Глава 1.
Ах, деревня, ты, моя деревня! Избы, палисаднички… А в них, в этих палисадничках по весне черемуха да сирень переплетаются так, что и не знаешь, какое облачко на веточку присело… Вот в такую пору и сорвала Машка голубой пятилистник, загадала желание тайное и сжевала. Тщательно так сжевала, чтобы уж наверняка.. И ведь поди шты - сбылось! Венька Куренов, самый красивый парень – один смоляной чуб чего стоит-, обратил на нее внимание, в клуб пригласил, а после и до дома проводил, свидание назначил…Она, Машка-то, ног не чуяла, когда впервые на беседочку пошла… А он, Венька-то, быстрый оказался! Не успела Машка оглянуться, опомниться, а уже мужняя жена, дите под сердцем носит…Всего месяц и посидела на скамеечке… Вот чего цвет сиреневый делает. Или это у Веньки глаза такие, что тонуть в них хочется?!
В сенях заскрипели половицы, дверь отворилась.
-Маняша! Иди сюда!- позвал от порога муж. Да, да, он ее именно так и звал –Маняша. И сколько она не сердилась, похохатывал только: «Папка у тебя кто? - Илья! Значит, Мария Ильинична. А Мария Ильинична у нас кто?- Сестра Ленина. А в детстве ее как звали? -Маняша. А ты у меня кто? - Тоже ребенок, только чуточку подросший». И вот что с такого возьмешь? Женщина оторвалась от вязания и направилась к Вениамину, который, судя по грохоту, уже скидывал с себя сапоги.
- Пришла моя Маняшенька!- муж облапил подошедшую жену, затем прижался к уже выступающему животу: И Шурка с нею! А я вам подарочка принес.
От Вениамина попахивало дешевым вином и сигаретами. Была пятница, святой мужской день перед двумя выходными, когда Иннокентьич позволял себе «расслабон».
-Мужик я или не мужик, - обиженно сопел он всегда, когда Машка стаскивала с него сапоги и клала на пол старенький матрас, - мужик! И потому право имею рас-сла-бить-ся ма-нень-ко…
А дальше шло по накатанному сценарию. Маняша шла в ограду, отцепляла Верного, и умный пес ложился рядом с подвыпившим хозяином, дожидаясь, пока тот уснет..На кровать Вениамин в таком виде никогда не ложился, сколько бы она его раньше не уговаривала…
Но сегодня ее Венька спать, видимо, не собирался. Отстранив жену, он пошарил по карманам рабочей телогрейки и, наконец, выудил несколько шоколадных конфет и … маленького дрожащего котенка.
- С прибытком Вас, Мария Ильинична, - ухмыльнулся хозяин, выкладывая все в протянутые Машкины ладони. Котенок пискнул и покосился на Маняшу желтоватым глазом.
-Откуда ты его?
- Да в гараж кто-то подбросил. Я и подобрал. Шурке в подарочек.
Все-таки со странностями был ее муженек. Уперся в это имячко и все тут! Сколько ему она ему, Машка, не говорила, что нельзя имя ребенку загодя давать, а ему хоть бы что!
- А если девка родится? – смеялась тогда Машка.
- Все равно Шурка, - отвечал он. И добавлял при этом:
-Ты послушай, как звучит – Александра Вениаминовна! Красота!
Работал ее Вениамин в совхозном гараже водителем на грузовике. Конечно, ЗИЛок его для заграниц не годился, но все-таки. Муж уважительно называл его за длинный кузов и удлиненную морду «крокодилом». Венька вообще на выдумки горазд был. Предыдущую машину, к примеру, « мухой» обзывал. Только та «муха» желтенькая была, огнеопасная, бензовозной марки.
- Есть будешь? Али погодишь?
- Погожу чуток. С мужиками сговорился на рыбалку, пойду снасти проверю.
-Далеко?
- Да не…На моторке часов пять ходу… С ночевой поедем.
- Ну, я тогда Кланьку позову, все повесельше будет.
- Позови.
Через час Вениамин уже сидел за столом и, похрустывая свежим огурчиком, уминал за обе щеки борщ, заправленный домашней сметаной. Майонез ее муж не признавал, считал городской блажью. « Это ж надо,- ворчал он всегда, - так сметану яйцами испортить!» Котенок Васька ( Машка хотела его вначале Шуркою назвать в отместку мужу, да побоялась, что в доме на одного Шурика больше станет) уютно расположился в кресле. Был он какой-то странной расцветки: не то рыжий, не то черный, с белыми проплешинами, зато по спинке, аккурат по средине шла темная, такая бурундучковая полоска. Сама же Маняша сидела напротив, на табурете, наблюдая за тем, как ее Венечка ужинает. Она любила сидеть вот так, напротив, подперев кулачком щеку, и смотреть, смотреть… Веня первое время сердился на нее: «Ты чего на меня как на икону смотришь, только что не крестишься?» А потом привык, только посмеивался.
По ограде затопали рыбацкие болотники, и Вениамин, чмокнув жену, заторопился вон:
-Ты не скучай тут, Маняша! Мы скоренько. А я тебе да котейке энтому рыбки свеженькой привезу.
Через минуту все стихло, и Машка, вздохнув, отправилась во двор управляться.
Хозяйство у молодых Куреновых было простенькое: нетель от свекрухи приведенная да порося в загончике. Мамка обещалась курей выделить, да не вышло: хорек, пришедший из леса поубавил несушек ровно наполовину. Ну, да ничего, бог даст в следующем году и курочки появятся.
На соседнем огороде замаячила фигура Клавдии.
- Кланька, - позвала ее Машка, - приходи сегодня вечерять!
- А Венька чего? Опять рыбалить?
- Ага.
- Ладно. Прибегу.
Клавдия Прохорова, худощавенькая, белобрысенькая бабёнка, годков так за тридцать, была одинока. Нет, нет, мужик у нее был раньше, да и дите тоже, а вот со счастьем не сладилось. Вначале девчоночка потонула в небольшой канавке, когда она, Клавдея, на карачках огород полола, потом и муж ее, Василий, запил по-черному, а опосля и вовсе сбежал в город, за новой жизнью.
Так и жила Кланька одна в своем домике: ни мужняя жена, ни вдова. Только на могилку к своей Анжелочке раз в месяц обязательно бегала. Посидит там, поревет, слезу вытрет, и опять домой. Подруг у нее особливо не было – боялись бабы несчастную в дом приглашать ( вдруг да беду за собой приведет!), а вот Машка приветила соседку, хоть мамка и ворчала поначалу.
Кланька явилась скоренько:
-На-кось, я вот тебе свеженького принесла, парного, - заявила она с порога, протягивая Маняше двухлитровую банку молока.- Чистый кальций!
Машка с удовольствием глотнула принесенного подаренья, затем перелила молоко в чистую посудину:
- Все-то ты меня балуешь, Клавдя!
- А кого мне еще баловать? Одна как перст.
- Тебе, Клавдя, в город надо. Глядишь, жизнь и переменится.
-Да кто меня там в городе? Отстать, Машка! Сколько уж тебе говорено, что я отселева никуда. Говорят: где родился, там и сгодился. Да и Анжелка здеся.
Подруги помолчали.
-Эх, Машка! – заговорила вновь Клавдия,- завидую я тебе! По-доброму завидую. Муж, дите скоро народится. Все путем. Венька, он у тебя заботливый! Отцом хорошим будет!
- Хорошим, - улыбнулась Маняша. И предложила:
- А давай телевизор посмотрим?
Подруги уселись на диван. На голубом экране разгорались нешуточные страсти. Главный герой уличил жену в измене и теперь готовился сурово покарать ее.
- Ой, ну всегда эти мужики правы!- протянула Клавдия.- От хорошего мужа баба гулять не станет.
- Да откуда ты знаешь?- рассмеялась Машка.
- Да все оттеля, из жизни. Эти мужики – кобелиное семя, так и норовят под чужую юбку залезть.
- Мой Венечка не такой, - обиделась молодая женщина.
- Ну, может, и не такой.. Пока… Мой тоже годика два за мою юбку держался, а потом друзья, рыбалка, выпивка…
- Ну и что?
- А то,- вздохнула Клавдия, вставая,- опосля этого всегда бабы случаются. Мой-то Василий аккурат после рождения Анжелки и загулял. Я еще в роддоме лежала, а мне уж соседушка доложила, что Васька с Физой снюхался.
- Мой не такой!
- Не такой! Не такой! Успокойся!- ласково погладила по голове подругу женщина.- Это я так. Кино разбередило. Давай-ка спать пойдем.
Машка, всхлипывая, уткнулась в мягкое плечо подруги, и они направились в маленькую, пенальчиком, комнату, где стояла, покрытая сиреневым покрывалом двуспалка.