ЖАДИНА
В декабре 1954 года мой отец, в то время управляющий межрайонного отделения «Главмашсбыта», на служебном «ГАЗ-67» приехал в командировку в городской поселок Греск. Выездное заседание Бобруйского областного партхозактива закончилось только к вечеру. Партработники и руководители различных рангов имели возможность после совещания переговорить накоротке. Многие были знакомы между собой и уже давненько не встречались. После такой, редко выпадавшей возможности пообщаться, разъезжаться так не хотелось.
Отец тоже встретил своих давнишних приятелей. С начальником передвижной механизированной колонны Иваном по фамилии Петрович. С этим большим балагуром и, словно мальчишка, озорником, он даже обнялся. Когда-то, после окончания техникумов они получили распределение в Молодечно, где некоторое время проживали вместе в одном общежитии. Это был чернявый, чуть похожий на цыгана, невысокого роста тридцатилетний мужчина. Его неистощимой энергии можно было только позавидовать. Казалось, что в Иване была заведена какая-то скрытая пружина.
К отцу с приятелем подошел председатель Греского поселкового Совета Матвей Фомич Дуля — лысоватый дедок, с огромным животом и с красными прожилками на мясистом носе на круглом лице. К задорно смеющейся троице по очереди присоединились директор маслобазы, а также трое председателей колхозов. Мужчины шутили, рассказывали анекдоты, вспоминали былое и общих знакомых, делились новостями. За беседой, несмотря на холод, время летело быстро, никто и не заметил, как сгустились сумерки.
— Может, по сто граммов? — предложил Петрович.
— Так давайте сбросимся, что ли? — неуверенно поддержал его один из председателей колхозов. — Хотя водки-то купим, только закуски взять негде.
— Матвей Фомич! — обратился Петрович к председателю поссовета. — Ты из всех нас только один местный, давай, может, к тебе в гости заглянем?
— Так у меня дома тоже закусить нечем! — попытался уйти в тень Матвей Фомич.
— Неужели у тебя, Фомич, в доме куска хлеба не найдется? — начал поддевать его Петрович.
— Найдется, наверно, — как-то рассеяно промямлил председатель поссовета. — Оно-то, конечно, можно и ко мне... Однако предупреждаю, что кроме картошки и соленых огурцов у меня ничего больше нет.
— Это же самая что ни на есть отличная закусь! Нам, собственно говоря, больше ничего и не надо. Правда, мужики? — разглагольствовал Петрович. — Ну-ка, давайте все сюда по бумажке! — Иван, собирая деньги, выдернул из бумажника Матвея Фомича вместо одной, две купюры. Проделал он это так ловко, что тот ничего даже не заметил. — Фомич! Шел бы ты ставить в печь картошку, а мы с Толей и мужиками за водкой слетаем! — спроваживал он старика.
Когда Матвей Фомич начал удаляться от компании, мой отец спросил у Петровича:
— Иван, зачем у деда лишние деньги зажулил?
— Толя! Дружище ты мой! Я этого старого скупердяя знаю больше шести лет. Он дальний родственник моей жены. В компании никогда в складчину рубля не положит. У него снега зимой не выпросить! Вот хоть один раз накажу этого беспросветного скрягу. «Голодающим с Поволжья» прикинулся... Говорит, что дома у него шаром покати! Врет, пройдоха, самым нахальнейшим образом. Месяц назад кабана заколол — не может быть, чтобы свежины совсем не осталось... И ведь какая жадина, даже сала не предложил!
Купив водки, вся честная компания поехала к Фомичу. Во дворе председателя мужчины разбрелись кто куда.— Заходите в дом, — стал приглашать Фомич.
Гости не заставили себя долго ждать. На улице остались только Миша, водитель машины моего отца, и Петрович, который что-то заговорщицки шептал ему на ухо.
— Картошка — это хорошо! — обратился Петрович к председателю, все еще стоявшему на пороге дома. — Пока она будет вариться, мы с Михасем проедем тут в одно место. Может, сала кусок-другой раздобудем. Мы скоро!
Не прошло и пятнадцати минут, как гонцы вернулись. Опоздавших к столу все встретили одобрительными возгласами, ведь каждый из них держал в руках кольца свежих, пальцем пханных свиных колбас.
— Насилу уговорили хозяина продать! — беспрестанно хохоча рассказывал Миша. — Если б не знакомый Петровича, точно всем пришлось бы давиться одной картошкой.
— Мироновна! Давай сюда быстрее сковороды, будем жарить колбаску! — нарезая колбасные кольца, крикнул жене заметно повеселевший Матвей Фомич.
Вскоре из печки начало доноситься шкварчание и аромат жареной домашней колбасы.
...Когда восемь голодных мужчин и хозяйка расправились с сельским деликатесом, Петрович сказал Мише:
— Поехали, Михась, съездим еще раз за колбасой! Водки еще полно, а от закуски почти ничего не осталось. Даже картошка закончилась! — И он тут же спросил у отца: — Толя, ты не против, если я снова возьму твоего водителя и машину?
— Проедьте — не вопрос!
— Иван, не беспокойся, картошки мы сейчас сварим! Мироновна, давай, чисть картошку! — засуетился председатель.
— Не нужно, Фомич! Мы скоро... Так быстро картошка не сварится. Лучше грибочков банку открой! Не жмись... Проконтролируйте, мужики! — «успокоил» Петрович хозяина и вышел вслед за Мишей на улицу.
На самом деле Иван с Мишей вообще никуда не ездили. Они по приставной лестнице два раза проникали на чердак хозяйского дома, где вялились подвешенные за длинную жердь колбасы.
— Какая вкуснятина, — сам того не зная, нахваливал свою колбасу Матвей Фомич. — И чесночка в ней в меру, и перчика... Всего хватает! А ты, Мироновна, такую вот колбаску делать не умеешь. Твою голодные коты и те есть не хотят! За испорченное тобой мясо перед людьми совестно.
Захмелевший председатель даже не задумывался о том, где ночью, в незнакомом населенном пункте, его приятели смогли накупить столько колбасы. Да и какой рачительный хозяин продал бы им более двадцати лычек? Словом, развел Петрович скрягу как пацана.
Прошло более чем полгода. По иронии судьбы приятели вновь встретились все вместе в Греске. Не было среди них только Матвея Фомича. К тому времени он уже вышел на пенсию и занимался дома разведением кроликов.
Разложив провизию на открытом заднем борту «ГАЗ-69», мужчины выпивали за встречу. Вспоминали прижимистого Фомича, гостеприимную Мироновну и их колбасу.
— Ба! — вдруг воскликнул Петрович. — На ловца и зверь бежит — легок на помине наш Матвей!
Все повернулись в указанную Иваном сторону и увидели бывшего председателя, медленно бредущего с тростью по улице.
Когда он подошел поближе, мой отец окликнул его:
— Добрый день, Матвей Фомич! Присоединяйтесь к нам!
Старик на секунду приостановился, затем нехотя подошел к компании. Он со всеми поздоровался за руку, конечно же кроме Петровича и Миши.
— Фомич! Ты что — родственников уже не замечаешь? — с удивленным шутливым видом спросил его Иван.
— Пошел ты! С чего мне тебя, хапугу, замечать?!. Мало того, что колбасу мою всю в расход пустил, так еще и деньги стянул! — резанул правду-матку обиженный дед.
— Ну, прости уж меня, Фомич!.. Христом Богом молю, не обижайся! А что касается колбасы, так я же домой ее не забрал! Все ели — и Мироновна, и ты! С твоей прижимистостью разве так когда еще пожируешь? Давай вот лучше выпьем мировую! Кто зло помянет, тому и глаз вон...
И приятели начали наперебой уговаривать старика.
— Не ломайся, Фомич!
— Не со зла ведь все получилось...
— Перестань дуться!
Петрович, дернув Матвея Фомича за рукав, протянул ему налитый до рубчика граненый стакан.
— Бери!.. Вот еще и закусь, — ухаживал он за свояком, подвигая тому поближе бутерброд с красной икрой.
Фомич поднес стакан к губам, несколькими большими глотками выпил содержимое и осторожно поставил пустую посудину на борт. Вытерев рукавом губы, он недобрыми глазами посмотрел на Петровича. Переведя взор на бутерброд, вдруг схватил его и со всей силы ударил о землю.
— Суки! — грозно произнес старик. Подхватив свою трость, он быстро зашагал прочь.
Давнишние приятели непонимающе кричали ему вдогонку:
— Фомич!.. Ты чего?
— Что случилось?
— Ты куда?
И тут кто-то спросил Петровича:
— Ты не знаешь, что это с ним?
— Как не знать? — засмеялся тот. — Я ему, понимаете, вместо водки полный стакан воды налил. Фомич разобрался, только когда все осушил! — ответил тот и задорно загоготал.
Мужчины тоже весело засмеялись.
— А все-таки — жаль старика, — сказал Петровичу мой отец.
— Ничего страшного, — успокоил друга Иван. — Мои теща и жена Мироновне с Фомичем гостинцы передали. Отвезем их сейчас, простит... Оттает у старика сердце!
Именно так все и случилось.
2003год, г.Слуцк