да ишшо и как собирался.
- Пошто не вышло-то?
- Слухайте, шо дальше то говорить буду
«Сидю де в корпусе на процедуре, черед за бабой молодой, приятной наружнести, занял. Ну прям все при ней, не дурна собой и вежливо так со мной разговор заводить, о семье, о здоровье. Откель будите, то, да сё, так понемногу и беседуем. С процедуров-то вышедши, как-той само по себе вышло - гулять по лесу пошли. На второй раз ишо погуляли. Третева дня у меня башню совсем снесло. Идём по тропинке, разговор ведём, птичек слухаем. В одном месте, деревцо на путях лежит, а у 
37
неё, бедняги, юбчонка узкая, ни как самой шагу не стать. Вот тут то мне бес в ребро и звякни, перениси, шепчить. Взял я ее голубушку на ру-ки да и шагнул через енту палку. Хоть и тяжала, но я видов не пока-зую. Спину малость прихватило, сразу то разгибу нет, так я и тут на-шолся. Как будть к руке ейной на-клонившись ,пальчики по одному целую. А сам себе думаю покель все перецелую небось спина разогнеться-то, не дасть мне, бедолаге от стыду осрамится. Перецеловал пальчики за руку взялся. По руке то выше, да выше, распрямился. В душе то екнуло на задки то как несть, не выдюжу. Давай уходить в леву сторону, да подальше от бревна окоянного. Отбрели мы от того пня гнилого, надоть назад вертаться. Што ж я, зазря енту барыню шестипудовую таскал? Надоть дальше заход  делать. Она мне штойто про мужа стала говорить, жалобу на него мне так и строчит, так и строчит – чисто на машинке печатает, а мне-то уж не доентих слов. Ухватил я ее за шею и так горячо поцелуйчиком облабазил. Едва от губ ейных оторвался, а она мне и выложела.  «Приеду домой, а муженек то мне - што да как верна ли мне была? А то как же, скажу. Мне окромев тебя, ни кто не нужен» - и хохочет. А потом продолжат: «А за што ему верной быть? Он ведь, ирод, не поухажват за мной никогда. Не токмо через пень-то нести - руки не подаст, болван. За штож ему, недотепе, верностю блюсти? Так и проживешь без ласки мужней. Токма с чужим-то и отдыхнешь, и человеком побудешь. А со своим-то охломоном и пройдеть жисть без любви да ласки». Вот тут то меня как молнью по башке шарахнуло. Я тут чужую жену обихажую, там кто либо мою умасливает, а она ж поди тоже на меня жалубу энтому кабелю  строчить. Охлодел я сразочку к молодухе. До крыльцу довел, а от поцелуев воздержался. Цельну ночку не спал, крутился как той червь земляной, извивался, а утром спозоранок на самолёт и домой. Бегу домой а у самого одноть на уме, неужто с кем застану. Сердце ажник с грудев убегает. Захожу домой - одна с детьми воркует. Тут-то чуток и у меня с души отлегло. Вразумила меня гулящая-то. С ентих поров по сей день, за своей милашкой только уход держу. На лево ни шагу.  Жить стали дружно, прям, как в раю. Вот и ты по моему опыту не ори на хозяйку, а уход за ней имей,  не пожалеешь,  дружок».
Хряпнули они ще по одной, крякну-ли, закусили, да по делам своим мужицким разбрелись.
- Ну а ты чаво, смолчала ли?
- Чаво, пока молчу. Вот с вами совет решила держать. Сказать, аль не сказать, что я в курсях. Сказать, а вдруг все дело испорчу. Живём ведь, слава богу, тепереча душа в душу.
-Да не богу слава, а той путане. Ведь вразумила мужика - говорит Ведерчиха.
-Хай ему холера, не говори ничего - повелевает Кадушкина.
- Скольку с той поры воды то утекло поддакивает Ушатиха.
- Так-то бабы, так оно, да не вы-держку я. Токмо вспомню как у его спину то прохватило - хохот с меня так  и преть, так и преть, не выдер-жу. Так енто надысь гляжу на него  а на уме одно: как его спину то, роди-мому, перед зазнобой прогнуло! Ед-ва выдержу хватило не расхохо-таться. Но глазами сверкнула так на 
38 
него с ехидной улыбочкой! А он и так не пойметь, что со мной проис-ходить, больно я улыбчева да в ве-селе хожу. Так и преть, так и преть  расхохотаться от души. А тут ще и он с вопросиком:
- Штой-то ты, лапушка, сегодня раз-веселая такая?
А я ему:
- Да вот деревянну железку во дворе нашла.
Посмотрел он на меня заулыбался, да и говорит
-Похорошела ты у меня любушка моя ненаглядна, светик мой лазоре-вый,  краше тебя и в мири нет.
Я ему:
- А то сходи, поглазей, могет, краше найдешь.
-Нет моя люба, от добра добра ис-кать не буду.
Вот как туточки быть то? Сказать – так боязно, кабыть не охолнул от неудобства, а мне с ним с таким  ведь так любо, шо краше некудось.
- Терпи, баба, не погань жизнь не ему ни себе - посоветывала Ушати-ха. - Да вот ты сегодня от смеха умираш, а я от тоже про своего рас-скажу. Тоже повеселиться есть над чем, токма вопрос, над ком? Мобуть надо мной? Работал мой Еремей молодцом. Начальство на него все молодец, да молодец хорошо работу знаш. Оценили его, и кактось, из-брали бригадиром. Пришёл домой весёлый такой.
-Ну, мать, теперь заживем, должно-стю повысили и зарплату повысят. Поработал  недельку,  пришёл до-мой невеселый. Чаво, говорю, неве-сел? Чаво головушку повесил?
- Да, мать, не потяну я енту бригаду: кто пьеть, кто робить не желат, а мне все шишки на мою головушку летять. Вот надысь Ванька, сивый мерин, нажрался, да малярше  ма-тов-то в карман наложил, язвит его корень. А ента девка молода, ревет стоит. Дошел я до нее плоток взял слезу утераю. Она всхлипывает, а сама гутарит  хоть один добрый че-ловек на земле нашолся, а я што, нешто я носы нанимлся ентим ре-бенкам утирать? Не нанимался, а утер же. Жалко реву то стало быть.
-Потерпи, соколик, обвыкнешься, притрешься и все к лучшему пойдёт. Зарплату большую получишь со-всем повеселеш. А час ложись спать, утро вечера мудрей.
Отробил так он месяц. Пришёл с зарплатой, доволен. Ну вот, говорю, а дальше ще лучшей будеть.
- Да посмотрим буркнул мой Ере-мейка и лег спать.
Прошло полгода, стал мой касатик премию получать. Ну думаю не до-лек тот день, мобуть, дом новый от-строим каку-никаку машинешку куп-лям. Денюшку в сбербанку ношу кажну зарплату. Как-то говорю Ер-мею:
- Тут надысь слыхала на соседней улочке особнечек продают, не ку-пить ли нам?
- А што стоит-то?
-Да три мильена просят.
-А где их взять?
-Да в тумбочки.
 - Так бери и купляй.
 - Ты смотреть то пойдешь?
 - Чево-то ты несешь, где деньга то?
- Говорю ж тебе в тумбочки.
На утре было воскресный  денек. Осмотренный дом нам пришёлся по душе. Вскоре мы переехали в новое жилище, через год обзавелись ма-шиной. И тут с моим Еремеем стало что то проходить непотребно. Дома появлялся все реже и реже.  Кактось приехал с молодой раскрашенной  фурией. Дело было к обеду. Я нава-рила щев, напекла блинков, компо- 
39
тику. Жду своего суженого нв обед. Долго себя ждать в энтот раз не за-ставил. Заходят в дом, как я уже сказала, с раскрашенной девицей. Пригласила я их за стол. Разделись, садятся за стол. Он ей стул подста-вил, и так вежливо "Садись, дорогая не стесняйся, ты теперь дома, так и будь в нем хозяйкой."
Я стою, ничего не могу понять
 - Дорогой, объясни своей бабульке, кто я и зачем я здесь.
-Н-да объясняю: енто теперь моя супружница, а тебе я даю отлуп. Хошь - уходи к кому на хватеру, мо-жешь остаться здеся в качеству служанки  моей Дульсинеи.
Не долго думавши, я беру миску с варевом и надеваю на голову кра-шеной кикиморе, вторую на лысину жиниху. Блины забрала с собой, и ушла в наш старый дом, благо мы его не продали. Дульсинея работала на участке  маляром, ей-то он нос и вытирал. Довытирался, трясун его забей. Ерем сразучки охормил ее  булгактером. Разводу он со мной брать не стал. А вот что было нажи-то совместным нашим трудом пода-рил своей Дульсинейке. Как узнала я об том - ажник реву дала. Стервец такой, я берегла, копила, бегала в банку, а он в одно асье все збагрил! И кому? Немного погодь, успокои-лась, смирилась. Судьба..... А тут через недельку ползет мой благо-верный, ну в стельку. Что говорю, гляделки залил, так оно и не стыд-но? Чаво приполз анчихрист, пень старый, нужен ты ей больно! Выго-нит она тебя, вот те крест выгонит. А ты, срамник этакий, и детев не по-стеснялся. Забыл, што облысел уж, аль ум с волосой ушёл? Верно, пра-вильно народ гутарит, што умный волос дурну голову покидает. Вот и тебя, нехристя,  волосья вместях с умом покинули. Не ты ей нужен-то, а терем наш. Енто через моменту и приведёть  она в наш дом молодого мужика, а тебя пнёть, старого пня -пинком, да под мягку месту. Стоит он качается, што тот маятник на ча-сах, а сам  гутарит, штой-то не пой-му:
-Ужо, мать, ужо.
-Што ужо?
- Привела и пнула
-Так те и надо пес смердячий, кики-мора болотная, кляча старая, про-хиндей несчастный.
-Ругай меня мать,  ругай да токма прости, бес попутал.  Никогда боле тебя не брошу, токма прости.
- Простить тебя, Ирода окояного? Иш што удумал. Нетути тебе про-щению, нетути, и убирайся отселева подобру-поздорову.
Взяла его за плечи и вытолкала сей момент на крылечко, да под  зад-то пинка для скорости и двинула. А ен же пьянь - пьянью. Удержу-то на но-гах нету, упал около крылечку и го-лосить. Вот бабы ,как бог весть го-лосить. Села я на том крыльцу, да себе реветь. За всю жизнью мою порушеную обидно стала. Он ревёть и я реву. Не знай долго мы б так ре-вели, да проснулась я.  Ажник вся в поту и слёзы впрямь по щекам тя-куть. Блоговерный мой рядышком, воткнул нос мне под мышку и поса-пываеть, как дите мало.
-Так енто был сон? А я то думаю ко-гды Еремка от неё уходил? Чаво брехло несеть на мужика напрасно. А когда про терем, да про машину речь завела – ну, думаю, вообще берега потеряла подруга. У тебя ж отродясь, окромя козы, никакой тех-ники не было! Токма хотела сказать, дескать, хватить треп разводить, да уж больно, думаю, вреть антиресно. Ляд с тобой, бряхай, хорошо пода-
40
ется, - сделала своё заключение Ух-ватка. Тут раздался голос самого Еремея, подошёл он как-то тихо не кто и не слыхал, когда.
-Стою я так и думаю, чавой-т она напридумывала. Зачем меня так по-носит перед честными людьми. Не то помешалась, скорую нешто вы-звать, аль оплиуху занести, но што-то здярживало. Внутренный голос шептал не пори горячку, дослухай до конца. Да бывает же такое, на-снится, за день не одумаешся. А штоб взаправду такой случай со мной произошёл, шоб ты тоды де-лала? - спросил  Еремей.
- И думать не моги, што во сне то и на яви будеть.
- Ух ты кака, сама строгость, уж и не поблуди
-А ты што, кот блудливый аль как?
- Аль как, старушка, аль как, не бо-ись.
-Старушка? Я те дам «старушка»! Енто ты боись молодчик трюхля-вый..
-Тю совсем бабка с катушек съехала после ентого сна. Видно, придётся спать тебе кажну ночь не давать.
- Ха, поздно схватился по ночам спать не давать. Ноне сам согнешся вопросом и спишь, как сурок.
- Да ну тебя, чертова баба, недосуг мне с тобой спорить, дела вон стоят.
- Ну, иди, делай, деловой ты мой, да смотри у меня дела делать с Дуль-синеей не смей, не то без штанов останешся, не во сне, а взаправду.
- Не боись, как бы она без них не ос-талась - рассмеялся Еремей, уходя
- Што хи-хи, што ха-ха, я вот тебе! - погрозила маленьким кулачком Еремею, оставляя за собой послед-нее слово, супружница.
- Хорохорются, хорохорются мужики, а без нас ведь совсем никуды не годны, пропадут!
- Нет, на одно дело они без жён го-разды – Дульсиней себе искать.
- А я встречала таковых, что друг другу налево ходить помогали. -  за-являет Ушатиха. - Жила у нас семья Корытовых. У них все так и було. Она погуляет от мужа с кем найдёт-ся, придёт до дому, да все своему Николе расскажет. И он також, где с кем побыл, все Марийке обрисует в подробностях.
-Да не могет того быть, враки не иначе,  - заявляем мы хором.
- А вот дудки, не враки. Однажды выгнали мы коров к стаду, ждём, по-кеда пастух стадо к нам подгонит, ну и Марийка туточки. Подгонят свою буренку Настена Лавочкина. Не ус-пела та подойти, Марейка к ней: «Ты што ж, подлая твоя душа, вчерась могло Миколу на ночку не запусти-ла? Он к тобе всей душой, а ты, скверна баба, и на порог не пущаш! Што ж он, хуже твоего Петра, што ли? Негодно, так  Настя, Петьку пус-каш, а мого нет». Сначала мы это за шутку приняли, а как поняли, што она енто на серьезе, ухватились за животы, и давай ржать, как очуме-лые, а она, видя, что мы умираем со смеху говорит Насте:
-Вот вишь, што ты, окояна баба, на-делала. Поглянь, как теперь над мо-им Миколой бабы ржуть.  Иш ты как его на смех подняла, как ему-то на село выходить, ведь засмеють его таперича.
Настя от того наскоку дар речи по-теряла.  Стоит, молчит, и сказать не знат чего. Тут мы давай в заступу за девку идтить. Кое-как отбили бедну.
Да, на веку не на боку, всяко быва-ет. На другой раз ище што вспомню, а теперь до дому, не то наголодают-ся наши женихи, да и разбегутся по накрашенным Дульсинеям.
 
 
41
ВЕКОВОЙ ЮБИЛЕЙ НАШЕЙ
ЗЕМЛЯЧКИ.
 
Такое редко кому удаётся, прожить сто лет. А вот Редкокаша Мария Фёдоровна, одолев все жизненные невзгоды дожила до векового юби-лея. Родилась Мария Федоровна 3  июля 1915 года в селе Истемис Ключевского района, а сегодня встречает свой юбилей в селе Гоно-хово Завьяловского района. По-здравить юбиляршу приехал пред-седатель совета ветеранов Пе-щальников А Е, глава администра-ции района Губерт. Н. А.
- Уважаемая Мария Федоровна, же-лаем вам хорошего настроения и счастья. А с ним здоровья, бодро-сти, добра! - с этих слов начали приветствие работники культуры, пришедшие поздравить Марию Фе-доровну.
Родилась она в бедной семье Тор-ских. Нищенская жизнь не предста-вила возможности учиться ей в шко-ле ни единого дня. Грамоту одолела, когда ее внуки пошли в школу. Внуки стали ее первыми учителями. Читать и писать научилась с ними. На двадцать первом году жизни вы-шла замуж за Редкокашу Николая Ивановича. Родилось двое детей, дочка Александра и сынок Анатолий. Жили дружно. Появилась надежда на светлое будущее, да вот пришла беда нежданная, беда великая для всей Руси матушки. Пришли фашисты на нашу землю русскую, чтоб народ наш истребить, а земли-цу под себя захватить. «Не бывать тому, - сказал народ наш - не дадим страну в обиду». И пошли на защиту Родины мужья, отцы братья и сыно-вья. Вместе с ними ушёл и муж Ма-рии. «Не быть тому, чтоб народ наш был истреблен», - сказал он на прощание, обнимая в последний раз жену и детей - пятилетнюю дочь и годовалого сына. 
Нелёгкая доля выпала женщине - одной поднимать на ноги детей. 19 августа 1943 году пришла на мужа похоронка. Убит, и похоронен в Смоленской области. Так в 28 лет Мария Федоровна осталась вдовой. Приставку женщина - вдова она но-сит до сих пор. Замуж больше не вышла. Сначала долго ждала своего ненаглядного, надеясь на счастье. Потом вторично счастье искать не пыталась. Хороших мужиков война отняла, а за кого попало - не хотела идти. Растить детей у самой сил хватило. Работы не боялась ника-кой. Была звеньевой и бригадиром, свинаркой и конюхом. В ходе празд-ничной беседы я спросила: 
- Мария Федоровна, а если бы вер-нуть годы назад, как бы вы стали жить? Она, не задумываясь, ответи-ла:
-Пошла бы работать на любую ра-боту.
Вспоминая молодость, говорит
- Жили очень бедно, ни обуть, ни надеть нечего, платка на голову и того не было, но детям еду всегда добывала, голодными не были.
Трудолюбивая, неунывающая, во-круг неё всегда были люди. Она и в старости не бывает одна. С ней все-гда рядом ее дети да 6 внуков, 4 правнука и 6 праправнуков. 56 лет прожила с сыном Анатолием и сно-хой Августиной. Она с большой бла-годарностью отзывается  о снохе и сыне за хорошее отношения к ней. Дети также благодарят маму за то, 
42
что она помогла им вырастить детей Мария Фёдоровна с семьёй 7 лет прожила в Латвии, но 1993 году на-чались гонения на русских, верну-лись на Алтай в село Гонохово.  Ее неоднократно награждали благо-драственными письмами за трудо-вые успехи. Неоднократно избира-лась депутатом. К ней всегда тяну-лись люди, как к доброму, отзывчи-вому человеку. Видимо, за все это судьба дарит ей такой длинный жиз-ненный путь. Вот и сегодня, 3 июля ее пришли поздравить с юбилеем вся ее многочисленная семья: дети, внуки, правнуки и праправнуки, а также соцзащита в лице Старовой-товой В.В., глава администрации села Гонохово Мурашко Г.В. и гоно-ховский совет ветеранов. Работники культуры пели и плясали для нашей уважаемой долгожительницы. 
Так пожелаем ей и в дальнейшей жизни здоровья, здоровья и ещё раз здоровья.

Надежда Дмитриевна Бабич.

 Редакция газеты "Вечный огонь" присоединяется к поздравлениям. Желаем Вам, Мария Фёдоровна, ещё долго жить, не болея.