Гусарские казармы. Вернее, были когда-то. Сейчас это учебка ВВС Советского Союза. Рота размещается в бывших конюшнях. Вместо лошадей и гусаров новобранцы.
Поздняя осень. Время после отбоя. На плацу взвод из двенадцати солдат оставляют геометрические фигуры на первом снегу, который словно простыня укрыл плац.
Мы все устали и уже успели проголодаться. Но приказ, есть приказ и по приказу отбой не для нас. Строевая. Мы чеканим шаг и держим строй. Для чего это нужно немым вопросом застряло у нас в головах. Мы чеканим шаг, хотя не видим в этом ни смысла, ни цели.
Протяжно скрипят ворота. Открываются словно врата в преисподнюю, чтобы впустить внутрь тех, кому уже не суждено вырваться отсюда такими, какими вошли. Входит рота. По численности, но, еще не по сути. Не по росту, не в ногу, строй - словно метро в час пик. Призывники! Уверен, об этом подумал каждый из нас. Ни слова, только мысли, которые на холоде стали общими. Строй взвода крепнет и превращается в кристаллическую решетку, мы в ней двенадцать атомов.
Строй меняет направление на колону призывников. Двенадцать сапог выбивают глухой, ритмичный звук из асфальта, словно метроном неотвратимости. Колона идет на нас – мы держим марш на колону. Метроном ускоряет удары. Двеннадцать атомов против сотни человек. В моей голове одна мысль, одна на всех. Мы держим шаг и идем в бой, против тех, кем еще были совсем недавно. Взвод и нерота должны столкнуться. Но эта сотня одиноких людей, бредущих в одном направлении, разбегается в стороны. Мы продолжаем чеканить шаг, пока не проходим их так называемый строй насквозь.
Никто не выстоит против взвода в одиночку, даже если этих одиночек сотня.
Это поняли мы. Надеюсь, дошло и до них.
Наш старлей вкатил взводу наряд вне очереди, но строевой после отбоя у нас больше не было.