Она распахнула окно...
Она была не просто девочкой, нет. Если бы вы встретили ее на улице, вы бы ее точно запомнили. Она не была человеком, она боялась людей. Она запиралась в квартире, когда оставалась одна, и целыми днями сидела у окна. Она не разговаривала. Она смотрела на мир точно не глазами человека. Все сторонились ее нечеловеческой, хрупкой красоты. И она уж точно знала, кто она на самом деле. Она в это верила.
Она выглядела такой слабой, похожей на скелет. Она все время горбилась, и позвонки выступали под тонкой бледной кожей, пугающе и странно. Так же выпирали и ребра, даже из-под одежды. Запястья и пальцы были невероятно узкими — как, впрочем, и вся ее фигура. Это выглядело отталкивающе и даже немного неуклюже. А волосы ее были почти белые, хотя когда-то она была просто русой. И девочка не знала, почему она вдруг посветлела. На одном из ее глаз пышные ресницы и вовсе были белыми. А глаза... ее глаза были голубые, голубее самого неба. В них мир отражался как в зеркале, но при этом преображался. Люди, видевшие это маленькое существо, иногда сравнивали ее с ангелом. Но она считала себя бабочкой. Она была влюблена в свои крылья, но они почему-то не появлялись. Ее родители, люди, не появлялись в доме днем. А ночью приходили пьяными настолько, что Бабочке приходилось терпеть побои. Любой синяк, полученный от родителей, безнадежно уродовал тельце маленькой бабочки. Но она не умела разговаривать и плакать, ведь она — бабочка, любящая лишь полет и свободу. Но у этой бабочки не было ни свободы... ни крыльев. Глядя на мир за стеклом, она была уверена, что может выбраться из своей банки и полететь.
Она училась среди людей и поэтому не понимала, что хотят они от нее. Если бы она знала, что такое плохие оценки и что такое наказание за плохие оценки, она бы страдала. Но она не знала. Ей угрожали тем, что ее выгонят из школы, все думали, что она не разговаривает из вредности или застенчивости. Вызывали родителей, те кивали головами и обещали принять меры, но так и не выполняли обещания. Им было, по сути, все равно. А Бабочка по-прежнему хлопала глазами и молчала. Повсюду. Всегда.
Она каждый день думала на языке бабочек, где бы ей достать пыльцу, но в большом и чужом городе не было цветов. Она только пила воду и изредка ела что-то, что ей не нравилось, когда есть ну просто до смерти хотелось. Она верила, что когда-нибудь взлетит и найдет себе друзей — таких же бабочек, как и она, и будет питаться настоящей едой бабочек. А пока, запертая в банке жестокими людьми...
Она потеряла сознание прямо в школе. Врачи сказали — от голода. Но Бабочке казалось, что у нее растут крылья, и потому так сильно кружится голова. Ее снова заперли в новой банке — человеческой больнице. Капельницы. Люди. Все серое, все холодное, цветов нигде, нигде нет — этот мир чужд для бабочек. И одна из них тогда смотрела в окно, она видела весну. Она видела внизу клумбы и первых бабочек. Ее сердце замерло, когда к стеклу подлетела одна из крылатых красавиц. Девочка, сама не зная как, покраснела, ведь она все еще не имела крыльев. Это значило, что Бабочка — вовсе не бабочка. Гусеница, не более.
Она распахнула окно. Ее сестра села на хрупкий палец, и Гусеница, будущая бабочка, заплакала, сама не зная как. Она чувствовала стыд перед сестрой, ведь она все еще не могла летать. Но Бабочка все-таки усердно продолжила ждать крыльев, в которые была влюблена. А по утрам в ее окно бились бабочки. Они кричали: "Лети с нами, лети, дорогая сестрица!" И тогда девочка-бабочка поняла, что уже стала той, кем хотела стать. Настоящей Бабочкой. Она распахнула окно. Она почувствовала крылья. Эта бабочка точно знала, что сможет взлететь. Она сделала шаг, она расправила крылья. Ее ждала страна бабочек — страна таких же, как она сама.
— Вы можете объяснить, что случилось с вашей дочкой и почему у нее столько ссадин? — За дверью палаты был слышен голос врача.
— Упала с лестницы, — последовал сухой ответ матери.
— Предположим. Но почему она такая худая? Вы ее вообще видели? Не говоря уже... — Бабочка слышала лишь до этого момента, хотя все равно ничего не понимала. Она уже была готова к первому полету. Вниз головой, с пятого этажа, Бабочка полетела на прозрачных крыльях. Удар. Первый полет всегда неудачен, но в стране бабочек ее обязательно научат парить над цветами. Она... уже была там.
— Почему окно открыто? Господи, сколько ж здесь бабочек! Как они долетели досюда? А где наша девочка? О... А это что?!.. Боже! — врач вскрикнул, глядя в окно. Бабочка не слышала его. Она была счастлива в своей стране.