... Я начал медленно возвращаться в этот мир еще до того, как медсестра "неотложки" вколола мне внутривенную инъекцию. Все пространство вокруг меня было как-будто бы погружено в какой-то вязкий, удушливый туман. Откуда-то издалека до меня начали доноситься обрывки негромкого разговора, но о чем шла речь - я толком не мог понять. Первое, что четко дошло до моего сознания, это была фраза - незнакомый женский голос произнес: "Галя, пять кубиков магнезии и два кубика сульфокамфокаина... Внутривенно..." Наконец я открыл глаза и увидел, как над предплечьем мой левой руки, склонилась молоденькая курносая медсестра с ярко накрашенными губами. Когда она острой иглой десятикубового шприца пронзила мне вену, боли я совершенно не почувствовал, но зато через две-три минуты сознание окончательно вернулось ко мне и моему взору предстала полноватая дама в белом халате, восседавшая в кресле перед диваном, на котором лежал я сам, укрытый своим любимым ангоровым пледом:
- Все? Легче? Пришли себя? Ну что, больной, с возвращением на родную Землю!... - этот же голос чуть раньше отдавал команду медсестре по поводу инъекции магнезии и сульфокамфокаина..
- Спасибо, доктор... Но словами тут не отделаетесь - наливайте!... - произнес я в ответ, как можно бодрее. И дородная врачиха наполнила комнату громким, грудным смехом:
- Ха-ха-ха! Ну, молодец! Раз шутите - значит все в порядке! А теперь отдыхать, спать и никаких негативных эмоций!... - за спинкой кресла, в котором она восседала, стояли мой сын Эрик, невестка Лариса и десятилетняя внучка Аленка. У всех у них были бледные лица и заплаканные глаза. Часы на стене показывали ровно полдень. Пока сын с невесткой провожали медиков, я провалился в глубокий сон, а когда проснулся, то за окном было уже темно. В зале горел торшер, а передо мною в кресле сидела моя любимая внучка Аленка и не сводила с меня тревожного взгляда. Я улыбнулся:
- Почему ты так смотришь на меня, счастье мое?
Она осторожно погладила меня по плечу и поцеловала в щеку:
- Потому что испугалась за тебя, деда... Думала, что ты умрешь... И все думали... - она упала лицом мне на грудь и расплакалась.
Я провел ладонью по ее мягким, душистым волосам:
- Ну что ты, счастье мое... Не бойся, не умру я... А где родители, Аленушка?
Внучка вытерла слезы и пожала плечами:
- Спят... Устали все... Испугались за тебя... Разбудить?
Я замотал головой:
- Нет, что ты... Пусть отдыхают... Ты тоже иди в свою комнату и поспи.
- Не хочу. Я не устала. А просто сильно испугалась... Деда, а можно я с тобой полежу?
- Конечно, радость моя. Конечно можно... - Я отодвинулся к спинке дивана, а внучка прилегла на краешек и родным, теплым комочком доверчиво прижалась ко мне:
- Деда, ты честно не умрешь?
- Честно не умру.. Не могу... Не имею права...
Аленка приподнялась на локте и удивленно спросила:
- Как это - не имеешь права?...
- А так. Вот ты скоро вырастешь... Встретишь хорошего парня... Отгуляем мы вашу свадьбу... Родите вы доченьку и сыночка... И любить я их буду не меньше, чем тебя... А уж на свадьбе у своих любимых правнуков я непременно погулять захочу! Так как же мне умирать-то сейчас?
Внучка еще сильнее прижалась ко мне:
- Так ты, деда, в таком случае, жить будешь вечно ...
- Это почему же?..
- Да потому, что у моих детей тоже родятся дети... И у внуков родятся... И у правнуков... И ведь ты у всех у них ты на свадьбе погулять захочешь...
И мы, крепко обнявшись с Аленкой, вполголоса расхохотались...
- А знаешь, деда, нам на пятницу задание дали: написать сочинение на тему "Мой самый счастливый день". Я думала, что напишу, как мы с родителями ездили на экскурсию в Париж. Но сейчас поняла, что именно сегодня мой самый счастливый день.
- Почему сегодня?
- Потому что ты ж и в о й... - по-детски наивно ответила она, и я в ответ прижал к себе внучку и поцеловал:
- Успокойся, родная. Конечно же я - живой!
Аленка немного помолчала и вдруг неожиданно спросила:
- Деда, ты ведь прожил много лет. А в твоей жизни был самый счастливый день?
Этот вопрос застал меня врасплох:
- Ты знаешь, я никогда не думал об этом... Счастливых дней было немало на моем жизненном пути, но вот самый счастливый... Не могу сказать сразу - надо подумать!
У Аленки загорелись глаза:
- А ты подумай, деда, вспомни! Мне так интересно! Мне так хочется узнать, какой день был самым-самым в твоей жизни!
- Ну, хорошо... Только давай договоримся так: я сейчас попытаюсь вспомнить, а ты хоть полчасика поспи - устала ведь не меньше всех. А как проснешься, я тебе о нем расскажу. Ну как, идет?
- Ага... - Аленушка замолчала, прикрыла веки и уже минут через пять сладко засопела во сне. Я же перевернулся на спину, натянул плед до подбородка и задумался. ИТАК, САМЫЙ СЧАСТЛИВЫЙ ДЕНЬ... Его мне следовало выбрать из бесконечной череды дней, окрасивших мою жизнь в ярко-веселые тона большого человеческого счастья. Память "встрепенулась", "закружилась" и пошла "тасовать" один за другим все до единого дни моего пребывания на Земле, как толстенную колоду карт, ловко выбирая и выбрасывая из нее только козыри. Покупка первого моего велосипеда "Орленок", о котором мечтал каждый мальчишка на нашей улице?... Нет, не то... Приобретение отцом первого на весь район телевизора "Неман"?.. Да, было радостно, было здорово и человек сто собрались тогда у нашего подъезда, но не то... Первая поездка к морю? Концерт легендарной группы "Бони М"? Посещение грандиозной выставки ВДНХ? Нет!... Окончание школы с золотой медалью? Поступление в военное училище? Признание в любви? Опять не то... Радостно, но не то... Красный диплом? Свадьба? Ключи от первой квартиры? Нет... Первый боевой орден? Рождение сына? Поступление в академию? Нет, было что-то еще, не менее радостное... Первый автомобиль? Первая, изданная мною книга? Первая моя пресс-конференция перед иностранными журналистами? Не то... Международная литературная премия? Избрание меня на должность секретаря союза писателей? Документальный фильм обо мне? Нет... И вдруг!... Память нашла этот день! Она выудила его из самой глубины моего сознания, вытянула и выбросила на поверхность - я вспомнил!...
... САМЫЙ СЧАСТЛИВЫЙ ДЕНЬ в моей жизни случился ровно пятьдесят лет назад. Я, мальчишка-дошкольник, жил тогда с родителями в доме № 17 по улице Привокзальной. Отец и мама - оба были железнодорожниками; они вместе трудились на Вагоноремонтном заводе. Отец долго не мог устроить меня в детсад нашего района, а вот бабушке, работнице маслозавода, директор выделил одно место для внука на их ведомственном детском комбинате . И по этой причине мы с мамой каждое утро совершали утомительную поездку на троллейбусе протяженностью в пять остановок до поселка "Маслозаводской". А вечером, после того, как из садика меня забирала бабушка, часов в шесть за мной приезжал отец и мы с ним тем же троллейбусом ехали пять остановок в противоположном направлении. Но однажды отец не приехал... Ни в шесть часов вечера, ни в семь и не в восемь. Мне, шестилетнему пацану, стало страшно. Я несколько часов просидел у окна, в надежде увидеть, как коренастая фигура папы вот-вот покажется на плохо освещенной улице, но его все не было. Куранты пробили 22:00. Бабушка подошла ко мне погладила по голове и прижала к своему мягкому, теплому животу:
- Ну все, дружочек... Давай ложиться спать. Наверное, что-то случилось. Жаль телефонов у нас нет. Ничего, сегодня останешься у меня. А завтра разберемся...
Она постелила на огромном кожаном диване, который показался мне холодным, неудобным и страшно жестким. Я, шестилетний малыш, почему-то чувствуя себя преданным и брошенным, долго пролежал, глотая слезы, а когда сон уже начал одолевать меня, в дверь постучали. Бабушка открыла и из прихожей донесся родной, долгожданный голос: "Спите, "архаровцы"?". Словно подброшенный пружиной, я подскочил на диване и через секунду повис на шее отца. Его огромные грубые ладони нежно обняли меня:
- Одевайся, сынок... Поехали домой... .
Бабушка всплеснула руками:
- Да Господь с тобой, посмотри на часы! Куда ты собрался везти ребенка на ночь глядя? Пусть уже спит сегодня у меня. Ему же утром снова сюда ехать, в садик. Да и транспорт уже не ходит!
Отец бережно поставил меня на пол и твердо повторил:
- Одевайся, сынок... Поехали домой....
И пока я натягивал на себя брючки и свитер, отец, присев на стул и, устало прикрыв глаза, делился с бабушкой новостями:
- На заводе, мама, страшную аварию ликвидировали... Сразу после обеда силовой кабель пробило... Много травмированных... Вот и задержался... А транспорт нам не нужен - я на велосипеде приехал... - потом тяжело поднялся, подмигнул мне и потрепал по макушке:
- Ну что, наследник, поехали? Мама ждет...
И уже в дверях, пропустив меня вперед, он обернулся и произнес короткий монолог, сохранившийся в моей памяти на всю жизнь:
- Мама, вы, пожалуйста, не сердитесь на меня. Понимаете, у каждого человека на этой Земле должен быть свой дом, свой очаг, свое родовое гнездо. Каждый подросший и оперившийся птенец когда-нибудь обязательно выпорхнет из этого гнезда, но всю жизнь в нем должно жить сознание того, что кто-то всегда ждет его в отчем доме. Всегда! Каждый ребенок, пока он ребенок, должен засыпать в своей постели, в родительском доме. А родители, отправляясь ко сну, должны слышать дыхание своих детей. Ведь нам так мало дарит судьба этого счастья - засыпать рядом со своими детьми: всего-то лет двадцать... Спокойной ночи!...
... Стараясь не разбудить внучку, я осторожно поднялся с дивана, прошел в свой кабинет, включил свет, взял с книжной полки старый семейный альбом в кожаном переплете и перевернул обложку. Ветхие, пожелтевшие от времени снимки... Отец... Мама... Молодые... Красивые... Счастливые... Сколько же было отцу в тот мой самый счастливый день? Кажется, двадцать семь... Да, точно, двадцать семь. Он был тогда на пять лет моложе моего сына Эрика. Для меня Эрик и сейчас-то мальчишка, а тогда двадцатисемилетний отец казался мне абсолютно взрослым и мудрым мужчиной. Прошло пятьдесят лет, а я помню каждую минуту, каждую секунду, каждое мгновенье... Мы мчимся с отцом на велосипеде по притихшим ночным улочкам города-труженика, уставшего от дневного шума и суеты. Отец быстро и легко крутит педали, и холодный ветер весело шумит у меня в ушах. Редкие фонари освещают нам дорогу, а мне кажется, что весь мир вокруг нас одет в кружево ярких, разноцветных лампочек, которые я видел однажды в каком-то иностранном кинофильме. Я сижу на заднем сидении, крепко обхватив руками мускулистый торс отца и прижавшись щекой к его спине, пропахшей здоровым мужским потом. Мне не страшен сейчас никто в целом мире, ибо мой отец - самый сильный человек на свете - И Я СЧАСТЛИВ! Нас обгоняет белая "Волга". Я всегда завидовал тем девчонкам и мальчишкам, за которыми родители приезжали в детсад на автомобилях. Но сейчас я точно знаю, что наш старенький велосипед "ХВЗ" - самое лучшее, самое совершенное транспортное средство на свете. Я не променял бы его сейчас ни на какую "Волгу" - И Я СЧАСТЛИВ! Дома нас ждет мама. На кухонном столе наверняка стоит стакан остывшего молока и городская булка, накрытая белоснежной салфеткой. Я совершенно не голоден, но знаю, что с огромным удовольствием съем эту булку и запью ее холодным молоком. И это будет самый вкусный ужин на свете - И Я СЧАСТЛИВ! ВЕДЬ Я ЕДУ ДОМОЙ! Мы сворачиваем на Привокзальную. Я поднимаю глаза на циферблат больших городских часов - они показывают 23:40. И я, мальчишка-дошкольник, даже не догадываюсь, что ровно через двадцать минут закончится САМЫЙ СЧАСТЛИВЫЙ ДЕНЬ В МОЕЙ ЖИЗНИ...