Гл. 66
Галя пригласила на Пасхальное служение и Милу, та ответила неопределенно: то ли да, то ли нет. Соседки по комнате ей нравились, но вот их община – не слишком. Но вечером накануне праздника Мила вызвала Олю на прогулку, и доведя до берега Карасунского пруда, куда студенты стаскивали бревна и ящики, делая из них импровизированные скамейки, спросила:
- Ты-то пойдешь?
- Не знаю. Наверное…
- Из-за Артема?
- Из-за Артема.
- Может не стоит? Если у вас уже все?
Оля пожала плечами. Мила опять заговорила:
- Я когда с Васей рассталась, даже по улице, на которой он живет, запретила себе ходить, чтобы случайно его не увидеть. И, знаешь, помогло. Через пару месяцев стало отпускать. А сейчас совершенно спокойно о нем думаю. Ничего в душе не шевелится.
- Я хочу с ним поговорить. Я ведь до сих пор не уверена, все это или нет… Лидеры попросили нас расстаться на время.
- Ну раз так – все правильно. Надо объясниться.
Еще через время Мила спросила:
- И сколько ты его готова ждать?
- Мил, не знаю. Сейчас ничего не знаю. Если б он уехал – по делу, в армии служил, в тюрьме сидел, я бы его ждала хоть десять лет. Но так, когда он рядом – невыносимо. Я не понимаю - зачем это? У любой жертвы должен быть какой-то смысл.
- А ваши что говорят?
- Что так хочет Бог, что это все ради веры. Я понимаю, когда люди рады веры умирают, если притесняют общины, разрушают церкви. Но тут ведь крестовый поход на пустом месте. Иногда мне кажется, что им просто не хватает проблем... Или, может быть я ему не нужна - в этом причина? и он сказал об этом лидерам, а мне - нет, и теперь все просто ждут, когда я его забуду. Тогда я должна это услышать.
- Не верится мне, что не нужна! Ведь вы столько времени были вместе. И я видела, как он на тебя смотрит.
- Я уже и не пойму - вместе или просто рядом..., Она лукавила, все ещё уверенная, что вместе.
- Обязательно завтра поговорите.
- Я даже боюсь, что скажет, что нужна. Скажет – но ничего же не сделает. И я опять буду надеяться. Лучше бы… - она начала фразу и испугалась. Нет, не лучше. Продолжать не стала. Пожаловалась:
- Да я и не знаю, как с ним поговорить. Вокруг него всегда столько народу. И Наина на страже.
Мила подошла к нему сама. Как уж ей удалось пробить оборону – неизвестно, но Артем вышел с ней вместе из здания, где проходили служения, и направился в небольшую аллейку. Здесь ждала Оля.
Он был великолепен. В новом черном костюме, при галстуке. Увидев ее, обрадовался, сказал тепло, с улыбкой:
- Здравствуй, Оленька. Я тебя давно не видел.
- Я тебя тоже…
Фразы звучали странно - несколько минут назад они украдкой смотрели друг на друга во время служения.
Он сел на скамейку. Но – не рядом.
- Мне казалось, ты меня избегаешь... - проговорил наконец, он. Упрек выглядел нелепо.
- Артем, - она собиралась с силами, сминая в пальцах подол юбки, - нам нужно… несколько прояснить ситуацию.
«Какие казенные и некрасивые слова…» - подумала она, но так как другие на ум не шли, продолжила:
- Какие между нами отношения? Кто мы друг другу, Артем? - почему-то глаза наполнились слезами, хотя он еще ничего не ответил. А она уже кусала губы. чтобы не разрыдаться при нем.
Он смотрел перед собой, собирался с мыслями. Наконец сказал:
- Ты – моя сестра по вере. И я люблю тебя... как сестру, может быть больше, но... Я давно хотел попросить у тебя прощения за те действия и за те мысли, которые у меня были в отношении тебя.
- Теперь нет? – она старалась говорить спокойно.
- Есть, Оля. Есть. Но я стараюсь. Я молюсь. Я хочу жить как духовный человек, а не как грешник.
Наверное ее, как христианку, должны были радовать его слова. Но - не радовали.
Она обреченно спросила:
- Значит – все?
- Я не говорил этого, Оля… - он вздохнул. Тяжело, глубоко, - Я жду и надеюсь. Я думал, что Бог изменит меня быстро. И я полюблю тебя… новой любовью. Я мечтал о жизни с тобой, я молился о том, чтобы Бог соединил нас. Но ответа я не получил…
Она отвернулась, боясь, что глаза блестят уж слишком явно. Вовремя. Щеку запекло непрошенной влагой. Она словно невзначай потянулась поправить волосы, быстро смахнула предательскую слезу. Совладав с собой, почти безразлично спросила:
- И сколько ждать?
- Я не знаю. Ася Зорянова молилась за Стефана три года, и…
- Артем, ты приедешь еще когда-нибудь?
- Если я приеду, будет тоже самое, Оль. А так нельзя. Ты же знаешь...
- Я не буду молиться три года, - резко перебила Оля. – Можешь считать себя свободным. Может быть, если ты будешь называть в молитвах имя другой девушки, то быстрее получишь ответ.
Брови его дрогнули, и Оле даже показалось на мгновение, что он рассердился. Слишком резко звучал ее голос. Ей бы этого хотелось. Его злости, гнева, обиды. Но Артем тут же взял себя в руки и заговорил с приличествующим христианину смирением:
- Это твой выбор, Оля. И я его уважаю.
Она повернулась к нему. Он смотрел с тоской, но не на нее, куда-то вглубь себя. Этот взгляд так не походил на его слова.
Она встала, и он поднялся следом. Спросил:
- У тебя ведь сессия скоро?
- Да, сессия. И потом практика. В пионерском лагере. То есть, - она исправилась, - в лагере отдыха, уже нет пионеров…
- Я буду молиться за тебя, Оля, - рука его скользнула к ней, лишь на мгновение легла на плечо, но он словно устыдился этого жеста и тут же убрал ладонь. Прикосновение обожгло, как когда-то на рынке, у скромного прилавка с носками.
- Хорошо, Артем. Прощай.
Она дотронулась до его "сбежавшей" руки, но на это легкое пожатие он уже не ответил.
Откуда-то появился Кирилл (его тоже взяли на праздничное служение) с фотоаппаратом.
- О, Оля! Сколько лет, сколько зим! – он улыбался. – Хорошо выглядишь! Давай, я тебя сфотографирую. С Артемом!
Оля кивнула, и Артем приобнял ее за плечи, уже не боясь, жест вышел естественно, при свидетелях он чувствовал себя спокойнее. А потом прижал к себе. Сердце у нее забилось, быстро-быстро. Но Оля тут же напомнила себе, что он постоянно обнимается с сестрами, так что, видимо - выработалась привычка. Кирилл уже перестал "щелкать", закрыл объектив крышкой, а рука Артема все не отпускала ее.
- Артем, вот ты где! А мы тебя везде ищем! – от здания к ним спешили Луцкие, Нина Яценко и Ника. С Олей они здороваться не стали, словно не замечая ее существования.
«Как же они будут его делить?» - подумала Оля. Она осторожно высвободилась из постановочных объятий Артема и пошла к Миле. Та совсем заждалась ее, в одиночестве прогуливаясь по аллейке.
- Ну что? – Мила смотрела на нее с надеждой и тревогой.
- Все! Все, Мила, - ответила Оля.
Конец первой части