Часть 5. Дважды лейтенант

 
               
               

                Армейская стезя офицера запаса. Часть 5.
                |*|*| <Дважды лейтенант> |*|*|
               
   
               
           1.*               
                Автобус уже пересек невидимую городскую черту, обозначенную дорожным знаком, а я еще
         не решил, куда мне деваться с "расчлененным трупом" в чемодане.  Каждый из обдуманных вариантов
         хоть чем-то - да не устраивал.
                - Походить по знакомым и оставить там по куску рыбы - не этично, - размышлял я. 
                -  Могут подумать: "Вот мол, тому-то понес лучший кусок ... мне-то мог бы отрезать и побольше"...
                Нет, так нельзя. Нужно сначала её расфасовать, а потом навестить кого-нибудь с гостинцем...
                А что сказать сослуживцам? Не "достал"? Неудобно врать. Сам когда-нибудь проболтаешься, вот
                тогда уж будет стыдно.
                Может прямо в гарнизон "махнуть" и там поделить?
                А что? Каждому "куску" по куску рыбы..., - начал каламбурить мозг.
                - Так ведь получится то же самое - всем не угодишь.
                Ну нет. Лучше - сначала  все "обмозговать", а потом действовать. Поеду-ка я в свое "пристанище"...

                *
                Комната, которая уже и не мечтала "благоухать" ничем кроме "аромата" портянок, стала жадно наполнять
          свои объемы,  непрошенно вторгшимися запахами моря и свежей рыбы. Не знаю, как они смогли проникнуть
          сквозь закрытую крышку чемодана, но это случилось и во мне, развалившемуся на "заправленной" кровати,
          вновь "засвербело" напоминание о рыбине.
 
                - Куда бы её деть? - нехотя "шевелились" дремлющие мозги. - Что с ней делать? Не стану же я уху из неё
                варить. Отдам-ка её - старшине. Он "мужик" хозяйственный и сможет разделить как надо.

                Опасаясь, что старшина уйдет домой, я поспешил к телефону и набрал номер коммутатора. Телефонист
           подсуетился и вскоре в телефонной трубке послышался голос старшины. Только услышав мое приветствие,
           он поспешил засыпать меня вопросами. Эти вопросы касались погоды и рыбного "клева". Как только я смог
           перебить его монолог - тут же вставил своё ошеломляющее сообщение о своем местонахождении. 

                - Так вы что, уже здесь? - дивясь своей неосведомленности, вскрикнул старшина. - А я думал звоните из
                Золотицы. Ведь только вчера улетели.
                - Не приняли. Еле ноги оттуда унес, - пошутил я. - Если ты сейчас свободен - подъедь ко мне в комнату.
                Есть неслужебный разговор.
                - Хорошо. Сейчас приеду. А у тебя "есть"?
                - Давай без конспирации. Обойдемся без "этого".
                *
                Старшину пришлось ждать около часа, я даже успел снова вздремнуть. Его мокрая плащ-накидка косвенно
           подтверждала причину моего дремотного состояния. Едва он закрыл за собой дверь, как тут же произнес:
               
                - И когда ты успел так пропитаться рыбой?

                После дружеского рукопожатия, я сразу же перешел к делу. Вытащил из-под кровати чемодан, недавно
           полученный в дар от этого же старшины, и раскрыл.

                - Вот это улов! - восхитился "кусок". - Я такой еще не видел. А где же голова? Посмотреть бы на её зубы -
                хищная или нет.
                - Голову оторвал, чтобы не сболтнула лишнего, - отшутился я. - В общем так: сможешь рыбу засолить по
                всем правилам - бери, нет - отдам кому-нибудь другому, хотя бы Чернову.
                Когда рыба будет готова - поделимся со всеми. Согласен? Да, чуть не забыл. В ней же еще и икры полное
                пузо.
                Засоли её в банке. Она будет мне наградой за труд. Справишься?

                Затягивать с ответом Иванов не стал, а сразу же закивал головой.
                Не успел я прикрыть крышку чемодана, как, почти одновременно со стуком, дверь приоткрылась и в её
                проёме появился запыхавшийся прапорщик Чернов.

                - Ну впрямь по поговорке: "Помяни черта и он тут же явится", - удивился Иванов. - Ты-то как узнал?
                - Так посыльный же бегал - тебя искал. Всем растрезвонил, что лейтенант вызывает старшину домой.
                Может быть кому это и невдомек, а я сразу догадался зачем.

                -  Ну ладно. Пришел, так отрезай себе хвост. Сам ведь его просил, - напомнил я.
                -  Я же не в буквальном смысле просил хвост, а образно. Рыбаки всегда говорят: поймал столько-то хвостов.
                -  А я поймал её вовсе без хвоста. Смотри.

                Не знаю, что хотел узреть Чернов в  чемодане, но его впечатление на увиденное, выдали вылупленные на
           рыбину, не моргающие глаза.
               
                - Ух-х ты, - протяжно произнес прапорщик. - Я же знал, что там такие рыбины ловятся, но меня туда не
                пустили. Теперь бы у меня была такая целиком, а я тут хвост клянчу.

                - А засолить её как следует сможешь? - спросил я серьёзно.
                - Конечно. Моя тёща все может. У неё ничего не пропадает.
                - В таком случае поступим так: я разрезаю рыбину на две части.
                Ты заберешь хвост себе, а старшина - середину.
                Через неделю соберемся где-нибудь на пробу и определим чей засол вкуснее. Да не забудь об обещанной
                бутылке спирта - мне ведь там пришлось потратиться.
                - А может мне отдашь передок? Как бы старшина чего не напортачил.
                - Не бойся, - встрял в разговор старшина. - У меня целее будет.
                . . .

                Не успел я отойти от внезапного появления Чернова, как снова пришлось удивляться.
                Едва рыбина перекочевала из чемодана на газету - у прапорщика тут же появились в руках большой
                складной нож и кусок клеёнки.

                - Ты что, как пионер "всегда готов"? - в унисон произнесли мы со старшиной, встретившись взглядами.
                - Да. На всякий случай всегда ношу, - невозмутимо ответил Чернов.
                - Некоторые мужики, "на всякий случай", носят с собой "изделие номер два", а ты вот что, - пошутил я.

                Моя шутка осталась без одобрительной улыбки Чернова и я приступил к дележке рыбины. Нож, переданный
                в  мое распоряжение, легко разрезал тушку на две, не совсем равные, части.

                - Забирайте свои доли и действуйте как договорились, - "скомандовал" я.

                Заметив, что прапорщик не спешит с упаковкой своей доли, я спросил его:

                - Что-нибудь не так? С чем-нибудь не согласен?
                - А икра?.. У него же почти вся икра остается, - возмущенно произнес Чернов.
                - Теще будет  достаточно и той порции, что осталась в твоей половине.
                - Да его тёщу трудно чем-нибудь ублажить, - с улыбкой произнес старшина. - Недавно он решил помочь
                ей с ремонтом квартиры. Выпросил  себе в помощь двух солдат и привел их домой. Они незамедлительно
                приступили к побелке потолка. Один качает насос - другой опрыскивает. Чернов, как руководитель работ,
                только присматривает. Тёщу, наблюдавшую этот процесс из кухни, это не устроило. Ей не понравилось, что
                её зять только "руковОдит", а не работает и она набросилась на Чернова:
                "Чего стоишь без дела? Пялишься - как другие работают!  Тоже - генерал нашелся"...
                Пришлось отправить солдат в часть и самим, вдвоем с тещей, заканчивать побелку.

                Перекинувшись еще несколькими веселыми случаями из семейной жизни и упаковав рыбу - гости покинули
            меня, а я, радуясь благополучному разрешению рыбного вопроса, приступил к выветриванию запаха.

                * * *
                К моему появлению в гарнизоне на следующий день, никто не отнесся как к чему-то важному.  Наоборот, от
        каждого встречного офицера исходила какая-то ехидная улыбка.
                Командир роты Диев тоже не преминул заострить на мне свое внимание.

           - Ну что за молодежь пошла, - весело произнес он. - Стоит отлучиться на сутки и на тебе - возвращается
             в засосах.   
           - Это не засосы. Это меня клопы покусали в гостинице, - стал оправдываться я.
           - Знаем мы этих "клопих", что по гостиницам шастают. В ширинке у тебя они ничего не откусили? - продолжал
              он глумиться надо мной. - А то у нас такое творится, что и не знаешь: то ли смеяться, то ли сочувствовать.
              Ты разве не заметил перемен на входе в гарнизон.
           - Нет. Вроде бы, все как обычно. А что там? Сходить посмотреть?
           - Ладно. Потом посмотришь.

             В тот день, когда ты уехал, произошел анекдотический случай. Если бы такое произошло не у нас - никому бы
           не поверил, - непрестанно хихикая, начал рассказ командир. - После отбоя, примерно в полдвенадцатого, когда
           все обеспечивающие разошлись по домам, часового у ворот пришла проведать его хмельная подружка.
                Дежурный по части, командир автороты, "кемарил" в дежурке, так что они без опаски общались через  щель,
           образованную чуть расходящимися внутрь гарнизона, створками ворот.
                Подружка вскоре так обнаглела, что попыталась просунуть руку в ту щель, чтобы поздороваться с "дружком"
           часового. Однако её рука в межворотное пространство не пролезала и солдат сделал ей "встречное
           предложение". Не думая о последствиях, он просунул свою крайнюю плоть в "воротную щель".
                О том, что произошло позже, у участника событий остались лишь смутные воспоминания . Но любому
             обладающему зачатками воображения, дорисовать картину не составляет труда:
                Подружке, нащупавшей в темноте "дружка", потребовалась помощь второй руки, в которой она держала
             открытую бутылку водки. Попытка поставить бутылку на асфальт оказалась неудачной. Она опрокинувшись
             покатилась. Подружка инстинктивно ринулась её задержать, при этом не выпуская из руки "тугую плоть".
                И тут все пошло по эффекту домино: она потянула за собой часового, тот подался вперед, навалился
             на  створки ворот и прищемил своего "дружка"...
                Нечеловеческий вопль разбудил дежурного и он выскочил из дежурки.  Не понимая, что произошло, капитан
            застыл в принятии решения.
             - Нападение на часового?
               Убили? - были первые мысли, когда он увидел неподвижно-лежащего у ворот часового.

              Чуть придя в себя, капитан стал действовать по Уставу - подал караулу команду "в ружьё" и те прибежали ему
            на помощь.
                Часовой зашевелился - едва к нему приблизились.
 
            - Ворота и калитка - на запоре, значит напавший - из гарнизона, - подумал капитан.

              Сержант, приводивший в чувства часового, попытался помочь ему встать, но тот крючился, держась обеими
          руками за свой пах.
                Пост, без сдачи, принял новый часовой, а больного увели в санчасть. Дежурный врач безошибочно поставил
          диагноз - ущемление полового органа. О происшествии капитан доложил оперативному дежурному, но тот,
          сколько ни переспрашивал, не смог понять, как такое могло случиться.
                В короткий период времени ожидания "скорой", капитану все же удалось выведать, куда часовой засунул
          свою "плоть", а в подробностях происшедшего, солдат сознался офицеру особого отдела.
                Парню посчастливилось. Окажись края ворот не из труб, а из уголка - отрубил бы он "головку своему
                дружку" по самые "ягоды".

                Теперь штаб "ломает голову", чем дополнить Инструкцию часовому у ворот? Точнее, что запретить делать
           часовому у ворот?
                В воротах уже заварены все щели и теперь там не найдешь дырочки, куда можно было бы воткнуть, не то
            чтобы что-то другое - даже палец.
                А мы готовимся к получению новой инструкции в записные книжки. Предполагаем, что она будет
                называться: "Меры безопасности при свидании с девушками непредсказуемого поведения".
               
              - Ну и что теперь будет с солдатом? - осторожно спросил я.
              - Что-о. Тут же явное "члено"-вредительство. В военное время за это расстрел, ну а теперь - дисбат.
              -  ...
 
              - Ну повеселились и хватит. А теперь иди к Тихову с докладом о командировке. Наверное, уже ждет.

                Начальник связи не проявил активного интереса к красным пятнам на моей шее, только вкрадчиво взглянул
           на них несколько раз. Его интересовали только технические вопросы. А так как мне о них нечего было
                рассказать, то и разговор был исчерпан.
                Ведь вопросы строительства и быта строителей, были не в его
                компетенции.

               - Что ж, будем ждать когда построят, - резюмировал он. - Иди в роту, занимайся своими делами.
               
                2.Дегустация.

                Не скажу, что время тянулось - оно "скакало галопом". Превратившись в "канцелярскую крысу", мне
           приходилось постоянно: что-то дописывать, до оформлять, докладывать в последний момент.
           Я даже чуть не прозевал дегустацию рыбы, намеченную на субботу, после короткого рабочего дня. Место
           встречи было мне знакомо, оно находилось невдалеке от гарнизонных ворот, в складе хозинвентаря, на
           противоположной стороне переулка.
           На мой условный стук, цифра семь "морзянкой", складскую дверь отворил хозяин склада - старшина Белорецкий.
              Увидев меня, он пробурчал недовольно:

              - Ты как стучишь? Всех напугал, они как мыши - в "норы забились".
              - Я же не знаю вашего условного стука, вот и постучал своим.
              - Заходи быстрей. Уже все собрались.

              На этом складе я был впервые, поэтому удивился тесноте. Там был только стол-конторка и единственный стул.
         Мне он и был предложен, как старшему по званию, но я отказался, предложив выставить его на улицу, чтобы быть
         всем в равных условиях.
              Пока мы препирались со стулом, появился еще один опоздавший - Чернов. У него был выходной, но он
         примчался на наше мероприятие.
              Помещение для "фуршета на шестерых", конечно было тесным, но после моего рассказа о "попойке" в купе
         поезда с контрабасом, все как-то потеснились, расселись на новенькой сантехнике и оказалось, что места хватает
         даже для "мини-банкета".
               На столик вновь были водворены гранёные полустаканы и рыба на газетном листе. Из-за полного равнодушия
         к свежее просоленной рыбе, мне не пришлось сожалеть, глядя на неё. Выеденная спинка меня совсем не трогала.
         Мне были понятны мысли каждого из собравшихся, потянувшись в тесноте  за закуской - отхватить "шмат"
         побольше.
      
               Сославшись на функции обеспечивающего в роте, я отказался от налитого "до краёв" стакана водки, лишь
         пригубил его, остальные - с удовольствием выпили.
               Мне пришлось поделиться впечатлениями о командировке, вкратце рассказать: о "превкусной" ухе, после
         которой не пьянеешь; об "изгнаннике" - прапорщике Топоркове; о "битве на смерть" с кровожадными
               насекомыми.

               Уличив момент, Чернов молча вынул из своего дипломата поллитровку и поставил на стол. Захлопнув
          чемоданчик, он опустил его на пол.
               
            - И всё-ё? - удивленно произнес старшина Иванов. - А где же рыба?
            - "Саид, мы на тебя рассчитывали"! - шутливо процитировал киногероя Сухова, из популярного кинофильма,
               старшина автороты.
            - Рыбину теща не отдала, куда-то спрятала, - захлёбисто, оправдался Чернов. - Велела рассчитаться деньгами,
              по госцене. Сколько ты за неё заплатил? - обратился он ко мне.

              - А не хочет ли твоя теща рассчитаться "натурой"? Так будет справедливей. Ведь я рыбу вез не для продажи, -
                стал изгаляться я. - Она то хоть симпатичная? Какие глаза ... фигура? Может есть фотокарточка? Хороший
                зять всегда должен носить с собой фото любимой тёщи...
             - А зачем мне фото. Среди тысячи женщин, я могу узнать её по фигуре. Хочешь знать какая у неё фигура?
               Я бы мог тебе показать, если бы было под рукой куриное яйцо.
               Нарисовать на нём два глаза, приделать две коротенькие ножки, вот и вся её фигура.
               Тебе такая подойдёт?

                Все разразились дружным хохотом.

            - Да ей офицер и не нужен, - продолжил Чернов. - Теща мечтает о прапорщике, заведующем каким-нибудь
              складом. Свою дочь, то бишь мою жену, она непрестанно "пилит", что вышла замуж за прапорщика, который
              может принести домой всего лишь одну бутылку спирта в месяц.
         
           - Ну разжалобил. Даже слезы навернулись. Спирт  в горло не полезет, - притворно-жалостливо, произнес я.
 
          -  А не попробовать ли нам красную икру из моего "фонда"? - "развязно трепанул", снова осмелевший мой язык.

             Извлечение литровой стеклянной банки из портфеля, происходило в полной тишине. Вероятно рты у всех были
          переполнены внезапно выделенной слюной, предваряющей вкусное вкушение. Однако языки всех собравшихся
          ожили, а руки потянулись зажимать ноздри, как только мне удалось сорвать с банки тугую пластмассовую
          крышку.
               
             - Что это? Да она же протухла, - почти в унисон, послышались голоса протестующих, а их глаза "уставились"
                на старшину Иванова.
             - Не знаю, как это случилось. Жена вытащила икру из рыбины, переложила в банку, засыпала солью и закрыла
               крышкой, - стал оправдываться он.
             - И все? - воскликнул Чернов, обрадованный перемене темы разговора. - У меня теща отделила икринку от
               икринки, капнула растительного масла и засолила. Хоть ещё и не пробовали, но, думаю, получится отменно.

                Расстроенный старшина чесал "репу" и слушал советы, как нужно было поступить с икрой.

               Не дождавшись окончания диспута о тёще и икре, я, с облегченным портфелем и непонятным состоянием
               души, покинул застолье.

                3. * * *
              Уже через неделю я забыл обо всех своих рыбных конфузах. Командировка на побережье теперь казалась
        легкой прогулкой, по сравнению с нагрузкой, которую ощутили мои плечи с *самыми легкими офицерскими
        погонами*.
              Заедала гарнизонная рутина, она не позволяла заняться, какими-то другими делами. Только служба и сон.
              Иногда, добравшись до кровати за  полночь с перегруженной психикой, из-за постоянного сдерживания
              эмоций, в минуты бессонницы, мозги "клинил" мучительный вопрос: "За что?
        За что мне, гражданскому человеку, выпала такая доля? Ведь есть же люди,  которые сознательно выбирают свою
        "стезю", готовые до "выслуги лет", испытывать "тягость и лишения" воинской службы. Куда девались замполиты?
        Не выпускают что ли? Был бы в роте замполит - было бы значительно легче.
         А то прислали в часть одного кадрового замполита и тот стал завклубом".
 
               Кроме дежурств по части, обеспечения подъема и отбоя роты, занятий по Уставам и специальностям,
          профилактических работ с технической - требовался еще и контроль досуга солдат.
               Клуб располагался в кирпичных стенах старой церкви Николая Чудотворца, лишенной купола. Он прилегал к
          тыльной территории гарнизона, но вход в него был с улицы, метрах в пятидесяти от Банковского переулка.
          Просмотр кинофильмов, концерты, танцы - проходили в нём. Обеспечение порядка - вменялось офицерам.
          На танцы "сбегались" девушки из близрасположенных техникумов и ПТУ, но не все с устойчивой моралью.
          Вот и нужно было наблюдать, чтобы они не совращали солдат на употребление алкогольных напитков.

                Я даже рад был, когда что-либо случалось со связью за пределами части. Чаще всего это происходило из-за
            обрыва кабелей, какими-нибудь строителями. И тогда, под руководством Диева или меня, в любое время суток,
            при любой погоде, группа ремонтников выезжала на поиск повреждения.
 

                Как не утомительны были дни службы, но и их конец уже маячил где-то в глубинах мозга. Оставалось всего
           лишь пережить: бесконечно-тянущуюся зимнюю северную ночь и жизнерадостную, изобилующую красками,
           летнюю - "белую".

                * * *
               Хотя в офицерской среде продолжали распространяться байки об очередных чудачествах с записными
         книжками, но меня они не касались и думалось, что это чьи-то выдумки. Я даже перестал отмахиваться руками с
         тихими возгласами "чур меня" и  сплевывать через левый погон, отгоняя подобные случаи от себя. И зря.
         Наверное, все-таки "ворожба" помогала.

             Как-то в конце месяца ко мне подошел прапорщик Чернов с необычным предложением: как-нибудь зайти к
            нему в "секретную часть" и там "хлопнуть спиртяги". Я не ответил
            ему тогда: ни да - ни нет. Уж слишком подозрительным показалось его
            предложение. Но потом сообразил: то, что мне казалось уже
            окончательно забытым, его неимоверно "гложило". Ведь вопрос расчета
            за рыбу - еще не решен.

            - О! Да он же сегодня получил спирт для техобслуживания шифровальных машин, - вспомнил я. - Неужели хочет
              рассчитаться спиртом?
              А может хочет меня "подпоить" и свести со своей тещей, для окончательного расчета "натурой"?
           - Так она же колобок, что ты с ней буду делать? - "спрашивало" левое полушарие мозга.
           - За то не случится того, что произошло с часовым в воротах, - умничало правое.
                .  .  .
                Идея посетить кабинет Чернова, во мне возникла внезапно, когда, после отбоя, перед уходом домой,
         "обеспечивающие" трех рот, случайно встретились у комнаты  дежурного по части. От пары рюмок для снятия
         усталости  после тяжелого трудового дня, ни один из нас не возразил. Я тут же позвонил Чернову, предупредил его,
         что мы идем  к нему втроем и положил трубку, дабы исключить возможность возражения.

              Наша "группка" добралась в штаб за полчаса до полуночи. Чтобы не попасть на глаза оперативному дежурному,
         мы запланировали завершение "операции" за двадцать минут. Иначе, после смены часового в полночь,
         "оперативный"  закроет на ключ входную дверь в штаб и тогда, кроме как с его ведома, наружу не выйти.
              Увидев своего ротного замполита, часовой у Знамени, вероятно, забыл подать сигнал оперативному дежурному,
          потому что тот не узнал о нашем "проникновении" в штаб.
              После отдания чести Знамени части, мы легкой поступью направились в конец "второстепенного" коридора.
             Чернов ждал нас и без вопросов впустил в несекретную секцию кабинета. Я тут уже был несколько раз, а вот
         замполиту Баскину и лейтенанту автороты - не приходилось. Помещение было тесноватым: небольшая прихожая
         и стол с бумагами  в узком коридорчике, остальное - за железной дверью.

              Приходя в гости, как-то не принято спешить. И здесь тоже, чтобы не соблюсти форму "причащения": "вкусил и
          отваливай", мы раздели шинели. Чернов явно не был готов к застолью, поэтому молча наблюдал за нашими
          действиями.

                - Что же к столу не приглашаешь? Звал ведь, - прервал я молчание.
                - Да я думал ... вы только выпьете и пойдёте, - начал оправдываться он.
                - Без закуски мы не пьём, тем более ночью. Где теперь искать "закусь"? Неужели у тебя ничего нет?
                - Да есть кое-что.

                Это у часового время тянется медленно, а тут оно скакало "галопом", но мы этого не замечали. Казалось:
           вот только что зашли, разделись, сели за стол, понаблюдали за нарезкой сала Черновым, выслушали
           "наставление" прапорщика Топоркова о недостатках разведённого спирта в моем исполнении, выпили, всего
           лишь по второй, и вот тебе - время перевалило за полночь.
                Это нерадостное для нас известие, Чернов получил по телефону от оперативного дежурного. Тот извещал 
           о том, что входные двери уже закрыты на ключ и в случае получения срочной информации - будить его без
           стеснения.   
                Наше застолье, только начавшее переходить в раж, тут же обратилось в скучную дискуссию по решению
           актуального вопроса: "Что делать"?

                - Идти "позорно сдаваться" и просить выпустить, - предложил молодой лейтенант автороты. - Меня жена ждет
           домой. Еще подумает, что со мной что-то случилось.
                - Да ты что? Оперативный "заложит" нас. Начнутся разборки - пострадаем все. Где это видано - пьянка в
           секретной  части. Нас с тобой сюда вообще пускать нельзя. У нас же допуска нет. Особый отдел не упустит случая,
           чтобы  получить "зачет" в обезвреживании диверсионной группы, проникшей в штаб. А уж что выберет трибунал,
           между  выговором и расстрелом, только им известно, - убедительно грозил замполит.
                - А может нам перейти в какой-нибудь другой кабинет, если ключ подойдет, - предложил я.
                - Да ты что? - запротестовал Чернов. - Часовой сразу поднимет тревогу и не разобравшись - очередь
                "шмальнет".  Свет, ведь, почти везде выключен. Теперь надо ждать смены часового в четыре часа.

                Посчитав последнее предложение разумным, мы остались за столом. Разговоры не "клеились" - каждый
            подсознательно думал о возможных последствиях нашего необдуманного проступка.

                Горевать на трезвую голову не хотелось и мы "раскрутили" Чернова ещё на бутылку спирта. Однако,
            употребив остатки закуски, организм отказался принимать алкоголь и мы задумались о ночлеге. Разнообразить
            "ложе" не представлялось возможным, "проглядывался" единственный вариант - на полу.
                Замполит - подал пример размещения. Он достал из внутреннего кармана кителя газету "Правда" и постелил её
            вдоль стены.  Затем молча "растянулся" на ней, накрывшись своим форменным плащом.

                - "Партия сказала "Да" - комсомол ответил "Есть", - с ёрничал я, имея ввиду руководящую роль замполита в
            нашем  коллективе.

                Не дожидаясь приглашения, мы вдвоем расположились под столом, подстелив шинели. Чернов же, не
            употребивший  с нами ни капли спирта, удалился в секретное помещение для шифровальных машин.
                Сон пришел не сразу и мы еще долго размышляли о способе "выкручивания" из создавшейся ситуации...

                Разбудил меня чей-то негромкий хохот в темноте. Забыв где нахожусь, я попытался сесть и тут же получил
            сильный удар в лоб, сваливший меня обратно. Когда "искры" в глазах рассеялись, я попытался снова
            приподняться, при этом грубо "тернулся" щекой о какую-то стойку и "вернулся в исходное положение - лежа".
                Память вернулась быстро и я вспомнил, что нахожусь под столом. Конечно, никто меня не бил - я сам бился. 
                От грохота стола проснулись все. Чернов включил свет и мы, "приняв сидячее положение", с удивлением
            "уставились" на него. Мол, откуда взялся этот человек. Затем, посмотрев друг на друга, стали непрестанно
            "хихикать". Это беспричинное "хихикание" - почему-то не проходило. Мы закрывали рты ладонями, пытаясь
            утихомирить себя, но всхлипывающие звуки, готовые в любой момент перерасти в громкий хохот, продолжали
            "резонировать" в помещении.
                Как разгорается пламя, от полена подброшенного в огонь, так "вспыхнул очаг смеха" от увиденных царапин,
             сочившихся кровью, на моей левой щеке.            
                Как не шипел на нас Чернов, призывая к тишине словом "тиш...ше", мы это сделать не могли. Смех не
             управлялся сознанием.
                Лишь спустя пять минут, мы смогли избавиться от "хохотного" состояния и задать вопрос Чернову:

                - Чем ты нас опоил? - высказал претензию замполит.
                - Чем? Да тем же что и обычно. Техническим спиртом.    
                - Отрава. Да чтобы я еще раз выпил эту гадость..., - клятвенно произнесли мы наперебой.

                Выпив по графину воды, мы вновь приступили к обсуждению вопроса о выходе из "мышеловки".
                Смену часового в четыре часа мы проспали и это облегчило наше положение. Теперь, вероятность
          "прошмыгнуть" мимо "оперативного", стала значительно выше. Ведь после смены часового в шесть часов,
           входная дверь не запиралась.
                Утвердив "оперативный план", мы, с оптимистическим настроением, стали ждать шести часов.
                И действительно, все произошло так, как мы спланировали. Как только разводящий сержант увел бывшего 
           часового из штаба, а "оперативный", пронаблюдавший смену, ушел в дежурное помещение, мы приступили к
           исполнению своего плана. Одетые по форме – не спеша вышли из кабинета. Часовой, зная каждого из нас в лицо,
           спокойно отнёсся к нашему появлению и не стал об этом сигнализировать "оперативному". Вероятно его
           инструктировали извещать о всех  входящих, мы же - выходили.
                Тем не менее, сердце перестало трепетать лишь только тогда, когда мы оказались на улице. Было еще темно.
            Транспорт уже начал ходить. Не хотелось омрачать настроение воспоминаниями о прошедшей ночи и никто из
           нас о ней не вспомнил при расставании. Каждому предстоял выходной день.

                4.Нервотрепка на дежурстве.

                Встал я, наверняка, "с той" ноги, потому что настроение было прекрасным. Бритва не оставила на моем лице            
            ни одной дополнительной царапины. А те три царапины, полученные два дня назад, ничуть не портили внешность.
            Ведь они  напоминали фрагмент индейской боевой раскраски,  придавая левой части лица суровое выражение.
                Отутюженная форма - подсыхала на плечиках. Сапоги, обласканные полировочной тканью, блистали. 
                В общем, я был готов к несению службы и одевшись по форме, направился в гарнизон.
                В общественном транспорте тоже не возникло никаких проблем, даже на ногу никто не наступил.               
               
                К дежурству по части я приступил обычным порядком, после получения пароля у начштаба и
           пистолета  у  "оперативного".  Если первый смолчал, лукаво посмотрев на мою щеку, то второй, имея ввиду что-то
            из интимной жизни, осторожно спросил:
               
                - И на спине такие же?
                . . .
                Сигнал от часового у ворот, застиг меня в момент оформления пропуска группе солдат. Звонков было три и
             это означало, что прибыл командир части. Мне пришлось прекратить все дела и выбежать из "дежурки".
                Громко проорав команду: "Смирно", я строевым шагом пошел навстречу полковнику. Как ни короток был путь, 
          все же я успел заметить его оценивающий взгляд на мой "печатающий" шаг.
                Краткий доклад об отсутствии происшествий в гарнизоне, удовлетворил полковника и он тихо скомандовал: 
               "Вольно". Я тут же громко "репетовал" её.  Удостоив меня рукопожатием, командир направился к дежурной
           комнате - я поспешил за ним.
                - Бегу как щенок за хозяином, - подумалось мне, когда мой взор закрыла его широкая спина.

                У входа толпилось отделение пограничников, ожидающее моего разрешения на выход. Отдавая честь, они 
                молча "ели глазами" полковника, оглядывающего каждого из них.
             Вдруг, как будто что-то вспомнив, командир повернулся ко мне и его зоркий взгляд "заострился" на моей щеке.
                - Что у вас на щеке? - спросил он.
                - Да так. Пустяк, - попытался "отмахнуться" я.
                - Нет. Не пустяк. Пустяками я не интересуюсь. Кто вас поцарапал?
                - Кошка, - произнес я название, первого пришедшего на ум, животного.
                - На кошку не похоже. Её "царапки" тонкие, а у вас широкие. Так где поцарапались?
                - Товарищ полковник! - сказал я серьезным тоном. - Это мое личное дело и к службе не имеет отношения.
                - Ошибаетесь, лейтенант. К службе все имеет отношение. Каждая царапина на теле, оставляет шрам на душе.
                И еще неизвестно, все ли царапины вы нам демонстрируете.

                Я уже не понимал, шутит он или серьёзно "чушь несет". Посмотрев на солдат, я прочел в их глазах
           лишь  сочувствие. 

                - Так кто вас поцарапал?  Вспомнили? - прозвучал следующий вопрос.
                - Кошка, - не сдавался я.
                - Нехорошо врать командиру в присутствии подчиненных. Какой пример вы им подаете?
                Вы же присягу принимали. Помните, что там написано?
                А ну-ка, расскажите присягу.

                Последние его слова я воспринял как издевательство. Во мне все заклокотало и захотелось
              "послать  полковника подальше". Однако этого сделать я не мог - субординация.

                - Извините, товарищ полковник, но текст я запамятовал. Нужно освежить память.
                - Но что-то ведь помните, - не отставал полковник. - Говорите!
                - Я, гражданин Союза ...., - начал я. - .... клянусь быть честным, храбрым, дисциплинированным...
                - Стойте. Там сказано "быть честным", а вы пытаетесь меня обмануть. Продолжайте.
                - Извините, товарищ полковник, дальше все "вылетело из головы", без подсказки не могу.
                - Продолжаете "прикидываться". Хорошо. Посмотрите в записной книжке. Где она у вас?
                - Извините, товарищ полковник, дома забыл.
                - Так, продолжаете "Ваньку ломать". Со мной это не пройдет.
                Я снимаю вас с дежурства. Дежурным останется ваш помощник. А вы выучите текст присяги и через
                час  расскажете  в моем кабинете.

                Все в недоумении остались стоять на месте. Полковник развернулся и пошел на выход. Не доходя до ворот
             он оглянулся, вероятно, недоумевая, почему не звучит команда: "Смирно".
                А подать-то её было некому. Я, ведь, был снят с дежурства.

                - Всё слышал? - обратился я к вышедшему из дежурки "помдежу", сержанту автороты. - Принимай полномочия.
                Извини, но пароль тебе передать не могу - расписывался в сохранении тайны.
                Возможно, кто-то из офицеров заступит вместо меня.

                Сказав еще несколько слов сержанту, в состоянии "вылезшего из выгребной ямы", я пошел в ротную
            канцелярию. Шагая по плацу, мне казалось, что за мной следует запах той "ямы", пересиливающий благоухания
            моего "Шипра". 
                Текст присяги, конечно же, не забылся и записная книжка была со мной, но полковник был прав только
             в  одном - я "ломал Ваньку".

                Слух о моем пререкании с полковником быстро распространился по гарнизону. О нем уже знали в роте, еще   
                до моего появления.  По взглядам подчиненных, я определял их мнение о происшедшем. Одни - сочувствовали,
            другие - злорадствовали, мол, не только вы - нас, но, оказывается, и вас "дрючат" не меньше нашего. 
                Командир и старшина были на отдыхе, по случаю моего дежурства по части, а значит я был "самым
              главным командиром в роте".
                Конечно, хотелось, чтобы кто-то посочувствовал, но "офицерская гордость" не позволяла искать жалость
               у  подчиненных.

                Просидев час с открытыми Уставами, я даже не заглянул в них. Память не успела забыть то, что было 
             "вколочено" в неё.   Готовность пересказать любую инструкцию, стало неотъемлемым моим качеством.

                - Ну зачем было полковнику спрашивать меня при рядовых? Отвел бы в сторонку и там бы спрашивал.
                А "изгаляться" при всех - мне не по нутру. Вот в чем причина моего упрямства, -  подытожил я свои мысли.
                - А вдруг полковник проверяет точность выполнения своего приказа, - возникло беспокойство.
                - Сказал  ведь "явиться через час", значит ни в коем случае нельзя опаздывать. Пойду-ка я в штаб,
                во избежание новых проблем.
 
                ((:                :))

                " Кабинет командира части, располагался напротив кабинета начальника штаба. Их входы разделял длинный
          "пианино-образный" с  несколькими телефонами и пультами-коммутаторами - стол. За ним, как обычно, сидел майор -
          "оперативный дежурный".
                Он не удивился моему появлению. Малозаметное движение его руки не ускользнуло от моего взгляда.
          Только я хотел  сказать, что прибыл с докладом к полковнику, как дверь кабинета начштаба отворилась и из него
          вышли: начштаба и офицер особого отдела. Оба в полевой форме и с пистолетами руках. У меня похолодела
          спина от их сурового взгляда.
                - Младший лейтенант П. Руки вверх - ты арестован.
                Я поднял руки. Особист - расстегнул мою кобуру и забрал  пистолет.
           После его действий - распахнулась дверь кабинета командира части и он возник в её проеме. Ни слова не
           говоря, полковник  подошел ко мне и дерзко сорвал с меня погоны.
               "За незнание присяги, что равносильно измене ей, бывший младший лейтенант П. приговаривается к высшей 
                мере наказания - расстрелу. Приговор привести в исполнение - немедленно. Увести в подвал и там..."


                - Ты в порядке? Что за бредятину ты несешь? - начался беспокойный обмен информацией между
            "двойняшками" -  полушариями моего мозга.               
                - От ужаса все органы чувств присмирели. Чувствуешь, как редко импульсы ощущаются?      
                -  Да за такие шутки, хозяин тела назначит главным - "костный мозг". Будешь потом подчиняться "чуйкам" его
                фаворитки  - "задницы".
                - Ой, насмешило. "Задница" накомандует...  Да она в лоно отутюженных галифе, даже не смогла
              предсказать  сегодняшний казус". 
                . . .               
               
                Длинный пронзительный звонок и женский голос, прервали дискуссию:
                - Куда прешься? - услышал я, вернувшись в реальность.
                - Зальют глаза и бродят по путям. Чуть под колёса не угодил! - продолжила ругань водитель трамвая.
                - Извините. Задумался, - ответил я, возвращаясь к тротуару.

                Пропустив вереницу машин, я пересек проспект, в обычном для пограничников, кратчайшем месте и
            контролируя время по наручным часам, с "очищенной от шуток мозга" памятью - предстал перед кабинетом
            командира части.

                - Прибыл с докладом к командиру, - проинформировал я, сидящего за пультом, "оперативного".
                - Хорошо. Подождите, - ответил он, "коммутируя" себя с полковником.

                После переговора, дежурный кивнул мне на стул. "Подождать", - понял я.
                Минут через пять в коридоре раздались торопливые шаги начальника политотдела части. При его появлении
             я вскочил, но он,  не обращая на меня внимания, прошел в кабинет командира.
                Прошло всего лишь несколько тягостных минут и прожужжал сигнал у "оперативного". Он нервно подскочил 
            на своем месте, затем, ни слова не говоря, махнул рукой в сторону двери.
                Уверенный в правильном понимании жеста, я смело вошел в незнакомый кабинет. Разглядывать его
         "убранство" не было  времени, но взгляд все-таки успел запечатлеть: длинный стол для заседаний; полковника,
           сидящего во главе стола, под  барельефом Дзержинского и замполита - на стуле у окна. 
               
                Сделав три строевых шага, я застыл в позе "Смирно" и доложил: "Товарищ полковник, младший лейтенант П.,
           прибыл по вашему приказанию".
                Молчание и взгляд мимо меня, ставили меня в двусмысленное положение, одно из которых -
          "ворвавшегося в баню". Может только показалось, что полковник "мурыжит" меня, но по мере продолжения
          "паузы", мой "боевой дух" - ослабевал.
                Его убывание можно было сравнить с поведением термометра вынесенного из теплого помещения на мороз.
            И вот, когда подкрашенная жидкость виртуального термометра опустилась до нуля, раздался спокойный
            голос  полковника:
                - По какому вопросу прибыли?

                Я ждал чего угодно: крика, топанья ногами, срывания погон - только не этого равнодушного вопроса.

                - Прибыл ... доложить "Присягу", - "заметался" я, в поиске правильного построения фразы.
                - Докладывайте.
                - Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик..., - "отбарабанил" я весь текст без запинок.         
                - Ведь знаете, почему же в гарнизоне не продекламировали.
                - Подзабыл текст - боялся спутаться при солдатах.
                - А то, что вы были опозорены своим незнанием "Присяги", при подчиненных, вас не смущает?
                - Смущает. Я осознаю своё поведение.
                - Так что у вас за царапины на щеке.
                - "Кошка" царапнула.
                - Опять начинаете "Ваньку ломать"? - начал возбуждаться полковник.

                Я ожидал этого вопроса и еще в канцелярии придумал на него ответ.

                - Товарищ полковник. Вероятно случилась путаница в понятиях. Вы под кошкой подразумеваете животное,
                а я так зову свою невесту. Это она меня случайно царапнула.
                Аналогичные следы есть на моей спине. Показать? - уверенный, что полковник не снизойдет до
             моего  раздевания, снова расхрабрился я.

                - Командир уличивший во лжи подчиненного - не вправе ему доверять. Вот и сейчас я сомневаюсь в вас.
                Уж очень правдиво вы лукавите.
                Вы же пришли служить всего лишь на два года. Наверное, в карманном календарике каждый прошедший
                день вычеркиваете, радуясь приближению "дембеля". А на службу вам наплевать. Время придет и вы забудете
           о ней, как  о кошмарном сне. Не забывайте, что мы будем писать на вас характеристику. Она может оказаться
           такой "черной", что кроме как в ассенизаторы, вас никуда не возьмут.
                - Товарищ полковник.
                Я служу по завету Ленина: "Не за страх, а за совесть исполнять все Законы о Красной Армии", - вырвалась
                из меня, недавно прочитанная цитата.

                Этот ответ, вероятно, ошеломил полковника и он обернул свой взор на молчавшего начПО. Тот понял
               взгляд полковника,  как просьбу подтверждения существования этой цитаты, прикрыл глаза и кивнул.

                - Идите, - сказал полковник, после недолгого молчания.
                - Разрешите вопрос, - обратился я к нему.
                - Что еще у вас?
                - Куда мне идти? Домой или в гарнизон, ведь я снят с дежурства.
                - Идите продолжать дежурство.

                Чувство радости переполняло меня всю обратную дорогу в гарнизон:
                - Наверняка полковник не знает о нашей ночевке в штабе. Иначе бы дело так не закончилось...
      
                *      *       *
               
                5. БЕЗ  ШУТОК.

                Как ни упрямилась зима, однако, все подсказывало, что ей конец. На улице все было "заунывным", не
            красивым. Черный снег, перемешанный с грязью, миниатюрными горными отвалами, лежал вдоль дорог.
            Единственным местом, где глаз еще радовался чистоте, были снежные заносы на реке, которая еще спала,
            укрывшись толстым "ледяным одеялом". 

                Какими бы конфузами не изобиловала гарнизонная служба - их никто не выносил за пределы части.
             Однако то, что произошло в штабе - скрыть было невозможно...

                Пока мы "варились" в своем гарнизонном "желе", у штаба округа уже были готовы планы на весенне- 
           летнюю кампанию.  Штабистам не сиделось в Ленинграде и они, вроде перелетных птиц, потянулись на Север.
           Прибыли они к нам, конечно, не "инкогнито". В командирской и замполитовской "Волгах" не осталось места для
           встречавших  комиссию майоров, ведь все проверяющие были в званиях "полковник" и чуть ниже,  и им
           пришлось добираться к месту службы на обычных УАЗиках.
                Командование части "распахнуло перед инспектирующими свою широкую  душу", организовало радушный
                прием согласно их ранга:   помыло в загородной бане и угостило отменной закуской - молодым поросенком из
           подсобного хозяйства...
 
                Гарнизон был извещен о приезде комиссии и проинструктирован о бдительности. Все
           подведомственные помещения и  плац были "вылизаны". Конечно, такие меры действенны в среде ответственных
           людей, а не - разгильдяев.

                Случайные происшествия не поддаются анализу, а вот цепь случайностей можно анализировать, пусть даже
                после того как они привели к непоправимому случаю.

                Конечно же, в расписание караульной службы никто изменений не вносил. Все шло обычным порядком.
           После смены, в ноль, часового у Знамени, "оперативный" закрыл входную дверь на ключ. Спустя еще полчаса,
           изнуренный слухами о прибывшей комиссии, убежденный, что в "части" все благополучно, он "растянулся" на
           кушетке в кабинете начальника штаба.
                Часовой, которого вот-вот должны перевести в статус "годка", уже привыкший к караульной службе, зная
                все тонкости и ухищрения проверяющего, тоже дожидался наступления часа "Х"(храпа). По храпу, часовой
           безошибочно определял: спит дежурный или еще нет. Этот часовой настолько проникся изучением храпа, что
           если бы его кто спросил: "Кто сегодня дежурный?",
           он бы, прислушавшись к храпу, безошибочно назвал его звание и фамилию.
                Услышав храп, часовой взглянул на свои карманные часы с будильником. Будильник хоть и "слабоголосый",
           но в тишине, царящей в штабе, ни разу его не подводил.
                - Ну вот. Теперь меня два часа никто не потревожит. Хочешь песни пой - хочешь спать ложись, - подумал
            караульный, перед тем как прислонить в углу за Знаменем автомат и "скрючиться" на полу ... 

                .  .  .   
 
                ... А в это время троим подгулявшим бравым полковникам, ну никак не хотелось спать. Нагулявшись 
            вдоволь по Набережной, они наконец внемли приглашению сопровождающего их майора из отдела боевой
           подготовки и направились в недалеко расположенную гостиницу "Двина".
                Не знаю, готов ли был откусить себе язык майор спустя час, но тогда с радостью произнес:

                - А вот там, через дорогу, расположен наш штаб. Так что утром, вам будет совсем недалеко добираться к нам.
                - Утром? - возмутился нетрезвый "работоголик", с кровью "бурлящей" в венах и желанием "творить".
                - Да мы можем и сейчас зайти к вам в штаб. Кто нам запретит?

               Как ни уговаривали его коллеги отложить визит в штаб до утра, он не унимался. Тогда майор решил "блеснуть"
           недавно внедренной оперативной связью из командирской "Волги". Он открыл багажник и включил переносную
           радиостанцию "Р-105", настроенную на  волну связи с "оперативным".
               Может дежурный в этот момент поворачивался на другой бок на жестком ложе, может "интуиция" обострила
           органы чувств, но так или иначе, он услышал вызов:

                - "Центральный", "центральный", я "Подвижный", приём!
             Помня позывной машины командира части, он незамедлительно ответил и принял новое сообщение:

                - "Центральный", я "Боевой два". Группа проверяющих желает зайти в штаб. Открой нам. Мы уже у подъезда.

                Услышав такое сообщение, "оперативный" опешил. В спешке натянув сапоги, он, ни на что не обращая
             внимания, "прошмыгнул" мимо Знамени и "застрекотал" по ступенькам вниз.
                Отомкнув дверь и распахнув её, дежурный "застыл" в ожидании подхода группы военных в
             полковницких папахах.
                Едва "авангардный" полковник  приблизился к нему на три шага, "оперативный" доложил:
                - "Товарищ полковник! За время моего дежурства никаких происшествий не случилось..."  и
             польщенный   рукопожатиями каждого прибывшего, пропустил их вперед...

                То, что произошло после, описать не сложно. Сложнее ощутить состояние участников немой сцены,   
           увидевших невероятное.
                От увиденного, полковники в миг протрезвели и замерли, вероятно запечатлевая картину в
            "фотографической памяти" мозга. Ведь им пришлось увидеть такое впервые в жизни и вряд ли когда еще
            придется.
                Первым из оцепенения вышел тот самый полковник, который так яро рвался в штаб, поддаваясь
            своему невероятному чутью.  Подбежав к лежащему на полу часовому, он вознамерился проверить его пульс, но едва
            коснулся шеи солдата, как тот проснулся. Затем, встав на колени, не понимая происходящего, часовой стал
            пальцами протирать глаза.
                Второй полковник, раньше других разобравшийся в ситуации, торопливо шагнул мимо проснувшегося
            часового и забрал его автомат.
               
                - Выспался? - спросил третий полковник.
                - Да я ... да я, - не зная чем оправдаться, тараторил рядовой.
                - Встать! Смирно! Вас только что обнаружили спящим на "священном" посту. Ваши звание и фамилия?
                - Рядовой Дудин (!), - еле слышно произнес солдат. - Отдайте мой автомат...
                - Я снимаю вас с поста. Вы помещаетесь под арест.
                Сменить часового! - приказал он "оперативному"
                .  .  .
            
               О том, что дальше происходило в части, рассказывать не стоит. И так понятно, началась тотальная "дрючка".
               Комиссия не стала делать поспешный вывод о состоянии боеспособности части по одному факту и   
         продолжила проверку.
               Не знаю, старались ли проверяющие обнаружить еще какие-нибудь недостатки, но после недельной проверки,
         они покинули часть, уверенные в удовлетворительном состоянии нашей боеготовности.

                6. *  *  *

                Несомненно, командующий Пограничным Округом генерал-лейтенант С., лично захотел убедиться в
            надежности охраны  северо-западных рубежей Родины  и раньше чем через месяц после того позорного случая -
            прилетел в Архангельск.

                Я в тот день был дежурным по части и постоянные интересы из штаба о состоянии дел в гарнизоне
           "доканывали" меня. Вероятность личного визита генерала в гарнизон была велика и мы спешно к нему
             подготовились.
                Не повезло тогда начальнику связи и командиру нашей роты. Первый был где-то в командировке, а Диев 
                уехал на подготовительные курсы для поступления в Академию связи.  Так что предстать перед командующим с
            докладом о состоянии связи в отряде, пришлось мне.
                Распоряжение от "оперативного": "Прибыть в штаб",  я получил уже в конце рабочего дня и как был одет в шинель,
            перетянутую портупеей, и обут в яловые сапоги, отправился в штаб.
             Удивило меня количество людей, собравшихся в коридоре вблизи кабинета командира части.  Протолкнувшись
            сквозь них, я доложил "оперативному" о своем прибытии, но он жестом перенаправил меня к незнакомому
            майору, сидевшего рядом с ним.
                - Вы кто? - спросил меня майор.
                - Дежурный по части, мл. л-т П., - представился я, хотя красная повязка на левом рукаве и так 
                свидетельствовала об этом.
                - Я спрашиваю, какую службу будете представлять? - уточнил майор.
                - Кого мне представлять сегодня? Сразу и не соображу. Ведь я един во многих службах. И дежурный по части,
            и ВРИО командира  роты связи, и ... за начальника связи...
                - Хватит! - прервал меня майор. - Будете представлять службу связи. Пойдёте третьим. Готовьтесь...

                А что мне было готовить, если кроме того, что есть в голове, больше ничего не было.  Я по оглядывал себя
                сверху вниз, поправил фуражку и портупею с кобурой на правом боку.  О сдаче пистолета перед входом в
           кабинет,  майор не упомянул.
 
                Моя очередь подошла быстрее, чем я думал и это подбодрило меня.
                Только раздался щелчок дверной защелки, как я получил от майора "отмашку рукой", разрешающую вход.
                Едва встретившись взглядом с выходящим, я шагнул в кабинет и сделал три строевых шага.
                Внезапное волнение, охватившее меня, осушило связки в моей гортани и пока я делал несколько
             глотков слюны для их смазки -  успел разглядеть генерала, сидевшего под знакомым барельефом.

                - Товарищ генерал-лейтенант! За время моего дежурства, никаких происшествий не случилось.
                Дежурный по части младший лейтенант П. - громко отрапортовал я.
                - Хорошо. Во-первых, здравствуйте. Во-вторых, при обращении к генералу не принято добавлять вторую
                часть звания.
                Обращайтесь просто - "Товарищ генерал". Вероятно вам не часто приходится общаться с генералами.
                - Так точно, товарищ генерал! Первый раз общаюсь.
                - Вы кем служите, лейтенант?
                - Заместителем командира роты связи, - спокойно стал отвечать.
                - Доложите, как обстоят дела в роте связи? 
                - Служим без происшествий. Недавняя проверка из округа - замечаний не сделала.
                - Хорошо. А отчего же вы при такой высокой должности, в таком низком звании?
                - Я недавно служу. Полтора года. Призван из запаса на два года.
                - Хорошо. А продолжить службу не желаете? Подучитесь, получите звания, квартиру.
                - Еще не определился, товарищ генерал.
                - От командования части замечания имеете?
                - С занесением - нет, а так, по мелочам, бывают.
                - Мне нравятся ваши правдивые ответы. Может у вас есть претензии к командованию части?
                Личные вопросы? Просьбы?
                Если стесняетесь, мы можем остаться наедине.
                . . .
 
                - Вот он случай "поквитаться" с полковником. Генерал наверняка не знает о "записных книжках". Стоит
             ему  "шепнуть" и он, "в один миг", отменит их. А потом ... все равно, за то другие избавятся от несправедливости, -
             успел шепнуть мне "бес",  пока я "переваривал" предложение генерала.

                - У меня нет ни претензий, ни просьб, - ответил я, почему-то глядя на командира части.

                - Хорошо. Идите, - скомандовал генерал.
                - Есть! - ответил я и, с отданием чести, выполнил "поворот кругом".
                К этому моменту, незаметно скрывающийся за моей спиной офицер, открыл дверь и я, громко топая,
                строевым шагом вышел из кабинета.
 
                . . .

                Кратковременный визит генерала не повлиял на жизнь гарнизона. После его отбытия все пошло
            обычным порядком. "Дембеля", давно выучившие свою замену, "не находили себе места" в гарнизоне и под любым
            предлогом "клянчили" себе увольнительные. В случае каких-либо недовольств, даже грозились отколотить
            меня после демобилизации.  Однако, когда "их час пробил", получив  хорошие характеристики,  никто не
            выразил злобы, а с некоторыми   даже пришлось обняться.

                *  *  *

               Долгожданное лето наступило, но оно ничем не напоминало прошлогоднее. Теплые дни чередовались с
          холодными и  казалось, что они каждый день силой меряются: кто - кого.
               Командировки были, но редко и то в города Онега и Мезень. Приключений, подобных прошлогодним,
          больше испытать не пришлось.
               Диев уехал поступать в Академию и все заботы опять легли на наши, со старшиной, плечи.
               Иногда, находясь в жутком состоянии, я корил себя за то, что не послушался "беса" на приеме у генерала. 
                Может быть смягчился бы стиль командования полковником - тотальный контроль и не нужно было бы
           ежедневно приходить к подъёму.
               Теперь я окончательно определился с будущей профессией - решил вернуться к старой.


                7.  По команде "В ружьё".

               Был бы неполным список ощущений, испытанных на службе, без совершения подвига. Может быть 
         подсознательно, но я его ждал. Должно же произойти что-то такое, где можно было бы проявить себя. Ведь не
         зря же пресса пестрит цитатой из рассказа пролетарского писателя: "В жизни всегда есть место подвигу".
               И вскоре такой случай представился.

               Был теплый солнечный летний день. Лишь редкие белые облака высоко проплывали по небу.
               Многочисленные растения, изощряясь в красоте, щедро дарили её горожанам, создавая впечатление
          благоприятного лета.

               Мое дежурство по гарнизону началось обычно. Караул сменился и "залег" в своем полуподвальном
         помещении. Приняв доклад от дежурных по ротам, что у них все в порядке, я, по выражению кого-то из уволенных
         "дембелей", "звездонутый годок", - млел на вынесенном из "дежурки" стуле. 

               Вдруг обычный телефон разразился каким-то необычно-пронзительным звоном. Если на другие звонки я
         реагировал спокойно, даже жестикулировал "помощнику", чтобы тот поднял трубку, то тогда опрометью вбежал
         в "дежурку" и поднял трубку.
            - Дежурный по гарнизону... , - начал представляться я, но меня прервал знакомый голос оперативного дежурного -
          майора из "боевой подготовки".
            - Поступило срочное оповещение из комендатуры о вооруженном нападении на сберкассу в районе ЛДК-3. Нам
         предписано немедленно выслать туда опергруппу, для участия в поиске бандитов. Так как у нас нет такой группы, 
        начальник штаба приказывает вам поднять "в ружьё" отдыхающий караул и на дежурной машине отправиться туда.
            Все ясно?
            - Извините, это вводная? - не веря ушам, спросил я.
            - Нет. Это приказ вам. Сейчас не до шуток. Экипируйтесь и ждите у машины. Начальник штаба уже побежал к вам.
             Положив трубку телефона, я поднял трубку связи с караульным помещением и скомандовал ответившему: 
             - Караул! "В ружьё"!   

               Непонятная дрожь ощутилась во мне. Шариковая ручка "выскочила" из пальцев, едва я написал в журнале: 
                "В 11-30". Пока в поиске её, моя рука "шарила" по столу, "зазвенела" связь с караулом.
              - Докладывает начальник караула, сержант Мишин. Караул поднят "в ружье"! Что делать?
              - Как увидите меня у двери, выйдете на плац с полной боевой выкладкой, - распорядился я.

                Прошло еще пара минут и появился начальник штаба.
               - Поднять караул "в ружье", - прокричал он, едва переступил порог калитки.
               - Уже поднял, - ответил я.
               - Машину на выезд! Выводите караул, - отдавал он распоряжения мне.
               - Знаете куда ехать?
               - Знаете куда ехать?   
               - Знаю, на ЛДК-3.

              По моему приказу, караул с неохотой, морщась, вышел на яркий солнечный свет. Им казалось, что их               
         подняли по какой-то  учебной тревоге и потому ленились.
                Командный голос начштаба заставил всех взбодриться и построиться.      
                Вкратце проинформировав караул о происшествии и нашей задаче,  он дал разрешение на посадку в крытую
          машину ГАЗ-66.

                Покончив с пятиминутными сборами, мы выехали из гарнизона. Я сидел в кабине, на месте старшего машины, 
          а дюжина бравых солдат в зеленых фуражках, тряслись в кузове. Хотя расстояние до места назначения было не
           велико, всего лишь шесть километров, но добраться быстро туда не представлялось возможным. Водителю с
           трудом удавалось обгонять автотранспорт, ведь наша машина не имела никаких спецсигналов, а простое
           "пи-пиканье", кроме негативной ответной реакции, ничего не давало.
            Шоферам было наплевать на торопливую "солдатню" в одиночной машине. Вскоре движение в попутном
           направлении совсем остановилось и мне пришлось дать указание водителю - ехать по трамвайным путям.
           Таким образом: то по путям, то по встречной полосе, мы приближались к месту назначения.
                Не знаю, о чем говорили солдаты в кузове, мои мысли были о предстоящей боевой операции. Мне почему-то
            казалось, что  мы будем преследовать бандитов по болотистой местности, изобилующей в округе. Они будут
            отстреливаться, а мы будем стараться взять их живыми. Вспомнились тактические занятия на учебном -
            "наступление взвода".
                Почему-то "всплыла" в памяти зеленая фуражка с простреленной туллией, которую я видел на заставе в
           Таллине.  Мне даже захотелось посмотреть на свою, как в последний раз, но - не стал этого делать.

                И вот, применив невероятное изощрение в езде по Ленинградскому проспекту, мы добрались до поста 
            милиции, преградившего  движение. Моего объяснения, что мы спешим на помощь комендатуре, стало
             достаточно для беспрепятственного проезда.

                Улица Ленина, в других городах являющаяся центральной, здесь была второстепенной. Она в
         "перпендикулярном" направлении   от проспекта, уходила в болотистую окраину города.
                В начале улицы располагалось зеленое двухэтажное административное здание,  на стене которого имелась 
             вывеска - "Сберкасса №...".  Две машины, "буханки", стояли с раскрытыми дверями вблизи подъезда.  На земле,
                в окружении толпы людей в  форменных одеждах, лежал человек.
                Все это я успел разглядеть, пока наша машина медленно ехала по улице, после поворота с проспекта.
             Дальнейший путь нам  преградил майор с общевойсковыми эмблемами и красной повязкой на левом рукаве.
             Я открыл дверь и попытался спрыгнуть с  машины, но он жестом остановил меня.
                - Какая часть, сколько людей и какое оружие имеете? - упредив мою попытку "доложиться", быстро спросил майор.
                - ... , двенадцать бойцов с автоматами, я и безоружный водитель.
                - Ясно, - ответил он, делая пометки в блокноте. - Становитесь на стоянку и ждите указаний!

                Свернув с проезжей части улицы, мы "приткнулись" к колонне крытых трехосных грузовиков, прибывших
        раньше нас.
                Поняв, что скорой команды на "выдвижение" не последует, я спрыгнул на землю. Врожденное любопытство
            "взяло верх" над осторожностью и я, не чувствуя над собой власти, решил пройтись вперед колонны. Впереди
           нас стояли четыре однотипные машины, принадлежащие разным родам войск. Цвет солдатских погон - выдавал
           их принадлежность. Тут были красные СА, черные СА, малиновые ВВ и флотские Ф.
                - Ну вот, только ПВ и не хватало, - подумалось мне. - Вероятно "мозгуя", о количестве групп в поиске,
          дежурный основывался на количестве лучей у "звезды".
                - А может еще повезет и нас поставят в голову колонны, - "за язвил" подзабытый вопрос о "подвиге".
                - Мне кажется, что "дежурный" принимает решение,  не на основе "потолочного" мнения, а на чем-то
           реалистичном. А вдруг он захочет построить колонну по алфавиту в номерах машин и вот - мы первые. Куда им
           со своими ТШ и РЩ,  до нашего АМ.

               Как ни глупы были мысли, но они снимали напряжение, витавшее над нами.
               Вернувшись, я проинформировал своих бойцов о результатах "разведки" в колонне. Никто из них не
          замкнулся в себя. Их негромкое подтрунивание друг над другом - я воспринимал как игру нервов.

               Развязка события произошла неожиданно. Такого исхода операции не ожидал никто. Пока мы только 
          готовились к  битве - она уже произошла. Мы даже не слышали ни одного выстрела, вероятно стреляли еще до
           нашего приезда.

                Две большие овчарки, немецкой породы, с трудом сдерживаемые рослыми милиционерами, шли впереди
           машины-"буханки". За машиной устало шли несколько человек в мокрой милицейской форме с автоматами за
           плечами. Они ни на кого не глядели, просто шли за машиной, отмахиваясь ветками от роящихся над ними комаров.
           Солдаты в кузовах, словно птенцы из гнезд,  высовывались из-под тентов, пытаясь разглядеть происходящее.
           Стояла всеобщая тишина, был слышен только равномерный гул мотора их машины. У сберкассы машина
           остановилась, а шедшая за ней процессия, не останавливаясь, проследовала в поджидавший их автомобиль и
           уехала.
                - "Мавры сделали свое дело, мавры удалились", - захотелось мне с иронизировать в слух, но я не стал.
 
                К машине подошли несколько человек, открыли боковую дверь и по очереди заглянув внутрь, стали что-то
          обсуждать.
                . . .
                Первым не выдержал капитан в фуражке с красным околышем. Соскочив из кабины своей машины, он
            быстрым шагом отправился к собравшимся у милицейской "буханки". Там ему что-то пояснили и он неспеша
           повернул обратно.                Его возвращения  уже ждали спешившиеся офицеры всей колонны.

                - Всё. Операция закончилась, - сказал капитан, отвечая на наши "немые" вопросы. - Хотели скрыться в 
           отдаленном сарае, но собаки учуяли их... Сдаться отказались ... Стали отстреливаться... Ну их из автоматов и
            "прошили" ...

                Еще через пять минут появился тот самый майор, что встречал нас. Объявив свою общую устную 
            благодарность, он приказал  нам следовать в расположение своих частей.

                Наше возвращение не было триумфальным, но его уже ждали. Командир комендантской роты, временно
              назначенный дежурным по части, уже знал о нашем возвращении. Об окончании "поиска" его проинформировал
              оперативный дежурный.
                Смена дежурств произошла формально. Капитан, сняв с себя красную повязку, передал её мне, а сам, с моего
             молчаливого согласия, увёл караул к месту заряжания оружия - "считать патроны".

                Мне не сиделось в дежурке и я встал у её входа. Вскоре ротные офицеры и прапорщики перестали сновать
            по территории. Они  будто сговорившись, столпившись возле меня, затеяли перекур.  Вскоре обыденный
            разговор о внутри гарнизонных проблемах перетек в обсуждение бандитского нападения на инкассатора.  И мне,
            как участнику событий, пришлось рассказать им о нашем "рейде". Разговор был серьёзный и мне пришлось
            подробно рассказать обо всем, что там я  видел, не сбрехав ни слова.
                Среди солдат еще долго продолжались пересуды этого случая, я же - избегал изъяснений.
   
                8. Трибунал.

                Вскоре всех всколыхнуло новое событие - суд над уснувшим у Знамени часовым. На открытое заседание 
          военного трибунала,  в клуб были "согнаны" все, кто ходил по части в погонах. Исключение составили лишь
           непосредственно находившиеся на службе.
                Местом работы суда - являлась клубная сцена. Судьёй оказался обычный военный подполковник,   
         заседателями были простые солдаты с красными погонами СА. Прокурор показался безобидным офицером.
                Ничего привлекательного в виде бывшего нашего солдата - я не увидел. Без ремня, с опущенной головой, 
          Дудин сидел на отдельном стуле, в сторонке от судей и прокурора.
                У всех в зале было мрачное состояние, никто не шутил и не ерзал. Все внимательно следили за процессом.
                Обвинительная речь прокурора и его требование о назначении срока наказания - шокировало некоторых.
           Мне было заметно,  как некоторые ещё не обросшие головы, на долго втянулись в воротники кителей.
                Адвокат, обнадежил нас. Казалось, судья внемлет именно его просьбе и тут же отпустит обвиняемого.
                Но чуда не произошло. Судья "скостил" срок, требуемый прокурором, и вместо двух лет дисбата - назначил 
         один.

                На празднике.

                В отличие от солдат-срочников мне не нужно было дожидаться приказа о демобилизации. Этот вопрос был 
          решен заранее.
                Срок моей службы сокращался ровно на месяц - на время положенного ежегодного отпуска.
                Я чувствовал усиленный контроль за мной со стороны полковника и решил продержаться последний месяц,
           безоговорочно  соглашаясь со всеми его требованиям. Сначала мне казалось, что он "охотится" за мной, чтобы
          "очернить" мою характеристику и нервничал. Ведь зачем ему "отираться" в переулке в полседьмого утра,
          наблюдая, как «обеспечивающие" спешат к подъёму.
                Не знаю, что могло бы произойти со мной, если бы я не "ухватился" за внезапно посетившую меня 
         "бредовую" мысль сомнения:
                - А может полковник тут появляется совсем с другой целью и я зря думаю о нём плохое? Может он   
         сомневается в моей дисциплинированности совсем по другому поводу, который еще только "брезжит" во мне?
           Может его гложет сомнение в выборе награды для меня: дать благодарственную Грамоту за службу или
           представить к награждению медалью?

                - "Ведь я не боюсь никого, ничего.
                Я подвиг готов совершить для него...", - зазвучала во мне песня из популярного мультфильма.

                Как ни странно, но эти мысли успокоили меня и я перестал болезненно реагировать на придирки 
         командования.

                Вскоре появился повод "позубоскалить" и над полковником.
                В последнее воскресенье июля праздновался День военно-морского флота СССР. А так как в состав нашего
             погранотряда входила "группа катеров", именуемая "морчасти погранвойск", то политотдел части решил:
               "Празднику - быть всенародным!  Пусть пограничники поучаствуют в церемонии подъема флага ВМФ. А то,
            видите ли, моряки празднуют День пограничника, 28 мая, а мы их праздник - нет".
               "Группа" базировалась на Набережной, невдалеке от гарнизона. И вот, вместо спокойного времяпровождения
             после завтрака,  мы "одели" роты в парадную форму и "погнали" на подъем флага,  в "морскую базу".
                Размеры их территории не позволяли  маршировать большому количеству солдат,  так что нам пришлось
            лишь построиться на причале перед большим катером, украшенным разноцветными флагами расцвечивания.
                Все построения были закончены и мы, блистая золотом парадных погон, томились в ожидании начала
          торжества.
                Радиофицированная трибуна пустовала.  Несколько старших морских офицеров нервно толпились возле неё.
                Но вот, часовые распахнули ворота и впустили "Волгу" командира части. Командир и начПО, сойдя с
            машины, подошли к трибуне и после церемониального рукопожатия, вместе с морскими офицерами, поднялись на неё.
 
                - Пара-ад, смирно! - прозвучала из большого громкоговорителя, команда командира "группы катеров".
                - Товарищ полковник! Личный состав, для подъема флага Военно-морского флота, в честь празднования дня
                ... -  построен!..
                Приняв доклад, полковник зачитал свой Приказ о поздравлении всего личного состава с праздником и подал 
             команду:
                - Флаг поднять!

             Флотский связист нажал кнопку на магнитофоне и из рупора грянул  Гимн Советского Союза...

                Когда оцепенение от музыки прошло,  донеслось пояснение капитана третьего ранга, командира "группы":
                - Товарищ полковник. По Уставу, мы должны поднимать флаг ровно в девять, а еще без десяти минут...

                Микрофон был спешно отключен и мы не услышали продолжения диалога, а вот хохот из "коробки" моряков,
              был отчетливо слышен. Их веселило то, что блюститель Уставов и инициатор "записных книжек" -
             сам "сел в лужу".

                Тем не менее, протомившись в строю еще несколько минут, мы услышали из динамика шесть 
           "высокотональных "пиков" -  сигналов точного времени и под повторное исполнение Гимна, проследили за
            медленным подъемом флага по флаг-штоку.
                На этом церемония закончилась и мы последовали обратно в казарму.
                Моя запретительная команда: "Разговорчики  в строю!", лишь кратковременно прекращала глумление над 
            полковником, на протяжении всего пути.
             
                *  *  *
         
                Мои представления последнего дня службы, оказались далекими от действительности. Может, потому что я
           хотел "всеобщего праздника" по этому случаю, а он оказался - обыденным, хотя получение "отпускных" тоже
           "праздник".  Торжественное построение гарнизона, с выносом Знамени и вручением награды, так и осталось
           "плодом  воспаленного ума". 
                Канцелярия сработала четко, заранее собрала и подписала нужные документы. В характеристике - были 
          отражены только мои положительные качества. Командир в свой кабинет не приглашал - все формальности
           моего увольнения "утрясал" начштаба.
                При прощании с ротой мы обменялись устными пожеланиями:  я им - "успехов в боевой и политической 
          подготовке", а они мне - "семь футов под килем".   
               
                При покидании пределов в/части, мне было невдомек, что это ещё не конец моей "военной истории".               
               
                9.   На  "дембеле".
          
                Уволившись, я поспешил "дать ноги" из столицы Севера.
                Малая Родина встретила меня радушием и я как мог старался избавиться от кошмарных воспоминаний о
         службе. Прошло уже полмесяца, а я еще не избавился от военного лексикона. Ни с того, ни с сего, в разговорах,
         местных жителей называл "гражданскими", а по ночам, вспоминались эпизоды из недавнего прошлого. Каждому
         неряшливо одетому встречному, хотелось сделать замечание типа: "Как стоишь? Почему ремень не подтянут?",
         а потом сам же и хохотал над собой.
              Не давали покоя мысли о возвращении к старой работе. Я опасался, что мои кисти рук окончательно
        закрепостились и мне будет трудно работать на телеграфном ключе. Пришлось до минимума сократить нагрузку
        на правую кисть руки и, "кроме ложки и стакана", ничего ею не поднимать.
             Как ни уговаривали родственники: "Плюнь ты на это море! Что у нас тебе работы не найдется?", - "сбить меня
       с толку" им не удалось.
             Мой единственный аргумент: "Зачем же я столько учился? Здесь можно работать и без моих знаний", перевесил 
        все их доводы.

                .  .  .

                По приезде в Архангельск - заныла душа. "Ну зачем я сюда приехал? Дома было: сухо, солнечно, тепло, а здесь:
            сыро, прохладно и  круглосуточно моросит дождь. Может смотаться обратно, пока не зарегистрировался в
            пароходстве?"  Но, что-то твердило:
            "Куда?  Слабак. Трудности - укрепляют организм"...

                В отделе кадров пароходства меня никто не ждал, а если поправдивей сказать - давно все обо мне забыли.
                Инспектор по приему на работу долго искал в архиве моё личное дело и был удивлен моему возвращению:
                - К нам редко возвращаются офицеры. Обычно за два-три года находят себе теплый кабинет и остаются там.
                - А мне вот не повезло. Все кабинеты оказались заняты, - отшутился я.

                - Для того, чтобы принять тебя на работу, нам нужна справка из военкомата, "что ты не дезертир", - подмигнув,
          ухмыльнулся  инспектор.
                - "Так это мы мигом", - незамедлительно, согласился я и отправился в военкомат.

             В военкомате мне не встретилась ни одна знакомая личность, но кабинет оставался на том же месте и я
          вошел в него:
                - Здравия желаю! - поприветствовал я капитана. - Вот закончил двухгодичную службу, а пришел устраиваться
          на старое место работы - требуют справку, что я не дезертировал.

                Последняя фраза вызвала улыбку у капитана и он потребовал мой военный билет.
                Моё "личное Дело" оказалось у него и капитан начал перелистывать его.

                - Ну как служба прошла? Почему не остались? - глядя в папку, задал он вопрос.
                - Да так - "мёдом не показалась".
                - Почему же? Связистами неплохо некоторые устраиваются и с удовольствием остаются. Вам не предлагали
           остаться?
                - Предлагали,  но я не согласился. Иначе бы доканали окончательно. Так с одной звездочкой и похоронили бы.
                - Почему с одной? Вы же лейтенант. Только что перевернул лист с приказом.
                - Когда успели? Мне об этом никто не говорил.
                - Вот прошлогодний приказ Председателя КГБ о присвоении вам звания лейтенант.
                - Вы что, шутите? Я же до последнего дня проходил с одной звездочкой. Получается, что мне недоплачивали
            за звание.  А моральное состояние? Может со второй звездой на погоне, я бы остался служить и дальше.
                - Ну успокойся. Кое-что поправимо. Мы отошлем документы в ту "часть", где вы служили и они вышлют деньги.
                - Зачем же отсылать. "Часть" тут рядом - в "трех шагах".
                - Тем лучше. Сейчас я оформлю справку и вы сами отнесете её в их финчасть.
                . . .
 
               Не знаю, что во мне бурлило. То ли чувство злорадства, то ли чувство мести полковнику, то ли ещё что-нибудь,
           но с таким  непонятным чувством в душе и справкой в дипломате, я отправился в знакомое место - штаб. Я не
           захотел идти в финчасть и там объяснять, что мне от них надо. Я жаждал смело высказать полковнику в лицо все
           то, что думал по этому и ранее замолчанным  поводам.
                Оперативный дежурный меня не забыл. Поинтересовавшись причиной посещения, он доложил полковнику о
           моем желании зайти  к нему. К моему удивлению, полковник не отказался принять меня и через несколько минут я
           зашел в его кабинет.

                Теперь полковник не был суровым: встал, протянул мне руку для пожатия, указал на стул напротив себя и 
          приготовился слушать.
                Куда девалась копившаяся во мне злоба. После такого приема, мне совсем расхотелось ругаться.
                Наблюдая мою растерянность, полковник спросил:
                - Ну как устроились на "гражданке"? Что привело вас обратно?
                - Да вот устраиваюсь на прежнюю работу.
                Хотелось бы услышать от вас, почему мне не было присвоено звание лейтенант?
                - Так ведь рано еще. Вы честно выполнили свой долг перед Родиной и мы посчитали, что вы достойны 
         повышения в звании.
                Совсем недавно я подписал представление о присвоении вам звания лейтенант и оно уже отослано.
                - Но мне же год назад уже было присвоено звание лейтенант. Что же я теперь буду "дважды лейтенант"?
                Вот справка из военкомата. Она свидетельствует об этом. Мне не доплачивали каждый месяц по десять
            рублей и я пришел
                с просьбой выплатить их. Ведь это же месячный должностной оклад.
                - Что? Не может быть! - засипел полковник, изменившись в лице.

               Он "хищно" схватил мою справку и, с темпом голодного, прочитал её. Затем вскочив, проорал в переговорное
           устройство "оперативному":
                - Начальника канцелярии ко мне! Немедленно!

                Вскоре в кабинет вбежал раскрасневшийся молодой прапорщик.
 
                - Товарищ полковник! Прапорщик... - начал он доклад о прибытии.
                - Читай, - прервал полковник и сунул ему справку.

                - Вы знали о приказе, - сурово спросил полковник.
                - Видел, когда готовили представление на лейтенанта.
                - Так почему же никому не доложили.
                - Мне показалось, что все об этом знают. Я же в части всего лишь полгода.
                Думал - он разжалованный, а это копия.

                - Видите, какие у нас работники? Думающие!
                Чуть ослабишь контроль, сразу что-нибудь случается, - злился полковник, глядя на меня.
                Есть еще вопросы, лейтенант?!!
                - . . . - сделал я отрицательную жестикуляцию головой.
                - Тогда не беспокойтесь. Зайдите через несколько дней в финчасть за доплатой.
               
              Удовлетворённый беседой и притворно изобразив отдание чести "оперативному", я неспеша вышел в коридор.   
                - Как появится начштаба - немедленно ко мне! - донеслось из переговорного устройства.

                .  .  .
                В кабинете отделения военкомата, несколько офицеров рылись в папках. Капитан удивился моей 
           оперативности. Еще больше  удивил мой рассказ...

                - Как такое могло случиться? - судачили "кадровики". - Возможно, они отослали к нам твоё "Дело", еще до
           подписи  представления командиром части. Потому-то в "Деле" и нет его копии.

                - А что бы было, если бы, когда я еще служил, мне еще раз присвоили звание лейтенант?  Кем бы я стал?
                "Дважды лейтенантом", что ли?  Ведь четыре звезды можно разместить на погоне по разному - вдоль и 
           поперек.

               Хохот офицеров подзадорил меня и я продолжил "ломать комедию".

                - Нет, вдоль - место занято, это уж капитан. Я бы приколол их рядом с лейтенантскими и зашел в кабинет 
             командира части...
                - А вышел бы совсем без погон, - захихикал молодой лейтенант.

                Я  "заткнулся", когда увидел, что кадровики больше не смеются. Забрал справку о "честно-исполненном долге"
             и покинул  военкомат.
               
                Эпилог.

                На работу в пароходство меня, конечно же, приняли. Проверка, остатков знаний, показала, что хоть
            кое-какие - но все же они остались и их достаточно для работы в низшем чине командного состава на морских судах
            каботажного плавания.
               
                |*|*|                |*|*|
                ~~~~