Оба кума живут рядом. У каждого по гектару земли. На самом краю станицы. Их огороды примыкают друг к другому. Внизу речка. Установили насос и поливают дармовой водичкой.
Кум Илья вспашет и посеет, у него новенький трактор "Беларусь". Кум Иван покупает горючее.Все по-братски,все по согласию.
Чего только у них ни растет: огурцы, помидоры, баклажаны, дыни. А какая бахча! Завидуют соседи.
У кума Ивана тоже есть свой собственный транспорт-мотороллер "Муравей".
С утра отвезет на базар кума Илью, потом -свой товар.
В этот день случилось непредвиденное.
Рейс оказался несчастливым.
"Муравей" урчал, бренчал, глохнул.
Иван часто останавливался, возился с мотором.
Приехал, когда рынок уже жужжал, крякал, визжал.
У кума Ильи, которого он привез раньше, - очередь.
Помидоры- каждый по килограмму.
Продавал поштучно.
В миг улетели.
Место кума Ивана на рынке, долго пустовавшее, заняли другие.
Пришлось Илье потесниться.
И у Ивана дела пошли ладненько. Через час- ничего не осталось.
Довольные и радостные, пожав друг другу руки, сели отдышаться.
Откуда ни возьмись , Афродитой нарисовалась жена кума Ивана.
Уперла руки в боки:
- Давай, муженёк, отчитывайся, а то кажный раз с рынка «на рогах» приползаешь!
Иван и без того худой и длинновязый, казалось, вмиг стал похожим на выброшенный банный веник.
Зная партизанский нрав жены,часть денег агентурно заныкал.
Выдержав паузу по-Станиславскому, перед женой предстал невинной овечкой.
Отцепил от пояса пухлый кошелек, вытряхнул содержимое на прилавок, чтобы все видели, что он чист, как богемское стекло.
Жена скрупулезно пересчитала выручку.
Время от времени останавливалась, закатывала глаза в поднебесье: то ли складывая что, то ли умножая.
- Не просчитайся! - съехидничал Иван. - Сошлось?
- Сошлось-то сошлось, да вот одного уклунка не хватает...
Мужа только тронь за живое. Каких только выражений от него не услышишь!
И он вспылил:
- Я ж тебе все до копеечки, а ты,блин, еще и об уклунке вспомнила.
Я, можа сказать,на прилавке душу свою оставил.
Налетело воронье, не успел глазом моргнуть, как расхватали.
Можа, и сперли мешок-то! В дышло тебя!..
- Ну, будя, будя! - снизила градус жена.
- На вот тебе. Купи ванну, выварку и цинковое ведро в"Жестянке".
Привезёшь,коли не пропьёшь,тогда на порог не пушшу!
И зафинтилила между рядами, покачивая бедрами из стороны в сторону, словно Брижит Бардо.
Как только супружица растворилась в базарном муравейнике, обратился к Илье:
- Ну что, куманёк, давай отметим! По-человечески!
Кум Илья встал, потянулся:
- Чевой-то не тяня, да ишо надо заказы моей жинки исполнить.
И он развернул длинный список.
-Так что- в следующий раз...Сказал, как отрезал.
- Нет, так нет, - с сожалением выдохнул Иван.
Пришлось на этом им разминуться.
Время близилось к обеду.
Кум Илья давно на своем горбу приволок заказы своей зазнобы и справлялся во дворе.
Собрал в курятнике яйца, перекинул навоз через тын. Теперь подметал.
В это самое время до его слуха донесся странный металлический лязг.
Звук то угасал, то возникал снова все более громче и громче, словно кто катил тачку с металлом.
Залаяли соседские собаки. Загоготали гуси. Закудахтали куры, разлетаясь в разные стороны.
Какофония неотвратимо приближалась. На шум Илья решил выглянуть через штакетник.
Так, как он весь сам походил на тракторный прицеп, то далеко выделялся своей тушей над изгородью.
Увидел он такую картину: кум Иван, в доску пьяный, брел по улице. На голове телепалась жестяная ванна, в правой руке - выварка. Одна нога в ботинке, босой ногой гнал впереди себя оцинкованное ведро.
Кума Илью, выглядывающего из-за штакетника, Иван фотографически запечатлел.
Остановился.
Встал в позу римского легионера.
Уставился на него мутным глазом из-под ванны, прошипел:
- Ну шо, жинки испужался, струсил?
А я вот! Сам.
Один!
Справил праздник!
Совсем один!
Зато, по-человечески!