Все знают про знаменитую кавалерист-девицу Надежду Дурову, но мало кому известны имена других российских женщин, тоже под видом мужчин воевавших в русской армии.
Тогда это не считалось геройством, такие случаи тщательно скрывались, тем более, если девица была из знатного рода, такого, каким являлся древний род Фон Штоф, представитель которого за неумеренное пьянство во времена Петра I официально был лишен второй буквы «ф» в окончании фамилии.
Александр фон Штоф, участвуя в Кавказской войне, отличился при захвате сына Шамиля. Он был тогда капитаном армейской пехоты, происходило это в царствовании Николая I. Когда царю подали на подпись наградной лист (реляцию), он вычеркнул слово «капитан», а сверху написал: «Присвоить звание полковника с переводом в гвардию с тем же чином». Получилось, что царь повысил его в звании сразу на два чина.
В царствовании Александра II Александр фон Штоф дослужился до генерал-майора и был командиром Преображенского полка, а царь числился одним из 12 полковников этого полка. Когда в 1980 году у генерал-майора родилась дочь, которую назвали Александрой, царь стал ее крестным отцом.
БОЙ-БАБА
Прошло семнадцать лет, девочка выросла, но повадками больше напоминала сорванца, чем прекрасную даму. И хотя перед ней после окончания Смольного института благородных девиц открывались большие возможности при дворе: сама императрица Мария Александровна – жена Александра II – приколола к ее плечу шифр (специальный бант) придворной фрейлины, романтически настроенная девица, забросив девические наряды и облачась в мундир корнета лейб-гвардии гусарского полка, сбежала на Балканскую войну. Этого бы не случилось, если бы ей не помог старший брат – корнет лейб-гвардии гусарского полка. Братец сшил ей мундир, снабдил всей амуницией, дал коня и подложные документы, и… она поехала воевать.
Шла Балканская война, нижних чинов в армии не хватало, и когда она приехала, все хоть и видели, что перед ними зеленый корнетишка ( никому не пришло в голову, что это дама), но все же учли офицерский чин и назначили ее командовать сотней донских казаков.
Александра фон Штоф подтвердила мнение, что девочки, окончившие Смольный, умеют все: она великолепно ездила верхом в мужском седле, прекрасно владела саблей и стреляла из ружья. Когда впоследствии обман открылся, казаки долго не могли поверить, что ими командовала баба.
Лейб-гвардии гусарский полк, документами которого снабдил ее братец, участия в войне не принимал, – от него воевали только добровольцы. Таких романтиков в русской армии было пруд пруди. Неудивительно, что в общей массе таких же юнцов она никому не бросалась в глаза.
Баронесса фон Штоф (титул барона был у ее отца) провоевала год: участвовала в сражении на Шипке и закончила воевать под Плевной. Ее наградили офицерским Георгиевским крестом четвертой степени. Вручал ей награду сам генерал Скобелев. А спустя некоторое время получил генерал письмо от ее отца, в котором тот сообщал, что корнет такой-то (отец все-таки дознался от сына, под какой фамилией скрывается его дочь) вовсе не офицер и даже не мужчина, а романтическая девица.
Скобелев вызвал ее и прочитал это письмо. Она заверила его, что не имеет к этому никакого отношения. Генерал сказал, что лично он ей верит, но для вящей убедительности приказывает расстегнуть мундир. Ужаснувшись, она влепила Скобелеву пощечину и расплакалась. В приписке к письму отец написал, что он просит отправить его дочь домой, но зная, что она чрезвычайно упряма, в случае отказа покинуть армию, отец просил пристроить ее в соответствии с девическим чином. Так она стала работать санитаркой в лазарете, куда часто приходили ее друзья офицеры.
БРАК ПО ЛЮБВИ
В том же лазарете работал тогда студент четвертого курса медико-хирургической академии Михаил Иванович Соколов. Однажды они крупно повздорили: из-за невнимательности Александры умер раненый. На нее это подействовало отрезвляюще, она стала серьезно относиться к своей работе в лазарете, а через полгода вышла за этого студента замуж.
То что она сбежала на войну было нарушением правил морали того времени, но она еще усугубила свое положение, вступив в брак, не смотря на то разрешение у императрицы, так как брак был неравным и по закону, будучи урожденной баронессой фон Штоф, она лишалась титула.
Когда кончилась война, эта пара заявилась в Петербург, вызвав при дворе шок. Императрица Мария Александровна сделала ей внушение, но, поразмыслив, простила. Она была женщиной умной и приняла во внимание, что ни у одной государыни мира нет статс-дамы, которая бы имела боевые офицерские ордена, а баронесса фон Штоф, помимо Георгиевского креста четвертой степени, была еще награждена румынским и болгарским орденами за взятие Шипки. Так Александра фон Штоф, в замужестве госпожа Соколова, снова стала фрейлиной императрицы, но уже без титула баронессы.
Ее муж , Михаил Иванович Соколов, продолжил учебу в Медико-хирургической академии. В то время медицинским языком был немецкий, и золотая медаль, дающая право претендовать на высокое положение в обществе, вручалась лишь в том случае, если защита диплома проходила на немецком. Михаил Иванович имел неосторожность сказать об этом жене. Какое-то время спустя, ненавязчиво преподав ему простейшие бытовые фразы, она сделала вид, что напрочь забыла русский. Бедолага был не рад, что проболтался, но волей-неволей под чутким руководством жены принялся изучать немецкий и через год блестяще защитил диплом на немецком.
ПРИДВОРНЫЕ БАТАЛИИ
Теперь, по прошествии многих лет, истины не установишь: при содействии ли родни или в силу способностей, но назначили ее мужа при дворе лейб-акушером. Это было как раз во время романа Александра II с княжной Долгорукой, и он принимал у княжны Долгорукой роды.
Казалось бы, все шло хорошо. Но у статс-дамы фон Штоф не складывались отношения при дворе. При ее появлении фрейлины демонстративно отворачивались, и слова «обозная девка» были самым мягким оскорблением, которые она слышала в свой адрес. Масла в огонь подлил Михаил Драгомиров – генерал, серб по происхождению. Они вместе воевали, а после войны он командовал Киевским округом и, приехав в Петербург по делам, случайно столкнулся с ней во дворце. И хотя ловеласом не слыл и с женщинами обращался строго в рамках этикета, но тут он столь искренне обрадовался, что перецеловал ей обе ручки. Случайно свидетельницей этой сцены стала княгиня фон Ливен, которая сделала ей строгое замечание за нарушение этикета. Встреча с генералом Драгомировым оживила в памяти Александры ее военные подвиги, и она, не удержавшись, надерзила княгине. Та пожаловалась императрице и Мария Александровна вызвала Александру фон Штоф для серьезного разговора. В Семье Соколовых помнят фразу, которую на прощание сказала императрица: «Я к тебе всей душой, но всему двору замок на рот не повесишь».
Несчастье не приходит одно: неожиданно погиб генерал Скобелев. По двору поползли слухи, что в его смерти замешан ее отец Александр фон Штоф. Александра очень любила и уважала генерала Скобелева. После отвратительного семейного скандала она порвала с отцом. Чем дальше жили они в Петербурге, тем невыносимее становилась жизнь. Александра решила покинуть Петербург, но, не смея открыто отказаться от должности статс-дамы, сделала вид, что больна астмой. Александра столь успешно симулировала астму, что в ее болезнь поверил даже муж. Врачи вынесли вердикт, что Петербург ей противопоказан, посоветовали сменить климат.
Они уехали в деревню Поды Саратовской области. Михаил Иванович стал работать врачом в сельской больнице, а она помогала ему. И хотя никто не лишал ее должности статс-дамы, но службу при дворе она больше не несла. Только однажды ее вызвали ко двору в 1901 году, когда в Россию приезжал Вильгельм II. Между Россией и Германией тогда существовали тесные отношения. В России был полк имени Вильгельма II, а в Германии полк имени Николая II. Когда Вильгельм II проходил мимо шеренги статс-дам, то обратил внимание, то обратил внимание, что у Александры фон Штоф на груди боевой Георгиевский орден. Вильгельм II заговорил с ней и был удивлен, что на отвечает ему на безукоризненном немецком. Хотя владение языком было не столь большой редкостью при дворе, но Вильгельма II удивило, что фон Штоф говорит на его родном языке более изящно, чем он сам.
ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ
После революции Александра фон Штоф за границу не уехала, а так и осталась жить с мужем в деревне Поды.
Михаил Иванович лечил крестьян из окрестных деревень, Александра Александровна помогала ему как фельдшер. Ее муж был единственным доктором на всю округу. Поэтому, когда матросы из охраны Троцкого, придравшись к дворянскому происхождению Михаила Ивановича, хотели его расстрелять, жители ударили в набат, и сбежался люд из окрестных деревень.
– Если с головы нашего доктора упадет хотя бы волос, – предупредили они матросов, – от вас даже пыли не останется!
Александра Александровна умерла в 1925 году, когда ей было 66 лет. Незадолго до смерти у нее случился инсульт, и по странному стечению обстоятельств в результате болезни она утратила способность разговаривать на русском. А так как поссорившись с отцом, немецкому она детей не учила, а муж ее к тому времени язык забыл, то ее никто не понимал. Перед смертью она попросила знаками, чтобы ей прикололи на грудь Георгиевский крест. Так с ним ее и похоронили.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
У Александры фон Штоф было шестеро детей – пять мальчиков и одна девочка. Не все они дожили до революции. Почти у всех судьба сложилась трагически. Но один из ее потомков Владимир Львович Печкуренков до самой смерти жил в Москве недалеко от Киевского вокзала в маленьком деревянном доме, из которого он потом переехал в квартиру в новом доме. Но когда я с ним познакомилась, он жил в старом доме, доставшимся ему в наследство от деда Юрия Михайловича, сына Александры Александровны. Печально выглядел тогда покосившийся с подслеповатыми окнами убогий домишко. От прошлого остались в доме висящие по стенам фотопортреты его предков, да еще уцелела каким-то чудом подзорная труба, про которую известно, что ею пользовался кто-то из его предков в сражении под Аустерлицем.