Но вскоре путь им перегородила разлившаяся река. ТоржествовалоПоловодье.
Смастерив плот из подручных брёвен, Лесовод и Непослушник отправились на нём вниз по течению. Но, о, странность!, по пути они стали встречать то тут, то там, примостившихся на крышах затопленных строений, несчастных селян. И, вот – спасали этих несчастных, – дабы переправить их на более возвышенное место; хотя бы до поры, пока не сойдёт большая вода.
«А что же вы построили свои дома на столь низинных местах, что всякой весною оказываетесь под водой? – спросил спасённых «зайцев» Лесовод. – Или у вас на сей раз случилось наводнение чрезвычайное?»
«А у нас всё время теперь чрезвычайное наводнение, – пожаловалисьшепотом селяне. – Ибо дело в том, что дома мы ставили свои на вполне высоких местах, но, вот, с недавних пор, ниже по течению, облюбовали себе берега Хозяева Жизни (сокращённо – ХЖ), и купили себе они эти берега, и, вот, чтобы их не постигало половодье, они и учинили себе там плотину: и теперь у нас, выше по течению, почти постоянное чрезвычайное половодье, а у них – никаких паводков и наводнений; живут себе и не тужат».
И при этом селяневсё время как-то испуганно озирались. И столь же испуганно испросили, приглушённо, Лесовода: «А вы не боитесь плавать по реке?»
Лесовода этот вопрос слегка удивил.
«Нет, – ответил он, всё ещё обдумывая рассказанное селянами, – ведь река, пусть и столь разлившаяся, это не бурный Океан, даже, вот, берег у горизонта виднеется».
«Да мы не о том, – сказали спасённые, – дело в том, что те самые Хозяева Жизни, о которых мы вам рассказывали, вообще, присвоили себе недавно всю реку, и река эта теперь – платная, и по ней так просто плавать уже нельзя, а нужно платить за проплытие; а вы, наверное, не заплатили?»
Лесовод удивился очень.
Но тут селяне совсем испугались и забились в угол плота, – ибо к ним приближался, приближался, и, вот, приблизился корабль, под парусом. А на корабле, судя по всему, и торчали те самые Хозяева Жизни, которые купили реку; и выглядели они, при этом, весьма напыщенно, холёно и лощёно.
Разумеется, подплывшие тут же потребовали у Лесовода плату за проплытие, да и штраф, дополнительно, за то, что плывущие на плоту вовремя не внесли положенную плату.
«Извините, – вежливо испросил их, в свою очередь, Лесовод, – скажите пожалуйста, как это, вообще, можно присвоить себе реку? Вы же русло её не вырыли; вы же воду, текущую по этому руслу, не произвели; рыб да раков разных, с головастиками, не создали; так что обладание ваше рекой – это какая-тонесусветная нелепость, какая-то совершенно безосновательная мания величия…».
«Во-первых, – продолжил он подплывшим, прохаживаясь по плоту, – вы нагло и беззаконно построили свои дворцы в природоохранной зоне по побережью; во-вторых, вы нагло и беззаконно перегородили это побережье и лишили доступа к реке народ; в-третьих, вы, следующим шагом, нагло и беззаконно присвоили себе всю реку; в-четвёртых, вы нагло и беззаконно стали взимать плату за плавание по этой реке; и в-пятых, вы нагло и беззаконно построили плотину, чтобы вашим задницам всегда было сухо, а люди, пусть, значит, живут в постоянном половодье?!»
«А… – крайне удивлённо, но и весьма опасливо, поинтересовались у Лесовода шёпотом спасённые селяне, – а откуда вы так точно и по порядку всё знаете: о том, что они сперва построили на берегах свои дворцы там, где нельзя строить, а потом закрыли путь к воде, а ещё потом учинили всё то, как вы сказали?»
«А тут всё очень просто, – улыбнулся Лесовод, – обычная история, в полном соответствии с логикой поведения зажравшегося паразита у водоёма, если его никак не унять…».
«Да, кстати, – продолжил он уже Хозяевам Жизни, – я тут ещё ничего не сказал о, собственно, подлом загрязнении вами той реки, берега который вы себе столь нагло оттяпали».
«Лица» Хозяев Жизни побагровели; их распирало Негодование.
Даже поверхность разлившейся реки подёрнулась от того крупной зыбью.
Тут, впрочем, надо сделать важное пояснение о том, почему слово «лица» я написал в кавычках.
Те, кого мы назвали здесь Хозяевами Жизни – полагали себя именно так: «Хозяевами Жизни»; и самое удивительное, что таковыми полагали их и все другие люди, как заколдованные; и от того, что таковыми («Хозяевами Жизни») их полагали эти «все другие люди», они, Хозяева Жизни, ещё пуще полагали себя «Хозяевами Жизни», – хотя в действительности, по сути, они были лишь клоунами.
А у клоунов лица обычно сильно закрашены, являются смешной маской. Вот и у Хозяев Жизни«лица» были словно подёрнуты некоей почти незримой маской, личиной, – впрочем, вряд ли что смешной, а, скорее, неприятной, отталкивающей, надутой. Хотя весь этот маскарад выглядел, действительно, и смешно.
Однако, надо сказать, что они ничуть не были и настоящими клоунами, – ибо для того чтобы быть настоящим клоуном, нужно очень многое уметь, иметь разные таланты, и в акробатике, и в пантомиме, и прочее, а Хозяева Жизни, разумеется, никакими такими талантами не обладали, а обладали только одним другим талантом – пригребать всё к своим загребущим ручонкам.
Впрочем, как мы сказали, эти ряженые Хозяева Жизни выглядели и достаточно смешно, – ну а Непослушник не стал сдерживать свой искренний смех в их отношении и заливисто рассмеялся.
И от этого его смеха «лица» Хозяев Жизни стали распухать и лиловеть, и, казалось, вот-вот уже и лопнут, – однако Непослушник, вдруг, смолк, и просто продолжил, приплясывая, улыбаться.
«Кхм-кхм, – прокашлялись, выпуская пар, Хозяева Жизни, доставая из сундука какие-то бумажки, и, обращаясь к Годолюбу, продолжили, приосанившись и повелительным тоном, – кхм-кхм, вы тут заявили, что мы, якобы, всё то, что вы перечислили, совершили беззаконно; однако, вот, у нас есть всевозможные «разрешения» от Больших Чиновников (сокращённо – БЧ), и различные «судебные постановления», что мы, хы-хы, имеем полное законное право строить, что хотим в этой, как вы сказали, якобы, хы-хы, «пойменной зоне»; так вот, мы имеем и полное право собственности на эту реку, и законное право строить на ней хоть Плотину, хоть Шлагбаум. Так что, утритесь и дышите в тряпочку!»
И показали эти бумажки, с печатями на них и подписями, Годолюбу.
«Ну и что?, – пожал тот плечами, – мало ли какое беззаконное решение, софистическое и риторическое, вынес тот или иной «клоун в мантии», или, вот, подобный же шут, сидящий в кресле Большого Чиновника? Это же, что вы сделали, в действительности, по Правде – нагло и беззаконно.А то, что вы написали в ваших бумажках – это сущая Кривда».
И, задумавшись, прошёлся взад-вперёд по плоту.
«А знаете что,–поднял он глаза на вновь багровеющих Хозяев Жизни, – проведите-ка меня к этим вашим Судьям и Большим Чиновникам; или хотя бы укажите к ним путь».
«Хы-хы-хы! – задрыгались, переглядываясь, исполняясь самоуверенности, Хозяева Жизни, – хы-хы, это же мы самые они и есть!»
«Ах, вот оно что!, – улыбнулся Лесовод. – Всё понятно. Тогда подите и сдайте эти свои «филькины бумажки» в макулатуру (хоть какая-то польза от них будет, – авось книжки добрые для детей напечатают); отмените свои дурацкие «решения» и «распоряжения»; и, самое главное, покиньте нагло и беззаконно захваченные вами прибрежные земли; ну и, наконец, уберите свою Катастрофическую Плотину!»
«Хы-хы, – ещё более приосанились, но и багрово при этом надулись, Хозяева Жизни,–во-первых, теперь, после вынесенных нами подобных «решений», их отменить может только Высшая Инстанция, и потому вам надо идти уже к ней. А-вторых, мы и не собираемся ничего такого отменять, а собираемся, наоборот, тебя самого осудить за Вопиющее Беззаконие!»
Но тут, неожиданно, вновь рассмеялся Непослушник.
И чем звонче становился его смех, тем более распирало изнутри дутой дурацкой напыщенностью «лица» злых «клоунов», именуемых Хозяевами Жизни, и всё лиловее становились они и лиловее, и вот уж теряли они свои последние черты и формы, и, вот, лопались и лопались!
Пуф! Пфуф! Пшик! Трах! Бабах!
И так все и полопались, и остался из них только один, самый, можно сказать, маленький и последний, «мелкая сошка», – чьей дутой напыщенности просто ещё не хватило на то, чтобы лопнуть: он лишь распух, побагровел, выкатился глазками, но, всё же, не лопнул.
И когда задорный смех Непослушника утих, а все прочие Хозяева Жизни благополучно «пшикнулись», Годолюб сказал скукожившейся «мелкой сошке»:
«Ну, что ж, веди нас в эту самую Высшую Инстанцию».
И они, сперва доставив спасённых селян на возвышенное сухое место, стали держать свой путь в указанном направлении.
(продолжение следует)